Текст книги "Конец таежной банды"

Автор книги: Евгений Сухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

* * *

Вечер быстро опускался на лес. Солнце ползло за горизонт, гася свои лучи в кронах вековых елей на горном склоне. Краски меркли, темнели. Зелень переходила в серый с оттенком голубого, затем в черный. Алексей подумал, что еще немного, и совсем ничего нельзя будет разглядеть. При помощи армейского бинокля он разглядывал лесную опушку и тропинку, уходившую в самую чащу. Рядом в ельнике затрещали сучья. Он вздрогнул от неожиданности и повернулся на звук с пистолетом в руке. Но это был всего лишь московский ученый-историк. Ну не сиделось ему спокойно на месте.

– Что за тайны такие, – поинтересовался Рыков, – меня никуда не пускают, говорят, что вы заняты…

– Антон Семенович, я действительно занят, – сдержанно произнес Алексей сквозь зубы. – Не могли бы вы говорить немного тише, иначе всех бандитов распугаете.

– Ой, извините, – зашептал сконфуженный ученый, пугливо озираясь, – так вы тут, как это, наблюдаете, верно, а я – то, дурак, лезу… Извините еще раз! Я пришел потому, что вы сказали, что я могу поговорить со слепым стариком, а теперь перед его домом стоят часовые и меня чуть не застрелили, когда я попытался пройти.

– Старика нет в доме, – буркнул Алексей и отвернулся с биноклем к опушке леса.

– Как нет, а где он? – ошарашенно спросил Рыков. – Надеюсь, вы его не расстреляли, пока я обедал.

– Нет, он в молельном доме вместе с остальными жителями скита, а в каждом доме теперь наши люди, – ответил Алексей.

– Когда вы успели все это проделать? – удивился Рыков.

– Пока вы изволили кушать, – язвительно пояснил Алексей и посоветовал: – Возвращайтесь-ка вы в скит, к той монахине, у которой обедали, и сидите в ее доме, потому что, не ровен час, бандиты нагрянут. Если с вами, не дай бог, что случится, с меня в Москве шкуру спустят. Не уберег ученого и тому подобное… А со стариком потом поговорите. Никуда он не денется.

– Верно, не денется, – нехотя согласился Рыков.

– Черт, вот она, – выдохнул Алексей, увидев на опушке леса девочку в белом сарафане, которая бежала по тропинке к скиту.

– Что там? – заинтересовался ученый.

– Нате взгляните-ка туда, – Алексей протянул Рыкову бинокль, указав направление, а затем условно свистнул.

– А, вижу, – воскликнул обрадованный ученый, – девочка лет десяти. И что она сделала?

– Это Дарья Семенова, сирота, которая живет в доме Ефросиньи, – пояснил Алексей. – Монашка гоняла ее в лес предупредить бандитов, что мы здесь. Они скоро нагрянут.

– Ох, ей-то всего ничего. Как же она дорогу нашла одна в тайге, – покачал головой Рыков. – Может, вы ошибаетесь. Вдруг она в лес по ягоды или за грибами…

– Во – первых, она местная и знает лес лучше, чем кто-либо из здешних. Во – вторых, схимонахиня на это и рассчитывала, что мы ее не заподозрим. Девчонка делает все, что говорит ей Ефросинья. Ребенка легко запугать. Если матушка скажет прыгнуть со скалы, она прыгнет, не сомневайтесь. А за грибами и ягодами с пустыми руками не ходят.

Рыков хотел ответить, но в этот момент в ельник вломился запыхавшийся Трефилов.

– Девку взяли, что с ней теперь делать? – поинтересовался он, трогая свежую царапину на лице.

– К остальным ее и будем ждать, – отрезал Алексей, – скоро они появятся. Могу об заклад биться.

* * *

Пьянка была без всякого повода. Просто было что выпить, и Серый не видел причины не сделать этого. В последние дни его грызло предчувствие, что скоро их вольница закончится, поэтому он гулял по полной, как в последний раз. К двенадцати его люди были пьяны вусмерть, а в избе стоял удушливый табачный смог. Самого Серого алкоголь не брал, как он ни старался. Вокруг шумели, пели песни, затевали ссоры и вяло пытались драться. Он сидел и смотрел на это отстраненно, как бы со стороны, и думал о Евдокии. Она была обижена и не подпускала его к себе. У него тоже были причины обижаться. Подумаешь, шлепнули по ошибке девчонку. Сама послала разобраться с руководством колхоза. Темно было. Ну и плевать на нее!

Так он думал, но, когда дверь внезапно приоткрылась и в комнату незаметно проскользнула атаманша, сердце Серого радостно затрепыхалось. Их глаза встретились. Остальные не видели гостью. Девушка стояла за кругом света в тумане из табачного дыма. Серый встал и подошел к атаманше:

– Ты пришла?

– Разговор есть, – бросила Евдокия и выволокла его на улицу. – Что за пьянка, чего празднуем? – поинтересовалась она, когда они оказались во дворе у пристройки, служившей оружейным складом.

– Это поминки, а не праздник, – фыркнул Серый.

– И кого поминаем, уж не погибших ли охотников? Я не думала, что вы так трепетно относитесь к местным. Ты не раз говорил, что все они дикари…

– Это мы по себе поминки справляем, – перебил ее Серый, высказав то, что давно лежало тяжелым грузом на сердце. – Чувствую, конец нам приходит. Перебьют нас красные.

– Типун тебе на язык, – воскликнула раздраженная Евдокия, – что за настроения! Надеюсь, ты при своих людях такое не говоришь? Возьми себя в руки! Встряхнись! Мы еще им покажем!

– Да, покажем, – грустно согласился Серый и потянулся к ней, но Евдокия отстранилась.

– Ты чего, – обиделся Серый, – сама же пришла.

– Я тебя еще не простила, – заявила Евдокия, картинно надув губы, – сделаешь для меня одно дело, тогда прощу.

– Это как называется, – возмутился обиженный Серый и попытался грубо схватить атаманшу, – а ежели силой…

– Ну, попробуй, – усмехнулась Евдокия и ткнула ему в нос ствол «браунинга».

– Твою мать, – выдохнул Серый и отступил. – Что надо сделать?

– Поможешь вызволить моего крестного, про которого я говорила на совете, – ответила Евдокия. – Собирай всех своих, кто еще может стоять, и идем в скит к староверам. Перережем всех красных да заберем Афанасия Порфирьевича. Там их всего человек двадцать. Неужели испугался?

– Нет, не испугался, чего мне бояться, – проворчал Серый, расправляя плечи, – мы до этого почти сотню положили и потеряли всего человек пять. С двумя десятками справиться плевое дело.

– Что же ты на совете этого не сказал? – язвительно поинтересовалась Евдокия.

– Я просто не хотел задарма шкурой рисковать, – пояснил Серый с хитрым прищуром, – а теперь ты меня заинтересовала.

– Тогда собирай людей, через час выступаем, – сообщила она и нырнула за угол во мрак.

– Эй, погоди, – воскликнул Серый, а потом махнул рукой и пошел к крыльцу. Коснувшись дверной ручки, он почувствовал, что рядом кто-то есть. Выхватил револьвер, взвел курок и резко обернулся. – Эй, выходи или стреляю.

– Это я, и у меня нет оружия, – произнес Чухпелек Томыспаев, выходя из тени к слабому свету, лившемуся из окна.

Серый узнал шамана по голосу. Револьвер убирать не стал, а только опустил и враждебно поинтересовался:

– Чего надо?

– А ты меня в дом не пригласишь? – спросил шаман. – Не хотелось тут болтать об этом. Дело слишком тайное.

– Ну, заходи, – с неохотой пробормотал Серый. Он не любил Томыспаева, считал его шарлатаном и опасным психом, но решил все же выслушать, что он скажет. Что у старика может быть за тайное дело к нему?

Они вошли в избу, и шаман сразу же закашлялся от дыма. Серый криво улыбнулся и подумал: «Так тебе и надо, старый хрыч».

Остальные за столом были уже в таком состоянии, что не замечали никого и ничего. С разных концов стола пытались затянуть песню, причем каждый свою, один наигрывал на гитаре, второй стучал ложками, третий пытался растянуть мехи гармони, отчего получался нестройный хор, будто глухим раздали ноты разных произведений и заставили петь и играть.

– Вы бы окна открыли, а то не продохнешь, – заметил шаман, разглядывая окружающую обстановку.

– Быстрее говори, зачем пришел, и уходи, – холодно заметил Серый.

– И не угостишь гостя? – оскалился шаман.

– Ладно, угощайся, – сдался Серый, налил в свободный стакан самогона, настоянного на дубовой коре с медом и корицей, и протянул гостю. – Я думал, ты вообще к спиртному никак…

– Давай выпьем, – фальшиво улыбнулся Томыспаев.

– Да, за все хорошее, – бросил Серый, подхватил свой стакан и намеревался осушить залпом, но шаман остановил его руку:

– Стой, я скажу тост.

– Валяй, – фыркнул Серый, мягко убирая со стакана ладонь гостя, которой он его прикрыл.

– Пусть каждый получит все, что он заслужил, – торжественно произнес Томыспаев. В его глазах в этот момент было нечто такое, от чего Серого мороз продрал по коже. Он залпом проглотил остатки самогона и поставил пустой стакан на стол. Шаман выпил самогонку, словно это была вода. Даже не поморщился и не закусил.

Тертый калач, небось дома втихаря часто прикладывается, подумал Серый и вслух напомнил:

– У тебя дело какое-то было ко мне или ты просто выпить приходил?

– Дело, – кивнул Томыспаев, придвигаясь к нему ближе, – я вчера силки в лесу проверял и услышал голоса в ущелье… Мне стало интересно. Я стал тихо подходить… Думаю, мало ли кто. Вдруг красные или просто лихие люди… Потом услышал ржание коней…

– Короче, – процедил Серый, ощутивший внезапно, что его повело. В глазах все заволокло багровым туманом. Лишь в центре оставалось как бы маленькое светлое пятно, в котором он видел лицо собеседника. С каждой секундой это пятно отдалялось, и голос шамана звучал, как из длинного тоннеля.

– Ну, я подкрался и смотрю, это парень эсем хыр малощлаты, и они совсем голые, а потом он тай хатей, то есть взял ее, по-вашему, или как там это еще называется, – сообщил ему Томыспаев, заговорщицки подмигнув.

– Если честно, то мне плевать, за кем ты там подглядываешь в свободное от плясок и песнопений время, – отрезал Серый и посмотрел на свой стакан с удивлением. Как его так быстро развезло? И ощущения какие-то странные. Надо завязывать с дубовой настойкой и переходить на можжевеловую. Стакан в его руке начал тоже удлиняться, превращаясь в трубу, и Серый решил, что у него точно белая горячка. Другого объяснения странностям не было.

– Тебе не будет плевать, когда ты узнаешь, кто это был, – заверил Томыспаев с хитрым прищуром, – это была Евдокия.

– Что? – воскликнул Серый, с усилием выныривая из засасывавшего его омута. Стакан в его руке лопнул, осколки впились в руку, но боли не было. Он словно больше не владел своим телом. Оно стало чужим и ватным.

– Да, это была она со своим телохранителем Емелькой, – усмехнулся Томыспаев, – выбрала большого дурня, у него, наверное, и «соха» большая. Ей нравится – посар-ими.

– Нет, какова… – прошептал Серый онемевшими губами, – меня послала и сразу с ним.

– Не волнуйся, ты себе можешь много жен купить, она тебе не нужна, – заверил его Томыспаев, придвигаясь еще ближе, – но ты должен ее наказать. Она тебя унизила. Убей их обоих, а остальным скажешь, что это красные сделали, кто там разберется.

Голос шамана становился все более монотонным и певучим. Слова были незнакомыми. Серый плыл, а потом его поглотил мрак. Голова безвольно упала на стол. Томыспаев улыбнулся. Жертва не заметила, как он все провернул, подсыпал в спиртное наркотик из небольшого кожаного мешочка, зажатого между пальцами и незаметного из-за обилия всяких украшений. Теперь он в его власти.

Внезапно Серый вскочил и посмотрел на шамана дикими глазами, будто видел в первый раз:

– Ты чего здесь делаешь! Тебя не приглашали!

– Ухожу уже, – Томыспаев поклонился, скрывая улыбку, и вышел.

– Эй, хватит водку жрать, – рявкнул Серый на остальных, – а ну трезвеем по-шустрому и на выход. У нас сегодня дело будет.

– Ты че, Серый, какие дела? – загудел возмущенный народ со всех сторон, приходя в себя.

– Я сказал – все на выход, – взревел Серый и выстрелил в потолок.

* * *

Им очень повезло, что ночь была лунная, иначе неизвестно, каким образом пришлось бы добираться до скита. Ехали молча. Люди Серого, все еще пьяные и злые, смотрели на нее волками. Рядом ехал Емельян. С ним Евдокия не чувствовала себя такой одинокой. Когда она вышла из дома, телохранитель попытался обнять ее, но Евдокия быстро пресекла это. Втюрился, верно. Но это даже хорошо для дела. Будет лучше защищать. Евдокия улыбнулась Емельяну и подмигнула украдкой от Серого. Тот ехал впереди, мрачный, как туча. То ли это было похмелье, то ли так сильно подействовал ее отказ. Емельян глупо улыбался в ответ, и Евдокия, нахмурившись, показала глазами, чтобы он взял себя в руки. Телохранитель мигом стал серьезным. Так-то лучше. А потом Евдокия подумала об Анисье, может, у сестры было что-то с этим олухом, вот он и пытается руки распускать. Она улыбнулась этой догадке и пробормотала себе под нос: «Ай да тихоня».

Старый тракт, по которому они ехали, сменила лесная тропинка, а место вековых берез по сторонам дороги заняли ели. Колючие ветки хлестали по бокам коней и всадников. Приходилось все время уклоняться или пригибаться. Здесь света вообще практически не было. Скорость движения упала, а после того, как Серый налетел на ветку и свалился с лошади, все спешились и повели коней под уздцы. Потом дремучие хвойные леса на склонах невысоких гор закончились, бор расступился, и сразу посветлело. Луна серебрила слегка всхолмленную равнину, поросшую низкими березками и ольхой. Ехать стало значительно лучше. Все вновь оседлали коней. Евдокия подъехала к Серому и поинтересовалась:

– Ты чего такой злой, обижаешься, что ли?

– Все нормально, – процедил он в ответ и покосился на ехавшего неподалеку Емельяна.

– Вот закончим дело, и все будет по-старому, – заверила Евдокия.

– Посмотрим, – уклончиво буркнул Серый, не намеренный больше разговаривать.

Дальше опять ехали в тишине. Слышался лишь топот коней да позвякиванье металла.

Когда подъехали к скиту, Серый собрал всех и еще раз объяснил план действий. Лошадей оставили на небольшой поляне под присмотром двух человек. Дальше скрытно вошли в село. Дом крестного стоял на окраине. Перед ним дежурили часовые. Серый взял самых трезвых, и они пошли вперед. Остальные под командованием Евдокии пошли следом, прикрывая передовой отряд. Часовых сняли быстро, без малейшего шума. Ворвавшись в дом, Серый столкнулся нос к носу с двумя чекистами. Он был готов к этому, а они нет. Выстрелы из трех стволов прозвучали одновременно. Чекистов отбросило на стену, и они осели на пол с остановившимся взглядом.

– Вот черт, – воскликнул Серый, досадуя, что пришлось стрелять. Теперь переполошится весь скит. Не успел он додумать эту мысль, как вокруг разверзся настоящий ад. Маленькое окошко разлетелось на осколки. Сутулый, намеревавшийся выглянуть на двор, упал ничком на пол. Лицо его напоминало кровавое месиво с осколками костей. Пули насквозь прошивали хлипкие стены. Крест, жилистый каторжник, получил пулю в плечо и упал рядом с ним на пол.

Ночь озарилась огнем винтовочных залпов и росчерками пулеметных очередей. По ним стреляли отовсюду: из домов, из сарая, от насыпи у дороги, со стороны стогов сена. Евдокия почувствовала, как сначала с одной стороны ее головы, а затем с другой подуло теплым ветерком. Пули прошли совсем рядом. Она бросилась на землю, прикрылась телом убитого и с ходу выстрелила в окно ближайшего сарая, откуда вели огонь. Стрелок замолчал, но ненадолго. Его, очевидно, сменил другой. Евдокия сняла и этого. А затем почувствовала, как несколько пуль вонзились в тело убитого. Рядом хлестнула пулеметная очередь, скосившая сразу троих. Емельян был все еще на ногах. Было чудом, что его еще не убили, так как стоявшие вокруг уже лежали мертвые. Две пули пробили ему ногу, еще одна руку, но он пока не замечал ран. Выхватив две гранаты, он выдернул чеки и зашвырнул их в стога сена, где укрылись пулеметные расчеты, затем подхватил Евдокию и буквально внес ее в сарай, из которого по ним до этого стреляли, ногой распахнул дверь, опустил ее на ноги и тут же закрыл дверь на засов, преодолевая взрывную волну. Снаружи в это время полыхали стога сена. Часть из них просто разметало взрывами.

Вышедшие из укрытий красные добивали людей Серого почти в упор.

– Влипли, – прошипела сквозь сжатые зубы Евдокия, – как же они нас так подловили! Ведь подошли совсем незаметно.

Емельян ей, понятное дело, не ответил. Зажимая рукой рану на груди, он пытался перезарядить свой «маузер». Второй пистолет лежал у него на коленях. Евдокия быстро выглянула в окно, передернула затвор винтовки и, выглянув второй раз, первым же выстрелом поразила противника.

Когда огонь ослаб, Серый осторожно выглянул в окно, превратившееся просто в дымящуюся дыру в стене. В свете горевших стогов он видел подходивших врагов, видел тела убитых и понял, что его люди мертвы.

– Что там? – прохрипел Крест, доставая из-за пазухи гранату.

– Полный трындец, – прошептал в ответ Серый, соображая, что делать. Незаметно выбраться из дома не представлялось возможным. И окно, и дверь выходили на ту сторону, откуда наступали красные. Да и если выберешься, то окажешься как на ладони.

– Я не сдамся этим сволочам живым, – заявил Крест.

– А никто и не собирается сдаваться, – весело ответил Серый, – убьем как можно больше краснопузых.

– И то дело, – согласился Крест.

В этот момент из соседнего строения прозвучал одинокий винтовочный выстрел, и один из красноармейцев рухнул на землю.

«Она жива», – мелькнуло в голове у Серого, и он поддержал, ответив из своего пистолета. Затем отклонился, пропуская гранату, брошенную Крестом, присел, перезаряжая оружие, в то время как Крест лупил по красным из винтовки, бешено передергивая затвор.

* * *

Все пошло совсем не по-задуманному. Алексей на секунду отошел проверить посты с правого фланга, а в этот момент наблюдатели на левом прозевали момент, когда бандиты вошли в село. Переполох поднялся лишь тогда, когда прозвучали первые выстрелы. Бой завязался нешуточный. Бандитов пришло человек тридцать – не меньше. Пока Алексей добежал до стогов сена, основные события уже закончились. В свете пылающих стогов он разглядел мертвых китайских наемников. Оба пулеметных расчета были уничтожены точными попаданиями гранат. Из-за объятой пламенем телеги, шатаясь, вышел Трефилов. Все лицо его было в крови. Здоровой рукой он зажимал простреленное ухо.

– Жив? – крикнул ему Алексей.

– Пока да, – мрачно ответил Трефилов, – задело немного.

– Давай на правый фланг, – скомандовал ему Алексей, – если они будут отступать, встретите их там, – а сам понесся дальше – туда, где еще щелкали выстрелы. Стреляли из дома старика и из ветхого сарая, что был напротив, через дорогу. Бойцы залегли, используя естественные укрытия. Бандиты били исключительно метко. На глазах Алексея сразили двух наемников. Он едва сам успел отскочить за угол дома и пожалел, что услал Трефилова. Пулеметы нужны были здесь. Алексей шикнул, привлекая внимание китайца, прятавшегося за поленницей: «Эй, ко мне». Для верности показал жестами. Наконец до китайца дошло, он перекатился и заполз к нему.

– Так, в общем, товарищ, дуй на ту сторону, к лесу, – начал было Алексей, но китаец замотал головой и замурлыкал что-то на своем.

– Едрит твою налево, – в отчаянии воскликнул Алексей, сообразив, что китаец ни слова не понимает по-русски, огляделся и, не заметив никого из своих, выругался еще раз. Оставалось только одно… Алексей выхватил из кармана записную книжку, вырвал листок и нацарапал на нем: «Один пулеметный расчет на левый фланг. Коновалов». Вручил листок китайцу и стал жестами объяснять, что он должен делать. Проще было самому сбегать, но Алексей боялся упустить тех, кто засел в домах. По крайней мере, одного бандита нужно было взять живым. Как это объяснить наемникам, он не знал. Он не видел командира отделения – Ли. Тот говорил на русском. Если его убили и никто больше не говорит, то их дело дрянь.

– Ты понял, что надо делать? – медленно с нажимом спросил он у китайца.

Тот что-то пробормотал, взял записку и показал в направлении леса.

– Верно, туда, туда, – закивал обрадованный Алексей. Однако радоваться ему пришлось недолго. Китаец не пробежал и ста метров. Хлестнул одиночный выстрел, и наемник распластался у дороги.

– Твою мать, – выкрикнул раздосадованный Алексей. В следующее мгновение он едва не закричал. Чья-то рука легла ему на плечо. Рывком развернувшись, он увидел Ли.

– Извините, что напугал, – мелодично произнес командир отделения, – хотел узнать у вас, что делать с теми, кто укрылся в домах. Если вам требуются пленные, то мы можем кого-нибудь оставить в живых.

– Да, мне нужен язык, – ответил Алексей, пораженный прозорливостью китайца. Все-таки наемники показывали себя большими профессионалами, чем местные чекисты. – Одного будет достаточно. Тех в доме уничтожьте. А сарай подожгите с противоположной стороны и окружите. Им придется выйти.

– Хорошо, мы так и сделаем, – ответил Ли с легким поклоном, козырнул и ринулся за угол. Потом прозвучала его команда на китайском, и все наемники одновременно открыли огонь по строениям. В это же время один из бойцов метнул бутылки с зажигательной смесью в сарай, а другой зашвырнул гранату в окно дома. Прогремел взрыв, и выстрелы смолкли. Из сарая тоже перестали стрелять. Половина строения занялась огнем. Им просто было не до этого, если, конечно, там кто-то еще выжил после массированного обстрела.

Алексей вышел из укрытия и, пригибаясь, побежал к сараю. Вокруг строения уже собралось с десяток наемников да двое чекистов. Ли тоже находился там, контролируя действия своих людей.

– Эй, внутри, бросайте оружие и выходите с поднятыми руками, – закричал Алексей, обращаясь к бандитам, – а не то сгорите заживо. Мы гарантируем жизнь и справедливый суд. Те, кто не запятнал себя кровью, получат амнистию.

Ли удивленно посмотрел на него.

– Может, купятся, – шепотом пояснил Алексей. Правда, надежды на это было мало. Все бандиты попадали под расстрельную статью. Они и сами это прекрасно понимали. А амнистии советское правительство давало лишь уголовникам, да и то в прошлом.

Сарай занимался все больше.

«Может, там все мертвы?» – подумал Алексей, затем спросил у Ли: – А вы проверяли этот сарай? Там нет случайно подземного хода?

– Нет, это просто кузница. Подземного хода нет. Они там и никуда не денутся, – ответил китаец, – стены из досок, горят быстро…