Текст книги "Прыжок за мечтой (СИ)"

Автор книги: Евгений Косенков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 7. Шофёр

Солнце уже было довольно высоко, когда Костик соизволил проснуться. Он давно так не спал. Без тревог, налётов, канонады, грохота железной дороги, стонов раненых. Словно он попал в другой мир.

Костик усмехнулся своим мыслям. Он действительно попал в другой мир и удастся ли вернуться назад, домой, неизвестно. Выходит надо налаживать жизнь здесь и сейчас. Он спустил ноги с кровати. Кальсоны, которые вчера дали после бани, оказались больше на несколько размеров. Но вчера он этого и не заметил. Исподняя рубаха лежала рядом с подушкой. У кровати стояли кирзачи без портянок. В доме стояла тишина, слышно было, что где-то вдали свистит паровоз. Костик сунул босые ноги в сапоги, сладко потянулся. Встал, глянул в окно, за которым не видно было ни одного человека, но солнце щедро отдавало осеннее тепло земле.

Чуть приволакивая левую ногу, Костик вышел на кухню. На столе, завёрнутый в полотенце, стоял небольшой чугунок. Рядом крошечная записка: Костя, это всё тебе. Кушай.

Он аккуратно снял полотенце. В чугунке три картошки в мундирах, рядом кусочек хлеба, два яйца, головка лука и стакан тёплого молока.

Костик увидел это и услышал ворчание желудка. Умылся из самодельного рукомойника, вода из которого стекала в ведро. Почистил зубы указательным пальцем с зубным порошком.

Не успел начать принимать пищу, как еда закончилась. И тут он прослезился. В горле ком встал.

«Они тут не доедают. Наверняка каждый мне что-то из своего оставил. А я? Дармоедом быть не хочу! На фронт надо проситься или на завод. Научусь! Что я совсем дебил что ли? Подожди, а вещмешок? Где он? Там же что-то есть в нём. Сухпай!»

Костик огляделся и увидел его под лавкой, куда вчера и поставил. Вытянул, поставил рядом, развязал горло и в нос ударил запах хлеба. Три буханки! Семь банок тушёнки, какие-то консервы и банка сгущёнки. И ещё пакеты с концентратом.

Он выставил всё на стол. Хлеб накрыл полотенцем. И довольный вышел на крыльцо. Прохладно, но на солнце тепло, тем более ветра практически не было.

У крыльца стояла небольшая скамейка. Невысокий жиденький заборчик отгораживал улицу от двора. Костик был как на ладони. Но вокруг никого. Тишина. Даже какая-то птичка завела небольшую трель с дерева у соседей.

А воздух какой! Свежий вкусный хлебный. Или это не воздух, а руки до сих пор пахнут хлебом?

– Привет! – неожиданно раздался голос из-за соседского забора.

– Привет, – ответил Костик, вглядываясь в силуэт, который прятался между досок.

– Это тебя вчера встречали? Ты воевал?

– Меня встречали. А ты кто такой будешь?

Голос засмеялся и силуэт на некоторое время исчез, а затем появился немного в стороне.

– Меня зовут Наташа, а тебя Костя! Я знаю!

Теперь он мог разглядеть её. Девочка лет четырнадцати, небольшого роста с круглым лицом в тёмной кофте и юбке.

– Будем знакомы, Наташа. Красивое у тебя имя!

Она вдруг легко перепрыгнула через ограду и быстро оказалась рядом на скамейке.

– Ты, правда, воевал? – голубые глаза смотрели на Костика широко распахнутыми окошечками.

Он усмехнулся.

– Воевал, – сказал, будто не придал этому значения, а в душе у него всё ликовало.

– Расскажи!

– Наташ, я бы с радостью рассказал, но… почему-то не хочу, – настроение радости неожиданно ушло, когда он вспомнил оторванную ногу в сапоге. – Да не надо тебе это…

– Ну, расскажи, – обидчиво протянула Наташа.

– Это военная тайна, – заговорческим шёпотом произнёс Костик и даже приложил палец к губам.

Наташа посмотрела на него серьёзно и кивнула головой.

– А Пашка так вообще много рассказывает. Он у нас герой! Командира спас и два танка сам подбил!

– Это какой такой Пашка? – неожиданно в разговор вступила тётушка Нина, которая оказывается, чем-то занималась в огороде. – Топушков? Этот герой, да тока на словах. Он и самолёты по пьяни из нагана сбивал. Слушай его больше! Костя ты покушал?

– Да, тёть Нин, покушал. Спасибо. Я там сухпай из вещмешка выложил. В общий котёл что говорится.

Тётя Нина кивнула головой.

– Наташ, мамка как? Болеет?

Наташа погрустнела.

– Болеет. Не верит. Что отец пропал без вести. Ждёт.

– Пойдём-ка со мной. Давно ела?

Наташа пожала плечами.

– Дня три назад, наверно.

– Пошли.

Костик проводил их взглядом и продолжил сидеть на скамейке.

«Надо на завод идти проситься. Не смогу сидеть дома, пока все работают. На фронте люди гибнут. Я ранен, мне надо немного подлечиться. Чёрт побери эту войну! Я в хоккей играть хочу, а не воевать. И тем более работать на заводе! Я даже представить не могу, как они там работают на заводе. Смочь, наверное, смогу. Выдержу ли…»

– Костя иди в дом, не дай, господи, простудишься. А ты, Наташа, мамке передай, приду вечером, посмотрю.

Наташа кивнула и убежала с небольшим свёртком, прижатым к груди.

Тётушка присела рядом.

– Горемыки. Отец-то сгинул в начале войны. Без вести пропал. А какой-то доброхот слух пустил, что в плену он. Мамка её спину сорвала, работать не может, а тепереча и простыла окромя этого. Хорошо хоть картошку немного посадили, да не хватит им на зиму. Окромя Наташки, там ещё четверо, один другого меньше. Будем подкармливать. Наташка учится в школе и нянечкой с Нюркой в госпитале. Так и живём. На фронте то оно не легче, – вздохнула тётушка. – Пойдём в дом, а то вон чего-то тучки ползут, опять к дождю. Через недельку похолодает. Пойдём, пойдём.

День пролетел незаметно. Вроде ничего такого не делал, помог тётушке с тестом, с дровами, с печью. То подай, там подмогни, это поднеси. Оказывается и корова у них есть. Часть раненым отдают в госпиталь, а часть разбавляют с водой и употребляют сами. И вообще, Костик заметил, что люди намного дружнее, чем в его будущем, помогают друг другу по возможности.

Вечером за столом собрались не все. Нюра осталась на дежурство. Шура вместе с бригадой в поле.

– Вот так Константин и живём. Сегодня Нина дома, завтра бабуля твоя. Я завтра опять в день. Ты отдыхай, лечись, набирайся сил…

– Дед, может я всё-таки на завод или ещё куда? Не могу так сидеть.

– Как нога? Болит?

– Нормально нога.

– Константин, ты есть человек военный. Твоя задача – залечить раны. Вот если не пройдёшь комиссию, тогда на завод, а пока сиди дома. Можешь дров нарубить, чурки неделю назад привёз, да вот руки не доходят никак. Токмо спину побереги, сильно урабатываться не надо. Поработал немного, отдохни. Ясно? Чего нос повесил? У тебя вся жизнь впереди. Побереги себя.

Костик решил, что как бы то ни было, а держать себя надо в форме. Уходил утром в огород и делал зарядку, колол дрова, приседал с чуркой на плечах. Бабушка или Тётушка Нина выйдут, посмотрят, покачают головой и уходят без слов.

Последнее время вообще появилась проблема, от которой избавиться оказалось невозможно. Сны! Отец, мама, друзья, тот родной мир будущего и хоккей. Накатывало так, что спать стало тяжело. Стоит закрыть глаза и на тебе. Сердце резко начинает болеть и давить и сон уходит. Память преподносит такие воспоминания, что из глаз непроизвольно текут слёзы. Как избавиться от этого – непонятно. На фронте такие сны были редкими, а сейчас каждую ночь.

Так и пролетел почти месяц. Костик прибыл на военную комиссию в госпиталь и отчего-то сильно волновался. Нюра находилась рядом и держала кулаки. Что она желала, он так и не понял.

В кабинете, куда его пригласили, сидели три медика в халатах и военный. Нога по-прежнему слушалась плохо, но Костику удалось пройти уверенно, отдать честь и представиться.

– Александров. Штрафник, – выговорил медленно военный. – Странная у тебя формулировка стоит, за что попал в штрафники. Объяснишь?

– Член Военного совета был не в духе, вот и получилось так, как получилось.

– Дерзить, значит, любишь? Ну-ну. Воевал ты хорошо. Ранение получил в бою. Так что смыл кровью. Вот только…

– Разрешите на фронт? – неожиданно перебил Костик.

Военный замолчал, откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел на Костика.

– Что скажут медики?

– Я против, – сразу высказался сухонький старичок с бородкой клинышком. – Левая нога плохо повинуется, повреждён позвоночник. Тут инвалидность давать надо. Какой тут фронт.

– Я поддержу коллегу, – более молодой врач вынес свой вердикт.

Третий врач долго листал какие-то бумаги, посматривал на Костика. Но тоже высказался против, и предложил пройти комиссию позже, через месяц.

«Месяц? С ума сошли? Я не смогу сидеть на шее у родни целый месяц! И так чувствую себя дармоедом! Нет уж! Извини, подвинься!»

– Я не уйду отсюда, пока не подпишите бумаги на фронт! – неожиданно для всех решительно высказался Костик.

Военный усмехнулся и обратил внимание на врачей.

Врачи переглянулись между собой. Старичок улыбнулся.

– И куда тебя направить? Ты же бегать не можешь! Значит, первая пуля твоя!

– Да мне всё равно куда! Хоть обратно в похоронную команду!

– Тебя туда не возьмут, сам понимаешь, – встрял третий врач. – Иди на завод. Рабочие руки нужны. Там обучат, чему надо.

Костик понял, что его путь скорее всего теперь лежит на завод. Вот только не было желания стоять за станком. Почему захотелось именно на фронт, он и сам не мог объяснить с полной уверенностью.

Военный подошёл к медикам, что-то переговорил с ними вполголоса и повернулся к Костику.

– Машину водить умеешь? – Костик помотал головой. – Понятно. Научишься. На ускоренные курсы пойдёшь. Шоферов сейчас не хватает. А они нужны и в армии и в тылу. Научишься, там посмотрим, что с тобой делать дальше. Идёт?

– Идёт, – пожал плечами Костик.

Курсы начались со следующего дня. Дед не возражал против шофёрства.

Утром Костик пришёл в класс одноэтажного здания. Группа оказалась всего пять человек вместе с ним. Три девушки и паренёк лет шестнадцати на вид. Занятия на весь день, дотемна. Заставляли изучать матчасть. Голова шла кругом, но Костик понимал, что надо учить. На практике было бы проще, но все машины заняты и учение шло по чертежам и схемам.

После трёх дней теории он был определён в ученики к молчаливому шофёру с изрытым оспинами лицом. Парню на вид лет тридцать, чуть прихрамывал, а когда говорил, то чувствовалось, что каждое слово даётся ему с трудом. Пётр получил ранение в августе 41-го на Украине. Ногу чудом не отрезали. Повезло парню. Спасли.

Возить приходилось всё подряд. Из-за нехватки грузовиков колесили и по городу и по области, выполняя расписанный на день план.

Костик некоторое время крутил баранку под присмотром Петра, но через три дня уже водил машину самостоятельно. Так что работали в две смены.

Тяжело пришлось. Вроде ничего мудрёного, но баранку крутить сил много надо. Первые дни все мышцы болели, особенно спина не давала покоя. На кровать с горем пополам ложился, а вот вставать через боль приходилось, скатываясь для начала на пол. Удружил военный. С другой стороны мышцы спины укрепились, да и руки стали сильнее, что отметил дед, когда смотрел как Костик колет дрова.

Бывали случаи, когда на несколько суток уезжали в область. Ночевать тогда приходилось прямо в кабине. Чаще получали срочный груз и ехали обратно.

Война напоминала о себе всегда и во всём. Здесь, в глубоком тылу, тоже ковалась будущая победа…

До нового года оставалось несколько дней, когда Костика пересадили на другую машину. Тоже полуторка, но ломалась она чаще, чем ездила. Приходилось заниматься ремонтом на морозе. Тёплых гаражей практически не было. Начальство было постоянно недовольно. Ремонтировал то один, то подходила помощь в виде знакомых механиков и шофёров. Проблемы вылезали то там, то там. Запчастей не хватало.

Костик пытался выбить детали у начальства, но в ответ слышал только обещания. Ничего больше не оставалось, как искать нужное среди шофёров. Только запчасти, которыми они делились и так уже отработали своё и надолго их не хватало.

Вызов к начальству совпал с окончанием устранения очередной поломки.

В кабинете, кроме директора, находился сотрудник в форме НКВД. Не молодой, слегка полноватый, небольшого роста, с блестящей залысиной, со взглядом колючим и холодным.

– Вот что, Александров, – начал директор, но его перебил гость в форме сотрудника НКВД.

– Александров, я не буду долго говорить, время не терпит. Надо привезти груз. Под рукой оказался только ты. Дело государственной важности. Сегодня нам надо забрать груз в Томске и привезти в Новосибирск. Распишись вот здесь, – он резким движением придвинул к Костику бумагу и сунул в руки перьевую ручку. – Никому о самой поездке и тем более о грузе рассказывать ты не имеешь права. За этот груз ты отвечаешь головой вместе с сержантом Кожевелем. Он поедет с тобой. Груз смотреть запрещено. Он будет опечатан. Груз надо доставить как можно быстрее. Машина на ходу? А то директор всё стонет, что запчастей нет и машина сломана.

У Костика всё это время стоял ком в горле. Каждая встреча с сотрудниками НКВД вызывала внутренний страх.

– Машина на ходу, но кто знает, сколько она продержится. Сломаться может в любую минуту. К тому же мороз. А железо на морозе…

– Ладно, я понял тебя. Слюни не распускай. Приедешь, доставишь груз, что-нибудь придумаем. Не такая это проблема, чтобы запчасти не найти. Паёк на три дня на двоих получил сержант. И два тёплых полушубка взял. Так что готовься к поездке. Туда увезёте тюки. Загрузитесь на проспекте Сталина. Сержант адрес знает. Не подведи, Александров.

– Если сломается, я сам починить вряд ли смогу…

– Всё, Александров, выполнять! – жёстко оборвал сотрудник НКВД и дал понять, что Костик свободен.

Костик глянул на директора, который смотрел прямо перед собой и казался отрешённым от реальности. Понял, что заступиться некому, а грузовиков, действительно, катастрофически не хватает в тылу. Всё, что можно выделено фронту.

Стоило выйти за дверь, как его встретил другой сотрудник НКВД.

– Сержант Государственной безопасности Пипчук, – отрекомендовался молодой парень лет двадцати пяти. – Старший машины.

– Александров, – пожал ему руку Костик.

– Поехали, я уже всё, что надо получил. Нам ещё грузиться.

– Поехали, – вздохнул Костик, понимая, что заехать к родным и уведомить их о поездке, не получится.

Ночью выпал небольшой снежок, светило декабрьское солнце, но северный ветер словно намекал на то, что столбик термометра к вечеру опустится прилично.

Костик был немного зажат из-за присутствия сотрудника органов. Слегка нервничал. Сержант сидел в белом полушубке, поверх которого ремень с кобурой сбоку. Рядом с ним лежал второй полушубок.

Костик понял, что это ему, но решил пока его не надевать.

– Опасная у нас поездка, – проговорил он через силу, и наладить отношение с сопровождающим.

– Чего опасная? Быстренько туда и обратно, – буркнул в ответ сержант.

– Погода меняется. Мороз будет. И не дай… – Костик замялся и кашлянул. – Ломается часто. То одно, то другое.

– Ничего. На буксир кто-нибудь возьмёт.

– А машины там часто по дороге ездят?

– Слушай, заводи уже и поехали. Сломаемся, тогда и думать будем, – сержант дал понять, что разговаривать не желает. – Нам грузиться ещё.

Костик поправил телогрейку, уже слегка замызганную мазутом за месяц с небольшим. Сдвинул шапку-ушанку на затылок. Открыл дверцу, вытянул с пола из-под ног кривой ключ и принялся заводить полуторку. Пока крутил стартер, взмок. Полуторка никак не желала заводиться, хотя перед тем, как вызвали к начальству, он прогнал мотор на холостых оборотах. Что и говорить. Машина вышла с конвейера в 1933 году, и движок на ней стоял родной мощностью в 42 лошадиные силы. Стартер давно полетел, его максимум хватало на шесть месяцев. Поэтому главным ключом была кривошипная ручка или «кривой стартер».

Когда в первый раз Костик увидел, как шофёр вращает ручку для пуска двигателя, то вспомнил кинофильм «Операция «Ы». Там как раз и был такой эпизод. Кольнуло тогда воспоминание в сердце. И больно кольнуло.

Полуторка всё же завелась, Костик запрыгнул в кабину, протёр заиндевевшее лобовое стекло. Искоса глянул на угрюмого сержанта и медленно тронул грузовик.

На проспекте Сталина загрузились быстро. Тюки сверху затянули брезентом, закрепили его к бортам. Сержант, как только приехали под загрузку, сразу исчез. И появился, когда всё было готово к отправке и с бумагами на груз.

Залез в кабину и командирским голосом приказал ехать.

Костик только вздохнул. Что тут поделаешь? Приказ есть приказ. Надо ехать. На душе муторно и неспокойно. А сержанту хоть бы хны. Расселся, закутался в полушубок и непонятно, спит или бдит.

Спина слегка заныла. Последствия ранения время от времени сказываются.

Костик направил грузовик на выезд из города. Встречный ветер выдувал тепло из кабины, и пришлось натянуть варежки, а то руки начали замерзать. Сержант никак себя не проявлял.

«Мама, папа. Видели бы вы меня сейчас! Я за рулём грузовика еду за каким-то особым грузом. Вы всегда говорили, что мен не хватает ответственности. Вот теперь её мне за глаза этой самой ответственности. Похоже, что вернуться назад мне суждено, а что ждёт меня здесь, не знаю. Я о вас уже редко вспоминаю. Время летит быстро. Хоккея тут нет. Да и какой хоккей? Война идёт! Ещё это моё ранение. Мне, конечно, всё интересно здесь, но хочется домой, в свой мир, в будущее. С родственниками отношения хорошие, я и большую часть зарплаты отдаю бабушке. Она командует деньгами во всей семье. И почему-то хочется на фронт. Не могу даже самому себе объяснить. Я всё время слежу за своим языком. Боюсь. Что вылетит непонятное слово для аборигенов этого мира из моего будущего. Да и вообще держу язык за зубами. Как-то нет желания оказаться в местах не столь удалённых из-за неправильного слова. Я себе удивляюсь. Вчера ещё мне было пятнадцать, и не подозревал, что придётся воевать. И вот на тебе. Повоевал, в госпитале повалялся, с родственниками познакомился, короче освоился в этом мире. По идее я должен хотеть остаться в тылу, водить машину, работать, как все на пользу родине. А мне хочется на фронт. И что самое странное, я и сам не могу себе объяснить такое желание».

Дорога, сверху припорошенная снегом, была хорошо накатана. Встречных, правда, машин прошло всего три. Начало уже темнеть. Грузовик слушался руля и вроде всё хорошо, но появилось лёгкое ощущение тревоги. Костик, не понимая, откуда это, осторожно толкнул в плечо сержанта.

– Ну? – тот уставился на Костика красными глазами.

– Что-то не по себе стало. Тревожно как-то, – попытался объяснить Костик.

Сержант взбодрился, и смеяться над ним не стал. Костик боковым зрением заметил, как тот приготовил наган, и усиленно протёр глаза.

За стеклом уже сгущались сумерки, но видимость была ещё достаточной.

– Это что там поперёк дороги темнеет? – спросил Костик, сбрасывая скорость. – Не пойму…

Сержант вгляделся вперёд и неожиданно закричал:

– Волки! Целая стая! Гони Александров! Жми! Выжимай железку!

Стая бежала прямо на них. Жуткое зрелище. Костик молился всем святым разом, чтобы грузовик не заглох.

Их было много. И непонятно что их привело на дорогу. Голод? Или ещё что?

Костик выжал газ до упора. Большая часть серых хищников расступилась, и помчалась сбоку. Но некоторые особи попали под колёса. Один так вообще прилетел на капот и ударился о лобовое стекло. От неожиданности Костик чуть не вылетел в кювет, с трудом удержав управление. Показалось, что волк мёртвый, но тот через несколько секунд развернулся и разинув пасть обслюнявил стекло.

Костик в этот раз хоть и дёрнулся от неожиданности, но грузовик удержал на дороге ровно. Волк соскользнул вниз и исчез под машиной. Теперь о нём напоминала только замёрзшая на стекле слюна.

Стая преследовала их ещё минут пять, прежде, чем отстала. Бледный сержант сидел с наганом в руке, скинув полушубок.

– Сон как рукой сняло, – пробормотал он. – Сейчас бы что-нибудь покрепче пропустить.

Костик с трудом улыбнулся, его вид, наверное, тоже не был геройским.

– Это же надо такая огромная стая! Никто о ней не упоминал даже! Расстояние между ближайшими посёлками приличное. В наших лесах откуда тут столько волков?

– Я не знаю, – помотал головой Костик и обратил внимание, что руки слегка подрагивают и сердце сильно бухает.

– Пришлые видать, – продолжал рассуждать сержант, но уже не кричал, а говорил так, что Костик его почти не слышал.

Сержант ещё минут двадцать что-то бурчал себе под нос, а потом затих, глядя застывшим взглядом куда-то вдаль.

«Испугался. Бледность до сих пор на лице. Я вот тоже никак в себя прийти не могу».

Стемнело, и Костик сбавил скорость. Дорога казалась жёлтой от освещавших её фар. По расчётам должны быть в Томске под утро.

«Я какой-то неправильный попаданец. Попал в прошлое и не могу ничего сообщить о будущем. До Сталина не добраться. Да и что я ему расскажу? Я – Костик, я из будущего! И что я могу рассказать ещё? Что у нас есть компы, айфоны, хоккей? Думаю, что меня просто расстреляют. Им нужна информация о том, что сейчас будет. Интересовался бы историей Великой Отечественной войны, что-нибудь вспомнил бы. А так война закончится 9 мая. Хорошая информация. На этом по сути всё».

Костик горько усмехнулся, въезжая на тёмные улицы старинного города Томска.

Их ждали. Местные чекисты быстро освободили кузов от тюков и запихали вместо них большой ящик, двигая его по широким доскам, приставленным к открытому заднему борту. Восемь человек плюс Костик, с трудом затолкали груз в кузов. Один из чекистов хорошо закрепил его. Другой заправил бак.

Путь назад оказался сложнее. Глаза слипались. Костик бил себя по щекам, щипал кончик носа, усиленно тёр глаза. Только хватало этого ненадолго. Сержант крепился, предлагал Костику горячий чай, сам выпил три чаплыжки. А через час уже клевал носом.

Скорость Костик держал небольшую. Вот-вот начнёт светать, как вдруг огромная тень проскочила перед кабиной и руки вывернули руль в сторону. Грузовик повело. Костик пытался вернуть машину на дорогу, но задние колёса занесло и они провалились в глубокий снег. Полуторка осела задом в кювет. Попытки выехать не увенчались успехом.

Проснувшийся сержант настороженно следил за действиями Костика и играл желваками.

– Ты специально?

– Чего специально? – не понял Костик.

– С дороги съехал! – зло спросил сержант.

– Занесло, вот и съехал, – ощущая холодок по спине, ответил Костик. Говорить о том, что перед машиной мелькнула какая-то тень и напугала его, он не стал. Скажет, заснул, вот и привиделось. А там кто знает. Может и привиделось.

Грузовик продолжал работать на холостых оборотах.

Костик выпрыгнул на мороз.

«Градус тридцать, наверное. Ого!»

Он присвистнул. Колёса передка почти не касались дороги. Задние увязли в сугробе небольшого кювета.

«Попробовать прокопать выезд до самой земли? Не факт, что выйду. Земля мёрзлая. Лёд. И что делать? Долго мы так на морозе стоять сможем? А топливо кончится?»

Костика охватила паника, он схватил штыковую лопату и принялся вычищать перед задними колёсами снег.

Сержант стоял, смотрел за ним и молчал. Когда Костик остановился передохнуть, то увидел в руке чекиста наган направленный на него.

Комок в горле образовался нешуточный и Костик никак не мог его проглотить.

Сержант несколько секунд смотрел ему в глаза, а потом сунул оружие в кобуру. Молча взял вытянул из рук Костика лопату, и принялся откидывать снег.

Только минут через пять Костик более или менее пришёл в себя. Мысли путались. Он пытался сосредоточиться на том, как бы вытащить грузовик из кювета, но не мог.

«Он что, пристрелить меня хотел, что ли?»

– Держи лопату! – толкнул задумавшегося Костика сержант. – Мыслю, что не вылезем отсюда. Надо или машину какую ждать или идти в ближайшее селение.

– До ближайшего села километров двадцать. По такому морозу. И кто их знает, где та стая волков.

Сержант задумался.

– Не сидеть же здесь? Надо что-то делать!

– Я и делаю, – вздохнул Костик и пошёл долбить мёрзлую землю перед колёсами, чтобы сделать пологий подъём.

– Это время впустую. Тут вытягивать надо. По-другому не получится. Иди в село, а я здесь останусь.

– Ты серьёзно? – уставился на сержанта Костик.

– А что замерзать будем? Мне нельзя уходить. У меня вон груз ответственный. Идти можешь только ты.

«А он реально серьёзно. Где-то здесь мы и повстречали стаю. Боюсь, что ушли они недалеко. У меня против них шансов не будет».

– Давай я сначала перепробую всё, чтобы вытащить грузовик, а потом будем думать, что делать дальше. Идёт?

Сержант поправил ушанку, кобуру с пистолетом, затем посмотрел вдаль по дороге.

– Ладно, давай пробуй, а потом пойдёшь в село, – сказал и полез в кабину.

Костик проводил его долгим взглядом и немного успокоился. Мысли тоже немного пришли в порядок.

«Что ещё можно сделать?»

Он оглядел свою работу. Вроде грузовик должен выехать. Надо пробовать.

Не закрывая дверцу, Костик попытался выехать. Немного раскачал машину туда-сюда, но колёса скользили по самой кромке. Им не хватало всего ничего, но колёса пробуксовывали и грузовик скатывался обратно.

Костик присел у заднего колеса и задумался. Тут надо-то немного.

«Деревяшку к колесу привязать? Зацепиться ей за мёрзлую землю, и выползет машина на дорогу. Мысль! Только чем эту деревяшку привязать?»

Осмотр машины на предмет решения задачи к нужному результату не привёл.

«Попросить сержанта подержать палку под колесом? Можно. Только как он к этому отнесётся? А если трос, который лежит в кузове? Намотать на колесо трос! Попробовать надо».

Справиться с тросом в одиночку оказалось сложно. Даже сквозь варежки исколол ладони. Но намотал. Свободные концы засунул на излом в отверстия диска. Отошёл в сторону, оценил свою работу. По новой продолбил лопатой перед колёсами.

В этот раз грузовик, натужно гудя, и содрогаясь всем своим существом, выполз на дорогу.

Костик улыбался. Сержант недовольный тем, что шофёр его не послушался, оттаял и тоже улыбался.

– Силён! – произнёс это так, словно Костик только что побил мировой рекорд по поднятию тяжестей.

По светлу добрались в Новосибирск, разгрузились. Костик думал, что удастся отдохнуть. Спина болела неимоверно и усталость давила вместе со сном.

Стоило заехать на базу, как его вызвали к директору.

– Тут такое дело, Александров, – начал директор и протянул Костику небольшой лист бумаги…

– С Крыма, а там в госпитале лежал после ранения. Ну и родня у меня там нашлась.

– У нас в дивизии много было из Новосибирска. Формировались на станции Юрга. Да после окружения из первого состава осталось не так и много, – младший сержант вздохнул. – На этой машине немало жизней спасено. Надеюсь, что и ещё вы с ней немало спасёте. Пойдём, покажу, где расположиться можно.

– А на фронт когда? – спросил Костик, шагая рядом с командиром отделения.

– Может завтра, а может сегодня, а может через неделю.

Костик окинул взглядом вокруг. Очищенный от снега неширокий плац, в конце которого стояли полуторки под наспех сколоченным навесом. Чуть в стороне бочки из-под горюче-смазочных материалов. Часовой в полушубке, вытаптывает дорожку вокруг машин. У двухэтажного здания ещё один часовой.

– Разместишься и можешь осмотреть свою полуторку. С командиром взвода познакомишься позже, его сейчас нет на месте. А с ребятами шоферами, санитарами и санинструкторами можешь уже и сейчас познакомиться.

Они прошли напрямую по лестнице, ведущей на второй этаж, мимо дежурного, который кивнул младшему сержанту. Повернули направо и вошли в первую дверь. Перед взором открылась мрачноватая тёмная небольшая комната с кроватями в два яруса. На окнах плотные тёмные шторы, скорее заткнувшие проёмы, чем висящие. И только крайнее окно было отвешено и пропускало немного света.

– Располагайся. Вот эта верхняя с краю – твоя. И ещё. Давай документы, поставлю тебя на довольствие. Столовая на первом этаже влево до упора. Если что спросишь у дежурного. Вечером погоняю тебя по технике. Надо же мне знать, с кем имею дело, – он улыбнулся и дружески хлопнул Костика по плечу. – Давай, располагайся.

Костик остался один. Глянул в грязное с морозными узорами окно, выходящее на противоположную плацу сторону. Замёрзшие, покрытые снегом небольшие деревья торчали их сугробов и напоминали великанов, которые несут службу по охране дворца.

«На сказки потянуло. Глядя на эти деревья, и не скажешь, что где-то гибнут люди и идёт война. Странно как-то всё. Сколько раз думал о том, почему я тут оказался, и ни разу не смог ответить на этот вопрос. За что меня судьба закинула именно сюда? Что такого я должен сделать? Все варианты попаданчества я перебрал в госпитале. Только ближе к разгадке не стал. Зачем? Почему я? Хм. Есть два ответа, конечно. Либо меня наказали так, либо наградили. И в обоих случаях я должен что-то выполнить, типа квеста. Осталось узнать, что именно. Люди здесь другие. Более открытые что ли? Не знаю, но точно другие. Я, конечно, подросток… был им…тогда…а теперь я…теперь я красноармеец, водитель 195-го медико-санитарного батальона 150-й стрелковой Новосибирской дивизии. И получается я и тот и не тот. Что вчера мне надо было? Уроки выучить и в хоккей поиграть, а сейчас? Эх, хоккей…»

Костик вздохнул и опять глянул на запорошенные деревья сада. В это время тишину уничтожили бухающие по ступенькам каблуки кирзачей. Кто-то очень быстро бежал. Дверь распахнулась, на пороге появился запыхавшийся дневальный.

– Шофёр? – сразу спросил он.

Костик кивнул в ответ.

– Срочный выезд! Бегом! – и помчался обратно.

«Надо было оставить шинель в комнате, а взять телогрейку. В ней удобнее».

Так думал Костик, когда заводил свою полуторку с кривого ключа, путаясь в полах длинной шинели. Неожиданно, рядом нарисовался лейтенант госбезопасности.

– Долго возишься! Ехать надо! Грузись!

Несколько человек в форме бойцов НКВД запрыгнули в кузов. Лейтенант уже стоял на подножке машины со стороны пассажирского сиденья, открыв дверцу, и нетерпеливо барабанил пальцами по стеклу.

– Давай, живей!

Грузовик завёлся. Игнорируя лейтенанта, Костик проверил топливо, масло. Оружия ему не выдавали. Полуторка мягко стронулась с места, шлагбаум на воротах часовые уже убрали.

– Местность хорошо знаешь? – спросил лейтенант.

– Неа, – ответил Костик.

– Твою же мать! – выругался лейтенант. – Давай налево. Затем домом направо, а потом прямо. На развилке влево. Езжай быстрей, но так, чтоб в сугробе не завязнуть. А то на прошлой неделе дали одного кренделя. Первый поворот и привет сугроб.

Лейтенант замолчал, в руке появился револьвер.

– Оружие есть?

– Нет у меня оружия, – ответил Костик, выворачивая руль направо.

– Как это, без оружия? – уставился на него лейтенант, но в это время из-за домов перед ними выскочила другая полуторка. – Жми за ними! Это наши!

Полчаса быстрой езды по заснеженным дорогам вымотали Костика. По спине тёк пот, а руки от напряжения ныли. Ещё и спина заболела. Отвык немного, пока в теплушке ехали. Они уже давно вырвались за пределы селения и неслись через поля.