Текст книги "Метод беззакония"

Автор книги: Евгений Кукаркин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

– Наперсток, бери,– главарь подошел к лежащему, заткнул пистолет за пояс и стал поднимать гиганта. Они увели его из дома.

Ирина долго молчала.

– Почему так долго тебя не было?

– Я встретил старшину...

Ее взгляд еще больше потемнел и окаменел.

– Наверно, вся милиция ищет меня,– продолжаю я.

– Так...,– только и сказала она.

Потом Ирина встала и прошлась по комнате.

– Ты его убил?

– Не знаю.

– Сколько было в "общаге" денег?

– Очень много. Я не считал, но Васька говорил, что несколько миллионов в рублях и несколько пачек долларов.

– Мне ребята говорили, что деньги нужны были для заграницы, что бы выкупить воров в законе попавших в тюрьмы там.

Я молчу. Ирина вдруг резко поворачивается ко мне.

– Ты точно не знаешь где деньги?

– Знаю.

– Так отдай им.

– Теперь уже нет. Пусть они сгниют там, где лежат.

– Тебя точно убьют.

– Не посмеют. Тогда им никогда не видать денег.

– Тебе надо исчезнуть. Я решила. Ты поедешь к моей тетке. я ей дам сопроводительное письмо. Завтра уедешь, только не на поезде, на машине до следующего города и там только сядешь на поезд. Машина подойдет сюда утром.

Она ушла на кухню, а я вдруг обратил внимание на новинку. В углу стояла икона Николая-чудотворца, которую мы нашли с Шатуном в мертвой деревне.

Утром я прощался с Ириной.

– Вот письмо для тетки и возьми передай ей еще вот этот сверток.

Она протягивает завернутую в газету и аккуратно перевязанную икону.

– Это подарок Шатуна?

– Да это Шатун замаливал передо мной грехи, за то что предал отца.

– Ты все знаешь?

– Да.

– У него был выбор. Он мог бы вернуть беглецов в тюрьму и тогда возможно отец был бы жив..

– Я знаю и его не осуждаю за это. Если бы мне потом не раскрыли глаза на деятельность моего отца, то возможно убила бы Шатуна, но к сожалению я все узнала.

– Ты хорошо стреляла из пулемета...

– Это отец. Все учил меня, нас окружает масса ничтожеств и ты девочка должна учиться их убивать, когда они придут в наш дом.

– Спасибо тебе за все. Это наверно трудно из врага делать друга.

– До свиданья, Саша. Может мы еще встретимся.

Она улыбнулась.

Подошел грузовик и я укатил на Запад. Все же как права старушка-колдунья. Васька убит, я действительно принес столько бед и смертей стражам лесного пояса.

* ЧАСТЬ ВТОРАЯ *

БРАСЛЕТ

Тетка Ирины встретила меня приветливо. Особенно обрадовалась иконе.

– Какая старина,– с восторгом говорила она.– Я ее реставраторам покажу, может немного под реставрируют. Вы кажется нигде не устроились. Поживите у меня, а то все одна да одна.

– Хорошо.

– Учиться приехал?

"А почему бы и нет",– подумал я.

– Да. Вот только еще не определился точно.

– Ну это я тебе помогу. У меня даже еще связи с университетом не потеряны и потом я вам помогу подготовиться.

Тетка оказалась преподавателем с сильным характером. Она из меня выжала все соки и с неплохими оценками я сумел сдать экзамены и поступить на первый курс технологического института.

– Бей!– я подкидываю мяч Андрюшке и он подпрыгнув наносит удар.

Шесть рук взметнулось над сеткой и бедный Андрюшка не сумел пробить этот частокол, мяч оказался на нашей площадке. Опять мы потеряли очко. Тренер берет перерыв.

– Ребята,– чуть не плачет он,– эту встречу надо выиграть. Играйте все на Сашку.

– Сашка на задней линии,– возражает Андрюшка.– Нужен переход, а его никак не сделать.

– Они знали все про Сашку и специально поставили самую сильную линию к сетке, когда его там нет,– вытирает майкой пот Вовка.– Смотрите, теперь тумбу вывели.

На площадку вышел парень под два метра ростом. В это вовремя около нас появился худенький гражданский.

– Парни вам надо выиграть,– прошипел он сквозь зубы.

– Пошел ты...

– Шеф сказал, по сто долларов на нос.

Мы обалдели. В это время раздался свисток судьи, сзывающий команды на площадку.

– Мальчики, – уже жалостливо говорит тренер,– играйте на Сашку.

Мы выходим на свои места. Свисток. Подача.

– Не брать,– отчаянно кричит Андрюшка.

Все номера шарахаются от мяча. Он уходит в аут. Теперь у нас переход. Я выхожу к сетке. Тумба стоит напротив и я чувствую, что он нервничает.

– Только подачу...– умоляет тренер.

Мяч в воздухе, они бьют, мы берем. Теперь моя очередь. Вовка накидывает мяч и я выпрыгнув выше уровня сетки почти по грудь, вбиваю мяч в пол ,через блок, почти у сетки. В зале вой.

– Не расслабляемся, не расслабляемся...– прыгает по площадке Андрюшка, лупцуя себя руками по бедрам.– Задняя линия, надежда на вас.

Опять подача. Противники выводят на удар тумбу. Я иду на блок. Удар. Мяч попадает мне в локти, отлетает на их территорию, но они сумели его подхватить. Вторично бьет тумба. Теперь в зале смех, мяч опять попадает мне в локти. Наши соперники меняют тактику, перебрасывая мяч на другую сторону. Теперь мяч у нас и тут же пас мне. Раз. Очко. Тренер противников берет перерыв.

Около нас опять худой парень.

– Шеф просил передать, он добавляет еще по пятьдесят баксов.

– Кто ты такой?

– Ребята, тихо,– говорит тренер,– неважно кто предлагает. Вы должны выиграть.

– А что будет если мы проиграем?– Вовка привычным жестом вытирает майкой пот.

– Тогда кое из кого сделаем котлету,– уже нагло раскрывается рот парень.

– Хочешь я сделаю из тебя котлету сам,– предлагаю я.

Парень отшатывается и отходя шипит.

– Ты первый кандидат...

Мы добили своих соперников, выиграв у них все три периода и действительно получили в раздевалке по 150 баксов.

Я очень увлекся волейболом. Меня заметили и предложили поступить в профессиональный клуб. Дал согласие и практически забросил занятия и несмотря на это, институт добросовестно переводил меня с курса на курс, ставя только за редкое появление в его стенах тройки.

Моя цель обменять "общаговские" рубли на доллары. Каждый вечер шатаюсь с тысячами рублей по обменным пунктам и выкупаю баксы. Однажды при очередном рейде, на улице возле ресторана мне повстречался тот самый типчик, который азартно "болел" за волейбол. Он как раз садился в машину.

– Эй! Постой. Ты меня узнаешь?

Парень застыл перед полуоткрытой дверцей.

– Узнаю.

– Мне можно с тобой перекинуться парой слов?

В машине кто-то сидел и я заметил кивок головой на вопросительный взгляд парня. Он нехотя отошел от машины и мы встали у фонарного столба.

– Что тебе надо?

– Нужен ты и твои друзья.

– Может тебе шкуру испортить, чтобы ты много не хотел.

– Выбирай, либо я тебе сейчас башку разобью, либо ты спокойно обсудишь некоторые предложения.

Чего-то в его голове закрутилось и он успокоился.

– Хорошо. Что ты хочешь?

– Мне нужен человек который разбирается в камешках.

Он пристально смотрит мне в глаза.

– Не по адресу обращаешься.

– Тогда катись...

Парень подходит к машине переговаривает через открытое окно и возвращается ко мне.

– Что за камешки и сколько?

– Камни необработанные, рубины, изумруды, гранаты, алмазы и прочие разновидности. По количеству затрудняюсь назвать, однако многовато.

– Ты того, не крутишь?

– Так поможешь или нет?

Колесики по-прежнему крутятся в его головке с напряжением.

– Хорошо, я поговорю кое с кем. Меня не ищи, я сам тебя найду.

Мы расходимся и я иду в следующий обменный пункт.

Меня нашли через день. Я только выскочил из института, когда рядом раздался скрип тормозов, машина остановилась рядом со мной. Знакомая рожа высунулась в окно.

– Товар у тебя?

– Конечно нет. Неужели я буду его с собой таскать.

– Тебя сегодня ждут с товаром в "Сайгоне". В восемь вечера.

Машина укатила.

В ресторане официант провел меня в глухую кабинку. Двое мужчин почтенного возраста встретили меня весьма холодно. После вялого рукопожатия, один сразу перешел к делу.

– Где товар?

Я выбросил на стол три мешочка. Один старичок развязал первый и на стол вывалились камни яркого цвета.

– Однако...

Он вытащил лупу и принялся сортировать по грудкам.

– Откуда у вас камни?– спросил другой.

– Разве это важно?

– Меня интересует, постоянная поставка или нет?

– Нет.

– А еще есть?

– Есть.

– Посмотрим, что в следующем мешочке, – старичок разворошил второй мешочек и от туда заструились алмазы.

– Мать честная...

Руки его задрожали.

– Сколько ты хочешь за весь товар?

– Сто тысяч баксов.

– Товар столько не стоит, он же не обработанный.

– Вы еще не смотрели третий мешочек.

Руки торопливо развязывают третий. На стол зашуршал песок.

– Да... Пожалуй стоит. Сколько здесь?

– Тысяча семьдесят грамм.

Старик аккуратно собирает весь песок, потом говорит.

– По форме мешочков, он старательский. Значит вы их собирали в тайге?

– Пришлось там быть.

– Когда хотите деньги?

– Завтра. Здесь же.

– А не боитесь?

– Вы тогда не получите, еще партию товара.

– Хорошо. А во сколько вы оцениваете вторую партию?

– В ту же.

– Во второй партии тоже камни и песок?

– Песка нет, там самородки.

Я собираю камешки запихиваю их по мешкам и кладу в карман.

– Давайте обмоем сделку,– предлагает старичок.

– Давайте.

Они кивают головами и словно по команде появился официант и выставляет на стол закуску и коньяк.

Напиваться с таким добром нельзя и после второй рюмки я ушел.

Сделка прошла в два этапа, без напряжений. Никто мне не угрожал, никто не преследовал. Я расстался без сожаления с награбленным добром Васьки. Теперь все набито в одном чемодане и болтается он по вещевым камерам железнодорожных вокзалов.

Ириной тетке стало плохо. Она лежит в постели и по наступающим на лице черным пятнам, я понимаю это конец.

– Сашенька,– просит она слабеющим голосом,– подойди сюда. Время пришло, теперь пора богу душу отдать. Прошу тебя, отнеси Николу-угодника в собор. Подари церкви.

– Хорошо. Сделаю.

– Ирине отдай шубы и мои безделушки. Деньги на похороны лежат за иконой Божьей матери. И еще, похорони на Березовском кладбище.

Старушка умерла.

Я дал телеграмму Ирине, а сам пошел с иконой в собор.

– Можно мне главного,– спросил я старушку-приживалку при соборе.

– Вам батюшку. Вон он.

Подхожу к одетому в ризы священнику.

– Можно мне обратится к вам?

– Я вас слушаю.

– Здесь умерла одна женщина и завещала икону Николая-чудотворца вам.

– Пойдемте, вон туда.

Мы проходим в маленькую комнатку и священник долго рассматривает икону шевеля губами.

– Вы знаете, молодой человек, у вас необычная аура...

– Это что еще такое?– изумился я.

– Вы на меня действуете силой своей энергии. Я чувствителен к таким вещам.

– Вы первый, кто мне говорит об этом.

– Как попала икона к женщине, вы не знаете?

– Знаю. Я ее сам нашел.

– Расскажите мне, пожалуйста.

Я рассказываю про Шатуна, про остров с мертвой деревней и ветхую часовенку.

– Как вы думаете, почему часовенка не обрушилась на вас?

– Не знаю.

– Она держалась на силе вашей энергии и только вы убрали свое поле она тут же рухнула.

Я засмеялся.

– Впервые вижу ученого священника. Тем более в вопросах биоэнергетики.

– Жалко, что вы не верите. Давайте оставим икону здесь, пойдемте к любой иконе в соборе.

Мы подходим к иконе девы-Марии и священник просит.

– Протяните руку к свечам.

Я протягиваю руку и вдруг вижу как огоньки пламени начинают отгибаться от моей руки. Медленно провожу рукой вдоль свечей и везде пламя откланяется от меня.

– А теперь подойдите поближе,– предлагает священник.

Я становлюсь перед массой свечей и все язычки пламени как по команде отклонились от меня веером, как-будто я принес сквозняк. Странно язычки не шевелятся и упорно горят с наклоном в сторону.

– Убедились.

– Весьма странно.

– Бог вам дал необычные способности. Может даже за эту икону, что вы принесли. Ей цены нет. Мне кажется, что ваша жизнь будет необычна.

Приехала Ирина с мужем. Как она изменилась. Стала красивее, женственнее.

– Как ты изменилась, Ирина.

Она обняла меня.

– Спасибо тебе за тетку. Нам и делать-то ничего не надо, ты уже все здесь прокрутил.

– Как ты жила это время?

– У меня дочурка. Два года.

– Поздравляю. А Шатуна видела?

– Нет Шатуна. Подстрелили его стражники.

– А эти... приставали по поводу кассы.

– Нет. Как ты уехал, так нас больше и не навещали.

– И слава богу.

Мы похоронили тетку. Ирина уехала, а меня поперли с жил площади, так как был на ней не прописан. Пришлось переезжать в общежитие.

– Ребята, вы должны сегодня проиграть,– говорит тренер, нервно почесывая плечо.

– С чего бы это?– возмутился Андрюшка.

– Так надо.

– Тебе может быть и надо, а нам нет.

– Мальчики, нас убьют, если не проиграем.

Все замирают и смотрят на меня.

– Мы только добрались до горла сборной России и на тебе, проигрывать этим блатникам. Условия были четкие, кто выиграет, тот и уедет за границу защищать честь родины. Ведь так?

– Так. Но сегодня надо проиграть.

– Пошли, ребята. Играем, как можем.

После выхода на первую линию, тренер меняет меня и пришлось сесть на скамейку запасников. Ребята начинают нервничать и ошибка возникает за ошибкой. Мы проигрываем. Тренер производит замену и я выхожу на вторую линию. К сетке меня не допускают. Только перехожу на первую линию, опять замена.

– Ты нарочно,– зло говорю тренеру.

– Заткнись. Это ради твоей же жизни, дурак.

Ребята просят тайм-аут.

Андрюшка и Володя обрушиваются на тренера. Он в ярости.

– Нет. Будет как я сказал. Сашка будет выходить когда я захочу.

Ребята расходятся и мы проигрываем первую партию. Во второй партии тренер выпускает меня на всю игру. Я молотил по мечу, как бешеный. Никакие блоки не спасали и кто бы мог подумать, это был жуткий разгром сборной.

В перерыве, перед третьей партией, появляется опять этот щуплый тип.

– Двести баксов каждому за проигрыш.

– Они за границу, а мы в жопе.

– Не ваше вонючее дело. Делайте как говорят.

– Катись от сюда,– говорю я ему.

– Ладно. С тобой у нас разговор особый.

– Валяй, валяй.

В третьем периоде тренер пошел на мою замену и мы проиграли. Начинается четвертая игра. Опять я в деле и... выигрыш. Два– два. Последний решающий период. Мы с Андрюшкой отводим тренера в сторону и я говорю.

– Ефимыч, больше не лезь. Мы выиграем эту игру.

Он чуть не плачет.

– Может не надо.

– Я все беру на себя,– говорю.

– Я ухожу...

– Как хочешь.

Мы победили.

На следующий день щуплый тип вылавливает меня на улице.

– Тебе просили передать, что если завтра ты не отдашь двести тысяч баксов, то тебе хана.

– За что же я должен отдать?

– За материальный ущерб, нанесенный боссу. Тем более, мы знаем, что у тебя деньги есть. Так бы прихлопнули сразу, но раз есть деньги– плати.

– Теперь послушай меня. Еще раз где-нибудь увижу– раздавлю.

– Так до завтра,– как-будто не слыша меня, говорит типчик,– к восьми вечера приготовь деньги.

Они встретили меня у стен общаги. Худенький клоп по средине и два широкоплечих мальчика по бокам.

– Деньги принес?– начал клоп.

– И не собирался.

– Пощупайте у него печенку.

Парни вытащили ножи и пошли на меня. По их движениям, я понял, что правый лучше тренирован, левый нет. Первым промахнулся левый и, заскочив за него, опускаю кулак на затылок. Парень валиться как куль, теперь второй особенно осторожен. Лезвие ножа пропороло мне рубаху и чуть задело тело, а моя нога вошла ему в живот. Он согнулся и я опять бью острым носком ботинка. Достал. Нож вываливается из его руки и он боком ударяется в стенку здания.

– Теперь ты мой,– раздается голос.

Щуплый с пистолетом стоит с боку.

– Нет, мой.

Я лечу на него, а он стреляет в упор. Сильный толчок в грудь не остановил моей массы тела, только задержал, поэтому я упал на его колени. Он сбит и я на нем. Рука тянется к горлу. Вот оно выпирающее яблочко. Что-то хрустит в руке и тут все темнеет в глазах и...

– Как вы себя чувствуете?– прорвался голос.

Я лежу на койке, а рядом женщина в халате.

– Где я ?

– В больнице.

– Значит жив...

– Вы уже неделю в реанимации. С вами хочет поговорить следователь, давно уже дожидается.

В палату быстро вбегает женщина с накинутым халатом на плечи.

– Доктор, можно.

– Да, пожалуйста. Только пять минут.

– Мне нужно уточнить некоторые детали, потому что все дело я уже почти закончила. После волейбола с вами Комаров встречался?

– А кто такой Комаров?

– Вот этот.

Она протягивает мне снимок с знакомой рожей, того кто меня ранил.

– Этот. Встречался.

– О чем говорили?

– Деньги требовал за то, что мы выиграли.

– И много?

– Много. Двести тысяч баксов.

Рука ее с ручкой замирает над бумагой.

– Господи, откуда же их достать.

– Такую сумму кто-то проиграл.

– Ты не знаешь, кто?

– Нет. А этот тоже лечиться?– я киваю на снимок.

– Он мертв...

– Меня судить будут?

– Ты пострадавшая сторона и при обороне защищал свою жизнь. Здесь есть несколько свидетелей.

– Все, время прошло,– на следователя наступала врачиха.

Я долго лечился и когда вышел из больницы, понял, что волейбола мне долго не видать. Кончилась спортивная карьера, кончился и институт. Мне предложили убираться с общежития. Пришлось искать работу. У Андрюшки кто-то работал в ведомственной охране и меня устроили туда.

Дежурка состояла из двух больших комнат и кабинета начальника. Первая комната– пультовая, набита стойками с аппаратурой. Там же сидело два оператора, которые их обслуживали. Вторая– для отдыха свободных от вызовов милиционеров и шоферов.

Дверь кабинета начальника открывается и появляется майор. Он видит меня и ткнув пальцем спрашивает.

– Новенький?

– Да.

– Поедешь со мной. Горелов, собирайся, поехали на вызов.

Старший сержант Горелов нехотя поднимается с лежанки и ворчит.

– Как что, так Горелов. Вон Валька, второй вызов пропускает, а меня в каждую дырку запихивают.

– Помалкивай,– злится майор.– Давай на выход.

Газик бросает по городским выбоинам и мы проклиная дороги составляем план.

– Дом я знаю,– говорит майор,– сталинской постройки, по этому черных лестниц нет, но лифт тоже отсутствует. Шофер внизу, мы все втроем наверх. Тебе, молодой, почетная обязанность, будешь со мной. Вы сержант, проскочите выше третьего этажа и проверите чистоту до чердака.

Мы вваливаемся в парадную и стремительно несемся вверх. На третьем этаже у квартиры 16, мы с майором задерживаемся, а Горелов бежит на верх. Топот ног долго уносился вверх, потом начал возвращаться обратно.

– До чердака все чисто,– задыхаясь докладывает Горелов.

Майор долго изучает дверь.

– Опять ложный вызов. Горелов, позвони соседям, поищи понятых.

Горелов подходит к 17 квартире. Долго нажимает на кнопку– никого. Он переходит на 15 квартиру. На звонок за дверью слышен мужской голос.

– Кто там?

– Милиция.

– Чего надо?

– Откройте, пожалуйста. Нам нужны понятые.

– Ищите в другом месте.

Слышен хлопок второй двери и наступила тишина. Горелов подходит к двери 13. Опять палец давит кнопку звонка. На этот раз за дверью слышен голос молодой женщины.

– Кеша, это ты?

– Милиция.

– Что случилось?

– Нам нужны понятые вскрыть соседнюю квартиру.

– Нет, нет. Я после ванны не могу.

И опять тишина. В 14 квартире старичок узнав, что мы из милиции и нам нужны понятые, просто послал нас в неприличное место.

– Вот сволочи,– восхищается Горелов,– эти сталинские дома, мать их, напиханы напуганной элитой. Навряд ли мы что-либо вытащим.

Майора это тоже раздражает и он опять взрывается.

– Думать разучился, пойди во двор поговори с кем-нибудь там и приведи сюда.

Горелов несется вниз и вскоре, действительно, приводит двух человек: бабушку и молодую девчонку.

– Вот, они согласились.

Майор принимает скучающий вид и начинает говорить.

– Граждане понятые, мы сейчас в вашем присутствии откроем дверь, убедимся в отсутствии кого-либо и составим протокол.

На лице девчонки полное разочарование. Бабушка тупо смотрит на дверь и машинально жует беззубым ртом.

Майор достает из кармана коробочку с чернильным номером 16, вытаскивает ключи и начинает открывать двери. Мы с Гореловым первые врываемся в двери. Он проскальзывает в квартиру, а я осматриваю ванну и туалет. Никого.

– Никого нет,– кричит из квартиры Горелов.

Майор подходит к телефону и набирает номер.

– Ниночка, ложный вызов. Ага. Хорошо.

Мы еще раз осматриваем квартиру, составляем протокол и получив робкие подписи у понятых, сдаем квартиру под охрану.

В дежурке почти никого нет, даже Вальки. Все разъехались по вызовам. Горелов сидит за столом напротив меня и внушает мне основные истины ведомственной охраны.

– Сейчас народ пошел не тот. Даже нам не доверяет. Слыхал небось, в одной газетенке даже писали о том, что нашли двоих сотрудников ведомственной охраны мертвыми в квартире. Так это наши гаврики. Решили поживиться после работы. Стащили ключи, влезли в квартиру, а там нашли на полке бутылки с запахом спиртного, ну и прежде чем почистить квартиру, решили выпить по стаканчику. Выпили и сдохли. Приехали из отпуска хозяева и нашли два трупа в кухне. Оказывается мухомор на водке у них настаивался.

– Действительно, за что же нам верить, раз разбоем занимаемся?

Горелов скептически смотрит на меня.

– Молод ты еще салага. Но думаю пересмотришь свои взгляды. Ты попробуй на зарплату проживи? Здесь если начальнику отделения подарок не сделаешь, совсем сгниешь.

– Что, начальник, поборами заснимается?

– У нас каждый берет то, что ему положено по рангу. Ты не задирайся молодой и не ляпни свои глупые бредни кому-либо другому. Хуже будет.

Горелов вытаскивает из кармана золотой браслет для часов.

– Видал?

– Ну и что?

– Квартирку-то мы с тобой сегодня проверяли?

– Ну...

– Я из той квартирки и взял.

Горелов испытующе смотрит на меня.

– Что ты от меня хочешь, сержант?

– Что бы ты заткнулся и не лез не в свое дело. Вот этот браслетик по стоимости, мы поделим на пятерых...

– На пятерых?

– Шофер, ты, я, майор и начальник отделения и в соответствии со званием каждый получит свою долю.

– Я ворованное брать не буду.

– Отказываешься, значит?

– Отказываюсь.

– Ну и правильно делаешь. Нам больше достанется.

Майор вылетает пулей из кабинета начальника.

– Ребята в машину.

Мы несемся в машину и только отъезжаем от дома, как майор начинает распределять обязанности.

– Мы с сержантом в квартиру, шофер караулит у выхода парадной, а молодой на черный ход. Будешь стоять внизу. Только бы чердаки были перекрыты.

– А где черный ход?

Майор крутит шариками и вспоминает.

– Этот дом три года тому назад уже щупали. Черный ход во дворе справа.

Мы подлетаем к парадной и все разбегаются. Я несусь во двор и действительно вижу, полувыломанную, дверь на лестницу. Она косо провисает над порогом. Открываю ее полностью и становлюсь за дверью, прижимаясь к стенке.

По лестнице слышны торопливые шаги. Вот кто-то выскочил на последнюю площадку и я бросаю дверь навстречу незнакомцу. Сначала раздается глухой удар, потом треск, дверь, вырвав гнилое дерево под петлями, вылетает из косяка. Здоровенный парень, приклеившись к двери, падает на асфальт, потом по инерции бороздит его лицом и не шевелиться. В бок отлетает синяя спортивная сумка.

Опять топот ног. Я прячусь у косяка. Бегущий человек видит перед собой лежащего и пытается прыгнуть косо, что бы не попасть ногой в тело. Подцепляю его ногой и парень красиво сделав дугу в воздухе, косо падает на плечо.

– Ай... Мать...

Я уже сзади и пытаюсь оторвать его руку от приклеившегося чемодана.

Опять топот ног. Я подпрыгиваю. Лежащий у моих ног, визжит.

– Засада. Пашка, засада.

Стук ног затормозился, потом ринулся наверх и вдруг опять вниз. Ко мне выходит бородатый мужик и поднимает руки.

– Сдаюсь.

– Ложись.

Мужик с недоумением смотрит по сторонам и уставляется на меня.

– Лучше ложись, буду стрелять.

Для авторитета хлопаю по кобуре. Теперь он неохотно ложиться на живот и раскидывает руки на асфальте. Я склоняюсь над ним, забрасываю руки за спину и защелкиваю наручники.

По лестнице опять шаги. Да сколько же их? На этот раз достаю пистолет.

– Молодой, не стреляй, это я.

Появляется Горелов.

– Как ты их, а? Тебе помощь нужна?

– Дай наручники.

Сержант бросает мне наручники и возвращается на лестницу. Его голос, усиленный емкостью помещения, забасил.

– Ишь куда выбросил? Ну ничего.

Пока я защелкивал в наручники парня с чемоданом, Горелов вышел ко мне. В руках у него была перевязанная коробка.

– Выбросил гад. А что с этим?

Он ткнул на неподвижно лежащего третьего. Небольшая лужица крови собиралась вокруг его лица.

– Жив. Только без сознания.

– Ты покарауль их. Я тебе сейчас шофера подошлю.

Сержант подбирает спортивную сумку, закидывает ее на плечо. Подхватывает чемодан, тащит в одной руке, коробку в другой и исчезает в подворотне. Через три минуты появляется шофер, заправляет пистолет в кобуру и начинает обшаривать лежащих.

– А у этого пушка. Смотри– ка, я такую еще не видал.

Шофер с восхищением смотрит на блестящий ствол, потом запихивает его в свой карман. Во двор въезжает "воронок". Из него выпрыгивает лейтенант и четыре милиционера.

– Ну, Костя, ты и наворотил,– говорит он шоферу.

– Это не я, это молодой.

Откуда-то возник майор.

– Лейтенант, увозите их. Этому сразу окажите помощь. А вы,– он обратился к нам– в газик.

Милиционеры стали избивать ногами лежащих, пытаясь их вернуть в вертикальное положение, а мы пошли через подворотню к своей машине.

Газик был забит вещами до потолка. Я и сержант с трудом уместились на задних сидениях.

– Теперь домой,– удовлетворенно говорит майор.

– Молодой-то наш как отличился,– говорит Горелов.

– Молодец. Хорошо сработано.

Вещи относим в пультовую на большой стол, типа верстака. Горелов начинает все распаковывать и делить на две части.

– Молодой, бери бумагу, ручку и пиши,– командует он.

Я присаживаюсь сбоку и сержант начинает диктовать.

– Картина в багетовой золоченой рамке 30 на 40– одна. Шкурка лисыодна. Шарф мохеровый, хотя стой, не пиши он новый, пойдет сюда. Чулки капроновые. Раз... Два... Пиши пять... Эти пачки, мы сюда.

– Чего мы все не переписываем?

– Ты пиши и не задавай вопросов. Вещь-док составляем.

Он делит вещи, а я пишу под его диктовку перечень вещей только в одной куче. Наконец работа окончена, Горелов все запихивает в коробку и закручивает веревкой.В пультовой появляется майор.

– Сержант, следственный отдел требует перечень вещественных доказательств.

– Готово. Вот подпишите здесь и в сопроводиловке.

Майор лихо закручивает подписи на бумаге.

– Берите машину, быстро отвезите.

Горелов с коробкой исчезает из пультовой.

– Вот это,– говорит майор, обращаясь ко мне,– отнесите в кабинет.

Я забираю вторую кучу вещей и уношу в кабинет начальника.

Горелов примчался через двадцать минут.

– Вещи у него?– кивает он в сторону дверей кабинета.

– У него.

– Вот, сволочь, самое лучшее отберет.

– А не пожалуются ограбленные, что им мало вещей вернули?

– Пусть жалуются. Мало ли, может у грабителей сообщники были, вот вещи другие и унесли. Милиция не всесильна, слышал сколько преступлений раскрывается? Одна треть, остальные глухие.

– Грабители не расколются?

– Пусть только попробуют. Им в предвариловке уши на нос натянут.

Дежурство еще не закончилось. Наступил вечер.

– Обычные граждане домой вернулись,– говорит Горелов,– поэтому 70 процентов закрытых квартир сняты с охраны. Остались необычные граждане, которые закрыли свои квартиры на длительный срок.

– Теперь наступит более-менее спокойный период?

– Нет. Теперь наступает беспокойное время. Закрываются ларьки, офисы, магазины, склады. Почему-то большинство взломщиков прельщаются этим больше, чем квартирами. Чует мое сердце, опять в чего-нибудь вляпаемся.

Словно в подтверждение слов сержанта, из кабинета вылетает майор.

– Ребята, возьмите жилеты и автоматы,– командует он нам.

Нам выдают это барахло и мы с невеселыми мыслями идем к газику.

– На Блюхера,– командует офицер.

Мы натягиваем жилеты прямо на форму, а майор говорит.

– Сигнал из магазина химтоваров. Поставьте рожки на автоматы и сразу как подъезжаем, так вперед.

У магазина химтоваров стоит грузовая машина, прижавшись задом кузова к дверям. Мы лихо подскакиваем к ее борту и выпрыгиваем на асфальт. Я забегаю влево машины.

– Менты,– орет кто-то,– все в машину.

– Отставить,– рявкает мощный бас.– Это ты, Кривобоков?

– Я,– растеряно говорит майор.

– Подойди сюда.

В окно кабинки появилась рука и поманила офицера к себе. Майор подходит, становиться на ступеньку машины и между ними происходит тихий разговор. Я не слышу о чем они говорят, но слышу, что машину по-прежнему раздается грохот, ее загружают.

Проходит минут пять и тут прорывается голос майора.

– Мало...

– Черт с тобой, еще два куска и катись...

Опять тихий разговор. Наконец майор соскакивает и подзывает нас к газику. Вокруг машины забегали парни и она, взвыв двигателем, унеслась в слабо освещенную улицу.

– Сержант, посмотри, что там есть?

Горелов исчезает в магазине и через пять минут выволакивает две картонных коробки набитых парфюмерией. Все это он заталкивает в газик.

– Хорошо, теперь вызываем следователей.

Майор по радиостанции вызывает опер группу.

В дежурке майор вызывает поочередно каждого в кабинет. Я последний. В кабинете офицер из пачки денег отсчитывает мне несколько бумажек.

– Ты мне нравишься, сынок. Теперь только держи язык за зубами и все будет в порядке.

Я сжимаю в ладони деньги и выхожу из кабинета. На столике Горелова полно флаконов и бутылочек парфюмерии. Здесь толпятся сотрудники охраны и сержант каждого одаривает чем-нибудь

– Молодой, подходи, во какую я тебе коробку подобрал.

На его ладонях большой набор духов в фасонной коробке, подделанной под малахит.

– Катись...

Я сажусь на стул и думаю про свою невеселую жизнь

– Ишь, гордый какой. Позовите Нинку, я ей отдам.

Из пультовой выходит полная накрашенная девица и с восторгом берет коробку.

– Сереженька, ну ты прямо умница. Дай мне еще вот эту помаду.

Она хищной рукой смахивает три патрона помады и, чмокнув Горелова в щеку, исчезает в пультовой.

На улице жуткая темнота. Уже четыре часа. До конца дежурства остается тоже четыре часа.

Опять вызов. Майор зевает и явно не собирается на выезд.

– Вы уж без меня как-нибудь,– говорит он Горелову.– Вот ключи.

Мы опять трясемся в газике и выскакиваем к ларькам, распиханных вдоль улицы.

– Вон они.

Двое парней пытаются проломить защитную решетку двери.

– Молодой, вперед. Мы с боку.

Я мчусь к парням и они бросив дверь смотрят на меня.

– А ну ложись,– вскидываю автомат.

– Чего?– хрипит один.– Ванька, дай ему.

Из-за угла соседнего ларька раздается выстрел и неведомая сила отбрасывает меня в сторону. Ах, суки... Я всаживаю примерно десять патрон рожка в этот угол. Потом вскакиваю и чуть не падаю от боли в боку. Парни стоят как истуканы. Вот вам. Очередь разносит стекло ларька над их головой. Теперь они падают на землю.

Где там еще один? Пересиливая боль бегу за ларек, там в луже крови лежит с пистолетом мальчишка. Где же Горелов?

Они с шофером подходят через минуты две, когда я, кривляясь от боли, защелкивал наручники на взломщиках.

– Теперь будет переполох,– говорит Горелов, глядя на окровавленного мальчишку.– Сейчас набегут эксперты и будут драть тебя, молодой, в хвост и в гриву.