Текст книги "Дрессированный паровозик"

Автор книги: Евгений Мельников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

НО ВОТ ОДНАЖДЫ…

А уж если быть абсолютно точным – 13 марта 1978 года по улице Советской города Новосибирска шла очень странная компания: слонихи Монри и Лайма, верблюды Хан, Эмир, Султан, Батыр и Миша, а впереди большой и красивый человек Мукуч Аганесович Абрамян. Впрочем, все цирковые его зовут просто Марат Ильич. Поэтому и я (а Мукуч Аганесовнч еще не раз появится на страницах этой книжки) буду его тоже называть Маратом Ильичом. Как в жизни.

Итак, слонихи и верблюды не торопясь, с достоинством вышагивали по улице Советской, а на тротуарах толпился народ, весело и восторженно приветствуя животных. Огромная толпа стояла на углу у главпочтамта, и я не уверен, что среди этой толпы не было кого-нибудь из моих будущих читателей. Впрочем, это и не удивительно – не каждый день по улицам ходят слоны! Хотя все, конечно, догадались, что слоны и верблюды идут в новый прекрасный цирк, что приехала к нам в город на гастроли народная артистка Тереза Дурова. А кто не догадался, мог все это узнать из разноцветных цирковых афиш, раскрасивших яркими пятнами пасмурный денек.

…Тереза Васильевна стояла посреди пустого манежа и ласково приговаривала:

– Ай, браво, девочки! Соскучились мои умницы!

Радостно помахивая хоботами, многотонные «девочки», мгновенно заполнив манеж, легко и изящно пританцовывали вокруг дрессировщицы.

А в многочисленных цирковых помещениях, на конюшне и в слоновнике размещались, тем временем, пернатые, носатые, хвостатые питомцы Терезы Васильевны. А было их, ни много ни мало, сто восемьдесят… Ну, конечно, артистов! Потому, что и ослик Чача, и козел Проша, и розовые пеликаны, и пони Маргарита, и белые мыши, и куница Сашенька, и дикобраз Чука – все от мала до велика были цирковыми артистами.

Представляете, какая компания! Одной Терезе Васильевне с ней не управиться. Поэтому у дрессировщицы есть помощники. Они не только ухаживают за животными, но и помогают Терезе Васильевне на репетициях, обучают их всяким цирковым премудростям, помогают во время представления.

ВОТ ТАК ВСТРЕЧА!

Цирк просыпается рано. Рабочие убирают помещения и кормят животных. Артисты репетируют на манеже. Униформисты готовят реквизит.

Но в то раннее мартовское утро все, кто был в цирке, – артисты, униформисты, рабочие и даже директор цирка Иван Архипович, – с неподдельным интересом рассматривали небольшой, величиной с пони, но абсолютно настоящий паровозик.

Все в паровозике было настоящим: тендер и колеса, блестящие шатуны и котел – в нем что-то булькало и клокотало; и манометр, показывающий количество атмосфер в котле, и медный свисток, из которого вилась слабая и легкая струйка белого пара. Вот только трубы у паровоза не было. Она затерялась где-то в глубинах циркового склада, не то в Рязани, не то во Владимире. Вместо трубы торчал куцый, как бульдожий хвост, обрубок.

Но все равно паровозик был настоящий – живой и прекрасный! И все долго им любовались. Внимательно разглядывали каждую деталь и даже, невзирая на хмурые взгляды Марата Ильича, пытались погладить или хотя бы просто дотронуться.

Но нельзя же бесконечно любоваться этим цирковым чудом! Не для того он ожил и появился в новосибирском цирке, чтобы стоять и бездействовать! И паровозик пронзительно засвистел на весь цирк и выпустил густое облако белого пара. А может быть, Марат Ильич, незаметно для всех, потянул на себя рукоятку реверса.

– Давайте-ка быстренько рельсы укладывать, – сказала Тереза Васильевна униформистам. – Застоялся! Пора в работу!

Рельсы были настоящими, как у узкоколейки, и очень тяжелыми. Их тяжесть охладила униформистскиЙ пыл, и кое-кто даже стал ворчать.

– Тоже мне, аттракцион, – ворчал этот кое-кто, – бабушкин самовар! Лучше пса в ракету посадить – и в космос! Вот это аттракцион!

Сторонники технического прогресса считали, что рельсы надо сделать из сверхлегкого и прочного металла, из которого делают ракеты. А по рельсам пустить современное электронное чудо. На худой конец – тепловоз или электровоз. Впрочем, электровоз не подходит из-за техники безопасности. В цирке очень осторожно относятся к электричеству и вообще к огню. Поэтому пожарник в цирке далеко не последний человек!

Получалось так – лягут на манеж рельсы из космического металла, помчится по ним со скоростью света некий неопознанный предмет – кто его разглядит? А за форгангом – занавесом, отделяющим манеж от входа за кулисы, – с пультом дистанционного управления в руках будет стоять Тереза Васильевна и нажимать кнопки.

Довольно странная получалась картина. Какая-то и не цирковая вовсе.

– А че ж зверюшки делать будут? – тихо спросил маленький униформист Ваня.

И все разом посмотрели в сторону конюшни, где лаяли, пищали, хрюкали, кудахтали, кукарекали, трубили, верещали и бог весть что еще делали сто восемьдесят дуровских солистов.

И вопрос об электронике отпал как бы сам собою. Пусть электроникой занимается известный технический иллюзионист Олег Сокол.

Все-таки будет славно, и, думаю, вы со мною согласитесь, когда на залитую светом арену выскочит дрессированный паровозик, которому хлопали ваши прабабушки и прадедушки. На паровозике будет сидеть обезьяна в форменной железнодорожной курточке, а из большой конусообразной трубы будет валить дым…

НО ГДЕ ВЗЯТЬ ТРУБУ?

Ну, конечно же, сделать! Цирковые – такие умельцы!

– Нужен специалист! – строго сказала Тереза Васильевна. – Все-таки это паровоз.

И тут выяснилась интересная подробность. Когда Тереза Васильевна решила восстановить «Дуровскую железную дорогу», то и паровозик, и вагоны были в ужасном состоянии – поломаны, краска облезла, появилась ржавчина. И вот, как когда-то путиловские рабочие починили паровозик Владимира Леонидовича Дурова, так и сейчас рабочие Калининского паровозоремонтного завода оживили паровозик для Терезы Васильевны Дуровой, отремонтировали и вдохнули в него жизнь. А вагончики покрасили. Рельсы, вовсе уж не такие тяжелые, привели в порядок железнодорожники станции Новокузнецк. Там Тереза Васильевна была на гастролях.

«Неужели, – подумали все, – наши родные новосибирские железнодорожники подкачают? Тем более, что Западно-Сибирская дорога – одна из самых больших в стране!»

Спокойно, дорогие товарищи! Не волноваться!

Не подвели нас энтузиасты-железнодорожники! Все, кто любит цирк, чем могли, помогли Терезе Васильевне в восстановлении фамильного аттракциона. Что там труба!

Мальчишки из железнодорожного технического училища вернули паровозику первоначально-прекрасный вид. Труба – как на картинке! Как на старой дуровской афише!

Мальчишки покрасили платформы, раздобыли старый сигнальный фонарь и пристроили его к последнему вагону.

А на маленьких дуровскнх вагончиках, как на настоящих, написали: ЗАП-СИБ ЖД. Что означает: Западно-Сибирская железная дорога. Ведь в первый свой путь по цирковому кругу починенный паровозик отправился в Новосибирске.

А колокол! Великолепный станционный колокол! В обширном железнодорожном хозяйстве Терезы Васильевны колокола как раз и не было. Подставку для колокола, на всякий случай, сделал Марат Ильич. Но самого колокола пока не было. А теперь – пожалуйста! Как солнце горит! Откуда же взялся колокол? Пусть это станет нашей маленькой тайной.

Работники новосибирского вокзала подарили дуровским артистам сигнальные флажки, форменные фуражки для стрелочников и красную – для начальника станции, оранжевые жилеты для путевых обходчиков…

Марат Ильич боком примостился на тендер, потянул на себя рукоятку, и паровозик весело потащил за собой цветные вагончики. Правда, еще пустые. Без пассажиров. Но все равно – и паровозик, бегущий по рельсам, и цветные вагончики, и деловой Марат Ильич, и восторженная толпа униформистов – все это было так необъяснимо здорово, что директор цирка Иван Архипович не удержался, вскочил на крышу вагончика и прокатился по манежу. Правда, всего один круг.

– Ну, вот все и готово, – сказала Тереза Васильевна. – Завтра начинаем репетировать. Ровно в девять!

ПАССАЖИРЫ

Прежде всего, давайте-ка разберемся вот в чем: кто самый главный на железной дороге?

Начальник станции? Думаю, что нет!

Машинист? Без него, понятно, никуда не уедешь. Но все-таки не он главный.

Стрелочник?..

Так можно до бесконечности задавать вопросы.

И начальник станции, и машинист, и стрелочник, и кассир и… всех не перечислишь, очень нужны, просто необходимы на железной дороге. Но самые главные – пассажиры! Для чего придумана железная дорога? Чтобы перевозить пассажиров! Просто и ясно.

Именно поэтому Тереза Васильевна начала репетировать с пассажирами.

В манеже положили рельсы. Но не весь круг.

По рельсам, вручную, закатили вагончики. Пока всего три – зеленый, желтый и красный. Рядом с рельсами, около вагончиков, поставили платформу.

Все. Можно начинать репетицию. Где же артисты?

Артистов, тем временем, тоже подготовили. Куры и петух прибыли из цирковой конюшни в большом фанерном коробе. Поросята – в сетчатой клетке. А собачек привели на поводках.

В первый вагон, где поедут куры и петух, насыпали на пол зернышек. Открыли дверцы. Приготовились к посадке.

– Пускайте! – велела Тереза Васильевна. Первым на платформе появился белый петух.

Дрессировщица тихонечко, прутиком направила петуха к дверце вагона. Он немножко поупрямился, о чем-то поворковал и заглянул в вагон. А там зернышки! Тут уж его упрашивать не пришлось. Куры, понятно, за ним!

Тереза Васильевна захлопнула дверцу вагончика. Дала пассажирам полакомиться. А потом откинули крышу вагона – она так специально сделана – животных доставать. Пассажиров вернули на перрон.

– Еще разок!

Теперь прутик не понадобился – петух прекрасно помнил, где насыпано зерно, в какой вагон садиться. К тому же он был настоящим артистом, и ему предстояло сыграть пассажира! И вот он важно, не спеша, в окружении знакомых «дам» легко и непринужденно идет по перрону. Какой вагон? Ах, этот! Мягкое купе… Международный вагон… Заглянул. Ничего, подходит! Ну, что же… Вся компания заходит в вагон. Счастливого пути!

– Еще разок! Закрепим! – неустанно повторяет Тереза Васильевна.

Второй вагон предназначался для поросят. В него поставили тазик с кормом.

Жизнерадостно похрюкивая, поросята прогарцевали по перрону и быстренько влезли в вагон. Но долго засиживаться им там не дали. Если они успеют поесть, будут сыты – зачем же им запоминать свой вагон, спешить на посадку? А потом они совсем иных пассажиров играют – беззаботных, слегка опаздывающих.

Для собачек в вагоне припрятаны кусочки мяса. Они ринулись к вагону с громким лаем, мешая друг другу. Самые нетерпеливые полезли в окно.

– Повторим! Еще разок! Так, теперь всех по очереди!

И вот тут обратите внимание, как точно все продумано. Куры с петухом идут в дальний вагон. Им никто не мешает.

Поросята – во второй. Они бежали по платформе ровно столько времени, сколько потребовалось для того, чтобы освободить место у третьего вагона.

Ну, а неорганизованная собачья масса тоже никому не мешает. Юркнули собачки в вагон, заняли плацкарту, высунули в окна мордочки, развесили языки. Такие симпатяги!

В других вагончиках поедут совсем иные пассажиры. Интуристы, например. С ними хлопот побольше.

На несколько минут манеж опустел. Тереза Васильевна присела на барьер, потерла веки, замерла на минуту, потом резко и молодо встала и сказала:

– Давайте Ляльку!

РОДСТВЕННИКИ

У Терезы Васильевны есть рыже-буро-желтоватый зверек с круглой головой, круглыми ушами и круглыми глазами. Это кинкажу. Кинкажу по прозвищу Чебурашка. Водятся такие зверьки в лесах Южной Мексики, Центральной Америки и Северной Бразилии. Днем спят, а ночью скачут по деревьям. Но самое интересное, что среди дуровских артистов у кинкажу есть родственник. И не кто иной, как енот Лялька, которую Тереза Васильевна пригласила на репетицию. Но и это еще не все! Вспомните носато-хвостатого зверька носуху, работавшего кассиром в аттракционе Владимира Леонидовича Дурова. Так что вы думаете? Кинкажу Чебурашка, енот Лялька и дореволюционная, старорежимная носуха – родственники! Потому что принадлежат к семейству енотовых. Но об этом вы лучше сами прочитайте у Альфреда Эдмунда Брема.

А нам пора на репетицию.

Ляльку привели на поводке, и было видно, что ей все эти посадочные дела совершенно неинтересны. Одним словом, ехать Лялька никуда не собиралась.

И тут я понял, как трудно быть дрессировщиком. Лялька была непреклонна и упряма. Тереза Васильевна ласкова и настойчива. А мне хотелось, презирая опасность, крепко схватить енота Ляльку, сунуть ее в вагон и молниеносно захлопнуть дверцу вагона.

– Ну, что ж! Поступай ко мне работать! И будешь на каждом представлении сажать Ляльку в вагон, – предложила Тереза Васильевна.

Соблазн, конечно, был велик.

– Валентина Сергеевна, – обратилась дрессировщица к администратору аттракциона. – Надо найти большую медвежью шкуру. А что ты думаешь! Будешь работать медведем! У нас ведь звериная железная дорога.

Так лопнула моя цирковая карьера. А может быть, мне все это приснилось…

Но вот что сказала мне дрессировщица в тот день, я запомнил очень хорошо.

– Прежде всего, зверюшек надо приучить к себе. А добиваться этого надо только любовью и лаской. Когда зверек привыкнет к тебе, поймет, почувствует, что ты ему ничего плохого не сделаешь, вот тогда можно начинать с ним работать, дрессировать его. За то, что зверек правильно понял тебя, сделал правильное движение – угости, приласкай. А за ошибку не наказывай. Учи. Терпеливо учи. Дуровы никогда не обижали и не наказывали своих животных.

А потом принесли кинкажу Чебурашку. Вид у него был очень сонный. Чебурашка обхватил лапками Терезу Васильевну и крепко прижался к ней.

Дрессировщица достала из кармана яблоко и протянула зверьку. Чебурашка открыл рот и высунул длинный, как у сплетниц, язык.

Нет! Тут я, пожалуй, переборщил! Такой славный зверек не может заниматься столь недостойными делами. Хотя язычок был довольно длинный. Скажем, длинный, как хвост. Потому, что половина кинкажу состоит из хвоста.

А еще Чебурашка очень любит мороженое. И, как вы, наверное, догадываетесь, мороженое обнаруживалось в том самом вагончике, где интуристу Чебурашке предстояло путешествовать.

Чебурашка ходил по перрону, открывал дверцы вагона, залезал внутрь, высовывал в вагонное окно свою славную мордашку, и все было бы хорошо, если бы его не спугнул громкий удар колокола. Зверюшка снова вцепился в Терезу Васильевну и репетировать отказался наотрез.

– Все, – сказала Дурова. – С посадкой сегодня хватит. Остальное без меня.

КТО ЗВОНИЛ В КОЛОКОЛ?

Я уже говорил, что одному человеку справиться с таким количеством животных невозможно.

Поэтому в другой части манежа, под неусыпным оком Марата Ильича, осваивал профессию будущий начальник станции. Козел Прошка.

Надо признаться, что Прошка во многих делах очень сообразительный козел. Но тут он никак не мог взять в толк – с какой стати он должен звонить в колокол? Проявлял тем самым козлиное упрямство.

И все разговоры о том, что каждый вечер на него будет надеваться красная форменная фуражка, его как-то не волновали.

Станционный колокол висел на специальной подставке. От колокольного язычка тянулась длинная бечевка, которую упрямый Прошка не желал дергать.

Но Марат Ильич знал, как перехитрить упрямого козла.

Он взял красную сочную морковку, прицепил ее к концу бечевки и повертел морковкой под носом у Прошки.

Тот даже глазом не моргнул.

– Понятно! – сказал Марат Ильич.

Он отошел в сторонку, вынул сигарету и закурил.

Бдительный пожарник, дремавший в центральном проходе, бросился к дрессировщику.

– Так надо! – сказал Марат Ильич.

И, чтобы окончательно убедить в этом пожарника, добавил:

– Эксперимент!

И хотя курить на манеже строжайше запрещено, пожарник не устоял перед авторитетом Марата Ильича.

А упрямый козел Прошка, представьте, задергал носом, забеспокоился, подошел к дрессировщику и тихонечко боднул его рогами.

Марат Ильич подошел к колоколу, отвязал морковку, а вместо нее – о, ужас! – прицепил сигарету.

Никотин, естественно, яд!

Но Прошка всю свою жизнь провел на цирковой конюшне и таких тонкостей не знал. Более того, видимо, от нехватки витаминов, он любил иногда пожевать приличную сигаретку.

Прошка без долгих раздумий подошел к колоколу, поставил передние ноги на специальную подставочку – так ему удобнее дергать бечевку – и схватил сигарету.

Колокол гулко звякнул.

Марат Ильич отобрал у козла сигарету и вновь прицепил ее к бечевке.

Прошка повторил свой маневр. Сигарета снова оказалась в руках дрессировщика.

– Давай просто так! – сказал Марат Ильич козлу.

Прошка понял, что выхода нет. Он подошел к колоколу, схватил бечевку и стал ее остервенело дергать.

По цирку летел колокольный звон.

– Ай, браво, мальчик! Брауши! – потрепал Марат Ильич Прошку.

И выдал ему сигарету. Потому что животных обманывать нельзя.

УМНАЯ ПТИЦА ПОПУГАЙ

О том, что Дурова восстанавливает аттракцион «Железная дорога» и даже начала репетировать, узнало телевидение. И решило снять документальный фильм о дрессированном паровозике.

И вот на одну из репетиций притащили фонари, кинокамеры и микрофоны.

По такому случаю рельсы в манеже были уложены полностью, а Марат Ильич раскочегарил паровозик.

– Ну, что будем делать? – спросила Тереза Васильевна у режиссера.

– Все как обычно, – скромно ответил тот.

– Давайте посадку! – скомандовала дрессировщица своим помощникам.

Здесь все пошло как по маслу. Вы все уже знаете. Не будем повторяться.

Разве что петух больше обычного важничал перед кинокамерой, а глупые куры поглядывали на него с нескрываемым интересом.

Прошка оказался на высоте, отзвонил как надо и произвел на кинооператора приятное впечатление.

Но режиссер остался недоволен:

– А где у него фуражечка?

Форменную железнодорожную фуражку искали долго. Потом так же долго пытались напялить ее козлу на голову. Но безуспешно. Мешали рога. Дырявить фуражку было жалко. Оставлять козла без рогов просто невозможно.

Прошка с омерзением поглядывал на колокол.

Марат Ильич пожалел козла:

– Не будет больше! Устал! – сказал он оператору.

– Еще раз! – попросил тот.

– Ты что, Алексеева второй раз будешь просить мировой рекорд устанавливать? – Марат Ильич свирепо посмотрел на оператора.

Тот с уважением – на козла.

– Все. – сказала Тереза Васильевна. – Пока все. Остальные животные еще не готовы.

– Тереза Васильевна, – спросил режиссер, – а справочное бюро у вас будет?

– У нас все будет, – сказала Дурова. – Со временем.

– Может быть, мы его сейчас организуем? И подснимем. – режиссер с надеждой смотрел на Дурову.

– Но у нас же ничего не готово!

– Все готово, – сказал режиссер. – У вас пеликаны на высоких подставках сидят. Вот и посадите одного туда. А мы надпись прикрепим: «Справочное бюро».

Непостижимым образом надпись тоже была уже готова.

Розового пеликана водворили на подставку.

Когда все было готово и оператор, усевшись на ковер, навел камеру на пеликана, он вспорхнул и улетел. Рабочие стали за ним бестолково гоняться.

– Возьмите другого, – сказала Тереза Васильна.

Но и с ним повторилась та же самая история.

Принесли третьего.

Четвертого.

По цирковому фойе, растопырив крылья, важно гуляли пеликаны. Они были далеки от творческих задумок оператора.

– Может, попугая принести?

– О! – сказал режиссер. – Отлично! Справочное бюро – попугай!

Сине-зеленый попугай был доставлен немедленно.

Его усадили на пеликанью подставку, но та ему была явно велика.

Тереза Васильевна сняла попугая с подставки и посадила себе на руку. Другой она поманила к себе звукорежиссера, взяла у него микрофон, сунула под клюв попугаю и приказала оператору:

– Снимай!

Попугай пощелкал клювом по микрофону, как бы желая убедиться в его исправности, потом картаво произнес:

– Дуг-г-каки!

Телевизионщики отнеслись к этому заявлению очень самокритично.

И настал черед паровозика.

На всех парах вылетел он на манеж и помчался по кругу.

Кинооператор крутился, как белка в колесе. Бегал за паровозиком по манежу, залезал под купол, ложился на ковер. Один раз паровозик его чуть не переехал. Оператор устало опустил кинокамеру и сказал режиссеру:

– Хорошо бы все это на фоне вокзала…

Режиссер испуганно взглянул на Дурову и воскликнул:

– А где же вокзал?

А ГДЕ ЖЕ ВОКЗАЛ?

Он был совершенно прав, этот телевизионный режиссер. Ну, что это за железная дорога без вокзала!

Цирковые артисты уселись на барьер и стали вспоминать, какие вокзалы были у Дуровых.

– Не в этом дело. – сказала Тереза Васильевна. – Смотрите, как здорово нам помогли в Сибири. И выпускать «дорогу» мы здесь будем. И вокзал новосибирский мне очень нравится…

– Его силуэт напоминает паровоз, – сказал оператор.

– Не в этом дело, – повторила Дурова. – Там есть откуда выезжать паровозу. Очень удобно. Но вот как его сделать?..

– Очень просто. – сказал режиссер. – У нас есть художник. Он нарисует вокзал на фанере. Плотники выпилят. А художник все как надо раскрасит.

На планшете все получалось очень здорово.

– Вот сюда – флагштоки! Карнизы вырежем из пенопласта. Будет красиво, – закончил художник.

– Перевозить будет плохо, – заметил кто-то из артистов.

– Хорошо, – тут же согласился художник. – Тогда фанеру отдадим театральным декораторам. Они обтянут ее холстом, проклеют, а потом разрисуют. Будет как настоящий! Ведь наш вокзал – декорация!

Трудное это дело – строить вокзал. Но его выстроили. И он очень напоминает новосибирский. Такой же бело-зеленый. Во всяком случае, тот, кто хоть раз бывал в Новосибирске, вокзал узнает. И, согласитесь, это приятно. Будет народная артистка республики Тереза Дурова разъезжать по разным городам нашей страны, и всюду зрители будут хлопать ее удивительным зверюшкам и дрессированному паровозику. А потом, немного придя в себя от ошеломляюще-яркого зрелища, приглядевшись к дуровскому вокзалу, скажут:

– Ого! Совсем как в Новосибирске! Удивительно похож!

И нам с вами будет приятно.