Текст книги "Метод беззакония"

Автор книги: Евгений Кукаркин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Кукаркин Евгений
Метод беззакония

Евгений Кукаркин

Метод беззакония

* ЧАСТЬ ПЕРВАЯ *

ЗЕЛЕНЫЙ ПОЯС СТРАЖИ

Полковник милиции прихлебывал чай и с усмешкой глядел на меня.

– Так значит, хочешь уехать из города?

– Да.

– Ну-ну.

Одной рукой он взял бумагу из папки.

– Пограничные войска,– это хорошо. И где служил?

– В Забайкальске.

– Хочешь в стражи порядка?

– А это что такое?

Он усмехнулся.

– Охрана наших лесов.

– Лесником что-ли?

– Нет. Гораздо больше. Очищать леса от плохих людей.

В принципе мне было все равно. Так хотелось убраться из этого города, что я готов уехать хоть на край света. И все это Валька. Я пришел из армии, а она двух месяцев не дождалась. Выскочила за муж за Кольку-барахольщика, за этого бандюгу. Я как узнал об этом, сразу поступил работать в милицию. Но жизнь в городе все равно противна. Тем более, что кроме пьяниц задерживать некого, а такие мерзавцы как Колька с милицией большие друзья. Сам капитан, мой начальник, с Колькой в открытую в буфете водку дуют. Вот и подал я рапорт с просьбой перевести меня в другое место для продолжения службы.

– Хорошо, я согласен.

– Вот это дело. Завтра сдавай дела и получай командировочные.

Василий гигант, настоящий русский богатырь. Его руки на баранке машины, почти закрывают весь руль.

– Значит пополнение к нам.

Мы едем в газике по лесной дороге уже третий час. Меня мотает, бросает то влево, то в право, а Василий как вкопанный, чуть качается.

– Да.

– Это дело. К нам уже лет пять пополнения не приходило. Лешка был последний, так года три его как нет.

– Погиб?

– Не знаю. Ушел в тайгу и не вернулся.

Газик перебирается через ручей. Нас еще больше трясет. Мы молчим.

– По лесам-то как ходишь?

– То есть...?

– Ну, как ориентируешься. Север от Запада отличишь?

– Это я разбираюсь.

– Невеста или жена есть?

– Нет.

– Это хорошо. У нас в поселке баб полно, а женихов раз-два и обчелся.

Машину опять качнуло, мы переезжали большой сук, брошенный поперек дороги, и я чуть не ударился головой о стекло.

– А что делают стражи порядка?

– Тебе что, ничего не говорили?

– Нет.

– Охраняют тайгу от зэков.

– Не понял.

– Туда дальше к Северу, в тайге, несколько лагерей и тюрем для заключенных. Вот эти доходяги удирают и идут, как ты думаешь, куда? Конечно на Юг, на шоссе и железные дороги. Испокон веков пояс поселков и деревень, растянутых перед дорогами, занимался ловлей беглецов. Поэтому, еще при царе, государство взяло их под свою опеку и создало из жителей этого пояса специальные отряды, стражи порядка.

– И много ловите?

– Почти всех. Редко кто уходит. Летом особенно очень много. Зимой практически никто не бежит.

– Василий, ты сказал, что жителей набирают в стражники, а почему к вам посылают пополнение?

– Молодежь не хочет служить. Кто удирает в города, кто куда. Народу все в поселке меньше и меньше. Вот и присылают таких как ты. Вот зараза.

– Ты чего?

– Сохатый прошел. Вон за тем поворотом. Скоро поселок.

Лес вдруг расступился и мы очутились перед зелеными полями. Вдали стояли дома, окруженные небольшими группами деревьев.

– Вот и приехали. Сейчас подъедем к старшине. Там решим, что с тобой делать.

Седой усатый старик ощупывал меня взглядом.

– Откуда родом?

– Из Иркутска.

– Добре. Василий, возьми его к себе в подпаски.

– А куда Жорку денем?

– Жорку пора выпускать самостоятельно. А этого учить надо.

– Как скажешь, Кузьма Петрович.

– Вот и сказал. Возьми к себе в дом на столованье и начинай с завтрашнего дня.

– Что, сигнал поступил?

Старик кивнул головой.

– Откуда бежали и сколько.

– Двое из седьмого.

– У этого, засранца, все время удирают.

– А тебе-то что? Твое дело работать. Взять их должон.

– Хорошо, Петрович, завтра по утречку и выйдем.

– Добре. Сейчас парня оденем.

Старик ушел в дом и вскоре вышел с аккуратно сложенной милицейской формой, сапогами и автоматом с подсумком.

– На, это тебе. Плащ и мешок Василий даст.

Я взял все вещи и закинул в машину. У дома старшины собралось несколько парней и девчат. Круглое, как солнце, лицо одной девушки вынырнуло из-за брезента машины.

– Кого привез, Васенька?

– Женишка, для такой дуры как ты.

– Вот дурацкая пара-то будет,– улыбнулась до ушей девка.

– Чего рот разинул? Поехали.

Василий пнул меня в бок. Мы поехали вдоль улицы, состоящей из сплошных заборов, и вскоре очутились у высоких ворот. Василий загудел клаксоном. Ворота открыла пожилая полная женщина в цветастой юбке и глухой до ворота кофте. Машина въехала в подворье.

– Маша, принимай гостей. Вместо Жорки, новичка из города прислали.

– Будем знакомы, я Марья Ильинична.

– Здравствуйте. Саша.

– Пойдемте в дом, Саша. Давайте ваши вещички, я помогу.

Мы входим в дом и вскоре он заполняется любопытными. По лавочкам и стульям рассаживаются старушки, старики и молодежь.

– Откуда будете?– спрашивает какая-то женщина.

– Из Иркутска.

– А... хороший город.

На столе оказалось две миски полные щей и Василий открыл привезенную им бутылку водки, налил мне и себе по полному стакану.

– Ну, с прибытием на службу.

Мы выпиваем и я замечаю одобрение старшего поколения присутствующих.

– Что нового в России?– спросил старичок у окна.

– Все по старому,– ответил Василий, энергично хлебая щи.

– А вы случайно не женаты?– задала вопрос девушка, стоящая у двери.

– Случайно нет.

Все заулыбались и закивали головами. Мы выпиваем по второму стакану, заедаем щами и я чувствую, что хочу спать. Мария Ильинична заметила это и стала выпровождать нежданных гостей.

– Дайте отдохнуть человеку.

Она вежливо подталкивала старушек к двери и вскоре комната опустела.

– Сейчас, Саша, я вас спать устрою.

Мы прошли в комнату, где стояла железная кровать и я забрался на одеяло и... отключился.

Мы идем по тайге. Василий впереди, я сзади.

– Сейчас придем в волчий распадок, а там вдоль болота к Гурьевскому лесу.

– Василий, а откуда ты знаешь, что они пойдут здесь?

– А им по другому не пройти. От седьмого лагеря два пути, либо по дороге, но там перехватят Васильковские стражники, либо тайгой сюда. В эту болотину никто не сунется, а обходить ее верст двадцать, а там река на Север только тянет. Так что, правильно идем.

– А если их поймаем, куда денем.

– Смирных, обратно в лагерь отправим, а горячих– шлепнем.

– Как это?

Я даже приостановился.

– Не отставай. Убьем, да и все.

Мы молча, перелезаем поваленные деревья и Василий уверенно прет на северо-запад. Идем целый час, доходим до густого кедровника и тут мой ведущий останавливается.

– Дошли. Теперь их ждать здесь будем.

Он опускается на корягу и протягивает ноги.

– Садись, у нас все еще впереди и может быть побегать придется.

Комары и москиты облепили накомарник и всю одежду. Один москит все же пролез в шов перчатки и больно защипало кожу. Я ударил кистью по ноге.

– Тише. Кажись идут.

Василий поднимается и показывает мне рукой на огромный кедр. Я поднимаю автомат на изготовку и прячусь за ствол. Через минут десять доноситься слабы говор.

– Вот, сволочи, зажрали.

– Шевелись, шевелись, до вечера надо к реке успеть. Там переправимся и считай, что повезло.

Они беспечно идут на нас и тут перед ними появляется Василий.

– А ну стоять.

Клацкнул затвор автомата. Две фигуры застывают.

– Ах, сука,– вырывается у первого.

– Ложись. Да ложись, говорю.

Один сразу падает и по вздрагивающим плечам я понимаю, что он плачет. Второй нехотя становиться на колени и после пинка Василия плюхается лицом в иглы хвои, обильно наваленные на землю.

– Саша, подойди сюда. Свяжи этих гавриков.

Я выхожу из-за укрытия, закидываю автомат за спину и, достав веревки, начинаю скручивать руки, лежащему ближе ко мне человеку. Связав его перехожу к другому и вот они связанные одной веревкой медленно поднимаются. У обоих замотаны от комаров лица, только щели глаз злобно глядят темными зрачками.

– Ребята, отпустите нас,– говорит тот, что покрупнее.

– Давай, заворачивай,– отвечает Василий,– пойдем обратно.

– Хоть убей, но я не пойду,– опять говорит тот же.

– Ну и убью,– равнодушно говорит Василий.

– Стреляй, гад, все равно там убьют.

Василий поднимает автомат и... раздается выстрел. Парня отбрасывает, он падает и тянет за собой на веревке второго.

– Зачем ты его?

Я с ужасом смотрю на Василия.

– Я его на плечах не собираюсь тащить. Не хочет, пусть здесь гниет.

Он подходит к лежащим. За воротник поднимает живого и развернув на живот убитого, развязывает на нем веревку.

– Пошли, до вечера дойти надо до лагеря.

Мы быстрым шагом идем на Север.

У ворот лагеря Василий стучит и громко орет.

– Эй, Гришка, мать твою, открывай.

С вышки раздается насмешливый голос.

– Куда прешь? У Гришки опой. Можешь хоть весь день стучать.

– Мы тут вашего поймали. Возьмите и распишитесь.

– Вижу. Я уже сказал по телефону в караул. Сейчас разводной придет. А где второй? Их же двое было.

– Сдох по дороге.

– Ясно.

Приходит разводящий, принимает беглеца и выдает квитанцию Василию.

– У сумасшедшей бабки можете переночевать,– говорит он.

– Ага. Жива значит еще старая ведьма. Саша, пошли.

Мы идем вдоль забора и выходим к домикам поселка, обслуживающего лагерь.

– Зачем тебе квитанция?– удивляюсь я.

– Для порядку. По этой квитанции мы премию получим.

– Это что? Чем больше квитанций, тем больше премия?

– А как же. За мужика живого-сто рублев, за бабу-пятьдесят, за убитых при попытки к бегству– тридцать.

– Зачем же ты тогда прибил беглеца? Мог бы получить больше.

– Да мы за год столько денег нахватаем, что девать будет некуда. Бегут-то все время. Жадничать не надо, безопасней будет.

Мы подходим к черной избушке и Василий стучит в дверь.

– Входите,– слышен слабый голос.

В темной комнате в углу сидит старуха.

– Ты жива еще ведьмочка?– весело говорит Василий.

– Никак Васька-убивец пожаловал?– скрипит голос.

– Я. Пусти переночевать. Мы по утречку уйдем.

– Да уж что с тобой делать-то. Оставайся.

Тут она обращает внимание на меня.

– А это кто? Не знаю такого. По нутру чую, не вашего он племени.

– Новый страж, из города прислан.

Старуха изучает меня и вдруг говорит.

– Разорит он ваше змеиное гнездо.

– Брось каркать, старая. Лучше чаем напои.

– Сам сделай, знаешь ведь что к чему.

Василий ругается, находит чайник, набирает воду в колодце и вскоре зашипела керосинка.

Мы сидим пьем чай и бабка спрашивает Василия.

– Зачем опять убил человека?

– Откуда знаешь?

– Кровью от тебя пахнет.

– Иди ты в жопу, старая ведьма. Не твоего ума дело.

– Умрешь ты скоро и не будет тебе житья даже в аду.

– Заткнись. Как придешь к тебе, только и слышишь одно и тоже.

Бабка уже не отвечает. Она уставилась в угол и как-будто задеревенела.

Мы идем домой по разбитой дороге, петляющей по тайге. Василий учит меня.

– В тайге, важно иметь соль, спички и ружье с припасами. Живности всегда хватит, воды чистой тем более.

– А я думал, что важней накомарника ничего нет.

Он обдумывает мою фразу.

– Это тоже верно. В прошлом году мы нашли двух дамочек. Еще живые были, стервы. Их так заорали москиты и комары, что глаз не было видно, так лица распухли. Так вот...

– Постой, а что ты с ними сделал?

– Прибил. Некогда было с ними возиться. Работы было много. Пять зэков тогда удрало и начальство торопило их взять.

– Взяли?

– А как же. Один только помучил меня, я за ним верст двадцать по тайге шел. Догнал все таки.

– И всех убил?

– Зачем же. Только одного и вернул, это за которым бегал. Если бы я остальных не убрал, так последнего и не догнал бы. Один я был, разбежались бы остальные. Так вот, в тайге нас ждут еще и другие напасти. Ходят по мимо беглецов еще искатели приключений. Эти тоже не подарок. Того и гляди убить могут.

– Чего же они в тайге делают?

– Всякое дело. Кто золотишком промышляет, кто камешками. Есть и такие, что за шкурами ходят. Тайга-то богатая.

Он начинает рассказ о старателях, о золоте, а я ухожу в себя и с ужасом начинаю думать, куда я попал.

В наш поселок мы пришли поздно вечером и я, кое-как поев, завалился спать.

Что-то защекотало и влезло в нос и я махнул рукой. Раздался смех. Открываю глаза и вижу смеющееся девичье лицо.

– Ну, и спать же ты,– раздался мелодичный голос.– Все уже давно встали и солнце в зените. Маманя послала разбудить.

– Сколько время? Ого, уже одиннадцать.

Я вскакиваю и начинаю одеваться. Бесстыжая девка не уходит и бесцеремонно разглядывает все мои манипуляции с одеждой.

– Тебя как звать?

– Верой кличут.

– Пошли, Вера. Где можно вымыться по пояс?

– Лучше на речке, а если только лицо, так можно и в умывальнике, здесь.

– Пошли на речку.

Василий во дворе рубил дрова.

– Саша, нас старшина ждет через час у себя. Давай приводи себя в порядок побыстрей.

Мы с Веркой помчались по поселку и вскоре она вывела меня к берегу реки.

– Ты только не купайся,– говорит она,– вода ледяная.

Действительно, тело от холода сразу же покрылось мурашками.

– А бани у вас есть?

– А как же. По пятницам. Все топят.

Мы несемся обратно и, поев каши с куском мяса, я привожу окончательно себя в порядок.

У старшины уже сидят семь стражников. Мы с Василием садимся на свободные места у окна.

– Вот что мужики,– начинает старшина,– у Васильковских стражников ЧП. Позавчера был убит стражник.

– Кто?– сразу же раздалось несколько голосов.

– Власов Николай.

– Вечная ему память,– загудели голоса,– знаем, хороший был мужик.

– Как же это произошло?– спросил Василий.

– Опять появился Шатун. Видно все же существует какая-то связь между тюрьмами и городом. По своим неизвестным тропкам он прошел по топкому болоту мимо Гурьевского леса. В тюрьму доставил наркотики, а обратно прихватил авторитета, которому сделали побег. Нам сразу же сообщили по рации об этом. Вот Васильковцы и пошли их ловить. Николай, царствие ему небесное, усек их у кромки болота, но Шатун оказался осторожнее и сумел выстрелить раньше.

– Ну попадись он мне, я его подвешу вниз головой к костру и буду поджаривать пока сапоги не останутся,– сказал Василий.

– Как бы он тебя не поджарил,– ответил корявый мужичонка.– Уже пять лет он в лесах бродит. Я считаю и Лешку он убил. Помните, три года тому назад.

– Лешку мы так и не нашли,– прогудел бородатый мужик.

Все помолчали. Старшина продолжил.

– Мы конечно работаем лучше, чем остальные стражи лесного пояса, но и у нас проколы тоже случаются. Не так ли Акинфий?

– Было один раз. Чего всю жизнь вспоминать-то.

– Да баба это его виноватая,– заговорил корявый.– Представляете, два месяца не давала, а тут в лесу бабенки беглые. Акинфий и разошелся, да не рассчитал малость своих сил, тут же и заснул. Бабенки не будь дурами и ушли, аж до самой железной дороги.

Все засмеялись.

– Вообщем так, мужики. Завтра, кроме двоих для дежурства, все пойдете в Калмыковские леса. В самом поганом лагере номер пять массовый побег. Бежало человек одиннадцать.

– Ого.

– Разобьетесь на три группы. Дело в том, что они рассеялись по тайге, не захотели идти в группе. Знают, сволочи, что мы их ловим, поэтому и хотят проскочить на Юг в одиночку или по двое. Справа Калмыковские леса будут прикрывать Куриловские стражи. Так что вся тяжесть ложиться на нас.

– Смотри, ты, каждый день началось. Что у них там охраны нет?– удивился Акинфий.

– Может и есть. Да они там больше самогон жрут. Мы уже отправили определение в МБ, с общей статистикой побегов за год по разным лагерям.

– Ну и что?

– Ждем. Но будет как обычно. Сменят руководство. Кое-где сначала будет порядок, а потом все опять начнется.

– Вон в тройке, за год только два побега. В семерке уже их около тридцати.

– В семерке работа на лесоповале, это равносильно, что охраны нет. В этой тайге спрятаться, что раз плюнуть. В тройке строже, там секретные разработки и если бегут, то только "свободники", те которые получили право работать без охраны. Но ладно, мужики, поболтали и хватит. Сейчас идите готовьтесь и завтра по утречке за дело.

– Ты с Шатуном встречался?– спросил я Василия, когда мы шли к его дому.

– Один раз напоролся,– скривился он.

– Ну и что?

– Принял его за старателя, потому и не пристрелил.

– Как же ты узнал, что он Шатун?

– В тайге все известно. Не сейчас, так потом. Когда по рации сообщили о нем, я понял с кем встретился. В этом уголке тайги был только один человекШатун.

– Говоришь все известно. А Лешку так и не нашли?

Василий мочит, потом медленно начинает.

– Понимаешь, здесь темное дело. У меня было подозрение, что Лешка выпускает зэков. Так поймает, подержит и отпустит. Не всех конечно, но часть выходило на свободу через его руки. Последний раз, когда он выходил в тайгу, Шатун тоже в этом районе оказался. Представляешь, а Лешку никто предупредить не мог. Когда я уже после пропажи Лешки был в городе, мне в управлении говорили, что зэки тогда прорвались через пояс стражи. Кто их выпустил, Лешка, Шатун ли– не известно.

– А как вы узнаете, что Шатун оказывается в том или ином районе?

– Это просто. Шатун разносит наркотики по лагерям. Только у тюрьмы показывается, его тут же засекают. А если не засекут, то по поведению зэков сразу поймут, что он здесь был.

– Поймали бы его там, у лагерей.

– Кто там ловить будет и за что? Наркотиками даже охрана пользуется, не только зэки. Так что не все здесь просто.

Вечером в поселке посиделки. Меня Верка вытащила на улицу к клубу. Старенький магнитофон, наяривал лихие мелодии и молодежь крутилась и танцевала на утрамбованной площадке. Здесь я уловил трагедию поселка. Парней было мало. Больше пар было девченочных. К неудовольствию Верки, стали чаще объявлять "белый" танец и я закрутился с другими девчонками, которые чуть ли не составили очередь. Испортил идиллию Василий, который пришел за мной и Веркой.

– Марш домой,– ворчал он,– завтра трудный день. Нам надо быть бодрыми.

Калмыковские леса на возвышенностях. Больше еловых.

– Мы здесь с тобой разойдемся,– говорит Василий.– Ты пойдешь по подножью этой горы справа и выйдешь часов через пять за ее спину. Там мы и встретимся, я пойду по левой стороне.

– А что, беглецам через гору перейти нельзя?

– Дура, кто будет тратить массу сил на один подъем и спуск? Пока еще ни одного такого не встречал. Будь осторожней, Саша. До встречи.

Иду уже два часа, соблюдая осторожность. Полянки обхожу, а по лесу хожу крадучись, как учили в погранвойсках.

Почуял я его раньше. В голову словно стукнуло "он здесь", "он здесь". Притаился за поваленным стволом и точно... Осторожно оглядываясь, шел великан. Морда замотана тряпками от комаров, на голове зимняя шапка, за спиной небольшой вещмешок. На руках брезентовые рукавицы и здоровенная сучковатая палка. Он вышел чуть левее меня.

– Стоять, руки вверх!

Великан встал и повернулся ко мне лицом. Похоже руки он поднимать не собирался.

– Ты глухой, руки вверх, сказали.

Нехотя поднимаются руки, но палка, как приклеенная, поднимается вместе с рукой.

– Брось палку.

Тут-то он и метнул эту палку в меня. Я выбросил автомат вперед и оружие приняло удар на себя, но вслед за палкой появился большой брезентовый кулак и вышиб автомат из моих рук. Мы стояли друг напротив друга, а на земле между нами валялось мое оружие и его палка. Он бросился вперед надеясь на легкую поживу, но я поймав его за руку, начал падать на спину, потянув его за собой. Он не был готов к приемам и явно их не знал. Рывок туловищем влево и его рука оказалась за спиной. Я уже на нем и выворачиваю сустав за сдвинутый вбок вещмешок. Зэк начинает выть и мычать. Еще нажми, он рычит.

– Все, сдаюсь.

Подтаскиваю его вторую руку, снимаю с пояса веревку и скручиваю кисти.

– Вставай.

Он медленно поднимается. Я подбираю автомат.

– Пошел.

И стволом указываю на Север. Он идет с видом обреченного человека.

– Эй, отпусти меня, сто долларов дам.

Я молчу.

– Триста.

Автомат упирается ему в спину и он нехотя идет по лесу.

– Тысячу.

Я по-прежнему молчу. Он резко поворачивается ко мне.

– Осел, ты понимаешь, тысячу...

– Вперед, иначе пристрелю.

Теперь он уже мне ничего не предлагает и идет молча.

Мы запоздали на встречу на пол часа. Василий неожиданно появился из-за кустов.

– Как дела, Саша? Да это же Душка. Вот так встреча.

– Васька-убивец,– вздрогнул Душка.

– Узнал. Старый знакомый.

– У тебя как дела?– спросил я.– Кого-нибудь поймал?

– А как же. Вот у дерева один лежит, а второй его сторожит. А ну, пошел туда.

Васька двинул Душку в плечо рукой. У дерева лежал зэк с проломленной головой. Вокруг головы было ужасное множество мошки и комарья. Все выло кругом от них. Рядом стоял парень со связанными руками и тупо смотрел в землю.

– Как, этот сопротивлялся?– спросил Васька, кивая на Душку.

– Сопротивлялся.

– Этот может. И деньги небось предлагал?

– Предлагал.

– Ах, сука. Он и мне в тот раз тоже предлагал.

Я ойкнуть не успел, как Васька с силой ударил громилу стволом в живот.

– Ой,– взвизгнул тот.

Душка перегнулся от боли.

– Я тебе говорил, что бы ты не попадался мне больше?

– Говорил...

– А ты, значит, не послушался меня.

Молчание и тут Васька с силой опускает приклад автомата на его голову. "Крак"– раздается звук. Гигант падает на землю. Васька прижимает к его груди ствол и нажимает на курок. Звук выстрела стоит у меня в ушах.

– Вася, зачем?

– Не твоего ума дело.

Василий нагибается над Душкой, развязывает веревки и снимает вещмешок.

– Мать твою, денег-то сколько. Здесь и доллары и наши. И откуда у этой, сволочи, столько?

Его рука выгребает денежные знаки и опять высыпает в мешок. Он закидывает вещмешок себе на плечо и говорит.

– Все, пошли в избушку к старателям, а то заночуем в лесу, а я грозу чую.

Впереди идет связанный зэк, мы с Васькой сзади.

Избушка старателей давно не посещалась, но Васька ведет себя в ней как хозяин.

Он разжигает огонь в печурке, варит пшенную кашу и поев говорит мне.

– Ты первый дежуришь, вторую половину ночи, я.

Здоровое тело рухнуло на лежанку и вскоре раздался храп. Я подкидываю дрова в печурку, а за стенками начинается дождь.

– Слышь, парень,– шепотом говорит связанный беглец,– отпусти меня.

– Не могу.

– Вы же покойники. Ведь Душка нес в город на передачу "общаг".

– А это что такое?

Парень смотрит на меня, как на ненормального.

– Воровская касса, собранная со всех северных лагерей. Если вы ее не вернете, вы покойники. Я еще могу спасти тебя, уйду и прихвачу денежку.

– Не могу.

– Ну и дурак.

Парень опять замкнулся в себе.

Моя смена кончилась и я разбудил Василия.

– Этот рыпался?– позевывая, спросил он.

– Нет.

– Добре. Ложись спать.

Мы подошли к лагерю и Василий остановился у ворот.

– Вот что, Саша, ты поведешь жмурика дальше, а я здеся останусь.

– Чего это вдруг?

– Да там начальник лагеря придурок. Сейчас начнет цепляться, умные вещи говорить, а потом бумаги начнет писать во все стороны. Дерьмо, одним словом. Однажды он меня доконал, так пришлось его малость стукнуть, с тех пор, как кошка с собакой и живем.

– Ладно, я пойду.

Начальник лагеря встретил меня у второго пояса колючих заграждений.

– Это только один? Где остальные?

– Мы напоролись только на трех. Двое погибли при попытки к бегству.

– Да он с Васькой-убийцей в паре,– вдруг заговорил беглец.

– Тогда все ясно. Этот больше одного никогда не приведет. Где "общаг"?

– Нет его у меня.

– Он у Васьки,– опять встрял парень.

Начальник начинает витиевато ругаться, понося всех на свете. Мне надоело стоять и я неожиданно прервал бесконечный поток слов.

– Мне пора уходить, выдайте мне квитанцию, что вы приняли беглеца.

– А это не хочешь?

Перед моими глазами закачалась грязная фига.

– Не хочу, но если вы не дадите мне квитанцию, я забираю беглеца обратно и отдаю его Василию.

Начальник открыл рот, похлопал им и выдавил.

– Бери.

Я снял автомат, передернул затвор и двинул стволом парню в живот.

– А ну, пошли назад.

– Не надо,– взвизгнул тот.

– Стой. Бери свою квитанцию. Мясники проклятые.

Начальник выдергивает откуда-то из кармана бланк и расписывается на нем.

– На и отваливай.

Обратно нам повезло. В поселок шла телега. Мы забрались в нее и продремали до самого Васькиного дома.

В доме суматоха. Все готовятся к бане. Бегает как ненормальная Верка от дома до маленькой дымящей постройки на берегу речки. Я семейную баню не признаю и на приглашения Василия отказываюсь.

– Ладно, после нас вымоешься.

Они моются часа три. Наконец, вползают в дом и Мария Ильинична начинает меня уверять, что баня выскоблена и мне можно идти.

Какое наслаждение париться на полке и хлестать себя дубовым веником. Вдруг пар пробивает голая фигура.

– Варька, что ты здесь делаешь?

– Помыть тебя пришла.

Полная голая грудь прижимается к моему горячему телу. Руки начинают шарить по животу.

– Варька...

Но бешеная девка уже вцепилась в меня.

Старшина сам приходит в дом.

– Василий, следующая неделя тебе дежурить.

– С Сашкой что-ли?

– Учи парня, учи. По лесам-то он ходит хорошо?

– Хорошо.

– Вот и здесь надо тоже учиться.

Старшина закручивает самокрутку.

– Начальник пятой, накатал на вас бумагу, будь-то вы занимаетесь самоуправством. Пишет, что опять за зря людей губите.

– Врет он все. Я даже не ходил на переговоры с ним, Сашка был и то же поссорились.

– Сашка, чего он говорил тебе?

– Я требовал квитанцию, а он не давал. Я сказал, что тогда забираю парня обратно.

– Так и сказал?– смеется старшина.

– Так и сказал.

– И он что?

– Выдал квитанцию с матюгами.

– Ладно, занимайтесь своим делом. Эту бумагу я прикрою.

Дежурить оказывается надо в поселке. На северной части поселка стоит пост, где постоянно маячит фигура стражника. Все прибывшие с Севера проходят проверку с целью выявить беглецов, каторжников с северных деревень и поселков и шатающихся по тайге "темных людей".

Мы уже с Василием третий день. Василий никого не проверяет, а просто взглянет на прибывшего скажет.

– Колян, это ты?

– Я, – ответит тот.

– Проходи.

И все. Так десятки человек снуют туда и обратно и всех Васька знает в лицо.

– Запоминай их, Сашка,– говорит он.

По дороге несется старенький ЗИЛ, наполненный пустыми бочками.

– Стой!– орет Васька поднимая автомат.

– Куда несешься, Степаныч.

– За горючкой, Васенька.

– Сашка, посмотри, что там.

Я вскакиваю на ступеньку и заглядываю в кузов. Вдруг Ваську как подбросило.

– За горючкой, говоришь?

По кошачьи запрыгнув в кузов, Васька передергивает затвор автомата и выпускает очередь в одну из бочек. Та воет человечьим голосом, потом затихает. Васька опрокидывает бочку. На дно кузова вываливается окровавленный человек.

– Васенька,– лепечет Степаныч.

– Вон, заворачивай и вон.

– Но мне горючки...

Васька поднимает автомат.

– Хорошо. Я поехал.

Васька соскакивает, а машина разворачивается и уходит по дороге в вал густого леса.

– Обмануть думал, сволочь.

– Вася,– говорю я,– тот парень из под бочки...

– Ну...

– Я его сдавал четыре дня назад начальнику пятой.

– Хм... Я не обратил внимания. Надо было этого говнюка, Степаныча, расколоть. Жаль отпустил.

Варька совсем потеряла стыд. Уже без оглядки, не обращая внимания на родителей, она спит со мной. Василий доволен, это я вижу по его роже. Однажды когда женщин дома не было, Васька заговорил со мной.

– Слушай, Сашка, я вижу у вас с Варькой все на мази, может все сделаем по закону, как положено. Сыграем свадьбу, дом построим, все как у людей.

Честно говоря, мне совсем на Варьке жениться не хотелось, но я боялся Ваську.

– Хорошо, но давай, зимой.

– Само собой разумеется. Ты не думай, я тебе приданое большое дам. У меня знаешь сколько денег, миллионы.

– Миллионы? От куда?

– Премии всякие, да вот мы захватили последний раз знаешь сколько. Ого-го...

– Мы захватили воровскую кассу. За нее воры хребет могут сломать.

– Ну и что? Не боись. Теперь она наша. Пойдем со мной. Посмотри.

Он приводит меня к большой печке-лежанке. Отодвигает лавочку и снизу вытаскивает два кирпича. Запускает туда руку и вытаскивает аккуратно сложенные пачки.

– Смотри. Здесь рубли, здесь доллары. Я плохо знаю стоимость этих бумажек, но знаю, это на наши деньги – очень много. О рублях не говорю, здесь их несколько миллионов. А вот мешочки, смотри. Здесь золотой песок, а здесь камешки. Какая прелесть.

Зеленые, желтые, красные, розовые камни разных размеров, засверкали на мозолистой ладони.

– Это все будет твое и твоим детям.

Васька запихивает пачки денег и мешочки обратно и затыкает кирпичи на место.

– Как будущему зятю, раскрываю тайник. Раз мы все обговорили, не грех и выпить.

Он уходит к себе в спальню и через две минуты приносит бутылку водки.

Мы выпиваем и закусываем огурцами. Васька бьет меня по плечу и смеется. Он доволен.

Мне теперь разрешили на "охоту" ходить одному. Я уже дважды ходил на поиски беглецов и хотя не удачно, так как они удирали не через мои районы, но зато время тратил не зря, лучше изучил топографию районов.

Со второго лагеря сбежал знаменитый убийца– Колька-Пыж. Подняли всех стражей и раскидали по тайге. Мне достался западный район, ближе к реке.

Иду осторожно, уже вошло в привычку, ходить по кошачьи без шума. В тайге прошатался два дня, но никто через эту зону не прошел. Решил возвратиться домой.

Впереди раздались неопределенные звуки. От дерева к дереву иду на звуки. У кедрача возятся кабаны. И тут громадный секач учуял меня. Он повернулся и клыки грозно поднялись в мою сторону. Еще кто-то заскребся сверху. Поднимаю глаза и вижу рысь. Она, распустив усы, приготовилась к прыжку на мою голову. Я прижимаю палец к губам и шепчу ей: "Ш..., ш..., ш..." Рысь застывает и ее зеленые глаза потеряли блеск охоты, она явно разочарована, что ее засекли. Тут секач начинает разгон, чуть склонив голову, он резво ранул в мою сторону. Вскидываю автомат и стреляю в его упрямый лоб. Кабана подбросило, он сделал сальто и грохнулся к моим ногам. Сверху, рысь через мою голову сиганула в густоту мелких елочек.

Я вытаскиваю нож, подхожу к кабану и вырезаю его две задних ляжки. Недалеко от туши нахожу полянку, развожу костер и на сучках подвешиваю мясо над огнем. Сажусь на корточки и не даю огню затихнуть. В лесу сзади раздается сопение, оглядываюсь и вижу рысь, которая трудиться над остатками кабана.

Мне показалось, что мясо готово и, сняв одну ножку, посыпаю ее солью, начинаю есть. Опять шум, на меня, прямо напротив костра, выползает ствол винтовки и появляется мужичонка в вязаной шапке.

– Никак стражник? Иродово племя.

– Кто таков?

– Я тебе сейчас покажу кто таков, продырявлю башку...

Кидаю обгрызенную ножку прямо в костер. Пламя взвивается к верху и мужичонка отпрянул, подняв ствол винтовки. Прыгаю прямо через огонь на него и, рванув за прорезиненный плащ, всаживаю кулак в глаз. Голова мужичонки болтнулась назад, винтовка выпала из рук и он кулем повалился на землю. Подбираю винтовку и, разрядив ее, бросаю к огню.

Мужичонка приходит в себя.

– Силен, боров.

Долго щупает глаз.

– Хочешь закусить?– спрашиваю его.

Он трясет головой, потом говорит.

– Давай.