Текст книги "Приживется ли демократия в России"
Автор книги: Евгений Ясин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]
Ключевая проблема, с середины 2003 года стоящая в центре внимания российского политического класса, – это вопрос о наследовании власти: кто придет к власти после выборов 2007 и 2008 годов? В 1999 году этот вопрос решала правящая элита, выбравшая В. Путина. Путин привел за собой команду, которая накануне выборов 2003 года практически полностью вытеснила ельцинскую «семью». Этот опыт свидетельствует, что наследование власти по модели управляемой демократии крайне ненадежно, во всяком случае для тех, кто, имея власть, стремится ее сохранить.
Остается простой и естественный демократический путь – свободные и честные выборы, но этот вариант устраивает только оппозицию. Впрочем, даже и различные оппозиционные группы относятся к этой идее по-разному: неисповедимы пути России, вдруг население выберет юмориста или сына юриста, который изменит всю политическую систему России. Либералы не без оснований опасаются того, что наследник Путина может быть намного хуже нынешнего президента, например, окажется открытым национал-социалистом, популистом, прекратит даже разговоры о продолжении либеральных реформ. Национал-патриоты, все более подогреваемые путинской администрацией, в свою очередь, опасаются (безо всяких на то оснований) либералов-западников. Путинская команда явно хочет оставить власть неделимой и целостной. Никто, пожалуй, не рассчитывает сегодня на то, что сторонники демократии, даже объединившись, смогут получить большинство в парламенте или обрести силу, с которой власти придется считаться. Можно ожидать, что предстоящие выборы будут демократическими по форме, но предопределенными по результатам. Сейчас же идет борьба за механизмы предопределения.
В распоряжении правящей команды остаются три варианта развития событий.
1) Путин становится президентом третий раз подряд, при этом нарушается Конституция. Даже если Конституция будет пересмотрена, легитимность власти не перестанет быть сомнительной (ср. случай А. Лукашенко). Тем более следует учитывать многократные заявления Путина о том, что в 2008 году он покинет свой пост.
2) президентом становится один из членов путинской команды, династии выходцев из спецслужб, связанных корпоративным кодексом чести. Ясно, что такое решение ненадежно как для команды, так и для самого Путина. Честь – вещь нематериальная, кроме того, в ходе проработки этого варианта неизбежна борьба внутри команды, чреватая расколом и утратой позиций. Сегодня уже очевидно, что многое из сделанного при Путине придется переделывать. Преемник неизбежно приведет своих людей и потеснит товарищей вчерашнего президента.
3) меняется Конституция, Россия переходит, например, к парламентской республике, в которой первым лицом является премьер-министр, он же – лидер партии, получившей большинство на выборах в Думу. Путин становится лидером «Единой России» и, таким образом, остается у власти. Полномочия президента оказываются урезанными.
Не исключено, что для этого потребуется поменять только закон о правительстве. В таком случае президент должен делегировать премьеру полномочия, закрепленные Конституцией, что в будущем, возможно, приведет к возникновению новых очагов напряжения.
Если принять третий вариант развития событий, изменение Конституции может быть мотивировано иначе, что позволило бы избежать линейной интерпретации действий президентской команды, стремящейся любыми способами сохранить свое влияние. Все варианты решения постоянно обсуждаются, вероятность каждого по-разному оценивается политологами. Сам же президент не раз говорил о преемнике. Ниже будут обсуждены возможные мотивы подобных изменений, весьма важные и с точки зрения перспектив российской демократии. Риск для команды Путина присутствует даже в случае реализации третьего варианта, однако по крайней мере на один срок полномочий вновь избранной Думы сохранение у власти прежнего лидера будет гарантировано. Итак, следует признать третий вариант лучшим из возможных для правящей элиты, следовательно, именно он и более вероятен.
Еще до выборов 2003 года Путин высказался за идею формирования правительства на основе парламентского большинства. При нынешнем статусе президента, который фактически является главой как государства в целом, так и исполнительной власти, а также при современном состоянии российских политических партий эта идея представляется не только лишенной смысла, но заставляет подозревать власть в создании дополнительных условий для манипуляций. С одной стороны, лучшим будет тот парламент, который несет ответственность перед страной за проводимую им политику, но в этом случае правящая партия должна формировать и правительство. Цена «приза» для партий должна быть наибольшей. Правительство парламентского большинства – это институт, органичный для парламентской республики.
Потенциал парламентской республики.
Впервые идею введения в России парламентской республики я услышал в 2001 году на одном из семинаров Фонда «Либеральная миссия» от А. Ципко, известного политолога националистического толка. Мысль его поначалу показалась мне дикой, потому что общепризнанная идея, согласно которой России нужна только сильная единоличная власть, в данном случае президента, напрямую избираемого народом, никогда не подвергалась мной сомнению. Впрочем, последнее релевантно в отношении переходного периода, когда необходимо принимать непопулярные меры, влекущие за собой радикальные институциональные изменения. Однако затем, когда экономические реформы уходят на задний план, а вперед выступают задачи взращивания демократического государства, колоссальным препятствием на пути демократизации станет российская феодальная традиция распоряжения властью, моносубъектность, стремление не отдавать власть и использовать ее для собственного обогащения. Сможем ли мы преодолеть эту традицию, несовместимую с реальной демократией, если во главе государства вновь окажется президент с полномочиями царя или генсека, которыми он будет наделен не столько законом, сколько общепринятыми представлениями о власти? Сомнительно.
В то же время рыночная экономика, требующая минимального вмешательства государства, и отсутствие серьезных внешних угроз делают власть менее жесткой, менее консолидированной, каковой обычно считается парламентская республика. Может быть, именно такой тип правления и окажется наиболее адекватным российским политическим условиям.
Как оказалось, более ранняя дискуссия на эту тему прошла мимо меня. Идею парламентской республики давно выдвигали коммунисты. Своими размышлениями в 2002 году я поделился с М. Ходорковским, по заказу которого я работал над докладом о бремени государства в российской экономике (Ясин 2003: 4). В то время мы оба поддерживали Путина и опасались возможных угроз для стратегического курса на развитие в России рыночной демократии, которые могли быть связаны с завершением в 2008 году его президентских полномочий. Изменение Конституции в 2007 году, переход к парламентской республике и избрание Путина на пост лидера правящей партии (уже не партии власти) и главы правительства, позволяли обеспечить стабильное и динамичное развитие страны. Те же мысли высказывала И. Хакамада и другие политики правого крыла.
События, как известно, повернулись иначе. После выборов 2003 года были созданы все условия для безболезненного изменения Конституции и перехода к парламентской республике. Путин в глазах большинства избирателей оставался рыночником и почти демократом, насколько это может позволить себе президент в такой стране, как Россия. После ареста Ходорковского и ряда других акций власти я стал сильно сомневаться в том, что вариант парламентской республики реализуем в наших условиях, по крайней мере в перспективе ближайших 10—15 лет.
Напомню, еще весной 2003 года некоторые политтехнологи, видимо, прямо выполнявшие заказ определенной властной группировки, приписывали Ходорковскому заговор с целью подкупить депутатов парламента и провести изменения в Конституции, превратить президента в «английскую королеву» и самому занять пост премьер-министра. Я не исключаю наличие у Ходорковского политических амбиций, однако, скорее всего, речь идет о провокации, осуществленной хорошо узнаваемыми методами. Возникает подозрение, что заговор действительно существовал, только во главе его стоял совсем не Ходорковский.
Теперь предположим, что Ходорковский действительно собирался заняться политикой, претендовал на пост президента или премьера. Неясно, почему это недопустимо с точки зрения морали или закона. Никто не скажет, что Ходорковский неспособен к политике или недостаточно образован. То, что Ходорковский является преступником и мошенником, по моему убеждению, откровенная ложь, в которую люди верят постольку, поскольку считают любого олигарха априори порочным. Во всяком случае на Ходорковском не больше грехов, чем на совести многих видных чиновников. Политические планы Ходорковского простирались на 2007—2008 годы, когда Путин по закону должен покинуть свой пост. Коллеги Ходорковского по бизнесу утверждают, что глава ЮКОСа мог предвидеть печальные последствия своих политических демаршей. Ходорковский, в распоряжении которого находились значительные денежные средства, представлял собой опасность для кремлевской элиты. Истина в том, что Администрация Президента РФ делает ставку на возможного преемника из своих рядов, а следовательно, любого значимого конкурента следует нейтрализовать: так Ходорковский оказался в тюрьме, побежденный административным ресурсом, против которого в большинстве случаев и финансовый ресурс слабоват. Такова российская традиция распоряжения властью в действии.
Думаю, что уже озвученные обвинения в адрес М. Ходорковского, будто бы он хотел перейти к парламентской республике, чтобы построить на этом свою политическую карьеру, понижают вероятность реализации третьего варианта. Тем не менее для правящей элиты он представляется наилучшим. Посмотрим, что будет в 2007 году. Весьма вероятной кажется такая модель: позиция высшего должностного лица переходит к премьеру, закрепляется полуторапартийная система на манер японской, укрепленная первостепенной ролью спецслужб и поставленными под контроль капиталом, парламентом, СМИ.
Мне представляется, что в перспективе эта модель создает больше возможностей для демократизации и демократических сил, повышает шансы на преодоление «царистской» парадигмы, на приближение к реальному разделению властей. Поэтому идею парламентской республики принципиально имеет смысл поддерживать. Кроме того, следует учесть украинский опыт. Почему накануне «третьего тура» выборов В. Ющенко согласился с изменением конституции и переходом к президентско-парламентской республике, несмотря на обвинения Майдана в слабости и предательстве? Ведь он пошел на сокращение президентских полномочий, т. е. своих собственных полномочий, в случае, если бы он выиграл выборы. Я думаю, им руководили тактические соображения, Ющенко стремился сохранить союз с социалистом А. Морозом и тем самым повысить свои шансы на успех. Стратегически он сделал шаг, укрепивший его репутацию демократа, а значит, способствовал становлению демократии в Украине.
Михаил Краснов: «Действующая Конституция гарантирует неизменность политической системы».
Михаил Краснов, вице-президент фонда «Индем», бывший помощник президента Ельцина по правовым вопросам: «В России никогда не было реальной политической конкуренции, не было ни „партии власти“, ни оппозиции, был только главный начальник. Действующий Основной закон гарантирует неизменность этой политической системы. Назначение губернаторов президентом – прямое нарушение Конституции, но наша политическая система устроена так, что у власти все под контролем, а потому волнений в обществе это не вызывает. Основной закон даже позволяет провести операцию „преемник“: со своих постов уходят конкретные персоны, но не бюрократия» (Газета. 2004. 14 декабря). М. Краснов, являясь сторонником парламентской республики, считает этот сценарий наиболее вероятным в 2008 году. На приеме у президента 12 декабря 2004 года В. Зорькин пытался убедить Путина в том, что Конституция может быть подвержена некоторым изменениям. Путин возразил: не следует ничего менять, что, впрочем, можно толковать по-разному.
Ситуация в России такова, что изменения в Конституции могут оказаться весьма нежелательными в перспективе демократического развития страны. Уже перед выборами 2003 года Г. Райков призывал пересмотреть главу 2 Конституции – о правах и свободах человека. В настоящий момент следует выступать за неизменность Конституции. Смена власти – самое большое искушение при переходе к демократии. И, видимо, нам еще не раз придется с ним столкнуться.
Глава 9
Контроль над СМИ
Новые времена в России начались с гласности. Под этим именем мы узнали первую свободу – свободу слова, изменившую сознание масс, подготовившую перемены, сделавшую их желанными. М. Горбачев, подаривший советским гражданам гласность, мог какое-то время рассчитывать на нее как на союзника, однако затем свобода слова пошла дальше, уже вслед за другими героями. Впоследствии многие стали думать, что гласность оказалась разрушительным орудием, лишившим людей привычного порядка. Я же думаю, что все люди моего поколения помнят те открытия и озарения, те счастливые мгновения познания, которые принесла им свобода слова.
9. 1. Экономические основы свободы словаНе так давно журнал «Эксперт» опубликовал интересную статью сотрудников Института открытой экономики А. Купова, А. Ситникова и С. Шульгина «Отложенный спрос на свободу слова» (Эксперт. 2004. № 24. С. 58—59), в которой посредством статистических данных доказывается, будто в ходе перестройки и вообще в дореформенное время доля состоятельных людей в России была относительно высокой, что обеспечивало большой спрос на информацию и давало СМИ максимальный доход и независимость. Вследствие реформ люди заметно обеднели, спрос на свободу слова упал, и это, как считают авторы, и есть главный фактор угнетения СМИ сегодня.
Определенная логика в приведенных рассуждениях имеется: действительно, если люди могут выделить достаточную часть своих доходов на приобретение газет, журналов, согласны платить налог на содержание независимого общественного телевидения, то журналисты могут позволить себе не брать денег у государства или олигархов, не браться за заказные статьи. Только при этих условиях создается экономическая основа для свободной прессы. Авторы подсчитали, что доля состоятельных людей в России, а следовательно, и интерес к СМИ вернутся к показателям 1989 года при росте ВВП на 7, 3% в среднем за год – в 2015 году, при росте на 5% – в 2020 году, при росте на 3% – в 2030 году.
Представляется, что авторы – молодые образованные люди с современным рыночным мышлением, которые, однако, не пережили умом и сердцем приход свободы и гласности в эпоху Горбачева. Они легко делают вывод: независимость СМИ гарантируется «не столько Конституцией (хотя и это крайне важно), сколько развитостью и величиной информационного рынка. При наличии адекватного спроса конкуренция и прибыль на рынке информации – отец и мать свободы слова. Но если спрос на информацию по каким-то причинам невысок, то доходы газет и журналов формируются не от продаж беспристрастной информации, а от обслуживания различных узких интересов».
Организация «Репортеры без границ» в докладе, опубликованном в сентябре 2003 года, приходит к иным выводам: уровень состоятельности и богатства мало влияет на свободу прессы. В составленном индексе свободы прессы Израиль стоит на 92-м месте, а Палестинская автономия – на 82-м из 139 исследованных стран, США располагаются ниже Коста-Рики, а Италия – ниже Бенина. США вменяют в вину аресты журналистов, которые отказывались раскрывать в суде источники своей информации. На первых местах – Финляндия, Исландия, Норвегия, Нидерланды – страны с развитой «демократией участия». Последнее место – Северная Корея, предпоследнее – Китай, Россия занимает малопочетное 121-е место (Независимая газета. 2003. 11 сентября).
Впрочем, наши авторы имеют авторитетного единомышленника – президента В. Путина. Во время своего визита в США в октябре 2003 года в интервью газете New York Times он, в частности, сказал: «Эти так называемые олигархи, они люди умные и пронырливые. Они прекрасно поняли, как можно манипулировать общественным мнением, и, по сути, так же, как поступали с природными ресурсами, начали поступать и со средствами массовой информации, и с общенациональными каналами телевидения, и так далее, подчиняя их своим групповым интересам, подменяя общенациональные интересы групповыми.
Для того чтобы обеспечить реальную свободу прессы, мы должны обеспечить возможность экономической независимости средств массовой информации. И мы настойчиво будем это делать, и всячески будем поддерживать реальную независимость прессы, даже если нам не нравятся те идеи и те мнения, которые высказываются в средствах массовой информации» (Время новостей. 2003.
7 октября).
Еще раньше, в 2001 году, в период борьбы с В. Гусинским, Путин также утверждал, что свобода слова может существовать только при наличии экономически независимой прессы – прессы, которую кормит читатель. Олигарх – владелец газет и телеканалов – всегда будет навязывать обществу выгодную ему информацию.
8 этих словах легко прочитывается подтекст: прессу должно контролировать государство.
В том же интервью New York Times Путин говорил о естественном противостоянии между СМИ и группами, в данный момент обладающими политической властью. Он признал благотворность этой борьбы, как и то, что в России достаточно многочисленны примеры жесткого давления государства на СМИ. Давлению со стороны власти противостоять крайне трудно: силы и возможности тех и других явно не равны. Олигархов по крайней мере может быть несколько: характерен пример США, где Мердок, Тернер и другие конкурируют между собой.
Вернемся к началу. В 1980-е годы миллионные тиражи газет и даже толстых журналов мотивировались не состоятельностью граждан СССР, а общественным подъемом и снятием цензуры. Деньги у людей, правда, были, и они охотно покупали популярные издания, находя там массу новой, прежде недоступной информации. Товарный дефицит не только оставлял сбережения в семейных бюджетах, но и вызывал спрос на вещи не первой необходимости, каковой, безусловно, является пища духовная. Кстати, в то время все СМИ принадлежали государству, и часть из них получала бюджетные дотации даже при больших тиражах.
В начале 1990-х годов ситуация резко изменилась: реальные доходы населения упали, дефицит исчез. Стали доступны самые разные товары, о чем раньше никто не мог и подумать, однако платить за них приходилось много дороже. Общественный подъем начал выдыхаться, структура спроса на информацию и культуру, освобожденная от идеологического давления, стала такой же, как и в других странах: популярность завоевали детективы, триллеры, фантастика, эстрада. Пострадали не только общественная информация и публицистика, но и качественная интеллектуальная литература. Об этом можно только сожалеть. Особенности сегодняшнего информационного рынка связаны с тем, что культура перестала быть элитарной, демократизировалась в изначальном смысле этого слова и вынуждена приспосабливаться к вкусам широких народных масс.
Социальная функция СМИВ демократическом обществе СМИ выполняют важную социальную функцию: они информируют граждан об общественных делах, причем представляют различные мнения. При отсутствии свободных СМИ все остальные демократические институты либо перестают работать, либо теряют стимулы и ориентацию; если умирает свобода слова, за ней уходят и все остальные свободы.
Конечно, пресса нуждается в экономической независимости. Если кампании не хватает доходов от продажи информационно-аналитических изданий, медиабизнес зачастую диверсифицируется за счет изданий развлекательных, как это случилось, например, с «Медиа-Мостом» В. Гусинского. Главным на сегодняшний день источником доходов СМИ является реклама, в чем нет ничего предосудительного. Если средств к существованию недостаточно, то государство обязано, в соответствии со словами Путина, оказывать поддержку тем СМИ, которые ориентированы на информирование общества, а не на его развлечение. Как ни странно, государственные институты должны быть аполитичны и действовать лишь в общественных интересах. А главный общественный интерес состоит в том, чтобы «четвертая власть» выполняла свою социальную миссию.
Виталий Третьяков о функциях СМИ в современном обществе:
«Я совершенно категорически утверждаю, что журналистика выполняет сегодня пять общественно значимых функций:
1) передача информации о происходящем в мире (или отдельных его частях) – информационная функция;
2) объединение общества (или системы обществ и государств) в единое целое – коммуникативно-интеграционная функция (В. Третьяков отмечает, что во всех современных демократических обществах существуют и эффективно действуют механизмы мобилизации прессы для содействия выполнению тех или иных задач государства. Пример – что и как писала американская пресса накануне вторжения в Ирак. – Е. Я. );
3) провозглашение (декларация) интересов общества перед теми, кто этим обществом управляет, – функция voxpopuli (гласа народа);
4) управление (вплоть до манипулирования поведением и инстинктами общества) со стороны власть имущих, правящего класса, государства – политическая функция;
5) воспитание и отчасти образование подрастающих и уже взрослых поколений – функция социализации людей» (Третьяков 2001: 43).
Третьяков называет еще две дополнительные функции СМИ – историографическую (фиксацию событий) и развлекательную, которая в нашей стране все чаще и чаще в последнее время замещает собой все остальные основные. Он также считает, что функции СМИ неделимы, нельзя предпочесть одну функцию другой. Информационная функция – базовая и эксклюзивная (никто, кроме СМИ, ее не выполняет), однако новости можно подавать по-разному. Третьяков пишет, что определенные ограничения свободы прессы неизбежны, они существуют как вовне, так и внутри системы СМИ. Деятельность СМИ не должна разрушать общество (как это было, по его мнению, в период распада СССР в 1987—1991 годах) (Там же, 97). Внутренние ограничения обусловлены ответственностью перед обществом, вытекающей из права журналистов пользоваться свободой слова, для большинства граждан реально недостижимой. При этом журналистов никто не выбирает, в их корпорации нет обязательной сменяемости, ротации, чем они отчасти напоминают бюрократию (Там же, 100). Из названных функций только первая и третья имеют прямое отношение к демократии и свободе слова (Там же, 94).
От себя добавлю, что именно с этими функциями в первую очередь связано то, что я называю «социальной миссией СМИ». Третья функция – vox populi – менее всего нравится власти и более всего подвергается ограничениям. Власть крайне заинтересована во второй и четвертой функциях, выполнение которых обусловлено первой и третьей функциями, формирующими доверие к СМИ со стороны граждан. «Можно какое-то время обманывать всех, можно кое-кого обманывать все время, но невозможно все время обманывать всех» – эта мысль А. Линкольна постоянно витает над СМИ и теми, кто пытается их контролировать. Заблуждением было бы считать способность современных СМИ к «промыванию мозгов» (т. е. к навязыванию определенных штампов восприятия и поведения) абсолютной. Баланс между функциями ограничивает власть и является предметом ответственности СМИ.