Текст книги "Корректор. Книга вторая. Птенцы соловьиного гнезда"

Автор книги: Евгений Лотош

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

15.11.849, огнедень. Оканака, штаб-квартира компании «Визагон»

Невесомый футляр с картой памяти оттягивал внутренний карман пиджака, словно полновесная гиря. Под его тяжестью ворот давил на шею, как веревка с привязанным камнем тянет под воду самоубийцу. Биката поежился. Все. Если он сейчас же не откажется от своего плана, дорога назад отрезана. В лучшем случае его ждет увольнение с громким скандалом. В худшем – еще и неподъемный иск о возмещении материального ущерба, а возможно, даже обвинение в промышленном шпионаже и уголовное преследование. Он скосил глаза. Калайя спокойно сидела рядом с ним, пристегнутая ремнем безопасности. Заметив его взгляд, она доверчиво улыбнулась.

Биката отчаянно сжал руль. Он знает, ради чего рискует. Он не может допустить, чтобы его лучшее творение стерли и разобрали на запчасти, потому что какому-то надутому индюку власть в голову ударила. Он должен спасти Калайю. Инженер резко выдохнул и вдавил кнопку стартера.

Мотор заработал с легким урчанием. Биката постарался придать взгляду безмятежно-усталое выражение. Ничего особенного, сказал он себе. Просто молодой сотрудник корпорации, заработавшийся до утра, внезапно вспомнил, что иногда следует и домой возвращаться. Он специально несколько раз задерживался в лабораториях до глубокой ночи, приучая охрану к мысли, что поздний уход с работы для него не является чем-то из ряда вон выходящим. Оставалось лишь надеяться, что предутренняя вялость на пару с привычкой помогут ему скормить охране насквозь дырявую версию.

Он пристегнулся, тронулся с места и несколько минут выруливал к выходу, лавируя по почти не освещенной сейчас подземной стоянке. Наконец впереди забрезжили лампы у выезда. Он притормозил у будки охранника, опустил стекло и коротко просигналил. Сонный охранник выбрался со своего места и, широко зевая, подошел к машине.

– Поздновато ты сегодня, господин Биката, – проговорил он, деликатно прикрывая рот ладонью. – Или лучше сказать – рановато?

– Да как получается, господин Газари, – постарался как можно естественнее улыбнуться ему инженер. – Тут ведь как: утром сядешь за терминал, поработаешь чуток, бросишь взгляд на часы – а уже полночь.

– У меня обычно наоборот, – снова зевнул охранник. – Накануне выходного сядешь в кресло, откупоришь бутылочку пива, чуток глотнешь – а уже на работу пора. Что там у тебя, кукла? Опять натаскивать повез?

– Угу, – кивнул Биката. – Совсем забыл, уже три дня не занимался обучением. Достала она меня. Днем опять придется по городу пешком мотаться, газами дышать, чтобы ей натурный урок устроить. Простого лаборанта для сопровождения достаточно, но ведь нет – начальство требует, чтобы именно разработчики корячились. Только они вроде как сумеют адекватно обучать свои творения. Теоретики недобитые…

– Ну, начальству виднее, – философски заметил охранник. – На то оно и начальство. Разрешение на вывоз с территории где?

– Так у тебя же в базе должно лежать! – натурально изобразил удивление инженер. – Ну, или у меня где-то здесь завалялось…

Он порылся в бардачке и вытащил оттуда бумагу. Протягивая ее охраннику, он постарался как бы случайно прикрыть большим пальцем трехдневной давности дату.

– А, ну да, помню, – махнул рукой охранник. – Проезжай, господин Биката.

Он побрел обратно в будку, и несколько секунд спустя створки ворот, дрогнув, поползли в стороны. Биката едва сдержался, чтобы не утопить педаль газа до пола. Спокойно. Спокойно. Уже все. Первая часть плана сработала. Осталось только внести ма-аленький, но позарез необходимый штришок. Лишь бы не переиграть…

Он резко, но не слишком прижал педаль газа и одновременно дернул джойстик вбок, после чего резко утопил тормоз. Машина, вильнув, клюнула носом и, взвизгнув тормозными колодками, встала. Встревоженный охранник выскочил из своей будки и подбежал к машине.

– Эй, господин Биката! – осведомился он. – Ты что? Ты в порядке?

Инженер посмотрел на него осоловелым взглядом и широко зевнул.

– Извини, – сказал он. – Что-то глаза слипаются, мочи нет бороться.

– Может, лучше такси вызвать? – предложил охранник. – Еще въедешь куда-нибудь не туда в таком состоянии.

– Да нет, все нормально. Доеду потихоньку. Улицы пусты, таранить некого.

– Ну, смотри. А лучше все-таки такси…

Помотав головой, Биката аккуратно тронулся с места и на сей раз без происшествий вырулил из подземного гаража на улицу. Когда наблюдающий за ним охранник остался позади, он позволил себе немного расслабиться. Так, теперь вторая часть плана.

Подходящий поворот он приметил уже давно. Сначала он просто обратил внимание на опасное место, где при определенном стечении обстоятельств вполне можно остаться без головы. Здесь дорога резко сворачивала влево, что отмечали предупреждающие знаки, а металлический барьер тянулся по верху довольно крутого обрыва, внизу которого громоздились поросшие деревьями валуны. Крайняя стойка барьера была выворочена из земли вместе с бетонным основанием: вероятно, когда-то что-то тяжелое протаранило ее, а починить позабыли. Теперь тут зияла дыра, вполне достаточная для машины. И сегодня ночью обрыву предстояло стать сценой для второго акта тщательно спланированного представления.

Он свернул во двор многоквартирного дома и заглушил мотор.

– Калайя, пожалуйста, выйди из машины, – приказал он.

– Да, Биката, – согласилась чоки. Она отстегнула ремень безопасности, открыла дверцу, выбралась и замерла рядом. Биката поймал себя на том, что даже сейчас критически наблюдает за ней, выискивая огрехи. Чоки двигалась практически идеально, и даже ее неподвижность казалась неподвижностью человека, а не манекена: едва уловимые глазом колебания тела, микроскопические смещения конечностей, периодический перенос тяжести тела с ноги на ногу, работа мимических псевдомышц лица… Неангажированный наблюдатель вряд ли заподозрил бы, что имеет дело с киборгом. Инженер вылез сам и подошел к соседней машине.

Конечно, брать вторую машину напрокат по собственному паспорту рискованно. Если начнется тщательное расследование, это немедленно вскроется. Но в случае тщательного расследования он и так погорит на тысяче тысяч мелочей. Его надежда в одном: чтобы расследование просто не началось. По крайней мере, до того, как он исчезнет из Оканаки.

Он открыл багажник арендованной машины и с напряжением вытащил из него девицу-чоки, купленную в каком-то окраинном магазине за наличные неделю назад. Волоча ее ноги по земле, он подтащил ее к своей машине и с натугой упихал на переднее пассажирское сиденье. Потом он повернулся к Калайе.

– Эта машина – моя, – он показал на арендованный автомобиль. – Вот ключ. Ты должна использовать ее, чтобы добраться до моего дома. Веди машину, как я учил. Чтобы открыть и закрыть дверь гаража, используй код за номером три. Помести машину в гараж, дистанционно закрой дверь гаража, ожидай меня, не выходя из машины. Если я не появлюсь до конца завтрашнего дня, свяжись с лабораторией и сообщи о своем местонахождении. На вызовы из лаборатории не отвечать… вообще свой коммуникатор деактивируй. Понятно?

– Биката, я не понимаю, – качнула головой Калайя. – Ты сам говорил, что искинам запрещено управлять автомобилями без присмотра человека.

– Я ошибся. Удали данное утверждение как ложное. Остальное понятно? Переформулируй своими словами.

– Коммуникатор деактивирован, ложное ограничение стерто, алгоритм действий сформирован, – кивнула чоки. – Добраться на автомобиле до твоего жилья, подчиняясь стандартным правилам дорожного движения и не превышая скорости в пятьдесят верст в час, открыть гараж, используя третий замочный код, поместить туда машину, закрыть дверь гаража, ожидать тебя, не выходя из машины, до нуля часов семнадцатого одиннадцатого восемьсот сорок девятого, после чего связаться с лабораторией. Все правильно, Биката?

– Да, Калайя. При необходимости используй для подзарядки автомобильный аккумулятор. Зарядный кабель под водительским сиденьем. Все, действуй.

– Да, Биката, – чоки, однако, не двинулась с места. – Можно задать вопрос?

– Не время для вопросов, милая. Разве что очень быстро.

– Я не понимаю цели алгоритма. Он не соответствует известным мне шаблонам. Разве мы сегодня не едем изучать город?

– Сегодня… вернее, в ближайшие несколько дней мы едем с тобой изучать целый мир, – улыбнулся ей инженер. – Но пока что мы играем в новую игру. Она называется «пусти пыль в глаза». Я потом объясню правила. А пока что – выполняй команду.

Проводив взглядом до арки арендованный автомобиль с Калайей, инженер опустился на водительское сидение своей машины. Быстрыми движениями он извлек из-под сиденья программатор, размотал шнур и воткнул коннектор в спинной разъем чоки на соседнем сиденье. Он даже не активировал куклу – незачем. Все, что нужно – прошить в «бусину» правильные идентификаторы на случай последующей экспертизы. Возможно, она и не уцелеет, но в плане и без того слишком много прорех, а эта дыра самая очевидная и вероятная. Лишнюю минуту он себе может позволить потратить. Вставив карту памяти в программатор, он несколько секунд стучал стилом по дисплею. Коротко пискнуло: процедура программирования завершилась. Он отключил программатор, смотал шнур и на всякий случай бросил взгляд за заднее сиденье. Заполненная на две трети канистра с бензином стояла там же, куда он засунул ее сегодня… нет, уже вчера утром. Ну да, такой вот он чайник: возит запасную канистру прямо в салоне. Да, господин полицейский, я знаю, что против правил, но как-то не подумал. Да, господин полицейский, я понимаю, что опасно. Да, господин полицейский, я осознаю, что страховая компания в случае чего не выплатит мне страховку. Да, господин полицейский, я знаю, что сам буду виноват, но я обязательно исправлюсь… Даже если кто-то и полезет внутрь разорванной взрывом паров бензина канистры, вряд ли он обратит внимание на стеклянное крошево – все, что останется от самодельного химического детонатора.

Ну что, братцы, время финального представления.

До зловещего поворота он добрался за пять минут. Быстрый взгляд в зеркало заднего вида: никого. Ни одна искорка фар не мелькает неподалеку в осенней ночной темноте, не отражается в мокром асфальте дороги. Он вырулил так, что машина смотрела носом точно в дыру в ограждении, приоткрыл дверь и утопил педаль газа. Автомобиль сорвался с места и прыгнул вперед. Когда колеса вгрызлись в песок обочины, а до чернеющего в свете фар провала осталось не более сажени, инженер толкнул дверь и вывалился в проем. Земля больно ударила его сразу со всех сторон, запястье левой руки обожгла острая боль. Громко заскрежетало – край ограды обдирал с бока машины краску. На мгновение он испугался, что машина застрянет, но обошлось – зависнув на краю, она медленно наклонилась и соскользнула в обрыв. Парой секунд позже раздался тяжелый удар, а сразу за ним – взрыв: детонатор сработал так, как и задумано.

Биката с трудом поднялся на ноги. Его качало: удар о землю оказался куда сильнее, чем он предполагал. Он доковылял до обрыва и заглянул вниз, опираясь на ограждение. Машина весело полыхала в ночной темноте, к непроглядно-черному небу радостно летели искры. Превосходно. Пять минут такого пламени – и ни один эксперт даже при самом тщательном обследовании не сможет доказать, что полурасплавленный скелет и обгорелые микросхемы не принадлежат чоки Калайе, инвентарный номер восемь три пять пять. Увы, корпорация «Визагон» только что понесла убыток в пятьдесят с лишним миллионов маеров.

Вот и конец его карьере инженера-разработчика. Сегодня или завтра его как проявившего недопустимую халатность в обращении с лабораторным оборудованием и лишь чудом оставшегося живым после того, как заснул за рулем, с треском вышибут на улицу. И тогда перед ними с Калайей откроется целый мир. И он сможет учить ее всему, чем только пожелает, не опасаясь, что завтра очередной тупой администратор прикажет разобрать на запчасти недопустимо дорогой прототип.

Рано или поздно он сумеет развить в ней настоящую личность, и тогда она наверняка полюбит его. Полюбит так же крепко, как он любит ее.

Он сел прямо на сырую землю, оперся спиной на ограждение, вытащил пелефон и вызвал службу спасения.

22.11.849, перидень. Крестоцин, Первая городская больница

– Доктор Кулау, к вам посетительница, – глубокое контральто секретарши, прозвучавшее через интерком, заставило встрепенуться заведующего хирургическим отделением и по совместительству главврача. Свинцовая усталость сковывала тело, а основание черепа потихоньку начинало ломить. Он ненавидел осень. Именно на исходе года его мигрени усиливались до безобразия, а возраст давал о себе знать особенно сильно. Седьмой десяток лет – не шутка, особенно на такой нервной должности. А уж первый день недели – просто кошмар какой-то.

Он со вздохом отложил в сторону распечатку статьи из «Современной медицины», в которую безуспешно пытался вчитаться последние десять минут, и нажал кнопку:

– По какому вопросу?

В глубине души он понадеялся, что неизвестную визитершу можно отфутболить куда-то дальше. Впрочем, кто сказал, что надежды сбываются? Обеденный у него перерыв или, скажем, полуночный сон, никого не волнует. Почему-то все полагают, что его время принадлежит кому угодно, кроме него самого.

– Госпожа Карина Мураций утверждает, что по поводу интернатуры, – не замедлила вдребезги разбить его надежды секретарша. Доктор Кулау вздохнул и буркнул:

– Пусть войдет.

Несколько секунд спустя дверь распахнулась, и в его кабинет вошла молодая девушка с большой дорожной сумкой на правом плече. Невысокая, худощавая, лет пятнадцати-шестнадцати на вид, со скорее мальчишеской фигурой, с короткой стрижкой и лицом типичной южанки – смуглая кожа, высокие скулы, узкие глаза, слегка приплюснутый нос с горбинкой. Если бы не небольшая грудь и поблескивающие в ушах точки простеньких сережек, ее вполне можно принять за мальчика-подростка. Одежду девица выбрала явно не по погоде – на ней красовались шорты, легкая блуза с коротким рукавом и сандалии-босоножки, и сейчас ее влажную от дождя кожу покрывали зябкие пупырышки.

– Доктор Кулау Цмирк, – произнесла она певучим южным выговором, характерно огрубив слог «ла». Затем она поставила сумку на пол и поклонилась по всем правилам классической женской вежливости: руки сложены в районе бедер, спина прямая, глаза опущены долу. – Я – Карина Мураций. Чрезвычайно рада знакомству. Прошу благосклонности. Я благодарна тебе за согласие принять меня в интернатуру и верю, что не подведу.

– Радость взаимна, – буркнул заведующий отделением. – Благосклонность пожалована. Присаживайся, госпожа Карина, – он ткнул пальцем в сторону стула. – И будь проще – в наших краях не принято говорить так многословно. Что-то ты одета легко. Дождь на улице.

– Да, – согласилась девушка, усаживаясь. – Дождь. И холодно. Я только что из аэропорта. У нас осенью гораздо теплее, а прогноз погоды посмотреть я не догадалась. Я впервые так далеко за пределами Масарии… в сознательном возрасте, так что еще не научилась путешествовать правильно.

– Случается, – кивнул доктор. – Не забывай, у нас зимой и снег ложится, пусть и ненадолго. Заранее позаботься о теплой одежде. По-настоящему теплой. Но что же ты сразу сюда? Где собираешься устроиться?

– После завершения формальностей я собираюсь найти гостиницу. Надеюсь, что кто-нибудь подскажет мне подходящее заведение. Потом я подберу себе съемную квартиру.

– Учти, молодая госпожа, что аборигены обычно плохо понимают в местных отелях, – хмыкнул доктор. – Я, по крайней мере, точно не разбираюсь. Кстати, ты понимаешь, что Крестоцин – большой, а потому довольно дорогой город? Даже на плохонькую однокомнатную квартиру уйдет все твое жалование интерна. Как правило, интерны-первогодки практику у нас проходят только местные, иногородних очень мало.

– Отец считает, что я должна пройти по крайней мере первую практику далеко от дома. Он выделил мне деньги на съем квартиры.

– Хорошо, когда родители могут помогать детям. Ну ладно, давай перейдем к делу. Итак…

Заведующий отделением замолчал. Только сейчас он осознал, что за неделю так и не удосужился прочитать документы, приложенные к заявке. Он подписал ее не глядя, несмотря даже на неурочное время: обычно новые интерны обеих ступеней появлялись в больнице после зимних праздников. Но сейчас отделение как раз испытывало острую нехватку младшего персонала, который совершенно определенно предпочитал высокое жалование частных клиник престижу государственного госпиталя, так что зимников ждать не с руки. Дошло до того, что на прошлой неделе доктор Лассара едва не осталась без ассистента во время экстренной операции, когда неожиданно заболела ее постоянная операционная сестра. Так что лишняя пара рук им точно не помешает, пусть даже только до нового года. Странно только, что она так молодо выглядит для студентки-старшекурсницы.

– Прошу прощения, госпожа Карина, – извиняющимся тоном произнес он. – Я сейчас освежу материалы в памяти.

Кулау активировал терминал и пару минут копался в папке входящих документов, пытаясь понять, куда засунул нужный пакет. Найдя его, наконец, он открыл резюме и побежал по нему глазами. Впрочем, термин «побежал» в данном случае оказался малоприменим, потому что переклинило его уже на третьей строке.

– Тебе только девятнадцать лет? – потрясенно спросил он, глядя на дату рождения, даже позабыв сделать вид, что видит ее не впервые.

– Меньше чем через неделю исполнится двадцать, – вежливо сообщила девушка. – Уверяю тебя, доктор Кулау, мой возраст не является проблемой.

– Но… Как ты смогла закончить пять курсов медицинского факультета за два с половиной года?

– За три с половиной, – поправила его девушка. – Даже больше. Я сдала последний экзамен лишь неделю назад. Это… не так важно, господин Кулау. Я поступила в университет в шестнадцать и занималась по индивидуальной программе. Далее в резюме имеется список сданных мной теоретических курсов и практических работ.

– Очень неплохо, молодая госпожа, – пробормотал Кулау, просматривая документ. – Ни одной отметки ниже восьмидесяти пяти! Прости мне мой скепсис, но я, если честно, впервые вижу человека, умудрившегося набрать нужные курсы с такой скоростью и с такими баллами. А я немало повидал интернов на своем веку. Ты так молода…

– Как говорит папа, молодость – недостаток, который проходит слишком быстро, – в короткой открытой улыбке блеснула зубами девушка. – Так сложилось, что я… долго болела в детстве, и потом мне пришлось нагонять школьную программу. А потом я просто привыкла быстро учиться. Ой…

Сумка на полу задергалась, и из нее донеслось тихое верещание.

– Прости, доктор Кулау, – лицо Карины покрылось румянцем смущения. – Познакомьтесь с Парсом, моим зоки…

– Кем? – поразился заведующий.

– Зоки. Я сама слово придумала. Ведь если есть чоки, человекообразный киборг, то должен быть и зверообразный киборг. Значит – зоки. Можно, я пока выпущу его из сумки? Он тихо посидит на подоконнике и ничуть не помешает!

– Ну, выпускай своего… зоки, – Кулау подозрительно посмотрел на сумку. Карина благодарно кивнула и расстегнула застежку.

Первой из сумки появилась голова. Она очень напоминала бы кошачью мордочку, если бы не огромные лопоухие уши, подрагивающие, словно тарелки радиолокаторов. Вслед за головой вынырнуло тело – приземистое, шестиногое, с коротким пушистым хвостиком. Шерсть у зверька оказалась черной с белыми полосками, а в озорных желтых глазах виднелось по паре вертикальных щелевидных зрачков.

Покрутив головой, зверек спрыгнул на пол и замер посреди комнаты. Его ноздри настороженно раздувались.

– Парс, сидеть у окна – тихий режим – заряжаться светом, – полушепотом сказала ему девушка.

– Буду паинькой, пойду перекушу воздухом, – забавным высоким голосом согласился зверек. Он скользнул по полу через комнату, одним ловким прыжком взмахнул на подоконник, улегся головой к стеклу и замер. Только уши продолжали ходить из стороны в сторону.

– Забавная игрушка, – пробормотал доктор. Все-таки какая она еще девчонка… Умница, небесное дитя, но девчонка. В куклы бы ей еще дома играть надо, а не лезть в кровь и грязь хирургического отделения.

– Его Лика программировал, – немного смущенно пояснила Карина. – Я сама не очень в таких вещах разбираюсь. Палек – мой сводный брат, он весной в университет поступил на инженерно-строительный.

– И что, ему хватает подзарядки от фотоэлементов? – полюбопытствовал доктор.

– Не совсем. Раз в три-четыре дня… ну, смотря сколько он на свету проводит, ему нужно к розетке подключаться. Но он умный, сам за батареей следит. Даже адаптер в розетку сам вставлять умеет. Доктор Кулау, а твоя секретарша – она чоки?

– Да, – скривился заведующий, – чоки. Один полоумный меценат подарил в благодарность за хорошо проведенную операцию. Лучше бы пару новых лазерных скальпелей нам купил за те же деньги.

– Но она очень хорошая чоки, – задумчиво сказала Карина. – Правдоподобная. Ее при невнимательном взгляде от человека отличить сложно. На улице даже я могла бы не заметить.

– Даже ты? – приподнял бровь заведующий.

– Ну… я наблюдательная, – как-то слишком быстро откликнулась девушка. – Господин Кулау, так я зачислена в интернатуру? Я должна выполнить какие-то формальности?

– Зачислена, – проворчал доктор. – На все пять периодов. Что на пять – хорошо, обычно первогодки больше чем на два-три периода не задерживаются и толком ничему научиться не успевают. Надо подумать, кого тебе в кураторы назначить. Завтра решу. Формальностей не требуется – приказ сегодня выпустят, при случае распишешься, и все.

– Спасибо, доктор Кулау! – кивнула Карина. – Какие операции меня поставят делать?

– Операции? – поразился Кулау. – Однако самоуверенности тебе не занимать! До самостоятельных операций интернов-первогодков вообще не допускают. Может, после шестого курса, когда устроишься в интернатуру второй ступени, году на втором в поликлинике доверят что-нибудь простенькое, на конечностях… но никак не раньше. К сложным полостным операциям тебя допустят только после того, как получишь диплом специалиста и несколько лет поработаешь ассистентом оперирующего хирурга. Задача интерна первой ступени – привыкнуть к обстановке больницы. Утки из-под пациентов я тебя выносить не заставлю, конечно, но в целом ты сейчас скорее медсестра и санитарка, чем врач. Перевязки, дежурства, обходы, подать-принести инструменты на операциях, чтобы к крови привыкала, все в таком духе.

– Но я привыкла к крови и грязи, – пожала плечами девушка. – Я работала на каникулах санитаркой и младшей медсестрой в госпитале у нас в Масарии. Я много раз делала перевязки и даже зашивала порезы. Папа сразу предупредил меня, что если хочу стать врачом, то не должна ничем брезговать. Так что если надо, я могу и утки выносить, и за лежачими ухаживать.

– Да ты, молодая госпожа, и с места-то иного лежачего не сдвинешь, – фыркнул Кулау. – Хотя наличие у тебя опыта говорит, несомненно, в твою пользу. Но до операций ни я, ни куратор тебя не допустим, уж извини. Живое тело кромсать, знаешь ли, совсем другое, чем трупы в морге.

– Я работала с медицинской куклой. Не очень глубоко, но работала – переломы и травмы конечностей, некоторые полостные операции вроде вырезания аппендикса… Я даже малотравматическую холецистэктомию делала!

– Ого! – заведующий даже присвистнул. – Я и не знал, что в Масарийском университете есть медицинские куклы. Если не считать нашего, слышал только про Оканакский и несколько частных университетов.

– В Масарийском университете ее нет, – покачала головой Карина. – Папа оплатил мне практику в Барсании.

– У тебя понимающий и… весьма богатый отец, – заведующий задумчиво потер подбородок. – Это очень недешевое удовольствие, даже если не считать дорогу и проживание. Скажи, он у тебя врач?

– Ну… – девушка внезапно смутилась, и Кулау подозрительно посмотрел на нее. Что еще за секреты? – Не совсем. Он много чего знает, но он не врач. И он не богатый, просто хочет, чтобы я училась как можно лучше. Знаешь, – она неловко улыбнулась, – он мне и Парса купил совсем случайно. Я на него в витрине такими глазами посмотрела… А ведь он просто игрушка, даже регенерировать не умеет. Зато обучение папа оплачивает даже самое дорогое.

– Весьма похвальный подход с его стороны, – сухо сообщил Кулау. – Итак, молодая госпожа, считаем, что с твоим трудоустройством мы все утрясли. Я сегодня же переправлю в бухгалтерию приказ о твоем зачислении в первогодичную интернатуру. Завтра можешь не появляться – даю тебе день на акклиматизацию, все-таки другой часовой пояс. Послезавтра жду к семи утра. На утренней планерке представлю тебя коллективу, познакомлю с куратором, ну а дальше – рутина, к которой тебе не привыкать.

– Спасибо, доктор Кулау! – Карина одним изящным движением поднялась со стула, и заведующий только теперь оценил мускулистую тренированность ее обнаженных рук и ног и изящную уверенность движений миниатюрной фигурки. А ведь девочка наверняка училась в балетной школе или спортивным танцам. Да, хотел бы он в детстве иметь такого папашу, не жалеющего денег на обучение отпрысков! – Мне не нужно акклиматизироваться. Я появлюсь завтра в семь. Я… – она поколебалась, но потом выпалила: – Я хочу спасать жизни, доктор Кулау. Пусть хоть как, хоть медсестрой, но спасать. Я буду очень стараться!

Она снова формально поклонилась и скомандовала:

– Парс, идем в поход!

Зверек, про которого заведующий уже успел забыть, шустро спрыгнул с подоконника и нырнул в ее сумку. Она замкнула застежку, легко подхватила сумку и, улыбнувшись на прощание, вышла. Заведующий грустно улыбнулся ей вслед. Еще одна молодая девочка, наивная и горящая энтузиазмом, еще не привыкшая смотреть на пациента, как на кусок говорящего мяса, от которого всего лишь следует как можно точнее отрезать лишнее. Сколько таких прошло через его кабинет! Из одних получались хорошие врачи, из других – середнячки или совсем никудышные, но все же – все же как приятно вспоминать их наивный энтузиазм, который так быстро смывает волна серых однообразных будней…

Он вздохнул, с сожалением посмотрел на отложенную статью и аккуратно отодвинул ее на краешек стола. Время. Обход больше оттягивать нельзя. Так, а вот кого же он назначит ее куратором?

Только когда за Кариной закрылись раздвижные двери больницы и порыв ветра занес под козырек над входом брызги ледяного осеннего дождя, она сообразила, что сглупила. Следовало переодеться в каком-нибудь служебном помещении или, на крайний случай, в туалете. Местная погода – не больше плюс десяти с моросящим дождем и порывами влажного ветра – явно не одобряла одежду, в которой она погрузилась в самолет в «Птичьем гнезде». Девушка поежилась – похоже, если она не хочет простыть, придется кататься на такси. Опять непредвиденные расходы. Ну и сама дура. Сама бюджет поездки составляла и обосновывала. Хорошо еще папа, взглянув на ее выкладки, увеличил его в полтора раза. А она даже не удосужилась уточнить, какое ей положат жалование. Если оно вдруг окажется меньше запланированных пяти тысяч в неделю, ей придется туго.

Впрочем, такси имело смысл в любом случае. С будущими коллегами она не встретилась, гостиницу ей не посоветовали, так что нужен знающий советчик, в роли которого вполне может выступить и таксист. За все приходится платить – либо временем, чтобы изучить вопрос самостоятельно, либо деньгами, чтобы свое время потратил кто-то другой. Она вышла к дороге и подняла руку, отчаянно пытаясь удержать другой рукой одновременно сумку и зонт, причем не просто удержать, но еще и как-то прикрыться ими от порывов ветра. К счастью, такси подкатило почти сразу, и она, с облегчением закинув сумку на заднее сиденье, плюхнулась рядом с водителем.

– Куда, госпожа? – осведомился таксист.

– Мне нужна гостиница, – объяснила Карина. – Приличная, но недорогая. Можно даже студенческую, лишь бы не дороже тысячи за ночь.

– Вот как? – таксист почесал в затылке. – Ну, пожалуй, «Океан» подойдет. Правда, от центра далековато, зато трамвай рядом. За Вторым полукольцом – устроит?

– Давай попробуем, – согласилась девушка. – Если не понравится, поищем другую.

– Попробуем, – кивнул таксист и тронулся с места. – Издалека, госпожа?

– Из Масарии.

– Понятно. Похоже, впервые у нас, судя по одежке.

Карина неопределенно хмыкнула. Ей не очень-то хотелось поддерживать разговор. Перелет через три часовых пояса, да еще и в совершенно иной климат дался труднее, чем она предполагала. Голова гудела, заложенные после самолета уши никак не хотели продуваться, а в носу начинало потихоньку свербеть, так что она предпочла бы просто отогреться в тепле машины и немного отдышаться. Впрочем, словоохотливый таксист разительно отличался от молчуна, что вез ее из аэропорта, и в ее ответах не нуждался. Следующие полчаса, ловко лавируя в городских пробках на крутых кривых улочках, он подробно рассказал ей, кто она такая (прошлогодняя выпускница старшей школы, приехавшая поступать на краткие подготовительные курсы в университет), сколько чудес ее ожидает в Крестоцине (дальше шикарных ночных клубов, модных магазинов и ресторанов его фантазия не продвинулась) и как здесь следует себя вести провинциалке (все города, кроме самого Крестоцина да еще, возможно, Оканаки, он относил к глухой провинции, где только что не на дзинрикисях ездят). На его попытку поинтересоваться, что она делала в больнице, девушка только изобразила задумчивую гримаску и махнула рукой, но он, кажется, даже не обратил внимания на ее реакцию. Вскоре она узнала также, как тяжело жить таксисту в большом городе, какие жалкие гроши он зарабатывает, какая стерва у него жена, как дети и вообще молодежь совершенно отбились от рук, как обнаглела в последнее время дорожная полиция и, самое главное, как он сочувствует движению «Нормальных людей».

Здесь Карина насторожилась. В Масарии партия присутствовала лишь номинально (и Карина догадывалась, благодаря кому). Однако новостные ленты Сети в последние пару лет все чаще и чаще доносили до нее нехорошие заметки. «Нормальные люди» состояли из каких-то совершенно невменяемых личностей, требовавших законодательно ограничить права девиантов на выбор профессии, запретить им заводить детей, заставить всегда носить ошейники-блокираторы и чуть ли не ссылать в специально выгороженные резервации. Их мало кто принимал всерьез, но в последнее время сообщения об их диких выходках появлялись едва ли не каждый день. Они устраивали пикеты перед Ассамблеей, обливали коричневой краской квартиры, где жила молодежь с «особыми способностями», как их теперь начали называть, и всячески эпатировали общество публичными выступлениями. Период назад полиция в Оканаке даже арестовала двоих «нормальных», предъявив им обвинение в нападении на девианта. Бессознательного юношу нашли в парке избитым до полусмерти, но являлось ли происшествие ограблением, обычным хулиганством или же на самом деле выходкой «нормальных», оставалось неясным. Избитый обладал способностями пятой категории, с трудом сдвигал с места даже спичечный коробок, не обладал никакими дополнительными возможностями, так что к девиантам относился чисто формально. Сам он не помнил ничего, кроме внезапного сильного удара по голове.