Текст книги "Истребители аварий"

Автор книги: Евгений Буянов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Иногда в просвете приоткрывался верх неба, обнажая в разрезе несколько ярусов-слоев из различных облаков, летящих с разными скоростями. Струи воздушного урагана сталкивались на границах этих ярусов, перемешивая старые и рождая новые облака, потоки летящей вниз ледяной пыли, спекающейся в миллиарды миллиардов снежинок, в тысячи тонн свежего лавинного снега. Голубое, белое, серое и черное смешивалось с желтыми солнечными струями через разрывы. На несколько минут все заволокло непроглядной снежной метелью. Потом метель отодвинулась и превратилась в одну огромную белую колонну, – в вихрь из снега, закрученного ветром. Концы колонны терялись в небе и внизу, в глубине ущелья, а стенки из воздушных потоков снега трепетали, колыхались под порывами ветра. Колонна продержалась несколько секунд, потом медленно наклонилась набок, закрутилась в нестойкое веретено и рассыпалась во все стороны, опять породив мрак непроглядной метели... Вадим почувствовал себя маленькой снежной пылинкой, – такой же, как и миллиарды миллиардов других, которыми стихия играет так бездумно, так беспорядочно...

Он наблюдал за всем этим сидя, прикрывшись вместе с рюкзаком накидкой. Площадку очистил от снега, лед под снегом срубил до камня, самостраховку проверил, надел пуховку вместо промокшей анараки. Лавины из мокрого снега проносились одна за другой всего в нескольких метрах. Сначала они заставляли интуитивно вздрагивать и съеживаться от характерного потока воздуха от переднего фронта. Потом пришла привычка, а с ней интерес наблюдения, как они сходят, какие участки склона перекрывают, сколько «кубиков» снега несут. По силе воздушной волны уже скоро смог определить: по второму кулуару сходило разом от 10 до 40 кубометров снега со скоростью 30–40 метров в секунду. Тонн от двух до десяти разом... Видимо, внизу у снега образовывался мокрый подлип, не позволявший разогнаться быстрее... В соседнем, главном кулуаре, гремели более мощные лавины, которые сверху питал более широкий участок всей правой стороны ската седловины.

Как хорошо, что удалось укрыться! Надо переждать эту жуть и приготовиться к спуску: осталось-то всего 4 веревки, или 200 метров, – меньше половины, а дальше можно сбежать ногами!.. И выбрать наиболее безопасный путь спуска вниз! Наименее перекрываемый лавинами и свободный от снега... Это видно: на границе между кулуарами... Спуск выполнить молниеносно! Хотя склон и облегчается лавинами, все же наверху может много чего остаться, может сойти лавина и покрупнее, внезапно, вне графика... Жди момент и будь готов!..

Снегопад кончился через два часа. И еще два часа пришлось ждать, пока успокоятся лавины. Они сходили все реже и реже и, наконец, почти совсем прекратились. Облака приподнялись. Небо по-прежнему хмурилось, но уже без неуемной ярости стихии.

Все давно подготовлено. Пора! Веревка змеей заструилась вниз. Шаг боком со скалы... Первый спуск – 3 минуты... Проушина! Сброс! Закрепление! «Веревку на ноль!» Пошел! Второй спуск! Проушина! Сброс! Закрепление! «Веревку на ноль!»... 2.45!..Третий!.. 2.55!.. Четвертый!.. 2.35!.. Пятый – 2.30... Ни одного лишнего движения! Даже время он замечал мельком, не поворачивая руки...

...Восьмой! Через берг! «Подгорка» сильно засыпана снегом! Здесь он помог, спасибо! Прыжок! Все! Отстежка! Быстрее!.. Двадцать шесть минут!.. Лавин нет! Отлично! Вот нападала рыхлятина!

Щелкнул карабин самостраховки, зацепив концевой узел веревки. Вадим резко устремился вниз, таща веревку за собой, сматывая ее на ходу и проваливаясь по колено в снег сошедших лавин. С каждым шагом на ледник их опасность отступала, уступая место опасности скрытых трещин. Он ощутил, что по-звериному чувствует их под снегом по еле уловимым признакам снежного покрова. Здесь уже лавина не достанет: от склона метров 600... Уф-ф!..

Очередной заряд тяжелых облаков прошел, уступив место свежему просвету. Здесь, в безопасном удалении от склона, можно остановиться, смотать веревку и достать палки. Надо переодеть и отжать насквозь промокшую одежду. Но не холодно: все горит от борьбы! Стоит передохнуть от пережитого напряжения и оглянуться на пройденный склон. Тот весь перед ним, во всей красе, со следами на снегу в нижней части. Вся верхняя часть залеплена снегом. Он успел только наклониться к рюкзаку за палками, когда налетевший порыв ветра вызвал шипение гигантской змеи: большая мокрая лавина пошла со склона, меняя его вид каждое мгновение, сдирая верхушки скал и даже лед в кулуарах. Он очарованно загляделся на это зрелище, а потом с торжеством вскинул руки, потрясая ледорубом:

– Поздно!!! Поздно! Я прорвался! Теперь не достанешь!..

Возглас слился с грохотом удара лавины о пологую часть ледника. Воздушный удар едва не сбил с ног, но он успел вовремя присесть и опереться на воткнутый ледоруб. К ногам подкатилось несколько комьев снега. Вадим остановил их кошкой. «Спокойно», – сказал он себе и горам. Надо переключиться на новую работу. Осторожно, трещины! Любая победа одним неверным шагом может быть обращена в полное поражение...

Взгляд лег на упавший кусок льда. Поразительно! Из него торчит ледобур с карабином! Гора вернула ему как сувенир спасения один из оставленных ледобуров! Оставленные тогда, в самый критический момент спуска на выступ скалы... Аккуратно вывинтил его и спрятал в рюкзак, как дорогой амулет. За час пересек ледник и по правой морене вышел к его открытой от снега части, к ледопаду.

Еще через два с половиной часа Вадим прошел мощный, сильно разорванный ледопад правой, восточной ветви ледника Путеводный. Когда огромные трещины и провалы, преграждавшие путь и заставлявшие уходить то вправо, то влево, сменились волнистыми увалами, стало понятно, что и этот технический участок пройден. Сложности были примерно такими же, как при преодолении ледопада на выходе к леднику Каинды, двое суток назад. Но чувства заметно изменились, а радость от спасения заметно выросла. Пропало ощущение безысходной отрешенности от человеческого мира. И появилось новое наполнение смысла борьбы, новая мера ответственности за грядущие события. Осознание ответственности не только за себя, но и за товарищей, вливало новую силу, новую страстность и формировало новые собранность, понимание ситуации, направленность действий... Вадиму подумалось: нет, не правы те западные альпинисты-одиночки, которые находят прелесть в расчете «только на самого себя». Оборотная сторона этой концепции – потеря ответственности за других...

И радость победы от одоления препятствия вновь обожгла душу полным, горячим вздохом. Вадим шел, резко вбивая зубья кошек в лед, и в такт запел слова вдруг вспомнившейся песни Визбора:

 
...Так выпьем ребята за Женьку!
За Женечку – пить хорошо! —
О сколько тяжелых сражений
Я с именем Женьки прошел! —
И падали рельсы на шпалы,
И ветры неслись, шелестя,
О, сколько любимых пропало
По тем непутевым путям!..
 

Женька!.. Женщина-мечта!.. Так если она твоя мечта, иди к ней, сволочь!.. И держись за нее, как мужик... Не потеряй, не предай, не упусти!.. Хочу Женьку!.. Женечку!..

Когда подошел к месту впадения Путеводного в основное русло Иныльчека, горы погрузились в сумерки и вечерние облака. Вадим шел еще около часа по завалам левой морены Иныльчека и остановился перед началом подъема вбок, для обхода мощного берегового обрыва реки Иныльчек в месте ее выхода из-под ледника. К этому моменту темнота сомкнулась совершенно, закапал мелкий дождь. Приют нашел между двух крупных камней, – на натянутой веревке, как на коньке, растянул дождевую накидку, прижал ее края камнями. Усталость давила подобно темноте... После укладки и простенького ужина отключился сразу, как лег, несмотря на дождь с ветром, и «отрубился» во сне до рассвета.

По сложности оставалось немного: обход прижима реки с подъемом на триста метров, участок скал и простой спуск. Путь выхода здесь есть, надо только правильно на него выйти, выбрав нужный подъемный кулуар к скале с дыркой-промоиной. А дальше тридцать километров по ущелью без каких-либо трудностей, только с одной серьезной переправой через реку Джайляу. «Джайляу», или «Джайлоо» – это пастбище...

Выход по скалам обнаружился не сразу, но, наконец, Вадим вышел на луговину ската ущелья и через небольшой лесной распадок спустился к реке Иныльчек у ее выхода из-под языка ледника. Мощнейший, серо-черный от породы поток реки с ревом вырывался из-под левого края ледника, плотно прикрытого каменным чехлом поверхностной морены, и резко устремлялся к правому краю плоского ущелья-трога,[24]24
  Трог («корыто») – ущелье-долина с плоским дном и крутыми краями, с очертаниями, являющимися следом отступившего ледника; ригель – перегиб склона на скате трога является заросшей боковой мореной (морена – след ледника из обломочного материала).


[Закрыть] перегораживая излучиной всю его широкую долину...

Это место носило название Чон-Таш, и его характерной отметиной еще совсем недавно лежали два огромные камня-монолита белого мрамора. Но камни грубо обтесали, погрузили на прицеп и отвезли тракторами вниз по плоской долине, чтобы использовать для каких-то памятников, или просто распилить на мраморные блоки. Теперь на их месте лежали лишь обломки, полутораметровые куски неправильной формы, белосахарные на свежих отколах, со следами сверления от буров... Правда, здесь остались и другие крупные камни. Первопроходцы района выходили сюда, к окончанию ледника Иныльчек, через перевал Тюз в хребте Сарыджас.

Теперь, когда все главные трудности остались позади, ощущение новой тревоги стало закрадываться в душу Вадима. Хорошо половинку группы, кажется, удалось вытащить... Если утром не будет заминок с вертолетом... Но вот как с остальными? Вышли ли они? Скоро, очень скоро это станет известно... Но что скажешь?.. Эта мысль уже становилась неотвязной: что сказать спасателям, если они не вышли?.. Несколько раз на привалах-передышках через каждые 50 минут хода, Вадим вынимал схему, изучал перевалы и вершины хребта Иныльчек-Тау на предполагаемом участке перехода его группой Лапина. Новые думы о неизвестном...

Через несколько часов Вадим вышел к Джайляу, внутренне подготовился и продумал, как будет преодолевать реку. На исходе дня, при большом стоке воды, она совсем небезопасна. Вообще-то эта река имеет два основных истока: юго-восточный, более крупный – Кан-Джайляу, и западный – Ат-Джайляу. Истоки соединялись примерно в трех километрах до выхода реки в ущелье Иныльчека.

Разведка переправы отняла около получаса, а преодоление – около минуты. Для повышения надежности перехода Вадим решил не снимать ботинки. Когда же присел на берегу, чтобы снять их и выжать насквозь промокшие носки, совершенно внезапно, как из-под земли, за спиной возникли два человека с автоматами, в камуфлированных комбинезонах.

– Привет! Куда направляемся?! – с усмешкой сказал один, по-видимому, старший.

Люди! Я вышел к людям! Хвала всевышнему!.. Конечно, это пограничники. Здесь, в пограничной зоне, они хозяева...

– Здравствуйте! Я из ленинградской туристской группы, проходившей через заставу тринадцать дней назад. Мы попали в аварию, и мне надо срочно сделать сообщение в КСС. Вот мой паспорт, а пропускной список на нашу группу есть на заставе. Прошу пропустить или проводить меня на заставу. Срочное сообщение: пострадавшие на леднике Каинды. Их надо немедленно эвакуировать: девочку нашу сильно травмировало лавиной. Да, а из нашей группы Лапина, четверо не выходили на Майда-Адыр?

– Да нет, кажется, никто не выходил, – сказал старший, снимая с плеча портативную рацию, – попробуем связаться... Канон три!.. Канон три! Канон семь на связи! Слышите меня?..

Другой пограничник внимательно рассматривал Вадима и фотографию в паспорте. Конечно, небритая и не слишком чистая физиономия Вадима лишь весьма отдаленно могла отвечать этой фотографии. Все же парень чуть заметно кивнул старшему и отдал ему паспорт. Тот тоже посмотрел документ и отдал его Вадиму.

– Следуйте на заставу. Самостоятельно. Вас встретят. Да, а ваши не выходили. Нет, не выходили!..

Это и так было ясно из услышанного разговора с заставой. Горькая весть...

– Спасибо, ребята! Счастливо вам! Вот новая напасть! Где-то затерялась половина группы. Где-то здесь! – Вадим махнул рукой в сторону ущелья Кан-Джайляу...

Через два часа вдали в вечерних сумерках открылись огни заставы Майда-Адыр. На тропе, уже превратившейся в слабо накатанную горную дорогу, Вадим увидел троих, идущих ему навстречу, и просигналил им фонарем. Невдалеке различил их: один был сержант-пограничник с автоматом, а второй – в добротной импортной куртке из ткани-гортекс, по виду альпинист-инструктор. В третьем же Вадим с удивлением узнал клубного знакомого, председателя лыжной комиссии ленинградского Клуба туристов Владимира Красовского...

Выписка из решения дисциплинарной комиссии Федерации туризма ЛОСТ и Э от 14.11.91 г. на основании изучения причин и последствий аварии группы С.Лапина у пика Шокальского:

«...В создавшейся критической ситуации Вадим Воронин предпринял необычайно рискованное решение о прохождении перевала Предутренний в одиночку и в условиях катастрофического ухудшения погоды. Подобный шаг был связан и с нарушением существующих норм и правил проведения самодеятельных походов на территории СССР. Однако его поступок трудно осудить на основе формального нарушения правил, поскольку рисковал он в первую очередь собой, а не другими, и рисковал в условиях аварии, когда события вокруг его группы приобретали все более угрожающий, трагический оборот...»

Часть 2. Атаковать аварию!

Кант бастиона (пролог части 2)

...276-й час аварии

...Двое висят на последнем крюке! Только он и короткие концы веревок-самостраховок удерживают их на этой скале, уходящей вниз рваной поверхностью полного отвеса. Скала выступает из склона вершины огромным бастионом черного базальта с мощными поясами-прожилками из белого мрамора и кварца, как у известной вершины Белалакая на Западном Кавказе. Трещины, небольшие выступы и полочки стены таят грозную опасность плохо лежащих и еле держащихся обломков горной породы, – они, случается, падают от одного дуновения ветра... Верх бастиона теряется в облаках, откуда постоянно раздается то шелест, то постукивание, то пропеллерный звук падающих камней. Идут мелкие и, реже, крупные камни, в большинстве невидимые из-за тумана и огромной скорости падения. Падают обломки льда, снежная крупа, водяные брызги. Клочья облаков пролетают сверху и снизу, проходят насквозь, обнимая сыростью тумана.

Двоими владеет отчаянная решимость победить или умереть... Черная горечь поражения терзает души, голод и усталость терзают тела. Чувство опасности сильно притупилось, они достаточно равнодушно провожают взглядом пролетающие мимо обломки, сознавая, что в любой момент каждый из них может быть убит камнем... И хорошо, если бы так! А если тяжелая травма?.. Тогда мучительная смерть беспомощного калеки, в висе над пропастью... Об этом уже не думают, – все сорок раз передумано. И втайне, внутренне решено, что при травме самый легкий уход – ножом по веревке, несколько секунд полета. Но это-то слишком уж просто и... невозможно! Нет права на гибель! Они решают не только за себя, но и за всю группу. Погибнуть – значит подставить товарищей, ожидающих помощь. Приговорить уже беспомощных и тех, кто с ними остался! И, может быть, только осознание этой ответственности спасает от гибели. Они работают в ключе предельной собранности, призвав весь остаток сил, весь опыт и знания, всю страсть души!..

Авария ходит вокруг них, как хищник, сужающимися кругами, выбирая для нападения миг растерянности, слабости, отвлеченного внимания... Они, опытные походники, интуитивно чувствуют моменты приближения опасности и действуют со звериной осторожностью... Они не знают, что и вокруг ИХ аварии уже замкнулся круг поисковых отрядов... Что усилиями спасателей зона поиска вокруг них уже уменьшена по радиусу в десять, а по площади – в сто раз! Что Романцов и Мансуров ведут активные спасработы на другой стороне хребта, а группа Шепитько, уничтожив очаг аварии на леднике 21, с четкими инструкциями идет на Кан-Джайляу – навстречу, наперехват. Что группа Красовского, закончив поисковые работы у пика Игнатьева, достигла МАЛ СИ... Их ищут уже почти четверо суток в прямоугольнике гор длиной 20 километров с востока на запад и 10 километров с юга на север среди десятков ущелий, ледников и хребтов, на двухстах квадратных километрах разломов, стен и пропастей хребта Иныльчек-тау... Борьба с аварией идет на опережение: кто быстрее?..

Они на бастионе, вверх и вниз бездна и отвесные стены. Зависли на последнем крюке...

Вылет – на рассвете!

Без малого на четверо суток раньше, на 182-м часе аварии...

Романцов вызвал Красовского со спасработ для согласования действий по поиску группы Лапина. С той же целью подъехал Халиев (начальник областной туристской КСС Пржевальска), имея на руках регистрационный листок Лапина для КСС с записанным маршрутом и графиком следования группы. На основе этих данных предстояло определить зону поиска, план действий, распределить силы поисковых групп. День ушел на подготовку, продумывание, согласования...

Красовский колебался... Снимать или не снимать группу Егорова с поисковых работ у пика Игнатьева? Он чувствовал, что для аргументированного завершения «спасов» требуется еще 2–3 дня. За это время станет окончательно ясно, удастся ли вообще найти пропавших, да и возможности поиска будут практически окончательно исчерпаны: группа вымотается и физически и психологически... Срыв же ее с поисковых работ тоже не будет эффективным: сутки, а то и двое понадобятся для ее переброски в новый район... Этот вариант складывался плохо... В то же время, следовало искать и спасать в первую очередь живых, а не мертвых, и с этой точки зрения поиск Лапина предпочтительнее...

Романцов рассеял эти колебания: срывать группу Егорова, по его мнению, не стоило. Поиск надо организовать наличными силами альпинистов и подошедшей группой туристов из Харькова под руководством Шепитько. В случае надобности Халиев, теперь остающийся главным спасателем на Майда-Адыре, организует второй эшелон поиска и, если потребуется, в нем будут задействованы группа Егорова и Красовский... Но все же колебания Красовского в какой-то мере передались и Романцову, который решил немного задержать выход поисковых групп. Жила надежда, что группа Лапина все-таки появится. А план поиска следовало тщательно продумать.

Все тщательно додумали, сверстали... А теперь, после явки Воронина, весь намеченный план спокойно отправили в мусорную корзину! Слава богу, что вовремя! Искать следует в совсем другом месте и по новому плану действий.

Наряду со многими неясностями присутствовали и обнадеживающие и определяющие моменты. Во-первых, стало понятно, что с группой Лапина действительно произошло что-то серьезное, а не курьезное. Это очень важно для правильного психологического настроя на поиск, как на серьезные спасработы. Во-вторых, поисковые группы уже подготовлены и морально и физически, это большой плюс. В третьих, более четко определилось новое направление поиска. Для составления плана оставался остаток вечера и ночь. Утром группы надо выбросить!

Над схемой района в помещении небольшой солдатской столовой погранзаставы при тусклом свете лампы склонились шестеро: Романцов, Халиев, Красовский, Шепитько, Мансуров и Воронин. Последний излагал свои соображения по поводу нахождения группы Лапина, – четырех человек, затерявшихся где-то на склонах хребта Иныльчек-Тау – ледораздела Иныльчека и Каинды.

Опрос вел в основном Романцов, за которым все присутствовавшие негласно признали руководящее старшинство. Уже при спуске к заставе скупые, короткие фразы рассказа Вадима глубоко тронули Романцова. Он понял, что стоит за этими фразами, какие поступки отважного самопожертвования и высокого человеческого духа потребовались для спасения... Кроме того, его душа томилась от бездействия на этой базе, он чувствовал себя наблюдателем-статистом, когда в горах происходили трагические события! Его душа восходителя горячо требовала участия в деле. В деле и на своем уровне руководителя спасательного отряда или группы. Он не новичок на «спасах» и не страдает комплексом «неполноценности» спасработ по сравнению с запланированными восхождениями, которому подвержены некоторые даже весьма опытные альпинисты. Хотя спасработы и нарушают обычные планы и графики, в них присутствует свой, какой-то особенный интерес, своя загадка, свой накал борьбы, своя техника и тактика... Это – особый род восхождения, не только горного, но и человеческого!..

Ведь где-то я встречал раньше этого парня! – думал Романцов о Воронине... Но где? Когда?.. Чем-то знакомо открытое это лицо с грустью и тревогой во взгляде...

Вадим говорил негромко и небыстро, как бы размышляя вслух:

– ...Их положение осложнено тем, что в момент аварии обе схемы района случайно оказались у меня. А в период подготовки похода участок хребта Иныльчек-Тау изучался в основном мной, – остальные его подробно не прорабатывали. Здесь наша спортивная задача ограничивалась самым первым перевалом Путеводный с Кан-Джайляу на восточную ветвь Путеводного, что мы легко сделали в начале похода. Больше ничего не планировалось, дальше прошли на перевал Шокальского. Компас, единственный в группе, тоже находился у меня. Впрочем, компасом в походе мы пользовались достаточно редко... Так, посмотрим на верховья хребта. На участке от вершины «5449» на запад до вершины пика Сарагоса, вот этой – Вадим указал на отметку «5439», – они вряд ли пошли на переход. Участок весьма высок и сложен. Акулинин и Лапин, конечно, понимали, что это переходы на центральную и западную ветви ледника Путеводный, – трудные, опасные и просто длительные по времени, с большим крюком обхода, с выходами внизу через очень сложные ледопады... То же касается, пожалуй, и небольшого участка еще западнее, между пиком Сарагоса и вершиной «5326». Здесь два очень трудные перевала – Маршала Конева и второй, название которого мне неизвестно. Видимо, тоже предельно сложный, на «3Б»...

– Следующий участок на запад – до вершины «5326» и далее, до вершины «5075» – наиболее загадочен. Здесь нет пройденных перевалов, – их, судя по схеме, может быть 5, а может не быть ни одного... Ясно, что сюда они могли пойти, но только по ошибке... По начальной ошибке, может, вызванной спешкой... Больше пока сказать нечего... Пять километров хребта!.. Дальше на запад хребет понижается. В первом ледниковом цирке за вершиной «5075», назовем его «ледник 17» – три перевала: Макарова и Фрунзе на «3А» и Спортклуба МВТУ (СК МВТУ) на «2Б». Переход здесь практически возможен и вполне обоснован, он им по силам. Следующий цирк, «ледник 18» – с перевалом Олимпийский, «2Б», легко преодолим. Это последний перевал с ледника Каинды, остальные – уже из долины ниже ледника. Там еще два ледниковые цирка. В первом – безымянный перевал неизвестной мне сложности, а во втором – перевалы Пржевальского и Лушникова, оба на «2Б», легко преодолимы. По конфигурации первого и второго цирков ясно, что они при входе вряд ли пошли бы в первый, узкий, а, скорее всего, выбрали бы второй, более широкий... Следующий цирк – перевалы Великий почин, «2Б», и перевал Восточный Спокойный, «2А». Несложно. Еще западнее – цирк с перевалом Спокойный, «2А» – никаких проблем с переходом. Здесь они перешли бы надежно и быстро... Но они не прошли, поэтому легкие участки кажутся мне не слишком подозрительными... Вообще перевалы средней сложности, 2А-2Б для этой группы даже в аварийной ситуации вряд ли вызвали какие-то проблемы для прохождения или задержки. Тем более на понижении хребта. Задержать их мог только ошибочный выход на очень сложный участок, – не меньше, чем на 3Б или серьезная ошибка в ориентировании...

– Далее пути через основной хребет Иныльчек-Тау прикрыты боковым отрогом с ущельем реки Ат-Джайляу Западная. Перевалив или обойдя этот отрог, можно перейти через простенький перевал Ат-Джайляу. Обходы эти не ближние, с бродами и прижимами реки... Переходы на этом участке, заметно ниже языка ледника Каинды, считаю маловероятными.

– А какие наиболее вероятны?

– Полагаю, что искать надо на участке от перевала Спокойный до вершины «5357». Наиболее подозрительна середина этого участка, от вершины «5326» до перевала Олимпийский. Вряд ли они стали переходить, опускаясь ниже ледника Каинды: слишком большой сброс высоты. Ведь они торопились, зная о состоянии Наташи... Переходы на остальных участках, выпадающих за названные границы полностью исключить нельзя, но это... Весьма призрачные варианты!..

– Как же, по-твоему, следует искать?

– Мне кажется, искать надо несколькими группами и каждой выделить участок поиска. И подумать, что мы сможем просмотреть с вертолета, использовать такую возможность, если позволят погода и средства. Использовать хотя бы на вынужденных подлетах и вылетах. Ведь снять «тройку» с Каинды надо срочно. Дай бог, чтобы развиднелось!.. И еще... Есть у меня какое-то внутреннее ощущение, что они не перевалили, что они пока еще с той стороны хребта... Мне кажется, что, если бы они перевалили, то уже сейчас кто-то был бы здесь. Спуск по времени значительно короче подъема даже на технически сложных участках.

– Могли они пойти обходом снизу, со спуском к реке Сарыджас?

– Этот обход кажется длинным и длительным: еще при подготовке похода мы сошлись во мнении, что как аварийный выход он подходит плохо. На этом пути они могли серьезно «залететь» только в реку... Все четверо? Весьма сомнительный исход! Думаю, на этом участке нам достаточно наблюдений со стороны пограничников. Если они выйдут, их обнаружат, как обнаружили меня на Иныльчеке.

– А что скажешь насчет северной стороны?

– Она, кажется, попроще в части наблюдений. Ее надо постараться просмотреть проходом или просмотром с вертолета вдоль ледника Кан-Джайляу. Сложнее, если все закроет облачностью... Да, а вот другие группы в этом узле сейчас не ходят? Может, от них можно получить какую-то информацию?

– Здесь должны были проходить четыре группы, но одна уже прошла и ничего нового не сообщила. Вторая, видимо, тоже уже перешла на Сарыджас и появится в КСС через 4–5 дней. Еще две сейчас где-то на хребте, при встрече их опросим. Еще одну группу я просто не пустил, как явно неподготовленную и с какой-то липовой документацией. Больше ничего нет – сказал Халиев.

– Все сразу мы охватить не сможем. Какие участки, Вадим, ты бы наметил для первоочередного поиска, а какие для второй-третьей очереди? – направлял Романцов ход беседы.

– Пожалуй, участок от перевала Олимпийский до вершины «5075» – наиболее подозрительное место, с которого следует начать. Примыкающие участки – восточнее, между «5075» и «5326» и четыре перевала на западе – это вторая очередь. Наконец, то, что восточнее «5326» и «Спокойные» перевалы, – третья очередь. За этими границами – четвертая очередь, случай совсем нестандартного решения на переход... Меня очень смущает фраза со слов ребят. Перед выходом Лапин сказал: «Час вниз – и через хребет...» За один переход они успели бы спуститься только к подножию пика Сарагоса. Еще за час-полтора – в зону где-то на участке между «5326» и «5075»... Судя по тому, как они начали, – около шести вечера, до остановки должны были идти часа два – два с половиной. И встали перед ущельем, которое выбрали для подъема. Я внутренне надеюсь на Акулинина. Он должен подправить действия Лапина. Думаю, если бы группой руководил Акулинин, вряд ли что-то с ней случилось... Больше мне пока ничего не приходит в голову...

– А как, считаешь, надо тактически построить поиск?

– Надо подниматься по боковым ущельям, просматривать перевальные пути и гребни, искать следы, туры с записками на перевалах... Другие следы посещения...

– Покажи, где расположен бивак Беловых и Берлиной, – сказал Красовский.

– Вот здесь. Определенно. Четкий ориентир – вершина «5449».

– Вертолет сядет?

– На ледник! Да, скорее на ледник, чем на морену.

– Володя, давай-ка отправим Вадима отдохнуть, – сказал Романцов Красовскому, видя утомление и голод в глазах Воронина. Вадим, ребята тебе сготовили поесть. Иди, поешь и укладывайся в палатке. В крайней правой. А мы сейчас здесь потолкуем и решим, что делать. Утром полетишь за своими. Обстановка, в общем, ясна, спи спокойно. А детали мы еще уточним.

– Если возникнут вопросы – спрашивайте. Будите!.. Меня достали мысли об этом!..

– Иди, Вадим, отдохни. Ты сделал много, а завтра тяжелый день... Видимо, вылетим на рассвете. Ты вообще как? В норме?

– Да, немного заголодал только... Как на лыжном «полтиннике»... Очень тревожно за ребят... Я готов хоть в пекло... Поисковые работы необходимы! Необходимы, Володя! Можно опоздать!

– Я понимаю, Вадим. Но Павлу Андреевичу, похоже, это объяснять не надо.

– Не требуется! – спокойно и убедительно бросил Романцов.

Романцов с Халиевым, Красовским и Мансуровым еще более часа совещались, уточняя технические детали и выдавая распоряжения участникам для подготовки поисковых работ...

Наконец, последнее. Надо окончательно решить с составом групп. Романцову очень не хотелось разделять группу Мансурова. У того еще три участника, трое опытных и схоженных перворазрядников-альпинистов. Но кто пойдет с самим Романцовым? Иваницкая и Чаидзе? Сильная связка, но грузин Чаидзе особенно рвался на спасработы, узнав об аварии соотечественников из группы Гвелия. Может, ему очень не захочется идти в новом направлении?..

– Георгий, ты нужен нам на «спасах» здесь, на Каинды! Ты пойдешь с нами, или будешь настаивать на посылке в Южный Иныльчек? Там спасработы заканчиваются.

– Чэго обыжаэшь, началнык? Нэужто я в аварыы ыщо права качать буду? Куда прыкажэшь, туда и пойду. Нэ соскучусь!

– Хорошо, к пяти утра будь готов. С рассветом вылетаем.

Итак, трое есть. Вот брать ли Вадима? Он просится, и вроде бы подготовлен технически неплохо, но вот хватит ли у него физических и моральных сил выдержать напряжение предстоящей гонки? После таких передряг! Намного ли его хватит?.. Ладно, рискну! Его советы и соображения еще могут очень пригодится. Одно дело чувствовать обстановку в походе, в живом деле, а другое дело – здесь, внизу, на базе. Отсюда мало что подскажешь! Рискну! На марше разгружу и подкормлю... В крайнем случае, оставим внизу на леднике наблюдателем... Видно, что мужик с головой. Где же я его видел?.. Его мысль о разделении зоны поиска между группами, конечно, правильная. Вот только как их разделить? И еще, – задача туристам и альпинистам должна быть поставлена несколько по-разному. А сама задача поиска должна не просто содержать поиск пропавших, но содержать и процесс тактической разгадки их возможного маршрута. Без этого поиски могут закончиться полной неудачей. Надо «прорисовать» несколько основных версий происшедшего, из деталей которых постепенно начнет проясняться вся картина... И как нам идти с Мансуровым? Расходиться ли из соседних ущелий на запад и восток, или из удаленных ущелий сходиться навстречу? Или предварительно разойтись и идти дальше двумя группами на восток или на запад? Путь движения должен перехватывать наиболее подозрительные участки в самом начале... Под конец мы можем не успеть. Цена начального решения велика!.. Здесь надо додумать, окончательное решение приму на Каинды... К этому моменту надо четко сложить всю тактическую схему поиска... Ясно, что тургруппе надо отдать более протяженный, но технически менее сложный участок. Перевальный участок. Это – западный сектор поиска. А Мансурову дать центральный или восточный?..