Текст книги "Видевший Бога (сборник)"

Автор книги: Евгений Гинзбург

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

– Слушаю вас – послышался в трубке знакомый Георгию голос архивариуса.

– Здравствуйте, Серафима Яковлевна. Это вас беспокоит поклонник вашего чая.

– А, здравствуйте Георгий. Рада вас слышать.

– Серафима Яковлевна, я бы очень хотел сегодня испить чашечку вашего чудесного напитка и побеседовать с вами. Это возможно?

– Конечно – обрадовано произнесла женщина – во сколько вас ждать.

Георгий глянул на часы на столе:

– Если часов в пять вечера? Не поздно?

– Приезжайте, приезжайте! Я вас буду ждать.

– Все, договорились, в пять у вас.

– До встречи.

Георгий дождался, пока женщина положит трубку и, услышав прерывистые гудки, нажал рычажок своего телефона. Зажав трубку, между ухом и плечом он пододвинул к себе бумагу Толи. Проведя пальцем по записям, остановился на одной из них и набрал следующий номер. К телефону долго не подходили но, потом запыхавшийся женский голос произнес:

– Да.

– Я могу услышать Викторию Сергеевну Кудич? – спросил Георгий.

– Одну минуту – произнесла женщина и с треском бросила трубку на стол.

Георгий напряженно ждал.

– Виктория Сергеевна, это вас – послышалось где-то далеко.

– Иду – эхом отозвалась та, которую звали к телефону.

Через мгновение, в трубке громыхнуло, и Виктория Сергеевна произнесла:

– Я слушаю.

– Здравствуйте. Вас беспокоит следователь по особо важным делам по Санкт – Петербургу и области Ерохин – представился Георгий.

– Слушаю вас – повторилась женщина.

– Виктория Сергеевна, мне нужно задать вам пару вопросов, касающихся вашего обучения в институте.

– В институте?! – недоуменно переспросила она.

– Да – подтвердил Георгий и без паузы продолжил – Виктория Сергеевна, я сейчас нахожусь рядом с вашей работой. Давайте я через десять-пятнадцать минут подойду к вам и все объясню.

– Ну, хорошо, подходите – согласилась женщина тем же недоуменным голосом.

Георгий положил трубку и, одевшись, вышел из кабинета.

Они стояли у окна в коридоре. Виктория Сергеевна, женщина с короткими крашеными волосами и довольно большим животиком, курила, держа в руке фотографию с вечера встреч.

– Да, это Славка Севченко нас фотографировал. Вот он кружочком обведен – она затянулась – такие молодые все. Я, видите, какая была – женщина улыбнулась.

– Виктория…, можно без отчества? – спросил Георгий.

– Да конечно, зачем отчество.

– Расскажите, что вы делали там у пруда? Я имею в виду всех и если можно поподробнее.

– Да ничего – она пожала плечами – нас туда Вадик Елизов пригласил – она ткнула пальцем на худощавого парня в первом ряду – он сам из Ломоносова. Мы, после того как в институте пообщались, решили куда-нибудь сходить вечером, продолжить. Вадик и предложил съездить в Ломоносов. На «Красный пруд». Почти все согласились. Мы зашли в магазин набрали продуктов и сели на электричку. Когда приехали, то прямо с вокзала пошли к пруду, через парк. На берегу было довольно много людей. Мы расположились на одной из полянок и сели отмечать нашу годовщину. Весело было, тепло, многие купались. А где-то в половине десятого мы пошли на обратную электричку. И вернулись в город.

– Все?

– Нет ни все. Несколько человек решили остаться. Мы на берегу познакомились с туристами, которые уже несколько дней жили там в палатках, вот парень с девушкой из той компании с нами на фотографии – она указала на тех двоих, чьих данных Георгий не нашел в институтском архиве.

– А вы остались или уехали?

– Я, к сожалению, уехала – она печально улыбнулась – я тогда уже замужем была, сами понимаете, спать домой.

– Понимаю – Георгий зажмурил глаза – а кто остался? Вы помните?

– Сейчас попробую вспомнить – она вновь взяла в руки фотографию – Ну Вадик Елезов, это точно, Славка Севченко…

Георгий достал блокнот и стал записывать произнесенные фамилии.

–…Ленка Белкина, Юра Шутовской, Наташка Карепова – женщина рукой блуждала по снимку, выискивая нужных людей – так, еще Тюриков Коля, и вот этот – он показала на еще одного обведенного маркером – Виталий… – она задумалась, поднеся палец ко лбу.

– Колесов – помог ей Георгий.

– Да Колесов – она глянула на Георгия – вы лучше меня знаете.

Георгий улыбнулся:

– Продолжайте, пожалуйста.

– Ага, так, кто же еще? Ах да, Инга Забельская и Виталик Субботин. Вы знаете, они еще в институте дружили, и он уговорил ее остаться. Хотя, она тоже была уже замужем – Виктория затушила сигарету и бросила окурок в консервную банку, стоявшую на подоконнике – ну вот, вроде бы все, кого помню.

– Спасибо Вика – Георгий убрал фото в карман – и последнее, какого числа это было, не помните?

– Пятое или шестое июля. А что все-таки случилось? – стала допытываться женщина.

Георгий приложил палец к губам, затем, улыбнувшись, произнес:

– Не могу.

* * *

Серафима Яковлевна с наслаждением наблюдала за тем как Георгий, прикрыв глаза, пил ее чай и с аппетитом уплетал рассыпчатое миндальное печенье.

– Вы живете один – с грустинкой в голосе, произнесла женщина, подкладывая в тарелку еще несколько печенюшек.

– Один – подтвердил Георгий.

– А почему? Извините за любопытство, отношения не складываются? – спросила она.

– Я их сам избегаю – Георгий поставил стакан на стол – не хочется грузить на других людей ту мерзость, с которой мне приходится сталкиваться…

Он резко замолчал, не дав эмоциям выплеснуться наружу.

– Ну, ничего, ничего – попыталась успокоить его женщина, заметив, как Георгий переменился в лице – вы еще довольно молоды. У вас еще есть время все изменить.

Георгий глянул на архивариуса. Та, с участливой нежностью, смотрела на него.

– Ко времени, еще нужно желание – серьезно произнес он.

– Георгий, простите меня за откровенность но, когда вы в первый раз вошли в эту дверь, я сразу поняла, этот молодой человек ни дорожит своей жизнью. Мне бы хотелось знать, почему?

– Вы не совсем правы, Серафима Яковлевна, моя жизнь – он посмотрел ей прямо в глаза и продолжил – это старая и очень печальная история. Я тоже сразу заметил, что вы человек душевный…

Георгий потер глаза ладонью:

– Я, к сожалению, пришел к вам по долгу службы, и вынужден буду задавать вопросы, а не отвечать на них – произнес он – если после этого, вам, история моей жизни будет все-таки интересна, то я готов буду рассказать ее, позже, как человек, а не как сотрудник правоохранительных органов.

Женщина не отводя глаз, смотрела на Георгия:

– Хорошо, я согласна – она переплела пальцы рук – задавайте вопросы, я постараюсь ответить на них кратко и ясно, чтобы скорее увидеть Георгия человека.

Он улыбнулся:

– Хорошо, я тоже согласен – и достав свой блокнот, спросил – Серафима Яковлевна, у кого еще, кроме вас, есть доступ к институтскому архиву? Я имею в виду те случаи, когда вы, не дай бог, заболели или просто ушли в отпуск.

– Я поняла. Меня, обычно, подменяет Вера из канцелярии. Она, знакома с принципом работы архива.

Георгий достал листок, найденный в квартире на Ленинском проспекте, и показал его женщине:

– Посмотрите, пожалуйста, это ее рукой написано?

– Нет – покачала головой архивариус.

– Но это же ваш штамп?

– Да наш. Но это не Вера писала.

Женщина открыла ящик стола и достала из него несколько документов скрепленных канцелярской скрепкой. Перелистав, она высвободила один из них, и передала Георгию:

– Вот она писала проект приказа.

Георгий пробежал документ глазами и, сравнив почерки, вернул его женщине.

– Серафима Яковлевна, а кто-то из посторонних мог проникнуть в архив?

– На сто процентов, конечно, утверждать не могу. Я всегда закрываю дверь и ставлю пломбу, даже если на обед ухожу. Вера человек тоже аккуратный – она призадумалась – Хотя знаете, Георгий, в конце прошлого учебного года я однажды пришла, а печать на пломбе была смазана. Но дверь была закрыта и когда я вошла, все было на месте. Тогда я решила, что это студенты случайно зацепили. Но, похоже, ошиблась – она еще раз посмотрела на листок со штампом – эта бумага как раз того периода.

– Когда примерно это было?

– Где-то в первых числах мая, потому что большие выходные тогда были – женщина замолчала.

– В архиве точно все было на месте?

– Все! По окончании каждого учебного года мы проводим ревизию, таковы правила. Если бы, каких-то документов, не доставало, мы бы выявили.

– Ну, хорошо – он достал ручку – больше ни чего необычного не припомните?

Она отрицательно покачала головой.

Георгий записал ее показания к себе в блокнот и, спрятав его, сказал:

– Ну, все. Теперь Георгий-человек к вашим услугам.

Женщина поправила косынку на шее и сказала:

– Вы не против, если мы продолжим нашу беседу где-нибудь в другом месте?

– Я готов и если вы не боитесь побывать в берлоге – он виновато приподнял брови домиком – то я приглашаю вас к себе в гости.

Она рассмеялась:

– Нет, я не боюсь, и мы обязательно, в следующий раз, посетим вашу, так сказать, «берлогу». Но, сегодня, я прошу вас, принять мое предложение и пойти в гости ко мне.

Георгий немного замялся:

– А это удобно? Мы никого не побеспокоим? Мне бы переодеться – оглядывая себя, скороговоркой произнес он.

Женщина, став серьезной, сказала:

– Георгий, внешность человека это всего лишь фантик! Важнее что у него внутри. И к тому же – она печально улыбнулась – я уже много лет живу одна. Поэтому, мы сегодня идем ко мне, и возражения не принимаются.

* * *

Проводник почтово-багажного вагона убрал подножку и, стоя у открытой двери, глядел вдоль состава, держа в руке желтый флажок в ожидании отправления.

– До Москвы не возьмете? – спросил у него, внезапно вынырнувший из вечерней мглы, паренек.

Проводник повертел головой по сторонам и спросил:

– Ты один?

– Да – сказал молодой человек – один. Я заплачу.

– Ну, давай – проводник отошел от двери, позволив парню забраться.

Тот, ухватившись за поручни, ловко запрыгнул на площадку и, сунув проводнику деньги, прошел в тамбур.

– Тебя как зовут? – поинтересовался проводник.

– Григорий.

– Меня Степан – сказал проводник – ты, Григорий, проходи внутрь. Присаживайся там, на ящиках, только не кури.

– Я не курящий – успокоил его Григорий.

– Вот и славно.

Поезд дал протяжный гудок и состав тронулся. Степан привычно глянул еще раз вперед потом назад и, убрав флажок, захлопнул дверь вагона.

Григорий ехал молча. Степан несколько раз пытался разговорить своего молчаливого случайного попутчика, но тот, на все вопросы отвечал односложно и беседы не получалось. Правда, за предложенный чай, поблагодарил проводника искренне, и достав из сумки пакет с пирожками, сказал:

– Угощайтесь, вот эти продолговатые, с картошкой, а эти, круглые, с печенкой.

– Ух, ты, пирожки! – Степан взял с картошкой и, откусив приличный кусок, спросил – кто жена или мать пекла?

– Да нет, в «Пирожковой» купил – мрачно ответил Григорий.

Заметив перемену в настроении парня, Степан решил больше вопросов не задавать и, допив чай, стал разбираться с сопроводительными документами на груз.

Григорий достал из кармана фотографию, которую ему отдал, дрожащий как осиновый лист и плачущий как маленький мальчик, Елизов, назвав всех, кто с ним тогда был. Григорий, поморщившись, глянул на фото. Среди группы людей, запечатленных на нем, крестиками были перечеркнуты лица четырех человек. Посмотрев еще немного на снимок, Григорий перевернул его. Проведя пальцем по одной из сделанных на обороте надписей, он убрал фотографию в боковой кармашек сумки и, подложив сумку под голову, уснул. Спал он беспокойно и все время не громко стонал.

Степан, разложив документы по отдельным кучкам, глянул на стонущего во сне парня и тоже отправился отдыхать. Зайдя в свое купе, он разбудил напарника и, предупредив, что взял до Москвы пассажира, вручил ему половину приработка.

Григория разбудил громкий разговор проводника:

– Ты не в курсе, сколько стоять будем? – кричал тот кому-то в открытую дверь.

– Минут двадцать-тридцать – послышалось с улицы – путь закрыт.

– Ясно – ответил проводник и захлопнул дверь.

– Где мы стоим? – поинтересовался Григорий, потирая лицо руками.

– Химки – ответил проводник – скоро приедем. Степан предупредил, что ты до Москвы.

Григорий встал и, взяв сумку в руку, спросил:

– Можно я здесь выйду? Мне с «Планерной» удобнее будет, чем с «Комсомольской».

– Ну, смотри, удобней так удобней – развел руками проводник и вернулся к двери.

Открыв ее, он потянулся к рычагу, чтоб опустить подножку, но Григорий остановил его и, спрыгнув прямо с площадки, пошел в направлении хвоста поезда, радостно помахав проводнику рукой в знак благодарности. Он действительно был рад возможности выйти именно здесь, так как Химки и были целью его поездки.

* * *

Серафима Яковлевна встала с постели и, накинув халат, включила торшер.

– Ты что будешь пить, сок или минеральную воду? – спросила она, направляясь на кухню.

– Минералку – ответил Георгий, присев на кровати и подложив подушку под спину.

Минуту спустя, женщина вернулась в комнату с двумя стаканами, и, подав один Георгию, опустилась на край кровати возле него. Немного утолив жажду, она продолжила, прерванную ранее, беседу:

– Но ведь может случиться и так, что ты никогда не найдешь этого заведующего магазином?

– Я буду искать его всю жизнь – Георгий сжал зубы – именно для этого я и дорожу своей жизнью. Я должен это сделать – он нахмурился – мне каждую ночь снится сестра, бьющаяся в глухое стекло, на фоне оранжевого пламени. Я каждый раз просыпаюсь среди ночи в холодном поту и не могу уснуть, пока не сделаю глоток коньяка.

– То, что ты все время пьешь, не хорошо – укорила она его – этим ты только укорачиваешь, необходимую тебе, жизнь.

– Мое состояние, когда я трезв, жизнью назвать нельзя. Если я трезвею, я превращаюсь в зверя. Это тоже одна из причин моего одиночества.

Она взяла его за руку:

– Георгий, на свете всегда найдутся люди, страдания которых намного ужаснее наших – она сжала его руку в своей руке – я не отговариваю тебя покарать виновного. Я просто прошу, что бы ты помнил: всегда есть человек более несчастный, чем ты. Жить нужно, смотря вниз, там много тех, кому хуже нас. Стремиться вверх, а смотреть вниз! Это аксиома.

Георгий слушал ее, пространно смотря на воду в стакане:

– У твоих слов очень жестокая суть! Мудрая, но жестокая. Я всегда считал, что я живу на самом дне, и что падать дальше некуда. И все решения в жизни я принимал исходя из этого. И решения эти всегда были довольно жесткими. Выходит я ошибался?

– Некуда падать… – она печально вздохнула – как ты можешь так говорить о себе! Я почти в два раза старше тебя и…

– Перестань – теперь он сжал ее руку.

– Нет, нет, я не о том – она погладила Георгия по голове – хотя, определенная пропасть между нами, конечно, есть – она улыбнулась – но постель это мостик через нее, пусть веревочный, но все-таки мостик и спасибо тебе за него – она отпила немного минералки – только я сейчас о другом.

– О чем?

– Жора, принимая какие-то решения, принимай их как человек. Лучше быть хорошим человеком, чем хорошим президентом.

* * *

Утром усач Толя перехватил Георгия прямо в коридоре возле пропускной вертушки.

– Слушай старик, вчера допоздна не мог тебе дозвониться. Ты, что, мобилу выключил?

– Да, батарейка села – уклончиво ответил Георгий.

– А... Пошли, ко мне зайдем, я нашел тех двоих.

– Отлично – приободрился Георгий.

– Да не совсем – охладил его Толя, входя к себе в отдел.

– Почему – насторожился Георгий.

Толя взял со стола листок и передал его Георгию.

– Шутовской Юрий Гаврилович семь лет назад повесился в лагере под Комсомольском-на-Амуре. Паспорт, на имя Кожевникова Игоря Викторовича, с теми данными, которые ты мне дал, был им утерян три года назад при получении посылки на почте.

– То есть, его украли – уточнил Георгий.

– В объяснительной он написал, что документ оставил на столе, когда заполнял квитанцию.

Георгий хмыкнул.

– Ну, хорошо, а обстоятельства самоубийства Шутовского известны?

– Даже предсмертная записка имеется – Толя достал из тумбочки факсимильный документ.

Георгий, взяв его, прочитал строчку, написанную явно дрожащей рукой «Этот шаг я должен был сделать давно и не гневить Бога».

– Слушай, Толя, дай мне телефон начальника этой колонии.

Тот, перевернув несколько листочков перекидного календаря, произнес:

– Давай, я тебе на своей депеше черкану – он, не глядя, протянул к Георгию руку.

– Не надо – отказался Георгий – ты мне лучше продиктуй, я к себе в блокнот запишу.

– Записывай. Восемь, сорок два семнадцать, это код, шестьдесят три двенадцать восемьдесят один. Записал?

– Да.

– Сергей Егорович Большаков. Будешь звонить, учитывай разницу во времени, семь часов.

– Учту – успокоил сослуживца Георгий и толкнул дверь.

Он едва преодолел один лестничный марш, перечитывая записку Шутовского, когда Толя окликнул его:

– Жора, ты еще не ушел?

Георгий остановился:

– Нет, я еще здесь, а что?

– Вернись на минутку. Мне тут данные на твоего Елизова пришли.

Георгий спешно вернулся в отдел розыска.

– Смотри как интересно – Толя протянул ему еще один факс – его, этой зимой, нашли убитым в своей квартире в Ораниенбауме.

Георгий развернул рулончик и прочел: «На ваш запрос от третьего ноября сообщаем, что Елизов Вадим Николаевич был убит двенадцатого февраля этого года в своей квартире при не выясненных обстоятельствах» Георгий глянул на Толю:

– Ты сегодня приносишь не добрые вести.

– Работа такая – развел руками Толя.

– Ладно, убегаю, пока ты мне еще пару новостей такого рода не подкинул – Георгий покачал головой и, показав зажатые в руке бумаги, сказал – даже и не знаю благодарить тебя за это или нет.

Толя улыбнулся, приподняв кончики своих пышных усов.

* * *

Георгий тарабанил пальцами по своему рабочему столу, в ожидании пока женщина поудобнее усядется на стул.

– Наталья Андреевна – произнес он, когда она расположилась – я попросил вас придти для разговора сюда, потому что то, о чем я попрошу вас рассказать, может оказаться не очень приятным для вас и самое главное – Георгий замолчал, подыскивая слова – совсем не обязательным, для ушей ваших близких.

Женщина округлила в недоумении глаза и, открыв рот, уставилась на Георгия. Увидев ее реакцию, он решил не ходить больше вокруг да около, пытаясь настроить собеседницу на спокойный лад, а задал ей прямой вопрос:

– Наталья Андреевна, тринадцать лет назад, после встречи выпускников, вы с компанией однокурсников остались на ночь у «Красного пруда».

Женщина прикрыла глаза, поняв, на сей раз, суть предыдущих слов Георгия:

– Это было так давно…

– Да, но я бы хотел, чтобы вы вспомнили и рассказали все, что происходило там.

Кровь бросилась в лицо женщины:

– Я не совсем вас понимаю – она сглотнула слюну – что значит все?

Георгий, решив разбить разговор на несколько этапов, достал фотографию:

– Давайте начнем с того, что уточним, кто именно тогда остался.

Женщина взяла фотографию в руки и несколько минут, молча, смотрела на нее. Потом спросила, смущенно глядя на Георгия:

– Я могу спросить вас, для чего вам это нужно?

– Наталья Андреевна, я вам все объясню. Но сначала, я хочу, чтоб вы мне назвали фамилии тех, кто остался с вами у пруда.

Она опять посмотрела на снимок и, отложив его, начала перечислять:

– Вадим Елизов, Виталий Колесов, Андрей Костицын, Слава Севченко, Юра Шутовской, Николай Тюриков и Виталий Субботин. Это из ребят. Из девушек: Инга Забельская, Елена Белкина, Елена Бородкина – она вздохнула – и я. Все.

Георгий сравнил новый список с тем, что показала Виктория Кудич. К предыдущим фамилиям добавились фамилия Бородкиной и убитого Костицына. Сомнения Георгия улетучились. Именно Костицын был, тем, не достающим фрагментом, в его предположении, что ключ к головоломке с этими загадочными убийствами, находился где-то среди группы, оставшейся у пруда. Он взял фото и, достав маркер, обвел кружочками лица Елизова и Шутовского.

«Из семерых парней, из списка, в живых остались только двое: Тюриков и Субботин. Тюриков, согласно Толиным данным, проживал в Химках, Субботин в Москве. Тюриков был директором стадиона, Субботин работал в Минтрансстрое. Кто же из них? Нужно срочно проверить, где каждый из них находился в дни совершения убийств в Питере».

Георгий поднял глаза на женщину. Та с нетерпением ожидала, что он скажет.

– Наталья Андреевна, пять человек, из той вашей компании, были недавно убиты – он положил фотографию перед ней на стол – их лица обведены кружочками.

Женщина в ужасе прижала ладонь ко рту и быстро заморгала.

– Поэтому-то, я и прошу вас вспомнить все, что произошло той ночью – настоятельно произнес Георгий.

Женщина, достав из сумочки носовой платок, высморкалась и, глубоко вздохнув, проговорила:

– Я попробую, но я не понимаю, как та ночь может быть с этим связана.

– Вы расскажите, а я, уже потом сделаю выводы и, при необходимости, мы с вами их обсудим.

– Хорошо – она опустила взгляд в пол – когда мы проводили на электричку тех, кто уехал в город, то зашли в магазин напротив вокзала и купили три или четыре бутылки водки и бутылку вина. Инга, она водку не пила, вот Виталик Субботин и купил для нее. Вернувшись к пруду, мы присоединились к туристам, они, собственно, и предложили нам остаться, пообещав приютить нас в своих палатках. Ребята развели большой костер и, начали готовить рожки с тушенкой. Накрыв общий стол, мы продолжили отмечать нашу встречу. Было так весело… – она опять высморкалась.

Георгий налил в стакан воды из графина, стоящего на углу стола, и предложил ей выпить. Она, поблагодарив, приняла его и, сделав пару глотков, продолжила:

– Поужинав, все начали петь песни под гитару, а Виталик с Ингой пошли… – она замялась.

– Наталья Андреевна, все, что вы расскажите, останется не разглашенным, если не будет напрямую связано с убийствами – успокоил ее Георгий.

– Спасибо – она спрятала платок в рукав – так вот, они пошли в палатку, которую выделили для нас туристы. Когда они вернулись, Слава Севченко шутливо произнес, что кто-то должен принять у Субботина с Забельской эстафетную палочку – она опять замялась – понимаете, настроение у всех было приподнятое после встречи, да и выпили мы достаточно много… в общем, следующими в палатку пошли мы с Юрой Шутовским. За нами последовали Лена Белкина с Виталей Колесовым. Когда они ушли, Слава подошел к Лене Бородкиной, но та сказала, что не будет этого делать. Все начали над ней посмеиваться, и Слава предложил ей выпить еще рюмку для храбрости. Она согласилась но, выпив, сказала, что если и пойдет то не с Севченко, а с Костицыным и, не дожидаясь возвращения Колесова с Белкиной, встала и, взяв Андрея за руку, ушла с ним. Через некоторое время вернулись Колесов с Белкиной и сказали, что палатка свободна. На вопрос встретились ли им Костицын с Бородкиной, они ответили, что нет. Все бы на этом и закончилось, но Слава не унимался и предложил продолжить «танец» сменив партнеров. Но его никто не поддержал и он начал уговаривать ребят сходить еще за водкой. По его мнению, из-за отсутствия «храбрительного напитка» все бояться сделать следующий шаг. Ребята, чтоб как-то разрядить обстановку, согласились. И они ушли. А мы, с девчонками, воспользовавшись паузой, пошли и легли спать в палатку.

– А Костицын, что с ними не пошел? – уточнил у нее Георгий.

– Пошел, пошел – она спохватилась – они с Бородкиной вернулись едва ребята ушли, и он побежал их догонять. Ленка нам сказала, что они просто посидели с Андреем у берега.

– Хорошо. Что было потом?

– Ничего! – женщина вновь в недоумении посмотрела на Георгия – мы проспали до утра. Инга проснулась первая и разбудила нас, ей нужно было быстро возвращаться домой, она замужем была. Когда мы выбрались из палатки, все было тихо. Наши парни, спали на подстилках у остатков костра, туристы спали в своих палатках. Мы растолкали ребят, умылись и поспешили на электричку.

Она замолчала. По всему было видно, что ей нечего было больше добавить.

– По дороге домой ребята вам ничего не рассказывали? – поинтересовался все-таки Георгий.

– Нет. В электричке все ехали, молча – она пожала плечами – на вокзале мы попрощались на скорую руку и разъехались.

Георгий поблагодарил женщину и, подписав пропуск, отпустил ее.

Он встал и прошелся по комнате «да история специфическая, но события, изложенные Натальей Кареповой, могут представлять интерес лишь для нынешних мужей женского состава той ночной пирушки. Но даже если кто-то из ревнивых мужей и узнал о тех проказах своей ненаглядной, то зачем убивать всех парней? А если ревнивец родной брат Отелло и решил уничтожить всю информацию, то тогда, в первую очередь, нужно убивать женщин, начиная со своей, но все дамы живы. Надо срочно связаться с Тюриковым и Субботиным. И еще, надо съездить в Ломоносов. Поднять все происшествия за тот период времени, может что-то проясниться».

* * *

Володя записывал поручения Георгия в небольшую книжечку.

– Ты обязательно выясни, не только где они были в дни преступлений, но и что они там делали и кто это может подтвердить. Нам нужно точно установить, не имел ли кто из них, пусть даже теоретическую, возможность быть причастным к этим убийствам – Георгий почесал подбородок – тут вот еще что. Я созвонился с начальником колонии в Комсомольске, где отбывал наказание Шутовской, и он мне сообщил, что Шутовской, по показания заключенных сидевших вместе с ним, все время твердил о каком-то своем проступке, которым он обидел Бога. Поэтому выясни отношение Тюрикова и Субботина к вере, не является ли кто из них религиозным фанатиком – увидев, как Володя скептически мотнул головой, Георгий пояснил – я понимаю определенную нелепость такого предположения, но ты же сам видишь, все убийства, за исключением убийства Елизова, были совершены вблизи церквей.

– Ну, Колесова то он убил у Мечети – возразил Володя.

– Да. А Костицына возле Синагоги. Севченко, перед Лютеранским собором. Но это не меняет сути, он убивает у зданий, предназначенных для богослужения.

– Не хочешь ли ты сказать, что это ритуальные убийства.

– Я об этом думал. Ты знаешь Володя, у меня сложилось такое впечатление что человек, совершающий эти, безумные на первый взгляд, преступления, хочет, чтоб Бог эти убийства видел. И показывает он их Богу во всех его обличиях. Но это не ритуальные обряды, так как жертвы не случайные люди. Он им за что-то мстит – произнеся слово месть, Георгий достал свою фляжку и сделал несколько глотков – надеюсь, что моя завтрашняя поездка в Ломоносов, прольет на это хоть какой-то свет.

Георгий встал и посмотрел в окно.

– У тебя, во сколько поезд на Москву? – спросил он у Володи.

– В одиннадцать вечера, завтра утром буду там.

– Смотаешься в Минтранстрой, поговоришь с Субботиным и сразу езжай в Химки – Георгий сосредоточенно обвел взглядом свой рабочий стол – да и вот еще – он достал из ящика фоторобот Кожевникова – захвати это с собой, может кто из них, все-таки, похож на него.

– Ты думаешь, что эти преступления как-то взаимосвязаны?

– Думаю да.

– Вряд ли.

– Посмотрим. И еще раз прошу тебя, с поездкой в Химки поторопись, мы и так с этим затянули.

– Да ты не переживай! Успеем.

Георгий обернулся и, посмотрев на напарника, вымолвил:

– Не спокойно мне после этих «сантехников».

* * *

Георгий негодовал:

– Почему были скрыты обстоятельства убийства Елизова? – кричал он, расхаживая взад вперед по кабинету начальника Ломоносовского УВД.

– Он был депутатом районного совета – оправдывался молодой оперативник – а тут такое.

– Да ты понимаешь, что если бы полгода назад вы сообщили о том, как он был убит, то мы, не топтались бы столько времени на месте, и не блуждали бы в пустую по Петербургу, а сразу начали копать здесь, и может хоть одну смерть, смогли бы предотвратить.

Георгий присел на стул у стола начальника:

– Ладно, сходи, принеси мне сводку – попросил он растерявшегося милиционера.

Парень вышел, и Георгий обратился к хозяину кабинета:

– Витя, ну как же так!

– Жора, ну ты ж сам понимаешь, позвонили, попросили не освещать, мол, жена дети остались, для них и так шок – сбивчиво начал объяснять тот – да и кто мог предположить, что это не связано с его сегодняшней деятельностью? Сейчас куча обозленного народа. Зарплаты не платят, работы нет, а Елизов депутат. Как ни как власть. Вот мы и предположили, что это такое политическое убийство.

– Да брось ты, политическое… – Георгий поморщился – последним убитым политиком, достойным, был Кеннеди, а эти – он махнул рукой – обычные жулики, прикрывающие мандатами свои жопы.

Витя улыбнулся:

– Вот как раз жопу-то Елизов прикрыть и не смог.

Георгий глянул на коллегу и тоже улыбнулся.

* * *

Просматривая сводку происшествий за те дни, когда компания выпускников Политеха отдыхала у «Красного пруда», Георгий наткнулся на не раскрытое жестокое убийство семьи священнослужителя в ночь с пятого на шестое июля. Вспомнив, что в предсмертной записке Шутовской упоминал о том, что он обидел Бога, Георгий решил выяснить обстоятельства этого преступления и, подчеркнув его в сводке, сказал:

– Вить, пусть мне поднимут материалы по этому делу.

Виктор, взяв сводку, вызвал оперативника и когда тот явился, озадачил его выполнением просьбы Георгия.

– А ты сам не помнишь, что тогда было? – поинтересовался Георгий у Виктора.

Тот отрицательно покачал головой:

– Меня всего пять лет назад из Всеволожска сюда перевели.

– А кто тогда здесь командовал?

– Илья Антонович – сказал Виктор – Кузнецов, он уже на пенсии. Адресок его могу тебе дать.

– Дай, на всякий случай.

Георгий, перечитывая дело, каменел внутри. Перелистывая одну страницу за другой, он представлял себе картину произошедшего. Священника нашли утопленного в бочке со связанными ногами и руками. Его жена была изнасилована и задушена шнурком от ботинка. Когда он прочитал описание позы, в которой была найдена женщина, Георгий почувствовал, как мурашки побежали по его спине, ну а когда он вычитал, что возле ее тела был найден тюбик детского крема, который преступники использовали для извращенного сексуального контакта, его вообще прошиб холодный пот.

Прочитав дело, Георгий обратился к Виктору:

– Витя, ты можешь созвониться с Кузнецовым и договориться о встрече? Мне бы хотелось еще кое-что выяснить, кроме сухой статистики.

– Сейчас.

Виктор набрал номер и, поговорив несколько минут по телефону, сказал:

– Бери мою служебку и езжай. Он тебя ждет.

Сержант-водитель жутко ругался, управляя милицейским «Уазиком». Было такое ощущение, что ему мешали все участники дорожного движения. Он налево и направо посылал обгонявшие его иномарки и встречные «Жигули». Доставалось от него и «тупым автобусникам» и «прыгающим под колеса пешеходам», которых он обзывал «безмозглыми шатунами». Георгий уже начал представлять, как выглядел бы речитатив сержанта, если б они двигались по Питерским пробкам, но тут у него зазвонил мобильник и, воображаемая картинка, улетучилась. Он глянул на телефон и ответил: