Текст книги "Скелеты Острова мух"

Автор книги: Евгений Касьяненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Глава вторая, в которой я рассказываю про свою «тренировку» на Волге

Я не видел деда и бабушку девять лет. Разумеется, они сильно сдали, постоянно жаловались на свои болячки. Дед уже не браконьерствовал, а бабушка продала своих коз. Однако к этому времени жизнь в стране уже более-менее наладилась, пенсии у них выросли и жили они неплохо. Правда, их достаток должны были пополнить огород и бахча, которые они разбили, взяв разрешение у властей, на одном из островков в протоке Волги.

Но здесь была новая напасть: поспевал урожай, и дед очень боялся, что им он не достанется – украдут мальчишки или какие-нибудь забулдыги, чтобы выручить деньги на выпивку. Островок был в пяти километрах от дома, вниз по реке. Хотя дед, как всегда, тщательно подготовился к своему новому делу – купил на свою лодчонку старенький двух сильный подвесной мотор и мог теперь часто бывать на островке, это его не успокаивало.

На четвертый день после моего приезда к старикам, дед стал собирать свой видавший виды рюкзак.

– Обнесут огород и бахчу, как пить дать, – переживал он. – Разве за ними уследишь. Там ведь только мы одни и завели хозяйство. Придется, видимо, мне строить на острове шалаш и дежурить с дударкой.

«Дударкой» дед называл свое допотопное охотничье ружье, которому было чуть ли не сто лет.

У меня загорелись глаза:

– Некуда ты, дед, не поедешь. Дашь мне свою дударку с солью, и я сам поживу на острове.

Дед одобрил это предложение.

– Возьмешь еще пару жаканов на всякий случай. На двуногую дичь. Разное бывает.

Бабушка заохала:

– Да, куда ж ты, внучок, один? Я же тебя откормить должна. Вон, какой худой. Бедный ты мой! Мать в тюрьме, с отчимом живешь.

Пришлось заступиться за отчима:

– Он меня кормит на убой. А я – самый сильный в классе. И вообще, если хотите знать, скоро мы станем миллионерами. Отчим в наследство остров получил. Не такой, как этот, на волжской протоке, а настоящий, необитаемый, в Америке, в Карибском море. В августе туда полетим.

– В Америку? Батюшки святы! – бабушка схватилась за валерьянку.

Дед сурово пресек её готовящийся плач:

– Хватит ныть. У молодых своя жизнь. Мир стал другой. Увидит Америку, умнее станет. – Потом обернулся ко мне: – Так где, говоришь, остров? В Карибском море? Неужели?

– Сейчас покажу, – я побежал за планшетом, куда уже скачал через интернет карту региона.

Дед сначала долго вертел в руках сам планшет, причмокивая и бормоча: «Надо же, как шагнула техника», потом нацепил очки и стал рассматривать на дисплее карту Кариб. Вздохнул и осторожно положил планшет на стол, сказав: «А ведь был и у меня, внук, в молодости выбор: или стать моряком, или речником. Выбрал реку. Но ведь и у нас на Волге хорошо, разве не так?»

– Хорошо, дедушка.

– Тогда завтра поплывем на остров. Построим шалаш.

– Как? Уже завтра? – возмутилась бабушка – Пусть отдохнет еще хоть несколько дней.

– На острове и отдохнет. Там раздолье, а урожай уже поспевает. Заодно ему будет… «тренировка» в Робинзоны, – подмигнул мне дед. – Если мечтаешь о карибских пиратах, то скорее ты их у нас найдешь, на Волге. Про жаканы мне утром напомни.

…

Безымянный островок на протоке был шириной всего метров в сорок-пятьдесят, но длинный – метров триста. Выше по течению его венчала песчаная коса, потом была ровная площадка, где и расположился дедов огород, потом, за небольшим холмом начиналась низина, заросшая деревьями и кустарником. Видимо, в паводок это место заливалось водой, потому что половина деревьев стояли сухими и безлистными. Многие из них упали, и пробраться на южную оконечность острова, буйно поросшую травой в человеческий рост, было достаточно сложно.

В одном месте холма, в сторону огорода, на поверхность выходила каменная скала, видимо, когда-то и вынудившая реку создать в этом месте остров. Посовещавшись с дедом, мы решили использовать небольшую пещерку в основании скалы, в руку длинои, и вплотную к ней пристроить шалаш. Натаскали из низины за холмом сухостой, сделали из него остов шалаша, а сверху положили камыш в несколько слоев. Пещерка, которой заканчивался шалаш, страховала сооружение на случай проливного дождя, здесь можно было хранить вещи, спички и мой планшет.

Под вечер дед засобирался домой, глухо сказав, что ночевать на матрасе, набитом травой, ему не позволяет «чертов ревматизм». Оставил мне двустволку, патроны с солью и два жакана – пули для стрельбы из гладкоствольного ружья. Я поначалу отказывался их брать – не по вороватым мальчишкам же из них стрелять, но дед, хитро ухмыльнувшись, сказал, что на острова часто заплывают дикие кабаны.

– Вот бы бабка обрадовалась свежей кабанятине, – дед так и остался в душе браконьером. – Только заряжай жаканами оба ствола и стреляй наверняка. Лучше бы тебе убить подсвинка, а не взрослого кабана. Промахнешься и только ранишь – задерет клыками и съест. Натурально съест – они всеядные.

Мы договорились, что дед будет приплывать ко мне через день, и в каждый второй свой визит забирать мой планшет на подзарядку. Увы, как почти у всех планшетов, у моего тоже был крупный недостаток – несменяемый, встроенный аккумулятор.

…

Вся моя «обязаловка» на острове свелась к тому, что каждый день ранним утром и поздним вечером я поливал огород, набирая из протоки по пятнадцать ведер воды. На это у меня уходило не более часа в день. Остальное время я сторожил, то есть, говоря попросту, бездельничал.

Это оказалось самым трудным «занятием». От безделья я стал изобретать себе работу. Прежде всего, я принялся за сооружение мостков, чтобы к островку было легко причалить на лодке. Это заняло у меня два дня. Выбрал из сухостоя несколько толстых лесин, обтесал их с одного конца топором и вбил в дно от кромки берега метра на четыре вглубь, как сваи. В качестве «свай-бабы» прекрасно подошел большой и очень тяжелый плоский камень, найденный на острове. Затем сделал настил мостков из более тонких лесин.

Мостки получились замечательные: с них было удобно и купаться, и ловить рыбу. Но дед в свой очередной визит мою затею не одобрил. Он сказал хмуро:

– Удобно причалить, значит, удобно и украсть урожай.

Впрочем, и ломать мостки он мне не позволил. Видимо, они ему в глубине души понравились, только виду не показал.

А вот мое новое «изобретение» спустя несколько дней привело его в ужас. Я обнаружил, что камни в основании скалы, к которому был пристроен наш шалаш, очень легко разбираются и решил углубить пещерку, сделать её обитаемой. Это была не моя идея, а…Робинзона Крузо. Роман Дефо я тоже скачал в свой планшет. За день я углубил пещеру еще на метр. Но когда приехал дед, это привело его в ярость.

– Ну, и дурак ты, Сашка, – сказал он мне. – Скала теперь может обрушиться в любой момент. Эх, глупая голова, я чуть было не потерял внука.

… Он уплыл с острова только тогда, когда я осторожно под его руководством вернул все вывороченные камни на прежнее место и укрепил их.

Но вот мою страсть к рыбалке дед всячески поощрял и при этом подшучивал:

– Знаешь, Робинзон, рыбак он нигде не пропадет, даже на необитаемом острове. Когда я был таким, как ты, один французский врач и путешественник, звали его Ален Бом-бар, пересёк в одиночку Атлантический океан на надувной лодке, причем, совершенно без еды. В качестве научного эксперимента на выживание. Только ловил рыбу.

– А пил что?

– Выдавливал сок из рыб, он ведь пресный и у морской рыбы. Выжил, хотя и сильно похудел за два месяца. Я читал его книгу.

Первые дни я ловил рыбу на поплавочную удочку. Попадалась только всякая мелюзга, которую я опускал в кастрюлю с соленой водой, а потом нанизывал на леску и сушил, привязав её между деревьями. Но при таком улове, если бы не бабкины разносолы, которые регулярно привозил дед, я бы отощал. Потом дед научил меня пользоваться уд очками-донками. Я их забрасывал на середину протоки. Пошла рыба крупнее – подлещики, язи. Теперь к приезду деда у меня всегда была готова наваристая уха. А затем дед вдруг привез изумительный спиннинг, очень красивый и, видимо, очень дорогой.

– Откуда, деда, снасть?

– У приятеля конфисковал. Нам обоим за семьдесят. Какой уж тут спиннинг, ёлы-палы! Но им нужно уметь пользоваться. Сам я этой щтуковиной управляться не умею.

Первый раз я услышал, чтобы дед признался: он что-то не умеет делать.

– Да что же тут сложного?

– А ты попробуй. Если раньше в руках не держал, сразу «борода» на катушке будет.

Я сделал заброс, на удивление он вышел гладким и далеким, я инстинктивно вовремя нажал на тормоз катушки. Но когда стал сматывать леску на катушку, у деда вообще полезли глаза на лоб:

– Смотри, Санька, щуренок! С первого заброса! Дуракам, как говорится, везет.

С этого дня я намертво влюбился в спиннинг. Часами забрасывал блесну в протоку и порой вытаскивал очень солидных щук и окуней. Этим, видимо, и объяснялось, что другой рыбы в протоке было мало – хищники её сожрали. Теперь дед в каждый свой визит большую часть моего улова увозил домой и, шутя, мне говорил, что бабка скоро объявит забастовку – ей надоело жарить щучьи котлеты.

Бабушка, которая приезжала на остров с дедом примерно раз в неделю порядком мне портила «чистоту эксперимента» с моей робинзонадой. Каждый раз она привозила кучу еды – борщ, котлеты и прорву всякой домашней сдобы, так что на острове я не похудел, а стал поправляться. Кроме того, бабушка столько раз причитала по поводу моего затворничества на острове, что я радовался, когда их лодка, наконец, уплывала, и снова бежал за спиннингом.

В один из удачливых дней я так увлекся рыбалкой, что даже не заметил, что за мной наблюдают. Возле самодельных мостков стояла двухместная байдарка. На переднем месте сидела невообразимо красивая девочка моих лет в нарядном спортивном костюме, а сзади – пожилой мужчина.

Когда я их обнаружил, мужчина сказал:

– Место тут, видимо, уловистое. Вы не возражаете, если мы с внучкой причалим и немного порыбачим?

Я пожал плечами:

– Кто ж вам может это запретить? Река – она общая. Только, – я показал пальцем на прикрепленные к фальшборту байдарки две поплавочные удочки – на них и не пытайтесь, одна мелкота.

Но тут же я почувствовал, что уже одичал в одиночестве и мне совсем не хочется, чтобы эта симпатичная девчонка вместе со своим дедом сразу уплыла с острова. Поэтому солидно произнес:

– Если собираетесь здесь заночевать, то пару щук для ухи я вам подарю. А если мелочь наловите – ушица будет наваристее.

– Вот это дело, молодой человек, – обрадовался мужчина. – Мы – туристы, а рыбаки из нас плохие.

.. Был замечательный вечер. Мы варили уху на очаге, который я сложил из камней возле своего шалаша, и рассказывали друг другу истории. Выяснилось, что мои собеседники – москвичи, Валерий Иванович и Наташа, которые решили отправиться в большое путешествие по Волге. Они мне поведали о своих приключениях на реке, а я, распустив павлиний хвост, рассказывал им о Чукотке.

С нажимом я сообщил, поглядев на Наташу, что скоро отец скоро будет учиться в Москве, в академии Генштаба, и, возможно, я тоже поступлю после школы в московский вуз. Невыгодные особенности своей биографии, о матери и отчиме, я опустил. Правда, в силу этого пришлось умолчать и о скорой поездке с отчимом на необитаемый остров в Атлантике. Объяснил, что я «сторожую» на острове и охраняю дедов огород.

Наташа тут же взялась помочь мне в вечерней поливке огорода. Естественно, мы вернулись с огорода с несколькими килограммами огурцов, помидоров и зелени, которые предназначались для их дальнейшего путешествия.

Кажется, я понравился москвичам, и внучке, и её деду. А когда я предложил обмен на ночь: они будут спать в моем комфортном шалаше, на «перине», набитой травой, а я – в их палатке, был общий восторг. Потом Наташин дед уснул в шалаше, а мы с ней еще несколько часов «резались» в компьютерные игры на планшете в палатке, пока не стал садиться аккумулятор.

После её ухода к своему деду в шалаш, я долго не спал. Разумеется, я влюбился в Наташу. Но когда я посмотрел на себя со стороны – на огородного «сторожа» в изодранных шортах с дедовой «дударкой» в руках, к тому же постоянно живущего где-то на краю света, – то понял, что мне нужно выкинуть из головы эту столичную штучку. У нас с ней в жизни разные дороги.

Утром, когда москвичи готовились к отплытию, Наташа как-то странно на меня смотрела. Мне показалась, что она чем-то недовольна. Но когда её дед уже занял свое место в байдарке, она подбежала ко мне, торопливо чмокнула в щеку и прошептала на ухо потрясающую новость:

– Ты будешь моим мужем. Через пять лет. Я записала в твой планшет свой адрес.

Батюшки святы! Она тоже в меня влюбилась. А я-то посчитал себя уродом, рядом с этой небесно красивой девочкой. Я провожал байдарку взглядом, пока она не скрылась за поворотом реки. Но Наташа так и не обернулась.

…

После отъезда москвичей жить на острове стало скучно, а вскоре и вовсе случилось ЧП. Несколько раз я замечал, что с нижней оконечности острова, отделенной от меня, как уже говорилось раньше, труднопроходимым местом с поваленным на землю сухостоем, ближе к сумеркам доносится какой-то неясный шум. Над водой по вечерам любой шорох слышен издалека, а шум был всегда непонятным: то ли человек ходит в густой траве и кустарнике, то ли долгожданный дедов кабанчик, наконец-то, пожаловал на кормежку. Я решил, что с утра обязательно проберусь на южную оконечность и посмотрю. Если увижу кабаньи следы, то устрою засаду.

С утра я взял дедово ружье и стал пробираться через бурелом, который по сути и не был никаким буреломом. Просто во время паводка корни многих деревьев сгнили в воде, и они упали сами. Чтобы найти проход, вернее пролаз, между поваленными деревьями ушел почти час. Наконец, я вышел на поляну и почти сразу увидел кабаний след, который ни с чем не спутаешь.

Пошел за ним, раздвигая густую траву, и через несколько шагов увидел высовывавшуюся из зелени… человеческую руку. Она мне показалась уж слишком серой. Догадываясь об ужасном открытии и превозмогая подступившую к горлу тошноту, я снова раздвинул траву. На меня смотрел человек. Глаза его были широко открыты, но по мухам, сидевшим на его лице, было ясно, что человек мёртв и мёртв давно. Я побежал назад. Если бы не дедово ружье, которое было жалко бросать, я бы прыгнул в воду, чтобы преодолеть чертов бурелом водным путем. А так пришлось снова терять время на поиски пролаза.

Добравшись до шалаша, я сразу включил планшет, у которого была функция сотового телефона, и набрал домашний номер своих стариков.

Трубку долго не поднимали. Потом дед сказал:

– Алло, слушаю.

– Дед, ЧП. На острове труп.

Дед помолчал, потом сказал:

– Пристрелил, что ли, кого-то со страха?

– Нет. Нашел труп на юге острова.

– Не шутишь?

– Какие шутки!

– Тогда жди. Найду участкового и приплывем.

Ждать пришлось долго. Дедова лодка с жалким двух сильным моторчиком на корме отказывалась плыть быстрее шести километров в час. Но появились они даже не через час, а через два, видимо, дед долго искал участкового. Когда лодка уткнулась в мостки, я сам сел в неё, объяснив:

– Поплыли дальше, а то через бурелом придется долго продираться.

В отличие от сумрачного деда и меня, участковый выглядел так, словно его пригласили на пикник.

– Труп покалечен? – спросил он меня почти что весело.

– Вроде нет.

– Тогда всё ясно.

– Что ясно?

– Бомж или гровер.

– Какой-такой «гровер»? – удивился дед.

– Так называют себя те, кто коноплю на островах выращивают в укромных местах.

– Наркоманы?

– Не всегда. Иногда для себя, а когда и на продажу.

– Что, много таких? – спросил дед.

Милиционер стал сумрачным:

– Много, Андреич.

Когда мы причалили, участковый, он был в капитанском чине, попросил меня показать место, где я нашел труп, но самому не подходить близко.

– Вдруг это всё же убийство, – объяснил он. – Следы затопчем.

Капитан долго со стороны осматривал труп, потом что-то искал в траве вокруг, вернулся и удовлетворенно сказал:

– Гровер, как я и говорил. У тебя коса или тяпка есть?

– Обратился он ко мне.

– Тяпка.

– Тогда завтра, когда следователи труп уберут, возьмешь тяпку и выкосишь коноплю в этом месте. Выглядит она вот так – он протянул мне листик растения. – Не паникуй, там работы на полчаса.

– Что, от конопли мужик и загнулся? – удивленно спросил дед.

Участковый рассмеялся:

– С марихуаны они начинают, а гибнут от героина. Там в траве пластиковый пакет валяется со шприцем. Я не стал его подбирать, чтобы не мешать следователю.

– А что он тут делал?

– Выращивал коноплю, видать, на продажу, потому что сам перешел на «герыч». Так сказать, совмещал приятное с полезным. Бьюсь о заклад, что на той стороне протоки мы найдем его шмотки и велосипед. Он же в одних плавках. Приехал сюда, разделся и поплыл на остров с пакетом в зубах. Тут прокультивировал свою коноплю, они ведь все знатные специалисты по выращиванию своей дури, и укололся. Укололся и сдох, как собака, – с неожиданной злостью сказал участковый.

– Зря ты так, Вася, – сказал дед. – Человек всё же был.

– Вот именно, был. Родился человеком, а потом сделал из себя животное.

Милиционер позвонил по сотовому своему начальству, потом мы переправились через протоку и, действительно, нашли велосипед и одежду покойного. Затем вернулись к моему шалашу.

– И долго нам тут кукарекать, Вася? – поинтересовался дел v участкового.

– До вечера, наверное. Куда следователю торопиться? Всё ясно. А водка есть, Андреич? – с надеждой спросил он деда.

– Ты же на посту, Вася.

– А ты бы сам нюхал каждую неделю эту тухлятину. И пацану твоему нужно налить рюмку – перепугался, наверное, до смерти, когда это зеленое «чудо» в траве увидел.

– Он не пьет, – строго сказал дед.

– Зато мы выпьем.

Лодка у деда, как всегда, оказалась «оборудованной». Этим «оборудованием» дед называл бутылку самогонки и два граненых стакана, которые хранились под кормовой банкой.

Мы целый день просидели на мостках, болтая ногами в воде. Милиционер после выпивки разговорился и рассказал два десятка жутких историй про наркоманов.

Следователь и санитары приехали под вечер. Они погрузили труп на катер, прицепили к корме дедову лодку на буксир и все уплыли. Перед отъездом дед долго уговаривал меня уехать вместе с ним и переночевать дома, а завтра вернуться. Но я почему-то уперся и стал говорить, что эксперимент с «робинзонадой» будет нарушен. Ведь я не высидел на острове и месяца.

Однако сразу после их отъезда я пожалел, что остался. Как только стемнело, меня обуял страх – от увиденного этим утром лица смерти в траве и леденящих душу милицейских историй. Мне всё время чудилось, что по острову кто-то ходит, хотя умом я понимал всю глупость своих страхов. До утра я не сомкнул глаз, крепко держа в руках ружье, заряженное жаканами. На рассвете заснул тяжелым сном. Проснулся же от того, что меня разбудил… дед, сильно напугав спросонья.

– Как ты тут оказался? – Удивился я.

– Тебя вызывает отчим в Москву. Пора вам улетать в свою Америку.

– А как же огород и бахча?

Дед стал хохотать:

– Ты не знаешь наш город. Сегодня все только и говорят о трупе, найденном на острове. Теперь сюда никого и калачом не заманишь. Снимаем охрану.

– Подожди, я же обещал участковому, что выкошу коноплю.

– Тогда сейчас соберем твои вещи, погрузимся, а потом заедем на южную оконечность острова и выкосим коноплю в два счета. Собирайся.

… В конце июля было два необыкновенных дня, когда мы с отчимом летели из Москвы в Париж, а уже оттуда – в Латинскую Америку. Впечатлений было столько, что голова отказывалась их воспринимать в какой-то четкой последовательности..

Глава третья, в которой мы отправляемся на Остров мух

В поисках судна, которое могло бы нас завтра переправить на остров, мы обошли все пирсы в порту, но везде получили отказ и, разочарованные, решили перекусить в небольшой таверне прямо на берегу. Устроились за столиком на открытой веранде, примыкавшей к таверне. Хотя пестрая поливиниловая маркиза у нас над головами часто и громко хлопала от порывов океанского бриза, словно кто-то стрелял из пистолета, ветер с Атлантики не освежал. Даже сейчас, в седьмом часу вечера стояла удушающая жара – ведь до экватора было каких-то несколько сот километров.

Но вся латиноамериканская специфика этого «pequena ciudad» (маленького городка) очень импонировала отчиму, намеревавшегося со временем стать местным «hombre de negocios» (бизнесменом). Он вальяжно развалился в плетеном кресле, видимо, уже представляя себя в будущем одним из столпов местного общества. Меня это забавляло. После того, как мать вышла замуж за отчима, однажды мы провели всей семьей отпуск, который длится у северян два месяца, в Сочи и его окрестностях. Отчим тогда громко назвал отпуск свадебным путешествием. Но теперь мне казалось, что этот городишко на Атлантике почти неотличим от сочинской окраины, таверна – от какой-нибудь забегаловки на черноморском побережье, а обилие экзотических цветов заставляло вспомнить о сочинском дендрарии. Разве что два десятка домов испанской колониальной постройки в центре городка напоминали о том, что мы на другом конце света. Ну и лица местных креолов и мулатов были еще смуглее, чем у наших кавказцев. Впрочем, какой же смысл был перелететь на другую часть света, чтобы увидеть перед собой всё ту же назойливую рекламу кока-колы и китайской электроники? Глобализация. Если уж свалилось на голову отчима наследство, не проще ли было загнать этот остров и купить какой-нибудь пансионат на берегу Черного моря?

В голодные 90-е годы отчим был заурядным перекупщиком барахла, немало поездил по Европе, добирался и до Испании, так что теперь он заправски подозвал к нам официанта: «Сатагего!»

Отчим не отчаивался от неудачи:

– Не сегодня, так завтра найдем подходящее судно. Или катер, способный пройти две сотни километров по морю, или рыбацкую шхуну. Деньги, они и в Африке деньги. То есть, я хочу сказать, и в Латинской Америке. – Он захохотал. – Наверняка найдется бездельник, желающий заработать штуку баксов, и отвезет нас на остров.

С аппетитом уплетая какое-то местное острое блюдо, похожее на обычный российский гуляш, только сильно наперченное, и запивая его белым вином, отчим продолжал развивать свои планы об организации на острове туристического рая для «робинзонов»:

– Мне сказали, что там, э…, Ha Moscas delaisla, есть довольно приличное бунгало и обширный пляж. Если всё удачно сложится, построим рядом еще пару домиков.

– Лучше уж переведи на русский, – ехидно уточнил я название нашего предполагаемого туристического рая:

– На Острове мух.

Отчим досадливо поморщился и взорвался:

– И какой идиот дал острову такое дурацкое название?! Лучше уж было бы что-то страшное или таинственное. «Берег скелетов», например. Это привлекало бы туристов. А то даже обидно: остров мух. Фи. Нужно наш остров переименовать. – Он задумался. – «москас», «москас»… Очень смахивает на «московский». Московский остров на Карибах. А что, это, пожалуй, звучит для наших толстопузых…

– Да кто же теперь разрешит переименовывать остров, который есть на любой карте мира? – возразил я отчиму.

– Название как название. Я же тебе рассказывал: вычитал в интернете – откуда оно взялось. Когда-то в старые времена китобои разделывали на острове свою добычу и вытапливали ворвань – рыбий жир из китов и тюленей. Дело это очень вонючее и сопровождается множеством мух. Но это было два века назад. Сейчас там, наверное, нет ни одной мухи.

– Так уж и нет? – усомнился отчим.

Я пожал плечами:

– Наверное, нет. Муссонный климат. Несколько месяцев идут проливные дожди. И никто там постоянно не живет. Откуда взяться мухам? Растительности на острове с гулькин нос. А животных, наверное, вообще нет, кроме крыс, которые жрут разную падаль, выбрасываемую океаном на берег.

– Ладно уж тебе критиковать наш остров, – сказал отчим, но успокоился и снова начал развивать свою идею о строительстве нескольких бунгало.

– На какие средства? – возражал ему я. – Туда же нужно всё будет завозить с материка. И все стройматериалы до последнего гвоздя, и рабочих.

– Чепуха, – убежденно говорил отчим. – Уже в первый же год разместим на острове какого-нибудь российского олигарха с семьей, решившего насладиться тишиной и первозданной природы, а вырученных денег потом хватит для расширения дела. – Он переменил тему: – Может быть, тоже выпьешь стаканчик вина, Александр?

– Нет, старик, – твердо отказался я.

Называть отчима «папой», как ему бы очень хотелось, я так и не научился, а слово «отчим» ему не нравилось. Поэтому я обращался к нему несколько фамильярно – «старик», хотя отчиму еще не исполнилось и сорока пяти.

– И правильно, – охотно согласился он, – до двадцати одного года не пей и не кури, а дальше я тебе не судья.

«Ты и сегодня мне не судья» – подумал я про себя, но промолчал.

С берега сильно тянуло всем букетом привычных портовых ароматов: запах моря, рыбы и гниющих водорослей смешивался с запахом солярки, стоящих у пирса суденышек, а где-то неподалеку была, очевидно, лесопилка, потому что еще и пахло свежераспиленным лесом.

И тут случилось небольшое происшествие: раздался стрекот мотора и откуда-то сзади, из-за гор, которые были скрыты от нас зданием таверны, вынырнул самолет, сделал крутой вираж над акваторией и вдруг, к нашему изумлению, стал снижаться и сел прямо на воду. Мы не сразу поняли, что это гидроплан. Самолет уже с выключенным мотором лихо прокатился по водной глади и остановился у ближайшего к нам пирса. Пилот спрыгнул из кабины на поплавок гидроплана и даже не стал делать каких-либо попыток подгрести к пирсу, лениво ожидая, пока это сделает за него океанский прибой. Потом он прыжком перебрался на поперечные мостки и закрепил на них фал самолета.

Отчим вдруг протяжно присвистнул и хлопнул рукой по столешнице:

– Вот оно, решение вопроса. Полетим на гидросамолете. Давай сейчас сходим на пирс и поговорим с пилотом. – Но тут же изменил решение. – Нет, лучше посиди здесь. Я его сам приведу в таверну. Уже семь часов вечера, вряд ли летчик сегодня куда-то собирается улететь. Вместе с ним выпьем.

Через десять минут пилот уже сидел за нашим столиком. Это был высокий пожилой мужчина с резко очерченными чертами лица. Явно не местный. И что-то мне подсказывало, что он даже не американец из Штатов. Их я уже научился определять по одежде и развинченной манере поведения. А на пилоте была аккуратная фирменная тужурка, несмотря на жару. И он не растягивал поминутно рот в улыбке до ушей, как принято у местных «гринго».

– Вам, очевидно, мой отчим уже объяснил, – начал я разговор – что мы хотели бы арендовать ваш самолет. Слетать на Остров мух. Вы, наверное, знаете, о чем идет речь: меньше двухсот километров от побережья.

Пилот молча посмотрел на меня, потом в небо. Я подумал, что он определяет погоду, но он, оказывается, высчитывал. Через пару минут он ответил:

– До острова чуть меньше ста морских миль или 180 километров, если вам удобнее считать в километрах. Самолет туда летит один час десять минут. – Он кивнул на пирс, где качался на воде гидроплан и, усмехнувшись, добавил: – Этой развалине уже полвека. Больше ста пятидесяти в час из нее не выжмешь. Но самолет надежный, а мотор новый. Не сомневайтесь, долетим без происшествий. Да, еще. Если вы там останетесь, то оплатите в оба конца. Когда лететь?

– Завтра.

Пилот снова посмотрел в небо.

– Вам повезло. Завтра понедельник, а значит, мой выходной. В остальные дни я летаю по довольно четкому графику. Четыреста долларов.

Отчим взвизгнул от удовольствия. Он приготовился выложить тысячу баксов или даже больше.

Авиатор осторожно поинтересовался целью нашей поездки на остров.

Я кивнул на отчима и объяснил:

– Мой отчим получил в наследство этот остров от своего дальнего родственника, которого живым даже никогда не видел. Адвокаты покойного разыскали в России наследника. Остров арендован у правительства на 99 лет. Мы намерены осмотреть это наше наследство.

– Значит, вы полагаете завтра же вернуться назад?

– Да. Осмотрим остров за пару часов, если вы не возражаете, и с вами вернемся.

– Олл райт. Можете пробыть там даже часов пять-шесть. Тогда я совмещу бизнес с отдыхом. Пока вы будете бродить по острову, я порыбачу и позагораю. Там чудесный пляж.

– Так вы на нем были?

Пилот кивнул головой:

– Год назад. Возил туда компанию друзей вашего покойного родственника. Честно говоря, мне не понравилась ни эта компания, ни ваш родственник. Какие-то скользкие типы. Извините.

Отчим внимательно слушал наш разговор. Хотя сам он говорил на английском языке через пень-колоду, но неплохо понимал речь. Отчим удивленно воскликнул:

– Вы его знали?! Моего родственника?

Пилот кивнул головой:

– Неприятный человек. Похоже, что он был связан с местной мафией.

Отчим попросил меня:

– Объясни пилоту, что я к этому покойному родственнику, чьим наследником так неожиданно стал, имею отношение только по крови, через тетку, которая давно умерла. Он был мой дядька. А в войну служил полицаем у немцев и сбежал на Запад с фрицами. Но… деньги не пахнут.

– Нет, не буду это говорить.

– Почему? – удивился отчим.

– А ты посмотри на пилота. Похоже, что он немец. И неизвестно, как здесь оказался. Возможно, за ним или за его отцом тоже числятся какие-то давние грехи. Еще, чего доброго, откажется везти нас на остров.

Отчим растерянно кивнул головой.

У меня создалось впечатление, что авиатор понимает наш разговор.

– You the German? (Вы немец?) – Неожиданно спросил я его.

Он бросил на меня резкий взгляд и усмехнулся:

– No, the Austrian. But it was very long time ago. Now I the citizen of the world. (Нет, австриец. Но это было давным-давно. Теперь я гражданин мира.)

Потом летчик вдруг заливисто рассмеялся и сказал фразу… на приличном русском языке, почти без акцента:

– Вы, ребята, не напрягайтесь с английским. У меня мать была русской, да и на пилота я учился в России, точнее, в СССР.

Отчим широко открыл глаза и уставился на него с подозрением и гневом:

– А почему вы сразу не сказали, что понимаете по-русски?

Пилот снова усмехнулся и пожал плечами:

– Нужно было понять, что вы за люди. В этих краях не принято выкладывать на стол все карты при знакомстве. Народ тут разный, могут и укоротить длинный язык. Да вы не бойтесь, ничего лишнего вы не сказали и не могли сказать. Только вот что я вам сам скажу, если вас интересует мое мнение: ни черта у вас не выгорит с бизнесом на этом острове.

– Нет, это не правда! – воскликнул отчим.

– Правда, – твердо сказал пилот.

… На следующее утро в гостинице отчим проснулся очень рано, в седьмом часу, и тут же разбудил меня.

– Голова раскалывается, – сообщил он ожидаемую новость, – пошли завтракать.