Текст книги "Уловка медвежатника"

Автор книги: Евгений Сухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 13
ЗАГУЛЬНЫЙ МАЛЫЙ

Покинув здание тюрьмы, Григорий Леонидович некоторое время брел бесцельно, как будто бы и вправду наслаждался предоставленной свободой. Погода была хорошая, и после каземата с толстыми стенами, в которых он побывал, пусть по служебной необходимости, прогулка доставляла ему особенное удовольствие.

Два раза он останавливался у витрин с газетами, после чего, праздно помахивая тросточкой, двигался дальше.

Вчера вечером Григорий Виноградов увиделся с баронессой Катрин Розен. Весь вечер они провели в ресторане. Барышня держалась отчужденно, а под конец упрекнула возлюбленного в том, что тот не держит своего обещания: уже две недели они должны отдыхать в тихом курортном местечке, наслаждаться обществом друг друга и, укрепляя здоровье, пить минеральную воду, а вместо этого она теперь вынуждена глотать городскую пыль. Григорий Леонидович сделал все, чтобы убедить баронессу в своем душевном расположении, и клятвенно заверил, что как только разгребет текущие дела, так немедленно отправится с ней в вояж.

В последний вечер они расставались не в самых добрых чувствах, что невероятно тяготило Виноградова, и он дал себе слово сделать все возможное, чтобы вернуть утраченное расположение баронессы.

В Петровский сад Григорий Леонидович явился после того, как окончательно убедился в том, что за ним не следят. Что он попал под наблюдение, Виноградов установил вчера вечером, когда возвращался домой, – садясь в экипаж, он встретился взглядом с человеком, стоящим у цветочного киоска. Это вполне можно было бы принять за случайность, если бы не показательно равнодушный взгляд молодого человека. Постояв у цветочного киоска, он так ничего и не приобрел и, поймав экипаж, поехал за ним следом. Высадившись за углом, Виноградов пересел в закрытый экипаж и направился в противоположную сторону. Спрятавшись в подворотне, он наблюдал за суетливыми действиями топтуна.

Странное это ощущение – находиться под пристальным наблюдением. Теперь он понимал подозреваемых, за которыми устанавливалась слежка. Оказывается, в этом нет ничего занятного, поневоле занервничаешь. Некоторое время начальник сыскной полиции рассуждал, кто бы это мог быть и что это могло значить, но потом пришел к утешительному для себя выводу, что на шпиков, состоящих на службе у государства, они явно не похожи. Во-первых, он не видел за собой ни очевидных, ни мнимых грехов; а во-вторых, квалифицированные шпики действуют не в пример тоньше и деликатнее, – как правило, они обычные люди из толпы, которых часто не способен выделить даже опытный глаз.

Наверняка наблюдение как-то связано с его последним делом. А если это действительно так, то можно предположить, что расследование продвигается в нужном направлении.

Вряд ли преступники отважатся на его устранение, хотя бы потому, что вместо него придет кто-то другой. А потом, у преступников имеется определенный кодекс чести, который они не нарушат ни при каких обстоятельствах, – адвокатов и полицейских не трогать.

К Петровскому саду Григорий Леонидович вышел только тогда, когда убедился, что за ним не тащится какой-нибудь хвост. Краюшкин расположился под развесистым тополем и, нервничая от затянувшегося ожидания, посматривал на часы.

Обогнув ограду, Григорий Леонидович зашел с противоположной стороны от главного входа. Некоторое время он наблюдал за растерянностью своего помощника, явно нервничавшего, после чего легонько кашлянул.

– Кхе... Кхе...

– Григорий Леонидович, – растерянно произнес Краюшкин. – А я уже заждался. Что-нибудь случилось?

– А похоже?

– Есть немного. Вид у вас слегка растерянный.

– Мне тут пришлось задержаться, – сказал Виноградов. – Странное дело, но мне показалось, что за мной следили. Весьма презабавное ощущение!

– Интересно, кто бы это мог быть? – невольно подивился Виктор Краюшкин.

– Сам голову ломаю, – пожав плечами, отвечал Григорий Леонидович. – Не исключено, что это наши с вами знакомые.

– Вы имеете в виду медвежатников? – подивился Краюшкин.

– Необязательно они, у них ведь имеются какие-то приятели, вот и попросили оказать им услугу. Ведь ни для кого не секрет, что именно я занимаюсь этим делом. Так что они решили прощупать меня.

– Как он выглядел?

– Простоват, с небольшой бородкой... Но не будешь же присматриваться.

– Тоже верно.

– Ладно, как-нибудь разберусь с этим. Я вас пригласил совсем для другого.

Лицо Краюшкина приобрело подобающую серьезность.

– Вы блестяще справились со своим заданием, теперь вам предстоит следующее... Вот, прочитайте, – протянул Виноградов сложенный вчетверо лист бумаги.

– Что это?

– Это записка Епифанцева своему доверенному лицу.

Поджав губы, Краюшкин вчитывался в текст. Прочитав, сложил так же аккуратно, после чего вернул записку начальнику сыскной полиции.

– Я так понимаю, теперь я должен сыграть доверенное лицо этого Епифанцева?

– Какой толковый у меня помощник, – в невольной улыбке расплылся Григорий Леонидович, – не нужно даже ничего объяснять. Вы совершенно правильно меня поняли. Но теперь это уже ваше письмо, так что будьте с ним поаккуратнее.

– Постараюсь, – сложив вчетверо записку, он бережно спрятал ее во внутренний карман сюртука.

– Мы знаем, где проживает Макарцев. За домом я уже установил наблюдение. На улицу он практически не выходит. За это время его видели всего лишь два раза, и то поздно вечером, когда он выходил на балкон, чтобы покурить. Так что он чрезвычайно осторожен.

– Немудрено, – подхватил Краюшкин, – на кон поставлены такие огромные деньги! Но кто-то же ему помогает?

– За продуктами ходит его любовница, некая барышня Анна Николаевна Герасимова, выпускница Александровских курсов. Кстати, она же является любовницей Ираклия Евдокимова.

– Интересная складывается ситуация. А где же проживает Евдокимов?

– По другому адресу. В трех кварталах от Мещанской улицы. Так что совершенно непонятно, как они делят между собой эту девицу. Впрочем, нас это не должно особенно интересовать. Нас волнует, где находятся деньги и ценные бумаги, которые они похитили из банка. Вам подлежит представиться доверенным человеком господина Епифанцева. Покажете ему записку, пусть он прочитает. Действуйте спокойно, очень достойно, без суеты. Все это вы умеете, не мне вас учить. Нужно будет просчитывать каждый свой шаг. Эти люди с необычайно обостренным чувством восприятия. Как только они почувствуют, что за ними установлено наблюдение или хотя бы малейшую фальшь с вашей стороны, они мгновенно исчезнут. Советую никогда не забывать об этом.

– Я это учту, Григорий Леонидович, – с должной обстоятельностью произнес Краюшкин.

– Хочу еще раз напомнить, что этим делом интересуется сам император! Так что не должно быть никакого провала!

– Я понимаю... Какая моя легенда?

– По легенде, вы очень состоятельный человек. В какой-то степени даже загульный. Об этом наслышан и Макарцев. Остановитесь в гостинице «Вена». Весьма респектабельное заведение... Думаю, что они вас там уже караулят. На контакт с Макарцевым сразу выходить не следует. Все это время они будут к вам присматриваться и изучать. Думаю, что дня три вам вполне хватит на то, чтобы пустить пыль в глаза. За это время вы должны будете показать свою бесшабашную натуру, станете вести самый свободный образ жизни, какой дозволительно настоящему миллионщику.

– За этим дело не станет, – весело уверил Виктор Краюшкин, – но как обстоит дело со средствами. Сам я не очень богат, извините.

Виноградов улыбнулся:

– Могу вас обрадовать, такой пустяк не должен вас смущать. Наше министерство под расследование выделило весьма серьезную сумму. Так что деньги не экономьте... Разумеется, в разумных пределах!

– Я понимаю, – вернул улыбку помощник.

– Можете раздавать щедрые чаевые. Обедать должны непременно с шампанским и в обществе красивых дам... Кстати, вы женаты?

– Да... Но для дела пойдешь на любые жертвы.

– Вот именно. Заказывайте цыган, пляски. В общем, все как полагается. В «Вене» на подобные чудачества миллионщиков никто не обращает внимания. Привыкли-с! Зато ваш размах обязательно будет известен Макарцеву. Со мной вы должны прекратить всякие контакты и действовать самостоятельно.

– Можете не сомневаться, Григорий Леонидович, сделаю все как положено.

Вытащив из кармана весьма пухлый пакет, Виноградов произнес:

– А вот это вам... Так сказать, для поднятия настроения. Здесь восемь тысяч.

– Так много?

– Не удивляйтесь, вы ведь экстравагантный молодой человек, да к тому же еще и миллионер, который может многое себе позволить. Так что этих денег вполне хватит на то, чтобы напоить всю гостиницу! – И уже строже, убрав улыбку, добавил: – После того как все это закончится, вам нужно будет отчитаться за каждый потраченный рубль. Так что шикуйте! Но знайте при этом меру, – погрозил Виноградов пальцем.

– Я понял вас, – произнес Краюшкин, осторожно забирая пакет с деньгами. – Не потерять бы...

– Уж вы постарайтесь, – невесело буркнул Виноградов. – А сейчас давайте расходиться. И еще раз повторяю, будьте предельно осторожны. За нами будут наблюдать. Нам противостоит организация куда серьезнее, чем представлялось в самом начале.

Глава 14
ВСЮДУ СТРАСТИ!

Сначала по двери что-то предупреждающе шаркнуло, а потом Тимофей Макарцев услышал, как в замочной скважине повернулся ключ. Это была Анна. Отложив наган в сторону, он вновь уткнулся в газету.

Со дня ограбления банка миновала почти неделя, но пресса продолжала мусолить подробности. А их, как выяснялось, было немало. И что особенно неприятно, о состоявшемся ограблении доложили царю, а следовательно, на его раскрытие бросят самые значительные силы. Наверняка царем будет определен срок, в течение которого должно быть раскрыто преступление. Интересно, каков он? Неделя? Две? А может быть, месяц?

В их положении самое благоразумное – залечь на дно и ждать, пока прекратится бурление. А вот когда установится штиль, можно будет заняться капитализацией.

Но сотоварищам не терпелось заполучить деньги немедленно, несмотря на все его предостережения. И тотчас съехать куда-нибудь за границу и кутить по полной!

Барышня вошла неслышно, как и обычно. Положила на комод еще стопку газет.

– Вот... Это то, что вы просили.

Его встретил кроткий взгляд из-под накрашенных бровей. В предыдущие две ночи Тимофей Макарцев успел убедиться, что Анна не настолько смиренна, как это могло показаться при первой встрече. И так подбрасывала его своим худеньким тельцем, что у него буквально захватывало дух. Кто бы мог подумать, что в такой щуплой плоти может быть столько ураганной силы. Впрочем, что похвально с ее стороны, в последующие дни барышня не предпринимала попыток закрепить за собой новый статус. Вела себя таким образом, как если бы между ними ничего не произошло. Весьма похвальное качество!

Причем Анна продолжала обращаться к нему на «вы», как это водится в благородном семействе. Здесь уже ничего не попишешь, подобное воспитание дается на Александровских женских курсах.

– Спасибо, Анна, – взял Макарцев газеты.

В благодарность ладонь Тимофея улеглась поверх тонких пальчиков. В глазах девицы блеснуло некоторое смятение, но уже в следующую секунду она уверенно освободилась от плена.

Уже третий день подряд Тимофей Макарцев мучился вопросом, а подозревает ли Ираклий о его отношениях с Анной. Ведь в первую их встречу, состоявшуюся в «Боярском дворе», тот представил Анну как свою невесту, и тогда ему показалось, что отношения между ними весьма теплые. Во всяком случае, они уже давно перешагнули тот рубеж, какой в народе именуют «цветочным».

И ведь именно Ираклий Евдокимов предложил ему укрыться в квартире своей невесты, заверив, что лучшего места не найти во всей Москве. Так что, кроме надежного жилища, он заполучил еще и великолепную любовницу.

Едва заметная улыбка, почти вымученная.

– Пустяки.

– Да, кстати, Анна, за тобой никто не наблюдал? Ты ничего не заметила подозрительного?

Барышня делано вздохнула:

– Вы имеете в виду Назара?

Макарцев нахмурился:

– Его тоже.

– Вы меня уже в прошлый раз спрашивали об этом, Тимофей Иванович. Никого не было. Я еще покружила по кварталу. Потом вошла. Если бы был чужой, так я бы его сразу обнаружила.

– Хорошо, – кивнул Макарцев. – Но все-таки бдительность не помешает. Иди к себе, я поработаю, – поднял он газету.

– Ох, зря вы все это затеяли, чует мое сердце – быть беде. Назар не из тех людей, кто просто так оставляет такое. Не нужно вам было уезжать от него с деньгами. Уже давно получили бы обговоренную сумму и сейчас отдыхали где-нибудь в Тифлисе. Уверена, он вас разыскивает!

– Не твоего ума дела, – буркнул Тимофей.

То, что этот Назар не так прост, было понятно с первой встречи. Хотя бы потому, что ему ни разу не удалось рассмотреть его лица, и это при том, что виделись они несколько раз!

Назар всегда находился в тени, держался к нему боком и не позволял заглядывать в лицо. Очевидно, он менял даже свой голос. Вот только непонятно, от кого он прятался. Наверняка у него накопились немалые грехи перед законом, если скрывается даже от собственных коллег. А то, что Назар медвежатник высочайшего класса, стало понятно после первого обстоятельного разговора – все его рекомендации по взлому сейфа оказались весьма полезными, и надо признать, без них не удалось бы даже пробить металлическую стену хранилища.

Услышав сумму, которая хранилась в сейфе, Макарцев решил отойти от первоначальной привычки брать, как шнифер, исключительно за проделанную работу, а, посоветовавшись с Евдокимовым, решил забрать все процентные бумаги, находящиеся в сейфе. Оставалось только найти человека, который сумел бы посодействовать ему при обмене процентных бумаг на деньги. Самой подходящей кандидатурой представлялся его старинный приятель Фрол Епифанцев, который имел весьма серьезные связи в финансовом мире. Не вдаваясь в суть дела, Макарцев пообещал ему долю после обмена денег.

С Назаром они договорились встретиться сразу после ограбления, где он должен был передать ему мешки с процентными бумагами. Однако на встречу Макарцев так и не явился. Взяв с собой мешки с деньгами и процентными бумагами, он съехал на квартиру Анны.

Очень хотелось верить, что с таинственным Назаром он распрощался навсегда.

Полистав две газеты, Макарцев не без удовольствия отметил, что недавнее ограбление понемногу стали забывать, – была лишь коротенькая заметка. Зато на первую полосу попало сообщение о том, что великий князь Михаил Николаевич со своей морганатической супругой путешествуют во Франции, останавливаясь для конспирации в недорогих отелях.

Подобная информация носит явно секретный характер. Каким-то образом тайный доклад просочился на страницы прессы. Без подкупа здесь не обошлось. Можно быть уверенным в том, что в ближайшую неделю половина России станет обсуждать похождения опального брата царя.

Здесь возможны только два варианта: нужно быть неисправимым глупцом, чтобы отказаться от царской семьи, или очень любить свою женщину. Не исключено, что в данном случае присутствует именно второе. Поговаривают, что графиня Шереметьевская прижила от Михаила Александровича ребенка, и великий князь просто не пожелал, чтобы его сын воспитывался без отца. Да-с, всюду страсти!

Просмотрев газеты, Макарцев не обнаружил в них чего-то нового. Большая часть из них мусолила городские новости и диковатые поступки сибирских миллионщиков, купавшихся в ванной с шампанским и устроивших забавы с медведями в Гранд-отеле.

Так что поводов для улыбок хватало. Право, эти золотоискатели – презабавный народец. Однако, несмотря на все свои чудачества, коими они постоянно дивят Белокаменную, деньги считать умеют и дозволенный шик и мотовство больше напоминают некоторую акцию, которой они желают привлечь внимание публики к собственной персоне. Порой возникало впечатление, что золотопромышленники просто куражатся друг перед другом и на спор стараются перебить в гостиницах как можно больше фарфоровых ваз. Тимофей Макарцев натолкнулся на сообщение о том, что дело об ограблении «Российского коммерческого купеческого банка» взято на контроль Его величеством, а его раскрытием занимается начальник Московской сыскной полиции Григорий Леонидович Виноградов.

Внутри у Тимофея Макарцева неприятно шевельнулось. Себя он считал прирожденным вором, воспринимая полицейских как недалеких ищеек. С превосходством, подкрепленным немалыми делами (уже который год грабил банки и даже ни разу не был уличен), снисходительно посматривал на сыскарей. Но Виноградов был человек совершенно иного плана. Можно сказать, что он был сыщиком божьей милостью, значительно превосходя в интеллекте самого опытного из воров. Это был достойный соперник, с которым стоило считаться.

Достаточно было заглянуть в послужной список Виноградова, чтобы понять, что Григорий Леонидович умел распутывать самые сложные дела, не делая исключения ни для карманников, ни для домушников. Про него рассказывали невероятные вещи – достаточно ему было глянуть на вскрытую квартиру, как он тотчас определял, кто именно из преступников совершил ограбление.

Поговаривали, что однажды в молодости, придя на место ограбления, он с ходу назвал человека, кто мог совершить подобный взлом. Самоуверенного сыщика подняли на смех, объяснив, что в это время названный грабитель отбывал срок на Екатеринбургской каторге. Но несговорчивый сыщик упрямо настаивал на своем, распорядившись искать именно этого человека. Как выяснилось, Виноградов оказался прав – впоследствии обнаружилось, что тот совершил побег, заставив вместо себя отбывать срок другого каторжанина, проигравшего ему в карты.

По коже пробежал неприятный холодок.

– Вы здоровы? – услышал он обеспокоенный голос Аннушки.

– Да, вполне, – как можно бодрее отозвался Макарцев. – Разве я плохо выгляжу?

– Вовсе нет, – отвечала барышня, слегка смутившись. – Просто вы как-то неожиданно изменились в лице.

– Пустое... Вот что, Аннушка, позови ко мне Ираклия Евдокимова. И умоляю тебя, – сложил он ладони перед собой, – только проделай это крайне осторожно, так, чтобы тебя никто не заметил.

– Не беспокойтесь, Тимофей Иванович, – успокаивающе произнесла барышня, – сделаю все, как нужно.

– Я тебя вот еще о чем хотел спросить... Впрочем нет, забудь!

– Тимофей Иванович, договаривайте, – настаивала девушка. – А то я обижусь.

– Хорошо. Ты давно не виделась с Назаром?

– Как только вы с ним стали обговаривать свои дела, так я сразу и перестала. Вы же сами не велели с ним больше встречаться. Неужели не помните?

– Помню, – согласился Макарцев. – Это я так спросил. Ладно, ступай!

Набросив на плечи легкое пальтишко, Анна вышла на лестницу.

Оставшись один, Макарцев позволил себе расслабиться. Плюхнувшись на стул, он глубоко вздохнул, почувствовав, как по спине воровато сбегает тоненькая струйка холодного пота. Пальцы слегка подрагивали.

Закрыв глаза, Макарцев пытался успокоиться и унять дрожь в конечностях. Прошло немало времени, прежде чем ему удалось вернуть себе прежнее благодушное настроение. Он не мог вспомнить, в какой именно момент провалился в черноту, забирая с собой все неприятности прошедших дней, но когда он открыл глаза, то в комнате находились Анна с Евдокимовым – они о чем-то негромко беседовали на диване.

– Проснулся? – довольно протянул Ираклий Евдокимов. – Ну рассказывай, чего там у тебя стряслось.

Анна предупредительно покинула гостиную, удалившись в свою комнату. Макарцев всерьез подозревал, что сделала она это вовсе не из вежливости, а потому, что очень неловко было находиться в обществе двух любовников.

– Назар не давал о себе знать?

– Во всяком случае, я о нем больше ничего не слышал.

– Это на него не похоже.

– Мне тоже так показалось.

– Но он не может знать, где мы находимся, а следовательно, нам не о чем беспокоиться. Ладно, забудем об этом. Ты знаешь, кто занимается делом банка? – как можно безмятежнее спросил Макарцев.

Евдокимов знал, что Макарцев никогда не произносил слово «ограбление», а всегда называл его делом, что придавало взлому некоторую романтическую окраску. Поэтому любому, кто слушал их разговор со стороны, казалось, что они разговаривают о какой-то значительной коммерции. Даже заурядный взлом в его устах представлялся значительным предприятием.

– И кто же?

– Лично начальник Московской сыскной полиции господин статский советник Виноградов Григорий Леонидович, – со значением произнес Макарцев.

– Весьма крупная фигура!

– Вот именно. Думаю, что через день-другой мы почувствуем его присутствие. Установи за ним наблюдение. Мы должны знать о нем все: с кем он встречается, куда разъезжает, какие разговоры ведет. Кто у нас способен на такое дело?

– Лучше всех подойдет Ванька Стручок. Как-то он рассказывал, что после службы в армии подался в филеры. Цельный год агентом наружного наблюдения прослужил!

– И чего же он ушел?

– Выперли! – просто сообщил Евдокимов.

– За что?

– Сказывал, что не уследил за одним фигурантом. Тот обычно заходил к своей дамочке часа на два, когда муж по должностным делам удалялся. Ну, собственно, и в тот раз то же самое было. А погода выдалась стылая, ветреная, вот он и пошел в трактир, чтобы принять для сугрева. Да не рассчитал малость, пробыл больше обычного, а когда вернулся, то понял, что упустил фигуранта. Кто-то прознал, что он во время службы еще и водочки крепко отведал, вот его и выперли.

– Мы его поставим, а он водки напьется, – недовольно заметил Тимофей Макарцев.

Евдокимов понимающе рассмеялся:

– Вот с тех самых пор он спиртное на дух не переносит. Принцип!

– Хороший принцип. Пусть выследит Виноградова и докладывает тебе обо всем каждый день. Ну а ты уже мне... Никто не должен знать, где я нахожусь.

– Понимаю.

– Мы будем следить за ними. Любопытная получится игра.

– Я тоже так думаю.

* * *

Основания для беспокойства были налицо. Пошел уже третий день, как Епифанцев не давал о себе знать. Макарцев вдруг отчетливо осознал, что без его помощи несколько чемоданов ценных бумаг могут превратиться в обыкновенную мишуру, годную разве только для того, чтобы обсыпать ею новогоднюю елку.

«Занятное получилось бы зрелище, – с усмешкой подумал Макарцев. – Это самая дорогая елка в мире!»

На него непреднамеренно действовали две дамы с переменчивыми характерами: осторожность и корысть. Осторожность, выработанная годами нелегкого ремесла, усиленно уговаривала его оставить ценные бумаги там, где они есть, и, прихватив с собой чемодан ассигнаций, съехать в неизвестность. Но корысть жарко нашептывала ему повременить, убеждая, что съехать он всегда успеет.

Внимательно выслушав двух капризных женщин, Макарцев решил принять собственное решение: если Епифанцев не даст знать о себе последующие два дня, то он немедленно уезжает первым же экипажем в сторону Александровского вокзала.

А дальше – Париж!

Денег у него будет вполне достаточно, чтобы прожить безбедную старость, прикупив где-нибудь на Монмартре небольшое бистро. Если суждено вернуться в Москву, так только под другим именем.

Дни протекали бы и вовсе тоскливо, если бы не милая барышня Анна, у которой он поселился. Отчего-то вспоминалась жена Епифанцева, которая прибегала к нему в гостиницу за удовольствиями всякий раз, когда отлучался муж. И, надо отдать ей должное, ублажать она умела. Так что после ее ласк нежность барышни казалась лишенной перчинки.