Текст книги "Первый"

Автор книги: Евгений Кукаркин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– Люся, ты где? – обернулся я.

Стон раздался на земле.

– Люся, ты ранена?

Я нащупал Люсино тело.

– Гриша спаси меня, – хрипела Люся.

Я схватил ее в охапку и побежал к домикам городка. Вспыхнули прожектора, ко мне бежали люди.

Врач вышел из двери и вытащив сигарету из кармана брюк, наконец сказал:

– Жить будет.

– Мне можно зайти, доктор?

– Через два часа. Она отойдет от эфира.

– Капитан Синицин, капитан Синицин. Вас просят придти в штаб.

Запыхавшийся молодой летчик, стоял передо мной.

У штабного домика стояли несколько офицеров и заглядывали в окна. Я вошел в знакомый кабинет полковника. Он сидел за своим столом и окостеневшим взглядом смотрел на меня.

– Товар...

– Полковник мертв, – раздался голос у двери. Замполит нервно теребил пачку "Беломора". – Он пришел сюда уже истекающий кровью. Вы его ранили, там, у самолета.

– Что? Неужели это он?

– Ничего не трогайте. Сейчас приедет майор. Посидите там, на улице.

– Значит вас разбудила Люся?

– Да, товарищ майор.

– Я уже был у нее и многое встало на свои места. Она была любовницей полковника и знала, как он ненавидит вас. Еще тогда, когда в первый раз Люся отвергла его и ушла к вам, он замыслил против вас недоброе. Он портил вооружение вашего самолета в надежде, что вас, безоружного, собьют и тогда Люся вернется к нему.

– Но он бы мог испортить двигатель?

– Мог бы. Но рассуждал примерно так. Когда летчика сбили, к нему и полку претензий нет, а когда авария самолета – это комиссия и черт знает, чем все кончится.

– Но он же знал, что вы копаете это дело?

– Знал. Но он не думал, что ты вернешься после того как тебя сбили. Люся вернулась к нему, но и ты вернулся и начались для него новые неприятности. Пришлось опять, чтобы удержать Люсю, делать тебе пакости.

– Что будет с Люсей, со мной?

– Тебя будут судить, а Люся... Люся будет свидетель по твоему делу.

– Как судить?

– Да так. Ты убил офицера. Своего офицера.

– Но он же пытался убить меня?

– Да, это так, но это дело будет разбирать суд. Мы с тобой в другой стране и никто из вьетнамцев не должен думать, что у нас нет законности. Мы для них должны быть примером во всем.

– Значит, ты меня арестуешь?

– Естественно, и сейчас. Завтра мы поедем в Хайфон и отправим тебя на родину.

– Степан Степанович, разреши попрощаться с Люсей.

– Хорошо. Иди, даю двадцать минут.

– Люся, ты как?

– Ничего. Врач сказал, что пуля задела легкое. А как у тебя дела?

– Меня отправляют на родину. Там будут разбирать мое дело.

– Я во всем виновата, Гриша. Еще тогда, в первый раз, когда ваш особист меня допрашивал насчет самолета, я догадывалась, что это мог сделать Олег, из-за меня. Как он тебе завидовал и как он боялся неба.

– Ладно Люся, все прошло. Ты поправляйся, я вернусь.

– Навряд ли. Чувствует мое сердце, что ты не вернешься. Прощай, Гриша.

– Пока, Люся.

Я поцеловал ее в губы.

* ЧАСТЬ ВТОРАЯ *

Во Владивостоке меня судил суд и... присудил пять лет тюрьмы. Прокурор представил дело так, что это любовный роман и на почве ревности я прибил полковника. Особенно, он сыграл на показаниях Люси, где она честно рассказала все. Мне не дали много потому, что я оказался отличным летчиком и правительство Вьетнама просило смягчить мне наказание.

В тюрьме я просидел месяц и меня навестил незнакомый мне генерал авиации. Он долго расспрашивал, как я летал, интересовался деталями боев, особенно, когда я удирал от ракет и под конец разговора предложил участие в эксперименте.

– Мне скосят тогда количество лет в тюрьме?– спросил я его.

– Думаю, что да. После эксперимента вас сразу же выпустят из тюрьмы.

– А летать после этого позволят?

– Вот это я не могу сказать.

– А что за эксперимент? Это связано с риском для жизни?

– Связано. Вы можете погибнуть. Суть эксперимента я сейчас вам сказать не могу.

– Ладно, товарищ генерал. Я согласен. Не гнить же мне в тюрьме пять лет. Вдруг все будет хорошо. Ведь я счастливчик.

При этом я три раза сплюнул через левое плечо. Генерал усмехнулся.

– Ну, и договорились.

Через неделю меня посадили в тюремный вагон и погнали через всю матушку Россию на Запад.

Вроде меня из под стражи освободили, вроде и нет. Охраны нет, запирают на ночь в комнате на ключ, если из здания в здание перейти дают сопровождающего, а так целый день свободен. Пока сдаю анализы и отдыхаю.

Однажды утром, когда я валялся в кровати, в комнату вошла молодая симпатичная женщина в белом халате, с шапочкой на голове и черной папкой под мышкой.

– Здравствуйте, Григорий Павлович. Меня звать Алла Владимировна. Я буду заниматься с вами медицинскими исследованиями. Вернее подготавливать вас к выполнению программы.

– Очень приятно, Алла Владимировна. Но в чем суть программы, вы мне можете сказать?

– Нет. Прежде чем приступить к программе, вы должны пройти целую серию медицинских исследований. Если вы провалитесь, то увы, вам придется нас забыть и речи о какой-то программе быть не может.

Она раскрыла папку на столе, подвинула стул, села и, вытащив ручку, приготовилась писать.

– Вы одевайтесь, не обращайте на меня внимание. Я пока перепишу ваши данные в формуляр, а потом, когда вы будете готовы, задам несколько вопросов.

Я оделся, побрился и сел напротив Аллы Владимировны.

– Я готов.

– Хорошо.

Она подняла голову. У нее очень красивые глаза, такие шальные с искоркой. Мне такие женщины очень нравились.

– Ведь вы, летчик, правда?

Я кивнул головой.

– Вы испытывали перегрузки в воздухе?

– Да.

– А сколько "Ж"?

– Откуда же я знаю.

– Какой у вас самолет был?

– МИГ-19.

– Когда вы испытывали перегрузки?

– Когда удирал от ракет.

– Как удирали?

Ее глаза с удивлением и интересом остановились на мне.

– Просто, они управляемые и неслись за мной, чтобы сбить меня.

– Что МИГ летит быстрее ракет?

– Нет, но на МИГе нужно сделать крутой вираж, то есть наименьший радиус поворота. Ракеты противника имеют больший радиус поворота и мы выигрывали за счет этого во времени.

– Ну и как? Спастись удавалось?

– Удавалось, но не всем. Меня даже сбили раз.

– Как же, такой опытный летчик и вдруг?

– Высоты не было. Даже развернуться не мог, а когда пошел набирать высоту, она меня и поймала.

– А за что вас посадили?

– За ревность.

– Что???

– Суд установил, что был любовный треугольник и я из ревности убил своего соперника.

– А вы считаете, что не так?

– Нет. Тот мерзавец хотел меня подставить американцам, за что и поплатился.

– Пока на сегодня нам хватит. Вот программа исследований, которую я для вас разработала. С сегодняшнего дня – жесткий режим по этой программе.

– Хорошо, Алла Владимировна.

Что они только со мной не вытворяли. Гоняли на искусственных беговых дорожках, мотали в центрифуге, держали в барокамере, а крови столько выпили, что если бы не обильная еда, давно бы богу душу отдал.

Алла Владимировна обладала сатанинским характером. Мне казалось, она спала под дверью моей комнаты. Уходила ровно в одиннадцать часов вечера и ровно в шесть тридцать утра стояла, как ни в чем не бывало, у моей койки. Даже заспанной черточки лица, или, не дай бог, нарушения макияжа на ее лице, я не замечал.

– Вчера вы были молодец, Григорий Павлович. Все ваши анализы очень мне нравятся, судя по всему вы прошли первый раунд испытаний. Сегодня будет комиссия, она должна дать заключение, что с вами будет дальше.

– А что будет дальше с вами? Разве вы не будите дальше курировать меня?

– Не знаю. Но честно говоря, я бы хотела продолжать работать с вами.

– У вас есть дети?

– Есть и даже двое. Есть и муж.

– Почему же вы посвящали все время мне, а не дому?

– Это моя работа. Мне приказали быстро подготовить вас, что я и сделала. После сегодняшней комиссии, наверно, все будет легче.

Комиссия решила, что я годен для второго этапа работы. Алла Владимировна передала свои функции пожилому мужчине.

Марат Александрович абсолютно не следил за мной в течении дня. Ему было наплевать, где я шатаюсь, что я делаю, но время от девяти утра до восемнадцати было его. Здесь он запихивал в меня все премудрости тренажеров, заставлял учить десятки инструкций.

Однажды у тренажера появился полноватый человек.

– Так это и есть тот знаменитый капитан?

– Да, – сказал Марат Александрович.

– Ну и как он?

– Ничего. Башка у него варит.

– Мне он нужен готовым, через неделю.

– Сделаем.

– Через три дня приду проверять.

Я уже понял, что меня готовят для испытания необычного высотного корабля. На лишние вопросы мне не отвечали, а то что нужно вбивали в голову надежно.

Днем пришла группа молодых летчиков. До меня их не допустили и они в отдалении с любопытством разглядывали меня.

Марат Александрович их начал выталкивать из зала.

– Давайте, давайте. У вас это еще впереди. Первыми же выпускают комикадзе.

Через три дня пришла комиссия, человек десять с полноватым во главе. Тут было три генерала, среди которых я увидел и того, что меня завербовал. Несколько гражданских усиленно меня допрашивали, больше интересуясь моей психологической подготовкой, и лишь изредка, чему меня учили.

Когда допросы закончились, полноватый поинтересовался, есть ли у меня какие-нибудь вопросы или предложения. Я, глядя на генерала, спросил.

– Так после испытаний меня отпустят на волю?

Полноватый щуря на меня глаза, протянул.

– Нет.

– Но как же так. Вы же мне обещали?

– Обещали, выпустим, но не сейчас. Нужно проверить твой организм после полетов.

– Юрий Макарович, – обратился он к одному из членов комиссии, постарайтесь ограничить контакты капитана с посторонними людьми. Перед запуском, сделайте невозможное. Капитан должен незаметно попасть в кабину корабля и никто не должен об этом догадаться.

– Хорошо, Андрей Павлович.

– А теперь, что скажут члены комиссии?

Андрей Павлович оглядел всех сидящих в комнате.

– А чего говорить-то, – засопел толстый генерал. – Ракета есть. Зек есть. Если опять ракета не взорвется, пусть летит.

Все дружно заговорили о предстоящем полете.

– Значит решили, – подвел итог Андрей Павлович. – Через два дня пуск.

Меня под усиленной охраной, в специальном самолете отправили в Казахстан. Была зима. В гостинице было холодновато, но здесь меня опять окружила свора врачей, которой нужны были для диссертаций дополнительные анализы.

На следующий день, утром, на меня натянули скафандр и, отлично покормив, посадили в крытую машину. Мы подъехали к лифту на стартовой позиции. На меня ни кто не обращал внимание. Двое сопровождающих подняли меня на лифте на верх, втиснули через люк в капсулу ракеты и притянули ремнями к креслу. После выползли и задраили люк.

Два часа я сидел в этой ловушке и посылал в задницу всех, кто спрашивал, как я себя чувствую. Наконец, мне сказали, что началась двадцатиминутная готовность, но мне было все равно.

Самый противный момент, это начальный подъем ракеты, а потом ничего. Меня попросили поднять шторку иллюминатора и посмотреть, что там видно.

– Облака, еще облака. Во здорово, да это земля в миниатюре.

– Что, что? – стонал динамик.

– Вижу Японию. Черт, сколько льдов.

В этот момент связь прервалась, но минут через десять, какой-то другой голос сказал.

– Привет капитан. Ты меня слышишь?

– Кто это?

– Промежуточная станция, корабль "Академик Павлов". Что там снаружи капитан?

– Ночь. Ночь над Америкой.

– Скоро тебя посадят капитан.

– Давно пора.

Когда я опять появился над Союзом, то удивился почему не стал спускаться.

– Эй, вы там, в чем дело?

– Ты меня слышишь, капитан?– раздался голос Андрей Павловича.

– Да.

– У нас неполадки, а системе автоматизации.

После этого раздалась глухая ругань, видно Андрей Павлович оторвался от микрофона и говорил присутствующим.

– Говорил вам ослы, нужно делать было ручную систему управления.

– Но это же уголовник, – возразил кто-то ему. – Он мог сделать непредсказуемые вещи и очутиться в любой стране.

– Сами вы идиоты, не могли додуматься до блокировки этой системы.

– Капитан, – опять донесся четкий Андрей Павловича, – на следующем витке что-нибудь сделаем. Полетай немного, посмотри на землю.

Я пролетел еще один виток и вдруг почувствовал, как корабль дернулся.

– Закрой шторку капитан, – раздался незнакомый голос, – и приготовься к спуску.

Меня понесло куда-то, легкое давление подсказало, что мчусь с приличной скоростью. Прошло некоторое время и вдруг рывок, я как повис в воздухе.

Страшный толчок обрушился на капсулу. Я чуть не вырвался из ремней. Потом произошел удар и все затихло. Кажется все, приехали.

Долго выпутывался из ремней и наконец освободившись, добрался до рычагов люка.

Когда люк съехал в сторону, снежный вихрь ворвался внутрь капсулы. С трудом перевалил через люк и провалился в глубокий снег. Кругом был снег, бесконечное море снега. Снег в воздухе, снег на земле.

Ветер доносит звуки двигателя машины. Я задвинул люк на капсуле и с трудом, ломая целину снега, двинул на звук.

Я стукнулся лбом о выступающие бревна строения. Идя по стенке добрался до ступенек крыльца. Дверь была открыта и я вошел в дом. В сенях отряхнул руками снег с костюма и вошел в горницу. У залепленного снегом окна сидели две женщины и с удивлением смотрели на меня.

– Вы кто? – спросила одна.

– Летчик. Я приземлился на парашюте, недалеко от сюда.

– У вас что, авария?

– Да.

– Наверно, нужно ваше командование предупредить, что вы здесь.

– Нужно.

– Вы погодите, я сейчас.

Молодая женщина подбежала к вешалке и стала одеваться.

– Колька, сейчас двигатель прогревает на вездеходе, поедет в Саклу. Пусть там передаст, что вы здесь.

Она убежала, а я выпив из ведра воды, сел на лавочку и задремал. Вернулась молодая и женщины стали мне что-то говорить, но я все больше и больше проваливался в глубокий сон.

Проснулся я от толчков, было светло, в окошко пробивались лучи солнца. Около меня стоял военный и теребил за плечо.

– Собирайтесь, товарищ...

– Капитан.

– Товарищ капитан, – сказал он с облегчением. – Машина пришла.

Я ничего не спрашивая, встал и не простившись с женщинами, вышел на улицу.

Солнце, отражаясь нестерпимым блеском в кристалликах снега, слепило глаза. На улице стоял бронетранспортер с прицепленным с сзади на трос газиком.

– Сюда, – сказал военный и показал на газик.

Мы поехали за бронетранспортером среди глыб вывороченного снега.

– Кто вы? – задал вопрос, сидящий напротив меня, полковник.

– Капитан Синицин.

– Из какой части?

– Не знаю.

– Как так? – он даже подскочил на месте.

– Так. Меня запустили на ракете, а потом сбросили неизвестно где.

Полковника понесло. Он признал меня шпионом, так как на мне необычный костюм.

Я обозвал его идиотом и кретином. Пришел старшина, здоровенный мужик, врезал мне несколько раз по морде и меня оттащили в какой-то кабинет, до приезда КГБешников. Где-то за стеной по телефону полковник радостно докладывал в районный центр о поимке шпиона.

Только через два дня меня освободили, а перед этим избили так, что я часов шесть был без сознания. Это следователь пытались выбить из меня признание, что я шпион разведки Моссад.

Привезли меня в центр, с желтым лицом и телом от синяков.

– Ну как дела шпион? – усмехнулся Андрей Павлович.

– Еще два дня и я признался бы, что разведчик.

– Что ж капитан. Свое слово мы сдержим, тебя выпустим после обследования. Ты выйдешь от сюда и навсегда забудешь, что ты здесь видел и где был. Даешь слово, что никому не скажешь?

– Даю. Только бы побыстрей убраться от сюда.

– Вот и хорошо. Алла Владимировна, – попросил Андрей Павлович в микрофон, – зайдите ко мне.

В кабинете появилась ухоженная Алла Владимировна.

– Берите своего подопечного. Полное обследование по всей форме и готовьте к выписке.

– Как к выписке? Совсем?

– Совсем, совсем. Как проверите, дайте пинка и пусть уматывается на все четыре стороны.

– Все поняла, Андрей Павлович.

Алла Владимировна делала примочки на мои синяки и ссадины.

– За что вас так?

– Из-за женщин. Я спустился на парашюте, встретил в степи красивую женщину. Завязался любовный треугольник и меня отделал мужик-ревнивец

– Ладно. Я все знаю. Тоже мне Донжуан.

После обследования меня ни куда не выпустили. Чувствовалась во всем здании нервозная обстановка. В мою комнатку, в сопровождении Аллы Васильевны, зашли два военных офицера, летчики.

– Мы к вам, Григорий Петрович. Это лейтенант Гагарин, это Титов. Они полетят тоже. Так же как и вы. Их интересуют некоторые вопросы. Андрей Петрович просил вас поговорить с ними.

– Лучше б Андрей Павлович сдерживал свое слово. Так что вам нужно ребята?

– Как там... на верху.

– Замечательно ребята. Самое важное, выдержать посадку, когда под вашей задницей грохнет взрыв.

– Григорий Павлович, не пугайте ребят, – не выдержала Алла Владимировна.

– Разве я что-нибудь сказал такое страшное. В общем мужики, при подъеме чувствуете себя как на самолете, когда входите в пике. Рожа чуть перекошена, но это пустяк, потом такое блаженство..., до идиотского взрыва под задницей.

– Григорий Павлович, опять...

– А как земля, космос? – задал вопрос Титов.

– Нормально. Земля голубая, а космос черт знает какой. Если бы он был черный, это было бы жутко, но на самом деле, там такое обилие светлых точек, что смотришь как на город в темноте.

– А вам не было страшно? – спросила на этот раз Алла Владимировна.

– Было. Когда какой-то умник сказал, что вырубил у меня ручное управление, чтобы я не сбежал на ракете за границу.

– Когда узнали об этом, что вы делали, как себя чувствовали? – спросил Гагарин.

– Чувствовал погано, но лучше всего когда попадаешь в такую ситуацию, крыть всех матом. Сделать-то ты всеравно ничего не сможешь, но зато им неприятно, а тебе легче.

– Ребята, – сказала Алла Владимировна, – вам пора.

– До свидания Григорий Павлович.

– Счастливо мужики. Чтоб вам сопутствовала удача.

Я плюнул три раза через левое плечо

Прошло уже четыре месяца, после моего полета. Меня уже давно кончили исследовать, но по-прежнему держали в городке.

В мою берлогу вдруг пришел генерал, который завербовал меня в эту авантюру.

– Здравствуй, Григорий Павлович. Принес тебе радостное известие, завтра тебя отпускают на свободу.

– Какое завтра число.

– 12 Апреля.

– Здорово вы тянули. Вы мне все выдадите, паспорт, деньги?

– А как же, Андрей Павлович приказал дать тебе денежное довольствие по полной форме, за все время, что ты был осужден и еще на три месяца вперед.

– Расщедрился как. Лучше б помог устроиться на работу. Мне с такой автобиографией даже в посудомойщики не поступить.

Генерал задумался. После минутного молчания, он спросил.

– А куда б, ты хотел идти?

– Я же ни чего, кроме как летать на самолетах не умею.

– Истребительная авиация для тебя отрезана, точно, но могу походатайствовать на вертолеты. Здесь под Москвой. Не против? Все-таки я у тебя в долгу.

– Ладно, хоть не подарок, но все же небо.

– Договорились. Я сегодня переговорю кое с кем, у нас же много идиотов и их надо еще уломать, а завтра тебе вместе с документами дадут и направление.

Утром, после завтрака, мне выдали деньги, документы и направление в воинскую часть. Я даже обалдел, вот уж не думал, что возьмут обратно в армию. Ай да генерал.

Только я вышел за проходную, как услышал сзади крик.

– Гриша. Григорий Павлович.

Ко мне от проходной, стуча каблучками, бежала Алла Владимировна.

– Григорий Павлович, – она схватила меня руками, – мы с вами не попрощались.

Она обняла меня и вдруг, заплакала.

– Григорий Павлович, вы все равно первый.

Ее голова восстановилась напротив моей. В глазах стояли слезы.

– Чего волноваться, первый..., второй... Меня отпустили, я свободен.

– Он... полетел.

– Кто?

– Гагарин.

– Вот почему меня держали долго у вас. Черт с ним, Алла Владимировна. Я теперь вольная птица. Слушайте, Алла Владимировна, бросьте на сегодня эту работу, пойдемте отпразднуем мою свободу.

– Хорошо. Подождите меня здесь. Не уходите ни куда. Я сейчас приду.

Она вышла без традиционного наутюженного халата и дурацкой шапочки и я ее не узнал. До чего же точеная фигура, черт возьми, говорят из золушки должна получиться королева, а вот из врачихи, чтоб вышла принцесса – это диво.

– Сейчас бы ни за что не поверил, что у вас двое детей и муж.

– Гриша, до чего у тебя дурацкий комплемент.

– Это природное. Когда мужчина видит красивую женщину, он глупеет. Ладно, вон подошел какой-то автобус. Он нам подойдет? Бежим.

Мы сидим в ресторане и жуем весенние дорогие салаты.

– Куда дальше Гриша?

– Андрей Павлович выбил мне работу в воинской части. Буду летать на тихоходах. А ты как?

– Никак, защищусь, буду кандидатом. Потом вырасту до доктора и буду стареть до конца жизни.

– Наверно, тяжело быть женщиной и доктором наук одновременно.

– Я как-то не задумывалась об этом, но наверно тяжело.

В этот момент раздался рев в ресторане. К нам подбежал официант.

– Слыхали. Наш, первый, в космосе. Гагариным зовут.

Он помчался к следующему столику.

– Вот и началось, – сказала Алла Владимировна. – Сейчас все сойдут с ума.

– Чего вы так переживаете? Это хорошо, что первый – наш. Радоваться надо.

– Хуже всего, когда ты знаешь правду и не имеешь право ее рассказать. Очередная тайна будет похоронена навсегда.

– Зачем ее знать. Бывший летчик, уголовник, вылетел в космос. Наша страна потеряет имидж, если все узнают об этом, а тут молодой парень с отличной биографией.

Алла Владимировна положила свою руку на мою.

– Гриша. Не уходи от меня. Мне кажется если мы потеряем друг друга сегодня, то уже ни когда в жизни не найдем.

– Давай, я устроюсь в части и ты переедешь ко мне.

– Ты мне делаешь предложение? Даже с двумя детьми?

– Что тут такого. Лучше скажи, как на это посмотрит твой муж?

– Никак. Он уже два года служит в Байконуре. Наши говорили, что он там завел себе семью. Слушай тебе не кажется, что мы ненормальные. О таких вещах, говорим как о чем-то обычном и ни капли эмоций.

– Давай их проявим.

Я наклонился к ее лицу и поцеловал в губы.

Подбежал официант.

– Все идут на улицу. Вы идете? Ресторан закрывается. Гагарин в космосе.

Прошло два года. Я служу на вертолетах и тоскую по МИГам. Иногда они сняться, особенно после встречи с Сережей.

Увидел я его в Москве, когда шел по Лубянке. Грязный мужик с взлохмаченными волосами и редкой бороденкой, прикрывающей шрамы подбородка, попался мне на встречу. Что-то знакомое бросилось в глаза.

– Сережа!

Он пристально смотрел на меня. Взгляд прояснился

– Командир. Уже майор.

Мы топтались друг перед другом и я все же обнял его.

Он сопел у моего уха.

– А меня ведь того... Комиссовали и никуда. Ребята писали, что и тебя тоже... посадили.

– Пойдем тяпнем по стаканчику.

Он оживился и повел к ближайшей забегаловке.

– Помнишь Люсю, – Сережа не поморщившись выпил стакан водки. – Так вот, мне написали ребята, она умерла.

– Как, убили?

– Нет, умерла. От туберкулеза легких. Пуля проклятая виновата. Я ведь твою историю знаю. А доктор, с водкой... Помнишь... Спился там. Его сюда списали, где-то растворился в стране.

Мне стало тоскливо от этого сообщения.

– Ты сейчас работаешь?

– Подрабатываю. Где могу. Сейчас в универмаге, грузчиком. А что с тобой произошло?

– Ничего. Оправдали.

– Я не сомневался, ты не был виноват. А я как напьюсь, так все вспоминаю небо, особенно там... Ты для всех и для меня был там первым, самым лучшим летчиком.

– Брось, Серега. Лучше давай еще выпьем.

Мы выпили две бутылки водки и я совсем не опьяневший поехал на вокзал.

К нам приезжают высокие гости. В части наводиться обычный армейский порядок. Подкрашивают тротуары, стволы деревьев. Мы готовимся во всю, подмазываем и вылизываем мат часть.

Часть выстраивается перед зданием штаба и вот, появляются гости. Впереди идет Гагарин, за ним свита военных, гражданских и репортеров.

Гагарин идет вдоль строя, распыляя улыбку во все стороны. Вдруг, он как подрубленный останавливается.

– Григорий Павлович!

Улыбка стирается с его лица. Он подходит ко мне и вдруг, обнимает.

– Я не знал, что вы здесь. Ни кто из окружающих ни когда не поймет, что я ваш должник и может быть на всю жизнь.

– Бросьте, товарищ майор. Лучше приходите ко мне домой вечерком, я вам сюрприз маленький приготовлю.

Несколько военных с удивлением смотрят на меня.

– Не могу, у меня жесткий график.

– Плюнь на все. Пойдем, хоть после этого представления.

Гагарин качает головой и вдруг, отчаянно махнув головой говорит.

– Через два часа, тебя начальство отпустит?

Я смотрю на своего полковника. Он ухмыльнулся.

– Что поделаешь. Иди, раз гость зовет.

Свита и Гагарин ушел. Меня окружает толпа своих товарищей и несколько репортеров.

– Товарищ майор, откуда вы знаете Гагарина?

– Знакомы по службе.

– Вы вместе служили?

– Нет. Встречались по делам.

На меня с усмешкой смотрит мой знакомый генерал, устроивший полет в космос, он задержался и оказался здесь.. Кивнув мне головой, как старому знакомому генерал пошел догонять свиту.

Часа через три, Гагарин и несколько человек приехали ко мне на квартиру. Я вызвал заранее по телефону жену из больницы и она кое-что приготовив, вышла его встречать.

– Здравствуй, Юра.

Он озадаченно смотрит на нее.

– Алла, Алла Владимировна. Вот это сюрприз. Ай да Григорий Павлович, ну удивил меня.

– Это еще ничего, – говорю я ему. – Смотри.

Из дверей высовываются две девочки, держа в руках, маленькое пищащее существо.

– Мои дочки. Последней, Аленке, всего год

– Я ребята, поздравляю вас. Так держать.

Мы много выпили в этот вечер, а когда гости ушли, Алла сказала.

– И все же, первым был ты.

Февраль-март 1995г.