Текст книги "Уборщики ада"

Автор книги: Евгений Кукаркин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

– Вы за это еще поплатитесь.

И тут я двинул его стволом в живот. Особист согнулся и приклад пришелся ему в лицо. Он упал на стенку палатки.

– Вставай, сволочь. Пошли.

Его лицо обливалось кровью, но уже в глазах был страх.

– Куда?

– В лес.

– Ты не имеешь право...

Но я ему еще раз врезал прикладом.

– Пошел.

Особист шатаясь вышел из палатки и мы пошли в лес мимо изумленного часового.

– Влево, вот сюда, – командовал я.

Мы вышли на Гришкину дорогу, ту самую на которой он погубил себя и еще тринадцать человек, и пошли по ней.

– Куда ты меня ведешь?

– Вперед.

Еще удар в спину.

Прошли два километра и вот они наши щиты предупреждающие, что зона опасна, вход воспрещен и фон повышен до 200 мкр/ч..

– А теперь иди по этой дороге. Через километров двенадцать выйдешь на основной тракт, может машина с зэками и подберет. Да не вздумай сюда возвращаться, не забудь у нас оружия полно.

– Но здесь же опасно...

– Если ты не пойдешь, я тебя пристрелю вот у этого пня.

Он начал оживать, бешено материться и согнувшись, пошел по дороге, прямо в опасную зону. Я долго стоял и смотрел как медленно уменьшается фигурка на бесконечно длинной дороге.

Взвод бегло прошел осмотр, последним был я.

– Что ты с ним сделал? – спросила Катя.

– Выгнал. Он пошел пешком в часть.

– Он вернется и тебя арестуют.

– Не вернется. Я его послал через опасную зону.

У Кати расширились глаза.

– Что ты наделал?

– Не будем больше об этом. Я нашел твоего мужа. Он попал в смертельную дозу радиации и погиб. Я даже догадываюсь, почему он полез туда.

– Почему?

– Он получил приказ точно от такого же особиста, достать некоторые документы в штабе мертвой дивизии. Он их достал и не дошел до лагеря.

– Не может быть. Где эти документы?

Я протянул ей пачку листков и офицерскую книжку.

– Боже. Сеня.

Она заплакала, а я вышел из палатки.

Неделю не слышно ничего про особиста и даже связываясь со штабом, намека не было о его существовании.

Мы с Катей не разговариваем.

Но вот опять прилетел вертолет. Начальник штаба опять у меня в гостях.

– Все, свертываем работу, – сразу же объявил он, входя в палатку.

– Мы не прошли еще весь район тайги, указанный командиром части.

– И не надо. Идет непогода и синоптики предполагают, что это будет до зимы.

– А как же оружие?

– Вот за этим я и приехал.

– Округ выделил нам 100 машин, но придут они дня через четыре, пока не будет организован пункт дезактивации на той стороне опасной зоны. Дорога-то пока одна и идет к вам через зону.

– Но что бы не погубить людей, здесь надо тоже проводить их дезактивацию.

Подполковник кивает головой.

– Надо и так же надо проверять прибывших людей на медицинском контроле.

– К вам особист пришел?

Начштаба тянет и барабанит пальцами по столу.

– Что здесь произошло?

– Он изнасиловал Машу.

– Так. И ты его погнал через зону к нам. По моему ты дурак. Лучше бы прибил в тайге и списали бы его, как схватившего дозу. Теперь расхлебывай кашу. Весь округ всполошен, особист нагнал на наших придурков страха. У этого идиота, это он имел в виду тебя, горы оружия, даже арестовать его опасно. Некоторые, особенно нервные, поднимали вопрос о том, что необходимо разбомбить лагерь с воздуха.

– Мы нашли в тайге группу мертвых дозиметристов, среди них Катин муж. сменил тему я.

– Ну и что?

– При нем нашли документы под грифом "Z".

– Где они? – всполошился начштаба.

– Их очень хотел видеть особист, – делаю вид, что не замечаю его вопроса. – Мне кажется, по его вине погибали все дозиметристы в тайге. Это по его приказу, они лезли в пекло и погибали.

Начштаба молчит. Он барабанит пальцами по столу и смотрит на ржавое пятно на стенке палатки.

– Так где документы?

– И потом, – продолжаю я, – эта скотина изнасиловала девушку.

У нас пауза. Подполковник изучает меня, потом поднимается.

– Я пойду на радио станцию, – наконец, решил он.

Прошло пол часа, начштаба возвращается.

– Округ, просит тебя чтобы ты отдал документы. Слышишь, просит. Не приказывает.

– А дальше что?

– Ничего. Особист умер и прокурор закрыл дело, в связи со смертью заявителя.

– Документы у Кати. С офицерской книжкой мужа, я отдал их ей.

Подполковник срывается и убегает. Мне становиться тоскливо.

Через два часа вертолет уносит начштаба в часть.

Прибыли машины, начинается их мойка и обследование шоферов. В лагере приподнятое настроение, все догадываются, что в тайгу больше не пойдем и поэтому весело помогают загружать машины оружием. Я назначаю охрану колонны в основном из Гришкиных солдат и все свободные от службы ребята помогают им натянуть костюмы химзащиты.

Все. Началась эвакуация лагеря.

Я слышу у палатки ее голос.

– Можно к тебе войти.

– Проходи, Катя.

Она садиться на Гришкину раскладушку и мы... молчим. Проходит минут десять.

– Я поняла, что мы возвращаемся домой?

– Как кончим вывоз оружия, так сразу в часть. Больше в тайгу не пойдем.

– Когда примерно?

– Еще одна поездка машин. Они прибудут сюда через пять дней.

– В следующем году фон в тайге уменьшиться, а может быть и совсем пропадет. Вернуться звери и птицы. У людей короткая память. Они придут сюда и никто даже не положит цветка на рубеж, где просто так погибло столько людей. Я представляю сколько матерей получило из военкоматов краткие похоронки, где будет только одна фраза: "Погиб при исполнении служебного долга" и ни тела сына, мужа, ни где похоронен, ни слова.

– Ты права. Это коснулось тебя, меня, других, но смерть не кончилась. Она еще сегодня торжествует. Тысячи зэков трудятся без защитных костюмов и противогазов на рубеже и все они покойники.

– Господи. Кто же во всем виноват?

– Система. Та система в которой мы живем. Где человеческая жизнькопейка.

Мы опять молчим.

– Ты извини меня. Книжка мужа напомнила о прошедшем и я не могла от этого прошлого оторваться. Поэтому, не могла подойти к тебе.

– Все правильно, Катя.

В это время за стенкой палатки раздался голос.

– Катя, ты здесь?

– Входи, Маша.

Она входит и мнется у входа.

– Мне не хочется одной оставаться в палатке. Можно я посижу у вас.

– Иди садись сюда, ко мне поближе, – говорит Катя.

Она обнимает девушку.

– Скоро мы возвратимся в часть. Этот проклятый ад кончился.

– А этот... там не будет? – спрашивает Маша.

Я понял про кого она говорит.

– Он схватил дозу и умер.

Она вздрагивает и прячет голову у Маши на плече.

Через два дня на лагерь случайно нарвалась группа зэков. Часовые пригнали их к моей палатке. Четверо измученных, обросших мужиков угрюмо смотрели на меня.

– С рубежа?

Они молчали.

– Там много осталось...?

– День и ночь жжем, – вдруг ответил один из них.

– А деревеньку сожгли?

– Сожгли.

– Эй, дайте им жратвы и пусть убираются на все четыре стороны.

Они ожили.

– У вас лекарств нет?

– Кто-нибудь поранен?

– Нет, только чего-то Ваньке, да Шалому плоховато, все шатает их.

– Катя, дай им аспирин.

Довольные зэки исчезают.

– Хоть и осужденные, а мне жалко их, – говорит Катя.

– Всех жалко.

Наконец последнее оружие погружено на машины и мы вызываем вертолеты. Лагерь гудит. Сворачиваются палатки, пакуются вещи. Вертолеты прилетают под вечер и мы , закинув шмотки, улетаем. Прощай ад.

Командир части поздравил с окончанием работ.

– На вас, товарищ лейтенант, пришел вызов. Вам надлежит явиться на новое место службы.

– И куда меня теперь?

– В Саяны. Там авария в бактериологическом центре. Требуются специалисты.

Похоже, для меня ад еще продолжается.

В гостинице-казарме все по старому. В комнатке, где мы разместились с Гришкой, даже сохранился его чемодан.

Скрипнула дверь. Появилась улыбающаяся Клава.

– Костенька, с прибытием.

Она вытягивает губы и целует меня.

– Наконец-то вернулся... Я все боялась, а вдруг как Гришка. Его так жалко. Хороший был парень.

Теперь она виснет на мне.

– Клава, я уезжаю. Ты меня извини, но мне надо привести себя в порядок и отдохнуть. Завтра за мной придет машина.

– Как уезжаешь?

Она отстранилась и ошарашено смотрит на меня.

– Так. Отправляют на новый горящий объект.

– А как же я?

– Ты остаешься здесь.

Она смотрит на меня и предательская слезинка бежит по щеке. Потом Клава разворачивается и вылетает из комнаты. Я прямо в сапогах падаю на койку.

Кто-то осторожно проводит пальцами по моему лицу. За окном темно и в комнате ничего не видно.

– Кто здесь?

– Тише, это я, Катя.

– Катя?

Я нащупываю ее голову и притягиваю к себе. Катины губы чуть горьковатые и пахнут миндалем.

– Я узнала, что тебя убирают от сюда и пришла...

– Правильно сделала. Я хотел тебе предложить поехать со мной, но... Но потом подумал, сможешь ли ты перенести новый ад. Там, куда меня направляют, еще хуже.

– По-моему я стала более закаленная, хотя привыкнуть к этим смертям никогда наверно не смогу. Стареть здесь одна не хочу, я поеду с тобой. Может нас бог и сбережет.

Она целует меня и прижимается крепко-крепко.

– Завтра я с утра иду к начштаба. Он мужик хороший, наверно мне поможет. Мы с тобой уедем вдвоем.

На кладбище при части, стоят рядами красные пирамидки со звездами наверху. Их здесь тысячи. Лида приводит нас с Катей на могилу Гришки.

– Вот здесь его похоронили.

Холмик завален цветами и венками. Катя кладет рядом букет полевых цветов.

– За ним присматривают девочки, – по щеке Лиды плывет предательская слеза. – До чего же был парень веселый, общительный.

– Да, уж очень веселый. Из-за этой веселости, нас загнали сюда и сделали уборщиками ада.

– Пусть земля ему будет пухом, – говорит Катя.

– Пусть...

Нас никто, кроме Маши, не провожал.

– Катенька, возьми меня с собой, – стонет она.

– Если на новом месте, мы приживемся, я обещаю тебе прислать вызов.

Она обняла Машу.

– Держись. Я уверена, все у нас будет хорошо.