Текст книги "Прыжок за мечтой (СИ)"

Автор книги: Евгений Косенков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Евгений Косенков
Прыжок за мечтой

Глава 1. Другой мир

Проход по правому флангу, шайба надёжно прикрыта корпусом, финт, разворот, проезд за ворота и пас на открывшегося игрока. Гол!!!

Победный гол! Мордовия обыграла Копай! И теперь проигравшие должны выставить по уговору два ящика кока-колы. Давно пацаны не собирались на площадке выяснять отношения в спорте. Компьютерные игры всех завлекли в свои сети. Но вот закусились между собой двое любителей хоккея в чате, кинули клич по своим микрорайонам и сошлись команда на команду. Благо каток у поликлиники был залит и почищен. Самое главное, что нашли ведь и коньки и клюшки. У кого свои, кто достал отцовские. У кого-то даже свитера оказались с известными именами хоккейных легенд. А кого-то и амуниция – шлем, щитки.

Спор возник на ровном месте, но зато выдернули из-за экранов мальчишек.

Костик очень любил хоккей и уже давно занимался в спортшколе. Всё вроде у него было. Данные, видение, катание, владение шайбой, но, как сказал тренер: надо больше работать, иначе будущего в хоккее у тебя не будет.

Но сколько бы Костик не работал, он всегда был в запасе. В основу его почти не ставили. Да и почему-то терялся на площадке. Ошибок допускал столько, что иному игроку за несколько игр не набрать.

Совсем другое дело уличный хоккей! Здесь он – король! Равных практически не найти. Здесь Костик отрабатывал финты, которые подсмотрел у великих при просмотре матчей по интернету. Учился уходить от столкновений, держать шайбу. Здесь же отрабатывал и те навыки, которые давали в спортшколе.

Ну, вот такой он, Костик Александров, неправильный. На ледовой дворовой коробке получается всё, а в ледовом дворце на площадке практически ничего.

Скромный? Скромный. Стеснительный? Стеснительный. Но это ведь ему не мешает во дворе! Он и сам не мог найти ответ на этот, казалось бы, простой вопрос.

Кока-колу всё равно пили все вместе. Прошли те времена, когда микрорайоны ходили друг на друга с кулаками, а то и с железками и кастетами, но соперничество осталось, как дань тем временам. Только соперничество спортивное.

Морозец стоял градусов десять, но пацанам было без разницы. Пили напиток, шутили, смеялись, вспоминали игру.

Спорщики ударили по рукам и помирились.

– Костик, а чего ты за «Локомотив» не играешь? – спросил невысокий паренёк по прозвищу Свист. – Я ходил на игру. Так там нормальных игроков вообще днём с огнём! А ты в запасе! Сегодня все шайбы забросил в одно лицо! Красава! Ты же там их всех рвать должен! Почему тебя не выпускают?

Больной вопрос заставил поморщиться.

– Знаешь, Свист, я сам не понимаю, почему меня не ставят, – схитрил Костик, хотя прекрасно понимал, что не ставят его из-за грубых ошибок, от которых он никак не может избавиться.

Дворовый хоккей – он другой. И ошибок почему-то не замечается.

– Ты сёдни ваще втащил Копай по самые помидоры, – засмеялся Мишка, вратарь мордовских. Из-под смешной шапки с козырьком блестели озорные глаза. – Ваще чё бы без тебя делали?

– Это точно! – согласился спорщик с Копая, Диманыч. – Без него мы бы вас сделали как слепых кутят! Повезло вам с Костиком.

Дома получил от родителей взбучку. Опять не сделаны уроки. Уже пора ложиться спать, а у него вообще ничего не сделано. Отец неодобрительно покачал головой, мама высказала всё, что думала об увлечении Костика хоккеем. Ничего не оставалось, как садиться за стол и делать уроки. Такое, впрочем, происходило почти постоянно и ничего из ряда вон выходящего не произошло.

Костик открыл учебник русского языка. Прочитал упражнение. А перед глазами стояла сегодняшняя игра и десять шайб, которые забросил именно он!

– Вот бы так в какой-нибудь игре, чтобы тренер увидел! – мечтательно прошептал он и тут же получил подзатыльник.

– Хватит мечтать! Делай уроки! Из-за тебя ещё и я не высплюсь! – бросила мама и вышла из комнаты.

Костик без всякого энтузиазма переписал своим корявым почерком заданное упражнение в тетрадь, сделал необходимое задание и приступил к истории.

Читать о какой-то французской революции было ужасно скучно. В голове ничего не откладывалось.

– Мам! А зачем нам по истории дают французскую революцию? Российская история мне кажется интересней и ближе, чем французская.

– Мало знать отечественную историю, надо знать и мировую, – ответила мама, вернувшись в комнату.

– Но зачем? Вот историю мирового хоккея я бы с удовольствием выучил.

– В этом я и не сомневаюсь. Но надо выучить уроки. Алгебра у вас завтра есть?

– Послезавтра. Завтра эта история. У меня ничего не запоминается. Я не вижу смысла в изучении французских революций. Мне это в жизни точно не пригодится.

– Откуда ты можешь знать, что тебе пригодится, а что нет? – мама смотрела на Костика и улыбалась. – Большой ты у меня уже стал. Надо хорошо учиться.

– И что с того?

– Получишь хорошую работу.

– Но я хочу играть в хоккей! Я не хочу стоять за станком или водить машину, как отец. Я хочу стать профессиональным хоккеистом.

Мама присела рядом.

– Сынок, давай посмотрим правде в глаза. Твой тренер мне сказал, что хорошего игрока из тебя не получится. И…

– Тренер сказал? – Костик поперхнулся.

– Ну да, Дмитрий Валерьевич.

– Он не мой тренер! И я не собираюсь его слушаться!

– Но он играл в Северной Америке и, наверное, лучше тебя и многих разбирается в хоккее.

– Мам, знаешь, как его у нас прозвали?

– Какая разница как вы его прозвали? Я не знаю почему Александр Алексеевич тебя ещё не отчислил из команды, а вот Дмитрий Валерьевич…

– Мам, давай не будем про него! Он не мой тренер и его мнение не интересно!

– Ладно. Учи историю. Сейчас помою посуду, перескажешь главу, – мама ушла, оставив Костика один на один с учебником.

Все попытки запомнить прочитанное были безрезультатны. В памяти никак не сохранялись имена, события, даты. Они пролетали мимо сознания. Потому как Костик опять мечтал и видел себя хоккеистом уровня Гретцки.

Так что главу маме пересказать не смог и ещё целый час читал вместе с ней, но опять пересказать не сумел.

– Встаём в пять утра и учим! – отрезала мама и ушла в свою спальню.

Измученный зубрёжкой Костик продолжал мечтать и уснул добравшись до кровати неожиданно вырубился.

Вставать не хотелось, но мама настойчиво расталкивала его и что-то говорила. Костик с превеликим трудом встал, прошёл в ванную с закрытыми глазами. Но даже холодная вода не прогнала сон. Мама помучилась с ним и махнула рукой.

– Ну и будь неучем!

В школу идти недалеко, всего два квартала. Обычно Костик встречался с кем-нибудь из одноклассников, и они вместе шли в школу. Сегодня никого не встретил и брёл в одиночку, мечтая о хоккейной славе.

Мечты так завладели его сознанием, что не заметил открытый колодец посреди дороги…

– Живой? Живой, – прозвучал над ним незнакомый голос. – Ранен?

Костик смотрел на небритое лицо солдата, на выцветшую пилотку и не мог понять, откуда здесь солдаты?

– Ежели не ранен, вставай, чего валяться на земле, не лето чай, – солдат накинул на себя шинель, достал кисет, газету, скрутил папиросу. – Вставай, вставай, немец ушёл. Нам надо управиться до вечера. Нам ещё до деревни шагать и шагать.

Костик только сейчас сообразил, что запах резко бьёт в нос. Какой-то непонятный запах гари с привкусом металла и ещё чего-то.

– Что носом воротишь, в рубашке родился! Снаряд разорвался в метре от тебя, думал всё, хана! А ты вона зенками лупаешь. Поди даже не окорябало?

Костик сел на пятую точку, покрутил головой вокруг. Ему снится? Он сидит на краю небольшой воронки. Всё поле перерыто, стоят разбитые танки, лежат человеческие тела. Вокруг воняет. Дымом, гарью…

– Где я? И чем это воняет? – зажал нос Костик грязной пятернёй.

– Пилотку подбери, – буркнул солдат, выпуская клуб сигаретного дыма. – Шибануло хорошо? Ничего, пройдёт. Нам надо захоронить наших и отчитаться. А воняет…

Он поплевал на окурок, примял пальцами и сунул в складки пилотки.

– Смертью воняет. Пошли. И лопату не забудь с винтовкой.

Костик посмотрел вслед солдата, который закинул на плечо оружие и осторожно шёл к лежащему вниз лицом бойцу. Мозг ничего не понимал. Взгляд скользнул по грязной одежде.

– Я в кирзачах и в солдатской форме. С чего это? Мне что это всё снится?

– Ты долго там копаться будешь? Надо хоть землицей присыпать. Пусть земля им пухом. Таскать до общей могилы далековато, загнёмся раньше. До вечера тогда точно не управимся. У кого документы будут или письма мне отдашь потом. А что ещё найдёшь, то твоё.

Костик натянул пилотку, взял лопату, поискал глазами винтовку. Тяжёлая. Закинул за спину. Идти в кирзачах было сложно, а с винтовкой ещё труднее.

– Что значит, что ещё найдёшь? – вдруг остановился он.

Солдат засмеялся.

– Трофеи! – поднялся, что-то положил в карман, и принялся закапывать погибшего бойца.

Костик подошёл к погибшему. Мёртвые остекленевшие глаза смотрели куда-то ввысь. Парню было лет восемнадцать, совсем ещё юнец. К горлу подкатила тошнота. Костик резко отвернулся и его начало выворачивать. Приступы шли один за другим, невозможно было остановиться.

– Дали помощничка, – остановился рядом солдат. – Воды попей. Фляжка же на ремне висит. Ничего. Привыкнешь. Война она такая.

Он быстро прошарил по карманам убитого, ничего не обнаружил. Стянул тело в воронку, присыпал землёй.

– Вообще надо всех в братскую могилу и памятник поставить. А нас всего семеро на огромное поле. Всех и не успеем похоронить. Так хоть землёй укроем. И то дело. Из земли пришли, в землю вернулись. Давай за мной. Не отставай.

После нескольких глотков тёплой воды, полегчало. Тошнота отступила. Превозмогая брезгливость и страх, Костик сумел осмотреть первого убитого, второго. Обоих забросал землёй. Два комсомольских билета передал напарнику, имени которого до сих пор не знал, и не решался спросить.

В голове крутилось вообще множество вопросов, но Костик боялся показаться смешным и вообще боялся спрашивать. В нём поселился внутренний страх. Страх перед всем. Вокруг страшный окружающий мир, война, смерть. Непонятно кто он и как вообще здесь очутился. Разобраться со всем этим, понять, осознать, ему сейчас не даёт этот странный солдат, который требует быстрее осматривать тела погибших и закапывать.

В голове Костика мешанина из прошлого и настоящего, из вопросов и вариантов ответов. Мысли прыгают с одного на другое, и сосредоточиться не получается.

Рука открывает карман очередного погибшего. Костику кажется или тот и в самом деле чуть заметно дышит? Тело тёплое в отличие от предыдущих. Какое-то время Костик не двигается с места и смотрит в лицо бойца.

– Чего застыл? – неодобрительно спросил солдат, проходя мимо.

– Он, кажется, живой, – проглатывая комок в горле, выдавил из себя Костик.

– Тебе уже мерещиться началось? Почти сутки прошли после боя. Всех раненых сразу собрали, – но к телу подошёл, положил два пальца к горлу бойца. – Живой! Мать твою! Беги за носилками!

– Куда бежать? – переспросил Костик.

– За носилками беги, говорю! На подводе лежат. В лесочке, где остановились. Едрит тебя Кондрат через коромысло! Вон там лесок! – солдат махнул в сторону недалёкого леса. – Чего сидишь? Давай, шуруй!

Костик побежал, но тут же упал. Бежать в кирзачах с налипшей на них грязью было невозможно. А ещё шинель и тяжёлая винтовка за спиной.

– Может я винтовку оставлю? – спросил Костик, но наткнулся на жёсткий взгляд не терпящий возражений.

Он с трудом добрался до подводы. Ноги гудели, словно позади десятки километров. Появилось огромное желание всё бросить и сбежать отсюда. Пугало только одно – неизвестность. В раздумьях простоял несколько минут. На решение повлияло то, что там умирал человек. И если Костик не принесёт носилки, то он точно умрёт. И это будет на совести Костика!

Носилки показались сразу тяжёлыми, но принятое решение заставило идти обратно к раненому.

– Тебя только за смертью посылать! – встретил его солдат.

Они вдвоём переложили уже перевязанного свежими бинтами раненого на носилки и понесли к подводе. Для Костика это было слишком. Ноги еле передвигались, носилки раскачивались в разные стороны. Руки забивались. Костик несколько раз просил солдата остановиться передохнуть.

Когда добрались до леса и установили носилки на подводу, солдат крикнул какого-то Касыма и получил ответ. Получается, что Касым был старшим и солдат известил о том, что они на подводе повезли раненого в деревню, в медсанбат.

Деревня оказалась не так далеко, как могло показаться сначала. Всё-таки скорости телеги и машины совершенно разные. Костик немного отдохнул на подводе. Но чувствовал, что завтра мышцы будут болеть по всему телу. Медсанбат располагался за крайней избой. Натянутые палатки, медсёстры в белых халатах, раненые с перебинтованными конечностями. На Костика и так повлияло слишком много всего, а тут хирург после операции вышел покурить. Весь в крови. Костик ощутил новый приступ тошноты, спрыгнул с подводы и в кусты. Над ним никто не смеялся, как он думал. Один из раненых принёс ему стакан холодной воды.

– Спасибо, – прошептал Костик.

– Никак не можешь привыкнуть к смерти и крови? – участливо произнёс боец. Не мудрено. Сколько тебе?

– Чего сколько? – не понял Костик, вворачивая стакан.

– Годков сколько?

Костик хотел было сказать, но осёкся. Он действительно не помнил, сколько ему лет! Память дала сбой.

– Я после школы сразу, – пробормотал он.

– Понятно. Со школьной скамьи. Но ничего, – потрепал плечо Костика не раненой рукой боец. – Бывай!

Костик проводил взглядом доброжелательного раненого и пошёл в сторону, в которую уехала подвода.

– Что там у тебя всё выходит? С утра не жрамши, – солдат пытливо посмотрел на Костика. – Или ты уже где-то успел перекусить?

Костик машинально помотал головой.

В это время к ним подошли несколько человек в фуражках. Один из них без знаков различия остановился напротив Костика и заиграл желваками.

– Фамилия! – резко выкрикнул он.

Костик смотрел в жёлтое землистое лицо человека и не мог произнести ни слова. Он не помнил своего имени и фамилии.

– Красноармеец Александров, – ответил за него солдат.

– А я тебя не спрашиваю! Я его спрашиваю! Охренели совсем! Развели махновщину! Отвечать! С тобой говорит член военного совета!

Растерянный Костик бегал взглядом по непроницаемым лицам, стоящих рядом, и не мог произнести и слова.

– Какой член? – выдавил он из себя, хотя сказать хотел совершенно другое.

– Подразделение! Кто командир! Да я тебя в штрафники закатаю! Суров! Этого арестовать!

– Мы из похоронной команды, – сказал солдат, вытянувшись в струнку.

– А это дело не меняет!

– Товарищ член Военного совета, – заговорил один из свиты. – В похоронной команде те, кто списан с передовой. И людей там очень сильно не хватает. Думаю, нецелесообразно…

– А тебе кто разрешал думать? В штрафники! Пусть этот Александров субординации научится.

Член Военного совета сунул руки в командирские галифе и пошёл дальше. Из ниоткуда нарисовались двое солдат в синих фуражках, сдёрнули с Костика винтовку и ремень. Толкнули в спину.

Костик оглянулся на солдата, тот с болью смотрел ему вслед.

Глава 2. В штрафники

События развивались настолько стремительно, и Костик не успел осознать, что произошло. На словах среди ребятни, он являлся любителем истории, но на самом деле знал очень мало. Там что-то услышит, там что-то ухватит, там прочитает. Штрафная рота – звучала зловеще, да только бы ещё понимать, куда это его член Военного совета определил. Хотел он посмотреть кинофильм «Штрафбат», так всё только в желаниях и осталось. Хоккей полностью занимал его мысли. А вот ведь как получилось. Посмотрел бы фильм и знал бы, что его ждёт, а так сиди гадай. Явно не на зону отправят. Может, опять в какую-нибудь похоронную команду воткнут.

Костик сидел на нарах в подвале и царапал ногтем стену. Умыться хоть получилось, чистая вода в ведре. К ведру на железной цепи прикована алюминиевая мятая перемятая кружка. Сначала возникло чувство брезгливости, но жажда победила. Одноразовых стаканчиков тут не выдавали. Ополоснул кружку, вылил прямо на пол. А затем выпил залпом одну за другой. Вытираться пришлось рукавом гимнастерки.

– Как он вообще мог забыть, как его зовут? Чудеса! А перенос в прошлое не чудеса? Домой хочу! Как там папа с мамой? С ума сойдут! Это же надо, я – попаданец!

Навалилась такая тоска, что жить вдруг расхотелось. На глаза навернулись слёзы. Стало ужасно жалко себя. Костик упал на нары, зарылся лицом в соломенную подушку, несколько раз всплакнул навзрыд, постучал кулаками по деревянным стойкам, и незаметно для себя уснул.

Разбудили неожиданно и грубо, когда Костик удачно принял шайбу, а вот бросить по воротам так и не успел. Сначала он подумал, что применили силовой приём, но действительность оказалась другой. Его стащили с нар на бетонный пол. И тут хочешь, не хочешь, проснёшься. Бить не били. Оказывается, пришли за ним, чтобы зачитать приговор трибунала.

Костик застегнул шинель, поправил пилотку. Ноги в сапогах казались мокрыми, надо было снять перед сном. Но теперь уже поздно. Пришлось с ощущением дискомфорта выходить из камеры.

Дневной свет больно ударил по глазам. Руки ему никто не связывал. Костик шёл между двумя конвойными. Встречные смотрели на них по-разному. Кто с сочувствием, кто с неприязнью. Костику от всех взглядов было не по себе. Он поднял воротник шинели, втянул шею, надвинул пилотку на глаза. Ему было стыдно. Никто его тут не знал и не мог знать, но ему почему-то было стыдно.

В просторной светлой комнате крестьянской избы сидели три человека, в петлицах виднелись шпалы. Ах, если бы Костик в своё время поинтересовался званиями, и что значат эти шпалы, может и мог бы ориентироваться среди командного состава. А так какие-то красные командиры будут сейчас решать судьбу его судьбу. Сейчас ему хотелось жить. Вчерашнее настроение и депрессия ушли.

– И что у нас этот деятель натворил? – спросил толстенький командир с мокрой лысиной.

– В деле написано, что нагрубил члену Военного совета, – зачитал тот, который сидел слева.

– Всего-то? – толстенький вытер платком шею и лысину.

– Он ещё и из похоронной команды, – добавил левый.

– По нему особое распоряжение, – встрял сидящий по центру. – Его без рассмотрения дела в штрафную роту.

– Александр Палыч, но ведь живой человек! Пацан ещё желторотый! И серьёзного проступка я не вижу, – разволновался толстенький.

– Товарищ Сухин, – центральный глянул на него зло. – Приказ подписан. Нечего рассуждать. Давайте следующего.

Костик так ничего и не понял. Почему его, безвинного, решили наказать? Он члену какого-то военного совета и слова не сказал, какая может быть грубость?

В этот раз его определили в сарай рядом с домом. Здесь находилось несколько человек, каждый сидел отдельно друг от друга. Кто просто сидел, кто лежал, но все были погружены в свои мысли и никто не обратил внимания на новичка. Костик постоял у запертых снаружи ворот, выбрал место у столба, присел, прислонился спиной и задремал. Сквозь дрёму слышались далёкие разрывы, о чём-то переговаривались часовые…

Глаза открылись сами, как только распахнулись ворота. Четверо солдат стояли с винтовками наперевес.

Тот, который был в фуражке, крикнул:

– Самсулов, Тангалиев на выход!

Двое из разных концов сарая встали и пошли обречённо на выход. Когда ворота закрылись, рядом лежащий солдат буркнул:

– Отмучились. Господи, приму их души грешные, – и перекрестился.

– Куда их? – спросил Костик.

– На расстрел, – ответил солдат. – Отсюда два выхода. На тот свет и в штрафники. Вот только какой из них лучше, никто не знает.

По спине Костика пробежал холодок.

– На фронте солдаты нужнее, а тут их свои же убивают, – произнёс Костик.

– Какие солдаты? Ты часом не шпион немецкий? Солдаты. В Красной армии никогда солдат не было. В Красной армии – красноармейцы. А ты чего такой весь замызганный? С передовой?

– С похоронной команды.

Красноармеец рассмеялся.

– Других хоронил, а теперь и себя можешь похоронить.

Где-то недалеко раздались винтовочные выстрелы.

– Отмаялись.

Ворота опять распахнулись. На этот раз нарисовался командир с пистолетом в руке.

– На выход один за другим, дистанция полтора метра, пошли.

Во дворе стояла полуторка с открытым задним бортом и четырьмя бойцами в кузове. Ещё шестеро стояли вдоль следования из сарая к машине. Костик вышел одним и первых. В кузове сидений не было, садиться пришлось прямо на дощатый настил. Получилось, что оказался в серединке. У самых бортов расположились конвойные. Всего арестованных человек пятнадцать. Машина вырулила со двора и набирая скорость помчалась по деревенской улице навстречу далёким разрывам.

Несмотря на то, что пятая точка постоянно страдала на каждой кочке, глаза закрывались, хотелось спать. Костика всегда укачивало в машинах, автобусах, поезде. Эта особенность организма имела и плюсы и минусы.

– Воздух! – резкий крик над ухом разбудил моментально. Что такое «воздух» Костику как-то довелось прочитать в одной из книжек про войну. Он хотел было вскочить на ноги и выпрыгнуть из кузова, но машина резко рванула вперёд и начала петлять по дороге.

Костик прижался к сидящему сзади спиной, и с ужасом смотрел на растущий в размерах немецкий самолёт. Уши заложило, он ничего не слышал в это время, но видел! Понимание того, что его сейчас убьют, парализовало. Между ног потёк ручеёк. Взгляд впился в стремительно несущуюся на него смерть. Со стороны самолёта появились частые вспышки, кто-то придавил Костику ноги, кто-то зачем-то уткнулся ему в грудь. А он безумным взглядом провожал огромное брюхо и страшные крылья с крестами. В горле пересохло, время остановилось, мысли исчезли…

Очнулся от шлепков по щекам и разговора.

– А этот живой! Пятерых вокруг наповал!

– Заговорённый, наверное.

– Наверное. Весь в крови, но дышит. Принимайте, хлопцы!

Костика резко оторвали от настила, куда-то понесли, кому-то передали. Он смотрел вокруг замутнённым взглядом и ничего не понимал.

В сознании отпечатался фрагмент, который всё повторялся и повторялся. Летящий на него самолёт, вспышки и огромное брюхо с крыльями и крестами и опять летящий самолёт, вспышки, и огромное брюхо с крыльями и крестами…

Очнулся Костик от беготни, суеты, топота, стона, взрывов, беспорядочной стрельбы и криков. Женщины в белых халатах куда-то уводили перебинтованных, уносили на носилках тех, кто не мог передвигаться самостоятельно. Какой-то мужик в штатском бросал распоряжения налево и направо.

Костик опустил ноги с кровати, вцепился пальцами в край постели и непонимающим спокойным взглядом посмотрел вокруг. Постепенно до него доходило осмысление увиденного и понимание пролетающих мимо фраз.

– Немцы прорвались!

– Все кто может ходить и держать оружие – занять оборону!

– Во дворе полуторки! Грузим тех, кто не в состоянии передвигаться сам!

Костика внезапно охватила паника. Он рванулся с места в коридор, остановился, пытаясь понять, где выход. Столкнулся с каким-то раненым и чуть не упал, успев ухватиться за подоконник. Мимолётный взгляд во двор. Там всего четыре машины, которые практически уже заполнены.

В нём закричал внутренний голос: а как же я?

Он начал лихорадочно пытаться открыть окна, но они были заделаны и закрашены и видно, вообще никогда не открывались. Костик ужасом увидел через стекло, что машины уезжают. Хотелось кричать, но голос куда-то пропал, остался только хрип. Костик не знал, что ему сейчас делать. В голове стоял хаос, изнутри вылезал ужас.

– Без паники, боец! Фамилия, звание? – на плечо Костика легла тяжёлая широкая ладонь. Голос был густой и не терпящий возражений.

Костик оглянулся и увидел перед собой статного высокого командира с двумя жёлтыми звёздами на красных ромбовидных петлицах. В запале и страхе, он было хотел послать его, но звёзды и твёрдый взгляд командира, привели его в чувство. Костик ощутил уверенность и надёжность рядом с ним. И непонятно куда исчезло паническое настроение и отчаяние.

– Александров! – ответил Костик и неловко вытянулся, соображая, что он в больничной пижаме.

– Красноармеец?

Костик кивнул, противореча уставу. Но сейчас это видно для командира ничего не значило.

– Вот что, красноармеец Александров. Куда ранен? Передвигаться можешь?

– Контуженный он, – ответил санитар за Костика. – Товарищ генерал-майор, вас «эмка» дожидается. Специально для вас прислали.

– Грузите раненых и пусть уезжает.

– Да, как же так, товарищ…

– Приказ ясен? Выполнять!

Санитар хотел что-то сказать, но махнул рукой и исчез.

– Александров, собери бойцов, кто может держать оружие, и вниз, где оружейная. Я буду там. Давай, сынок. Сейчас в твоих руках жизнь всех этих людей. Давай! – подтолкнул слегка к широкой лестнице, которая виднелась в середине коридора.

У Костика даже слёзы проступили. Ему впервые доверили такое важное задание, от выполнения которого зависели жизни множества людей. Разве мог он подвести этого незнакомого генерала?

Он бежал по коридору и кричал, что сбор всех, кто может держать оружие у оружейной комнаты. Сбежал с лестницы, прокричал по коридору первого этажа, затем выскочил на улицу и закричал там.

– Сам-то чего без оружия? – спросил пожилой боец в застиранной гимнастёрке. – Айда к оружейке. И вид у тебя не военный. Тут склад рядом с формой. Жаль, ежели немцу достанется.

Костик получил винтовку, патроны, но как пользоваться ей он даже не представлял.

– Александров! – услышал он голос генерала.

– Я здесь! – откликнулся он.

– Возьми пару бойцов и на чердак. Посмотри, что там происходит. Обстановку сразу доложишь. Ясно? Давай! Я буду здесь.

Насколько неудобны были кирзачи, но бегать в тапочках на босу ногу, да ещё и в пижаме, совсем не комфорт. Костик раза три терял тапки, пока забирались на чердак.

Пожилой боец увязался за ним. Второй боец был такой же парнишка, как и Костик, молоденький, в пижаме, но с перебинтованной головой. Всё время теребил мочку уха. Пока добирались до места назначения, познакомились.

С трудом нашли выход на крышу, раскидав в стороны какие-то ящики с толстым слоем пыли. Осторожно вылезли по такой пыльной лестнице наверх. Все трое вглядывались вдаль, надеясь увидеть врага, но справа ничего не было видно из-за широкой полосы леса, а слева блестело широкое озеро.

– Надо в тылу поглядеть, а то в сорок первом так бывало. Мы с фронту ждём, а немцы уже позади нас, – высказался пожилой боец, которого звали дядя Антип.

Костик молча вскарабкался по самодельной деревянной тоненькой лестнице до конька крыши. Осторожно выглянул. Три дороги уходили в разные направления. Одна вокруг озера, другая заворачивала в лес, а третья, по которой летела «эмка» от госпиталя проходила между двумя лесами. Клубы пыли вздымались из-под легковушки. Немцев видно не было.

– Ну что там? – интересовался дядя Антип.

– Никого, – отозвался Костик, и хотел было крикнуть, чтобы Толян сбегал до генерала, как осёкся. Из леса выехал мотоцикл, остановился. Затем поехал дальше, а за ним выползли танки и три крытые брезентом машины. Они перебрались через дорогу и исчезли за лесом. Вскоре в сторону госпиталя с обеих сторон дороги вышли солдаты.

– Что там, Костик? – нетерпеливо спросил Толян.

– Немцы! Идут цепью. Два танка, вроде. Хотя на танки сильно не похожи. Далеко, не могу нормально разглядеть, – Костик сглотнул, он и танков никогда в живую не видел, попробуй определи, что там едет, когда не знаешь, как они называются. – Толян, давай к генералу.

Костик продолжал смотреть, как немцы медленно идут к этому здоровому зданию, которое они прекрасно видели издалека.

– Подвинься, – Костик услышал рядом голос дяди Антипа и немного сдвинулся в сторону. – Самоходки. Не танки. Немчуры примерно взвод. Но думаю их больше. Не все показались из леса. Могут в обход пойти. Иди генералу скажи. Я тут побуду. Погляжу.

Костик перечить не стал, осторожно спустился вниз. Навстречу уже бежал Толян. Обменялись знаками и разбежались.

Юношеский максимализм загнал внутрь страх, скрыл застенчивость, вытащив на поверхность любопытство и значимость. Костик ощущал себя нужным, с которым на «ты» целый генерал. Ощущение взрослости придавал рост. Костик был выше себя прежнего на голову. Пробегая мимо открытой двери комнаты санитаров, он остановился. Зеркало! Высокое зеркало на стене. Почему оно здесь вопроса не возникло. А вот тот, кто отражался в нём, лишь отдалённо напоминал Костика. Повзрослевший, с пробивающимися усиками, худощавый…

– Что тут делаешь? – раздался позади девичий голос.

Костик оглянулся и замер. Перед ним стояла хрупкая девушка с красивыми синими глазами. Кроме глаз он больше ничего не видел.

– Я в зеркало посмотрелся, – выдавил смущённо Костик.

– Немцы рядом, а он в зеркало смотрится! – возмутилась девушка.

Костик покраснел, словно сделал что-то неприличное и побежал в оружейку. А перед глазами стояли широко распахнутые удивлённые синие глаза.

Генерала на месте не оказалось. Он уже был на позициях, которые заняли обороняющиеся.

Костик с винтовкой наперевес пошёл туда. Тапки не давали бежать и норовили при каждом шаге слететь с ноги.

Генерал выслушал его, не отрывая бинокля от глаз. Потом пристально посмотрел на него.

– Будешь моим посыльным. Только одеться надо, а то тапочки где-нибудь точно потеряешь.

– Рядом вещевой склад с обмундированием…

– Отлично. Вскрывай под мою ответственность. Часовых сюда. Сейчас я тебе записку напишу, отнесёшь, а то ведь не поверят, – генерал раскрыл планшет, набросал несколько слов, расписался. – Давай! Скоро понадобишься. Немцы рядом. Одна нога здесь, вторая там. Давай, Александров!

Костик рванул с места, потерял тапки, но продолжил бежать по мягкой траве. Склад оказался небольшой, какой-то энной части, к которой и был прикреплён госпиталь. Часовой долго читал записку, медленно шевеля губами. Костик весь извёлся.

– Сейчас сержанта вызову, – снял телефонную трубку. – Из госпиталя с запиской от генерала Макарычева. В пижаме, босой, с оружием. Нет, не угрожает. Понял.

Часовой положил трубку.

– Мы вашему генералу не подчиняемся. Так что можешь быть свободен.

Костик посмотрел на довольное лицо часового и сплюнул.

– Немцам, значит, добро решили передать? Понятно. Так генералу и доложу, – развернулся было, но часовой схватил его за руку.

– Ты чего несёшь?

– А то! Немцы прорвались и идут к госпиталю. Раненые оборону заняли, а ты тут вещички немцам караулишь!

– Какие немцы?! Ты паникёр! Таких расстреливать надо!

В это время раздался свисти прямо в склад прилетел снаряд, пробив крышу. Костик и часовой упали в пыль. Но снаряд не разорвался. За то воздух наполнился свистами и взрывами, и в разных местах стала взлетать вверх земля.

Дверь склада открылась, оттуда вышел окровавленный боец, постоял немного на ногах и упал плашмя на землю. Костик на коленях добежал до часового. Тот закрыл голову руками, бросил винтовку и что-то бормотал. Второй оказался мёртв. Костик перешагнул через тело и оказался внутри склада.