Текст книги "Зивелеос. Книга вторая. Поляна Лысой горы"

Автор книги: Евгений Бузни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

–

Конопатый, Конопатый, – донеслись голоса

– Может быть и Конопатый. Это вам решать. А сейчас, к сожалению, мне надо покинуть вас, так как много ещё дел, и, вижу, меня срочно просят ответить по мобильному телефону.

– Ур-ра-а-а! – понеслось по двору.

Николай взял из кармана телефон и приложил к уху.

Звонил Тарас Евлампиевич, требуя немедленно всё надеть и включить защиту.

– Я слышал, – говорил он, – что там обеспечена детская охрана, но ты, Николай, не всё знаешь. К нам только что прилетал вертолёт и не случайно, а специально для зондирования обстановки. Они знают, где мы. Имей это в виду и срочно возвращайся. Надо всё обсудить. Учти, что разговор этот не только для нас.

Это Самолётов знал. Он повернулся к директору:

– Андрей Андреевич, меня вызывают. Надеюсь, из моего выступления вы поняли, что я имел в виду. Я добываю деньги – и не малые – для детей. Это не значит, что вы должны ходить голыми и голодными, но и чувство меры, пожалуйста, сохраняйте. Вы хороший организатор, но если вы и ваши помощники потеряете скромность, мне придётся искать вам замену. Я понимаю, что большие деньги развращают. Чтобы этого не происходило, создадим совет республики. Ну, это вы слышали. Поймите, что здесь ничего скрыть нельзя. Вы на виду не только у ребят, но и у всего мира. Не позорьте, пожалуйста, наше дело. На ваши счета перечислен ещё миллиард. Купите всем компьютеры, установите Интернет, стимулируйте хорошую учёбу и поведение. Об этом мы с вами говорили раньше. Я сейчас только напоминаю. Желаю успехов.

Самолётов быстро надел усы, очки, шляпу, пожал руки на прощание, включил своё защитное поле и, весело помахав всем рукой, взлетел в воздух.

По двору неслось громкое «ура».

Таким героем могу быть только я

В этот раз в гостиной собрались все обитатели поляны. Где бы ни садился Тарас Евлампиевич, но со своей белой, длинной – до пояса – бородой и давно поседевшей головой, он всегда казался в центре, что и правильно, поскольку он был основным мозгом всего предприятия. Но и другие участники совещания были приглашены сюда для использования в полную силу своих способностей соображать с целью максимального применения других своих возможностей.

Например, дядя Лёша, – иначе его здесь никто, кроме жены Кати, не называл, – был тем, что у нас обычно зовётся, мастером на все руки. Почти всё на поляне было устроено и обустроено его умелыми руками. Он валил деревья, тесал брёвна, строил из них добротные избы, которые соединял широкими коридорами, создавая единый комплекс тёплых и весьма уютных помещений. Все стены и потолки изнутри отделывал новыми отделочными материалами, привозимыми им же из Москвы, благодаря чему одни комнаты напоминали собой современные кабинеты и лаборатории, другие – квартиры, обставленные удобной мебелью. Иностранная сантехника: ванны, душевые, туалеты – приобреталась не для роскоши, а единственно с целью создания комфортных условий для работы учёных, которых не должны были отвлекать и расстраивать бытовые неурядицы.

Так считал дядя Лёша с первого дня пребывания здесь со своей женой Катей, полностью разделявшей его мнение и взявшей на себя обязанности домохозяйки, готовившей вкусную разнообразную пищу, стиравшей бельё в двух стиральных машинах, следящей за чистотой и порядком, для чего тоже было всё необходимое техническое оснащение.

Постепенно дядя Лёша устроил здесь и фермерское хозяйство, привезя однажды тёлочку и бычка, потом нескольких поросят, курочек с петушком и даже пару индюшек. За всем приходилось ухаживать Кате, но от работ на ферме не отказывался никто, если позволяло свободное от дежурства у аппаратов время. Свежее молоко и яйца любили все.

Естественно, всё это пришло и обустроилось не сразу. Дядя Лёша был младшим братом той самой племянницы Тараса Евлампиевича, которая вдали от этих мест получала по доверенности пенсию Наукина, но решительно не знала, или так только говорила, где находится её очень умный дядя. А когда сотрудники ФСБ докопались до её родного брата, то и о нём она ничего не могла сказать определённого, кроме того, что тот уехал со своей женой и дочерью на север чуть ли не за полярный круг на заработки и писем никаких не присылает. А дочерью была та самая Маша, двоюродная внучка Тараса Евлампиевича, окончившая биологический факультет Московского университета и с удовольствием помогавшая своему дедушке в осуществлении всех его гениальных, по её мнению, замыслов.

Это она предложила привлечь на роль летающего человека Самолётова, когда они в очередной раз читали статью понравившегося им журналиста, и Маша, в шутку сказала, что раз у него такая фамилия, то, может, ему на роду написано летать. Шутка действительно потом обратилась явью. Более того, Маша полюбила Николая, и тот факт, что ему пришлась по сердцу больше Татьяна, отозвался болью в сердце, но она поняла и то, что только случай необычного спасения девушки заставил этих молодых людей влюбиться друг в друга, а не отсутствие достоинств у самой Маши.

Философски приняв обстоятельства судьбы, обе красивые девушки (Маша, правда, немного постарше) сидели теперь в гостиной рядом, не допуская и мысли о ревности, и искренне подружившись друг с другом.

Но Николай и потом Таня появились на поляне, когда многое уже было сделано. С самого начала Тарас Евлампиевич обосновался в небольшом домике бывшей метеостанции, привёз сюда изобретенное им, но нигде не обсуждавшееся коллегами устройство для приёма и концентрации магнитных силовых линий земли и энергии полярного сияния, окружил поляну специальным ограждением и подключил защиту энергетическим полем, после чего можно было спокойно выполнять остальные работы, не боясь чьего-то непрошенного вмешательства.

Место было хорошо тем, что здесь был родник, который на первых порах перекрыли, что позволило создать приличный водоём. Дядя Лёша привёз с подмосковного строительного рынка большие листы нержавеющей стали и сварил из них огромный бак. Установив его на специально сооружённом деревянном возвышении, с помощью насоса перекачивали туда воду из искусственного бассейна и через фильтры пускали в домашний водопровод. Так была решена проблема водоснабжения.

Для канализационных отходов дядя Лёша выкопал большую выгребную яму, куда стоки попадали через свои фильтры. Устройство напоминало собой небольшое очистное сооружение, откуда довольно чистая вода стекала в реку руслом того же ручья по крутому склону горы, доступному только альпинистам.

Пищевые отходы в основном шли на корм свиней, а что-то шло в другую яму, служившую компостом для удобрений на огород. Без свежей зелени: петрушки, укропа, салата, без своей капусты, моркови, огурцов и помидоров никто жизни здесь не представлял. Словом, благодаря усилиям и опыту дяди Лёши и его Катерины жизнь на поляне обретала всё больше автономию в плане обеспечения продуктами.

Вопрос электричества был решён после приобретения немецкой ветроэлектростанции с горизонтальной осью вращения. Мощности в пятьсот киловатт вполне хватало для зарядки аккумуляторных батарей и стабильной круглосуточной подачи электричества на все нужды. Пять мачт с генераторами и лопастями были установлены на самом высоком участке поляны подальше от жилого комплекса, чтобы шум вращающихся пропеллеров не очень мешал работе. Это были не самые мощные электростанции. Каждая вырабатывала по сто киловатт, но зато для их работы достаточно было даже слабого ветра, дующего со скоростью два-три метра в секунду. Такой ветер почти всегда ощущался над поляной.

Подземный гараж, автоматически открывающийся въезд в него, подвал для хранения продуктов – всё это было гордостью дяди Лёши, делавшего их так же умело и с любовью, как качающиеся шезлонги, в которых рассаживались обычно обитатели необычного научного центра, когда собирались в гостиной для обсуждения важных вопросов или чтобы расслабиться от напряжённых будней. Работы всегда хватало всем.

Кукушка на старинных часах-ходиках прокуковала шесть раз. Все шесть человек были в комнате без опоздания. Николай только что прилетел из детского дома, успел переодеться и сидел теперь в спортивном костюме, раскачиваясь в расслабленном состоянии.

Тарас Евлампиевич погладил правой рукой бороду и начал:

– Сегодня нашу поляну посетил вертолёт. Сначала можно было предположить, что визит его случаен, однако то, что он дважды облетел вокруг поляны, говорит о том, что прилёт был запрограммирован. Нас хотели увидеть. И вполне понятно почему. Я перед нашим заседанием заходил в Интернет, по привычке набрал в поиске Яндекса «Лысая Гора» и кроме обычной информации о нашей горе обнаружил статью о том, что местный лесник хотел попасть на нашу поляну, но не смог заставить коня идти, приехал с трактором, но тоже не прорвался на нашу высоту. Убеждён, что эта статья и натолкнула кого-то на идею проверить, в чём тут дело. Это говорит о том, что если не сегодня, то завтра наше месторасположение будет определено.

Особо страшного пока ничего в этом нет. Рано или поздно это должно было случиться. Но нам следует в связи с этим принимать ещё большие меры предосторожности при выезде и въезде. Лесная дорога – первый объект, где нас будут стараться ловить. Поэтому машины временно выезжать отсюда не будут. Свежим хлебом и самым необходимым, если чего нет, нас будет обеспечивать Николай.

– Дядя Тарас, – вмешалась Катерина, давно привыкшая называть дядю своего мужа тоже дядей. – Хлеб можно пока тоже не покупать, поскольку у нас есть электрическая хлебопечка и достаточно много муки, так что я могу, наконец, сама печь вкусный хлеб. А других продуктов Лёша навёз как минимум на полгода, можем жить как в осаде, овощи есть, молоко и яйца есть, что ещё надо?

– Это дело, – обрадовано сказал Тарас Евлампиевич. – В самом деле, дорогой лучше пока не пользоваться, хотя мы и так редко куда выбираемся. Единственное, что мне кажется, нужно сделать срочно, это обезопасить бабушку Тани. Боюсь, что силовики могут придумать ещё какую-нибудь провокацию с нею, и мы не будем знать, где её искать. Кстати, Таня, я давно хотел спросить тебя, кто она по специальности. Не может ли нам здесь пригодиться?

Таня, взволнованная тем, что речь зашла чуть ли не сразу о её бабушке, огорчённо ответила:

– К сожалению, её специальность здесь абсолютно лишняя – она занимается нейрохирургией. Это весьма специфическая деятельность. Вообще-то она доктор наук и преподаёт в медицинской академии кроме этого.

– Не может быть! – изумлённым голосом произнёс Тарас Евлампиевич, соскакивая с кресла-качалки. – Это настоящий подарок судьбы.

– Какой подарок? – спросила Таня.

– Твоя бабушка подарок, если она согласится.

– На что согласится? – Не понимая, о чём речь, но чувствуя что-то важное, тихо спросила Таня.

– Друзья мои! – торжественно произнёс Тарас Евлампиевич, подняв правую руку с направленным вверх указательным пальцем. – Я собирался сегодня поговорить и об этом чуть позже, но ход беседы несколько опередил мои планы. Пока наш милый Николай Степанович занимался экспроприацией экспроприаторов, я тоже не сидел без дела и осуществил свою давнюю мечту: сделал чипы, которые можно вживить в человека, позволив ему быть таким же защищённым, каким ходит наш Коля, но уже без помощи специального костюма. Иными словами, мы можем сделать летающим ещё кого-нибудь, но он уже не будет надевать специальную одежду, кроме платформ на обуви. Они пока необходимы для связи всех чипов в систему и трансформации энергии от нашего центра к летающему герою. Но для осуществления этого проекта нужен именно опытный нейрохирург.

– Таким героем могу быть только я, а моя бабушка вживит мне эти самые чипы, – сказала Таня и тоже встала с кресла.

В ту же секунду все остальные в комнате были на ногах.

– Ты с ума сошла! – закричала тётя Катя. – Девчонка ещё, а туда же, в герои.

– Соображаешь, что говоришь? – возмутилась Маша. – Это же не на концерте выступать.

– Не смей и думать об этом – сказал негромко Николай. – Ты мне нужна живой. А то, что предлагается, очень опасно. Ты даже не представляешь, как это страшно – быть в небе.

– Как же не представляю? – обиженно стала возражать Таня. – А кто тебя просил катать меня ночью над городом? А кто песню запел на высоте, когда нас не удалось схватить Фэ-эс-бэшникам? Тогда я боялась?

– Нет, но ты была со мной.

– И потом я буду с тобой. Ты же не отпустишь меня?

– Не нападайте на девчушку, – вступился за Таню дядя Лёша. – Она дело говорит. Кому, как не молодым влюблённым летать вместе? Я бы сам полетел, но кто же будет за меня хозяйство тут обеспечивать?

– Так, садитесь, дети, – громко перекрикивая поднявшийся шум, скомандовал Тарас Евлампиевич. – Таня умница. Признаюсь, я не подумал о такой возможности, полагая сначала, что всё придётся настраивать на Николая, а его костюм оставить про запас. Но эта идея, как сказал дядя Лёша, летать двум влюблённым вместе, мне кажется замечательной. Они ведь друг друга никогда от себя не отпустят. Любовь – важнейший фактор в совместной работе и может совершать чудеса. Надо привезти сюда Надежду Тимофеевну для переговоров.

– Нет, Тарас Евлампиевич, – заговорила Таня решительным голосом. – Лучше будет, если мы с Колей слетаем ко мне домой и там я объясню всё бабушке. Она очень умная и всё поймёт. Если согласится, а я уверена, что сумею убедить, то расскажет, как это лучше сделать. Ведь это же, наверное, сложная операция. Тут думать и думать.

– Ну что ты скажешь? – развёл руками Тарас Евлампиевич, – до чего же умная пошла молодёжь! Моей седой бороды не стесняется и дельные вещи предлагает. Согласен. Завтра же всё и сделаем.

– Зачем же завтра, дедушка? Мы же всегда это делаем ночью. А скоро будет темнеть, – подсказала Маша.

– Тьфу ты! Вот голова садовая! Конечно, сегодня. – Тарас Евлампиевич посмотрел ласково на внучку. – Ты тоже у меня светлая головушка. Спасибо! Но до наступления темноты обсудим ещё кое-какие детали, о которых хотел доложить Николай.

Николай начал свой рассказ неожиданно с того, что в детском доме руководство, по словам ребят, тратит деньги на свой комфорт, приобретая себе новые машины и, наверное, многое другое, и это стремление к наживе не остаётся незамеченным детьми и не делает чести тем, кто в первую очередь должен думать не о себе, а о воспитанниках.

– Слаб человек духом в наши дни, – говорил он. – Деньги развращают, когда их много. В сегодняшнем капиталистическом окружении, когда всюду рекламируется стремление к наживе, находить людей, искренне отдающих себя идее равенства и братства, трудно. Приходится думать о контроле. Я предложил ребятам самим взяться за управление нашей республикой. Верю, что это у нас получится. Там есть толковый парень по прозвищу Конопатый. Думаю, он не подведёт.

Затем Николай стал рассказывать о вчерашней встрече с Абрамовым Бором, о результатах которой вчера не успели поговорить подробно, так как главная задача – перевод денег – была выполнена, а всем хотелось поработать на воздухе.

– А что бы ты стал делать, – спросила Маша, – если бы премьер-министр приехал?

– Не знаю. Наверное, тоже раскошелил бы его. Но в заложники бы не брал ради принятия каких-то решений. Всё равно ведь тысячи подписанных его рукой постановлений не выполняются. Ну, не будет он у руля, поставят другого такого же. А возьми я его в заложники, огромное число людей отнеслось бы ко мне, как к террористу. Нет, это не наш метод. Сегодня большинство народа относится к моим действиям одобрительно, несмотря на то, что все газеты и теле-радио каналы вральки оплёвывают меня изо всех сил, называя обыкновенным бандитом.

Я думаю, мне пора появиться перед парламентом.

– Нет-нет. Это ещё рано, – остановил Николая Тарас Евлампиевич. – Ты уже попал в одну ситуацию с появлением в обществе, где чуть не провалилось всё. Хорошо, что удалось спастись. Надо немного повременить с этим. Вот, если подготовим тебе помощницу, о которой никто не должен знать, то, может, с нею, когда она будет на контроле, можно будет поговорить и с депутатами.

– С этим я согласен. Но вот ещё вопрос, Тарас Евлампиевич. Абрамов Бор подчеркнул, что я действую только в пределах Московской области, что они расценивают, как нашу слабость. Некоторые олигархи убираются из Москвы, чтобы не оказаться в моих руках. Что вы думаете по этому поводу?

– Доля правды в этом есть, конечно. Но нам не было необходимости пока расширять сферу влияния. Технически я могу гарантировать твои полёты пока на расстоянии порядка тысячи километров. Это не так уж мало. И мы, пожалуй, покажем миру, что можем работать не только в Москве. Раз они сами задумались над этим, то покажем. А теперь, если у тебя всё, то готовьтесь к вылету. Встреча с Надеждой Тимофеевной очень важна.

Замыслы генерала Дотошкина

Мысли разбегались в разные стороны. Если сам премьер мог оказаться в ловушке Зивелеоса, то какая же трудность для него в том, чтобы захватить жену генерала или любого из высших офицеров командования? Премьер-то ладно, уже в безопасности. Узнав о том, какая ему грозила опасность, он сначала был в таком гневе, что хотел разжаловать Дотошкина, но выслушав подробный отчёт генерала, из которого явствовало, что Дотошкин как раз был героем и спас высокое начальство, тогда как глупая идея полковника Глупого и ответственного за всё генерала Казёнкина едва не стоили жизни главе государства, премьер согласился на отстранение двух последних, а Дотошкина повысил в звании, согласовав этот вопрос по телефону с главнокомандующим, то есть с президентом, отдыхавшим в это время далеко на побережье Адриатического моря в гостях у премьер-министра Италии.

Однако премьер России потребовал от генерала детального расследования, не замешан ли в намечавшемся захвате премьера и Абрамов Бор, обещавший у себя на даче тёплый приём с приятными сюрпризами. Не этот ли сюрприз подразумевал один из богатейших людей мира? Не хочет ли он поменять власть в стране таким способом?

Премьер задал вопросы, расписал поручения своим министрам, отослал свою семью с детьми в Англию, а сам отправился в Сочи для встреч с лидерами ряда других государств на родном берегу Чёрного моря.

Генерал Дотошкин на всякий, как говорят в народе, пожарный случай отправил и свою семью отдыхать в Испанию, что позволяло спокойнее размышлять о дальнейших действиях.

Из вертолётной прогулки к поляне Лысой Головы он сделал для себя один важный вывод: на этой поляне находится учёный Наукин, которого никак не могли найти, и там же, очевидно, расположена база этого неуловимого Зивелеоса. Стало быть, один вопрос с повестки дня снят – не надо искать причину всех бед по всему свету, а достаточно сконцентрироваться на этой поляне.

В этот раз им ничего не удалось увидеть на вершине горы с вертолёта, но это не значит, что там никогда ничего не видно. Можно попросить военных произвести съёмку этого объекта с самолёта или даже спутника, с которого, как говорят, можно увидеть даже спичечную коробку в руке человека. Почему же не воспользоваться такой возможностью?

Заинтересовало генерала и то, что Зивелеос отключает своё защитное поле, если садится или что-то берёт. Этот факт вызвал особенно большой приток мыслей. Он представил себе на минутку, как этот Зивелеос оказывается рядом с генералом, а тот предлагает ему вежливо сесть, поговорить. И в тот момент, когда журналист, ничего не подозревающий о том, что одна его тайна раскрыта, отключит своё поле, чтобы сесть на стул, из укрытия выпрыгивают дюжие молодцы и хватают Зивелеоса за руки, не позволяя включить его могущественную защиту.

Идея, конечно, любопытная, – думал генерал, – но успеют ли его солдаты скрутить журналиста? Придётся немедленно отдать распоряжение созданной особой группе захвата Зивелеоса о необходимости дополнительной целенаправленной тренировки, рассказав им об этом поле.

Но вопрос в том, как встретиться с Зивелеосом? Никто его не приглашает к себе. Он сам выбирает, кто ему нужен. Однако можно же, как на охоте, подготовить подсадную утку. Это известный приём, но безошибочный. Можно, к примеру, уговорить владельца золотоносных рудников Шварцбермана возвратиться в Москву, растрезвонить об этом во всех средствах информации, и секретно сопровождать его всюду бойцами группы захвата.

Дотошкину пришла даже в голову одна забавная мысль. Он вспомнил, как в детстве, когда телевизоры являлись ещё редкостью, а компьютеров и в помине не было, ребята любили шумные весёлые игры с разными подвохами. Одну из них проводили в помещении. Игра заключалась в следующем.

Нового гостя, который не знаком был с этой шуткой, выпроваживали из комнаты на некоторое время, и в его отсутствие готовилось ему кресло, то есть ставились два стула на небольшом расстоянии друг от друга. Затем оба стула накрывались простынёй или ковром так, чтобы всё вместе казалось диваном, скрывая провал между стульями, на которые, как на края дивана, садились два подростка. Под пустотой подкладывались подушки, и только после этого в комнату приглашался гость. Его встречали как дорогого падишаха, подхватывали под руки, подводили к креслу и усаживали в центр. Не подозревающий о подвохе гость садился на пустое место между двумя так называемыми подданными, а те мгновенно вставали, и падишах проваливался между стульями, ощущая в первую секунду страх от падения, но оказавшись на мягких подушках, начинал смеяться со всеми остальными, трудная задача которых состояла в том, чтобы не рассмеяться до падения падишаха, дабы он не раскусил подвох заранее.

Вспомнив эту детскую игру, Дотошкин вообразил, как Зивелеос садится в кресло, отключив на секунду свою защиту, и неожиданно для себя падает, когда его и застают врасплох бойцы. А поставить разваливающееся кресло или стул – это сущий пустяк, дело простой техники. Генерал вспомнил, что сам когда-то сел на стул, который под ним развалился. Такую непрочную мебель иногда готовят современные мебельные фабрики.

Но этот вариант можно было бы считать лишь одним из многих, которые необходимо заготовить для поимки Зивелеоса. Пробегала в голове и идея снайперского выстрела в момент предполагаемого отключения защитного поля. Это было бы не очень хорошо, – думал генерал, – но в случае неудачи с другими вариантами, когда, например, группы захвата рядом нет и нет разваливающегося кресла, то можно же и ранить человека, а не убивать его. Вылечить потом можно, но главное ликвидировать само явление. А убьют, так тоже не велика беда – можно будет наказать плохого стрелка для видимости, а потом и наградить его за решение глобальной проблемы. Важно избавиться от всеобщей головной боли.

В памяти всплыли слова Зивелеоса, сказанные Абрамову Бору «У меня не было в плане встречаться с премьером сегодня». Значит, в этот день встречаться с премьером он не планировал, но вообще, скорее всего, собирается это сделать. Вот что существенно. Ну, пока премьера в Москве нет, можно об этом не беспокоиться. Хорошо бы разобраться с этой тяжестью до возвращения руководства страны.

Генерал вызвал Скорикова.

– Что нового из села Зареченки? – спросил он вошедшего подполковника.

– Пока никакого движения. Номеров машин ни один человек не запомнил. Но у меня есть мысль, – сказал офицер, садясь к столу по молчаливому приглашению начальника.

– Ах так, у вас даже мысли бывают, – съехидничал генерал, но тут же извинился: – Простите, Александр Васильевич, это я шучу так. Слушаю вашу идею.

Скориков хорошо знал, что на начальников обижаться нельзя по уставу и потому сделал вид, что не заметил ехидства:

– Мне кажется, правильным было бы сделать на лесной дороге завал из деревьев. Им ведь надо будет ехать по каким-то надобностям в город. А тут упавшие деревья. Как их убрать? Может и есть у них какая техника, неизвестно, однако потребуется время, а наши ребята тут как тут – хвать их и говорят: «А ну-ка завезите нас в вашу обитель. Надо бы поговорить по душам». И чего не сделаешь под пистолетом? Придётся ехать и открывать ворота. А там и наши ломы наготове должны сидеть, чтоб за ними ворваться. Остальное понятно.

– Мысль действительно не плохая. Мы, правда, не знаем, сколько на поляне людей. И вообще о поляне у нас практически нулевая информация. Как там действовать и какими силами? Но сама идея перегородить дорогу, я думаю, правильная. Надо послать туда отделение из стройбата. С местными жителями ни в коем случае об этом не говорите. Вдруг у них связь с Зивелеосом есть. Ведь молчали же в тряпочку о том, что происходит. Кстати, когда было замечено, что на поляну не попасть?

– О нечистой силе заговорили в этом году, а само явление могли замечать и раньше, но не говорили, так как не понимали, в чём дело. Да и место это не такое уж популярное у деревенских. Грибы можно и внизу собирать, чего на гору лезть?

– Это вы так думаете или они?

– В деревне так говорили.

– Короче, операцию с лысой поляной поручаю вам. Ройте максимально информацию. Может, кто-то там бывал, знает что-то, да не хочет рассказывать. И завалите дорогу подальше от поляны, но так, чтобы объехать нельзя было. Как я понимаю, подъезд к поляне только с одной стороны. Мы с вертолёта наблюдали, и я видел только реку по другую сторону. От неё, наверное, подъём слишком крутой. Но вы проверьте все подходы. Если мы заблокируем дорогу, они могут искать другой выход. Не будут же они всё по воздуху переносить. Хотя кто их знает. Учёные – народ загадочный. От них всего ожидать можно.

Скориков вышел, а генерал продолжал рассуждать. Ещё одна тема бередила его ум. Бабушка Тани Иволгиной. Не использовать ли её в качестве приманки? – подумал он. После того, как они неудачно взяли бабушку, а потом вынуждены были возвратить домой, внучка обязательно попросит Николая обезопасить её. Вполне возможно, что они захотят её отвезти к себе на поляну, если у них там безразмерный терем-теремок.

Но Дотошкин был в курсе того обстоятельства, что Надежда Тимофеевна Иволгина была врачом-хирургом, известным не только в стране, но и за рубежом, имела обширную практику и преподавала, не только студентам, но и на курсах повышения квалификации. Вряд ли она захочет всё оборвать и удалиться куда-то надолго. Она всем нужна. Тогда, может быть, лучше поговорить с нею и привлечь, так сказать, на свою сторону? Она умный человек и может неодобрительно относиться к террористическим действиям, связанным с ограблениями банков и вообще людей, какими бы они ни были богатыми или бедными. Бабушка, скорее всего, старой закалки.

Генерал вызвал к себе полковника Глупого. Когда трясущийся от страха полковник вошёл в кабинет, Дотошкин даже не посадил его, а начал говорить с ним, оставив офицера стоять у двери:

– Евгений Иванович, не дрожите, я вас пока не увольняю, хотя вы здорово меня подвели своим советом.

Полковник Глупый, хоть и носил такую фамилию, но в ответ на слова начальника успел подумать, что если всех, кого так подводят, будут немедля повышать в звании, то хорошо им будет с такими подводками. Вслух он, конечно, этого произнести не мог, а продолжал вежливо слушать.

– Скажите, Евгений Иванович, как вы можете охарактеризовать Надежду Тимофеевну Иволгину. Вы успели составить о ней впечатление?

– Так точно, товарищ генерал-лейтенант, составил. Могу обрисовать.

– Ну, обрисуйте, только не тянитесь официально. Сядьте, если хотите.

Полковник садиться не захотел и продолжал говорить, стоя у двери:

– Чрезвычайно интеллигентная женщина, средней полноты, роста метр шестьдесят восемь или метр семьдесят. Лет около семидесяти. Пышные волосы с проседью, очевидно, красит хной. Очки не носит. Взгляд пронзительный, словно проникает насквозь. Когда я позвонил и вошёл в открытую дверь, она собиралась уходить. Я предъявил удостоверение и сказал, что срочно прошу пройти со мной. Она понимающе кивнула головой и сказала, что вовремя оделась. Мы сели в машину, поехали, но она не задала ни одного вопроса, только сказала, садясь на заднее сиденье, что думала, будто эти времена ушли совсем. Я не понял, о чём она, но обрадовался, что не спрашивает ни о чём и не стал ничего объяснять.

– Вы в самом деле не поняли её или прикидываетесь, полковник? – оборвал доклад генерал. – Она же имела в виду время арестов и думала, что вы её арестовали. Надо было обязательно разъяснить.

– Что разъяснить? – растеряно спросил полковник. – Не мог же я ей говорить, что берём в качестве заложницы или что мы едем погулять.

– Да, ни то, ни другое вы не могли сказать. А как она восприняла ваши последующие извинения и возврат домой?

– Когда вы позвонили мне, я попросил у неё прощения, сказав, что мне ошибочно дали её адрес, а просили пригласить совсем другого человека. Она рассмеялась и попросила высадить, так как куда-то торопилась.

– А вы не захотели её подвезти, раз ошиблись?

– Хотел, но она наотрез отказалась, сказав, что ей совсем близко к метро. Мы действительно были возле метро.

– Вы не поинтересовались, куда она спешит?

– Нет.

– Ну и хорошо. Она бы неправильно поняла.

– Скорее всего, она бы поняла правильно, что гораздо хуже. Неправильно нас понимают редко.

– Я опять замечаю, что вы не так глупы полковник, как говорит об этом фамилия. Потому и оставляю работать в своём подчинении, хоть и отстранил от дела.

– Вообще-то настоящая моя фамилия была не Глупый, а Глупой, – сказал смущённо полковник, делая ударение на букве «о». А когда мне выписывали паспорт, в милиции посчитали, что правильнее писать Глупый, так как нет слова Глупой. Мы жили тогда в деревне. У нас такое слово было, но разницы никакой в значении. Доказать не смогли, так и оставили в паспорте «Глупый».

– Да, фамилия у вас не подарок. Дразнили, небось, в детстве?

– Конечно. Всех как-нибудь дразнят. Вас разве не дразнили «Дотошка, дай картошки» или что-то в таком роде?

– И, правда, дразнили. Жена даже как-то в молодости, вспомнив песню по Антошку, спела мне: Дотошка, Дотошка, сыграй мне на гармошке. Я ей так сыграл за это, что она на всю жизнь запомнила. Не люблю таких шуток. Ну, ладно. Можете быть свободны.

– Слушаюсь!

Полковник щёлкнул каблуками и, круто развернувшись, вышел из кабинета. Последним замечанием генерала полковник остался доволен, хоть оно и звучало несколько оскорбительно. Важно, что его оставляли на службе и не считают глупым.