Текст книги "Криминальный репортер"

Автор книги: Евгений Сухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

– Нет пока, – сказал я. – Но хотелось бы.

– Зачем? – нахмурился Гриша.

– Они из телика, – ответил Вася, оторвавшись от пива и переведя дух. – Про убийство Санина кино снимают.

– Да? – Гриша строго посмотрел на меня.

– Да, – ответил я. – Мы делаем передачу про Игоря Валентиновича Санина.

– Я не разрешаю меня снимать, – сказал Гриша.

– И я, – промолвил Вася, передавая бутылку обратно, уже наполовину опорожненную.

– Мы не разрешаем, – резюмировал Гриша.

Мамаша, покосившись на собравшуюся компанию, взяла сынишку за руку и повела в сторону. Тот упорно не хотел идти, даже всплакнул пару раз, похоже, что с мужиками ему было интересно.

Потом Григорий жадно допивал пиво. Когда осталось еще на раз, снова передал бутылку Василию. Тот допил и поставил бутылку на землю. Какое-то время все мы молчали. А потом Гриша предложил:

– Тыща.

– Не понял, – произнес я, хотя догадался, о чем сейчас пойдет речь.

– Тыща, и ты можешь меня снимать, – процедил сквозь зубы Гриша. – Я, конечно же, не Софи Лорен, но тоже денег стою.

– И мне тыща, – приободрившись, подключился Вася. – И можешь задавать свои вопросы.

– Понял, – серьезно ответил я и, вспомнив про представительские расходы, полез в бумажник. – Держите, – сказал я, достав две тысячи и передавая их Васе и Грише. – А вы тоже Петруху уже три дня не видели?

Мой вопрос адресовался Грише. Тот сначала, свернув купюру вчетверо, упрятал её, а потом ответил:

– Тоже.

Я полез в карман и достал распечатку кадра, где был мужик в кепке. Потом обернулся к Степе, который уже был готов снимать.

– Скажите, – спросил я обоих, когда у камеры загорелся красный глазок, показывая, что она работает, – вам этот человек знаком?

– На Петруху похож, – сказал Гриша. – Но не он.

– Не он? – переспросил я Васю.

– Не, – ответил тот. – Хотя похож.

– Вы уверены, что этот человек не Петруха? – обвел я взглядом обоих выпивох, стараясь скрыть накатившее разочарование. Столь красиво построенная версия лопнула, как мыльный пузырь.

– Да не он это! – отмахнувшись, уверенно сказал Гриша.

– Точно, не он, – подтвердил Вася. – Но – по-о-охож.

– Василий, а вы не вспомнили, в котором часу покинули квартиру Санина в тот день, когда вы вместе с ним выпивали? – задал я вопрос, убирая фотографию.

– Точно не знаю… Что я, на часы, что ли, смотрю! Но был уже вечер, это точно, – ответил Вася и вопросительно посмотрел на Гришу.

– Это так? – посмотрел я на него тоже и поднес ко рту Гриши микрофон.

Гриша покосился на него и ответил:

– Да, от Санина мы ушли вечером часов в семь-восемь.

– А кто первый ушел?

– Он, – Гриша качнул головой в сторону Васи. – Он сказал, что ему пора домой. Он был совсем пьяный.

– А вы с Петрухой, выходит, остались? – спросил я.

– Да, – ответил Гриша. – Мы остались.

– И что вы делали? – задал я новый вопрос.

– Мы остались допивать водку, – произнес Гриша. – Из четвертого пузыря. Не пропадать же добру!

– Из четвертого? – вскинул голову Вася. – Откуда взялся четвертый пузырь-то?

– Так Петруха потом бегал, – посмотрел на друга Гриша. – Просто ты уже хороший был и ни хрена не помнишь.

– А-а, – протянул Вася обиженно с таким видом, как будто всем налили по стакану, а ему только три четверти…

– А много еще оставалось водки? – посмотрел я на него.

– Да так… – отмахнулся Григорий. – По полстакана на рыло.

– А я чо, отказался пить? – вмешался в разговор Вася, удивленно посмотрев на Гришу.

– Ты не соображал уже, – отмахнувшись, ответил ему Гриша. – Мы с Петрухой уговаривали тебя остаться. Мол, допьем водку и вместе почапаем, но ты уперся: надо, мол, домой, и все тут. Дескать, жена меня ждет. И ушел…

– Странно, – в задумчивости произнес Вася. Когда же это такое было, чтобы от водки отказался!

– То-то и оно, – сказал Гриша. – Но ты когда упрешься, особенно когда сильно выпивши, то все. Как танк. С места тебя не сдвинешь.

– Это да, – согласился Вася и печально поник головой. Очевидно, ему стало жалко, что он тогда не остался с Гришей и Петрухой…

– Хорошо, – подвел я черту под судьбою четвертого пузыря. – Вы допили водку, а что дальше-то было?

– Покурили малость, – сказал Гриша. – А что еще делать-то?

– А дальше?

– Тоже пошли по домам…

– А кто ушел первый: вы или Петруха? – задал я главный вопрос нашей беседы.

– Я, – не очень уверенно произнес Гриша. – Кажись.

– А точнее? – попросил я.

– Ну, я тоже был хорош, – ответил Гриша.

– Это я понимаю, и все же? – требовательно произнес я.

– О! – Гриша встрепенулся и победно посмотрел на меня. – Вспомнил! Мы пошли вместе, но Петруха вдруг вернулся и сказал, чтобы я подождал его на улице.

– А зачем, объяснил…

– Не помню, – ответил Гриша.

– То есть он вам не сказал, зачем ему нужно было вернуться к Санину? – спросил я.

– Может, и сказал. – Гриша снова, похоже, что-то вспомнил. – Точно! Петруха так и сказал: дескать, ему нужно вернутьсяк Игорю Валентиновичу, чтобы… Подожди, мол, меня на улице.

– А для чего остаться-то? Чтобы поговорить о чем-то? Чтобы попросить автограф? – немного разнервничался я.

– Он сказал «чтобы» и поднял палец, – сказал Гриша.

– Вот так? – я нервно сжал кулак, поднял указательный палец вверх и приблизил его к лицу мужика.

– Так, – кивнул Гриша.

– И вы подождали? – задал я новый вопрос.

– Да, – ответил Григорий и задумался. – Но, кажись, не дождался…

– Так вы дождались или не дождались Петруху?

– Н-не помню, – ответил Гриша. – Мы сколько выпили…

– Ясно, – подытожил я. – А Санин изряднобыл выпивши?

– Ну, он еще до нас был малость датый, – ответил Гриша. – Но когда я уходил, на ногах он стоял нормально вроде…

– Понял, – подвел я итог уже всей нашей беседе. – Спасибо за помощь. Если вдруг понадобится, можно будет еще к вам прийти?

– Подходи, – разрешил Гриша, ухмыляясь. – Таксу ты уже знаешь… – он посмотрел на Васю, и тот согласно кивнул:

– Тыща… Без проблем!

* * *

Кафе «Мечта» на Садовнической – скорее, ресторан, нежели кафе. Дорогонько, конечно, но разик-другой в месяц посетить это заведение вполне позволительно. Мы выбрали зал поменьше, уселись на диванчики друг против друга и сделали заказ из пары салатиков и по фирменному блюду. В иное время можно было бы разместиться на большой летней веранде, но нынешняя весна не похожа на классическую. Какая-то скандинавская, что ли…

Разговор начали, когда нам принесли заказ. И то не сразу, поскольку оба были голодны, усиленно налегли на мясо. Первым начал Коробов…

– Значит, ты ведешь собственное расследование убийства Санина? – хмыкнув, спросил Володя.

– Я лицо подневольное… Поручили, и веду.

– Особой исполнительностью, насколько мне известно, ты никогда не отличался, – наполнил фразу иронией Володя. – Выслушивал распоряжения начальства, истово кивал головой и делал серьезные глаза, соглашаясь для видимости, еще и верноподданнически каблуками щелкал, а сам делал все по-своему.

– Есть такое, – с легкой улыбкой признался я. – Но иначе же не интересно… А что, это было действительно убийство? – спросил я в свою очередь.

– Мы классифицируем случай как «нанесение тяжких телесных повреждений, повлекших смерть человека», – сухо ответил Коробов, как отвечают работники пресс-служб на вопросы журналистов.

– Потому что после нанесения удара по голове Санин был еще жив?

– Да, – коротко ответил мой университетский товарищ, отрезав от мяса еще маленький кусочек.

– И его потом кто-то добил… – продолжил я.

– Похоже, – нехотя произнес Коробов.

– А почему он не кричал, не звал на помощь? – спросил я.

– После того, как его ударили и он на время лишился чувств, ему заклеили скотчем рот, – ответил Володя. – Так что сам понимаешь: промычать еще что-то можно, а вот крикнуть в полный голос – нельзя…

– Про скотч официально установлено?

– Да, – снова коротко ответил Коробов.

– Понятно, – я отхлебнул из фужера минералки. – Но ты сам говоришь – убийство? А это совсем другое, нежели пьяное выяснение отношений и «нанесение тяжких телесных повреждений»…

– Все указывает на то, что убийство замышлялось заранее, то есть было тщательно спланировано, – сказал Володя. – Отсюда и скотч, и отсутствие следов. Все тщательно стерто. Стерильно! Если, конечно, не считать потоков крови… После бытовухи, как правило, следы остаются, даже если их и пытались уничтожить…

– А следы должны быть, – уверенно сказал я и демонстративно посмотрел в сторону.

– Почему? – попытался поймать мой взгляд Володя, что у него не получилось.

– А когда было совершено убийство? – ответил я вопросом на вопрос. – Что говорит заключение?

– Я и так тебе много уже сказал, – ответил Коробов немного обиженно.

– Но я дал вашему управлению мужика в кепке, – парировал выпад. – Кстати, что с ним? Дает показания?

– Ищем, – коротко ответил Коробов. – Так почему же в квартире Санина должны были остаться какие-то следы? И какие? – поймал, наконец, мой взгляд Володя и строго посмотрел на меня.

– Ты не ответил, когда убили Санина, – выдержал я его взгляд.

– Медицинское заключение гласит: время убийства – от шести до девяти часов вечера, – неохотно ответил Коробов.

– А о чем еще гласит медицинское заключение? – мягко и ненавязчиво поинтересовался я.

– Ты мне не ответил, почему в квартире Санина должны были остаться следы? – спросил Володя, уже имея на то полное основание. – Ты знаешь что-то конкретное?

– Знаю… Потому что чуть ранее и в означенные медицинским заключением часы Санин пил на своей квартире водку с тремя мужиками, – сказал я и победно посмотрел на собеседника.

– Что за мужики? – стараясь не выказать особого интереса, спросил Володя Коробов.

– А что еще написано в медицинском заключении? – не собирался отвечать первым я.

Следователь Главного следственного управления по городу Москве Коробов какое-то время молчал. Очевидно, прикидывал, можно ли говорить то, что он намеревался сказать. А потом, правильно решив, что сказанное им сейчас мне, так или иначе, но все равно в скором времени станет известно ушлым московским журналистам либо через доктора, проводившего вскрытие, либо через других работников управления, ответил:

– Еще в медицинском заключении написано, что на теле Игоря Валентиновича Санина имеются многочисленные гематомы. У него ссадины на коленях, что указывает на то, что он падал на колени и потом полз, и в кровь разбиты костяшки пальцев на правой руке. Это свидетельствует, что он оказывал посильное сопротивление, и на теле напавшего или напавших на него тоже должны быть синяки и кровоподтеки. – Коробов замолчал и уже без обиняков и с нескрываемым интересом и даже волнением спросил: – Ну, говори теперь: чего накопал про этих мужиков?

– И скажу, – я задиристо и с некоторым превосходством посмотрел на Володьку: – Мне известно, исходя из разговора, или показаний по-вашему, соседки Санина с третьего этажа гражданки Монаховой Милицы Васильевны, что Санин в день и вечер убийства выпивал с тремя мужиками у себя на квартире. Причем денег на водку он дал сам и сам же пригласил их к себе на квартиру. Что? – Я с удовольствием посмотрел на слегка вытянувшуюся физиономию Коробова. – Интересная информация?

– Интересная, – признался он. – А она, тетка эта, ничего подобного нам не сказала…

– Потому что вы об этом ее не спрашивали, – иронически заметил я. – Вас ведь только шум интересовал, который мог доноситься из квартиры, чтобы определить время убийства, да не появлялись ли подозрительные посторонние личности. А эти мужики – не подозрительные и не посторонние, а свои, со двора…

– Молодец, – сказал Коробов. – Признаю. Ты научился работать.

– То-то же, – улыбнулся я. – И с двумя мужиками из трех, что пили на квартире Санина, я уже поговорил, – добавил я и победно посмотрел на собеседника, быстро проглотившего кусок мяса, не дожевав. – Одного мужика зовут Гришкой, а другого – Васькой.

– И что же они говорят? – остро посмотрел на меня мой собеседник из Главного следственного управления.

– Ишь, какой быстрый, – усмехнулся я. – А что говорит протокол осмотра места происшествия?

– Ну-у… что, в комнате ничего не пропало, да там и пропадать было нечему, поскольку квартира куплена Саниным для того, чтобы ото всех прятаться на время, – вполне охотно произнес Коробов. – Убогая, надо сказать, комнатенка… Тело его лежало ногами к двери, головой к балкону. Вся квартира, включая и кухню, испачкана в крови. Одет он был в брюки, футболку и куртку. На ногах обуви не имелось, и носки были пропитаны кровью, что указывает на то, что он был еще жив после удара по голове…

– Ну, это мне все известно, – насмешливо сказал я. – Ты мне скажи то, чего я не знаю.

– А откуда тебе это известно? – спросил Володя ради того, чтобы оттянуть время и прикинуть в уме, что еще можно сказать мне, а чего нельзя.

– От той же самой Милицы Васильевны, – ответил я. – Ей ваша основная свидетельница, Клавдия Печенкина, все рассказала. Как и остальным жителям подъезда, а может, и всего дома, кто ее об этом спрашивал. Так что ты пока мою карту не покрыл.

– А что тебе надо, чтобы покрыть? – посмотрел на меня Коробов.

Я глянул на Володьку. Близкими друзьями мы в университете не были, но всегда симпатизировали друг другу. Так бывает: увидишь человека и мгновенно чувствуешь к нему расположение. И если завести с ним разговор и познакомиться ближе, то можно сделаться хорошими приятелями и даже друзьями. Или наоборот. Ничего не знаешь о человеке, но после взгляда или первой же фразы он становится неприятен. То есть возникает антипатия. Никакого знакомства и развития отношений после этого, конечно, не наступает. Напротив, вы не хотите больше встречаться с этим человеком никогда и ни при каких обстоятельствах.

Потом, в процессе учебы, мы с Володькой Коробовым и познакомились, и пировали не раз в его общаге (он был приезжим), и в свою компанию я его брал всегда с удовольствием, а он меня – в свою. Словом, мы были с ним меньше чем близкими друзьями, но больше чем большими приятелями. Что, согласитесь, тоже немало…

– Мне нужны ваши версии, – просто сказал я. – И то, чего не знаю я, но на что должен обратить внимание, ведя расследование. Над чем сейчас работает ваше управление по этому делу?

– Послушай, Аристарх, а не многого ли ты хочешь? – снова нахмурился Коробов.

– Нет. Я ведь, Володь, могу опять раскопать чего-нибудь такого, чего ваши следаки знать не найдут…

– И будешь обязан поделиться информацией, – не дал мне договорить мой собеседник. – По закону!

– Ну, так я ею и поделюсь, поскольку понимаю, что утаивать информацию от следствия не имею права, – сказал я. – Но поделюсь я ею в своей передаче. На всю Москву и ее окрестности…

Закончив говорить, посмотрел на Володьку. Тот, похоже, склонялся к тому, чтобы ничего мне больше не говорить и на этом завершить наш разговор, по крайней мере, на тему убийства Игоря Санина. И я решил добить его:

– Если ты мне это расскажешь, тебя ждет бонус.

– Какой еще бонус? – Коробов недоверчиво посмотрел на меня.

– Не беспокойся, очень интересный, – заверил я его и сделал очень честные глаза.

– Хорошо, – подумав, ответил Коробов. – Есть в этом деле один примечательный момент… – Он на какое-то время замолчал.

– Слушаю тебя внимательно, – на полном серьезе промолвил я, заполняя возникшую паузу.

– У нас имеется версия, что, возможно, убийство Санина связано с одним денежным долгом, – наконец решился Володька. – Санин дал взаймы крупную сумму своему товарищу по кинематографическому цеху актеру Антону Путятину…

– Знаю такого, – сказал я. – Хороший актер, но все время почему-то на вторых ролях…

– Нет, у него были и две главные роли, – поправил меня Коробов. – Просто эти фильмы прошли как-то незаметно, а во время проб, когда они рядом, из них двоих всегда выбирают Санина…

– Понял, – сказал я. – Так бывает с невезучими людьми.

– Именно, – посмотрел на меня Володька. – Путятину именно не везет. А вот Санину – как раз наоборот.

– Ну, тогда Путятин должен завидовать Санину, – раздумчиво произнес я. – Это, как минимум. А как максимум – ненавидеть. И смерть Санина Путятину крайне выгодна, – добавив это, я посмотрел на Коробова и увидел, что он со мной согласен.

– Молодец, соображаешь, Аристарх! Я тоже так думаю. И выгодна смерть Санина Путятину по двум причинам, – он сделал театральную паузу. – Первую ты уже назвал: зависть и, возможно, ненависть. Без него первым будет он. А вторая причина – долг. Со смертью Игоря Валентиновича деньги отдавать некому. Вот тебе и мотив…

– Даже два мотива, – заметил я.

– Да, два, – согласился Коробов.

– А сколько дал Санин Путятину взаймы? – спросил я.

– Три миллиона рубликов, – не сразу ответил Володька.

– Не хило, однако, – заметил я.

– Не хило, – согласился со мной Коробов. – Такие деньги не каждому можно дать. Кроме того, мало кто знал, что Санин дал в долг три миллиона Путятину.

– А кто знал? – поинтересовался я.

– Да никто, кроме самого близкого друга Санина Вениамина Сурина, – сказал Коробов. – О долге мы и узнали с его слов.

– А что, и жена Санина не знала, что ее муж дал в долг кому-то три миллиона рублей? – удивился я, но совсем немного. У каждого мужика своя сумма в заначке: у кого-то триста рублей, у кого-то – три миллиона… Судя по всему, Санин был из вторых.

– Говорит, что не знала, – ответил Коробов.

– А может, этот Сурин врет? – предположил я.

– Не похоже, – призадумавшись, ответил Володя. – Да и зачем ему это?

– Чтобы в поле вашего зрения попал Путятин, – снова предположил я. – Может, у него с ним какие-то личные счеты.

– Нет, не думаю, – не сразу ответил Коробов. – Но, пожалуй, проверить, не снимал ли Санин со своих счетов такую сумму, – стоит.

– А мне скажешь? – спросил я.

– А твой бонус этого стоит? – усмехнулся Володька.

– Стоит, – заверил я его.

– Ну, тогда скажу, – пообещал Коробов.

– Благодарствуйте, господин следователь, – сказал я шутейно и спросил: – А с Путятиным вы беседовали?

– Конечно.

– И что он, отрицает, что брал у Санина взаймы?

– Отвергает, – сказал Володька. – И прижать его нечем, ведь он давал взаймы своему другу. По-русски, то есть без всяких нотариусов и даже личных расписок.

– Значит, основная ваша версия – Антон Путятин, – скорее, заключил я, а не спросил.

– Да, была, пока ты про трех мужиков не сказал, с которыми выпивал Санин, – как-то даже осуждающе посмотрел на меня Коробов. И добавил: – Теперь выкладывай свой бонус.

– Хорошо, – согласился я. – Мой бонус таков: третий мужик, который был вместе с Гришей и Васей на квартире Санина, – приблудный. Представился он Петром, но где живет, ни Вася, ни Гриша конкретно не знают. Сказал только, что живет в соседнем дворе. Прибился он к ним с неделю до убийства, а может, и меньше. Этот Петруха – так они его зовут – мужик неприметный. И ходит в кепке…

– В кепке? – переспросил меня Володька.

– В кепке, – подтвердил я.

– Это что, тот самый мужик в кепке, из твоей передачи? – Коробов даже привстал с диванчика.

Я, конечно, выдержал паузу для пущего эффекта и сказал, когда Володя уже начал терять терпение:

– Нет, не тот самый. Я показывал мужикам распечатку его изображения из передачи. Это не Петруха. Но, как сказали они, похож на него.

– Похож? – переспросил Коробов. – Может, он просто загримировался?

– Нет, просто похож, – сказал я. – Так бывает. Грим же при близком общении заметен. А Гриша и Вася с этим мужиком неоднократно пили вместе, и вообще… Хороша интрига? Два мужика в кепке, один из которых хотел убить Санина, а другой, возможно, убил.

– А почему ты думаешь, что этот Петруха и убил Санина? – посмотрел на меня следователь Главного управления по городу Москве Следственного комитета Российской Федерации. – Может, он и правда из соседнего двора? Прибился к этим Грише и Васе, чтобы вместе квасить…

– Ну, это вы проясните сами, – усмехнулся я. – Вы ведь займетесь этими мужиками? – посмотрел я на Коробова, на что тот лишь криво усмехнулся: мол, еще как займемся. – А насчет того, почему я думаю, что этот Петруха и порешил Санина… – снова выдержал небольшую паузу. – Ну, так это потому, что когда Вася и Гриша покинули квартиру Санина, выпив четыре бутылки водки на четверых, то Петруха – остался. И когда он ушел от Санина, ни Вася, ни Гриша не ведают…

– Да-а, – после некоторого молчания протянул Коробов. – Вот и еще версия появилась.

– Ну, – улыбнулся я. – А ты встречаться со мной не хотел.

– Кто не хотел? – удивился Володька. – Я не хотел?

– Ты, – подтвердил я.

– Я как раз хотел, – сказал Коробов. – А сколько мы не виделись-то?

– Полтора года, – ответил я.

– Да ладно, – отмахнулся Володя.

– Точно, – подтвердил я. – Заметил, чем старше становимся, тем время течет быстрее?

– Ты знаешь, заметил, – поднял на меня глаза Володька. – Наверное, время для каждого возраста имеет разную скорость…

– А может, время идет с разной скоростью для разных людей, – добавил я. – Поэтому одни умирают рано, а другие, для кого время идет медленно, живут долго.

– Может быть, – сказал Коробов. – Так что, может, водочки еще закажем? Как говорится, за встречу, – спросил он, посмотрев на пустой графинчик.

– Не против…

Мы еще посидели в этой «Мечте» какое-то время. Но наши разговоры никакого отношения к убийству Санина уже не имели…

Глава 5 Черные полосы в жизни Антона Путятина, или неожиданная встреча

– Телеканал «Авокадо», программа «Кто убил Санина». Позвольте задать вам один вопрос?

– Только один?

– Если по правде, то два. Или три, – я был сегодня в ударе, поскольку вчерашняя передача из цикла «Кто убил Санина?» наделала в столице фурор и повлияла на рейтинг канала так значительно, что шеф даже поздоровался со мной сегодня первым.

– Задавайте! – похоже, у Антона Путятина сегодня было тоже неплохое настроение. И вообще, светило солнце, текли ручьи и весело звенела разная птичья мелочь, что этой весной было редкостью и навевало бодрость и охоту жить.

– Вопрос первый, – торжественно заявил я. – Вас утвердили на главную роль в сериале «Поймать пересмешника». Вы рады этому?

– А вы как думаете? – Путятин посмотрел сначала на меня, а потом прямо в камеру. – Сценарий – восхитительный! Его написал Артемий Швайнер, тот самый, что написал сценарий для сериала «Группа преступных лиц», в котором снимался наш незабвенный Игорь Санин, – лицо Путятина помрачнело, но глаза все же оставались веселыми. – Конечно, факт гибели заслуженного артиста России, столь любимого публикой, весьма горестный и печальный, но жизнь движется вперед, и нам ничего более не остается, как двигаться вместе с нею. Этого ждет от нас наш зритель, для которого мы живем и творим. А Игорь Валентинович Санин навсегда останется в наших сердцах и в нашей памяти как один из лучших актеров современности.

– А три миллиона рублей, которые вы заняли у Санина, тоже останутся в вашей памяти или вы предпочтете о них забыть? – язвительно-ласково спросил я Путятина.

Я, наверное, такой вопрос никогда не задал бы, или задал бы не столь зло, не узнай того, что Санин со своего тайного ото всех (и даже семьи) счета снял за несколько дней до смерти ровно три миллиона рублей. Все сходилось: Путятин попросил взаймы, Санин, считая его своим другом, дал ему денег без всяких нотариальных проволочек и расписок, а теперь Путятин отрицает долг. Подстроил Антон Михайлович смерть Санина или просто воспользовался благоприятной для него ситуацией, чтобы погасить свою задолженность, для определения истинной сути человека не столь важно. Поскольку, так или иначе, но человек по имени Антон Михайлович Путятин – полное дерьмо! А как с таким человеком разговаривать? Правильно: брезгливо и с презрительной миной на лице…

Как бы я, к примеру, ответил на такой вопрос? Скорее всего, вспылил и послал куда подальше. Но Антон Путятин был личностью публичной. И уход от вопроса мог бы неблагоприятно отразиться на его популярности и общем впечатлении о нем. Поэтому, недобро посмотрев на меня, он снова лучезарно улыбнулся и ответил:

– Никакого долга перед Игорем Валентиновичем за мною не числится. По крайней мере, материального, в рублях, долларах или евро. Про моральный долг – да, это я допускаю. Мы все в долгу перед Саниным, потому что мы живы, а он мертв. И мы должны продолжить его дело так же хорошо, как делал его сам Игорь Валентинович…

Выдержка! Эффектно. Публика это оценит. Да и говорилось это для публики и на публику, хотя в данный момент многомиллионную экранную территорию представляли лишь я да Степа.

– Достойный ответ, – сказал я после недолгого молчания. – Тогда последний вопрос: вы намерены играть роль следователя Рябинина в сериале «Поймать пересмешника» иначе, нежели ее играл бы Санин? Ведь эта роль в фильме предназначалась для него?

– Да. – Путятин кинул острый и недобрый взгляд в сторону, после чего стал смотреть на меня достаточно доброжелательно (а я ему, похоже, крепко не понравился) и несколько насмешливо. – Первоначально роль следователя Рябинина в новом сериале «Поймать пересмешника» предназначалась Игорю Валентиновичу Санину. Конечно, он стал бы ее играть в своем, всем знакомом ключе. Я буду играть ее несколько иначе, делая упор на личностные характеристики Рябинина, прописанные в сценарии очень выпукло и ярко. Мы, актеры, все разные. Творчество только тогда является творчеством, когда художник – писатель он, живописец или актер – преподносит публике свое, личностное видение предмета, о котором он говорит или который представляет, учитывая, конечно, то реальное или рациональное зерно, послужившее начальным толчком к данному творению… – Путятин замолчал и сделал немного виноватый вид: – А теперь извините меня, но мне нужно работать над ролью. Очень приятно было с вами побеседовать.

– Да, конечно, – сказал я. – Спасибо, что уделили нам время.

Мы интервьюировали Путятина в его небольшом загородном доме, выросшем на месте дачи, принадлежавшей его родителям. Я тщательно подготовился к интервью, узнал обо всем: родился, учился, увлекался, поступил, окончил, сыграл. Был дважды женат, теперь завидный обеспеченный холостяк в возрасте сорока двух лет. Похоже, по жизни Антон Михайлович не очень везуч: поступая первый раз во ВГИК, банально завалил экзамен из-за волнения, начисто забыв нужный текст. Когда поступал второй раз – едва не опоздал. Обучался в мастерской Георгия Тараторкина и в две тысячи первом году закончил курс. Еще будучи студентом, снялся в фильме «Группа криминальных лиц» в роли второго плана. Какое-то время работал в Театре имени Моссовета, где познакомился с актрисой Валентиной Калужко, которая и стала его первой женой. Развелся через два месяца: был уличен супругой в измене. Причем совершенно случайно: Валентина Калужко, задумавшись о роли, вошла не в свою грим-уборную, а в гримерку актрисы Маши Полупановой. А в ней Маша и Антон Путятин предавались на крохотном диванчике горячей и поспешной любви…

Но на этом невезение в жизни Антона Путятина не закончилось. Спускаясь однажды с лестницы в подъезде своего дома, он оступился и сломал в двух местах ногу. Как это могло произойти – уму непостижимо. Путятин уже прошел пробы и был утвержден на главную роль в фильме-мелодраме «Личный шофер Анастасии Романовны». Режиссер решил не откладывать съемки и взял на роль Кирилла Завьялова, личного шофера героини фильма – министра легкой промышленности Анастасии Романовны, Игоря Санина. Роль эта принесла Санину известность за границей (фильм «Личный шофер Анастасии Романовны» собрал несколько призов на международных кинофестивалях).

Вторично Антон Путятин женился на бизнес-леди Кире Моргулис, владелице престижного ресторана и нескольких кафе в Москве. Какое-то время он был вполне успешен и даже получил две главных роли в фильмах, заполучивших весьма лестные отклики от маститых критиков, но потом узкая белая полоса в жизни закончилась, и вновь началась полоса черная и широкая. Его супруге было лестно, что муж ее – довольно известный актер. Первое время. Потом это чувство притупилось, а, поскольку иного чувства у нее к Путятину не имелось, то у Киры Моргулис незамедлительно появился другой мужчина. Вернее, другие. Один из них стал часто бывать у них в доме на правах друга семьи и на этих же правах совокупляться с женой Путятина в его отсутствие прямо на супружеском ложе. Их вместе видели то на Кузнецком мосту, то в «Ноевом ковчеге» в Малом Ивановском переулке, то в «Пушкине» на Тверской. Путятин почти физически чувствовал, что на лбу у него разрастаются мощные рога… Разговоры с супругой ни к чему не привели: Кира лишь фыркала и запиралась в своем будуаре, не выходя даже к гостям Путятина. Все вылилось в прилюдный скандал в одном из известных московских клубов. Скандал этот муссировался желтой прессой без малого целую неделю. После чего супруги развелись к обоюдному облегчению: Путятин освободился от рогов, а его бывшая супруга получила возможность без всякой конспирации предаваться плотской любви со своими друзьями и партнерами по бизнесу, ибо Россия в этом плане – весьма свободная страна. После развода Антон Михайлович Путятин публично зарекся жениться и заявил, что намерен оставаться холостяком до скончания века. Своего или календарного, без разницы…

Но невезуха его на этом не закончилась. Когда Путятин стал пробоваться на роль капитана Семена Коновалова в сериале «Коновалов» и был почти утвержден, продюсер сериала вдруг раздумал его снимать, в результате чего легендарного оперуполномоченного МУРа Семена Коновалова сыграл Игорь Санин. Обошел Санин Путятина и в фильме «Рано умирать», где Игорь Валентинович сыграл главную роль. Путятин тоже играл в этом фильме, – роль лучшего друга главного героя, которого, как окажется в самом конце фильма, он предал, когда они были еще юношами, о чем главный герой узнает лишь в самом конце картины.

Быть всегда вторым, конечно, удручало. И злило. В одной из московских вполне приличных газет появилась даже статья известного киноведа и кинокритика Эммануила Лисина-Моршанского «Вечно второй». Она напрямую касалась Антона Путятина, его творчества и причин, по которым ему не удавалось быть первым. Статья заканчивалась обидным абзацем: «И быть первым ему не удастся до тех пор, – гласил автор, – пока актер Путятин не перестанет разговаривать, как Александр Абдулов, молчать, как это умел делать Вячеслав Тихонов, и забудет про манеры, позаимствованные у Владимира Машкова, то есть когда найдет свой, собственный, стиль игры».

Конечно, Антон Путятин постарался парировать нанесенный ему удар и довольно остро ответил в одном интервью, сказав, что зазорно быть вторым после заурядного актера или актера несостоявшегося, как некоторые киноведы и кинокритики. Идти же следом за Саниным для него – большая честь. В интервью Путятин казался искренним и вполне довольным жизнью, но это была неправда. Санин явно мешал Путятину. Без него он был бы, несомненно, первым. И вот его мечта сбылась: он первый!