Текст книги "Крутые профи"

Автор книги: Евгений Сухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 7
Я организую охрану

Операция по выявлению противника уже дала первые результаты. Было ясно, что конфликт носит двусторонний характер, имеющий тенденцию к нарастанию. В ситуации, где задействованы очень большие деньги, конфликт может перерасти в очень острый. А если так, то может наступить такой момент, когда взаимная неприязнь достигнет откровенной вражды. Вадим Петляков не исключал, что Ермолай Верещагин отважится на устранение Шевцова. Во всяком случае, надо предвидеть такую вероятность. С его финансовыми возможностями подобрать ликвидатора не составит большого труда. Следует продумать встречные меры.

Петляков спустился на первый этаж и, встретив у входа Глеба Адамова, высокого парня угрюмой наружности, коротко распорядился:

– Пойдешь со мной, – и, не дожидаясь ответа, затопал к выходу.

Позади тяжело хлопнула стеклянная дверь, это торопился Глеб. Парень вообще не умел тихо передвигаться, задевая по ходу своего движения стулья, столы, и было даже странно, как своими габаритами он не сшибал углы.

«Мерседес GL 500» стоял у самого входа с приоткрытой передней дверцей. Водитель, удобно вжавшись в кожаное кресло, чувствовал себя хозяином дорогого авто и с веселым добродушным видом поглядывал на проходящих мимо девушек. Двум из них, наиболее симпатичным, предложил покататься.

– Ни с кем не договорился? – полюбопытствовал Вадим, присаживаясь на пассажирское кресло рядом с водителем.

Обернувшись на Глеба, расположившегося позади, водитель сконфуженно улыбнулся:

– Да я так, шутил…

– Ничего, – посочувствовал Вадим. – В следующий раз получится. А теперь давай трогай!

– И куда мы?

– На Первомайскую.

Через пятнадцать минут внедорожник подъехал к пятиэтажному дому, размещавшемуся в глубине большого двора, столь же тенистого, как городской лесопарк. «По вечерам здесь должно быть жутковато», – подумал Вадим, отме-тив, что ближайший фонарь располагается метров за сто.

– Подожди меня здесь, – сказал Петляков. – А ты со мной, – посмотрел он на Глеба.

Последний раз Вадим был в этом дворе около года назад. Никаких изменений. Даже как будто бы деревья и те не подросли, разве что мусора по углам прибавилось. Нечасто ему приходится наведываться в подобные районы. Оно и к лучшему, уж как-то отвыкать стал.

Вадим взял Глеба не случайно. И даже не потому, что опасался внезапного нападения, не из-за дружеского плеча, которое может оказаться в трудную минуту весьма кстати, а больше из-за того, что подобный визит можно было расценить как некоторую официальную встречу, от которой не отмахнуться.

Хозяин был дома.

Свет в окне полыхал ярко-желтым светом. Набрав нужный номер, Петляков вошел в подъезд. Поднялся на второй этаж. Отстав на полпролета, топал Глеб Адамов. Несмотря на внешнюю медлительность, парень он был расторопный, и можно было не сомневаться в том, что в критическую минуту он окажется рядом.

Вот и нужная дверь, обитая коричневым растрескавшимся дерматином. Вадим критически глянул на петлицы: дверь можно было выбить одним ударом ноги. Таких крепежей давно уже никто не ставил, а из этого можно сделать вывод: хозяин квартиры был человеком невероятно смелым или из той когорты людей, которым нечего было терять.

Подождав, пока Глеб встанет вровень, Вадим надавил на черную кнопку звонка. Прозвенела заливчатая трель, как если бы в глубине комнаты переполошили канарейку. Затем послышалось легкое шарканье у самого порога, и дверь слегка приоткрылась.

В узком проеме, сдерживаемом металлической цепочкой, предстало узкое лицо, заросшее недельной щетиной. Длинные с обильной проседью волосы неряшливой волной спадали на су-тулые плечи. Грудь расхристана, на ней, цепляясь за густую черную поросль, извивалась серебряная цепочка. Даже с одного взгляда было понятно, что этот человек жил как заблагорассудится, и самым большим его удовольствием считалась бутылка пива, выпитая перед телевизором во время футбольного матча. В его внешности не было ничего такого, что могло бы указать на честолюбивые стремления. Однако каких-то пять лет назад именно этот человек не сходил с экранов телевизора и возглавлял обойму ведущих финансистов страны.

Просто однажды он вдруг пропал, как если бы его никогда не было. А иные всерьез стали думать, что он с нажитыми капиталами уехал на Запад. И уж никто не мог бы предположить, что он проживает в скромной двухкомнатной квартире, полученной его отцом, когда тот был деканом механико-математического факультета университета.

Вот, собственно, и все, что оставалось от немалого богатства.

– Ну, чего стоишь? – невесело буркнул Вадим. – Открывай! Или пропускать не хочешь?

Лицо хозяина квартиры было никаким: оно не выражало ни радушия, ни радости, не было в нем и печали; больше оно походило на выражение манекена.

Сбросив цепочку, тот уныло произнес:

– Проходите… Коли уж пришли.

– Невесело ты нас, Артем, встречаешь, – хмыкнул Вадим, перешагивая порог квартиры.

Закрыв за гостем дверь, хозяин произнес:

– Повода для веселья не нахожу.

– Это как сказать.

Прошли. Сели. Образовалась некоторая пауза, какая обычно случается перед серьезным разговором, после чего Вадим заговорил:

– Помнишь, Артем, я тебе говорил, что не время?

– Помню, было такое. – Двумя пальцами Артем выудил из распечатанной пачки, лежавшей на столе, сигарету. – И что?

– А теперь вот подошло время.

– Вот оно как, – пыхнул хозяин дымком, небрежно бросив зажигалку на полированный стол. – Только ведь теперь мне это ни к чему. Устал я.

Вадим ожидал услышать нечто подобное. Люди, падающие с такой высоты, с какой довелось свалиться бывшему генеральному директору «Промстроймаша» Артему Ильину, рассыпаются от удара на молекулы. Так что еще удивительно, почему он оставался целехоньким.

За прошедшее время он как будто бы трансформировался, сделавшись бесчувственным к тому, что творится вокруг. В какой-то степени Артем Ильин напоминал рыбака, сидящего на берегу полноводной реки, все ожидающего какого-то невероятного действа, вот только ничего такого не происходило. Даже поплавок не шевелится, как если бы он был намертво привязан ко дну.

Взор Артема застыл, он будто бы умер на какую-то минуту. Полная атрофия чувств. Если его и способно что-то воскресить к жизни, так это только поплавок, забившийся в истерике.

Самое время выводить хозяина квартиры из прострации.

– Послушай меня, Артем, ты сумеешь не только рассчитаться за свое поражение, но и как следует заработать.

Вот он, тот самый поплавок, что выведет Артема из прострации. Парень поднял на Вадима взгляд, потом перевел его на Глеба, стоящего колом за спиной шефа, и тихо спросил:

– Ты мне хочешь предложить деньги, я так понимаю?

– Нет, если ты расскажешь все так, как было, то мы поможем тебе вернуться туда, откуда тебя выперли, – просто пообещал Петляков.

– И что я должен рассказать? – На сей раз Артем спросил почти с вызовом.

К подобному ответу Вадим был готов.

– Ты должен будешь сказать всю правду. Выдумывать ничего не нужно. Скажешь, что Верещагин выкрал тебя средь бела дня и месяц держал в заложниках. Грозился убить, избивал. А потом заставил переписать на него часть своего имущества. Или это было как-то по-другому?

Хозяин помрачнел:

– Нет, отчего ж… так оно и было. Только сюда еще можно было бы добавить, что все это время он держал меня не просто в заложниках, а в подвале, где я чуть не сдох!

– Ну вот, видишь, – с заметным облегчени-ем произнес Петляков. – Тебе есть что вспомнить. Но для начала напишешь заявление и лич-но отнесешь его в прокуратуру.

– У Верещагина большие связи, – засомневался Артем. – Дело могут замять.

Вадим поморщился:

– Это уже не твоя забота. Мы со своей стороны сделаем все, чтобы дело попало к дотошному следователю. Ты же должен будешь ответить на все вопросы, когда тебя вызовут в прокуратуру. Тебе даже врать не придется, ответишь как было. Можешь еще добавить, что за то время, пока тебя держали в заложниках, твой бизнес распался. Партнеры растащили его на куски, – и осмотревшись, прибавил: – Тебе же досталась двухкомнатная квартира в панельном доме.

Ильин отрицательно покачал головой:

– Он выкрутится.

– В этой жизни наше слово тоже кое-что значит. И главное, чтобы ты доверял нам.

– А он меня… не уберет? – тусклым голосом поинтересовался Артем.

– Не думаю, – отрицательно покачал головой Петляков. – Чего ему лишний раз привлекать внимание к своей персоне. Скорее всего он попытается тебя подкупить, повлиять на следователя.

Вадим Петляков никогда и ничего не забывал, что было едва ли не самой сильной чертой его характера. Их знакомство случилось сразу после того, как он поступил на службу к Шевцову, а так как Ильин был партнером его шефа, то он пересекался с ним не однажды по производственным делам. Но их встречи носили общий характер: о том, чтобы приятельствовать, не могло быть и речи, просто они находились на разных социальных уровнях. Артем Ильин в то время являлся флагманом российской экономики, а потому имел соответствующее окружение, таких же, как и он, состоятельных людей. То, что находилось хотя бы немного ниже их уровня, воспринималось им как ватерлиния, за которой и жизни-то нет; а уж телохранители партнера были для него и вовсе безликими статистами.

Артем не учел лишь одного, что за каждым его шагом наблюдала пара глаз, фиксируя не только его победы, но и невольные промахи. Этим человеком и являлся Вадим Петляков. Что поделаешь, такая работа у начальника службы безопасности – наблюдать не только за явными недоброжелателями, но и за партнерами своего шефа.

А потому, когда Ильин неожиданно для всех исчез, для Петлякова это не стало большим сюрпризом. За день до его исчезновения Вадиму доложили, что дом Ильина пасет какая-то темно-зеленая «Мазда» с замазанными грязью номерами. Теперь он уже не сомневался в том, что автомобиль был причастен к исчезновению Артема Ильина.

Просчет его охраны заключался в том, что они просто обязаны были задержать подозрительный автомобиль и расспросить водителя, с какой именно целью тот пасется под окнами их шефа. Даже если бы машину задержать не удалось, то незваные визитеры крепко подумали бы о том, а стоит ли им предпринимать последующие шаги, если их намерения раскрыты.

По-настоящему тревогу забили только на четвертый день его исчезновения, когда Ильин не явился на «круглый стол», проводимый премьер-министром, где он должен был выступить с пятнадцатиминутным докладом. В тот момент даже никто не мог представить, что такого бизнесмена, как Артем Ильин, больше не существует, что свои акции он вынужден был отписать Ермолаю Верещагину. В подвале дачи Верещагина сидел сломленный человек с разбитым лицом, внешне очень похожий на генерального директора «Промстроймаша» Артема Ильина.

Еще через две недели, лишенный огромного состояния, он был погружен в машину и выброшен на окраину города. Оставалось непонятным, почему Ермолай Верещагин не избавился от Ильина как от нежелательного свидетеля. А может, просто понимал, что тому не удастся вернуть капиталы и что самое разумное в его положении уйти в неизвестность.

Единственным человеком, который все еще его ждал, была давняя любовница, с которой он расписался уже на следующий день после своего освобождения. А еще через три дня в родительскую «двушку» Ильина, ставшую теперь его пристанищем, заглянул Вадим Петляков. Глянув на разбитое лицо Ильина, он сочувственно покачал головой и пообещал, что Верещагин будет наказан – важно только выждать и подобрать подходящий момент.

Теперь визит Вадима свидетельствовал о том, что час расплаты за унижения наступил.

– Если ты действительно опасаешься, что он тебя может убрать, то я организую тебе охрану.

– Хорошо. Я согласен, – после некоторого колебания согласился Артем.

– Вот и ладушки, – поднялся со стула Петляков. – Пора идти. У меня еще масса дел.

* * *

– Куда теперь? – спросил водитель, когда Петляков удобно развалился в кожаном кресле. По его довольному лицу можно было понять, что встреча прошла благоприятно, хозяин вообще не улыбался без основательных причин.

– Давай на телецентр!

– Сделаем, – ответил водитель и охотно крутанул руль.

Так уж сложно устроен мир, что, кроме друзей, должны существовать и недруги, которые могут быть как скрытыми, так и явными. Но самое скверное заключается в том, что гадости порой могут исходить и от близких людей, которые в погоне за деньгами и признанием претерпевают трансформацию и ради сиюминутной выгоды способны предать добрые многолетние отношения. В какой-то степени это диалектика, ничто не стоит на месте: изменяется окружающий мир, меняются лучшие друзья, а вместе с ними и сам становишься другим. То, что в молодости в них могло вызвать уважение и даже восторг, впоследствии вызывает раздражение и даже откровенную неприязнь. Именно это обстоятельство заставляет расходиться прежних друзей в противоположные стороны, а то и вовсе переходить в лагерь недругов.

Зная об этом, Петляков с присущей ему скрупулезностью и педантизмом собирал досье не только на явных недоброжелателей, но и на друзей Шевцова (надо признать, что подобная дальновидность не однажды выручила впоследствии).

Собственно, в этот раз было то же самое. Еще каких-то полтора года назад Шевцов вместе с Яремским парились в бане и даже заказывали в номера проституток, а теперь выясняется, что, кроме приятных воспоминаний, их больше ничего не связывает.

Оставаясь профессионалом, Вадим никогда не упускал Яремского из вида и старался иметь в его офисе своих людей, щедро расплачиваясь с ними за любезность в виде подброшенных в его кабинет «жучков». Именно одна из таких радиозакладок поспособствовала узнать, как он выиграл тендер на строительство огромного куска Кольцевой дороги, опередив при этом два десятка серьезных конкурентов.

Ведь дорога – это не только асфальтовая полоса в сотни километров длиной, это и гостиничные комплексы, автостоянки, магазины и прочие блага инфраструктуры, отличающие цивилизацию от диких мест. Нестеру Яремскому тогда очень помог вице-премьер, которому он пообещал два процента от сделки.

И вот сейчас Петляков вез на телевидение пленку, в которой, не выбирая выражений, Яремской торговался с вице-премьером за проценты. Яремской старался преуменьшить долю вице-премьера, а тот, в свою очередь, хотел ее поднять. Собственно, бились за полпроцента, но если не знать того, что за ними стоит цифра с девятью нулями, то спор мог бы вызвать всего-то кривую усмешку.

Именно эту запись Вадим вез сейчас в телецентр, рассчитывая, что она появится в эфире с соответствующими пояснениями. Во всяком случае, пачки денег, лежащие на кожаном дне портфеля, позволяли надеяться на благоприятный исход.

Что ни говори, а деньги весьма серьезная пробивная сила: там, где требуется исходить десятки километров по разным инстанциям, достаточно только небольшого конверта с валютой.

Еще через пятнадцать минут Петляков сидел в кабинете главного редактора и, не вдаваясь в детали, разъяснял суть дела. Одно дело – давать взятку, пренебрежительно толкнув ее пальчиками через стол, и совсем другое – когда разъясняешь собственную позицию, указывая на то, что стоишь на страже государственных интересов и выступаешь санитаром общественного устройства.

Главным редактором был маленький круглый человек, давно усвоивший правила подобной игры: его задача сводилась к тому, чтобы сделать понимающее сочувствующее лицо и в силу своего служебного положения помочь восстановить справедливость. Свою роль он выполнял отменно: возмущенно поднимал белесые брови, энергично поддакивал и громко и отрывисто заверял, что сделает все от него зависящее, чтобы пленка попала в эфир.

Единственное, что его смущало, так это то, что Петляков не торопился давать обговоренной суммы, хотя разговор уже подходил к завершению. Именно эта важная составляющая мешала дать окончательное согласие и энергично раскланяться.

– Да, чуть не позабыл. – Петляков распахнул портфель и вытащил из него плотную пачку денег, перетянутых тоненькой красной резинкой. – Здесь ваш гонорар. Мне бы хотелось, чтобы эта пленка появилась в эфире как можно раньше.

Полноватый человек едва заметно улыбнулся. Оказывается, его собеседник большой артист: позабыть причитающуюся сумму – это все равно что лечь спать, не снимая пальто.

Вот только дотянуться до денег мешал кожаный портфель, стоявший некстати на самом углу стола. Требовалось проявить некоторые элементы гибкости, чтобы поднять валюту.

И, будто бы догадавшись о сомнениях главного редактора, Вадим чуток небрежно подтолкнул пачку денег. Шаркнув по гладкой полированной поверхности, она остановилась точно на середине стола, будто бы осматриваясь.

В глазах толстяка блеснули озорные огоньки, что никак не сочеталось с его показной вальяжностью. Лениво, как если бы он делал одолжение гостю, взял пачку денег, столь же вяло швырнул ее в ящик стола.

Самое время убирать портфель. В одном из потайных кармашков была установлена крошечная видеокамера, которая фиксировала не только постную физиономию главного редактора, но и его пухлые руки, потянувшиеся к пачке денег.

Это сейчас они союзники, а неизвестно какой леший может пробежать между ними завтра. Так что запись способна еще сослужить свою службу.

– Можете не пересчитывать, – улыбнулся Вадим. – Там все верно, лично проверял.

– А я и не собираюсь.

Взяв кожаный портфель, Петляков поднялся:

– Приятно было поговорить.

– Мне тоже. Думаю, что материал появится к концу недели.

Распрощавшись с главным редактором, Вадим вышел в пустынный прохладный коридор. Набрав телефонный номер, он услышал, как через два длинных гудка невидимый абонент спокойно произнес:

– Слушаю.

– Павел Михайлович, мне нужна ваша помощь. Документы передал туда, куда нужно, но боюсь, что где-нибудь они могут дать сбой.

– Кто у тебя, Верещагин и Яремской?

– Они самые.

Некоторое время в трубке было молчание. Абонент обдумывал дальнейшие действия. Решение, как всегда, принималось в муках.

– Честно говоря, не думаю, что это кто-то из них… Слишком все просто складывается. Я сле-жу за ситуацией, просматривается куда более серьезная фигура. Для Шевцова они будут просто мелковаты.

– Это только начало. Не исключено, что объект проявит себя.

– Возможно. Но не будем торопить события. Что там по Верещагину?

– Держал человека в заложниках.

– Материал хороший. Он пойдет. По Яремскому?

– Его разговор с вице-премьером.

– Хм… Тема непростая. Может пробуксовать. У меня тоже кое-что против него имеется, попробую забросить в серьезное издание, если здесь что-то пойдет не так.

– Было бы очень хорошо.

– Ладно, договорились. Можешь на меня рассчитывать. Сделаю все, чтобы колесики не прокручивались. Как говорится, лес рубят, щепки летят!

Не прощаясь, Павел Михайлович отключил телефон.

Глава 8
С вами была «Криминальная…»

Ермолай Верещагин никогда не думал, что столь симпатичная девушка может испортить настроение, а все потому, что в руках она держала тонкую серую бумагу, на которой большими буквами было написано «Повестка». У самого входа в здание ее должна была задержать охрана, или, во всяком случае, предупредить о столь нежданном визите. Но девушка каким-то неведомым образом сумела расположить к себе даже опытную секретаршу, перешагнула порог его кабинета и теперь, глядя прямо ему в глаза, серьезно произнесла:

– Распишитесь в получении, Ермолай Вениаминович.

– А это еще для чего? – удивленно рассматривал он бумагу.

– Вам послезавтра нужно будет прийти в прокуратуру к десяти часам в двадцать седьмой кабинет. Вашим делом будет заниматься следователь Васильев.

В кабинет запоздало заглянула секретарша Ниночка, но, натолкнувшись на недовольный взгляд Верещагина, тотчас закрыла дверь. «Какого черта я ей плачу такую большую зарплату, если она даже не может предупредить меня о неприятном визите?!»

Самое удивительное, что последние годы Верещагин не ожидал ничего подобного. Ему казалось, что все самое худшее, что должно было с ним произойти в этой жизни, уже случилось и успело порасти десятилетним сорняком. А в тот далекий период он действительно вздрагивал от каждого шага за дверью, полагая, что в коридоре может прятаться киллер со стволом, а то и наряд милиции.

Верещагину казалось, что он навсегда распрощался с душевным состоянием десятилетней давности. И вот теперь с приходом этой милой блондинки с сержантскими погонами оно колыхнулось в нем вновь, как грязная вода в старом корыте, выплеснув на поверхность застоявшуюся муть.

Еще вчера ему казалось, что он взобрался на такую орбиту, с которой даже восьмитысячники могут показаться несущественными пупырышками, а уж такая неприятность, как заломленные за спину руки, и вовсе не для него. Арест – это для людей от сохи. А оно вот как повернулось…

Верещагина заколотило от дурного предчув-ствия.

– Где расписаться?

– Строчкой ниже, – подсказала девушка, указав пальцами нужную строчку.

Расписался широко, как если бы отдавал распоряжение на солидную премию ценному работнику. С серьезным видом девушка вытянула из его пальцев повестку. Ермолай Вениаминович давно обратил внимание на то, что представительность совершенно не к лицу блондинкам. А эту так и вовсе просто уродовала.

– Вы не знаете, что там произошло? – И, рассмотрев в глазах сомнение, надавил: – По секрету, разумеется. Вы же знаете, что я никуда не денусь. Или вы думаете, что я способен бросить все свое производство, все свое имущество и уехать неизвестно куда?

Правая рука вспорхнула со стола и для убе-дительности обвела стены, обвешанные картинами.

– Я вовсе так не думаю… Но ваше дело попало к очень серьезному следователю. Наиболее сложные дела в прокуратуре направляются именно к нему. Он очень принципиальный, и я бы вам не советовала искать к нему какие-то противозаконные пути.

– А я и не собираюсь, – продолжал улыбаться Верещагин, поглубже запрятав настороженность. – А вы не знаете, что именно ему от меня нужно? Ведь я ни с кем не конфликтую, все налоги исправно выплачиваю, помогаю юным дарованиям, – принялся перечислять он. – Вот не так давно был спонсором поэтического фестиваля…

– Не могу сказать точно, но, кажется, это как-то связано с пропажей человека… Извините, мне надо идти.

Попрощавшись, девушка вышла.

– Вам принести кофе? – заглянула секретарша.

Голос ее прозвучал виновато. Верещагин понимал, что в эту минуту она была способна предложить не только кофе, чтобы хоть как-то загладить свою вину.

– Оставь меня, Нина, – устало отмахнулся Верещагин. – Мне нужно побыть одному. Ни с кем меня не соединяй.

Прикусив губу, секретарша тотчас прикрыла за собой дверь.

Кто-то очень серьезно копал под его бизнес и руками прокуратуры стремился если уж не вытолкнуть его из делового поля (вряд ли у них такое получится!), то хотя бы как-то уменьшить его активность.

– Ермолай Вениаминович…

Порой секретарши могут быть несносными.

– Ну, что еще? – раздраженно воскликнул Верещагин.

– Тут показывают… Вы бы включили телевизор. – Лицо женщины перекосилось от страха.

Верещагин надавил на пульт. Несколько томительных мгновений. Прежде чем экран вспыхнул, он услышал закадровый голос диктора.

«– …Все это время он держал его заложником в собственном подвале. – И тут Верещагин увидел Артема Ильина, стоящего перед зданием районной прокуратуры.

– Вы не могли бы прокомментировать ваше заявление?»

Ермолай Вениаминович почувствовал, как к лицу хлынул поток крови, как если бы его облили кипятком. Тысячи иголок впивались ему в кожу. Каждый такой укол был болезненным и кровоточащим. Верещагин ощутил, как через травмированный эпителий просачиваются капли крови. В висках застучали молоточки.

С момента их последней встречи Ильин сильно сдал – от роскошной прежней русой шевелюры остались только клочки, небрежно торчавшие на висках. Но в целом держался молодцом, в объектив поглядывал дерзко, как если бы имел к набору оптических линз какие-то личные претензии.

«– Я намерен добиваться справедливости. Когда-то господин Верещагин держал меня в заложниках. Он насильно заставил меня подписать документы, по которым завладел моим бизнесом и всем моим имуществом. Из-за этого человека я потерял свое любимое дело, семью, друзей, наконец…

– Почему же вы не подали заявление сразу?

– Интересно, а что бы вы делали на моем месте?.. – выразительно глянул он на журналистку. – Я опасался за свою жизнь. Меня могли бы просто убить. Честно говоря, я до сих пор удивляюсь, почему он не сделал этого. Думаю, наме-ренно, для того, чтобы наслаждаться мучения-ми, которые я испытываю ежедневно.

– А сейчас, значит, не опасаетесь?

– Теперь мне нечего терять.

Телевизионная картинка поменялась, и репортер, паренек, едва выскочивший со студенческой скамьи, бодро проговорил:

– С вами была «Криминальная…»

Ермолай Верещагин нажал на пульт. В какой-то момент он поймал себя на абсолютном безволии. Видно, так чувствует себя крупный могучий кит, выброшенный на берег гигантской волной. Еще вчера он был в своей родной стихии, чувствовал себя хозяином океанов, а сейчас не мог даже пошевелиться.

Осталось только поднять взор и разглядывать трещины на потолке.

Из абсолютного покоя Верещагина вывел телефонный звонок, прозвучавший на удивление громко. Глянув на определитель, он узнал знакомый номер и потянулся к телефону, мышцы мгновенно отозвались, налившись силой.

– Слушаю.

– Не ожидал тебя услышать, – прозвучал голос Яремского.

– Ты это о чем? – неожиданно весело произнес Верещагин.

– Ты еще не в курсе? – озадаченно протянул Нестер.

– А что такое? – удалось выдержать безмятежный тон.

– Да тебя только что по ящику показывали!

– Ах, ты об этом? – вяло отозвался Верещагин. – И что с того? Мало чего они там болтают!

– Отнесись к этому серьезно. Просто так такие вещи не показывают. Под тебя копают ка-кие-то очень влиятельные люди.

– И что ты предлагаешь?

– Самое благоразумное в твоем положении, так это рвать когти куда-нибудь в Европу! Ты как-то говорил о том, что в Англии у тебя есть недвижимость.…

– Есть… небольшая, правда… Под Лондоном.

– Вот и попробуй отсидеться там, пока здесь все не уляжется.

– Ты это серьезно?

– Вполне.

– А может, они только того и ждут, чтобы я уехал. А я вот возьму и не оправдаю их ожиданий и останусь в Москве!

– Пойми ты, чудак-человек, такие вещи просто так не звучат! Кстати, ты ничего такого из прокуратуры не получал?

– Что ты имеешь в виду?

– Например, повестку.

– Сегодня принесли. А что?

– Ах, вот оно как!

– Какой-то день сегодня ненормальный. Но это ровным счетом ничего не значит. Схожу в прокуратуру ради любопытства со своим адвокатом. Он у меня малый толковый, пусть оправдывает деньги, что я ему плачу. Интересно послушать, что там у них на меня имеется.

– Да ты просто с ума сошел! – Яремской перешел почти на крик. – Повестку тебе дали для того, чтобы задержать тебя. Как только ты перешагнешь порог прокуратуры, так тебя тут же повяжут, поверь мне! На твоей работе сделать этого они не сумеют. А потом, еще неизвестно, как может повести себя твоя охрана во время задержания. К себе домой ты их можешь не пустить, а вот такая безобидная повестка – это как раз то, что им нужно. Белова Яшу помнишь?

– Кто же его позабудет? Одно время под ним половина Сибири была! Могучий был человек.

– Вот то-то и оно, что был могучий… Что с ним стало, не знаешь?

– Посадили его. Слишком много всего за ним водилось.

– А знаешь, как его повязали?

– Честно говоря, не интересовался.

– А зря! Вот ты и послушай… Пришла ему точно такая же маленькая невзрачная повестка, чтобы он явился к старшему лейтенанту в районный отдел. Вместо того чтобы порвать ее и вы-бросить в мусорную корзину, он решил отчего-то поиграть в демократию. Решил сходить в отдел и узнать, что там нужно от него этому мальчишке. Взял с собой с пяток адвокатов, с дюжину телохранителей и еще толпу всякого рода сочувст-вующих. Как только они перешагнули порог отдела, к ним навстречу выдвинулась группа захвата в бронежилетах и масках. Всех их мордой в пол уложили, а Яшу сунули в «воронок» и отвезли в следственный изолятор. Вот так-то! А за ним, как ты верно подметил, много всего водилось… Вот и раскрутили его на полную катушку. Ну ладно, хапнул себе, так сиди и не высовывайся, так он начал не по делу пальцы гнуть перед властями, вот и поплатился!

– Кажется, ему дали восемь лет?

– Да. Осталось два. Но это только начало. Не забывай: таких, как Яша Белов, из тюряги просто так не отпускают. Мне тут недавно сообщили, что на него опять какое-то дело шьют лет на пятнадцать. А ты подумай, какой у него был масштаб! Миллиардами парень ворочал! Хоть одна какая-нибудь газетенка в его поддержку выступила? Тишина, все молчат! Боятся. А если тебя сцапают, так о тебе уже на следующий день позабудут.

– Заводы…

– Твои заводы просто с молотка уйдут! Хотя какое там с молотка… Просто отойдут к государству безо всяких вопросов, и все тут!

Верещагин почувствовал, как его лоб стал понемногу покрываться испариной.

– Сразу уехать невозможно, – вяло запротестовал он. – Нужно хотя бы как-то утрясти дела.

– Если ты уедешь сейчас, то хотя бы сохранишь то, что у тебя имеется в зарубежных банках. Если промедлишь пару дней, то ничего не сохранишь.

– Мне хотелось бы выяснить, кто под меня копает. Просто так я не уеду!

– Не парься по этому делу. Я попробую выяснить. В прокуратуре у меня имеются кое-какие связи. Ты можешь куда-нибудь смыться сегодня?

– Не проблема.

– Вот и нечего ждать на собственную задницу приключений! Завтра же первым самолетом сваливай!

Верещагин положил трубку телефона и нажал на кнопку селекторной связи:

– Вот что, Нина…

– Слушаю вас, Ермолай Вениаминович, – с готовностью произнесла секретарша.

– Завтра мне нужно вылететь по делам в Англию, отправьте кого-нибудь за билетами.

– Вы хотите вылететь завтра? – недоуменно произнесла девушка. – Но ведь у вас…

– Именно так, – в сердцах воскликнул Верещагин. – Неужели нужно повторять по нескольку раз? – И, уже укоряя себя за невольную вспышку раздражения, добавил: – Если возможно, то попробуйте даже сегодня.

– Хорошо, Ермолай Вениаминович.

Верещагин отключил связь. Тело понемногу наливалось силой, в нем просыпалась прежняя жажда деятельности.

Оставалось сделать последнее распоряжение по переводу денег за рубеж и улетать ближайшим самолетом. Оглядев столы, подумал: «Теперь в этом кабинете меня ничто не держит».