Текст книги "Последняя стоянка"

Автор книги: Евгений Кукаркин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– Пока его тоже нет. Но они будут строить новые корабли. Большевики объявили амнистию всем участникам белого движения. В городах Европы, где появились консульские или дипломатические отделы России стоят очереди, желающих вернуться домой.

– В Тунисе пока тихо.

– Если б здесь было консульство, то тихо бы не было. Пока Тунис является колонией Франции, консульства может и не быть, даже если Франция признает Россию.

– Вы меня пугаете, Владимир Михайлович.

– Нет.

– Что еще?

– Кутепов настроен решительно против нас. Сейчас он пытается добить французское правительство в отказе нам тех крошечных субсидий, которые мы от него имеем. Мы перехватили двух его агентов в Тунисе. Вот документы и их показания. Вопрос состоит в том, что с ними делать?

– Ничего. Посадите на ближайший пароход и отправьте в любую точку Европы. А как у вас отношения с местной разведкой?

– Никаких.

– Хорошо бы вам завязать дружеские отношения с ними, по обмену информации.

– Я уже думал об этом. Давайте попробуем. Кстати, Кутепов прислал ко мне связного с предложением войти в его структуру.

– Пошлите его подальше.

– Еще одно сообщение. Ваш брат, выехал в Скандинавские страны морским атташе.

Опять мой брат. Он как заноза сидит в моем теле. Мы последний раз встречались с ним в Петрограде, когда Дыбенко и комфлота адмирал Развозов вытащили меня из под ареста от разъяренных матросов с линкора "Петропавловск".

Россия. Петроград. Сентябрь 1917г.

Мы сидели с братом на его квартире. Евгений ругал меня.

– Что ты вылез со своим я? Чего ты добился? Этот мерзавец, за которого ты заступался, действительно изверг.

– Это неправда. Он очень образован, требователен и честно служит своей родине. Это такие как ты, развалили дисциплину, а когда мы ее начинаем восстанавливать, начинаются истерические крики: "мерзавец", "палач". Я не мог из-за таких вот демагогов вытащить линкор "Петропавловск" из Кронштадта и помочь кораблям Моодзунда.

– Я сидел с твоим "честным" в лагере, в плену и видел как он доносил японцам на своих товарищей. Ты знаешь, что они сделали ему тогда? Его излупили и хотели утопить в отхожем месте. Если бы не японцы, то вонял бы он там до сих пор.

– Не знаю, что ты там видел, но этому офицеру я верю.

– Ты же упрям, как козел, за что уже и поплатился. Ладно, освободили и хорошо. Лучше скажи, что дальше будешь делать?

– Меня приглашают на Юг. Колчак предложил "Александр Третий".

– Бежишь значит?

– Да, спасаю свою жизнь от разбушевавшейся матросни.

– Что ж, удирай. А что с Марией?

– Потом, когда все успокоиться приедет ко мне. Присмотри пока за ней, пожалуйста.

– Черт с тобой, поезжай. Ты еще много раз пожалеешь, что бросил Балтику.

– Нет, не пожалею. Это ты пожалеешь, когда мы вернемся назад.

– Ну и дурак же ты, братец.

Евгений пошел с Красными. В ноябре 1917г. он стал начальником Морского генерального штаба. Это под его руководством разработана знаменитая Ледовая операция перевода Балтийского флота из Ревеля в Гельсингфорс, а потом в Кронштадт. Это единственный военный флот, который сохранился теперь у большевиков.

В апреле 1919г. Евгений стал командующим всеми морскими силами республики. Это он приказал перенести операции флота вглубь страны, создав из речных судов, буксиров и барж знаменитые флотилии, которые колотили белую армию в пух и в прах.

В то время, как мы сидели на своих мощных коробках на Черном море и только коптили небо, он во всю способствовал победе Красных.

Теперь у него новое назначение. Эх, Евгений, Евгений. Я тебе ни одной победы простить не могу, они пахнут кровью русских людей.

Тунис. Бизерта Июнь 1922г.

– Как дела с Верой Николаевной?

– У нее все в порядке, Михаил Андреевич. Она живет на "Георгие" и вроде успокоилась.

– В полицию ее вызывыали?

– Нет. После того как полиция вернула деньги, они сразу потеряли интерес к госпоже Раковой.

Я посетил адмирала Эксельманса.

В уютном домике, спрятанном в экзотической зелени сада, адмирал, одетый по-домашнему, угощал меня фруктами и прохладительными напитками.

– Вы правы, господин адмирал, – говорил он мне, – вашим гардемаринам нужна морская практика и гонять их по иностранным кораблям не имеет смысла, когда у вас есть хорошие военные корабли. Я постараюсь связаться с морским штабом и выбить у них разрешение на выход части кораблей для обучения команд и будущих офицеров.

– Благодарю вас, господин адмирал.

– Вы подготовьте, несколько вариантов штабных учений только малыми силами – миноносцами и эсминцами, и представьте их мне на утверждение. Поймите, господин адмирал, я не хочу ущемить ваше достоинство, но это нужно сделать, что бы успокоить ретивые головы наших адмиралов.

– Я ничего против не имею.

– Вот и хорошо. Хочу вам дать совет. У вас, кажется, хорошие отношения с мадам Мари. У нее скоро день рождения. Вы напомните ей о себе хорошим подарком и, уверен, многие наши адмиралы вам просто будут не страшны.

– А что она любит?

– Обожает камни. Поделки и украшения из драгоценных и полудрагоценных камней.

– Я, пожалуй, воспользуюсь вашим советом.

– Да, еще я должен вас спросить. Чем занимается у вас генерал Николаев?

– Ничем. Сидит на берегу, на кораблях не появляется. Но почему вы заинтересовались им?

– Им заинтересовался не я, а французская разведка. Я не могу вам сказать всего, но присмотритесь к нему.

– Хорошо. Я пойду, господин адмирал, надо подготовиться к учениям, в связи с этим возникнет много хозяйственных забот.

– Да, да. До свидания, господин адмирал.

Тунис. Тунис. Июнь 1922г.

У меня в каюте сохранилась малахитовая шкатулка. Я попросил корабельных мастеров подновить бархат внутри нее. Разорил нового батлера, назначенного вместо Уфимцева, на три золотых. Потом съездил в Бизерту и купил на эти деньги в арабской лавчонке прекрасный кристалл изумруда.

И вот я опять в саду губернатора. Мари с улыбкой подает мне руку для поцелуя.

– Я уж думала, вы меня совсем забыли, адмирал и даже не появляетесь, когда я начинаю хандрить.

– Когда я смотрю на моих гардемаринов или попадаю в классы, я мысленно всегда благодарю вас. Вас забыть невозможно.

– Вы неисправимы, адмирал. Нельзя думать о женщине, глядя на пушку. Я бы хотела вас видеть почаще.

– Извините, мадам, служба забирает столько времени, что вырваться к вам нет возможности. Но чтобы смягчить ваш гнев и поздравить вас с днем рождения, я вырвался на минуту и решил преподнести вам маленький подарок.

Мари с удивлением рассматривает шкатулку.

– Боже, какая прелесть! Что это за камень, адмирал? У меня таких нет.

– Это малахит. Его месторождение только в России.

– Ма-ла-хит. Довольно забавно. Надо не забыть. А это? Это я знаю. Обожаю изумруды. Вы маг, адмирал. Сразу смягчили свою вину. Разве вы сегодня вечером не будете чествовать меня?

– Увы, мадам. Мне надо готовить корабли к первому походу, а это столько дел. Потом надо уламывать ваших адмиралов, чтобы разрешили провести учения и дали топлива на корабли.

Мари нахмурилась.

– Адмирал, своих адмиралов и снабжение я беру на себя, а вам придется остаться, разве я могу обойтись без такого великолепного рассказчика и танцора.

– Слушаюсь, мадам.

– Я поклонился.

– Я жду вас вечером, а сейчас проводите меня до дома.

Она взяла меня под руку.

Чествование Мари наделало переполох в столице. Были шикарные гости, салют и прекрасный оркестр.

Софи подводила все время ко мне своих подруг, что бы показать необыкновенного лысого, да еще русского, адмирала.

Мари вела себя вызывающе, все время подчеркивая гостям свое внимание ко мне. Это послужило ряду полезных и бесполезных знакомств с военными и чиновниками Туниса.

Мари подвела меня к толстому французскому генералу в очках.

– Господин Пирей, познакомьтесь, адмирал Беренс, командующий русской эскадрой в Бизерте. Я вас оставлю. Помогите ему, господин Пирей.

Мы раскланялись и Мари исчезла в толпе.

– Изумительная женщина, я даже немножко в нее влюблен. Рад познакомиться с вами, господин адмирал. Уже год хочу съездить в Бизерту и увидеть вас. Совсем недавно ко мне обращался капитан Раков с просьбой от вашего имени о сотрудничестве. Я приветствую такой тип работы. Можем ли мы с вами обсудить некоторые детали нашего союза. Дело это необычное, в практике различных государств иногда разведка обменивается некоторыми деталями, но тесного союза никто еще не предлагал.

– Здесь есть еще одна деталь. У нас очень маленький отдел и нам необходимо скрывать, даже от губернатора, что он существует.

Пирей хмыкнул.

– Кажется у вас, русских, есть пословица, мал золотник, да дорог. За то, чтобы сунуть нос в ваши дела, я отрубил бы себе руку. Давайте так, я буду в Бизерте через два месяца, когда кончатся ваши учения.

Я с изумлением уставился на него.

– Откуда вы знаете, когда кончатся наши учения? Я еще только поднял этот вопрос у адмирала Эксельманса.

– Я уже знаю решение морского штаба, который ответил на телеграфный запрос адмирала Эксельманса о проведении учений.

– Вы меня обрадовали, генерал.

– Так значит, мы с вами встретимся в Бизерте и поговорим.

– Договорились.

– Да, адмирал, по моим данным у вас крупная опозиция. Несколько отчаяных голов хотят убрать вас с поста командующего флотом и совершить пресловутый поход в Черное море.

– У меня пока таких данных нет.

– Вам наверно известны такие фамилии, как Кутепов, Арсентьев, Николаев.

– Да.

– Может вы присмотритесь к ним?

– Спасибо за совет, генерал.

Мы крепко пожали друг другу руки.

Тунис. Бизерта Июнь 1922г.

Наконец-то мы плаваем. Правда в акватории Бизертского озера. Но оно напоминает мне Балтику, только поглубже, да берега ровнее. Сформированный первый минный дивизион учиться плавать. Корабли забиты наблюдающими из французов и нашими капитами с неподвижных кораблей. Гардемарины прикреплены к опытным офицерам и полностью овладевают всеми премудростями морского дела.

Учения прошли не плохо. Мы отделались только потерей якоря с "Жемчуга".

У меня Раков.

– Ваши подозрения подтвердились, Михаил Андреевич. Действительно Кутепов, вел и ведет активную переписку с адмиралом Арсентьевым и генералом Николаевым. Мы перехватили одно письмо и сняли с него копию. Вот примерное содержание... Это муть... Вот. "В отношении адмирала Беренса, необходимо предпринять решительные меры, вплоть до ликвидации. Флот должен быть взят в наши руки. Арсентьев пусть подберет нужных людей и все проведет по нашим планам..." Планы просты, поставить во главе флота Арсентьева и тогда возможны все кутеповские авантюры.

– Боюсь, что тогда возможны будут осложнения с Францией и правительствами других государств. Может нам Арсентьева снять? Упредив, таким образом заговор.

– Нужны объективные доказательства.

– А это письмо?

– Раков колеблется.

– Это копия, не факт.

– И все же давайте я попробую.

– Хорошо, Михаил Андреевич.

Арсентьев стоит передо мной бледный как смерть, похоже он догадался зачем я его вызвал.

– Николай Георгиевич, я хочу поговорит с вами о дальнейших наших планах.

– Я весь во внимании, ваше превосходительство.

– Как вы смотрите на то, что бы вам подать в отставку?

– ???

– Мы перехватили некоторые письма генерала Кутепова, где говориться о заговоре во флоте. Во главе флота рекомендуют вас.

– Это все враки, ваше превосходительство.

– Может вам прочесть выдержки из этих писем.

Арсентьев мнется.

– Нет, не надо. Да действительно, генерал предлагал мне взять командование флотом в свои руки. Но я отказывался.

– А разве ликвидацию командующего не поручали вам?

Адмирал застыл, потом отчаяно машет руками.

– Нет, нет. Я на зто не соглашался.

– Давайте сделаем так. Вы пойдете к себе и напишите рапорт об отставке. Если вы этого не сделаете, я отдам вас Ракову.

– Ваше превосходительство, не делаете этого. Я вам все раскажу и даю слово, что ни когда в жизни не буду позорить честь русского офицера.

Я ему поверил. В 1925 году адмирал Арсентьев подал заявление в российское консульство с просьбой вернуться в Россию. Ему дали согласие, а 1928году чекисты расстреляли за карательную деятельность против населиния во время гражданской войны.

Тунис. Бизерта. Ноябрь 1922г.

Кутепову неймется. Пришла шифрограмма из Парижа. Он выехал из Марселя на параходе, просит, чтобы его встретили в Тунисе. Я послал навстречу адмирала Арсентьева. Наконец, этот массивный здоровый полукалмык очутился у меня в штабе.

– Давненько мы с вами не виделись, Михаил Андреевич. Здравствуйте.

Моя рука утонула в его лапе.

– Здравствуйте, господин генерал.

– Слышал, что вы здесь морские учения проводите. Похвально. Наши в Сербии этим похвалиться не могут. Там полный бардак. А я к вам с делом, Михаил Андреевич.

– Я вас внимательно слушаю.

– Как вы посмотрите на десант наших войск на Крымское побережье?

– Отрицательно. Это чистейшая авантюра. Во-первых, вам не набрать войск. Во-вторых, нужно около ста дополнительно обслуживающих судов, а где их достать неизвестно. В-третьих, как посмотрят иностранные державы на мощный флот в своих проливах. В-четвертых, кто даст деньги на обеспечение.

– Стоп. Вы сейчас наговорите: в-пятых, шестых... Вы лучше все посчитайте и вместе с планами передайте мне. А я уже на это буду искать покупателя. Остальное пусть вас не беспокоит.

– Нет. Флот на такую глупость не пойдет.

Кутепов нахмурился, глаза его сузились.

– Ну а просто, рейд сделать вдоль побережья, вы сможете?

– Зачем?

– Напомнить о себе. Пострелять.

– Слушайте, господин генерал, флот это не игрушка. Пострелял – ушел. Флот должен воевать с противником, а не расстреливать безоружный народ.

– Вы кому продались, адмирал? Французам? ГПУ?

– Надеюсь, вы приехали в гости не для того, чтобы оскорблять хозяев.

Кутепов запыхтел, как паровоз.

– Нет. Меня, как заместителя командующего, интересует состояние наших войск, их боеготовность и обеспечение.

– К сожалению, сразу вам могу доложить, флот к бою не готов. Это мертвые коробки без людей, вооружения и топлива.

– Но вы же проводили учения?

– Это четыре миноносца и один эсминец. Все что удалось собрать эскадре.

Кутепов со злостью плюнул на пол и подошел к иллюминатору. Посмотрел на рейд и развернулся ко мне.

– Да, этим не навоюешься.

Вдруг он распахнул глаза и заулыбался.

– Чего нам ссориться, Михаил Андреевич. Ходят слухи, что вы пользуетесь протекцией генерал-губернатора, даже морские школы здесь открыли. Это очень хорошо. Учились бы наши идиоты у вас, тогда бы и армия была цела и мы были ближе к победе.

– Ходят слухи, господин генерал, что вы написала нехорошее письмо генерал-губернатору, чтобы опорочить меня, – в тон ему ответил я.

Кутепов побагровел.

– Это все Миллер, со своими штучками. Сунул бумажку, я не глядя подмахнул.

– Хороша бумажка, на четыре страницы убористого текста.

– Что вы привязались к этой истории?

Это была встреча перебранок и скандалов. Через десять минут Кутепов съехал на берег. Больше я его никогда не видел.

Вечером ко мне зашел Раков.

– Ваше превосходительство, Кутепов встретился с Николаевым и беседовал с ним два часа. О чем говорили неизвестно. Потом уехал в Тунис.

– Владимир Михайлович, установите слежку за Николаевым. Постарайтесь выяснить, что за этим скрывается?

– Слушаюсь, ваше превосходительство.

Тунис. Бизерта. Февраль 1923г.

В Бизерту прибыл генерал-губернатор с супругой и дочерью. Они прибыли на "Генерал Алексеев" и мне пришлось со всей эскадры набирать матросов, чтоб выставить их для торжественной встречи вдоль борта. После приветствия все прошли в кают-компанию.

– Надо же какой мощный корабль? – удивлялся губернатор.

– Самый лучший линкор в мире, ваше превосходительство, – ответил я.

– Что и во Франции такого нет?

– Во Франции есть другие.

– Не понял, но все равно. Превосходный корабль.

– У вас есть корабли на ходу, ну которые могли бы плавать? – задала вопрос Мари.

– Да, мадам. Напротив стоит эскадренный миноносец "Дерзкий".

– А не могли бы мы на нем из Бизерты проплыть в столицу?

– Это очень сложно для вас мадам и вашей дочери, там маленькие каютки, и в случае непогоды вас может укачать.

– Так вы дипломатично мне отказываете? Может быть вы боитесь этих идиотских примет про женщину на корабле?

– Ни в коем случае, мадам. Вахтенный дайте сигнал на "Дерзкий" "готовиться к выходу".

– Мари, ты сошла с ума! Я не поеду и тебе не советую.

– Папочка, но это так интересно. Я никогда не плавала на таких корабликах с пушечками, – бросилась к нему Софи.

– Хорошо, хорошо. Господин адмирал, вы приглядите за моими ненормальными женщинами. Но я в такое плавание не пущусь.

– Не беспокойтесь, все будет в порядке, ваше превосходительство.

Ветер развевал волосы Мари. Она, Софи и матрос для страховки стояли на капитанском мостике. Погода была замечательная. Вода была удивительно спокойной. Это был первый выход боевого корабля из акватории Бизерты.

– А ведь я приехала с вами прощаться, – сказала мне Мари. – Наш срок кончился. Председатель нового правительства просил нас задержаться в Тунисе на два месяца, до приезда нового губернатора.

– И куда потом?

– Во Францию. Есть там такое местечко, Лимож. Там мой родовой дом. Трудно вам будет без нас. Я попыталась создать о вас благоприятное мнение в столице. Но чиновники таковы, куда ветер подует, туда и нос повернут.

– Это очень неприятное известие.

– Вы не расстраивайтесь. Мы еще не знаем кто будет. Может приедет хороший человек.

– Мама, смотри корабль!

Мимо нас шел греческий крейсер. Вдруг, вся команда крейсера выстроилась вдоль борта. Офицеры отдавали честь Андреевскому флагу. Старший лейтенант, командир "Дерзкого", тоже отдавал честь и плакал...

– Мамочка, это они нам?

– Нет, доченька, это дань стране, которую они помнят.

Вдали показался берег.

– Вот и до столицы недалеко, – сказал я. – Вам повезло с погодой, мадам.

– Мне вообще везет и на погоду, и на толковых и умных людей. Жаль только с мужем не повезло. Ну да ладно, это мои проблемы. Какая все же красивая страна – Тунис. Жаль расставаться.

– Я с вами согласен. Пока это наша вторая маленькая родина.

– А вы надеетесь еще вернуться домой?

– Не знаю.

На причале мы тепло попрощались с Мари и Софи. Больше никогда я их не видел.

Тунис. Тунис. Май 1923г.

– Я очень рад познакомиться с вами, – говорил мне новый губернатор Туниса. – Мадам Мари очень тепло и хорошо отзывалась о вас. Она просила по возможности помочь вам. Я пообещал ей, то что в моих силах, я вам сделаю.

– Благодарю вас, ваше превосходительство.

– Но должен сказать вам, в Париже не очень доброжелательно смотрят на вас и на вашу деятельность. Я получил указание правительства о некотором сокращении снабжения ваших кораблей. Адмиралу Эксельмансу поручено рассмотреть этот вопрос.

Ну и гаденыш. Сначала подарил бочку меда, а в ней оказалась капля дегтя.

– Конечно, это нежелательная мера, но я надеюсь на разумную постановку решения вопроса, – любезно ответил я.

– Очень хорошо,– облегченно вздохнул губернатор.

Я зашел в гости к генералу Пирею.

– Очень рад вас видеть, адмирал. После нашей последней встречи произошли некоторые изменения в мире и политике. Я хотел бы обсудить некоторые животрепещущие вопросы.

– Я тоже хочу этого, генерал.

– Итак, Россию спешат признать много государств. Первая начала Германия, а потом пошло. На очереди стоят Франция и Англия.

– Этого не может быть?

– Это уже факт. Наше правительство зондирует через своих друзей возможность контактов с российскими представителями.

– Что же будет с нам?

– Ваши корабли передадут России.

– А что будет с людьми?

– Не могу сказать. Кто примет российское подданство, кто не примет его, это их дело. У меня предложение к вам. Если наше государство признает Россию, отдайте мне Ракова с его командой.

– Это дело добровольное. Я посоветуюсь с ним, генерал.

Тунис. Бизерта Июнь 1923г.

Раков сидит у меня в каюте.

– Белой армии нет. Лагеря в Сербии ликвидировали. Остатки армии разбрелись по Европе.

– Не пора ли нам заняться Николаевым? Его полномочия кончились и ему пора уехать из Бизерты.

– Он не уедет. Дело в том, что мы выяснили для чего он здесь. Николаев является промежуточным звеном между Кутеповым и националистами в Алжире, Марокко и другими африканскими странами. Оружие из постепенно разваливающейся Белой армии, Кутепов продавал через Николаева им. Сто пятьдесят тысяч винтовок и боекомплект к ним уже через Тунис прорвались на Африканский континент.

– Черт возьми! Какая змея сидела рядом. Что же нам с ним делать?

– Им пока занимается французская разведка. Они просили, помочь им нащупать связи Николаева среди наших флотских.

– Что?

– Да, это так. Он завербовал часть моряков, с голоду и на такое согласишься, и отправил их с караванами через пустыни в другие страны.

– Ничего себе дела. Кстати, генерал Пирей просил меня способствовать переходу вашей службы под его руководство, в случае передачи флота России.

– Я считаю, что это было бы разумно. Ведь в меня вцепляться все, кому не лень, начиная от англичан и кончая поляков, но больше всего я опасаюсь Кутепова и Миллера.

– Добро. Будем ждать событий.

Адмирал Эксельманс посетил меня с расстроенным лицом.

– Господин адмирал, похоже мое положение все больше ухудшается. Правительство начинает сходить с ума и пытается сократить те крохотные дотации, которые вы имели раньше. Мне было поручено рассмотреть бюджет наших расходов и я не мог вас отстоять.

– Не тяните, господин адмирал, я готов к самому худшему.

– Вам полностью урезали топливо. Ваша эскадра не сможет выйти в море, ни на учения, ни куда.

– Это еще не худший вариант.

– Все равно вам надо кормить экипажи, семьи, поэтому возьмите на учет все топливные запасы, которое есть на кораблях.

– Хорошо, господин адмирал. Но продержимся мы только год, а там что?

– Может все изменится.

Тунис. Тунис. Октябрь 1924г.

Меня, вместе с адмиралом Эксельмансом, вызвали к губернатору.

– Хочу сообщить вам новость, которую мы должны обсудить. Правительство Эррио признало Россию.

– Значит, все-таки свершилось, – вырвалось у меня.

– Да свершилось. Теперь вся эскадра переходит под юрисдикцию Российского государства и нам надо решить, как это сделать. Я думаю, мы возложим на адмирала Эксельманса совершить этот переход. Надо очистить корабли, приготовить их к передаче и взять под охрану.

– А как быть с людьми?

– Всем русским, находящимся на территории Туниса, придется решить, либо они переходят в подданство Франции, либо в подданство другого государства. Ваши люди, адмирал Беренс, должны покинуть территорию новой России, то есть корабли эскадры.

– Но у многих нет жилья, денег.

– В этом я им не могу помочь. Пусть устраиваются на работу, у нас еще, слава богу, есть рабочие места.

– Но принимают на работу только подданных Франции?

– О чем я вам здесь все время и говорю. Пусть переходят в подданство Франции. Пока для русских здесь сделана поблажка и не каких задержек с переходом не будет.

– Мне все ясно, господин губернатор.

– Господин губернатор, – вступил в разговор Эксельманс,– русский Морской корпус, готовит для Франции квалифицированных офицеров. Он находится на балансе правительства Туниса. Не разрешит ли господин губернатор закончить им учебный год до Мая следующего года.

– Не имею возражений. Франции нужны хорошие специалисты.

Тунис. Бизерта. Октябрь 1924г.

28 Октября я приказал собраться всем офицерам и гардемаринам на линейном коорабле "Генерал Алексеев". Когда все собрались, выступил адмирал Эксельманс.

– Господа. Французское правительство признало Союз Советских Социалистических Республик.

Возгласы и шум, крики отчаяния поднялись на корабле.

– Господа, можно потише, – попросил я.

– Отныне, корабли эскадры переходят под юрисдикцию новой России. Граждане, не имеющие подданства новой России, должны покинуть ее территорию.

Я уже не мог остановить шум и крики. С трудом Эксельманс продолжил дальше.

– Вам, до конца месяца, необходимо покинуть все корабли, за исключением линейного корабля "Георгий Победоносец". Учитывая его населенность гражданскими лицами, мы даем отсрочку на 15 дней. В декабре этого года сюда прибывает совместная французско-советская комиссия для приема кораблей. Контр-адмиралу Беренсу предложено по акту передать корабли комиссии.

Больше Эксельманс ничего не сумел сказать. Шум был такой, что говорить было бесполезно. Прошло минут десять, страсти улеглись и адмирал продолжил.

– Морскому корпусу с преподавательским составом разрешено продолжить свое существование до мая 1925г. Распределение выпуска молодых офицеров французское правительство гарантирует. Французское правительство предлагает всем гражданам бывшей России принять подданство Франции или другого государства.

– А подданство новой России можно получить? – крикнул кто-то.

Сразу наступила тишина.

– Естественно, но, к сожалению, консульства Советского государства в Тунисе еще нет. Но их консульства уже есть во многих городах Европы.

– Господа, – я встал, – прошу быть благоразумными и подчиниться требованиям французской стороны. А сейчас отправляйтесь на свои корабли и подготовьтесь, завтра мы последний раз спускаем Андреевский флаг.

Когда все разошлись, ко мне подошел Раков.

– Ваше превосходительство, я ухожу. Как договаривались...

– Я кивнул головой.

– Прощайте, Михаил Андреевич.

– Я опять кивнул головой.

29 октября 1924г. в 17 часов 25 минут на всех кораблях раздалась команда: "На флаг и гюйс", а через минуту – "Флаг и гюйс спустить".

Последняя эскадра старой России перестала существовать.

Тунис. Тунис. Декабрь 1924г.

Я трус. Я сбежал со сдачи кораблей комиссии. Оказывается, руководителем советской делегации назначен мой брат Евгений. Я не мог смотреть ему в глаза, и поэтому здесь в Тунисе все болтаюсь по городу уже два дня и тяну, и тяну время.

В дверь моего номера в отеле постучали.

– Войдите.

Толстая фигура генерала Пиркса вплыла в комнату.

– Здравствуйте, адмирал.

– Здравствуйте, генерал.

– Насилу вас нашел.

Он подцепил ногой стул и плюхнулся в него.

– Не переживайте, адмирал, – продолжил Пиркс, – я бы тоже так поступил. Братья, разбросанные по разную сторону баррикад, это несчастье вашей страны.

– Я не могу присутствовать при передаче, это было бы для меня пыткой.

– Я вылью вам бальзам на душу. Передача кораблей – это фикция. Никакой передачи не будет.

– Как?

– Да так. Вы что думаете, что Франция и союзники хотят усиления большевистской России? Никогда. Сейчас придумают повод и дальше пойдет сплошная говорильня.

– Если вы уверены, что передачи не будет, значит уже повод есть?

– Конечно. Его придумали. Это неуплата долгов старой царской России.

– Так кому теперь достанется флот? Вам?

– Никому. Англичане пригрозили, что если мы захотим его взять к себе, то они вышлют свои корабли и перетопят всю эскадру прямо в бухте. Мало того, сейчас идет демонстрация и накопление флота англичан в Гибралтаре. Французы вынуждены будут пойти на уступку и флот просто превратят в металлолом, а потом переплавят.

– Боже, корабли, которые еще могли бы послужить, кончат свой срок из-за политических интриг.

– Не расстраивайтесь, адмирал. Благодаря политике, народы все время колошматят друг друга.

– Сколько времени будет работать комиссия?

– Еще две недели. Ваш заместитель, адмирал Арсентьев, сейчас сдает корабли.

Я иду по улицам Туниса и не знаю куда себя деть.

На углу продают французские газеты. Продавец орет: "Убийство в Бизерте", "Три трупа в Бизерте".

Я купил газету. Холодок прошел по коже.

"Как сообщает министерство безопасности, ... в Бизерте при попытке перехватить контрабандный груз силами министерства безопасности Туниса произошла перестрелка. В результате убит бывший представитель главнокомандующего Белой армии при морской эскадре в Тунисе, генерал Николаев. Со стороны сил безопасности погибло двое: это офицер Владимир Раков и капрал Мишель Линье..."

В европейской забегаловке к моему столику подошел здоровенный парень с нашим русским лицом.

– Разрешите, господин адмирал.

Он подвинул стул и сел напротив.

– Кто вы и откуда меня знаете?

– Вы не помните меня, адмирал?

– Нет, – ответил я неуверенно.

– Вспомните, Балтийское море, Ирбены, сентябрь 1915 года. Я, мичман Новожилов, командир носовой пушки на нашем "Новике".

Я вспомнил.

– Я считаю, что компанию 15-го года сделали мы, – продолжил мичман. Если бы "Новик" той ночью не завалили минами проход в Ирбенах, который только-что они очистили, немцы вышли бы к Моодзунду и неизвестно, что бы еще было. А так, после этой акции один миноносец взорвался, а тяжелый крейсер немцы уволокли в ремонт.

– Да, вы правы. Точку последнюю в том году поставили мы. А что вы сейчас делаете? – спросил я бывшего мичмана Новожилова.

– Да вот, в Сусе работал на перерабатывающем заводе. Денег поднакопил, теперь двинусь на родину. Переплыву сейчас в Европу и пойду просить прощения в консульство, может и возьмут домой.

– Семья-то есть?

– В Петрограде осталась. Жена и дочка.

– А не страшно?

– Страшно. А вы как думали? А почему бы вам, адмирал, не вернуться на родину?

– Мне ведь тоже страшно и стыдно. Может, матросы и за дело мне тогда на "Петропавловске" врезали по морде, а я видишь ли, не смог переломить себя. Я бежал тогда, бежал и сейчас, когда приехал мой знаменитый брат.

– Бросьте себя корить. Вы же герой. Родина не должна забывать своих героев.

– Может быть, но это другая неведомая мне, новая родина. Мне она снится по ночам... Вдруг среди родных северных берез, появляются рожи разъяренных матросов и орут мне: "Ну, что, немец поганый, попил нашу кровь. Баста, теперь попьем твою..."

ЭПИЛОГ

Флот действительно родине не вернули. После формальной передачи России

кораблей, их тут же развезли по крупным портам Франции и перерезали на

металлолом. Он пошел в оплату долгов царской России. Все корабли, за исключением плав-мастерской "Кронштадт", танкера "Баку" и ледокола "Ильи

Муромца", пошли под горелку. Оставшихся три корабля, по согласованию с

союзниками, Франция включила в состав своего флота.

Адмирал Евгений Андреевич Беренс умер от болезни в России в Апреле 1928г. и с почестями похоронен в Москве.

Адмирал Михаил Андреевич Беренс умер в Тунисе в начале 1941, в жуткой нищете, так и не приняв никакого подданства.