Текст книги "Жнец"

Автор книги: Евгений Щепетнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Глава 2

Запершись предварительно изнутри (вдруг Самохин решит зайти в кухню?), я открыл тайную комнату (она же лаборатория, она же сокровищница), собрал в сумку спиртовку, колбы, нужные ингредиенты, тщательно обернув все кусочками ткани. Запер проход в лабораторию и пошел одеваться. Полицейскую форму аккуратно разложил на стуле, чтобы не помять, надел обычные джинсы и клетчатую рубашку «а-ля реднек». На ноги – кроссовки. Все, я готов.

Самохин ждал в машине, не заглушив движок, так что в машине было хорошо, прохладно. Я аккуратно положил сумку на заднее сиденье – Самохин покосился, когда в ней что-то брякнуло (да ступка и пестик, что еще-то?), но ничего не сказал. Он как раз говорил по телефону.

– Я выезжаю… да… да…Витьке позвони. Нет, думаю троих будет вполне достаточно. Да… нет… ничего из крупняка не надо. Да, хватит. Все! Не теряем время. Как буду подъезжать – позвоню.

– Готов! – сообщил я, глядя через лобовое стекло на то, как автокран аккуратно сгружает пачки красного облицовочного кирпича – Можно ехать.

Самохин покосился на меня, положил телефон между сиденьями и передвинул рукоять коробки передач в положение «Драйв». «Кукурузер» мягко двинулся вперед, чтобы рыкнуть, засопеть воздухозаборником и рвануться вперед с энергией атакующего льва. Через несколько секунд, поднимая дорожную пыль он выкатился на условно-асфальтированную дорогу, а с нее – на отвратительный грейдер, ведущий по направлению к районному центру. Уже оттуда начнется приличная дорога на Тверь, а от Твери – на Москву. Самохин не щадил машину – гнал, как на гонках «Париж-Дакар», не обращая внимание на кочки, на впечатанные в дорожное покрытие булыжники и рытвины, выбитые в распутицу большими грузовиками.

– Игорь Владимирович, ты бы сбавил слегонца! – попросил я, оттянув и подергав ремень безопасности, прижавший меня к спинке сиденья – Если сейчас порвешь покрышку, это займет гораздо больше времени, чем если бы чуть-чуть снизил скорость и как следует выбирал дорогу. Я тебе клянусь – все будет хорошо. Успеем. Они ничего не сделают Насте до тех пор, пока ты не передашь им деньги. Потому что ты можешь потребовать разговора с внучкой и без разговора не отдашь. Так что не дергайся, все будет!

– Колись – как будет? Что ты можешь сделать? – скосил глаза Самохин – Я хочу знать!

– Если я тебе скажу, ты не поверишь и зарубишь всю идею – подумав, ответил я – Но скажу тебе только одно: я жизнью своей клянусь, что могу найти Настю. Единственное, что мне нужно – это ее волос. Ты можешь найти ее волос?

– Хмм… – Самохин задумался, помотал головой – Могу, наверное… дома у нее! В кровати, или на расческе. Или на куртке. Могу! И? Что ты сделаешь?

– Найдешь ее волос, я найду Настю. Вдаваться в подробности не буду. Ты или веришь, или не веришь. Но у тебя только один реальный путь освобождения внучки – поверить мне. Ты человек опытный, знающий, так что скажи: Настеньке десять лет, так? Она умненькая девочка, так?

– Ну да… очень умненькая! И музыкой занимается! И рисует хорошо! – кивнул Самохин, и тут же помрачнел – Да, я понял. Они ее не отпустят. Если видела их лица. А она видела, уверен.

– А еще, возможно, это кто-то из знакомых – задумчиво протянул я, и Самохин еще больше нахмурился. Похоже, что эта мысль не оставляла его с самого начала.

– Ладно, Владимирыч, не переживай. Все будет хорошо! Только помни то, что мне обещал.

Самохин оторвал взгляд от дороги, глянул на меня, глаза его прищурились. Помолчал и через минуту сказал каким-то странным, безэмоциональным голосом:

– А я не верил. Мне говорили, а я не верил.

– Во что не верил? – спросил я, закрывая глаза, готовясь слегка подремать в дороге.

– В то, что ты… хмм… колдуешь! Или как это назвать? Экстрасенс?

– Колдун я, Владимирыч – ответил я, не открывая глаз – черный колдун.

– Черный? – недоуменно спросил Самохин, обходя еле ползущую фуру с дагестанскими номерами – То есть плохой? Ну… в смысле творящий зло? И какое же зло ты творишь?

– Дай определение – что такое «зло»? Как ты это понимаешь? – усмехнулся я, открывая глаза.

– Ну как это… зло – это зло! – хмыкнул Самохин – Ну как еще сказать-то?

– Скажи, Владимирыч… вот я закодировал человека от пьянства – это добро?

– Конечно, добро! Он же теперь не бухает, работает, жена, семья рада!

– Но я ведь сделал это помимо его воли. Я изменил его душу, надломил ее. Разве это добро? Я лишил его выбора! Может он хотел вот так – бухать, не просыхать целыми днями! Понимаешь?

– То есть ты хочешь сказать, что абсолютного зла, как абсолютного добра не существует? А как же тогда фашисты? Концлагеря?

– Поймал. Это абсолютное зло, да. Но мы ведь говорили не о фашистах. Мы говорили о том, кого считать черным колдуном, а кого нет. Творит он зло, или нет. Так вот – я творю зло – но только с точки зрения того, кому я это зло причиняю. Например – я обязательно убью похитителей твоей внучки. Я найду ее, даже не сомневаюсь. И ты не сомневайся. Успокойся и не разбей нас о фуру, иначе точно будет беда. Ну, так вот: с точки зрения похитителей – разве я делаю добро?

– Слышал уже такое, ага – скривился Самохин – Что с точки зрения коровы мы мерзкие твари, пожирающие разумных существ.

– А разве не так? – усмехнулся я – просто не хотим этого признать. Мы ужасные, злобные, подлые и кровожадные существа! Которые только и делают, что убивают друга друга и строят ближнему всяческие козни. Что, скажешь не так? Не натерпелся за свою жизнь? И вот сейчас – для чего мы едем? То-то же… Понимаешь, какая штука, Владимирыч… у зла и добра всегда две стороны. И это фактически одно целое. Свет и тень – всегда вместе. Ну а что касается белых и черных колдунов… да кто их может разделить? Это чисто условное деление. Кому-то нравится лечить – он становится белым колдуном, или белой ведьмой, как баба Нюра. Кстати, она ведь на самом деле колдует, так что зря ты считал это все мракобесием. Так вот – баба Нюра лечит, и получает свою силу от белого божества. А та же Хромкова Нина Петровна – эта порчу напускает, да привороты делает. Черное колдовство. И силу получает от черного божества. Но на самом деле они получают силу от одного и того же божества, только имеющего две стороны, два лица!

Я замолчал, молчал и Самохин, будто бы занятый дорогой. И молчал он минут пять, я даже стал потихоньку засыпать, когда Самохин снова активизировался:

– Я слушал тебя, и думал – то ли он спятил, то ли я спятил! Божества! Сила! Ну как, как это может быть?! Понимаешь? Мир рушится! Такой простой и понятный мир! Ломоносов – знаю! Эйнштейн – знаю! Ландау – тоже знаю. Черных колдунов – не знаю! Белых ведьм – не знаю! Это антинаучно! Это неправильно!

– А тебе не накласть, кто твою внучку вытащит из беды? – сонно ответил я, поудобнее укладывая голову на подголовник – Эйнштейн ему нравится… а черные колдуны – нет! Плевал я на Эйнштейна… я знаю то, что я знаю.

Часа два мы молчали. Вернее так – молчал Самохин, а я спал. Намотался в эти дни, нанервничался… постоянно тянет спать. Ну как накрывает. Проснулся я когда мы уже въезжали в Москву и ехали по МКАД. Разбудил Самохин, вернее звонок его телефона. Он схватил смартфон, двинул пальцем и замер, слушая, что ему говорят. Затем мрачно сказал:

– Не плачь. Слышишь, не плачь! Я уже подъезжаю. Мои люди уже подъехали? Ага, хорошо. Пусть сидят и ждут.

Я посмотрел на Самохина, он не глядя положил смартфон на место и вполголоса сказал:

– Дочь рыдает. Вот же мрази, а?!

– Кто-то из знакомых навел – задумчиво сказал я, глядя в зад бензовозу, который тащился впереди – Телефон ваш откуда знают?

– Да его много кто знает – вздохнул Самохин – Я же не олигарх с двадцатью миллиардами долларов в загашнике, телефонные номера свои не прячу. Я колхозник, торгую своей продукцией, коммерцией занимаюсь. Звезд с неба не хватаю, хотя деньги у меня есть. Не такие уж и больше деньги, но… хмм… кстати, знаешь, а сумма, что они потребовали – в точности такая, как у меня сейчас есть на счету. Не понял? То есть – это почти все свободные деньги, что у меня есть. То, что я пусть и с потерями, но смогу снять за сутки.

– Бухгалтер? – предположил я.

– Или в банке их человек. Да какая разница? Когда возьмем их, тогда и узнаем – кто именно. Если узнаем. Кстати, тебе обязательно сразу их убивать?

– Нет, не обязательно. Но мне обязательно нужно их убить. Я не буду пояснять – зачем. Считай меня маньяком-убийцей, считай кровожадным идиотом, но мне нужно их убить.

– Мда… никогда бы не подумал! – вздохнул Самохин, поглядывая на меня, как мне показалось – даже с некоторой опаской. Потом он вдруг удивленно поднял брови и спросил, быстро глянув на меня:

– Слушай, а ты же ушел из полиции! А какого черта разгуливаешь в ментовской форме? Я сразу-то и не сообразил, не до того было – честно сказать, меня как мешком пришибли. А вот сейчас вспомнил, и… вот.

– Ко мне из райотдела приехали – усмехнулся я – слезно просили помочь, не уходить прямо сейчас, пока не подберут замену. Ну я и согласился, с условием, что не будут сильно давить. Говорят, как я на участок сел, здесь преступлений не совершается, и правонарушений меньше стало. Врут, наверное, но так сказали. В общем – отыграл я пока что назад. Ну а почему бы и нет? Почему бы не помочь людям… я имею в виду моих начальников. Когда мне было херово, они меня приняли, на путь истинный наставили, помогали, как могли. Опять же – когда прикрыт ментовской формой, оно как-то и полегче жить, разве нет?

– Вот! – ухмыльнулся Самохин – А я все ждал, скажешь, или нет! Честный ты парень, Вася. За то тебя и уважаю. Честный и справедливый. Потому тебе и поверил. Да, прикрывшись формой колдовать-то полегче будет. Иначе и наезжать будут, иначе претензии всякие, правда же?

– Ну да… на это тоже намекали – хихикнул я – Тут ведь еще есть обстоятельство: с начальства денег не возьмешь. Начальство хочет все на халяву. У одного жена толстуха, другой никак не может ребенка зачать, третий… третий жену хочет приворожить – а все денег стоит. Так почему бы на халяву это не сделать? У своего парня-участкового? И кстати, веришь, или не веришь, но и селянам помочь было бы неплохо. Вот избавил я людей от алкоголизма – что они от этого, хуже жить стали? Мне, кстати, большого труда это не составило. Честно сказать – плевое дело. Как ты говоришь – гипнотизер я хороший. Ну и вот… почему бы жизнь не сделать лучше? Жизнь этих людей, ну и вообще – жизнь!

– А все-таки, зачем тебе нужно убить этих тварей? Можешь мне сказать? Я никому, вообще никому не скажу! Но мне хочется понять. Очень хочется понять! Чувствую, я прикоснулся к чему-то такому, что… в общем – к Тайне! И я хочу ее хоть немного познать! Не прощу себе, если не попытаюсь.

– Я не могу тебе сказать, Владимирыч – вздохнул я, и помотал головой – Хотя… скажу кое-что. Сила у колдуна – думаешь, откуда? Его способности? Не знаешь. Вот и не надо тебе знать. В бога ты не веришь, в богов скорее всего – тоже. Ведь не веришь, Владимирыч?

– Не верю – вздохнул Самохин, сворачивая со МКАД, и поворачивая руль отточенными, скупыми движениями, что отличает мастера-водителя от суматошного новичка. Новички обычно перебирают руками по рулю, суетятся, мастер никогда не выпускает руль из рук – как положил на него ладони, так они и лежат. При резком повороте – руки идут крест-накрест, но ладони не сдвигаются.

– А они, боги-то, существуют, Владимирыч, и честно сказать, им плевать – веришь ты в них, или не веришь. И эти боги дают силу колдунам и ведьмам. А чтобы расплатиться за силу, им нужно кое-что дать. Например – душу человека. Я черный колдун, не забыл? И я должен отправить богам несколько душ. Плохих душ, очень плохих! Злодеев! Не могу же я отправлять им хороших людей? А где взять плохих? Вот так.

– Голова кругом! – вздохнул Самохин – Это ведь просто чертовщина какая-то! Мракобесие! Но с другой стороны – вот он ты, сидишь рядом и серьезно говоришь о таких вещах! И я вижу – ты не врешь, и вроде как не сумасшедший! Но поверить все равно не могу. Ладно, увидим… время покажет.

Мы подъехали к здоровенной башне на Ленинском проспекте, не совсем новый дом, но явно крутой, не из дешевых построек. Квартиры здесь стоят хороших денег. Самохин зарулил во двор и с трудом нашел место для парковки. Вечная проблема Москвы – тут не то что оставить на ночь, припарковаться совершеннейшая беда!

Машина моргнула фарами, пискнула сигнализацией, а мы пошли к подъезду – у меня в руках большая спортивная сумка с ингредиентами для снадобья. Ну и еще с кое-чем.

Самохин приложил к домофону ключ, дверь открылась, и скоро мы уже поднимались на шестнадцатый этаж в чистом, не заплеванном лифте с не сожженными кнопками. Поддерживают чистоту, однако. Внизу даже консьержка сидела – Самохин с ней поздоровался, видно, что она его знала.

Дверь после звонка открылась практически сразу. Небольшого роста, ладненькая брюнетка лет двадцати пяти-тридцати на вид бросилась на шею Самохину, заливая его слезами, и он пошел по коридору, махнув мне рукой и придерживая повисшую на шее как гиря дочь. Я закрыл дверь, проверил, что дверной замок защелкнулся, и пошел следом, оставив пока что мою сумку под зеркалом в прихожей.

Хорошая квартира, ничего не скажешь. Паркет – светлый, новый. Стены в красивых рельефных обоях, на них – картинки. Так себе картинки на мой взгляд – что-то модерническое-хреническое. Не уважаю я такие картинки. Вот Айвазовский – это да! Или Шишкин. Или там… хмм… Леонардо да Винчи! А тут – как извиняюсь письку в краску макнули, да и помазали по холсту. Видел где-то в сети – там один придурошный художник именно так и рисовал картины. И ничего, покупали! Народу ведь чем не дурее, тем ценнее. Навешают лапшу на уши насчет невероятного таланта художника – люди и рады стараться вывалить бабла. Аферисты, одно слово! Я бы за такие дела просто сажал, как за мошенничество.

В большой комнате было людно. Самохин с дочкой, молодой мужик из числа офисного планктона (их сразу видно, эдакий закос под Эуропу-Запад), видимо муж самохинской дочки, и еще трое мужиков неопределенного возраста – волосы с проседью, морды такие, будто только что выпили соляной кислоты и закусили стаканами. Явно бывшие вояки, видавшие виды и ни в грош не ставящие жизнь врага. Жилистые, крепкие, лет под пятьдесят каждому, но возраст значения не имеет. Я знал одного такого – инструктором по стрельбе работал. И работает. Так лучше ему на пути не становиться – на бегу перестреляет толпу народа, и все пули посадит в лоб. Спец, однако, вроде как из бывших «альфовцев». И эти такие же – по физиономиям видать, что в случае чего убьют, и даже не поморщатся.

На меня не посмотрели – кто я для них такой? Личность моя ничем не примечательна – ни особым ростом не выделяюсь, ни статью могутной. Так… молодой мужик непонятного рода деятельности. Может водила самохинский! Или секретарь. Нет, на секретаря я не тяну – морда больно протокольная. Опытный человек сразу вычислит во мне мента. Как? Да запросто. От мента всегда пахнет ментом – это и сами менты знают, и старые уголовники, повидавшие за свою жизнь вблизи десятки и сотни таких как я.

Мужики встали с дивана, обнялись с Самохиным, а тот, что до того сидел посередине, пожал плечами и сказал:

– Ну что… вот мы здесь. Давай, командуй! Дело святое, как не помочь? Что делаем?

Самохин оглянулся на меня, не зная, как представить, и что вообще сказать на мой счет, и тогда я взял вожжи в свои руки:

– Здравствуйте. Меня звать Василий. Я не буду говорить вам кто я, и что я – вам это знать совершенно не нужно. Моя задача, узнать, где находится Настя. И я это сделаю. Для этого мне нужен волос девочки. Мы можем найти ее волос?

– Хмм… экстрасенс, что ли? – с подозрением буркнул один из мужиков, недовольно скривив губы – развелось б…ь аферистов!

– Правда, папа, зачем нам эти аферисты, вы чего? – вдруг взвился зять Самохина – Вы же всегда сами смеялись над этим мракобесием! Настеньку надо выручать, а не этих аферистов кормить! Деньги надо отдавать! Они же сказали – не отдадим, они ее убьют!

– Мне нужен волос Насти – так же спокойно, не обращая внимания на придурка повторил я – Валентина, вы можете найти волос девочки?

– Могу… – растерянно ответила женщина и оглянулась на Самохина – Па-ап… что это? Кто это?

– Делай! – мрачно приказал Самохин, не глядя на меня. Похоже что ему самому все происходящее казалось фарсом, отвратительным фарсом. И он уже жалел, что поверил мне и привел меня сюда. И в самом деле – а если я… слегка спятил? Я-то уверен в том, что могу колдовать, потому что мозги мои набекрень, а вот как он мог поверить в такую чушь? Он, проживший на свете шесть десятков лет, и не верящий ни в бога, ни в черта!

– Пойдемте! – кивнула головой хозяйка, и пошла из комнаты. Я за ней. Через несколько секунд мы оказались в комнате, явно служившей детской – кровать, больше подходящая девочке (яркое покрывало, картинки на подушке), на стенах картинки, перед окном письменный стол с монитором и клавиатурой. Сейчас никакой ребенок без компьютера уже не может обходиться. Яркие девчоночьи вещи по углам комнаты, большой плюшевый мишка на кровати (ну куды ж без него!).

– Вот ее щетка! – Валентина протянула мне розовую массажную щетку, в которой застряли несколько русых тонких волос – Этого достаточно?

– Точно ее волосы? – на всякий случай спросил я, и тут же дал задание бесам – «понюхать» волосы, узнать, кому они принадлежат.

– Точно! – с каким-то даже осуждением ответила женщина – Не сомневайтесь!

– Да, это волосы девочки – подтвердил Прошка – У женщины волосы совсем другие, крашеные.

– Мне нужен стол! Лучше в кухне. И чтобы никто не заходил, пока я работаю. Это можно устроить?

– Да… конечно… – вдруг смешалась женщина, и подняла на меня взгляд заплаканных глаз – а вы точно можете ее найти? Вы не обманываете?

– Я не обманываю. Точно могу. Не теряйте времени, дайте мне место для работы!

Я сходил в прихожую, принес сумку, дождался, когда все выйдут из кухни, и начал выкладывать ингредиенты на стол. Установил спиртовку, достал ступку и пестик, весы – все было готово. Теперь – вперед!

Снадобья я изготовил за полчаса – можно сказать легко и приятно. По-накатанному делать уже совсем просто. Заклинания я помнил наизусть – после того, как выпил снадобье, после которого чуть не помер – память у меня стала абсолютной. Помню все, и забыть уже не могу. Хотя досталось мне это умение очень тяжело – несколько дней валялся в горячке, пока шла эта самая мутация.

Впрочем – мутировал я еще раньше, когда вдохнул снадобье колдуна, и когда принял в себя его Силу. Но следующая мутация была осознанной и целенаправленной – якобы кардинально улучшала мою «соображалку». Правда пока что кроме абсолютной памяти особого улучшения мозговой деятельности я и не заметил. Гением не стал, это точно. Хотя, если судить по дневнику старого колдуна, который я прочитал и запомнил – мутация происходит не сразу, не вдруг, и вообще, у разных людей она протекает по-разному. Способности у всех проявляются разные. Например та же абсолютная память достается вовсе не всем. Так что я могу радоваться, что такая замечательная способность мне досталась.

И вообще могу радоваться – хотя бы тому, что не сдох в процессе мутации. Я бы и сдох, но на что мне бесы, если не могут напитать меня силой и здоровьем? Именно они фактически и вытащили меня с того света. И не потому, что очень уж так меня любят – не любят они меня ни хрена, как может раб любить рабовладельца? Просто бесы по-другому не могут. Их задача – меня беречь, давать мне здоровье и хорошее настроение. Они ведь мои слуги, мои рабы.

Закончив изготовление снадобья, я дал его понюхать Прошке и Миньке, которые тут же унеслись на поиски девочки. Через несколько минут бесы уже вернулись.

– Есть. Нашли! Она жива. Ее держат… (они назвали адрес). Это частный дом, коттедж. В доме четверо. Оружия не заметили.

И еще кое-что они мне сообщили – из разговоров этих скотов. И это самое «кое-что» мне сильно не понравилось. Очень сильно не понравилось. Хотя вполне укладывалось в реалии жизни.

Я встал, аккуратно сложил все свое барахло в сумку, переложив его тряпками. Поискового снадобья оставалось еще половина порции – бесы не все использовали в работе. Они как-то особенным образом всасывают снадобье, вроде как след берут, но ровно столько, сколько им нужно для поиска объекта, не больше. Так что всегда часть снадобья остается. По крайней мере до сих пор так было, не знаю, может расход снадобья зависит от расстояния?

Держа сумку в руках вышел из кухни, прошел в прихожую, оставил барахло там. Прошел в зал, кивнул Самохину:

– Можно на пару слов?

Самохин внимательно посмотрел мне в глаза, кивнул, и вышел за мной следом в прихожую, где я и остановился, поджидая.

– Ну что, нашел?! – выдохнул он тихо, и глаза его горели, как у охотящегося волка.

– Нашел – кивнул я, и тут же остановил его – Тихо! Ни слова! Это твой зять.

– Что – мой зять?! – не понял Самохин, замер, и неверяще помотал головой – Да ладно?! Ты что такое говоришь?! Да он любит девочку! Ты что?!

– Он задолжал. А девочка… ведь она приемная ему, так? Дочь у тебя ведь не первый раз замужем? Ребенок от прежнего брака?

Самохин смотрел на меня и мотал головой – нет, нет! И правда – ну как можно поверить в такое?!

– Хочешь, я заставлю его сознаться? – предложил я, и Самохин задумался. Подумав, выдал:

– Нет. Не хочу. Вдруг ты ему внушишь, и он сам себя оговорит! Прости, я должен сам убедиться. Мы возьмем его с собой. Далеко ехать?

– На Рублево-Успенское шоссе. Там есть коттедж, я дам адрес. Она там. С ней четверо.

– Рублево-Успенское? – Самохин замер, прикрыл глаза – Там у Валеры друг живет. Друг детства. Черт! Нет, не могу поверить!

– Я пойду вниз, к машине. Ты собираешь свою бригаду, и мы едем освобождать Настю.

Кивнул Самохину, открыл дверь и пошел к лифту. Через пять минут уже сидел на скамейке возле подъезда, поставив рядом с собой сумку, и размышляя о том, что жизнь иногда гораздо чуднее, чем если бы ее придумал ушлый писатель. И деньги… они всех портят, эти деньги! И ничего не изменилось с самых что ни на есть пещерных времен. Увы…

Вся честна́я компания вышла из дома минут через двадцать. Впереди шел Самохин, мрачный и холодный, как Терминатор, за ним тот мужик, что кривил губы, упоминая об экстрасенсах, замыкал группу еще один из друзей Самохина. Зять шел в центре, растерянный и даже ошеломленный. Похоже, он не понимал, что сейчас происходит.

Загрузились в две машины. Самохин, я, его зять Валера и тот мужик, что шел за Самохиным – в самохинский джип. Остальные – в гелендваген, черный, похожий на катафалк. Нет, так-то мне нравится такая «коляска» – брутальная, комфортабельная, и все такое прочее, но… какой-то он архичный, и слишком уж «пацанский». А я так называемых «пацанов» на дух не переношу. Не люблю я уголовников, каюсь. Шпану всякую. Не верю им. Для профессионального преступника мы все «лохи», которых надо «учить». Корм для волков, животные. А я не люблю, когда меня считают животным.

Уже когда отъехали от дома, Валера достал смартфон и со словами:

– Надо Вале позвонить, узнаю, как она там! – попытался набрать номер. Но сидящий рядом мужик молча забрал у него аппарат, сунул в карман и замер с закрытыми глазами, не обращая внимания на вопли и стенания несчастного Валеры:

– Что это еще такое?! Игорь Владимирович, что за беспредел?! Я должен позвонить Вале!

– Кому ты должен – это мы узнаем чуть позже – мрачно сообщил Самохин, и глядя в салонное зеркало, спросил – Валера, ты всегда был такой мразью? Как я тебя не разглядел?

– Вы о чем, папа? – растерянно пробормотал Валера, и вдруг взвизгнув, завопил, глядя на меня – Это ты, скотина! Это ты на меня наговорил! Я это так не оставлю! Аферист проклятый! Тварь! Мразь! Пидор!

«Пидора» я ему прощать не собирался, уж очень не люблю, когда разбрасываются такими вот… хмм… определениями, потому заслал Миньку и через секунду Валера уже корчился от боли, держась за живот и завывая, как стая шакалов. Самохин удивленно оглянулся на корчащегося типуса, но я его успокоил:

– Все в порядке, сейчас у него все пройдет. Но если продолжит обзываться – до конца поездки будет корчиться в муках.

Самохин удивленно и даже с некоторой оторопью посмотрел на меня, будто желая спросить – как и что устроил, но я пояснять ничего не стал. Зачем? И что именно? Сказать, что я послал беса во внутренности придурка, и бес ему слегка покрутил кишки? Смешно будет выглядеть, точно. Да и не надо простым людям знать о моих Помощниках.

Мы подъехали к нужному дому уже в сумерках, вернее – практически в темноте. За высоким забором ничего не было видно – есть кто-то в доме, или нет. И как попасть в дом – тоже не ясно. Как-то надо перелезть через забор… а там вон, вижу, стоят видеокамеры. Задействовать зятька? Чтобы позвонил и потребовал его впустить? Так будет видно, что с зятьком приехала целая толпа народа, и явно по грешную душу супостата, укравшего дочь предпринимателя. И тогда что они сделают потом – одному богу известно. А ведь еще может и предупредить гадов! От него точно такое можно ожидать.

Эти мысли промелькнули у меня в голове быстро, практически мгновенно, и прежде чем Самохин успел что-то сказать, я уже озвучил, что нужно сделать:

– Я сейчас полезу через забор, потом открою калитку. И вы войдете.

– Почему ты полезешь? – рассеянно спросил Самохин – А вдруг тебя там встретят?

– Я молодой, шустрый, а вам, ветхим старичкам, трудно лазить по заборам (мужчина на заднем сиденье фыркнул). Задача – потом найти, где находятся жесткие диски, на которые пишется изображение с этих камер, и выдрать их из компов. Чтобы не оставлять следов.

– А с этим что делать? – мужчина пренебрежительно пихнул плечом зятька – Сбежать ведь может, гад!

– С собой его возьмите, когда я открою. Все, я пошел!

Давно не лазил по заборам. Даже и не помню – когда в последний раз лазил. Но ничего, справился. Подпрыгнул, уцепился за край, подтянулся… хоп! И вышел на прямые руки. Силен, собака! Сам себе удивляюсь. Спортсмен! Закинул ногу на забор, аккуратно прицелился, куда спрыгнуть, спрыгнул, стараясь не подвернуть ногу. Очень уж это болезненная штука – подвернутая нога.

Калитка запиралась на стальной засов, так что открыл ее без проблем. И тут же черными тенями практически бесшумно влетели наши мужики. Звуки исходили только от зятька Валеры, который мычал, тряпкой повиснув в руках одного из «боевиков».

В руках остальных, как и в руке Самохина, как-то сами собой оказались пистолеты – не какие-то там заграничные крутые пафосные стволы, а самые что ни на есть родные «макаровы», потертые в некоторых местах до серебристого блеска (фонари во дворе горели достаточно ярко). Видно, что эти пистолеты не являются удлинителями членов, а самый что ни на есть инструментарий, которым можно наводить порядок в народном хозяйстве.

– Внимательно! – скомандовал Самохин, и недоуменно посмотрел на меня – Ты чего прохаживаешься, как на шпацире?! Быстрее!

– Не спешите – невозмутимо ответил я – Им сейчас не до нас.

Да, придуркам было не до нас. Они лежали на полу – заблеванные, бледные, жалобно стонущие. У одного даже носом пошла кровь, и он размазывал пахнущую железом жижу по лицу, превращая его в ужасную красную маску. На столе стояли бутылки с коньяком – одна почти выпита, две полные – закуска (магазинные салаты и бургеры из «Мака»). И лежали два охотничьих ружья – вертикалка шестнадцатого калибра ИЖ-27Е и помповик с рукояткой вместо приклада – «Моссберг-500». Страшное по своей эффективности оружие. Нашпигует картечью – враз, и навсегда. Для ближнего боя – самое то.

– Вот ни хрена себе! – присвистнул один из мужиков, тыча пальцем в «моссберг» – Хорошо, что их понос прошиб! Бронежилета-то у меня нет!

– Против такой штуки бронещит нужен, а не бронежилет – мрачно буркнул другой мужчина, и ткнул ногой одного из валяющихся на полу – Что это с ними?

– Съели что-нибудь несвежее – усмехнулся я, и Самохин внимательно посмотрел на меня, прищурив глаза – Нет, ну а чего? Сколько уже людей потравились несвежими салатами! Надо быть разборчивее в еде, правильно, скоты вонючие? Вот видите – скоты подтверждают!

Скоты только мычали и таращили глаза. Им было больно. Если чего мои бесы и умеют, так это мучить людей, и делают это с большим удовольствием. Маньяки!

– Допросите их? – продолжил я общение, а мы с Игорем Владимировичем пойдем, извлечем Настю из узилища. Она в подвале, Владимирыч.

Настя была цела и невредима, хотя и сильно испугана. И пояснила, что когда шла из музыкальной школы, ее встретил дядя Слава, и предложил подвезти до дома. Сказал, что он все равно сейчас едет к папе Валере в гости, вот заодно и подвезет. Настя никогда бы не села в машину к незнакомому человеку, а тут… свой!

Тут все было ясно. Настю Самохин отвел в свой джип и оставил сидеть вместе с одним из своих помощников (уж не знаю, кем они ему приходятся, но слушались его беспрекословно). Ну а когда вернулся в дом, пошел уже допрос внезапно поздоровевших, хотя и слабых еще похитителей. И этот допрос подтвердил мои обвинения. Организатором похищения был зятек Валера, который хотя и работал в крупной фирме, но зарабатывал не сказать чтобы уж так хорошо. По крайней мере было ясно, что денег на все причуды и желания Валерику не хватало. Тесть же его деньгами не особо баловал – все больше помогал продуктами и всяческим таким натуральным хозяйством. Что Валерика просто бесило – приходилось жить на зарплату, и это притом, что жена сидела с ребенком и не работала. Ее-то папаша обеспечивал от и до! Оплачивал покупки одежды, покупал путевки на курорт. И живых денег давал – но только жене, и недостаточно! Жмот, точно. Да еще эта Настя – довесок, с которым Валерик и получил свою нынешнюю жену.

В общем – убить сразу двух зайцев, разве это плохо? Половину денег тем кто это будет делать, на ком основная работа – похищение, звонки, собственно само получение денег, являющееся самым опасным пунктом этого мероприятия. При получении всех вымогателей и берут. Так что половина выкупа – это нормально, тем более что на одного.

Самое смешное, что никто ничего Валере отдавать не собирался – как выяснилось при допросе. Этот самый его друг детства и с ним вместе трое отморозков-мажоров собирались кидануть Валерика и присвоить все деньги себе. Ведь жаловаться он никуда не пойдет! Ведь не дай бог узнает полиция, или еще хуже – Самохин, которого Валера боялся, как огня!

Настя должна была умереть. Она знала «дядю Славу», так что судьба ее была предрешена. В принципе – я это сразу и предполагал. Ее держали бы в живых до тех пор, пока не получат выкуп, ну а потом… потом – все, конец. И тела бы не нашли.