Текст книги "Дальний гарнизон"

Автор книги: Евгений Кукаркин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

– А лейтенантик, – заворковала администраторша. – надо же, явился опять. Вам номерок?

– Да, желательно.

– И конечно, люкс.

– Конечно.

– Сколько будете жить?

– Один день.

– Всего то. Заполняйте бланк.

Опять знакомая картонка, я с трудом заполняю плохо разборчивую анкету. Достаю деньги и кидаю ей все на стол. Администраторша орет Дуньке, которая стоит рядом.

– Чего разинула рот, дура набитая? Давай люкса, лейтенанту.

– А энто, простыни брать?

– Конечно.

– Ну энто, я счас.

Дунька ведет меня в знакомый номер и доверительно склонившись к уху, говорит.

– Девку, надо.

– Нет.

– А в тот раз ты Нюрку водил...

– Заткнись. Не твоего ума дело.

Утром я опять пришел в знакомый барак-буфет. Пива не было, не было и посетителей. Я подошел к буфетчику.

– Привет.

– Здорово, коли не шутишь, – хрипит он.

– Ты не видел здесь геологов. У них еще был руководитель такой, в светлой кепке, Арнольд Николаевич.

– Эти то..., приходят иногда. И начальника их знаю, хороший мужик...

– А когда они еще будут, не знаете?

– Знаю. Завтра. Завтра утром пиво привезут. А геологи как мухи на мед, сразу прилетят. Чего-нибудь надо от них?

– Нет, я деньги задолжал Арнольд Николаевичу, хотел вернуть долг.

– Это дело.

– У них здесь наверно стоянка недалеко?

– Рядом, километров семь в тайгу. Но ты лучше не ходи туда, ребята приходят усталые, под вечер, весь день в лесу

– А водку у вас где продают?

– Так везде. Пойдете в центр городка, там все магазины забиты водкой.

– Дай чего-нибудь позавтракать.

– Возьми чай и пару бутербродов, это все, что есть.

– Давай.

Я сходил в центр городка, загрузился бутылками водки и приплелся в номер. Оказывается он открыт, у меня гость. На кровати сидит Арнольд Николаевич..

– Здорово, лейтенант.

– Здравствуйте Арнольд Николаевич.

– Я слышал ты искал меня.

– Ничего себе, как быстро вы узнали.

– Когда есть телефон, то все можно узнать быстро. Мне позвонил буфетчик и я на машине поспешил сюда.

– Я действительно искал вас. Хотел отдать долг, за те бутылки.

– Мог бы не спешить. Я просто тогда сделал тебе подарок, сам понимаю, денег у вас молодых в обрез. И сейчас от души хочу сделать тебе приятное. Смотри.

Он выдергивает из кармана бутылку армянского коньяка.

– Зачем это...?

– Бери, бери. Не обижай меня.

– Нет, так не пойдет. Мне до отлета еще пять часов. Давайте лучше выпьем эту бутылку вместе.

– Идет.

Арнольд Николаевич ожил. Спрыгнул с кровати и бросился к двери.

– Вы куда?

– Я сейчас.

Он прибежал через пятнадцать минут с большой сумкой. На стол посыпались яблоки, сливы, груши и лимоны.

– Это на закуску...

– Этой закуской можно накормить легион.

– Ерунда, то что останется возьмешь с собой, там вас не балуют, такой экзотикой.

– У меня и так вес большой, просто не донести до вертолета.

– Мои ребята помогут.

Геолог своим ножом тонко на дольки режет лимон, ловко выбивает пробку и разливает коньяк по стаканам.

– Вздрогнули, лейтенант.

Он выпивает и смачно обсасывает дольку лимона. Я медленно потягиваю крепкую жидкость.

– Что там у вас произошло, лейтенант? – вдруг спрашивает он.

– Вы о чем?

– На вашей точке, четыре дня назад произошел взрыв. Наши приборы зафиксировали это...

– ???

Я чуть не поперхнулся коньяком.

– О том, что у вас произошло, уже знает весь Мальцевск, – как ни в чем не бывало продолжает он.

– Что именно?

– Ваша ракета взорвалась, когда ее вытаскивали из шахты.

– Я ничего не видел, я был под землей.

– Ага... Вот и выдал себя. Значит взрыв был?

– Был.

– Погибло много людей?

– Только несколько человек. Больше обожженных.

– Сейчас то все в порядке?

– Все нормально.

– Ну и слава богу. Выпьем, лейтенант, за упокой души, погибших ребят.

Геолог быстро проглотил коньяк, зажевал лимоном и вытерев руки об угол скатерти вдруг попросил.

– Ты не можешь мне сделать одно одолжение?

– Да, пожалуйста.

– У вас на СТП служит мой двоюродный брат, капитан Ковров. Знаешь такого?

– Конечно.

– Передай ему письмо. Мой братишка оказался нахалом. За восемь лет службы не разу не был у матери. Пусть хоть раз съездит к ней, а перед этим, если конечно у него будет время, побывает у меня, – Он передает мне запечатанный конверт. – Можно конечно переслать письмо и по почте, но я сюда положил деньги на дорогу. Почте не доверяю.

– Сколько здесь денег?

– Триста рублей.

– Ого.

– Можешь пересчитать.

– Ладно, поверю.

Я забираю письмо и с трудом запихиваю его во внутренний карман кителя.

– Еще раз вздрогнули, – продолжает Арнольд Николаевич, – по последней и мне надо бежать к своим ребятам, скоро они придут с работы...

Он опять наливает коньяк, лихо его заглатывает и даже не закусив, идет к двери. Около них задерживается и поворачивается ко мне.

– Да. Я обещал тебе кого-нибудь прислать в помощь. Будь спокоен, пришлю, до вертолета все донесет... Пока. Если я буду нужен, попроси буфетчика, он со мной свяжется...

Геолог уходит.

Только вертолет приземлился, как к нему подкатил газик.

– Лейтенант, – из него высунулся начальник штаба, – давай быстрей сюда. Там тебя все ждут.

Я загружаю в машину рюкзак, сумки и сажусь за подполковником. Машина тут же трогается...

– Мне привез...

– Да.

– Давай сюда.

Я передаю ему шесть бутылок. Начальник штаба запихивает их в авоську и просит шофера.

– Сначала к моему дому.

Он на минуту забегает в дом, чтобы оставить там авоську. Потом мы поехали к ангару. Там нас ждали, машину сразу окружило несколько офицеров.

– Привезли...? – послышались возгласы.

– Да. Только осторожно, – просит начальник штаба.

Они быстро вытащили мои вещи и понесли в ангар.

– Пошли и мы, – говорит подполковник.

В ангаре расставлены столы с едой. Почти все жители городка здесь. Из-за дальнего стола приподнялась Маша и машет мне рукой. Я иду туда. Рядом с ней пустой стул.

– Садись. Это я приготовила тебе место.

– Спасибо.

– Так это ты летал за водкой? Почему сразу не сказал? Мы тебя здесь все ждали...

– Это хорошо, когда ждут. Похоронили всех утром?

– Утром. Потом прямо с кладбища сюда.

К нам подходит лейтенант Сивков с несколькими бутылок водки.

– Дима, ты здесь будешь старший, на две бутылки.

Он ставит передо мной две бутылки и идет дальше. Я открываю одну и разливаю водку по стаканам мужчинам и женщинам, без разбора. Поднимается со своего места командир части.

– Тихо..., – он дождался тишины. – Мы сегодня здесь собрались, чтобы помянуть наших сослуживцев, погибших при трагических обстоятельствах. Это были прекрасные парни, они с честью выполнили свой воинский долг. Каждый из них понимал, что точка должна работать, они отдали свои жизни ради обороноспособности нашей родины... и жертвовал собой во имя этой цели. Поэтому, прошу всех встать и помянуть их... Пусть земля им будет пухом...

С шумом отодвигаются стулья, табуретки, скамейки. Все встают и выпивают... Где то слышен плач.

Ковров мне попался на улице, когда некоторые офицеры и дамы вышли покурить.

– Дима, как поездка в Мальцевск? – первый обратился он ко мне.

– Тебе привет от Арнольда Николаевича.

– Да? А ему то чего надо от меня?

– Он прислал тебе письмо.

– Хм... Давай.

Я подаю ему пакет. Он, не читая запихивает его в карман.

– Там лежат деньги...

– Ну и черт с ними.

Из ангара, в окружении молодежи, выходит Катя. Она замечает нас с Ковровым и, что то сказав молодым офицерам, направляется в нашу сторону, ее свита послушно стоит на месте.

– Здравствуй, Дима. Привет, капитан.

К нему она явно проявляет неуважение. Тот в ответ кивает головой и сухо говорит.

– Здравствуйте, – потом поворачивается ко мне. – Спасибо за письмо. Я пойду прочту его в укромном месте.

Мы с Катей провожаем его взглядом.

– За что ты его так...?

– Сволочь. Мне кажется в смерти лейтенанта Савичева, виноват он.

– У тебя есть доказательства?

– Нет. Предчувствие.

– А мне сказали, что Савичев застрелился из-за Маши.

– Чепуха, Маша девочка скромная, деликатная, сама себе на уме. Савичев боготворил ее, но был слишком слабоват, вот этот тип на него очень здорово влиял и пожалуй это то и послужило трагедией.

– Ты так и не пила?

– Не могу...

– Катя, хочу тебя спросить. Меня все время мучает смерть Годунова. Прапорщик по моим догадкам упал в шахту после подъема "стола". Но дверь в шахту под сигнализацией, а коридоры просматриваете вы...

– Я это знаю. Меня уже дотошно расспрашивали следователи, выясняя, что произошло?

– Так что произошло?

– Пройдись немножко со мной.

Катя берет меня под руку и ведет к лесу. У первой огромной ели мы останавливаемся.

– Так будет безопасней говорить, – говорит она. – Действительно, все произошло нелепо. Годунова убили в том коридоре, который должен был просматриваться. Но мы его действительно не видели. Следователи нашли там капли крови, есть следы как его волокли к бронированной двери в шахту, но у нас все равно не было на экране картинки. Самое ужасное это то, что пока вы были в шахте, кто то крался за вами и на датчик двери наклеил липкую изоляционную ленту. Когда ты и Годунов вышли, никто из вас не заметил этого. Вы закрыли дверь и ушли. А когда произошло убийство, этот... ну тот который ударил прапорщика ножом, подтащил труп Годунова, уверенно открыл двери, сигнала к нам естественно не поступило, датчик то заклеен, и, сбросив тело в шахту, закрыл их...

– Наверно самое противное то, что приходится думать на своих. На тех офицеров, с которыми работаешь. Это же ужасно смотреть на каждого с подозрением.

– Я с тобой согласна, но у меня, как у женщины отношение сложнее. Как я ненавижу предательство, особенно со стороны мужчин.

– А я со всех сторон, что мужчин, что женщин.

Катя улыбнулась.

– Никому, никогда не говори о том, что узнал. Я рассказала это только тебе, потому что верю...

– Спасибо, Катя. Пойдем обратно, к ангару.

– Нет, я не хочу. Я за эти дни так напряжена, что не хочется видеть всего этого. Пойдем в лес, прогуляемся...

Я заколебался. Она умоляюще смотрит на меня.

– Прошу, пойдем.

– Там же ребята, ждут тебя...

– Я им ничего не обещала. Пошли, Дима...

– Ладно, но только не надолго.

Мы заходим за ель и сразу попадаем в глухой мрачный лес.

– Катя, я плохо ориентируюсь в лесу, мы с тобой не заблудимся, – говорю я ей.

– Нет. Я уже живу лет шесть здесь и всю окрестность знаю. Если идти в ту сторону, то там большая поляна, когда то было болото, теперь одна густая трава...

– Почему тебя не кусает эта мошкара и комарье?

– Я уже имею иммунитет, потом они меня уже наверно знают, а тебя нет. У меня кровь не вкусная.

Мы выходим на поляну и тут Катя оборачивается ко мне, вплотную подходит и обнимает за плечи...

– Поцелуй меня.

Опять подземные лабиринты. Сегодня объявили учебную тревогу, пользуясь густым туманом над СТП. Манипулируя кнопками и тумблерами, я отодвигаю люк, освобождаю захваты ракеты. В монитор видно, как густые волокна тумана заползают к нам в шахту и постепенно заполняют экран белым цветом. У меня больше нет работы, сейчас идет имитация запуска в центральном посту. Через двадцать минут тревогу отменили, поступила команда закрыть шахту. На сегодня это хоть небольшое развлечение и опять продолжается тупое, нудное сидение над надоедливыми кнопками. Свободный от дежурства, лейтенант Кочетков, забрался на кресло сзади меня.

– Дима, тебе прапорщик Годунов, старую насосную показывал.

– Нет.

– Попроси у командира, он тебе наверно разрешит сходить туда. Там трубопроводы очень интересно расположены. Есть система дублирования.

– От куда ты знаешь? Ты же там не был.

– Ты решетку видел в новой насосной?

– Видел.

– Приглядись за ней. Там вдали вентилей куча. Годунов говорил, что сначала хотели трубопроводы провести через старую насосную, но потом все же ведомственные амбиции победили и сделали новую насосную, запараллелив все магистрали.

– Ключ у кого?

– Там в центральном, но сначала спроси разрешения...

– Понял. Ты не хочешь здесь посидеть?

Рядом с нашим пультом, пульт заправщика старшего лейтенанта Сотняги. Кочетков и старший лейтенант большие друзья, поэтому в этой скучной обстановке, они вдвоем находят свои темы для разговоров.

– Иди, я заменю тебя.

Я вызываю центральный.

– Лейтенант Кривцов. Что у вас? – слышится голос командира.

– Разрешите просмотреть коммуникации старой насосной станции.

– Зачем?

– При последних событиях, нам не хватало времени, чтобы опрокинуть ракету, а еще раньше прапорщик Годунов предполагал, что старая и новые станции запараллелены, а это значит, что если еще раз возникнет такая же ситуация, то можно увеличить аварийное время, за счет баков и насосов старой станции. Только надо знать какие вентили открывать...

Я замолчал и представляю, как мучительно работают шарики у командира. Сидящий за мной Кочетков, показывает большой палец.

– Во...

– Хорошо. Зайдите в центральный, возьмите ключ, – проговорил динамик.

Кочетков прав, системы запараллелены. От старой насосной есть еще один отводный туннель. Я рискнул зайти в него. Коридор упирается в бронированную дверь. Я крутанул колесо и потянул ручку. Дверь медленно отошла. Да здесь такая же пультовая как и у нас. Дежурная лампочка еле-еле освещает пыльные приборы и рабочие места. На стенах выключенные рубильники. Так же, как и у нас, расположена дверь в комнату отдыха. Я распахнул ее и нащупал на стене выключатель. Пыльные, замотанные паутиной койки, столы, шкафы. заполнили комнату, кругом дикое запустение.

Скоро кончаются сутки дежурства, я в комнате отдыха и тут в нее входит Катя. Не обращая внимание на присутствующих, она подходит ко мне.

– Привет. Говорят ты был в центральном, а я тебя не видела.

– Я тебя тоже.

– Значит, я была на пересменке. Ты приходил, чтобы увидеть меня?

– Приходил по делам и увидеть тебя тоже...

Она улыбается.

– Катя, – слышится голос одного из офицеров, – у нас чай есть, давай за компанию.

– Нет, мальчики, я на минутку. Сейчас надо сдавать смену, – громко говорит она, потом уже обращается ко мне потише. – Сегодня будем заниматься?

– Будем. Приходи.

Я не ожидал такого наплыва желающих. Почти вся молодежь собралась в ангаре. Катя принесла магнитофон и мне с трудом пришлось объяснять окружающим, чем отличается аэробика от танцев. Девушки и парни выстроились в неровный квадрат и я начал их учить обыкновенным гимнастическим упражнениям под музыку.

Когда кончились занятия, все разбежались по своим домам, чтобы вымыться и привести себя в порядок. Я уходил последний, запирал ангар и тут возле меня появился капитан Ковров.

– Дима, я к тебе по поводу письма от моего брата.

– Да, я слушаю.

– Я не могу выехать к маме, в конверте не хватает ста рублей. Там их двести.

Началось. Чего же я не пересчитал тогда...

– Это уже не моя забота, спросите у своего брата. Конверт был заклеен.

– Дима, верни деньги.

– Слушайте, капитан, отвяжитесь, ищите деньги где угодно, а от меня вы получите кукишь.

– Ты не понимаешь..., я пока по хорошему.

– Я тоже... Прощайте, капитан.

– Ах ты, гаденышь. Ну погоди у меня.

Капитан пошел прочь, а у меня на душе стало противно и муторно.

Идут нудные дни дежурства. Маша засобиралась в Ленинград, на начало занятий. Она пришла ко мне домой простится.

– Дима, я завтра утром улетаю.

– Жаль, я не смогу тебя проводить.

– Я знаю, поэтому и пришла к тебе.

– Скоро здесь будет зима, ты вовремя уезжаешь.

– Разве в этом дело. Я хочу получить образование и навсегда покинуть это место...

– А родители, дом. Ты их бросаешь здесь?

– Я хочу жить, та где много людей, где другая жизнь, где есть театры, библиотеки, учеба, работа. Я хочу быть счастливой...

– У тебя большое право выбора, может быть ты и права...

– Конечно, я могла бы вернуться, если... если..., а впрочем, это все зависит также от тебя.

– И от тебя тоже.

Она подходит и почти прижимается животом ко мне. Мы целуемся. Наконец она отрывается...

– Я... Ты мне очень нравишься, я... не знаю, это любовь или нет, но чтобы не произошло, пообещай мне, что ты будешь писать. Говорят расстояние либо укрепляет, либо ослабляет чувство. Я хочу себя проверить.

– Обещаю тебе писать.

Она опять целует меня и вдруг вырвавшись бежит к двери. Мне кажется, Маша плачет.

– Пока, – слышен ее последний вскрик.

Катя как то выпрямилась и расцвела. На занятиях по аэробике и боевым искусствам, она первый участник и помощник. Теперь Катя бесцеремонно приходит ко мне в дом, помогает готовить еду и занимается уборкой. Это не ускользнуло от жителей городка. Надо мной начали посмеиваться офицеры.

– Дима, – это лейтенант Кочетков, – не пора ли тебе съездить в Мальцевск за горючим?

– Это зачем же?

– Разве мы не будем праздновать становление новой семьи?

– Будем, но сначала, отрежем тебе язык...

– Дима... Какой ты не хороший. Я же не смогу тогда произнести первый тост за тебя.

– И слава богу. Лучше скажи, куда ты удрал, уже пол часа не могу тебя дозваться. А вдруг у меня лопнет мочевой пузырь.

– Ты будешь первым, у кого он здесь лопнет. Это так тяжело быть первым. Но лучше меня извини, Мы с Игорем малость увлеклись.

– Лучше садись на мое место, я побежал.

– Никак в центральный?

– Нет, в туалет.

Только высыпал первый снег, как меня вызвали в штаб. Подполковник, потирая руки, говорил.

– Лейтенант, как ты смотришь, если мы тебя отправим на денек в Мальцевск?

– Я не против. А зачем?

– У командира в субботу и воскресение для двух смен будет праздноваться день рождения, круглая дата, нужно привезти согревающего. Мы решили послать тебя..., опыт у тебя есть...

– Раз надо, значит надо. Сколько?

– Бутылок сорок.

– Ого. Когда вылетать, сегодня?

– Нет, завтра, утром. Вот тебе командировочная, вот деньги.

Я распихиваю по карманам документы и деньги.

В Мальцевске очень сыро. Первый снег лежит только в садах и полях, улицы и тротуары покрыты кашей из воды и снега. В гостинице холодно, незнакомая администраторша, закутавшись в теплое пальто, говорила со мной через поднятый воротник.

– Лейтенант, номеров нет.

– Как нет?

– Так нет. Все заняты.

– Что же мне делать?

– Не знаю. Попроситесь в какой-нибудь дом, может пустят переночевать.

Расстроенный я вышел из гостиницы и пошел напротив в буфет. Хмурый буфетчик сразу приметил меня.

– Привет, лейтенант. Привезли пиво, только не разливное, а в бутылках.

– Давай две бутылки.

Он ставит на прилавок бутылки.

– Открыть?

– Открывай.

Делаю несколько глотков из горлышка.

– Скажи пожалуйста, где здесь переночевать можно?

– В гостинице номеров нет?

– Нет.

– Это дело поправимое. Я тебе дам адресок. Кстати здесь в городе Арнольд Николаевич...

– Где он? Мне с ним поговорить надо.

– Это мы сейчас организуем.

Буфетчик идет к концу стойки и вытаскивает из под прилавка телефон. Набирает номер и после длительного ожидания говорит.

– Мне Арнольда... Это ты? К тебе приехал гость... Он здесь... Хорошо, я ему скажу.

Буфетчик прячет телефон потом оборачивается ко мне.

– Он просил вас никуда не уходить, сейчас будет здесь.

Я беру бутылки и направился к свободному столику.

Арнольд Николаевич с шумом ворвался в буфет и сразу отыскал меня.

– Лейтенант, извини. Несся как угорелый. Буфетчик, пять бутылок пива.

Он плюхается напротив.

– Что-нибудь не так, лейтенант?

– Все не так. Твой брат, предъявил мне обвинение, что я якобы украл сто рублей из той суммы, которую ты мне подсунул. Теперь я хочу разобраться, что произошло? Кто из вас врет? Либо вы не додали ему сто рублей, либо он блефует, пытается взять меня в кабальную зависимость. Учтите, я шантажу не поддамся. Там намылю капитану морду и с вами здесь разберусь по простому...

– Не может быть? Я точно помню, что триста рублей положил в конверт, но раз такая вещь произошла, то меня не вини, это точно мой нечистоплотный братишка. Сволочь такая, уже не первый раз так... Лейтенант, пойми, я к тебе никаких претензий не имею. Чтобы между нами никаких черных мыслей не было, давай выпьем и забудем это недоразумение. Я, клянусь, напишу ему письмо и все выложу, что про него думаю.

Геолог вытаскивает бутылку водки. Ставит ее на стол и тут же срывается к стойке, где прихватив два стакана возвращается ко мне. Не спрашивая моего согласия, он разливает водку и открыв бутылку пива добавляет в стаканы до верху.

– За дружбу, лейтенант.

Он лихо выпивает пойло и... опять наливает пиво и запивает им.

– Хорошо прошла.

Я выпиваю "ерша" и тоже чувствую, что проскочило легко.

– Арнольд Николаевич, в гостинице нет мест. Нельзя где-нибудь устроиться?

– Почему нельзя. Могу дать с десяток адресов, где тебя примут с распростертыми объятьями, только скажи. что от меня. Нет... я лучше тебя сам отведу. Ты приехал сюда, опять за горючим?

– Да, завтра надо увезти, сорок бутылок водки. У командира день рождения.

– И этим я тебя обеспечу.

– Мне так неудобно, ты все... – алкоголь стал давать себя знать, но пока я говорил, Арнольд налил по второй. – Так помогаешь мне...

– Ерунда. Давай выпьем и пойдем на новую квартиру. Я твои вещи возьму, не боись.

Со второго стакана, я почти поплыл, но стараясь бодро держатся, вышел с геологом на улицу и поплелся по дороге. Мы уже несли всякую чушь, зашли в какой дом, где хозяева встретили нас действительно радостно и там... по моему упились совсем.

Утром меня будит Арнольд.

– Лейтенант, вставай, уже час дня.

– Чего?

Я вскочил и тут же схватился за голову. Боль иголками прошила голову.

– Что это с моей башкой.

– Я тебе стакан приготовил. Пей.

– Что это?

– Водка.

– Меня сейчас вырвет.

– Давай, давай. Иначе весь день ничего соображать не будешь.

Я с отвращением выпиваю стакан, геолог подсовывает мне соленый огурец. Трясу головой и чувствую, как постепенно боль уходит.

– Мне еще надо водку купить...

– Все в порядке. Сейчас принесут. Я уже заказал ребятам. Сейчас иди приведи себя в порядок. Вон там, в коридоре, ванна и туалет.

На кухне хозяева дома любезно накормили меня яичницей на шпике. Арнольд Николаевич ковырялся вилкой рядом.

– Наверно, это надоедливое и тоскливое дело, служить в глуши...

– Служим же.

– Ну да. Наш народ ужасно терпелив, хоть в говно спрячь, рыпаться не будет.

– Мы не чувствуем себя в говне.

– Не чувствуете, потому что не пахнет. Еще будешь пить?

Он показывает на бутылку.

– Нет, нет. Мне надо там быть с трезвой головой.

– Правильно.

И тут раздался звонок в дверь.

– Наверно мои гаврики пришли, – говорит геолог.

Он идет открывать двери, там слышен шум, возгласы, потом раздается крик.

– Лейтенант, пойди сюда.

Я выхожу в прихожую. Двое бородатых мужиков приволокли два ящика водки.

– Понимаешь, я их просил привести сорок, а они при купили два ящика, сорок восемь. Что делать то?

– У меня денег только на сорок.

– Хорошо, давай сюда. Там с заднего хода магазина дают только ящиками, вот ребята и взяли.

Я передаю деньги, Арнольд считает их, потом кивает головой.

– Правильно. За остальные плачу я.

Он вытаскивает из брюк пачку купюр и отсчитывает нужную сумму. Потом добавляет несколько бумажек.

– Это ребятам за работу.

Мужики уважительно кланяются, берут деньги и исчезают.

– Я сейчас уложу свою водку в сумки.

– Что значит свою, она вся твоя. Неужели ты думаешь, что я буду здесь лакать восемь бутылок. Ты знаешь, я так подумал, мой глупый брат обидел тебя, и должна за это быть моральная компенсация. Этот жмот и болтун никогда не сделает этого, а я от имени всей родни прошу, возьми подарок, не обижай нас.

– Мне же не унести...

– Поможем. Разве я тебе раньше не помогал?

– Помогал.

– Ну и в этот раз помогу.

Как и в тот раз, вертолет встречает начальник штаба.

– Все в порядке? – спрашивает он меня у трапа.

– Все. Только помогите выгрузить.

– Давай.

Подполковник и шофер помогают мне перенести сумки в машину.

– Сегодня тяжелее, чем в тот раз, – замечает начальник штаба.

– Здесь сорок восемь штук.

– Ничего себе. Никак лишнее купил?

– Можно считать так. Восемь бутылок.

– Продай мне несколько штук.

– Берите. Сколько надо?

Подполковник колеблется.

– Семь.

– Хорошо, они ваши, можете взять.

Он обрадовался.

– Деньги я тебе потом отдам. А сейчас, поехали сначала ко мне, потом к командиру. Завтра будем справлять день рождения, мне еще надо позаботится о подарке. Местные умельцы, сейчас изготавливают макет с часами из уральского камня.

– А у меня не будет пересменки? Я ведь пропустил свой день сегодня.

– Лейтенант, у нас никогда смены не меняются. Как положено выйдете на дежурство после завтра. Вам повезло, вы завтра будете на дне рождения.

А вечером произошло ЧП. В дом постучали. На пороге стоял капитан Ковров.

– Что ты, мерзавец, на меня наплел, брату. Я ему только что из штаба звонил, он тоже обвиняет меня в подлости...

– А разве не так.

– Вмазать бы тебе за это.

– Попробуй вмажь. И если чувствуешь себя слабаком, то катись.

И он мне вмазал, да так, что я прокатился по полу, через весь маленький тамбур. Тот час же заныл глаз, несколько секунд прихожу в себя. Я рассвирепел, выскочил на крыльцо и спрыгнул на капитана, сильным ударом ноги опрокинул его на землю и двумя взмахами заставил его затихнуть. Потом пришел испуг, не убил ли я его.

– Капитан, капитан...

Нет, вроде ничего, зашевелился.

– Дима, – раздается недалеко возглас, – что ты наделал?

Это лейтенант Сивков и майор Горемыкин. Они стоят недалеко и недоуменно смотрят на нас.

– Помогите мне отнести его в медпункт.

Мы волочем Коврова в медпункт и сдаем дежурному фельдшеру.

– Зачем ты это сделал? – не может опомнится Сивков.

– Задирался. А потом, видишь глаз как распух, сумел все таки задеть.

– Завтра тебе будет на орехи, командир не прощает таких вещей, говорит майор.

– Давайте доживем до завтра.

– Пока, Кривцов.

Утром меня вызвали к командиру.

– Вы недавно служите у нас и уже явно разочаровали. Почему вы избили старшего по званию?

– Это был честный бой. Мне попало и ему, но я оказался более везучим. То что это был честный бой, могут подтвердить свидетели...

– Я не спрашиваю вас о честном бое. Я спрашиваю почему?

– Это очень трудно ответить, но если кратко, я капитану Коврову не понравился.

– О каких деньгах шла между вами речь?

Значит этот хлюст на меня уже накапал.

– Я передал капитану деньги от брата, а тот сказал, что их не хватает.

– Ну и что?

– Брат, узнав об этом, обозвал его хлюстом.

– Так... Вы знаете, что можете пойти под трибунал?

– Так точно. Но когда первый получаешь под глаз, об этом не думаешь.

– Хорошо. Я постараюсь, чтобы вы все время думали об этом. Вот мое решение. Если вы решили сачкануть от дежурства, то напрасно надеетесь. Десять суток домашнего ареста, но в свободное от дежурства время. Если еще раз так же поскользнетесь, пойдете под трибунал.

– Есть. Разрешите идти.

– Идите.

Вот черт, сегодня день рождения командира, его будет поздравлять весь городок, а мне придется сидеть под арестом дома.

Днем прибежала Катя.

– Как же так? Я не поверила, что ты мог это сделать?

– Мог.

– За что?

– За жульничество.

– Значит правильно сделал. Я ему сейчас водкой в лицо плесканула. Как он заверещал. Интересно, полковник меня под арест посадит?

– Ковров на дне рождения полковника?

– Ну да. Ты здесь, а он там. Пришел в ангар такой... бедненький, весь в наклейках, за живот держится, водку пить не может, есть не может, вот мол как избит... Я терпела, терпела, а потом на очередную жалобу о том, какой ты варвар, вылила ему свою рюмку в нос.

– Ох, будет с тобой разборка тоже.

– Ничего, отсидим вместе.

– Катька, ты сумасшедшая.

Она плюхнулась мне на колени и поцеловала в нос.

– Я просто, наконец то стала сумасшедшей и поэтому... Как ты думаешь, что я сделаю поэтому?

– Ты останешься у меня дома на ночь.

– Верно.

Теперь я целую ее в губы.

Утром я не узнаю своих коллег. Бледно зеленые офицеры получали оружие и садились в "Урал". Среди них, поникший капитан Ковров. Я демонстративно отворачиваюсь от него.

– Чего это с вами сегодня? – спрашиваю лейтенанта Кочеткова.

– Перепили вчера. Опохмелиться бы... Завидую смене, которую мы сменим, они сегодня будут продолжать день рождения полковника.

– Меня полковник наказал, я вчера не был...

– Знаю. Зря конечно связался с Ковровым, но... что вышло, то вышло.

Мы принимаем смену и все дежурные вяло садятся по своим местам. Кочетков сославшись на боли в желудке ушел в комнату отдыха. Я сижу за пультом и от нечего делать вспоминаю, как вчера провел всю ночь с Катей. Здорово конечно... Оглядываюсь. Офицеры почти все клюют носом.

Прошел час, другой, кругом подозрительно тихо. Я нажимаю кнопку вызова замены. Тишина. Никаких подвижек. Несколько раз нажимаю кнопку, опять ничего. Обращаюсь к своему соседу, лейтенанту Сотняге, другу Кочеткова.

– Послушай..., да это же... черт возьми...

Лейтенант лежит лицом на пульте в мою сторону. У него остекленевший взгляд и из открытого рта течет зеленая жижа.

Выпрыгиваю с кресла.

– Лейтенант...

Я проверяю пульс, его нет.

– Товарищи...

Я оглядываюсь. Несколько фигур свалилось с кресел на пол и застыли в неестественной позе. Другие, мешками лежат на пультах или в кресле.

– Да они же... Неужели мертвы...

Я пробегаю несколько человек. Везде одно и тоже, смерть поразила их.

– Кочетков...

Несусь в комнату отдыха. Четыре человека лежат на койках, остальные на полу и кругом страшная тишина.

– Господи. Кочетков...

Он лежит на спине, как будь то спит. Лицо зеленого цвета и почти неузнаваемо, глаза закрыты, а рот крепко сжат. Я прощупываю его запястье. Он мертв.

В пультовой грохочут двери. Вылетаю туда. В комнате с сумасшедшими глазами Катя.

– Дима..., – это ей кажется, что она кричит, на самом деле она разевает рот, – Дима, – этот шепот дошел до меня, – они умерли...

– У тебя тоже. Бежим туда.

У Кати столбняк, я ее буквально тащу по коридору до центрального. Набираю шифр и врываюсь туда. Мерцают огни экранов и разноцветные лампочки пультов, все офицеры сидят на своих местах в неестественных позах, в комнате командира, полковник уронил голову на стол и замер. Смерть подловила всех.

– Дима, Дима, – визжит Катя.

Я выскакиваю к ней. На ее рабочем месте ожили экраны. По галереям бегут люди в масках с оружием в руках.

– Черт возьми. Включи проходную.

Катя автоматом нажимает нужную кнопку. Мигнул один из мониторов и появилось изображение проходной. Через двойной пост проскакивает цепочка неизвестных людей. Видна фигура охранника, он лежит на полу, темное пятно вокруг головы подсказывает, что мертв, другого вообще не видно.

– Катя... Это... захват... На СТП напали...

– Как же.. А как же...

– Жми на кнопку тревоги. Пусть автоматически перекроются двери.

Катя тянется к красной кнопке и вдруг одна из фигур за пультом наведения ракеты зашевелилась, она выпрямилась и в ее руках оказался пистолет.

– Не надо жать кнопку, Катя.

Да это же капитан Ковров.

– Убери руку, иначе стреляю..., – продолжает он. – Молодец, теперь отойди от пульта. Лейтенант вы тоже не шевелитесь, руки в верх.

– Подлец, – слышен возглас Кати.