Текст книги "Три Толстяка 2.0 (СИ)"

Автор книги: Евгений Бороховский

Босс: Вы еще скажите мне, что это называется демократией. Спасибо за урок, профессор. Позвольте ответить любезностью на любезность. У толпы, у социальных групп и отдельных людей разные интересы и разная динамика поведения и взаимоотношений – вы, впрочем, знаете это не хуже меня. Просперо апеллирует не к абстрактному народу, а к конкретной толпе. И не питайте иллюзий, доктор, если мятеж победит, демократии не будет. Будет банальная добротная диктатура. «Храбрый оружейник» властью делиться ни с кем не станет.

Арнери: А вы? Разве вы с кем-нибудь делитесь?

Босс: Именно это мы и хотим сделать. И в отличие от Просперо, мы готовы договариваться со всеми, кто готов договариваться с нами.

Арнери: Предположим, я нахожу ваши аргументы убедительными. Какой помощи вы ожидаете от меня? Что вы хотите, чтобы я сделал?

Босс: Не так уж много, но это чрезвычайно важно. Во-первых, нам необходимо встретиться с Тибулом. Мы гарантируем ему полную неприкосновенность – капитан Бонавентура передаст вам соответствующие документы… Расскажите маэстро о нашем разговоре, как вы это умеете – очень подробно, не упуская ни малейшей детали.

Арнери: Как я понял, для вас не секрет, что мы с маэстро Тибулом уже обсуждали последние события. Так что эту просьбу я смогу выполнить. Но вы сказали, во-первых, есть еще во-вторых?

Босс: Точнее, в-главных. Это будет посложнее, но вы можете смело рассчитывать на нашу полную и безоговорочную поддержку.

Арнери: Вашу поддержку? В чем? Вам опять удалось меня смутить – кто кому будет помогать?

Босс: Мы будем помогать друг другу, и все вместе – нашему многострадальному народу, интересы которого вы принимаете так близко к сердцу… Как, впрочем, и подобает настоящему патриоту, решившемуся в этот непростой момент возглавить переходное правительство… (Арнери порывается возразить, но Босс жестом останавливает его). Пожалуйста, не спешите возражать, доктор. И, знаете что – лучше вообще ничего пока не говорите. Просто обдумайте все на досуге – очень скоро нам предстоит возобновить этот разговор.

Появляется Бонавентура с папкой бумаг, протягивает ее Арнери.

Босс: А вот и документ, который засвидетельствует для истории еще одно ваше выдающееся достижение в медицине. Подпишите, пожалуйста, заключение консилиума (Арнери шарит по карманам в поисках ручки). Капитан, будьте любезны, одолжите доктору ваше перо (Бонавентура протягивает доктору ручку, тот подписывает и автоматически кладет ручку себе в карман)… Ручку-то верните, доктор!

Арнери: Ах, простите! (возвращает ручку капитану). Но зачем это?

Босс: Это ваша охранная грамота, доктор… Не смею вас дольше задерживать. Надеюсь очень скоро опять увидеть вас, как и дорогого маэстро Тибула. До свидания, доктор.

Арнери: (растеряно) До свидания… Простите, но как мне вас называть?

Босс: Вы некогда обращались к нам, своим студентам, «коллеги». Почему бы не так? (открывает папку, начинает читать, но замечает, что доктор еще не ушел). Что-то еще, коллега?

Арнери: (колеблется, но все же решает задать вопрос). Вы сказали, что совершили две серьезные ошибки…

Босс: Ах, это… Вторая ошибка – это наследник Тутти. Поверьте, я очень привязан к этому мальчику, но… Он слишком… романтичен. Не от мира сего, понимаете? Подготовить его к роли правителя оказалось сложнее, чем мы предполагали. И мы никак не решались возвести его на престол. Поэтому с момента возвращения принца в страну стали выглядеть узурпаторами – разумеется, Просперо и его соратники не преминули воспользоваться этой двусмысленностью, чтобы связать Тутти с непопулярным триумвиратом и спроецировать на него ненависть к нам.

Арнери: Да, фактор ненависти существует, и вы не можете от него просто отмахнуться.

Босс: Поймите меня правильно, доктор, я ценю преимущества демократии. Но я также понимаю, что лотерея избирательных урн не менее рискованна, чем лотерея хромосом. Нам нужно обеспечить передачу власти легитимному носителю. И сделать так, чтобы этот носитель не провалил все дело. Стране не нужна новая гражданская война, не так ли, доктор?

Арнери: Вы хотите, чтобы я повлиял на наследника?

Босс: Мы хотим, чтобы вы повлияли на общество и наладили работу коалиционного правительства. А наследник Тутти – это наша забота. (как бы про себя, глядя мимо Арнери) И Тутти… и его кукла…

Свет гаснет.

Суок и Тутти

 
Она была к нему добра,
Она была на все согласна,
И все могло бы быть прекрасно
У них и завтра, как вчера.
Красивый, умный, молодой!
Любовь? Ах, если бы любовь…
Она – его звезда и смерть,
Она – и Солнце, и Луна
Его. Всегда она одна
Лишь для него. В ней тьма и свет…
А ей порыв его смешон
И он. Ах, если б только он…
Она не любит никого,
Она, как с куклой, с ним играет,
Дразня его преддверьем рая,
Жалея глупого его
И зная, что ему нужна
Она! Ах, если бы она…
 

Сцена 5

Комната во дворце Трех Толстяков. В центре сцены – большой стол, сбоку от которого сидит Тутти, углубившись в чтение книги. Рядом с ним на столе лежит рюкзак с притороченным плюшевым медвежонком. Входит Суок, тихонько приближается к Тутти со спины и, подойдя вплотную, небрежным жестом взъерошивает ему волосы.

Суок: Твое высочество совсем утонуло в премудростях? Чем тебя потчуют на этот раз? (не давая Тутти ответить, берет книгу) Ма-ки-а-вел-ли. «Государь»? О, читаешь о себе, любимом!

Тутти: Ну что ты прикидываешься? Мы с тобой только вчера говорили о Макиавелли. И ты…

Суок: Я – кукла, мне вредно слишком часто выходить из образа.

Тутти: Суок!

Суок: Тутти? (смеется, целует Тутти в щеку и усаживается прямо на стол). Перестань. Надо иногда делать перерывы. А мне, кстати, скучно. Вчера меня напугала эта стрельба, сегодня с утра мне приказали прикидываться больной, а сейчас велели заниматься своими делами, но никуда далеко не уходить. Тоска! (изображая кокетливую манерность) Развлеките даму, мой принц!

Тутти: А я тебе стихи написал.

Суок (принимая живописную позу и передразнивая томную манеру придворной дамы): Так читайте же, мой менестрель!

Тутти (подходит к Суок, берет ее за руку и читает, пристально глядя ей в лицо; Суок слушает, прикрыв глаза и чуть отвернувшись от него):

 
Спасибо, что в мои приходишь сны!
Весенние глаза, как наяву,
Твои я вижу. И дурман весны
Несет меня. Лечу – или плыву? —
На гребне разыгравшейся волны.
И вновь тебя по имени зову…
Спасибо, что в мои приходишь сны…
Такие вот смешные обстоятельства,
Мое зеленоглазое сиятельство!
 

Суок (внезапно оживившись):

 
Поэтому вам спать все время хочется,
мое невыносимое высочество?!
 

(Тутти смотрит на нее ошарашено. Суок делает небольшую паузу, потом смеется). Извини, не удержалась. У тебя был такой серьезный и проникновенный вид! Не обижаешься? (спрыгивает со стола и порывисто обнимает Тутти; при этом роняет рюкзак с медвежонком; Тутти мягко отстраняет ее, поднимает рюкзак и бережно устраивает его на стуле). Слушай, ну все же – тебе давно не три годика. Кронпринц, везде таскающий за собой плюшевого мишку, выглядит даже не смешно, а нелепо!

Тутти: Я же говорил тебе: это единственное, что у меня осталось от мамы. А что говорят окружающие, мне… Это не самое плохое, что обо мне говорят, ты же знаешь. Пожалуйста, давай к этому не возвращаться, ладно? (обнимает ее).

Суок: Да, конечно. Не сердись.

Тутти: Что ты, разве я могу на тебя рассердиться!

Суок: Хотела бы и я это знать…

Тутти: Что, прости?

Суок: Ничего, ерунда. (выскальзывает из его объятий и делает дурашливый реверанс). Счастлива служить вашему высочеству, однако, милый принц, прямо сейчас у вас время обучения, а не время нежности.

На последних словах из глубины сцены появляется Босс в сопровождении капитана Бонавентуры; капитан несет две фехтовальные рапиры.

Босс: Мадемуазель Суок совершенно права! Время тренировки, малыш. Ты не будешь возражать против моего присутствия?

Тутти: Разумеется, не буду, дядюшка (подходит к капитану, берет у него одну из рапир, делает несколько взмахов)… Невзирая на неизбежные критические замечания…

Босс: Если слушать только лесть, ничему не научишься, Тутти… Милая леди, не смею вас задерживать.

Суок (приседая в реверансе с подчеркнутой почтительностью): Мой господин так добр к простой кукле! (поворачивается, и пытается уйти через авансцену; навстречу ей выходит Шеф).

Шеф (говорит негромко, чтобы не услышал Тутти, с почти незаметной иронией): Мадемуазель, не будете ли вы столь безмерно любезны уделить мне несколько минут вашего драгоценного внимания?

Суок (быстро оглянувшись в сторону Тутти, который занят подготовкой к поединку и не видит этой мизансцены, в тон Шефу): Разумеется, мой господин, как лояльная подданная его высочества, я всегда в распоряжении его опекунов! (уходит вместе с Шефом).

Тутти и капитан с рапирами выходят на авансцену, становятся в фехтовальную позитуру. Босс располагается на заднем плане – он аккуратно переставляет рюкзак Тутти на стол и занимает его место, рассеянно листая оставленную Тутти книгу).

Тутти: En gard! (фехтует с капитаном).

Босс (перелистывая книгу): Что скажешь о Макиавелли?

Тутти(отражая атаку капитана): Он… очень умен. И крайне неприятен.

Босс: Вот как… И чем же?

Тутти: Очень… злой. Он… видит в людях какие-то механизмы… Причем, государь для него – тоже механизм, только чуть более сложный.

Босс: И это говорит принц с железным сердцем?

Тутти: Дядя! (пропускает укол). Туше. (учебный бой продолжается).

Босс (листает книгу, читает оттуда): «Всякий государь должен стремиться к тому, чтобы его считали милосердным, а не жестоким, тем не менее он должен остерегаться, как бы не употребить это добронравие во зло». Мальчик, оставь чувствительность для Суок. Если толпа видит в тебе человека с железным сердцем, пусть. Так даже лучше.

Тутти: Для кого лучше? Мы ведь скоро окончательно завремся и сами перестанем понимать, что происходит! И к чему мне все эти премудрости? Я же не правитель, я просто фигура прикрытия! (яростно атакует капитана, но сам пропускает ответный выпад). Туше…

Босс: Видишь, что бывает, если демонстрировать свою уязвимость: даже обычно снисходительный к твоим ошибкам капитан Бонавентура не преминул воспользоваться излишней эмоциональностью противника. (подходит к фехтующим) Капитан… (берет у капитана рапиру и жестом отпускает его; капитан коротко кивает и выходит). А насчет «не правитель» ты не совсем прав – ПОКА не правитель. Но очень скоро кронпринцу придется самому взять в руки бразды. Искренне надеюсь, ему это будет проще, чем его протекторам. Возвращаясь к нелюбимому тобой Никколло: «Наследственные владения, привычные к государям, происходящим из одного рода, гораздо легче удержать, ибо достаточно не нарушать обычаев своих предшественников и следовать за ходом событий». (Становится в фехтовальную позицию, салютует принцу).

Тутти: (отвечает на салют, становится в оборонительную стойку): Цитата за цитату: «Новый государь, напротив, сталкивается с трудностями».

Босс (атакует): Из той же главы: «Кто становится государем доблестным путём, тому власть достаётся трудно, но удержать её легко».

Тутти: (защищается) Какой у меня доблестный путь? Я тихо сижу под вашим крылышком в ожидании, пока мне преподнесут корону… Я – не Александр и не Цезарь, я просто Тутти.

Босс (отступает на шаг, опуская шпагу): Ты – Теобальд, потомок двенадцати королей, носивших то же имя. И трудностей в достижении власти у тебя предостаточно.

Тутти (бросая шпагу): Только теоретически. На практике – это не мои трудности, а ваши. Вы просто дарите мне власть.

Босс: Мы бы может и подарили, но есть и другие «уважаемые люди», от которых подобной щедрости ждать не приходится. Что тебе говорит имя Просперо?

Тутти: Корпорация «Армадапром». Вчерашний мятеж. Магнат. «Оружейник». Разбит и скрылся, по общему мнению – схвачен гвардейцами. Получается, эту проблему вы уже устранили.

Босс: Проблемы имеют тенденцию возвращаться… En gard! (атакует безоружного Тутти и приставляет шпагу к его груди). Никогда нельзя разоружаться, малыш. Разбитый Просперо может быть опаснее, чем во всей своей силе и славе. Тутти, завтра ты станешь королем Теобальдом XIII, а мы из анонимных правителей превратимся в твоих министров, которые будут на виду. А еще твоими министрами станут «оружейник» Просперо и маэстро Тибул. И добрый доктор Гаспар Арнери, которого ты поставишь во главе правительства.

Тутти: Завтра? Еще вчера вы утверждали, что я не готов… И что же я буду делать?

Босс: То, чему тебя учили. Главное, никогда не бросай оружие. В остальном мы тебе поможем.

Тутти: А как же Суок? Я… я люблю ее!

Босс: Не сомневаюсь. Достаточно было увидеть как ты смотрел на нее тогда, в театре, в день твоего возвращения из-за границы. Как это пишут в дамских романах – «глазами влюбленного теленка»… Вопрос в том, кто нужен ей? Романтичный рохля, вечный наследник – или настоящий монарх? Она ведь очень практичная барышня…

Тутти: Вы… я… она… Не смейте! (поднимает рапиру и атакует Босса)

Босс: Отлично, мой мальчик. Теперь видно, что у тебя есть характер. Покажи, на что ты способен! (отражает первый натиск Тутти, сам наносит удар). Не останавливайся на полпути! Однажды задуманное всегда нужно доводить до логического завершения… И добавь к страсти немного холодного расчета…

Тутти:(пока Босс говорит, продолжает фехтовать молча, постепенно обретая уверенность… Оттесняет Босса в угол и в свою очередь приставляет рапиру к груди соперника) Так, дядюшка?..

Босс: Браво, Тутти! Well done, my boy, well done! (с легким поклоном вручает свою рапиру Тутти как победителю). Что ж, урок завершен… Идемте, ваше высочество – пора поработать с документами.

Оба уходят – Босс, взяв рапиры; Тутти – захватив свой рюкзак; почти сразу на сцену вбегает – практически врывается – взбешенная Суок, за ней неспешно следует Шеф.

Суок: Тутти!!! А, черт… (увидев, что сцена пуста, растерянно останавливается; к ней подходит Шеф, берет ее под руку, подводит к креслу, усаживает в него – одновременно обращаясь к ней, вкрадчиво, но твердо).

Шеф: Милая барышня, не надо так нервно. Вы под защитой наследника, вам никто не может угрожать. И мы не угрожаем. Наш с вами разговор – в интересах принца. И в наших, конечно. Но и в ваших тоже. Поэтому давайте не будем ставить нашего дорогого Тутти в неловкое положение, хорошо?..

Суок растеряна, она позволяет усадить себя в кресло и кивает в ответ; входит Генерал – преувеличенно подчеркивая, как он устал.

Генерал: Шустры вы, мадемуазель Суок! Давненько я не бегал за девушками…

Суок: (она еще растеряна, но старается взять в себя в руки; говорит с подчеркнутым ехидством) Я потрясена! Двое из троих самых могущественных людей в государстве тратят на общение с ничтожной куклой свое драгоценное время и угасающее здоровье! (Шеф хихикает и отходит в глубину сцены).

Генерал (набычившись, подходит к Суок почти вплотную и становится перед ней, уперев руки в боки): Не паясничайте, сударыня! Речь идет о судьбе страны!

Суок: От меня зависит судьба страны? Бедная страна!

Генерал: Это точно! А теперь сидите смирно, придержите язычок и отвечайте на вопросы. Когда вы в последний раз видели и слышали вашего бывшего покровителя, маэстро Тибула?

Суок: А вам какое дело?

Генерал: Здесь вопросы задаю я! Отвечайте!

Шеф: (подходя ближе) Спокойнее, дружище. Мадемуазель, маэстро Тибул сейчас – один из предводителей мятежа против государства. А вы – весьма заметная персона при дворе. Поэтому нас не может не интересовать, сохранилась ли какая-то связь между вами и маэстро? Мы не можем подвергать риску жизнь наследника престола, понимаете?

Суок: (подчеркнуто кротко) Вот как только вы объяснили, так я сразу и поняла. Видела в последний раз – год назад. Перед тем, как меня увезли сюда, во дворец. А слышала – вчера.

Генерал: Это как понимать?

Суок: Он очень громко выступал на площади, весь город слышал. А не узнать голос маэстро невозможно. «Тибул неподражаемый!»

Генерал: Опять кривляетесь! Что за привычки!

Суок: Профессия такая… Как и у маэстро Тибула…

Генерал: Ладно, предположим. Отношений с маэстро вы не поддерживаете, о его антиправительственных взглядах не знаете, никаких сведений мятежникам не передавали. Так, да?

Суок: Генерал, вы так сложно выражаетесь, что бедной девушке трудно понять, в чем вопрос…

Генерал: Вот же чертова кукла!.. Пардон, мадемуазель. Казарменные привычки. Проехали. Следующий вопрос: как у вас (мнется, подыскивает слова) ну… в общем… как ваши дела с наследником?

Суок (заметив смущение Генерала, начинает дерзить): Генерал, вас что именно интересует? Спим ли мы в одной постели? Или сколько раз за ночь наследник проверяет, не восстановилась ли у меня случайно девственность? Или в каких позах? Так вот, в порядке поступления вопросов: в одной, проверяет, неоднократно. А позы я описать не сумею. Показала бы, да вы не в моем вкусе, и наследник был бы против. Хотя последнее не так уж важно. Главное – что вы не в моем вкусе.

Генерал: Да что вы себе позволяете!..

Суок (величественно поднимаясь): Нет, это что ВЫ себе позволяете? Вы задаете вопросы о том, что не касается никого, кроме меня и принца!..

Шеф (кладет Суок руку на плечо и мягко, но настойчиво принуждает ее вернуться в кресло): Дорогуша, ваши отношения с принцем с самого начала не были вашим частным делом. А теперь совсем перестали. Буквально завтра наследник Тутти будет королем Теобальдом. И это значит, что ваша роль становится не просто важной, а практически главной.

Суок: Моя роль? Что же я еще должна сыграть?

Шеф: Мы все хорошо знаем нашего доброго Тутти «Железное сердце». И все – вы тоже, не так ли? – понимаем, что его сразу полюбят, как только увидят на престоле. Но роль короля не только в том, чтобы внушать любовь. Он должен еще принимать решения.

Генерал: И отдавать приказы. Вы представляете себе, как Тутти отдает приказ?

Суок: Да уж… Приказывающий Тутти – это что-то…

Шеф: Тем не менее, обстоятельства складываются так, что ему придется. Конечно, мы будем ему помогать. Но этого недостаточно: нужно, чтобы у него был САМЫЙ близкий помощник. Вы меня понимаете? Вы ведь поможете ему, принцесса?

Суок: Я не принцесса, я – кукла!

Шеф: Оставьте. Вам же приходилось быть принцессой на сцене – почему бы не сыграть эту роль в жизни? Только по-настоящему, без лишнего пафоса. Разве это не привлекательная перспектива?.. Мы же поняли друг друга, ваше высочество?..

Суок: (после короткой, но насыщенной паузы) Я прекрасно поняла вас, господа. Можете не беспокоиться, я себе не враг. И, Генерал, насчет маэстро: я бы еще могла колебаться в выборе между маэстро Тибулом и принцем Тутти, но не между «гимнастом» Тибулом и королем Теобальдом. Так что, с этой стороны вам нечего опасаться.

Шеф: Да мы и не опасаемся. Тем более, что у маэстро Тибула сейчас совсем другие заботы…

Свет гаснет.

Тибул

 
Партер и галерка в экстазе – ваш выход, маэстро!
Бомонд в предвкушеньи, и в ложах готовы цветы.
Маэстро на сцене! Нет в зале свободного места.
На сцене – пир духа, пир страсти и пир красоты!
На сцене Тибул. Под ногами его – целый мир.
И в помощь ему – Генрик Ибсен, Мольер и Шекспир.
«Ах, как он прекрасен»… – вздыхают прекрасные дамы.
«Хорош, негодяй», – соглашаются их кавалеры.
Студенты, мещане и прочие зрители драмы
«Тибул – самый лучший»! – орут, позабывши манеры.
В той драме Тибул исполняет заглавную роль.
Раз публика ждет, расстарайся, маэстро, изволь!
Он любит их всех, как искусство. Почти, как себя!
Любите его – и ни званий, ни денег не надо,
Но чу! Рукоплещет толпа, и фанфары трубят!
Готов он играть и в театре, и на баррикадах!..
Всю публику будто бы ветер свободы продул,
Поскольку играет великий маэстро Тибул.
 

Сцена 6

Комната во Дворце Трех Толстяков. Шумно, разглагольствуя на ходу, входит Тибул, за ним Шеф – тихо проходит и устраивается в кресле. Тибул говорит (точнее, вещает), ни на секунду не останавливаясь, бурно жестикулируя, при том каждый жест у него актерски отработан. В течение всей сцены Шеф остается в кресле, а Тибул постоянно перемещается, принимая живописные позы.

Тибул:…И представляете, я действительно стал негром! Не просто крашенным в черное, а форменным чернокожим. Если бы не знал, что в зеркале отражаюсь именно я, то никогда бы не поверил! Доктор – настоящий волшебник! Правда, от его волшебства я чуть не погиб…

Шеф: Доктор подмешал в зелье цианистый калий?

Тибул: Что?.. А, это шутка? Я понял! Смешно, да. Но неправильно. С зельем все было в порядке, но наши сограждане! Ладно, если бы лавочники…

Шеф: Которые сквалыги?

Тибул: Именно! Какое правильное слово!.. Но в этом случае как раз сквалыга-лавочник меня спас.

Шеф: Вот как?

Тибул: Да, представьте. Меня, конечно, никто не узнавал. И гвардейский патруль прошел мимо, не обратив внимания. А потом мне встретилась группа мастеровых. И что вы думаете? Они стали меня хватать, толкать, кричать «ты зачем тут, черножопый?» Это было ужасно.

Шеф: И как же вы спаслись от нашего доброго народа, не узнавшего своего вождя?

Тибул: Меня спас мясник. Он вышел из своей лавки, стал кричать на этих хулиганов, и, представляете, они его послушались. Правда, он был очень большой и с очень большим ножом… Я спрятался в его лавке и выпил другое зелье, которое дал доктор – чтобы вернуть свою внешность. И вернул. Лавочник увидел это, узнал меня… и сказал, чтобы я немедленно уходил. Потому что он не хочет знаться с бунтовщиком… Ну разве не сквалыга?

Шеф: Возможно. Хотя слово «сквалыга» означает жадину… Ну не важно. Что было потом?

Тибул: Потом! Потом была замечательная история! Когда я вышел на площадь Звезды, меня узнали. Какой-то мерзавец попытался меня схватить и громко звал гвардейцев. Гвардейцы прибежали, была погоня, перестрелка… Я едва спасся – подвернулся случайный экипаж, и кучер оказался порядочным человеком: он не только увез меня от гвардейцев, но и привез в нужное место. Ну то, где начинается подземный ход, о котором говорилось в вашем письме.

Шеф: А знаете, как историю вашего побега описывают слухи?

Тибул: Уже пошли слухи? И что говорят?

Шеф: Говорят, что маэстро Тибул смело пришел на площадь Звезды, где его узнал некий наемный силач, который попытался схватить Тибула, но, естественно, был побежден. Тогда он позвал на помощь гвардейцев. Целая рота бросилась на Тибула, но тот сначала отбился от пары десятков, затем забрался на канат, натянутый под самым куполом площади, нашел в куполе окошко, выбрался через него и скрылся.

Тибул: Окошко в куполе? Выбрался?.. Пожалуй, лет двадцать назад я бы такое мог вытворить. Наверное. Но сейчас… Впрочем, народ, как всегда, мудр. Так гораздо красивее.

Шеф (со вздохом): Что актеру хорошо, то продюсеру смерть… Вы бы знали, сколько хлопот стоило не допустить, чтобы гвардейцы вас догнали! А кучера надо будет премировать, хорошо поработал…

Тибул: Так это все была инсценировка?

Шеф: Странный вопрос от великого артиста. Ну вы же знаете – «весь мир театр»… Впрочем, лично мне больше нравится парафраз «весь мир бардак, а люди в нем клиенты».

Тибул: Милостивый государь!

Шеф: Не обижайтесь. При моей работе, если не смеяться над всем, то с ума сойдешь.

Тибул: Вы – здешний шут?

Шеф: Хуже. Я – шеф службы информации и член комитета национального спасения. «Толстяк», говоря по-народному. Полагаю, ваш друг доктор рассказал вам, что толстяки не так уж толсты?

Тибул: Да, это я уже знаю. Но мне не нравится, что вы делаете посмешище из меня.

Шеф: Боже упаси. Я вас очень уважаю, как мастера сцены. А ваше участие в мятеже… Можно понять. Это ведь тоже – спектакль. Художнику рано или поздно становится тесно даже в самых просторных рамках…

Тибул: Опять смеетесь! Вы полагаете, что я вышел на трибуну из тщеславия? Нет! Мало кто понимает, что артист – это не ремесло, это призвание, больше того – миссия! Мы несем народу высокие истины и истинные ценности. Плох тот артист, который просто барабанит текст, написанный кем-то другим. Мы проживаем наши роли! И если твоя роль требует, чтобы ты покинул театр и вышел на площадь – надо покидать и выходить!

Шеф: Потому как миссия? Потому что сцена всегда на метр выше зала?

Тибул: Да! И нечего тут иронизировать. Один молодой талантливый поэт, трагически погибший в годы смуты, написал об этом прекрасные строки (декламирует):

 
Поверх голов, на метр выше,
Когда дремотный гул затих,
Мой голос, полон слов чужих,
Звучит. И станет зрим и слышен
Иллюзий и фантазий вихрь,
Которым наши души дышат.
Работай роль! Любовь иль кровь,
Смерть или смех… Неважно, право.
Возьми их! Пусть от воплей «браво»
Зайдется зал. Но будь готов
Платить душой своей за право
Аплодисментов и цветов!
 

Шеф: Прекрасно. Только где же концовка? Там ведь еще две строки:

 
Но дьявол не взымает плату,
А вам тем более не надо…
 

Обидно, знаете ли. Я весь этот стишок писал ради последних двух строчек, а вы…

Тибул (возмущенно): Милостивый государь!..

Шеф: Маэстро, успокойтесь. Имя «молодого талантливого поэта», которое стоит на обложке – Атаульф Балт. Если бы вы спросили у вашего друга доктора Арнери, он бы рассказал, что так звали предводителя западных готов, основавшего Тулузское королевство. Я в студенчестве занимался готской историей. Вот и вспомнилось, когда вздумал издать сборник своих юношеских вдохновений.

Тибул: Не может быть…

Шеф: Быть может всякое. Впрочем, отчасти вы правы. Тот двадцатилетний юноша, который кропал романтические вирши, был до умопомрачения честолюбив и бредил театром, действительно погиб в годы смуты. Он никогда не смог бы стать шефом одиозной службы информации и ненавидимым всеми «толстяком», старательно охраняющим свою анонимность. Царствие ему небесное (со вздохом), глупенькому. И давайте отложим беседы о литературе и театре – есть темы посвежее. Как вы думаете, зачем мы вас позвали?

Тибул: Да что ж тут думать – будете или пугать, или покупать…

Шеф: Да-да, или убивать. Это даже не смешно. «Тибула нельзя купить», – слышали. Может нельзя, а может вопрос в цене – но это в любом случае не интересно. Речь о другом. Я предлагаю вам не ангажемент, а антрепризу. Вашу собственную.

Тибул: Милостивый государь…

Шеф: Да нет, я не о театре. Я о куда более масштабном представлении. Вы ведь хотели привести народ к победе? Так вот, вам предоставляется возможность стать во главе победоносной революции.

Тибул: Э… Вот сейчас вынужден признаться, что не понимаю.

Шеф: Терпение, маэстро. Вот сценарий. Народ восстал против тиранов, тираны победили народ, народные вожди скрываются – это то, что уже как бы было. Так?

Тибул: Ну так…

Шеф: И тут на сцене появляется новое лицо! Наследник Тутти, которого все считали игрушкой в руках толстяков, берет власть. Его железное сердце растаяло… Или расплавилось? Тут надо еще подработать терминологию. Короче говоря, воспитанник толстяков осознал свою миссию – именно миссию, маэстро! – под влиянием храброй девушки из народа – актрисы Суок.

Тибул: (оживляясь) Суок?..

Шеф: Да, но не отвлекайтесь. Актерок у вас полный театр, а мы говорим о народной героине. Отважная девушка прикинулась безмозглой куклой, вошла в доверие к принцу и раскрыла ему все чакры, а заодно глаза! Он проникся народными страданиями – и прогнал толстяков. А управлять страной доверил народному правительству, в которое включил самых авторитетных людей страны. Нет больше анонимных тиранов! У руля становятся лучшие представители народа!

Тибул: Кто же они?

Шеф: Например, маэстро Тибул, настоящий народный артист и народный герой. Теперь именно он будет отвечать за культуру, науку и прессу. Не душить их, а помогать! Как?

Тибул: Ну… Это мне нравится. Но с кем вместе?

Шеф: Со своим другом доктором Арнери, который станет премьер-министром. И со своим соратником «оружейником» Просперо.

Тибул: Хорошая компания… А куда же денетесь вы?

Шеф: Кто «вы»? Три толстяка исчезнут. А лично я, например, могу стать министром народного просвещения. О, мне есть чем просветить народ, верите? Под именем… Скажем, Теодорих Амал. А?

Тибул: Это тоже какой-то король каких-нибудь готов?

Шеф: (со смехом) Угадали. Восточных. Словом, толстяки исчезают, а в правительство Арнери-Тибула-Просперо входят три достойных человека, служивших при прежнем режиме.

Тибул: Все это звучит странно… Доктор Гаспар – премьер? Просперо и толстяки – в одном правительстве? Я – министр? Это попахивает каким-то фарсом…

Шеф: Ну конечно же. Фарс! Водевиль! Трагикомедия! «Актер обязан переодеваться», не так ли? Ну так вот вам грандиознейшее переодевание! Алле – и любимый публикой артист преображается в пламенного революционера. Оп – и революционер оборачивается одним из правителей. Что дальше? Зритель в ожидании и предвкушении. Это хэппенинг! Это реальный театр!..

Тибул: Соблазнительно… Кажется, именно про такое говорят «предложение, от которого нельзя отказаться». Но вот Просперо… Он очень… неуступчивый человек. А я ведь дал слово, что буду с ним до конца!

Шеф: Надеюсь, вам не придется нарушать слово.

Тибул: Хорошо бы, однако… Он очень упрямый человек, наш дорогой оружейник Просперо…

Свет гаснет

Оружейник Просперо

 
Герой для народа!
За нашу свободу
Веди, оружейник, на праведный бой!
За правое дело!
За Родину, смело —
Вперед, оружейник! А мы – за тобой.
Великий Просперо!
Отважный Просперо!
Народ за тебя. Встанем все, как один!
Шагает армада!
Не будет пощады
Врагам и предателям. Так победим!
Ты – вождь наш любимый!
Сойдем же лавиной,
Отчизну любя, супостата губя!
Ты – сила и знамя,
Так взвейся над нами!
И мы беззаветно умрем за тебя…