Текст книги "Эмоции и чувства"

Автор книги: Евгений Ильин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 65 страниц) [доступный отрывок для чтения: 24 страниц]

Так, он считает, что основными составляющими(!) эмоциональных реакций являются «сила потребности и прогностическая оценка эффективности действий, направленных на ее удовлетворение» (1970, с. 34). Что последнее утверждение Симонова не случайно, подтверждается и его фразой «трансформация потребности в эмоциональное возбуждение» (1970, с. 28); подчеркну, что речь идет не о появлении эмоционального отклика (возбуждения) при возникновении потребности, а о трансформации (преобразовании, превращении) последней в эмоцию. В другой своей работе он снова повторяет, что «...формула наглядно воспроизводит сложную внутреннюю структуру эмоций, взаимозависимости эмоций, потребности и вероятности ее удовлетворения...» (1987, с. 73). Хотя в этой же работе у него можно найти и точное высказывание относительно соотношения эмоции, потребности и вероятностного прогноза: «В отличие от концепций, оперирующих категориями „отношение“, „значимость“, „смысл“ и т. п., информационная теория эмоций точно и однозначно определяет ту объективно существующую реальность, тот „эталон“, который получает субъективное отражение в эмоцияхчеловека и высших животных: потребность и вероятность (возможность) ее удовлетворения»(Там же, с. 87, выделено мною. – Е. И.).

84 Глава 3. Теории, объясняющие механизмы возникновения эмоций

На самом же деле соотношения между эмоцией, с одной стороны, и потребностью и информацией – с другой, не структурные, а функциональные,и поэтому более правильная формула та, которую сам Симонов (1970) представил в общем виде:

Э-ЛП.АИ...).где ЛИ = Ин – Ис.

Эта формула обозначает только зависимость величины эмоций как от величины потребности, так и от дефицита или избытка информации, и ничего больше. Об этом он сам пишет совершенно четко: «эмоция есть отражение мозгом человека и животных какой-либо актуальной потребности (ее качества и величины) и вероятности (возможности) ее удовлетворения, которую мозг оценивает на основе генетического и ранее приобретенного индивидуального опыта» (1981, с. 20). Подчеркну, что в данном случае он говорит лишь об отражении мозгом потребности и вероятности, а не о том, что та и другая являются структурными компонентами эмоции.

Из последней формулы уже не обязательно следует, что если (Ин – Ис) равно нулю, то эмоции нет. Она может либо иметь место, либо нет. Кроме того, из определения эмоции, данного Симоновым, следует, что обозначаемая им зависимость эмоции от потребности и информации имеет только одностороннее направление – от причины (потребность и информация) к следствию (эмоция), но вовсе не следует, что между эмоциями, потребностями и вероятностью удовлетворения последних существуют взаимозависимости,т. е. что П =/(Э) или/(Ин – Ис) или что (Ин – Ис) =/(Э, П). Это тот случай, когда причина и следствие не могут меняться местами. Хотя, вопреки логике, и последние два варианта рассматриваются автором. Он полагает, что, согласно формуле, эмоционально возбужденный субъект склонен преувеличивать дефицит информации, т. е. ухудшать прогноз, и что возрастание дефицита информации во многих случаях(однако не во всех!) угнетает потребность, ослабляет ее. Это следует из равенства П – Э : (Ин – Ис): чем больше дефицит, тем при постоянной величине эмоции будет меньше частное от деления Э : (Ин – Ис) и соответственно меньше П. Но ведь при увеличении дефицита информации должна возрастать, как утверждает Симонов, и отрицательная эмоция, тогда частное от деления должно оставаться постоянным. Как видим, и в этом случае «формула эмоций» вступает в противоречие с логикой, развиваемой ее автором.

Учитывая однонаправленность функциональной зависимости эмоций от потребности и прогноза, из формулы не следует и противоположное его утверждение, что эмоции усиливают потребность. Какое же утверждение справедливо? Если оба, то при каких условиях и почему это не отражено в формуле, не пояснено в тексте?

Вообще, утверждение Симонова, что эмоции усиливают потребность, довольно рискованное. Ведь если следовать ему, не забывая «формулу эмоций», то взаимоотношения между ними должны выглядеть следующим образом: потребность приводит к появлению эмоции, эмоция усиливает потребность, но чем сильнее потребность, тем, по формуле, больше эмоция, однако чем больше эмоция, тем больше она усиливает потребность, и т. д. до бесконечности. Возникала бы система с положительной обратной связью, которая непременно приводила бы нервную систему к срыву. Мне представляется, что эмоция возникает не для усиления потребности, а для усиления активности мотивационного процесса и побуждения, направленного на удовлетворение потребности. Б. И. Додонов правильно подметил, что в «формуле эмоций», исходя из рассуждений Симонова, следовало бы П заменить на М (мотив).

Э.10. Информационная теория эмоций ГГ. В. Симонова 85

Из формулы должно также следовать, что потребность влияет на прогнозирование (оценку) вероятности достижения цели. Спрашивается – почему? И разве не сам автор утверждает, что прогноз зависит от разности (Ин – Ис), т. е. от информации, а не потребности? Вызывает сомнение и утверждение автора, что «для огромного множества эмоций характерно прогнозирование вероятности достижения цели (удовлетворения потребности) на неосознаваемомуровне» (1983, с. 137).

Попытки ряда авторов «улучшить» эту формулу (Янкелевич, 1965; Косицкий, 1977), в частности, внести в нее фактор лимита (недостатка) времени, не смогли исправить ее недостатки.

Критика «формулы эмоций» как инструмента измерения интенсивности эмоционального напряжения.Первоначально П. В. Симонов считал, что эта формула может быть как структурной, т. е. показывает, что именно составляет основуэмоции, так и количественной, т. е. выражать и интенсивность эмоции. Автор отмечает, что его формула «это отнюдь не чисто символическая запись факторов, взаимодействие которых ведет к возникновению эмоционального напряжения. Формула отражает количественную зависимость интенсивности эмоциональных реакций от силы потребности и размеров дефицита или прироста информации, необходимой для ее удовлетворения» (1970, с. 24). Не будем придираться к неточностям, допускаемым автором (информация не может удовлетворить биологическую потребность, она лишь используется для построения плана удовлетворения потребности). Отметим главное: с помощью этой формулы, как полагает Симонов (1970, 1983), можно измерять интенсивность эмоций (правда, пока лишь самых простых). Для этого нужно лишь измерить величину потребности, а также необходимую и наличную информацию. Однако тут-то и становятся особенно очевидными как теоретические, так и практические слабости «формулы эмоций».

Совершенно не ясно, как можно определить Ин в каждом конкретном случае. Откуда мозг и человек знают, какой должна быть Ин, – из генетической памяти? Чаще всего человек может лишь осознавать, что он не знает,как достичь цели, а не сколько Ис ему не хватает, чтобы ее достичь. Ведь наличие знания, что нужно иметь и делать для удовлетворения потребности – это частный случай поведения человека в стереотипных ситуациях. Во многих случаях человек вынужден принимать решения и действовать в неопределенной среде, заранее не зная Ин. А не зная эту величину, нельзя определить и разность между нею и Ис. Кроме того, чтобы эмоция получила отрицательное значение, нужно, чтобы знак минус сопутствовал не потребности (сама по себе потребность не может быть ни отрицательной, ни положительной, эту окраску она получает при возникновении эмоции), а разности между Ин и Ис. Но это будет только в том случае, если в формуле будет записано (Ис – Ин). Тогда при Ин > Ис разность действительно станет отрицательной, как и все произведение П (Ис – Ин).

Имеются в этой формуле и другие логико-математические неувязки. Одной из них, например, является утверждение Симонова, что положительная эмоция будет возникать и в том случае, если будет уменьшаться разность между Ин и Ис, т. е. если будет повышаться вероятность достижения цели. Но ведь, согласно его же заявлению и «формуле эмоций», чем ближе (Ин – Ис) будет к нулю, тем меньше будет отрицательнаяэмоция, и только. Ситуация появления положительной эмоции при возрастании вероятности достижения цели (если генезис эмоций рассматривается в динамике) не укладывается в предложенную им «формулу эмоций», так как при любом

86 Глава 3. Тео^и, объясняющие механизмы возникновения эмоций

дефиците информации, даже если он прогрессивно уменьшается, эмоция, согласно формуле, все равно должна иметь отрицательный знак. У Симонова же получается, что чем меньше отрицательная эмоция, тем больше положительная эмоция (получаются некие компенсаторные отношения между положительными и отрицательными переживаниями). Но ведь он подчеркивает специфичность положительной эмоции и механизмов ее возникновения по сравнению с отрицательными эмоциями. Где же в этом случае истина?

П. В. Симонов и сам понимает всю сложность осуществления возможности измерения эмоционального напряжения с помощью предложенной им формулы. Отсюда его оговорки:– «Разумеется, наша формула идеализирует и упрощает реальную сложность изучаемых явлений»; «Существование линейной зависимости эмоционального напряжения от величины потребности и дефицита (или прироста) информации несомненно представляет лишь частный случай реально существующих отношений. Кроме того, здесь, конечно, участвует фактор времени, индивидуальные (типологические) особенности субъекта и множество других, в том числе неизвестных факторов» (1970, с. 24; 1983, с. 139). Но в то же время Симонов пишет: «После всех оговорок и разъяснений мы будем настаивать на том, что "формула эмоций" отражает не только логические, но и количественные соотношения между эмоцией, потребностью и прагматической информацией, определяющей вероятность достижения цели (удовлетворения потребности» (1970, с. 25).

Через десять с небольшим лет под влиянием обрушившейся на него критики (Бех-тель, 1968; Додонов, 1978; Ломов, 1971; Парыгин, 1971; Путляева, 1979; Раппопорт, 1968; и др.), в которой отмечалось, что «формула эмоций» не является всеобъемлющей и количественной в строгом смысле, Симонов (1981) вынужден написать: «Разумеется, у нас нет универсальных единиц измерения потребностей, эмоций и прагматической ценности информации» (1981, с. 64).

Таким образом, «формула эмоций» не может служить для измерения степени эмоционального напряжения.

Странно, что, проводя эксперименты на людях, которые должны были подкрепить информационную теорию эмоций, Симонов совершенно игнорировал самоотчеты испытуемых и больше доверял изменению КГР и ЧСС при предъявлении испытуемым тех или иных раздражителей. Но можно ли любое изменение этих показателей непременно считать доказательством возникновения эмоции? Ведь они реагируют и на интеллектуальное напряжение, которое в экспериментах Симонова не исключается.

Пытаясь доказать недоказуемое, любым фактам он дает только те объяснения и делает из них только те выводы, которые укладываются в его «теорию». Например, ссылаясь на данные М. Ю. Кистяковской (1965), он утверждает, что удовлетворение витальных потребностей (голод, жажда) ведет к покою и дремоте младенца, а не к положительным эмоциям. Но разве первое мешает второму? И откуда известно, что у младенца при утолении голода и жажды не появляется положительный эмоциональный тон ощущений? Может быть, об этом у него можно узнать?

Не убеждают в правоте формулы и многие из «жизненных» примеров, приводимых Симоновым для подтверждения его теоретических выкладок относительно механизма появления эмоций, в частности – положительных. Например, почему при обнаружении собственного заблуждения человек должен смеяться над ним, как пи-

3.10. Информационная Теория эмоций П. 8, Симонова 07

шет автор, «с высоты только что приобретенного знания», а не досадовать? Разве шахматист, анализирующий проигранную партию и обнаруживший ошибку, весело смеется над своим промахом? Но если это и так, то это будет смех сквозь слезы.

Или другой пример с летчиками, впервые испытывающими состояние невесомости. В первые секунды им кажется, что они терпят катастрофу, но затем, поскольку они видят, что самолет не падает, у них возникает эмоция радости. Как считает Симонов, это происходит потому, что они получили сверхинформацию, что ситуация не опасна. Но причем здесь наличие прагматической информации (т. е. информации о том, как спастись) и тем более сверхинформации, если в это время летчик ничего не делал и не планировал делать, а был просто пассивным наблюдателем происходящего с ним в состоянии невесомости?

Рассматривая эту теорию, нельзя не отметить подчас вольное обращение Симонова с основными понятиями, раскрывающими его формулу, что существенно затрудняет понимание того, о чем конкретно идет речь.

Много неясного в использовании автором таких понятий, как «прагматическая информация», «прагматическая неопределенность». В одном случае это «истинный объем предстоящей деятельности» (1970, с. 65), в другом – информация о том, как удовлетворить потребность, т. е. о средствах и способах достижения цели.

«Дефицит или избыток информации» вдруг становится у него идентичным «прогнозу», хотя очевидно, что прогноз вторичен по отношению к информации. Так, утверждая, что положительные эмоции «возникают в ситуации избытка прагматической информации (т. е. информации о том, как удовлетворить потребность) по сравнению с ранее существовавшим прогнозом (при "мгновенном срезе")» (1987, с. 74), он некорректно противопоставляет информацию прогнозу. Информация, которой субъект располагает в момент возникновения потребности (Ис) у него превращается в гипотезу, достижение цели (подкрепление правильности прогноза) он рассматривает как увеличение вероятности правильности гипотезы, не указывая, что это имеет значение для будущего (для настоящего увеличение вероятности прогноза уже не имеет значения, так как потребность удовлетворена).

Существенно запутывает вопрос и то, что Симонов не разделяет два случая возникновения эмоций – по поводу прогноза в процессе мотивации и по поводу реального достижения или не достижения цели при действиях, направленных на удовлетворение потребности. Кроме того, следовало бы четче обозначать, в каком случае речь идет о возникновении эмоционального тона ощущений, а в каком – об эмоции, так как эти явления не равнозначны. Например, человек еще не начал удовлетворять потребность в воде, но уже обрадовался, потому что нашел в пустыне объект удовлетворения потребности – воду в колодце. Нахождение объекта вызывает эмоцию. Когда же человек начнет пить, т. е. удовлетворять потребность, то у него возникнет эмоциональный тон ощущений – удовольствие, наслаждение.

Итак, можно сделать следующие выводы. Теория эмоций, названная П. В. Симоновым «информационной», объясняет некоторые частные случаи возникновения эмоций в процессе мотивации,а именно при построении вероятностного прогноза удовлетворения потребности. Поэтому скорее она должна была бы называться «мо-тивационной». Справедливости ради надо отметить и то, что «формула эмоций» встретила у ряда авторов поддержку (Горфункель, 1971; Смирнов, 1977; Шингаров, 1970; Шустик и Сержантов, 1974). Д. Прайс и Дж. Баррелл (Price, Barrell, 1984) даже

68 Глава 3. Теории, объясняющие механизмы возникновения эмоций

подтвердили в одном из экспериментов с самооценкой существование зависимости между эмоцией, силой потребности и вероятностью ее удовлетворения. Собственно, это и не требует особого подтверждения, так как зависимость эмоций от двух других факторов очевидна. Вопрос в том, могут ли предложенные Симоновым гипотеза и формула объяснить все случаи возникновения эмоций, может ли эта зависимость считаться общим законом человеческих эмоций.

Эта теория игнорирует эмоциональные реакции, не связанные с мотивационным процессом (например, возникающие при достижении цели, т. е. удовлетворении потребности), или эмоции, возникающие без участия интеллектуальной деятельности и сравнения Ин с Ис (например, испуг, возникающий мгновенно и осознаваемый нами постфактум). «Формула эмоций» порой просто вступает в противоречие с реальностью. Она не является ни количественной, ни структурной; это функциональнаяформула, показывающая зависимость величины эмоции от силы потребности и наличия прагматической информации, используемой при прогнозировании достижения цели. Объясняя возникновение положительных эмоций, автор исходит из магической силы придуманной им формулы, а не из реально имеющихся фактов. Отсюда появление в его теории сверхинформации, практическую необходимость которой для прогнозаон не обосновывает, а рассуждает по принципу: она необходима, потому что этого требует «формула эмоций». В то же время оказывается, что положительные эмоции, исходя из того, что пишет Симонов, могут возникать не только при избыточной информации, но и при простом уменьшении дефицита информации, т. е. при улучшении прогноза. Вообще, создается впечатление, что когда автор забывает про пресловутую «формулу эмоций», он высказывает разумные и логически непротиворечивые суждения о причинах и роли положительных и отрицательных эмоций.

3.11. Теория дифференциальных эмоций К. Изарда

Объектом изучения в этой теории являются частные эмоции, каждая из которых рассматривается отдельно от других как самостоятельный переживательно-мотиваци-онный процесс. К. Изард (2000, с. 55) постулирует пять основных тезисов:

1) основную мотивационную систему человеческого существования образуют 10 базовых эмоций: радость, печаль, гнев, отвращение, презрение, страх, стыд/смущение, вина, удивление, интерес;

2) каждая базовая эмоция обладает уникальными мотивационными функциями и подразумевает специфическую форму переживания;

3) фундаментальные эмоции переживаются по-разному и по-разному влияют на когнитивную сферу и на поведение человека;

4) эмоциональные процессы взаимодействуют с драйвами, с гомеостатическими, перцептивными, когнитивными и моторными процессами и оказывают на них влияние;

5) в свою очередь, драйвы, гомеостатические, перцептивные, когнитивные и моторные процессы влияют на протекание эмоционального процесса.

В своей теории К. Изард определяет эмоции как сложный процесс, включающий нейрофизиологические, нервно-мышечные и чувственно-переживательные аспекты, вследствие чего он рассматривает эмоцию как систему. Некоторые эмоции, вслед-

3.12. Физиологические механизмы эмоциональных реакций 89

ствие лежащих в их основе врожденных механизмов, организованны иерархически. Источниками эмоций являются нейронные и нервно-мышечные активаторы (гормоны и нейромедиаторы, наркотические препараты, изменения температуры крови мозга и последующие нейрохимические процессы), аффективные активаторы (боль, половое влечение, усталость, другая эмоция) и когнитивные активаторы (оценка, атрибуция, память, антиципация).

Говоря о базовых эмоциях, К. Изард выделяет их некоторые признаки:

1) базовые эмоции всегда имеют отчетливые и специфические нервные субстраты;

2) базовая эмоция проявляет себя при помощи выразительной и специфической конфигурации мышечных движений лица (мимики);

3) базовая эмоция сопровождается отчетливым и специфическим переживанием, осознаваемым человеком;

4) базовые эмоции возникли в результате эволюционно-биологических процессов;

5) базовая эмоция оказывает организующее и мотивирующее влияние на человека, служит его адаптации.

Однако сам К. Изард признает, что некоторые эмоции, отнесенные к базовым, не обладают всеми этими признаками. Так, эмоция вины не имеет отчетливого мимического и пантомимического выражения. С другой стороны, некоторые исследователи приписывают базовым эмоциям и другие характеристики.

Очевидно, что базовыми можно называть те эмоции, которые имеют глубокие филогенетические корни, т. е. имеются не только у человека, но и у животных. Так, С. Шевалье-Скольников (S. Chevalier-Skolnikoff, 1973) справедливо указывает, что способы эмоционального выражения свидетельствуют о фундаментальности эмоции только в том случае, если прослеживается их филогенетическое происхождение, т. е. если имеется экспрессивное сходство выражения эмоции в мимике у человека и у других приматов. Поэтому такие дискретные эмоции, присущие только человеку, как стыд и вина, к ним не относятся. Вряд ли можно назвать эмоциями также интерес и застенчивость.

Не отрицая мотивационного значения эмоций, трудно согласиться с К. Изардом в том, что эмоции являются основной мотивационной системой организма и в качестве фундаментальных личностных процессов придают смысл и значение человеческому существованию. Мотивация гораздо сложнее, чем это представляется К. Изар-ду, и эмоции выступают лишь в качестве одного из мотиваторов, влияющих на принятие решения и поведение человека. Точно так же смысл и значение человеческого существования определяется не только эмоциями, но и ценностями, социальными потребностями и т. п. Несколько странно рассмотрение эмоций, с одной стороны, как мотивационной системы организма,а с другой – как фундаментального личностногопроцесса.

3.12. Физиологические механизмы эмоциональных реакций

Анатомические образования, связанные с эмоциональным реагированием.Как

отмечают Е. Д. Хомская и Н. Я. Батова (1998), вопрос о мозговой организации эмо-

90 Глава з. Теории, объясняющие механизмы возникновения эмоций

циональной сферы является мало разработанным. Я не буду давать подробный анализ физиологических исследований, направленных на определение мозговой локализации эмоций. Это прерогатива нейрофизиологов. Отмечу только наиболее существенные моменты в разработке этого вопроса, непосредственно касающиеся дифференциации эмоций, их классификации, а также эмоциональных нарушений при очаговых поражениях головного мозга.

Е. Д. Хомская и Н. Я. Батова выделяют два направления в изучении мозговой организации эмоциональной сферы: узкий локализационизм и системный подход.

Сторонники узколокализационистских концепций утверждают, что для каждой «базовой» эмоции имеются свои центры. Так, в опытах на животных и при терапевтических вмешательствах на человеке с использованием электростимуляции определенных участков мозга было показано, что передние части островка, задние отделы гипоталамуса, покрышка, миндалевидное ядро связаны с эмоцией страха, миндалина и срединный центр таламуса – с яростью, передний отдел гипоталамуса, миндалина, медиальные ядра таламуса – с эмоцией тревоги, вентромедиальные ядра таламуса, зона перегородки и фронтальные области – с переживанием удовольствия (Дельгадо, 1971; Бехтерева, 1980; Смирнов, 1967; Collier et al., 1977; Grossman, 1970). Таким образом, эмоциональное реагирование связывается этими авторами в основном с подкорковыми центрами.

Однако эти исследования показали, что узко локализованные раздражения головного мозга вызывают лишь незначительное число эмоций. Остальные эмоции не имеют строгой локализации и образуются как условнорефлекторные сочетания базовых эмоций, образующиеся в процессе приобретения социального опыта.

Исследователи, придерживающиеся системных взглядов на подкорковый субстрат эмоций, говорят о существовании «эмоционального мозга» или так называемого «круга Пейпеца». «Эмоциональный мозг» изображается как система, состоящая из трех взаимосвязанных звеньев: 1) лимбической системы переднего мозга (гиппо-камп, перегородка, периформная кора и другие образования); 2) гипоталамуса (32 пары ядер переднего комплекса, связанные с парасимпатической вегетативной нервной системой, а также задний комплекс, связанный с симпатической нервной системой); 3) лимбической области среднего мозга (центральное серое вещество, околоцентральная ретикулярная формация).

В настоящее время лимбической системе отводится роль координатора различных систем мозга, участвующих в обеспечении эмоционального реагирования, так как центральное звено «лимбического мозга» имеет двусторонние связи как с подкорковыми структурами, так и с различными областями коры больших полушарий. Роль новой коры в регуляции эмоций показана в ряде экспериментов на животных и клиническими наблюдениями на людях.

Рефлекторные механизмы возникновения эмоциональных реакций.Эмоциональные реакции могут возникать как непроизвольно, так и произвольно. Непроизвольное возникновение их может быть безусловнорефлекторным (например, эмоция испуга или эмоциональный тон ощущений) и условнорефлекторным.

Новорожденные дети, даже те, что родились без полушарий головного мозга, реагируют на пищу выразительной гримасой отвращения (Steiner, 1973). По мере обучения, как только ребенок начинает понимать, что значит «испорченная пища» (это происходит в возрасте около 7 лет), он начинает испытывать отвращение к любой

3,1£. Физиологические механизмы эмоциональных реакций

91

пище, которая кажется ему испорченной, при этом неважно, действительно ли она является таковой (Rozin, Fallon, 1987).

Американские психологии Дж. Уотсон и Р. Рейнор (Watson, Raynor, 1920) провели эксперимент по обусловливанию страха. Испытуемым был 11-месячный мальчик. Ему показали белую мышь, по отношению к которой он не проявил никаких признаков страха. Тогда экспериментаторы стали производить громкий лязгающий звук всякий раз, как мальчику показывали эту мышь. Из-за звука мальчик плакал и уползал прочь. После нескольких таких сочетаний ребенок начал пугаться и при появлении только одной мыши. А вскоре он стал бояться и других белых мохнатых объектов.

Этот эксперимент показывает, каким образом у человека возникают приобретенные страхи, проявляющие себя при попадании человека в бывшую для него когда-то травмогенную ситуацию.

Произвольный механизмпоявления эмоций связан, прежде всего, с оценкой человеком возможности и степени удовлетворения потребности. Эмоции могут явиться и результатом представлениячеловеком тех или иных объектов, а также событий, как уже бывших, так и предстоящих (эмоциональный настрой и использование эмоциональной памяти).

Эмоции и высшая нервная деятельность.После знаменитой павловской сессии 1949 года, когда в нашей стране единственно правильным было объявлено учение о высшей нервной деятельности, а все явления связывались с условнорефлекторной деятельностью, механизмы эмоций стали рассматриваться только с этих позиций не только физиологами, но и психологами. Распространенной стала точка зрения, что к появлению эмоций приводит нарушение динамического стереотипа, условнорефлек-торных связей. Так, А. Г. Ковалев (1970), опираясь на представления и высказывания И. П. Павлова, писал, что «легкость установления систем временных связей или отношений, которая определяется благоприятными внешними и внутренними условиями, связана с положительными эмоциями. И наоборот, отрицательные переживания вызываются трудностями в образовании временных связей... Особенно интенсивные эмоции человек испытывает при ломке или переделке систем временных связей, при резком изменении условий или требований, предъявляемых к нему. Наиболее яркое проявление эмоций можно наблюдать при разрыве привычных привязанностей, т. е. при нарушении стереотипа или укоренившейся системы связей» (с. 151).

Сам же Павлов говорил о врожденныхэмоциях, связанных с удовлетворением или неудовлетворением врожденных потребностей и инстинктов, и о приобретенных(по механизму условных рефлексов) эмоциях, направленных на удовлетворение приобретенных в онтогенезе потребностей. В то же время он удивительно легко объяснял физиологические механизмы положительных и отрицательных эмоций: первые связаны с возбуждением, а вторые – с торможением. «Несомненно, – говорил он на одном из заседаний, – что физиологическая основа страха есть торможение. Значит, во всем длиннейшем ряду страх и боязнь – это будут все различные степени и маленькие вариации тормозного процесса» (Павловские среды, 1949, с. 316). Или: «эмоция отрицательного характера – это есть торможение» (Там же, 1954, с. 316).

В докладе «Физиология высшей нервной деятельности» Павлов говорил: «Нужно думать, что нервные процессы полушарий при установке и поддержке динамического стереотипа есть то, что обыкновенно называется чувствами в их двух основных категориях – положительной и отрицательной и в их огромной градации интен-

92 Глава 3. Теории, объясняющие механизмы возникновения эшгоций

сивностей. Процессы установки стереотипа, довершения установки, поддержки стереотипа и нарушений его и есть субъективно разнообразные, положительные и отрицательные чувства...» (Павлов, 1951, с. 230). Такая слишком прямолинейная привязка механизма возникновения эмоций к высшей нервной деятельности и связанному с ней динамическому стереотипу была характерна для мышления Павлова, так как в другом докладе – «Динамическая стереотипия высшего отдела головного мозга» он опять повторяет ту же мысль: «Мне кажется, что часто тяжелые чувства при изменении обычного образа жизни, при прекращении привычных занятий, при потере близких людей, не говоря уже об умственных кризисах и ломки верований, имеют свое физиологическое основание в значительной степени именно в изменении, в нарушении старого динамического стереотипа и в трудности установления нового» (Там же с. 234-244). Конечно, ломка стереотипа может быть причиной негативных эмоций, но это причина, а не физиологический механизм эмоционального реагирования.

Р. Соломон и Д. Корбит (Solomon, Corbit, 1974) выдвинули не лишенную некоторых оснований гипотезу об индукционном механизме возникновения противоположных по знаку эмоций,в соответствии с которой активация позитивного аффекта косвенно активирует противоположный этой эмоции негативный аффект. И обратно, негативный аффект активирует позитивный аффект. Следовательно, радость является функцией некоторого первичного негативного переживания. Это соответствует физиологическим представлениям об индукции по одновременности, когда возбуждение одного центра приводит к торможению смежного, а торможение первого приводит к возбуждению второго.

Эмоции и вегетативная нервная система.Некоторые авторы связывают отрицательные эмоции преимущественно с активацией симпатического отдела вегетативной нервной системы, центральных адренергических структур, а положительные эмоции – с активацией парасимпатического отдела и структурами холинергической природы (Анохин, 1957; Калюжный, 1964; Bovard, 1961).

Однако П. В. Симонов (1970) отмечает, что многочисленные экспериментальные факты (Bartelt, 1956; Gellhorn, 1964 и др.) свидетельствуют об участии обоих отделов вегетативной нервной системы в реализации как положительных, так и отрицательных эмоциональных состояний и что взаимодействие центральных представительств симпатического и парасимпатического отделов не сводится к прямой реци-прокности: усиление активности этих отделов может происходить одновременно. По данным Дж. Лейси и др. (Lacey et al., 1963), при одной и той же эмоциональной реакции могут наблюдаться учащение сердцебиения (симпатический сдвиг) и нарастание КГР (парасимпатический сдвиг). При отрицательных эмоциях, наряду с симптомами возбуждения симпатического отдела, наблюдаются и признаки возбуждения парасимпатического отдела (Smith, Wenger, 1965). Так, при ожидании человеком болевого раздражения в последние 6-18 с перед включением тока отчетливо замедляется ЧСС. В исследовании Н. Д. Скрябина (1974) у некоторых людей наблюдалось урежёние сердцебиений при испуге. И, наоборот, при положительных эмоциях, например при просмотре развлекательного кинофильма, появляется симпато-адрена-ловый сдвиг (Levy, 1965).