Текст книги "Они придумают"

Автор книги: Евгений Чемеревский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Чемеревский Евгений
Они придумают

Евгений Чемеревский

Они придумают...

– Туговато я сегодня соображаю, – пожаловался Главный. – Это как же прикажешь понимать?

К такого рода новостям надо давать привыкнуть. Я выдержал аккуратную паузу и повторил:

– Круглая, шеф. Им взбрело в голову, что она круглая.

Откинувшись в кресле. Главный обозрел меня с таким любопытством, будто я лично выдумал весь этот срам. Минуту-другую он что-то прикидывал, беззвучно шевеля губами, и наконец облегченно вздохнул:

– Дураки. Объясни им, что все, кто снизу, осыплются с нее как горох.

– Уже пробовал. У них на этот счет теория имеется, и, надо сказать, довольно складная. Дескать, не туда тянет, где низ, а вовсе наоборот: куда тебя тянет свалиться, там низ и есть. А поскольку...

Главный рывком выпрямился и проткнул меня неподвижным взглядом. Я послушно замолк.

– А поскольку... – повторил он, пытаясь зацепиться, – поскольку... Не маячь, сбиваешь. Значит, поскольку Земля круглая и все вещи притягивает к середине, то низ у всех разный, но обязательно под ногами? Так, что ли?

– Вы уловили самую суть, шеф. Именно так они, с позволения сказать, рассуждают.

Главный недоверчиво покачал головой, пытаясь нащупать логическую брешь. Потом восхищенно заерзал в кресле:

– Ну ты подумай! Все наизнанку вывернули, а комар носа не подточит. Хоть сейчас к исполнению.

– Так их ли в том заслуга? – восторженно пропел я, поспевая за хозяйским настроением.

За что и был пожалован презрительной гримасой:

– Сколько я вас учил – избегайте прямой лести. Трудно разве заметить: "Неплохая иллюстрация потенциальных возможностей мозга к приобретению навыков абстрактного мышления"? А уж я соображу, на чей счет это отнести. Ну-ка, потренируйся.

– В полной мере, – отбарабанил я, – проявляется специфическая видовая способность к сложному адаптивному поведению.

– Молодец. У тебя, кстати, тоже. Если научишься не слишком очевидно подлизываться, могу протерпеть тебя достаточно долго. А теперь ступай и растолкуй им насчет слонов и черепахи. Помечтали, и будет.

Я замешкался, выбирая, что легче: выложить все сразу или сбежать, отсрочив неминуемую нахлобучку.

– Не получится, шеф, – выдавил я наконец. – Они усматривают парадокс.

– Вот как? И кто же это изволит усматривать?

– Философы.

– Кто такие?

– Вроде мудрецов, только еще и нахалы. Ведь до чего додумались! "Ну хорошо, – говорят, – мир покоится на трех огромных слонах. Поверим. Слоны стоят на черепахе. Допустим. А на чем держится черепаха?"

– И на чем же она у нас держится?

– Вот и они хором заладили: на чем?

Тут мы оба замолчали. У меня не осталось сомнений, что добром это не кончится.

– Кто отвечает за материальную часть? – прохрипел Главный и, когда позвали Первого, незамедлительно перешел к делу:

– На чем у нас держится мир?

Это вместо "здрасьте". Первый был догадлив и мигом побледнел:

– В процессе реализации означенного объекта, учитывая ситуацию и личные указания...

– Меня не интересует история вопроса, – оборвал его Главный. – Будьте любезны отвечать по существу.

– Так вы же... то есть... На слонах.

– Вот так. Коротко и ясно. А слоны?

– На черепахе. – Первый судорожно глотнул, уловив направление начальнической мысли.

– А черепаха?

Первый молчал. Я бы на его месте тоже счел за благо молчать.

– Поторопитесь с ответом, – предложил Главный тем ледяным тоном, что скрывает самые мрачные глубины его ярости. И, посмотрев в упор на обомлевшего от страха Первого, приговорил:

– Боюсь, мне с вами придется расстаться.

И тут же расстался.

После чего долго и рассеянно глядел прямо перед собой, зябко кутаясь в просторную хламиду. Наконец, вспомнил про меня:

– Давно это у них – философия?

– Да лет уже, пожалуй, триста.

– Почему молчали?

– Не смели. Думали, пройдет.

– Пройдет, – вяло передразнил уже поостывший шеф. – В другой раз промолчишь, отправлю вслед за ним. И много их, твоих философов?

– Живых примерно с полсотни, – ответил я. Главный насупился, прикидывая, во что это станет. – Только если вы имеете в виду прямые методы, то они все уже успели разболтать.

– Поди прочь, – услышал я и несказанно этому обрадовался.

Явившись на другой день с докладом, я понял, что шеф всю ночь работал. Вид у него был измученный. Не поднимая головы и роясь в бумагах, он назначил меня Первым. Я поблагодарил за доверие, а про себя подумал: долго ли протяну?

– Теперь смотри сюда. – Главный придавил ладонью большой лист. На нем были нарисованы два круга с кривыми линиями и затейливыми картинками. Один из кругов мне что-то смутно напоминал. – Синее – это вода, все остальное суша. Это восток, здесь твои умники. Это, – он щелкнул пальцем по другому кругу, – запад. Здесь их пока нет, но со временем появятся. Запоминай, что тебе надо сделать. Берешь эти самые восток с западом и прилаживаешь друг к дружке вот по этим черточкам. Да повнимательней, горками наружу. Потом это хозяйство накачаешь, чтобы получился шар. По стыку нашлепай островков, как будто так и было, без нарочитости. И следи, чтобы тяжесть везде к середине, не то лови их потом охапками. Все понятно?

– Почти все, – сказал я, собирая бумаги. Оставался только один вопрос. – А куда черепаху?

Вместо ответа Главный так посмотрел на меня, что я попятился к двери, не завидуя ни себе, ни черепахе.

– Я что-то плохо расслышал, – проворчал Главный. – Что ты там плетешь?

– Теперь уже и вертится, – учтиво повторил я.

Шеф задумался. Скорее всего о том, каких еще ждать от них пакостей.

– Вот как. И что же – опять стройная теория?

– Это как водится. Компания там довольно пестрая, но из самых отчаянных – один итальянец. Вот с таким воротником. Он еще затеял как-то с башни железяками кидаться, полгорода перепугал.

– Так надо поучить манерам, – сухо посоветовал Главный. – Воротник, впрочем, можно оставить.

– Да если б он был один! А то выискался хитрый поляк: написал книжечку, да и помер. С него теперь без толку спрашивать, зато итальянец постарался, растрезвонил, где только мог.

– Словом, прошляпили, – заключил Главный.

– Простите, шеф. Мы все надеялись, что они сами это дело вот-вот уладят. Ведь судили воротника-то. Отрекся!

– То есть как это отрекся? Что же у него – семь пятниц на неделе?

И в глазах шефа мелькнула тень разочарования.

– Отрекся, шеф, уломали. А за порог вышел и говорит: мол, все-таки она вертится. Я так и сел.

– Ах, все-таки, значит, вертится! – подхватил Главный. – Что я в них ценю, так это постоянство. Стало быть, волчком?

– И вокруг Солнца.

– Что?

Выходит дело, я успел наябедничать только наполовину.

– Вокруг Солнца, – подтвердил я.

Шеф посерьезнел и, глядя в потолок, стал прикидывать детали:

– Ага. Круговые орбиты не подойдут, нужны эллиптические. И светило лучше не в центр, а в фокус. С эпициклами мы, выходит, перемудрили, они сами собой выписываются. Ты только подумай, все сходится! М-да... Жаль будет молодцов.

Я собрал все свое мужество и сказал, холодея:

– Там, шеф, вот что еще. Они зрительных труб понастроили и смотрят в них до тринадцатой сферы. А мы сроду дальше седьмой не крутили. Не доходили руки?

– Как это не крутили? – загремел Главный. – Что значит "не доходили"? Может быть, ты забыл своего предшественника?

Помню, подумал я. И еще с десяток других. А вслух сбивчиво залепетал:

– Так не поступало же указаний... То есть, конечно, и снизу, каждый на своем месте... Но ведь вечно напутают, и не хватает... Хотя не снимает ответственности.

– Уйди, – отрубил Главный. – Уйди с глаз долой.

Это было как раз то, что я надеялся услышать.

Наутро я не узнал кабинет шефа. Он походил одновременно на келью чернокнижника, часовую мастерскую и лавку детских игрушек. Всюду громоздилась хитроумная механика, все летало, сверкало и лязгало.

– Будем перестраиваться, – заявил шеф, вытирая руки о полы бархатного камзола. – Запоминай. Эти колеса уберешь, эти шпильки тоже долой. Планеты запустишь по эллипсам. Там на столе тетрадка с параметрами орбит. Другая для комет и астероидов. До них тоже скоро докопаются, так уж лучше одним махом. Можешь приступать. Впрочем, погоди...

Он направился в тот угол кабинета, где сияла сфера неподвижных звезд, единственно уцелевшая в его ночных космогониях. Немного постоял, задумчиво поглаживая сферу и прислушиваясь к доносящейся изнутри хрустальной мелодии, и вдруг одним ударом рассыпал ее в сверкающую пыль. Я только ахнул.

– Нам нельзя быть непоследовательными, – пояснил он, тщательно отряхиваясь. – Да иди же ты, работай. Пусть все летит и вертится. Повторяю: все.

– Куда? – спросил я. Не спросил даже, а закричал. Потому что бывают моменты, когда и нашему брату жизнь становится в копейку.

– Там разберемся, – честно сознался шеф. – Я в них верю.

– Повтори, – глухо процедил шеф. Таким свирепым я его прежде не видел.

– От... от... Не могу, шеф. Язык не поворачивается.

Шеф молча подался в мою сторону. У меня сразу получилось:

– От обезьяны, шеф. Только я...

– Помолчи.

Он как-то сразу обмяк и грузно обвис на подлокотниках кресла. Я бесшумно выдохнул, стараясь о себе не напоминать.

– Стыд-то какой, – вымолвил он наконец. – Чтобы из криворотой мартышки и вдруг – на тебе, венец творения! Я не говорю об элементарной благодарности, но где же их хваленая логика?

– Что касается исходного вида, шеф, то они предпочитают шимпанзе. И не вдруг, а постепенно. Они теперь помешались на эволюции.

– Эволюция? – оживился Главный. – Что-то новенькое.

– Французская выдумка. Я в этом пробовал разобраться. Если, к примеру, взять дождевого червя и вместо него сразу подсунуть африканского носорога, то все увидят, что их надули. Но если тот же фокус растянуть надолго, то никто не заметит. В этом вся штука: кто видел червяка – все давно вымерли, а кому встретился носорог – тому некогда рассуждать о всяких пустяках.

– И сколько же на эти фокусы надо времени?

– Они говорят, миллиарда лет должно хватить.

Шеф тихо присвистнул:

– Вот уж, действительно, нахалы. Где ж они возьмут миллиард? – Он что-то прикинул и сказал твердо: – Нет, столько не дам. Пусть не надеются.

– А если меньше, то они опять парадоксов навыдумывают. В этой их эволюции промежуточных звеньев не хватило, так они всю землю перерыли.

– Нашли что-нибудь?

– Найдут. Вы же в них верите.

– Найдут, – повторил шеф. – Докопаются.

Он вышел из-за стола. На нем оказались линялые джинсы, кроссовки и майка с картинками.

На следующий день я едва протиснулся в кабинет Главного, доверху забитый книгами. Сам он сидел за столом, скрытый горой рукописей.

– Прошлый раз, – сказал шеф, – мы с перигелием Меркурия промахнулись. Они сто лет головы ломали. Однако нашелся толковый малый, придумал, как вывернуться. Только тебе придется поработать.

По извиняющейся интонации, столь редкой в его голосе, я понял, что работы хватит.

– Вот здесь, – шеф раскрыл мудреный журнал, – сказано, как искривить пространство, а заодно и время. То есть сказано, что в конце концов должно получиться, а как это сделать, ты и сам сообразишь. Начало сдвинешь на десяток миллиардов лет назад. Чтобы не мучиться парадоксами, устроишь большой взрыв.

– Это из-за одного паршивого Меркурия?

– Дешевле не получается. – Шеф неожиданно притянул меня за лацкан и, зачем-то озираясь по сторонам, зашептал в самое ухо: – Вот еще за чем последи: если где у какого тела материи отнимется, то чтоб у другого столько же и прибыло. Не больше и не меньше. У них сейчас с этим строго.

Он властно отстранил меня и вернул лицу обычное выражение.

– У нас завтра что? пятница? Вот и прекрасно. Отсчитаешь миллиард лет назад и заквасишь жизнь. По этой статье научишься плести хромосомы. Можешь не церемониться: если что запутаешь, они распутают. И пусть эволюционируют, раз им это нравится.

Я чуть не заплакал от досады:

– Шеф, ну как же так можно! Только и делаем, что крутимся как нанятые. Где же наша профессиональная гордость?

– Кому из нас двоих положено рассуждать! – зарычал в ответ Главный и запустил мне в голову самодельный черной дырой.

Шуточки у него, пожалуй, грубоваты, – успел я подумать, закрываясь энциклопедией. Но до чего быстро осваивает новый материал!

На этот раз Главный понял с полуслова, но беспощадно выждал, пока я вконец не запутаюсь в намеках. Потом резко спросил:

– А если короче?

– Если короче, – ответил я, махнув на себя рукой, – то в этой гипотезе они больше не нуждаются.

– Занятно. А куда же мы в таком случае подевались?

– С этим у них никаких сложностей, шеф. Нас никогда не было, и точка.

Шеф слабо кивнул, словно не ожидал услышать ничего другого. Он надолго занялся старинным чернильным прибором, рассеянно водя пальцем по его мраморному рисунку.

– Надо же, а я и не знал. – Он вышел из-за стола и поглядел на опустевшее потертое кресло. – Значит, гипотеза.

Он направился к окну и так остервенело рванул створки, что вылетевший шпингалет звякнул у моих ног. За окном было по-прежнему. В густой траве гудели шмели и дрожала тонкая паутина, река плескалась на порогах – все своим чередом. Пестрая бабочка беззаботно разложила крылья прямо на стекле.

Главный затаился и ловко накрыл ее сложенной в совок ладонью.

– Интересно бы узнать, – сказал он, с любопытством заглядывая между пальцами, – откуда она взялась? И это все откуда? – Он требовательно указал в окно.

– Они твердят, шеф, что это было всегда. Или же по всяким там законам получилось из тех вещей, что были еще раньше.

– Допустим. А для чего там на горке торчит эта штука?

– Памятник архитектуры, шеф. Охраняется законом. С чего бы ей не торчать?

Возле реки надсадно нудил одолевающий бугор грузовик. На ближнюю сосну прилетела ворона, облюбовала самую хлипкую ветку и, примостившись, удовлетворенно каркнула.

– Принеси-ка мне отвертку, – скомандовал Главный.

Не нашел дела поважнее, чем ремонт покалеченного шпингалета. Я не сразу расслышал, что он бормочет себе под нос, так громко он колошматил чернильницей по согнутому штырю.

– Маешься из-за них, маешься, – приговаривал он в такт ударам. – Где я им наберу столько законов?

– Вот и я так думаю. А они еще капризничают – подавай им законов не так много, чтобы запутаться, но достаточно, чтобы обойтись...

– Без лишних гипотез? Без нашей компании? Без кого еще? Договаривай.

– Включая, – деликатно помог я.

– Однако, у них амбиции, – подытожил шеф, и, пока он крутил отверткой, я пытался понять, нравится ему это или нет. – Ну что ж. Как они любят говорить, клиент всегда прав. А технически, – он прицелился к последнему винту, – технически это возможно, здесь они угадали. Завтра зайдешь за указаниями.

Он несколько раз щелкнул, проверяя шпингалет. Окно было как новенькое.

– И нечего нюни распускать, – сказал шеф. – Не забывай о профессиональной гордости. Ступай, ступай. Поразвлекись. У них там сейчас весело.

В дверях я оглянулся. Шеф сидел на подоконнике, вполоборота к окну, в повисшей руке он сжимал обломок чернильницы. Взгляд его оторвался от пола, скользнул по стене, за окно и вернулся на пол. Мне казалось, что он меня не видит, но вдруг, едва заметно усмехнувшись, он проговорил:

– Помнишь, как мы строили им черепаху?

Я еще потоптался немного и аккуратно прикрыл за собою дверь.