Текст книги "Терра. Легенды и были. Книга 3. Я сердце потерял среди пути"

Автор книги: Евгений Чубров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Глава 5

Старинная Аппиевая дорога вела на север. Проехав по ней несколько миль, кавалькада съехала налево, к песчаному берегу моря. Выбрали место, прямо на песке расстелили полотнища. Порезали овощи, приготовили рыбу и, пожелав новобрачным долгих лет совместной жизни и кучу детишек, приступили к трапезе, обильно запивая пищу вином из бурдюков.

Каким бы легким вино не было, градус настроения оно поднимало. Мужчины, сбросив почти всю одежду, бросились в море. Джаннина, Ника и ещё три девушки из числа гостей отошли в сторону и, укрывшись за одинокой скалой, тоже разделись и стали купаться.

Нао не оставляла навязчивая мысль. Не выдержав, он подошёл к Карло.

– У меня есть к тебе важный вопрос.

– Важный? Прямо сейчас? Среди празднества и на нетрезвую голову?

– Да.

– Ну хорошо. В чём дело?

Нао взял Карло за руку и повёл его к утёсу, за которым купалась прекрасная половина компании.

– Будем подглядывать за девчонками? –шутливым голосом спросил Карло. – Я уже стар для этого.

Нао не ответил.

– Ника, выйди сюда, – крикнул он из-за скалы.

Девушки завизжали, неожиданно услышав мужской голос, и присели в воде по шею. Ника, накинув влажное покрывало, приблизилась к мужу.

– Разденься.

Девушка подняла на него удивлённый взгляд.

– Только до пояса. Я хочу показать Карло твою спину.

Ника смущенно повернулась спиной и спустила покрывало с плеч. В ярком солнечном свете на пояснице виднелись всё те же буквы.

CUM…

SIVI…

Карло озадаченно смотрел на них. Потом провёл ладонью. Ника вздрогнула.

– Никаких неровностей. Удивительно… родимые пятна? Странно. Большие, ровные, похожие на буквы…

Карло присел и приблизил взгляд вплотную к обнаженной спине. Ника смущенно переступила ногами.

– Мне говорили, что по-латыни «Cum Sivi» означает «Если позволено». Но что позволено и кому?

Карло поднялся.

– Латынь? Может быть, а может и нет. Тут всего семь букв. Да и какой маг сможет нанести такую надпись на живом человеке? Это давно у неё?

Нао пожал плечами.

– Мы только теперь заметили эти знаки.

Карло сново провёл рукой по буквам, снова присел, разглядывая. Встал.

– Мне кажется, там ещё что-то есть. Давай посмотрим вечером.

– В темноте?

– Сегодня полнолуние. Ясный лунный свет раскрывает многие тайны.

* * *

Пикник продолжался допоздна, захмелели все – и мужчины и женщины. По обычаю, жениху предложили рассказать, какой дом он построит для новой семьи. Приврать в этом рассказе не возбранялось, но обязательно нужно было напевать.

Я прямо среди моря дом построю – запел Джанни.

Я прямо среди моря дом построю – вторили ему мужчины.

Из павлиньего пуха будут стены в нём – продолжил Джанни.

Из павлиньего пуха будут стены в нём – повторили хором девушки.

Тра-ля-ля-ле-ро, Тра-ля-ля-ле-ро,

Тра-ля-ля, тра-ля-ля, тра-ля-ля-ля – хохоча и дурачась, запели все.

Дальше продолжалось в том же духе:

Из злата-серебра ступени будут – Джанни.

Из злата-серебра ступени будут – друзья.

Из камней драгоценных все балконы – Джанни.

Из камней драгоценных все балконы – подруги.

Тра-ля-ля-ле-ро…

Как милая из дома утром выйдет,

Как милая из дома утром выйдет,

Тогда всякий скажет, тогда всякий скажет:

«Вот солнце восходит!»

Тра-ля-ля-ле-ро…⁴

Даже Карло присоединился к веселью молодёжи, подпевая «Тра-ля-ля-ле-ро…» приятным баритоном. Но не Нао. Его мучила мысль о знаках, он почему-то был уверен, что всё это неспроста.

При белом свете полной луны Нао отвёл Нику и Карло в сторону. Мужчины снова уставились на спину девушки. Действительно, при лунном свете на тёмном теле пятна будто бы светились, и можно было разобрать ещё по одному знаку в каждой строчке:

CUMA

SIVIL

Карло молча морщил лоб, Нао ждал. Наконец, он не выдержал.

– Мы проезжали город Кума. Может, это о нём? Но что такое SIVIL?

– Конечно! Сивилла! – воскликнул Карло.

– Кто это?

– Старуха, которая живёт в Куме уже тысячу лет и предсказывает будущее.

Нао и Ника изумлённо смотрели на него.

– Я слышала про сивилл, – сказала Ника. – Их было несколько. Одна из них, говорят, до сих пор живёт в Куме.

– Разве может человек жить тысячу лет? – спросил Нао, прекрасно зная, что это возможно.

– На Терре есть многое, мой друг, что неведомо никакому мудрецу…

– Что вы ещё знаете про Сивиллу?

– Родом она, говорят, была из Греции, – начал Карло. – Рассказывают, что Сивилла написала девять книг с предсказаниями и отправилась к императору, – Карло махнул рукой в ту сторону, куда уходила Аппиева дорога. – Она предложила ему купить книги, но цену заломила такую, что император отказался столько платить за свитки исписанного пергамента. Тогда Сивилла у всех на глазах сожгла три книги, а остальные опять предложила императору – за ту же цену. Но император стоял на своём, и ещё три книги превратились в пепел, а цена трёх последних была всё той же. Тогда император собрал мудрецов и спросил у них совета. В конце концов он заплатил Сивилле столько, сколько она просила, а свитки упрятал в секретное место и доставал только при особой нужде узнать будущее.

– А мне мама говорила, – вмешалась Ника, – что в книгах Сивиллы были записаны все песни, которые сочинили и ещё сочинят.

Нао чувствовал, что мысли об информационном потоке из будущего в настоящее заводят его рациональное мироощущение в тупик. Но рассказ произвёл на него впечатление.

– И ещё я слышала, – продолжила Ника, – что когда Сивилла была молода, в неё влюбился бог Аполлон, и так она ему нравилась, что он пообещал исполнить любое её желание. Сивилла не мелочилась – сразу попросила у бога бессмертие. И Аполлон сдержал слово! Но с одним условием – Сивилле было запрещено видеть родную землю.

– Почему? – спросил заинтригованный Нао.

– Не знаю, может опасался, что она уедет на родину предков. Но, оказалось, что к вечной жизни не прилагается вечная молодость. Так и жила Сивилла век за веком – становясь все старее, сморщиваясь и усыхая.

– Едем к Сивилле! – воскликнул Нао.

– Прямо сейчас, ночью? – усмехнулся Карло, –Да она, наверное, спит. Остынь, подумай. Зачем тебе вообще эта загадочная старуха? У тебя есть отличная служба у Гвемара, прекрасная жена и куча забот в Салерно.

Нао не ответил. Он лишь час назад узнал о существовании Сивиллы, но уже был уверен, что должен встретиться с ней, и что эта встреча может многое изменить в его жизни.

* * *

Веселье на берегу продолжалось. Вино сделало своё дело, и все потайные мысли оказывались на языке. Среди общего шума вдруг зазвучал высокий приятный голос. Нао подошёл, и увидел, что поёт Миммо.

Ты живешь на Воммеро,

А я – у Марджеллины.

Ты спишь среди деревьев,

Я – средь прибрежной тины.

Ты из плюща с лианами

Постель себе сплела.

Мне ложе – камни пляжа,

Подушкою – скала.

Давай скорей поженимся.

Ведь эта наша свадьба

Любовью закрепится.

Вижу тебя на Воммеро

Я даже с Марджеллины.⁵

…

Наннина замерла, опустив глаза в песок. Кулаки Джанни сжались, и он двинулся в сторону Миммо. Остальные разделились на две группы, и началась потасовка. Дослушать песню не получилось.

Нао с Никой повернулись и пошли к своей палатке. Им было совсем не интересно, кто победит…

Глава 6

Утром, когда компания ещё спала, Нао и Ника, нацарапав на песке «увидимся»,

отправились в обратный путь. Когда слева от дороги показался городок Путеоли, а вдалеке по правую руку – гладь озера Аверно, они свернули на дорогу, ведущую к Куме.

Ехали молча, и Нао думал о Нике. Уже несколько дней ему казалось, что она пытается молча донести до него какие-то мысли, но у неё не получается. Как у ребёнка, который только начал лепетать первые членораздельные звуки, но они ещё не складываются в слова и не доносят смысл.

«Ты что-то хочешь мне сказать?» – спрашивал он её.

«Нет, с чего ты взял? Хотела – сказала бы» – отвечала Ника и опускала глаза.

* * *

Они въехали в Куму. На вопрос, где обитает Сивилла, местные жители смотрели кто удивлённо, кто испуганно, и указывали куда-то неопределённо вперёд.

Миновали озеро. Людей кругом не осталось, но тропинка была одна, и кони двигались по ней шагом – Нао впереди, Ника за ним. Проехали развалины древней постройки без признаков жизни. Тропинка вела всё время прямо, а потом свернула налево. Нао ожидал найти пещеру загадочной старухи. Но они подъехали к каменной галерее, пятиугольной в сечении, с острым сводом. Привязав коней, Нао взял Нику за руку и вошёл в галерею. С каждым шагом он всё сильнее чувствовал, что неспроста оказался в этом место на Терре.

Наконец галерея привела их в овальную чистую комнату. Окон в помещении не было, но откуда-то сверху струился красноватый свет. В сумраке можно было различить, что на маленьком низеньком кресле сидело согбенное существо, отдалённо похожее на человека. С одной стороны от старухи стоял невысокий столик с остатками еды, а с другой – ряд деревянных ящиков.

И тут мозг Нао накрыла волна мыслей.

«Ну вот, ты и пришёл. Теперь я могу умереть.»

«Почему умереть?» – Нао с трудом восстанавливал навык мысленного общения.

«Потому что я вижу песчинки родной наолинской земли на твоём перешитом на местный манер комбинезоне.»

Пауза.

– Ладно. Не уподобляйся местным, что горазды придумывать всякие небылицы. Мне позволено умереть, потому что я уже слишком стара, и потому что теперь есть кому передать знания о Терре, накопленные нами за пять сотен лет.

Старуха подняла слабую руку и указала на стоящие слева от неё коробки. Нао открыл одну из них и, не веря своим глазам, достал большой невзрачный контейнер, в котором он сразу распознал мнемобанк допотопной конструкции. Он застыл в полном недоумении.

– Что ты хочешь ещё узнать?

И пока Нао думал, как сформулировать миллион вопросов, крутившихся в его голове, раздался вопль:

– А кто же я?!!

Этот вопль не нарушил тишину жилища, но был оглушающим для тех, кто наделён пониманием. Вопль был потоком мыслей, с которым в беседу вступила Ника.

Тогда впервые акустическую тишину комнаты нарушил хриплый голос Сивиллы.

– Подойди сюда, девочка.

Ника приблизилась. Слабеющая рука старухи ухватила за подол платья и с неожиданной силой дернула его вниз. Материя затрещала и спала с плеч девушки. Она осталась стоять обнаженной между мужем и старухой, рефлекторно прикрывая наготу. При инфракрасном освещении надпись проступила целиком – CUMA SIVILLA.

– Повернись.

Ника встала к старухе спиной. Её глаза встретились с глазами Нао, и трудно было сказать, чего в них отражалось больше – изумления, растерянности или страха.

– Да, – проскрипел старушечий голос, – это ты. Всё получилось, ты привела его. Я нанесла эту надпись почти двадцать лет назад. Теперь она больше не нужна.

Старческая рука поднялась, вытащила из-под стола какой-то предмет, сжала его на полминуты и бросила обратно. Потом морщинистая ладонь прикоснулась к спине Ники ниже лопаток и, плотно прижимаясь, заскользила в сторону ягодиц. Вот рука снова рухнула на колени старухи.

Надпись исчезла.

– Послушай, Нао. Всё, что ты здесь найдёшь – твоё. Бесценные сведения от семи сивилл. Не верь, если скажут, что были другие. Настоящих нас было только семь. Я – последняя. Отвези это домой.

Старуха замолчала, собираясь с силами. Теперь она обратилась к Нике.

– Ты красивая, девочка. Роди ему детей. Хотя бы одного. Первого потомка нашего рода На Терре. Я не смогла.

– Аполлон? – осмелился спросить Нао.

– Его так называли люди… он был красив, как бог. А я была как твоя Ли… Пятьсот лет назад… Но я осталась жить, чтобы выполнить долг. Теперь от тебя зависит, не было ли это напрасным.

Она закрыла глаза.

Нао хотел задать огромное количество вопросов – про семь сивилл, про Аполлона, про Нику, про надпись и про древние мнемобанки, про Ли. Откуда она узнала про Ли?! Он открыл уже было рот, но Сивилла остановила его жестом руки, которая указывала в сторону ящиков с мнемобанками, и тихо прошептала:

– Все ответы найдёшь там… если сможешь… Nunc dimittis…

Больше она не двигалась. Когда Нао и Ника приблизились к креслу, Сивилла уже не дышала.

* * *

Они возвращались в Салерно. На купленной в Куме повозке тряслись по неровной дороге ящики с тысячами мнемобанков. Детали последних суток запомнились плохо – погребение Сивиллы, подготовка бесценного груза к транспортировке, бессонная ночь в каменной галерее.

Нао выбрал мнемобанк наугад, чтобы прослушать записанные мысли, но его ожидало разочарование. Мнемобанк питался от одноразовой батареи, рассчитанной в точности на длительность записи полной емкости – около недели мыслей. Батарейки давно разрядились, и нужно было придумать, как его теперь включить.

Ответ на загадку «Кто такие семь сивилл?» скрывался в этих мёртвых железках. Но даже не этот вопрос, а фраза «ты привела его» мучила Нао больше всего. Выходит, он не случайно встретил Нику в Мельфи? Эта встреча была частью замысла, цель которого – доставка знаний на Наолину?

Сивилла сказала, что надпись нанесена двадцать лет назад. Нике тогда было два года, а он сам только готовился к межзвёздной миссии, ещё не знал куда и когда полетит и даже не был знаком с Ли. Откуда старуха всё знала? Может, не зря говорят, что она умела видеть будущее?

Нао со злостью посмотрел на ящики мнемобанков. Как заставить их работать?! Нужно сплавать на космолёт. Там есть инструменты и материалы… попробовать сделать переходник от современных аккумуляторов к древнему разъёму. Может получится? Сегодня и поплыву.

Но сегодня не получилось. Стоило ему появиться в Салерно, как Нао был вызван к Гвемару. Во-первых, Гайта скучала и требовала продолжения занятий. Во-вторых, князь интересовался, как дела с медицинской школой. Нао ответил, что ждёт лучших докторов из Неаполиса в течение месяца, и что Ника будет заниматься сбором, проверкой и систематизацией рецептов для «Антидотария». И что он пока не знает, где найти врача-араба.

– Вот ты и поедешь за арабом на восток или в Африку, – распорядился герцог, – пока никуда не отлучайся из Салерно. Ты же говоришь по-арабски?

– Нет, только по-гречески.

– Тем более. Учи арабский, я пришлю тебе толмача.

– Хорошо. Выдай мне бумагу, что в медицинских вопросах я и Ника действуем по твоему приказу.

– Заберёшь завтра у Атенульфа.

Глава 7

– Ты слышишь мои мысли?

– Это как?

– Помнишь, в Куме? Ты захотела узнать о себе?

– Сивилла что-то бормотала, потом я вскрикнула.

– Нет, была полная тишина. Мы с ней общались мысленно, а потом вмешалась ты. .

– Мы общались без слов??

– Да. На звуки мы перешли позже. Давай попробуем. Закрой глаза и ничего не говори.

Нао одними мыслями стал рассказывать, как прошёл его день.

– Теперь говори, что ты поняла.

– Кажется, ты был у князя, попросил какую-то важную бумагу. Ещё про школу, про врачей, про греков и арабов… Я плохо понимала. Как шорох какой-то.

– Ты можешь! Нужна практика. Каждый вечер будем тренироваться! Теперь ты попробуй сообщить мне что-нибудь. Только пойми, нужно не слова повторять в голове, а сразу мысли, образы. Если переводить мысли в слова, то теряешь структуру смысла.

– Я так не умею…

* * *

Работа началась. Ника, вооруженная бумагой Гвемара, обходила местных врачей и знахарей, записывала рецепты, спрашивала о точных мерах ингредиентов. Сопоставляла сведения из разных источников. Но без настоящих врачей школу открыть не получится. Вестей от Карло не было. Нао учил арабский и думал, где искать врача – в Багдаде, в Палермо или в Каире.

Груда древних мнемобанков, упрятанная в подвале, не давала ему покоя. Их следовало переправить на космолёт, подальше от чужих глаз. И их нужно было как-то включить.

Однажды, нарушив запрет Гвемара, Нао принялся за дело. Используя телегу и субмарину, ночью он отвёз мнемобанки на космолёт.

Целый день Нао промучился с мертвыми гаджетами. Оказалось, что они рассчитаны на более высокую мощность, чем современные. На космолёте нашлись инструменты и материалы, и Нао сумел соорудить трансформатор. Теперь нужно было подготовить переходник, аккуратно отсоединить древнюю батарею, за сотни лет намертво впечатавшуюся в корпус, и через трансформатор подключить мнемобанк к современному аккумулятору.

Но время поджимало. Нао собрал в холщовый мешок все заготовки, бросил туда несколько старых мнемобанков, добавил один современный для экспериментов. Захватил скальпель, которым он рассчитывал выковырять древнюю батарею. Потом он вывел субмарину из шлюзовой камеры и направил её мимо Прохиты в сторону Салерно. Когда Нао вылез из люка уже темнело, а с неба падали первые капли весеннего дождя.

И тут случилась неприятность. Нао прыгнул с корпуса субмарины на прибрежную скалу, но его нога скользнула по влажной поверхности утеса, и он стал падать навзничь. В долю секунды Нао понял, что если погибнет содержимое мешка, а он останется цел, то ему будет очень плохо, а если наоборот – то уже всё равно. Поэтому он изо всех сил швырнул мешок на берег, невольно придав своему падению дополнительное ускорение. Падая, Нао ударился головой об острую кромку скалы, с обильными брызгами плюхнулся в воду и потерял сознание.

* * *

Беспамятство длилось не менее четверти часа. Когда вернулись проблески сознания, Нао почувствовал, что плавает в воде и не может пошевельнуться. Жутко болела голова, правая нога и левая рука, но это было ещё не всё. Куртка зацепилась за транспортировочный крюк субмарины и крепко спеленала его, как младенца. Эта случайность спасла его.

Почти целый час ушёл, пока Нао, превозмогая боль и, рискуя захлебнуться, смог освободиться от пут и выбраться из воды. Наконец, он сидел возле драгоценного мешка и оценивал ущерб. Колено было вывихнуто, на правую ногу невозможно было наступить. На левой руке сильно кровоточила рана, которую, вдобавок, разъела соленая вода. Голова пострадала меньше – удар о скалу пришёлся по касательной. Кость черепа была цела, но на левой стороне головы вздулась огромная кровавая шишка. Дождь усиливался. Положение было невесёлым, но жизни в ближайшие часы ничего не угрожало. А главное – мешок был цел!

Оторвав лоскут от рубахи, используя зубы и правую руку, Нао перевязал рану. Тряпка тут же пропиталась кровью. Потом он отправил субмарину на дно и огляделся. Неподалёку стояло деревце, и Нао пополз к нему, переворачиваясь то на спину, то обратно на живот, волоча вывихнутую ногу. На это ушло более получаса. Достав из мешка так неожиданно пригодившийся скальпель, Нао отпилил от дерева рогатину и сделал подобие костыля.

Теперь можно было встать и поковылять по направлению к жилью. Но силы постепенно оставляли Нао, а дождь становился всё сильнее. В стороне от тропинки он увидел что-то, напоминавшее арку или навес. Поколебавшись, Нао повернул в ту сторону. Сооружение оказалось входом в заброшенный акведук – трубу почти двухметрового диаметра. Нао заполз в неё, закрыл глаза и сам не заметил, как впал в забытьё.

Он не видел, что из глубины акведука его кто-то с любопытством разглядывал.

* * *

Очнулся Нао от боли в повреждённой ноге. Кто-то щупал ногу, но даже от несильного прикосновения его всего передернуло, он открыл глаза и увидел смуглое лицо, наполовину закрытое тряпкой. Точь-в-точь такое, как у сарацин, напавших на Ли тогда, пятнадцать лет назад. В руках у сарацина блестел нож.

Ну вот и всё… Не зря я их так сразу возненавидел.

Нао закрыл глаза, пытаясь в последний раз вспомнить родную планету. Но ничего страшного не случилось. Сарацин заговорил миролюбиво, некоторые арабские слова Нао уже понимал. Он снова открыл глаза.

Араб указывал на кровоточащую рану на руке. С трудом подбирая слова, Нао пытался растолковать, что рука – аллах с ней, а вот с коленом – беда, тут аллах вряд ли поможет. Ножом араб разрезал штанину Нао и осмотрел ногу. Колено деформировалось и вздулось, на щиколотке тоже росла опухоль.

– Закрой глаза, – тихо сказал сарацин, и Нао почему-то послушался. Араб крепко взял за голень и сильно дернул. От резкой боли Нао снова лишился сознания.

Очнулся он от осторожных прикосновений к больной стопе и к раненой руке. Приоткрыв глаза, он увидел, что в акведуке их уже было трое. Колено было плотно забинтовано, араб принёс смоченную дождевой водой тряпку с улицы, начал бинтовать стопу, нанося какую-то мазь.

– Встань, – сказал араб. Нао удивлённо посмотрел на него, сомневаясь, что правильно понял чужую речь. Но араб протянул ему руку и помог подняться. Колено ныло, но нога держала. Подвернутая стопа болела даже больше.

– Теперь снова ложись, – эти слова прозвучали по-гречески. Нао снова подчинился. Второй мужчина осмотрел рану на руке, поцокал языком и забормотал на греческом, который Нао знал гораздо лучше:

– Так, перетянуть, чтобы кровь не уходила, а чтобы быстрее заживало, сделаем вот так…

Он достал склянку с зеленоватой жидкостью, намочил в ней ветошь и прижал к руке. Рана защипала, но по сравнению с предыдущими испытаниями это было ерундой. Грек стал плотно бинтовать руку. Араб с любопытством наблюдал за его манипуляциями.

– Что это? – спросил он.

– Отвар листьев лопуха в молоке.

– А я просто кладу разрезанный лист алоэ или свежесрезанную кору ясеня.

Увидев, что Нао очнулся и переводит взгляд с одного на другого, грек представился:

– Понтус, – и почтительно наклонил голову.

– Абдела, – сказал араб и сложил руки на груди.

– Я – Никколо из Салерно, – прохрипел Нао, подчеркнув своё место обитания.

– Больному нужно подкрепиться, – сказал грек, доставая сыр и бутыль вина. Араб вытащил большую лепёшку и разломил её пополам и ещё раз пополам. Дождь превратился в настоящий ливень, раздался удар грома. Но под аркой акведука было сухо и довольно тепло.

– А кому четвёртый кусок? – спросил грек, жуя лепёшку с сыром.

– Удивительно как мы оказались тут втроём в такую погоду, – пробормотал Нао, бросая в рот несколько крошек.

И тут все разом повернулись к входу в акведук, потому что там в сумраке появилась чья-то фигура. Ещё один человек, тоже в поисках укрытия от грозы, вошёл и замер, явно не ожидая встретить столь тёплую компанию. Но он быстро сориентировался:

– Я Хелинус, врач из Афраголы. Направляюсь в Салерно с рекомендациями, – поклонился он компании.

Он смешно выговаривал «Салегно», «Афгагола». Грассирующее произношение, аккуратно подстриженная борода и пейсы не оставляли сомнений в его происхождении. Хелинус достал из котомки небольшой факел и зажег его у входа в акведук. Под сводом стало светло, и Хелинус сразу увидел больного. Он деловито осмотрел ушиб на голове.

– Кость цела, но рана требует обработки. Голова не кружится?

Нао отрицательно покрутил головой и тут же понял, что голова кружится. Ему стало нехорошо, и он откинулся навзничь и закрыл глаза. Тем временем врач-еврей хмыкнул и приступил к работе – ножом обрезал волосы вокруг раны, обмыл её дождевой водой и смазал какой-то жидкостью с резким запахом. Обмотал голову повязкой. Потом разжег небольшой костёр из сухих веток, которые нашлись в акведуке, добавил в дождевую воду какое-то снадобье и разогрел на огне. Протянул Нао.

– На, выпей.

После нескольких обжигающих глотков тело наполнила теплота и сонливость. Нао снова впал в забытье.

* * *

Когда он проснулся, на улице уже рассвело. Под сводом акведука догорал костёр, вокруг которого сидели три медика – араб, грек и еврей. На смеси разных языков они ожесточённо спорили на медицинские темы. Нао поднялся. Боль заметно утихла. Он подошёл к костру.

– Синьоры! Первый семинар ученого совета медицинской школы Салерно объявляю закрытым. Идёмте в город, я представлю вас князю.