Текст книги "Великий Чингис-хан. «Кара Господня» или «человек тысячелетия»?"

Автор книги: Евгений Кычанов

Первое государство монголов

 
Каждый из нас неминуем,
Каждый из нас безграничен,
Каждый из нас обладает
Правом на эту землю.
 

Уитмен

К середине XII в. относится существование первого монгольского государства – Хамаг монгол улуса. Еще при династии киданей Ляо часть монгольской знати получила от киданей должности и титулы знатности, такие, как линвэнь или сяо-вэнь, – военачальников пограничных войск. В целом татаро-монголы были лояльны к Ляо, династии этнически родственной, хотя некоторые монгольские племена, например джаджираты и меркиты, вели с киданями изнурительные войны и к 1094 г. были сильно обескровлены. После гибели Ляо монголы поддержали Елюй Даши, представителя утратившей свое государство династии, и выставили для него более чем десятитысячную армию. Поддержка монголами Елюй Даши, который хотя и не смог вернуть власть дому Елюй, но представлял постоянную угрозу для чжурчжэней, привела к конфликту между монголами и чжурчжэнями. С 1135 по 1147 г. монголы ведут войну с Цзинь. Поводом для войны послужила попытка чжурчжэней убить правителя монголов Хабул-хана. Рашид-ад-дин сообщает, что сам Хабул-хан и все его дети «были весьма храбры и талантливы». Желая наладить отношения с монголами, «проторить широкую дорогу единения и дружбы», император Цзинь пригласил Хабул-хана в свою ставку. Во время угощения Хабул-хан «возымел опасение и вообразил, что они ему подсыпают в пищу отраву… Он поминутно выходил наружу… так как погода стояла жаркая… якобы для того, чтобы освежиться, и погружался в воду». Хабул-хан длительное время обучался находиться под водой. Если верить источнику, он мог держаться под водой «то количество времени, в которое съедают штуку барана». И вот Хабул-хан постоянно выбегал на волю, окунался, сблевывал все съеденное и выпитое и снова возвращался к столу. Чжурчжэни дивились: «Всевышний господь создал его счастливым и крепким, ибо он в состоянии не объедаться пищей, не пьянеть от вина и не блевать». Однако, видно, как ни старался Хабул-хан не пьянеть, вино сделало свое дело. Ибо кончилось все-таки тем, что Хабул-хан подошел к императору Цзинь, «Алтан-хану, хлопая в ладоши и приплясывая, схватил его за бороду и оскорбил его». Когда стража схватила Хабул-хана, хмель прошел, Хабул-хан принес свои извинения императору и ждал неминуемой расправы. Однако император Цзинь счел возможным из-за такого «пустяка» не ссориться с монголами и, «подавив гнев, простил его». Одарив щедро Хабул-хана, он отпустил его [Рашид-ад-дин, т. I, кн. 2, с. 35].

Однако позже к Хабул-хану прибыли одно за другим два посольства Цзинь, требуя приезда Хабул-хана ко двору Цзинь. Хабул-хан перебил членов второго посольства, что и привело помимо прочих причин к войне монголов с Цзинь. Война была успешной для монголов. В 1147 г. между Цзинь и монголами был заключен мир. Цзиньские власти уступили монголам 17 укреплений к северу от реки Сининхэ, которая стала пограничной.

К этому времени относится сообщение китаеязычного источника о том, что монгольский хан Аоло боцзиле (Олунь бэйле) был признан чжурчжэнями государем государства Мэнфу (Мэнфу го чжу). Однако Аоло, как это нередко бывало, в пределах своих владений не довольствовался титулом государя, а принял императорский титул цзуюань хуанди, т. е. император – основатель династии. Он объявил свой девиз царствования – Тянь-син, т. е. «Расцвет, дарованный Небом». На предложение цзиньского двора довольствоваться титулом го ван Аоло ответил отказом. Большинство исследователей отождествляют Аоло боцзиле с Хабул-ханом [Комаи Ёсиаки, с. 336–338] [11]11
  Г. Франке была высказана мысль, что Аоло боцзиле – это Есугай [Франке, с. 92]. Вряд ли это возможно, поскольку Есугай был только баатуром и никогда при жизни не имел ханского титула.


[Закрыть].

В «Тайной истории» о Хабул-хане сказано: «Всеми монголами ведал Хабул-хаган. После Хабул-хагана… стал ведать Амбагай-хаган». Амбагай-хаган имел титул «всенародного кагана и государя улуса» [Сокровенное сказание, с. 84]. Монгольское улус-ун эджен – «государь улуса» если и не соответствовало китайскому хуанди – «император», то уж наверняка могло иметь своим абсолютным эквивалентом титул го чжу – «государь государства». Рашид-ад-дин именует Хабул-хана «монгольским ханом», «государем и правителем своих племен и подчиненных» [Рашид-ад-дин, т. I, кн. 2, с. 35]. Заметим и следующее: древние монгольские правители носили сяньбийско-жуаньжуаньско-тюркский титул каган (ха-ган); титул хан, равнозначный титулу каган, появился позже.

Хабул-хан был сыном Хайду. У Хайду был второй сын – Бай-Шинкор Докшин. Линия Бай-Шинкор Докшина является линией Чингис-хана. От Бай-Шинкор Докшина вели свое происхождение кияты, в среде которых родился Чингис-хан. Был у Хайду и третий сын – Чаракай-линку, от Чаракай-линку происходили гайчиуты. Поскольку, как писал Л. Гамбис, «реальным основателем первого монгольского царства» – Хамаг монгол улуса был Хабул-хан, то предки Чингиса принадлежали хотя и непосредственно к ханской, но боковой линии [Гамбис, с. 14]. «История Монгольской Народной Республики» признает Хамаг монгол улус «государственным объединением первоначального типа» [ИМНР, с. 130].

С установлением мирных отношений с Цзинь, по некоторым данным, Хамаг монгол улус поставлял в государство чжурчжэней ежегодно 50 тыс. голов скота. Чжурчжэни отправляли монголам 50 тыс. доу зерновых и 300 тыс. кусков тонкого и 300 тыс. кусков грубого шелка.

Хамаг монгол улус просуществовал недолго и распался около 1160 г. Причиной распада явились вражда и война с татарами, искусно подогреваемые чжурчжэнями. Поводом к войне послужило следующее. Глава хунгиратов Сайн-Тегин, шурин Хабул-хана, заболел. Для лечения больного пригласили татарина-шамана. Лечение оказалось безуспешным, и Сайн-Тегин умер. Тогда родичи Сайн-Тегина убили шамана. В ходе боевых действий татары взяли в плен старшего сына Хабул-хана, Окин-баркака, передали его императору Цзинь, и тот казнил Окин-баркака на «деревянном осле». Речь, очевидно, идет о «линьчи» – жестокой казни, которая появилась в Северном Китае во времена киданьской династии Ляо и заключалась в том, что привязанного к столбу (в данном случае к «деревянному ослу») казнимого палач длительное время, иногда несколько дней, резал на куски, постепенно отрезая мягкие части тела и конечности по суставам.

Родословная Темучжина – Чингис-хана может быть представлена таким образом:

 
Алан-Гоа и ее чудесный, божественный супруг
Бодончар-простак
Хайду (правнук Бодончара)
Бай-Шинкор Докшин
Тумбинай-сечен (прапрадед Чингис-хана)
Хабул-хан (прадед Чингис-хана)
Бартан-баатур (дед Чингис-хана)
Есугай-баатур (отец Чингис-хана).
 

О деде Чингис-хана, Бартан-баатуре, неизвестно ничего примечательного, кроме того, что он был дедом будущего завоевателя мира.

В Хамаг монгол улусе после смерти Хабул-хана власть перешла не к его сыновьям, а к Амбагай-хагану, внуку Хайду и двоюродному брату прапрадеда Темучжина – Тумбинай-сечена. «После Хабул-хагана, имевшего семерых сыновей, всеми монголами стал ведать, по слову Хабул-хагана, сын Сенгун-Бильгея, Амбагай-хаган, хотя Хабул-хаган имел собственных семь сыновей» [Сокровенное сказание, с. 84]. Рашид-ад-дин, однако, сообщает, что Амбагай-хаган был лишь «государем племени тайджиут» [Рашид-ад-дин, т. I, кн. 2, с. 42]. «Тайная история», однако, полагает, что Амбагай-хаган был «всенародным каганом и государем улуса». Амбагай-хаган если и правил Хамаг монгол улусом, то правил недолго. «Однажды Амбагай-хаган лично отправился провожать свою дочь, которую он выдавал в замужество к татарам из племени айриуд-буйрууд, что на реке Уршиун между озерами Буюр-наур и Колен-наур. В это время Амбагай-хагана и схватили татары чжунинского племени и повезли к Алтан-хагану Китадскому Тогда Амбагай через посланника своего Балагачи, человека из бесудского рода, велел передать среднему из семи сыновей Хабул-хагана, Хутуле, с тем чтобы он, в свою очередь, передал следующее Хадаан-тайчжию… из всех десятерых сыновей: «Отомстите за меня, который самолично провожал свою дочь как всенародный каган и государь народа. Мстите и неустанно воздавайте за меня не только до той поры, что с пяти пальцев ногти потеряете, но и пока всех десяти пальцев не станет» [Сокровенное сказание, с. 84].

Версия Рашид-ад-дина расходится с версией «Тайной истории». По его сведениям, Амбагай-хаган «поехал, чтобы выбрать себе в жены одну из девушек». Татары пленили Амбагай-хагана и отправили к императору Цзинь, который «согласно имевшемуся у хитаев обычаю приказал «пригвоздить его к «деревянному ослу», и тот умер. Перед смертью Амбагай-хаган велел передать императору Цзинь, что тот, убивая его, навлечет на себя ненависть «племен и улуса монгольских». «Нет сомнения, что они подымутся для отплаты и мщения тебе за мою кровь, а потому убивать меня неблагоразумно!» Весть о страшной смерти Амбагай-хагана принес монголам Балагачи, посланный для этого самим императором Цзинь. «Прибыв, он подробно рассказал о Хамбагай-каане и обстоятельствах его умерщвления его сыну Кадан-тайши, сыну последнего Тудаю, Кутула-каану, который был государем того племени, и Есугэй-бахадуру, который был двоюродным братом отца Хамбагай-каана» [Рашид-ад-дин, т. I, кн. 2, с. 42 и 43].

Еще раз обращаем внимание читателя на то, что Рашид-ад-дин не сообщает о том, что Амбагай-хаган был государем всех монголов, он называет его только правителем тайчиутов. Остальными монголами из бывшего Хамаг монгол улуса, видимо, правил Хутула. Кажется все-таки, что после смерти Хабул-хагана Хамаг монгол улус разделился, возможно, на два владения. Но Рашид-ад-дин противоречит себе, ибо далее пишет, что Хутула был «возведен в ханское достоинство» уже после гибели Амбагай-хагана на курултае, который обсуждал способы мести за погибшего хагана [там же, с. 93].

Хутула-хаган отличался необыкновенной физической силой, «голос его был подобен голосу, достигающему до небосвода, а длань его подобна лапе трехгодовалого медведя». Хутула возглавил поход мести на Цзинь. Одержав победу и возвращаясь домой, он подвергся нападению и спасся только благодаря своей силе и ловкости – во время переправы он сумел со спины коня прыгнуть на берег озерца, заполненного грязью, а потом вытащить коня из грязи, ухватив его за холку. Он выбросил коня «на равнину, и тотчас сел верхом, и ускакал, враг же остался по ту сторону лужи» [там же, с. 44]. Участвовал ли в этом походе на Цзинь отец Темучжина, Есугай-баатур, неясно.

Отец Темучжина

 
В нем одном
Мощь тысячи силачей.
Лоб тигриный, сердце – камень у него.
 

Манас

Слово «Есугай» по-монгольски значит «девять». Может быть, Есугай был девятым ребенком Бартан-баатура, но сыном его он был третьим. «Третий сын был Есугэй-бахадур, который является отцом Чингис-хана. Племя кият-бурджигин происходит из его потомства. Значение «бурджигин» – «синеокий», и, как это ни странно, те потомки, которые до настоящего времени произошли от Есугэй-бахадура, его детей и уруга его, по большей части синеоки и рыжи… Согласно их [монголов] словам, этот отличительный признак является знаком царской власти» [Рашид-ад-дин, т. I, кн. 2, с. 48].

Хотя Рашид-ад-дин указывает, что Есугай-баатур был «государем большинства монгольских племен», это, очевидно, преувеличение. Он имел улус, был храбрым воином, «был причастен к отваге и храбрости», «много воевал и сражался» [там же, с. 50], в особенности с татарами. В улусе Есугая после гибели Амбагай-хагана была значительная часть тай-чиутов, если не все тайчиуты. Есугай не был ханом, в «Тайной истории» он назван ханом только один раз [Сокровенное сказание, с. 95]. В 1266 г. император династии Юань Хубилай посмертно дал Есугаю титул Ле цзу шэнь юань хуанди – «Прославленный предок, божественный император». Есугай был аньдой – побратимом правителя кереитов и, вероятно, его вассалом.

У Есугая было много жен, первой и старшей среди них была мать Темучжина – Оэлун. Как указывал Л. Гамбис, за то, что Есугай отобрал у Чиледу Оэлун, Темучжина всю его юность преследовала месть меркитов. И это длилось до тех пор, пока Темучжин сам не истребил всю меркитскую правящую фамилию, к которой принадлежал обиженный его отцом Чиледу [Гамбис, с. 21]. Хоачин, которую Исай Калашников в своем романе превратил в служанку и полонянку из Китая, по заключению П. Рачневского, скорее была второй женой Есугая и матерью Нектера и Бельгутая, а не служанкой Темучжина [Рачневский, с. 15].

Темучжин родился в тот момент, когда его отец возвратился из очередного похода на татар. «Когда Хутула стал хаганом, Хадаан-тайчжи пошел на обоих татар. Тринадцать раз он бился у обоих, у Котон-Бараха и у Чжили-Буха, но не мог все же за Амбагай-хагана отмщением отомстить, воздаянием воздать. Тогда-то Есугай-баатур воротился домой, захватив в плен татарских Темучжина-Уге, Хри-Буха и других. Тогда-то ходила напоследях беременности Оэлун-Фучжин, и именно тогда родился Чингис-хаган в урочище Делиун-балдах, на Ононе. А как пришло родиться ему, то родился он, сжимая в правой руке своей запекшийся сгусток крови, величиною с пальчик. Соображаясь с тем, что рождение его совпало с приводом татарского Темучжина-Уге, его и нарекли поэтому Темучжином» [Сокровенное сказание, с. 85–86]. Раз мальчик родился, держа в руке сгусток крови, Есугай решил, что это знак его высокого предназначения как воина, его будущая судьба – судьба завоевателя, и поэтому назвал его именем пленного врага. Некоторые ученые предполагают, что имя Темучжина в переводе с древнемон-гольского означало «кузнец».

Мальчик, родившийся со сгустком крови в руке, – фольклорный сюжет, известный в буддийской Индии и в Иране; такое рождение предвещало появление безжалостного завоевателя. Местность Делюн-болдак, где родился Чингис-хан, строго не локализуется. Полагают, что это современный Де-люн-булдак на правом берегу реки Онон, примерно в 250 км от Нерчинска, вблизи от устья реки Бальджи. П. Пельо и Л. Гамбис считали, что это холм («делюн-болдак» – букв. «холм, похожий на селезенку»), который находился на берегу Онона по соседству с местностью Ехе-арал – «Большой остров» [Пельо-Гамбис, с. 11]. Находилась ли эта местность на территории современной Читинской области или в районе Бурхан-Халдуна, где прошли детские годы и юность Темуч-жина, а значит, намного южнее, в современном Хэнтэе, у гор, являющихся истоком Онона, Толы и Керулена, определенно сказать трудно.

Столь же трудно назвать точную дату рождения Темуч-жина – Чингис-хана. По Рашид-ад-дину и сочинению Чжао Хуна «Мэнда бэй лу», Темучжин родился в 1155 г.; «Юань ши» указывает в качестве даты рождения Темучжина 1162 г. Эта же дата дается в «Шэн у цинь чжэн лу». Ряд иных китайских источников косвенно указывают на 1167 год. Последнюю дату принял Поль Пельо, считая, что она лучше всего согласуется с биографией Чингиса.

Между тем автору этих строк представляется, что, учитывая долгий и трудный путь Темучжина к объединению Монголии и к престолу всемонгольского хана, наиболее вероятной датой его рождения является 1155 год. Кэ Шаоминь, автор позднего сочинения «Синь Юань ши» («Новая история династии Юань»), писал: «Тай-цзу родился, держа в правой руке запекшуюся кровь, похожую на крепкий камень. Лицо светилось. Этот год был и-хай, 3-й год Чжэнь-юань цзинь-ского владетеля Ляна», т. е. 1155 г. (цит. по [Полное описание, с. 117]). «1155 год, – писал Н.Ц. Мункуев, – по-видимому, является вероятной датой рождения монгольского хана. При этом надо учесть, что Чжао Хун побывал у монголов, от которых он черпал свои сведения еще при жизни Чингис-хана, в 1221 г., когда воины последнего, очевидно, были осведомлены о своем предводителе, в частности о его возрасте» [Полное описание, с. 117].

Известна точная дата смерти Чингис-хана – 18 августа 1227 г. Разные источники по-разному указывают, сколько Чин-гис-хану было лет, когда он умер. «Юань ши», «Шэн у цинь чжэн лу», «Алтан Тобчи», все поздние монгольские источники, исходя из того, что Чингис-хан, по данным «Юань ши», скончался в возрасте 66 (65) лет (монголы, как и китайцы в старое время, считали возраст не с момента рождения, а с момента зачатия), считают годом рождения Чингис-хана 1162 г.

Рашид-ад-дин, зная, что «для всех монгольских царевичей, эмиров и вельмож… ведомо и достигло границы всеобщей гласности, что продолжительность его жизни была 72 года, а на 73-м году жизни он скончался» (т. 1, кн. 2, с. 74), вычислил дату рождения Чингис-хана, и получился 1155 г. П. Пельо поставил под сомнение обе даты. Его смущало, что Темучжин стал отцом в 30 лет (Угэдэй родился в 1186 г., Чагатай – в 1185-м, дата рождения Чжочи сомнительна), подчинил народы Центральной Азии в 50 лет и лишь в 60 лет совершил походы в соседние страны, а в 72 года – поход на тангу-тов. Поэтому он «омолодил» Темучжина и признал датой его рождения тот же год 12-летнего животного цикла, только на 12 лет позже 1155 г. – 1167 г. [Пельо. Заметки, с. 285–287]. Этот вопрос остается открытым, как и вся датировка событий жизни Чингис-хана до начала XIII в.

Добавим, что, по мнению П. Рачневского, сам Чингис не знал точной даты своего рождения [Рачневский, с. 17].

По поздним версиям монгольских источников, уже подверженных влиянию буддизма, Темучжин родился, держа в руке не сгусток крови, а государственную печать. Чингис-Те-мучжин как кузнец живет в памяти народной. Еще в прошлом веке монголы считали, что наковальня Чингиса, сделанная из металла бурын, имеющего свойства меди и железа, хранится на горе Дархан. Выше села Новоселенгинска, на левом берегу реки Чикой, есть безлесая гора с плоской вершиной; говорят, что это наковальня Чингис-хана, здесь богатырь-кузнец ковал железо, стоя одной ногой на правом, а другой – на левом берегу реки.

Мы уже говорили о том, что Есугай-баатур был главой улуса, который объединял часть монгольских племен, в том числе тайчиутов. Жизнь его проходила в боях и походах, и «из страха перед его отвагой и натиском большинство друзей и врагов покорились ему ради спасения своей жизни, поэтому положение и дела его были в полном порядке и блестящем состоянии» [Рашид-ад-дин, т. I, кн. 2, с. 75]. Действительно, можно думать, что за широкой спиной отца детство Темучжина было обеспеченным и безоблачным. Когда Темучжину исполнилось девять лет, Есугай по старинному монгольскому обычаю решил сосватать ему невесту из того же олхонутского племени, из которого была и мать Темучжина, Оэлун. Взяв с собой мальчика, он отправился в путь. В дороге повстречался им Дай-сечен из племени унгират.

– Куда держишь путь, сват Есугай?

– Я еду, – говорит Есугай-баатур, – сватать невесту вот этому своему сыну.

Дай-сечен посмотрел на Темучжина:

– У твоего сына взгляд, что огонь, а лицо, что заря. Снился мне, сват Есугай, этой ночью сон, будто слетел ко мне на руку белый сокол, зажавший в когтях солнце и луну. Что-то он предвещает? – подумал я, как вижу, подъезжаешь ты, сват Есугай, ты со своим сыном. Унгиратское племя с давних пор славится, нет в том соперников нам, красотою наших внучек и пригожестью дочерей. Зайди ко мне, сват Есугай. Девочка моя малютка, да свату надо посмотреть!

Взглянул Есугай на Борте, десятилетнюю дочь Дай-сечена, а лицо у нее – заря, очи – огонь. Переночевали гости ночь, а наутро началось сватовство. Столько, сколько требовало того приличие, торговался Дай-сечен, заманивший знатного жениха, желавший породниться с Есугаем. Поторговался и сказал:

– То не женская доля – состариться у родительского порога. Дочку свою согласен отдать. Оставляй своего сынка в зятьях-женихах.

На том и поладили. Подарил Есугай Дай-сечену своего заводного коня, попросил его присмотреть за сыном:

– Страсть боится собак мой мальчик. Ты уж, сват, побереги мальчика от собак!

С тем и уехал Есугай, оставив девятилетнего Темучжина у его десятилетней невесты по старинному монгольскому обычаю в зятьях у Дай-сечена из племени унгират (по «Сокровенному сказанию», с. 86–87).

На обратном пути повстречались Есугаю пирующие татары. Томимый жаждой, думая, что никто из этих татар не знает его в лицо, решил Есугай задержаться на их празднике, немного передохнуть. Но кто-то из татар опознал Есугая. Не рискнув в открытую убить его, татары подмешали Есугаю в питье отраву. Уже в пути почувствовал Есугай неладное, а добравшись через трое суток домой, заболел и слег. Перед смертью он позвал своего приближенного, Мунлика:

– Дитя мое, Мунлик! Ведь у меня – малые ребята. Извели меня тайно татары. Дурно мне. Прими же на свое попечение всех моих: и малюток, и осиротевших младших братьев, и вдову, и невестку. Дитя мое, Мунлик! Привези поскорее моего Темучжина! (по «Сокровенному сказанию», с. 87).

С этими словами он скончался. Если Чингис-хан родился в 1155 г., то Есугай покинул этот мир в 1163, если принять за дату рождения Чингис-хана 1162 г., то в 1170 г., а если 1167, то в 1175 г., учитывая, что указание источника на то, что Темучжину было девять лет, означает, по нашему счету, что фактически ему было восемь. По расчетам Рашид-ад-дина, смерть Есугая пришлась на то время, когда Темучжину было 13 (по-нашему – 12 лет). Тогда соответственно и все даты должны быть сдвинуты на три года – 1166, 1174, 1178 гг.

Мунлик был верным соратником Есугая и выполнил его наказ. Боясь за Темучжина, он не сразу объявил о смерти Есугая. А Дай-сечену сказал:

– Старший брат Есугай-баатур очень болеет душой и тоскует по Темучжину. Я приехал за ним.

– Раз сват так горюет о своем мальчике, пусть Темучжин съездит, повидается с отцом, да и скорехонько назад.

Так и привез Мунлик Темучжина обратно, в опустевшую отцовскую юрту, в тот трудный час, когда люди Есугай-баатура покидали его семью, уходя каждый своим путем.

Итак, казалось, все предвещало Темучжину великое будущее. Родившись, «он держал в ладони правой руки небольшой сгусток запекшейся крови, похожий на кусок ссохшейся печени. На скрижали его чела были явными знаки завоевания вселенной и миродержавия, а от его лика исходили лучи счастливой судьбы и могущества» [Рашид-ад-дин, т. I, кн. 2, с. 75]. Но… минуло восемь – двенадцать лет, и, как посчитал Рашид-ад-дин, последующие двадцать семь лет своей жизни будущий завоеватель мира «находился в расстроенном состоянии», «у него случались сражения и битвы», враги «его несколько раз полоняли и заключали в оковы», и вообще наступило смутное время, когда обстоятельства его жизни «неизвестны в подробностях и погодно», и потому, заключает великий историк, «они пишутся сокращенно» [там же, с. 84].

Прежде чем перейти к этому смутному времени, мы расскажем о составе монгольских и соседних с ними племен, их расселении во второй половине XII в. и об обычаях древних монголов.