Текст книги "Охота на смотрящего"
Автор книги: Евгений Сухов
Жанр:
Криминальные детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
– Это точно. И вот теперь самое время сказать: добрый вечер! – заулыбался Шрам.
Потянувшись, он сел на край кровати.
– Ты уже уходишь?
– Не беспойся, останусь ночевать. Так что у нас будет возможность поэкспериментировать. Нужно позвонить.
– Это долго? – капризно спросила Ирина.
– Сделаю один звоночек и вернусь.
Александр подошел к телефону, стоящему на столе, и привычно набрал номер.
– Моня не звонил? – спросил он без приветствия. – Что?! – выкрикнул Шрам, так что Ирка даже подскочила в кровати. – Это точно? Ты уверен? Я этих мудаков раком поставлю! Появится Моня – скажи ему, чтобы брал ноги в руки и рвал в «Прибалтийскую». Я буду там допоздна. Что еще спрашиваешь?! Скажи этому уроду, чтобы писал завещание! – бросил он телефонную трубку.
Шрам глухо матерился сквозь зубы, натягивая штаны и рубашку.
– Денег оставишь? – капризно спросила Ирка, продолжая лежать на кровати.
Шрам свирепо посмотрел на нее и зло ответил:
– А не захлебнешься, милая? Вчера косарик дал, позавчера – два. У тебя расходы, блин, как у принцессы Дианы.
– Принцесса Диана погибла, а я живая еще! – скривив губки, требовательно возразила Ирка. – Хочу новую куртку кожаную купить. В Гостином вчера видала – немецкие. Фирма «Кайзер». Клевейшие!
Шрам уже застегнул брюки. Нравилась ему эта девица, хоть ты тресни! Не мог Сашка отказать ей в тысчонке-другой вонючих долларов. Он нашарил в заднем кармане пухлый бумажник и вынул пачку зеленых сотен. Отсчитал десять, положил на стол и криво улыбнулся Ирке.
– Вот тебе папа Франклин в десяти лицах. Но больше не проси – хватит тебе.
– Спасибо, Папик! – отозвалась Ирка и завернулась в одеяло. – Дуй к своим бритоголовым. Я, пожалуй, еще немножко посплю.
Шрам пулей вылетел из квартиры и, не дождавшись лифта, побежал вниз по лестнице. Вот сучка, думал он об Ирке, просто маленькая пиявка какая-то! Ну да ладно, Ирка хоть девка и жадная, но надежная. Не из болтливых, неглупая. Надо ее при себе держать. В случае чего ее можно нужному человечку в койку сунуть – живой взяткой. Особенно накануне решающего голосования. А там, глядишь, нужный человек и сам проголосует, как требуется, и еще десяток голосов за собой притянет.
Шрам выскочил на улицу. Если он правильно понял Калистратова, то пресс-служба МВД уже дала в прессу утечку информации о гибели Варяга – и завтра, в крайнем случае послезавтра в газетах появятся сенсационные статьи.
И тут Шрам вспомнил о Варяговой семье – о Светлане и мальчишке, которые уже полгода сидели под замком у него на даче.
С ними-то что делать?
Калистратов ничего не сказал, хотя ведь помнит, собака, что по его указке их из Калифорнии вывозили. Раньше нужны были. Куда же их теперь? В расход, что ли? Ведь после гибели Варяга всякая нужда в них отпала. Надо было их раньше шлепнуть, когда эта сучка побег устроила.
Одной проблемой было бы меньше.
Ладно, об этом после. Сейчас надо разобраться с Моней. Столько трупов!.. Почему прокололся Моня? Специально подставили или все-таки случайность? Не день, а букет неприятностей!
Глава 7
Ошибка киллера
День был добрый и очень ясный.
Над городом высоко в небе сияло майское солнце. Отсюда, с крыши, отлично просматривалась вся улица – от площади Вашингтона до стеклянной коробки универмага «Вулворт». В общей сложности километра полтора, по-штатовски миля. Сержант осторожно перевернулся на левый бок. Он лежал на шершавых стальных листах, спрятавшись за колоссальными стеклянными буквами световой рекламы, уже целый час, поджидая «клиента». Его «клиент» – Пит Смайли, крупный наркоторговец из Филадельфии, который наезжал в Калифорнию раз в месяц и нагло ломал бизнес здешним барыгам, – должен был встретиться со своим связником ровно в час дня в угловом ресторанчике неподалеку от площади Вашингтона. Ресторанчик назывался «У Долли». На витрине была намалевана сама Долли – улыбающаяся грудастая девка с рыжими всклокоченными волосами.
В последнее время Сержант – Степан Юрьев, профессионал-снайпер с двадцатилетним стажем, повоевавший, кажется, на всех широтах и меридианах, – практически отошел от дел. Когда-то Сержант, эмигрировавший из Советского Союза, инструктировал снайперские спецгруппы в Латинской Америке, Африке, Западной Европе и сам частенько выполнял особо ответственные задания по ликвидации. Его высочайшее мастерство принесло Сержанту, в определенных кругах, уважение и немалые деньги, но в последние несколько лет эта бесконечная жизнь, как говорится, на нелегальном положении ему вконец осточертела. И даже солидный номерной счет в небольшом цюрихском банке не доставлял ему прежнего удовлетворения.
Сержант имел практически все, о чем можно было только мечтать бывшему советскому милиционеру: он мог запросто поехать в любую страну мира и жить в ней столько, сколько ему заблагорассудится, мог купить шикарный автомобиль, трахнуть любую приглянувшуюся ему телку.
Но с недавних пор все это сделалось для него пресно. Его стала раздражать сама мысль о том, что его ищут по всему миру десятки спецслужб из разных стран и рано или поздно обязательно выследят. В последние два-три года ему пришлось буквально залечь на дно – слишком плотно наследил он в Европе, где ему приходилось дырявить лбы мэрам, сенаторам, банкирам, прокурорам. Они все были, конечно, суки порядочные, продажные твари, мразь, но какая, в сущности, разница! Европейскому правосудию на это было наплевать.
И за Сержантом велась самая настоящая охота.
В конце концов Интерпол объявил его в международный розыск. Но интерполовцев Сержант не боялся. Он вообще никого не боялся, потому что все, чем располагали эти горе-охотники, так это фотографии пятнадцатилетней давности, на которых он представал в образе плотного светловолосого, с большой залысиной, мужчины лет сорока. Вот только этот мужчина давно привык запросто менять свою внешность, одежду, паспорт и походку.
Осев пару лет назад в Лос-Анджелесе, Юрьев – как всегда, когда менял местожительство, – был вынужден обрубить старые связи и завязать новые, для чего обратился к одному знакомому, который, не задавая лишних вопросов, «зафрахтовал» его в калифорнийскую мафию вольным стрелком. Итальяшки платили ему неплохо – и он не жаловался. Но время от времени его охватывала такая тоска, что хоть в петлю полезай!
Сержант вздохнул и потрогал лежащий рядом карабин с оптическим прицелом.
Этот карабин ему достался в прошлом году. Как раз перед катавасией с Варягом. Пощадив в тот раз российского смотрящего и дав ему уйти от его мстительной пули, Сержант тем не менее не простил его. Он не мог забыть, как по случайности или по Варягову злому умыслу он угрохал собственного брата, обознавшись в сумерках.
Но в глубине души Сержант с большим почтением относился к Варягу, он даже уважал его: волевой, настойчивый, умный, отчаянный мужик! Вылез, можно сказать, из грязи в князи, не благодаря слепому случаю, а самостоятельно, помогая себе зубами и когтями, лез вверх.
Юрьев нередко сравнивал себя и Варяга – и не мог не видеть существенной разницы между ними: он, великий бесстрашный Сержант, который мог сшибить муху влет, вынужден мочить каких-то мерзавцев из-за угла, а Варяг решает тысячи проблем, управляет десятками предприятий, командует бесчисленной армией блатных, при этом преспокойно разгуливает по всему свету с гордо поднятой головой, и ему море по колено!
Вот и сейчас Сержант валяется на этой гребаной крыше, прячась за исполинской надписью «CINZANO», а Варяг…
Интересно, где-то он нынче? Куда запропастился?
Весной в какой-то газетенке Сержант читал, что Варяга выпустили из сан-францисской тюрьмы и сдали российским ментам, но в Москве его след потерялся.
Внизу по улице изредка проносились автомобили. Пешеходов – раз-два и обчелся. Улица тихая, располагалась на самой окраине делового района, да и время еще не пришло: народ высыплет из офисов на обеденный перерыв примерно в половине первого, а к часу дня вся улица будет запружена суетливыми клерками, которым надо успеть за сорок минут запихнуть в себя пару гамбургеров и запить их отвратительным американским кофе.
Ровно в час дня на углу перед входом в ресторанчик «У Долли» ему предстоит выудить из толпы парня в синем блейзере и белых слаксах, в руках у парня будет серый «дипломат» «Самсонайт». Темный шатен в дымчатых очках. Под носом дурацкие усики «а-ля фюрер».
Сержант в который уже раз глянул на фотографию, лежащую под левым локтем, и презрительно скривил губы. Потом нежно провел ладонью по длинному холодному стволу карабина. Нащупал прохладный цилиндр оптического прицела. «Ну вот, малыш, – подумал Сержант, – снова нам с тобой предстоит грязная работенка. Отправим на тот свет очередного грешника. А сами мы с тобой не грешники разве?»
Юрьев посмотрел на часы. Двадцать пять минут первого. Время еще есть. Он огляделся по сторонам. Крыша десятиэтажного жилого дома, на которой он лежал, возвышалась над соседними, стоящими перед ним пяти– и шестиэтажными зданиями. Видно, построили его не так давно вместе с несколькими такими же домами, связанными между собой единой крышей и переходами.
«Лежу тут прямо как Ли Харви Освальд в ожидании президентского кортежа, – подумал с усмешкой Сержант. – Во, блин, дожил – снайпер-профессионал международного класса, сто сорок четыре задания, сто сорок четыре жмурика. Одним выстрелом с двухсот-трехсот метров "снимал" мэров и министров, крупных банкиров и торговцев, политических и религиозных лидеров. И вот докатился – теперь барыг – торговцев наркотой щелкаю, едрена мать! Полная деградация!»
Внизу улица стала заметно оживляться. Заспешили мужчины и женщины в темных деловых костюмах, с папками под мышкой и с кейсами в руках. Начинался обеденный перерыв. У входа в «Долли» неожиданно нарисовался долговязый хмырь в яркой ковбойской рубашке. Сержант подобрался. «Что-то рановато, – подумал он тревожно. – Неужели они изменили время встречи?»
Он схватил карабин, передернул затвор и ощупью проверил навинченный на конец ствола глушитель. Только без паники, приказал он себе. Лег на живот и, вскинув карабин, прижал приклад к плечу. Локти привычно уперлись в стальные листы крыши, плечи расслабились, правый глаз прильнул к окуляру. Крестик прицела заплясал на мгновенно приблизившейся пышной груди рыжей девки, изображенной на витрине. Сержант плавно перевел прицел левее – на хмыря в ковбойке. Поймав его лицо, Сержант хмыкнул. Так и есть – Билли Шорт, который работает на местных мексиканских барыг. Именно Билли Шорт навел Сержанта на своих мексиканских боссов, конкретно на Пита Смайли.
Билли торговал с мексикашками в обход итальянских ребят. Это продолжалось уже месяца четыре, и итальянцы решили наказать своих конкурентов, нарушивших договоренности и вторгшихся не на свою территорию. Вернее, итальянцы решили пока ограничиться предупреждением и ухлопать одного Пита Смайли.
Кому нужен Пит Смайли?!
Тем более чужак, с Востока. Итальяшки хоть и чувствовали себя тут хозяевами, с мексиканцами разборку по-серьезному учинять пока не желали. Хотели решить проблему по-семейному. Тем более что у мексиканских парней в Калифорнии издавна имелся свой интерес – контрабанда живым товаром, рабочими-нелегалами из Латинской Америки. И чего это их понесло в наркобизнес? Хотя понятно: жадность, извечная человеческая слабость, а еще зависть и желание зашибить большие бабки в предельно короткий срок. Наркота – всегда большие деньги. Особенно когда налажены каналы доставки и сбыта, да и местные легавые подмазаны. Тогда все идет как по маслу. Примерно такая же схема действует и у нас в России. Сержант невесело усмехнулся. Да, Россия-матушка, что-то там сейчас творится, как твои дела?
Юрьев вспомнил, как пару месяцев назад наткнулся в «Лос-Анджелес таймс» на статью о российской мафии. Статья, как и все, что писалось о России в американской прессе, была туфтовая, но его внимание привлек там один любопытный абзац, где говорилось, что зимой будто бы в России прокатилась волна загадочных убийств и исчезновений законных воров. И что будто бы эти события являлись частью коварного плана властей по уничтожению верхушки русского криминального айсберга.
О Варяге, впрочем, в той статье не было сказано ни слова, но автор репортажа вспомнил о странном освобождении из калифорнийской тюрьмы перед самым Новым годом русского бизнесмена Игнатковича (так было, видимо ошибочно, написано в этой сраной газетенке!). Умник-репортер делал предположение, что «мистер Игнаткович» на самом деле был тесно связан с криминальным миром.
Вдруг Сержант заметил, что ситуация перед рестораном на углу улицы изменилась. Рядом с Билли Шортом в прицеле появился второй. Усики под Гитлера, светло-каштановые волосы. Синий блейзер, в руках «Самсонайт».
«Клиент» прибыл!
Сержант машинально глянул на часы. Двенадцать сорок пять. На четверть часа раньше встретились, суки. Сержант сглотнул слюну. Сейчас они зайдут в ресторан, сядут за столик у огромного, во всю стену, окна. Вот тогда-то…
Сержант почувствовал, как заколотилось сердце. «Мандраж, ну надо же! Старею, дьявол тебя побери!» Он осторожно перевел ствол карабина правее. Крестик прицела заплясал на лицах вновь прибывших посетителей «У Долли».
Все в сборе!
Билли и гость из Филадельфии продефилировали мимо стойки бара. Подошли к свободному столику, сели друг против друга, прямо как закадычные друзья. Пит Смайли положил «дипломат» на столик перед Билли. Стали о чем-то разговаривать. Сержант сильнее прижал глаз к окуляру, точно надеялся разобрать по губам, о чем там беседуют.
Вдруг за спиной он услышал легкий шум. Послышались шаги. Один… Второй… Третий… Тишина. По спине Сержанта пробежал неприятный холодок. Он замер, лихорадочно соображая, кто это может быть. Неужели его выследили? Он прибыл сюда из Лос-Анджелеса в восемь. Как же он не заметил «хвоста»! У автовокзала «хвоста» не было – он проверил. Потом поехал в центр позавтракать. Зашел в Макдоналдс. «Хвоста» тоже не обнаружил. Вышел из Макдоналдса. Все было чисто.
Все эти мысли заняли доли секунды. Сержант лежал не оборачиваясь. Он незаметно сунул левую руку за пазуху, нащупал под мышкой рукоятку «смит-энд-вессона» 38-го калибра. Длинный глушитель слегка зацепился за подкладку. Не меняя положения, он освободил его от плена. Тихонько взвел курок. Теперь главное – внезапность. А если неизвестный пришел не один? А что, если их двое или трое? Если они рассыпались по этой долбаной крыше? Тогда каюк тебе, приятель, горестно подумал Сержант.
– Эй, мистер, ты чего тут лежишь?
Уже после того, как Сержант резко обернулся, одновременно выхватив «смит-энд-вессон», уже после того, как сухо, словно раздавленная ореховая скорлупа, щелкнули два выстрела, до его слуха донесся этот детский голос. Светловолосый мальчик лет десяти с удивленно-испуганным личиком беззвучно рухнул на стальные листы крыши. Он упал ничком, и из-под его серой курточки сразу же расползлось темно-бурое пятно.
Сержант обомлел.
Он быстро метнул взгляд вправо и влево. Никого. Взгляд уперся в откинутую дверь на чердак. Так и есть – мальчишка попал сюда совершенно случайно. Бродил по чердаку, увидел, что дверь на крышу не заперта, и вылез на воздух. Сержант даже застонал от нахлынувшего ужаса. «Что же я наделал? Как же это?»
Сержант знал, что мальчик мертв. Он ведь никогда не промахивался. Особенно в минуту опасности, когда на волоске висит его жизнь и раздумывать некогда – вот как сейчас, как минуту назад, – в такие мгновения он собирался в комок и стрелял без промаха. Убивал наверняка.
«Что же я наделал!»
Ему захотелось вскочить, подбежать к мальчику, перевернуть его на спину, заглянуть в глаза, потрясти за плечико, позвать. Но времени у него не оставалось. Время бежало неумолимо, его еще ждала работа. Юрьев с трудом оторвал взгляд от мертвого мальчика и прильнул к оптическому прицелу. Билли сидел перед раскрытым «Самсонайтом» и перебирал лежащие в нем желтые конверты. Сержант знал, что в этих конвертах. Он сдвинул прицел на лицо Пита Смайли и прижал согнутый указательный палец к спусковому крючку. Крестик прицела замер на левом виске «клиента». Сержант затаил дыхание и нежно оттянул спусковой крючок назад. Хлопнул выстрел. Приклад резко ткнул его в плечо. Прицел дернулся вверх, Сержант тут же чуть опустил ствол и всмотрелся в окуляр.
В оконном стекле появилось круглое отверстие, от которого лучиками разбежались тонкие трещинки. Голова Пита Смайли лежала на столике. Из аккуратной дырочки в левом виске сочилась кровь. Контрольный выстрел не понадобится. Сидевший напротив убитого Билли вскочил на ноги – лицо его перекосилось от ужаса. Он ринулся к выходу, не забыв подхватить «Самсонайт» с товаром. В ресторане началась суматоха. Посетители валом повалили на улицу, толкаясь и опрокидывая друг друга.
И только тут Сержант позволил себе вспомнить о втором – вернее, первом – трупе, лежащем у него за спиной. Он привстал на четвереньки, развернулся и приблизился к мальчику. Тронул его за руку. Ладошка была холодная. Потом по привычке приложил палец к артерии на шее. Пульса не было.
Глупыш маленький, ну какого хрена тебя занесло сюда в неурочный час! На улице тебе забав не хватало? Сержант вернулся к карабину, нашел стреляную гильзу и положил ее себе в карман. На полусогнутых, стараясь не показывать спину из-за стеклянных букв рекламной надписи, рванул по крыше к дальнему переходу на соседний дом.
* * *
Междугородный автобус мягко бежал по шоссе, выбеленному океанскими солеными ветрами и миллионами автопокрышек. Сержант сидел у окна и хмуро глядел на мелькающие мимо поселки, автозаправочные станции, придорожные рестораны. Он думал об оставшемся лежать на крыше мальчике. На душе было муторно. Никогда еще после удачно выполненного задания ему не было так хреново. Сердце не грела даже мысль о том, что в следующий понедельник он получит двадцать пять тысяч «зеленых», на карманные расходы.
Из головы не шел лежащий ничком на стальных листах мальчонка в серой простенькой курточке. И еще кровь, что бурым озерцом быстро расползалась вокруг трупа. Этот мальчик оказался непредвиденной неожиданностью, вторгшейся в тщательно разработанный план операции. Этот мальчик не имел никакого касательства ни к Билли Шорту, ни к Питу Смайли, ни к итальянским наркоторговцам, ни к их мексиканским конкурентам. Этот мальчик был сам по себе. И его убил он, Сержант. По ошибке. По воле слепого случая. И Сержант, может быть, впервые в жизни ощутил себя убийцей.
Автобус легко покрывал милю за милей, приближаясь к Лос-Анджелесу. Скоро далеко на горизонте, в мареве, подернутом багрянцем закатного солнца, показались первые небоскребы. Если бы Сержант был верующим, он бы постарался замолить свой нечаянный грех. Поставил бы свечку в русском православном храме – не поленился бы, сгонял в Сан-Франциско. Он бы каждый вечер бил земные поклоны суроволикому Николаю Угоднику – он помнил, что такая икона была у его бабки Шуры в Великом Устюге, у которой он в далеком детстве проводил летние каникулы.
Если бы…
Но Сержант не верил в бога. И в черта он тоже не верил. Он всегда верил лишь в свою удачу, в свои здоровенные кулаки да зоркие глаза. И никогда не спотыкался. А теперь вот споткнулся. Да так, что испытал неведомую до сих пор страшную непроходящую боль в душе. «А может, и впрямь старею? – подумал он горестно. – Может, пришла пора завязывать?»
Его мысли внезапно вернулись к Варягу. Он вспомнил, как полгода назад стоял на Скалистом пляже за валуном, поджидая Владислава, чтобы исполнить давно уже вынесенный ему приговор. И как дрогнуло что-то в его душе, и как отвел он руку с винтовкой и прострелил башку старому, мерзкому, подлому итальяшке Монтиссори. Пожалел старинного кореша, проглотив давнюю обиду и жажду мести. Нет, видать, подлая жизнь не дотла выжгла душу Степана Юрьева. Что-то человеческое в ней еще оставалось, теплилось. Вот и теперь, нещадно коря себя за смерть невинного мальчика, Сержант понимал, что дошел в этой проклятой жизни до точки.
Надо было что-то делать. Что-то менять.
* * *
Сержант выскочил из автобуса в душный лос-анджелесский вечер. В правой руке он крепко сжимал чемоданчик, где таился разобранный карабин. Взять бы этот чертов чемодан, да и зашвырнуть в первый попавшийся мусорный бак. Но ведь легче от этого не станет. Сержант махнул проезжающему мимо такси. Машина, мигнув поворотниками, остановилась. Он молча залез на заднее сиденье и, назвав район, уставился в окно, погрузившись в невеселые думы.
– Из наших, что ли? Из эмигрантов? – неожиданно по-русски спросил таксист.
Сержант удивленно повернулся.
– Угадал. На физиономии, что ли, написано?
– По глазам заметно, – продолжал улыбаться таксист. – У наших какой-то особенный взгляд.
– Какой же? – вяло поинтересовался Сержант, рассматривая регистрационную карточку водителя. Шевченко Эндрю. Андрей, что ли?
– У наших здесь всегда взгляд виноватый.
– С чего бы это? – хмыкнул Юрьев.
– А хрен его знает! – воскликнул таксист. – Такое впечатление, что русские здесь оказались не по делу. Потому и боятся, что их в любой момент вытурят. Вот и чувствуют себя виноватыми. Ты сам-то небось по гостевой визе въехал, потом связался с какой-нибудь брайтонской американской евреечкой с «зеленой картой». Пообвыкся, расписался с ней, а потом, когда все устаканилось, смылся сюда. Вот отчего у тебя взгляд виноватый. Ну что, угадал? – весело спросил таксист.
Сержант хмыкнул.
– Почти. Только я связался с хохлушкой.
Таксист захохотал.
– В мой огород камушек, земляк! А я тебе так скажу: мы, хохлы, тут лучше приживаемся, чем русские. Почти у каждого, кто сюда рвет из Украины, родственники найдутся в Канаде. Так они порой помогают. А русские тут чужие. То есть настоящие русские – а не представители многонационального советского народа, которых в Америке называют «русскими». Русским тут делать нечего. И бульбашам тут не жизнь. Разве что за самую грязную работу браться. Вот армяне да грузины – те себя находят!
– А ты что, сидишь за баранкой с большой радостью? – сдержанно возразил Сержант.
Таксист снова весело рассмеялся.
– Я в Харькове пять лет шоферил и тут сразу получил работу по специальности. – Таксист обернулся. – А сам-то работу имеешь? В России чем занимался? Давно тут?
Сержант ответил не сразу. Его снова одолели мрачные мысли. Скажи он этому говоруну, что в эмигрантах бродит уже лет двадцать, – тот не поверит. Да и с чего ему верить? Сержанту уже доводилось слышать, что, хоть он в Америке давно «свой», что-то неуловимо российское, если не сказать советское, в нем все равно угадывалось. Не вышиблось. Закостенело.
– Та-ак, случайными деньгами перебиваюсь… Мелкий ремонт помещений. Года три уже.
Машина резко затормозила, взвизгнули шины.
– Приехали! – Эндрю Шевченко высунул голову из окошка и пробежал взглядом по фасаду дома.
– Подрули к тому кабаку, – распорядился Юрьев, указав на итальянский ресторанчик. Надо указать этому говорону его место.
Кивнув, таксист проехал еще несколько метров.
– Я только не пойму, неужели на мелком ремонте помещений можно себе такой домище купить, да еще в таком шикарном квартале? – уважительно сказал таксист.
Сержант протянул таксисту две двадцатки.
– Ты же знаешь, что Америка – страна больших возможностей, – хмыкнул Сержант. – А если еще хорошую специальность имеешь, то можно отстроить виллу даже в Голливуде. Учись, студент! – И, прежде чем хлопнуть дверцей, добавил: – Русские здесь тоже могут неплохо устроиться, если, конечно, с головой дружат.
Он махнул отъехавшему Эндрю Шевченко.
«Ишь ты, сучонок, по взгляду меня вычислил. Что же во взгляде появилось такое виноватое?» Он зашагал к своему дому, до которого предусмотрительно не доехал на такси метров восемьсот: мало ли что.
* * *
«Интересно, Лидка дома или опять шляется где-то?» – раздраженно подумал Сержант, вдавливая звонок входной двери.
Через пару минут далеко за дверью послышалось шарканье.
– Иду! – раздался звонкий девичий голос.
«Дома красотка!» – удовлетворенно подумал Сержант.
Лидия открыла дверь и пропустила своего не вполне законного мужа в гостиную.
– Ну что, Леша, все хорошо? – ласково пропела она.
Лида знала его как Алексея Пирогова. А разубеждать не имело смысла.
– Я же дома, значит, все отлично, детка, – бросил Сержант.
Юрьев быстро прошел по коридору к себе в комнату, открыл стенной шкаф и поставил чемодан в дальний угол. Лида неслышно вошла следом.
– Хочешь принять душ?
– Лучше ванну.
– Сейчас приготовлю.
– И еще виски.
– Тебе, как всегда, побольше льда?
– Да.
Лидия неслышно удалилась. Сержант стянул джинсы, скинул рубаху. Портупею с подмышечной кобурой тихо убрал в нижний ящик комода и запер ящик на ключик. Оставшись в одних трусах, подошел к зеркалу.
«Ну и видок!» – брезгливо поморщился Сержант.
Наметился живот, особенно неприятны были складки по бокам. Сейчас он просто ненавидел свое тело. «Во что я превратился, кем я стал? Мне сорок шесть лет. А чего я добился? – думал Юрьев. – Ну, деньги, ну, дом в престижном квартале. Ну, баба есть неплохая. А дальше что? Зачем все это? Зачем я здесь – в этой чужой, непонятной, мерзкой стране? Прав был Эндрю Шевченко, сука! Глаза виноватые – потому что живу хрен знает как, точно уркаган в бегах! – Тут он вновь вспомнил Варяга. – Владислав даже если и сидит сейчас, то хоть знает, за что. А я что тут делаю?»
Из зеркала на него смотрели грустные глаза. Во всем виноватые…
Вошла Лидия. В руке она держала стакан из толстого стекла, в котором весело бултыхалось виски. На коричневой поверхности звякали кубики льда. Сержант взял стакан и жадно припал к краю губами. Высосал почти половину.
– Ты пьешь виски как водку, – насмешливо заметила Лидка. – Не отвык?
– Не привык, – поправил ее Сержант. Он отдал Лиде стакан и двинулся к ванной. – Никто не звонил?
– Звонил дядя Арик из Нью-Иорка. У них там какое-то безобразие. На бензоколонках.
Степан Юрьев усмехнулся:
– Что, сломался их гешефт? Дядя Сэм взял всех за задницу?
– Не знаю. – Лида поджала губы. – А твой-то гешефт не сломался? Что-то, я смотрю, на тебе лица нет. Случилось чего?
Сержант резко обернулся.
– Слушай, детка, не лезь ко мне, – едва справляясь с охватившим гневом, произнес он. – Надо будет, так сам обо всем расскажу. Договорились?
– Ну так ладно, ладно, – насмешливо протянула Лидия с нарочитым одесским акцентом. Она так делала всегда, когда хотела подзадорить его.
Сержант сдержался. Не самое лучшее время выяснять отношения с бабой.
Взяв стакан с виски, Сержант затопал в ванную комнату. Снял трусы и залез в ванну. Ванна была треугольной формы с новомодными итальянскими прибамбасами – электродвижком для джакузи, направленным душем и водным массажем. В этой ванне было классно трахаться. Сержант включил душ. Услышал, как приоткрылась дверь, – вошла Лида. Женщина она была понимающая и всегда находила слова, чтобы как-то его успокоить.
Сержант повернулся к Лидии. Женщина перевела взгляд вниз – ее полные влажные губы тронула лукавая улыбка.
– Смотришь, все ли на месте? – усмехнулся Сержант.
– Вижу, что ничего не потерял, – отозвалась она игриво, подняв левую бровь.
Сержант впервые за вечер улыбнулся – заметил, что Лидия смотрит на него оголодавшими глазами. Не виделись всего сутки, а она вся горит. Вспомнил давний спор в одном из ресторанчиков на Брайтон-Бич, где старый еврей с пеной у рта доказывал, что одесские бабы самые ненасытные. Возможно, он был прав. Сержант почувствовал, что в нем самом просыпается интерес к Лиде. Впрочем, удивляться не стоит, такая баба может завести кого угодно: тело точеное, как у профессиональной танцовщицы, кожа гладкая, как у выпускницы школы (а ведь уже почти тридцать!).
Лида тут же весело отозвалась на его интерес:
– Просыпается «Змей Горыныч»! – Она передала Сержанту стакан виски. – Глотни, сладкий мой. Раскочегарь свой локомотив! А то он в ангаре уже застоялся.
Взяв стакан виски, Степан допил его в два глотка. Поставил пустой стакан на край ванны. Лида расстегнула верхнюю пуговицу халата, чуток обнажив выпирающую грудь.
«Только торопиться не надо, – подумал Сержант. – Нужно растянуть удовольствие».
Уже расслабляясь, он опустился в наполненную ванну.
– Тебе не скучно стоять в сторонке?
– Хочешь устроить групповое купание в бассейне? – догадалась Лидия.
– Какая ты у меня проницательная! – снова улыбнулся Сержант.
– Может, тебе еще принести? – взяла она стакан.
На душе у него вдруг стало совсем легко. Эта баба опреденно сводит его с ума. Степан отогнал неприятные мысли и, предвкушая зажигательный секс со своей любвеобильной подругой, сел на дно ванны.
Ванна быстро наполнилась почти до самых краев. Сержант завернул краны и включил джакузи на малый ход. Под водой забурлили воздушные потоки. Сержант блаженно откинулся на стенку и вытянул ноги. Лидка стояла над ним и улыбалась.
– Да поставь ты этот стакан, Лидка! – приказал Сержант. – И давай ко мне!
Лидию не надо было просить дважды. Скинув халат, под которым было лишь голое тело, она подправила волосы, раскинувшиеся на гибкой спине. Сержант как заколдованный смотрел на ее тело, которое давно знал наизусть: волнующие изгибы широких бедер и тонкая, в буквальном смысле слова осиная талия; полушария высоких белых грудей, туго сведенных вместе, длинная шея…
Степан перевел взгляд ниже и впился в треугольник черных курчавых волос в паху. Там, за этим ухоженным леском, таилось ее главное сокровище – манящий, горячий тайник, неиссякаемый источник сладострастия.
Сержант протянул к ней руки.
Лидка царственно подняла белую стройную ногу и шагнула в воду. Потом перебросила вторую ногу и села, обвив его шею руками. Он прильнул губами к ее грудям, жадно всосавшись в мягкую кожу. Потом захватил коричневый сосок и стал облизывать его кончиком языка. Сержант знал, что это ее сильно возбуждает. Ее руки скользнули под воду, пальцы нащупали его «Змея Горыныча» и стали проводить по его стволу вверх-вниз.
– Может, похулиганишь как-то по-другому, – попросил Юрьев.
– Не все сразу! – прошептала она лукаво. – Я сначала тебя помучаю.
Сержант отыскал под водой ее ноги и провел ладонью по паху. Лидия застонала. Притянув ее к себе, он губами коснулся запрокинутой шеи. Вокруг них бурлила и клокотала вода, все более возбуждая. Женщина, закрыв глаза, нашла под водой его восставший член и опустилась на него, рукой направив в недра, – точно коня оседлала.
Сержант невольно стиснул зубы в охватившем его восторге.
– Ты только не торопись, – попросил он.
– Сделаю все, как ты хочешь, милый. – Ее объятия сделались крепче.
Лида начала осторожно подниматься и опускаться, держась за края ванны. Сколько это продолжалось, он не знал – может, минут пять, может, полчаса.