Текст книги "Сестра (Похоть) (СИ)"

Автор книги: Евгений Тарасенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Лёжа на кровати и не отпуская друг друга из крепких объятий, мы не могли оторваться от бесконечного поцелуя. Отстранившись от сестры чтобы перевести дыхание, я в который раз взглянул на её обнажённое тело, ни сколько не стесняясь, Ирина, откинулась на спину, предоставляя моим рукам полную свободу действий, которой я незамедлительно воспользовался. Я аккуратно просунул средний палец, в её влагалище, массируя клитор, Ирина выгнулась дугой и тут же буквально набросилась на меня, целуя и гладя руками...

В очередной раз, оторвавшись от любовных ласк, всплывая из объятий наслаждения, я приподнялся на локте: Ирина, улыбаясь, смотрела на меня.

– Я люблю тебя сестренка, – произнёс я, нежно чмокая её в губы.

– Я тоже люблю тебя. Мой маленький братишка, – нежно прошептала она, вновь заключая меня в объятия.

Мы впервые признались в любви в таком контексте.

Мы были на вершине блаженства, готовые всю жизнь пролежать так в объятиях друг друга.

Целый год мы занимались сексом при любом удобном случае, несколько раз находясь на грани разоблачения. Но это только усиливало нашу страсть, подогревая желание вновь и вновь искать поводы остаться наедине.

Один раз мы поехали на речку большой компанией: с дядиной семьёй и нашими соседями, с которыми мы были очень дружны. Это был один из тех случаев, когда мы сестрой были практически на краю "гибели". Кое-как избавившись от наших двоюродных сестёр и двух братьев-близнецов наших соседей, мы скрылись в лесу, идя вдоль берега реки. Неожиданно сестра резко дернула меня за руку и потащила сквозь кусты Ивы, густо растущей на берегу. Мы оказались на маленькой полянке окруженной старыми тополями и большими кустами, заросшей высокой травой, щекотавшей голые ноги. Ирина прильнула ко мне, и мы слились в долгом поцелуе. Я повалил её на траву, которая практически полностью скрыла нас, мы начали снимать ту немногую одежду, что была на нас. Целуя и гладя по её гладким как шелк ногам и грудям, я спускался всё ниже, дойдя, наконец, до плавочек, я коснулся губами чуть видное мокрое пятнышко, сняв их, я поцеловал в её раскрытые алые губы. Сквозь Ирину будто пропустили электрический ток, изогнувшись назад, она вцепилась пальцами в траву, вырывая её вместе с землей. Она кончила до того как я начал, что-либо делать. И все же запустив руку в мои волоса, она притянула меня к себе и, поцеловав, сама направила мой член.

На самом пике страсти я краем уха уловил шелест кустов позади себя. Обернувшись, я увидел, как среди кустов появилось лицо одного из братьев близнецов. Открыв от изумления рот, он секунду смотрел на нас стоя как вкопанный, видимо, не смея пошевелиться. Быстро оценив ситуацию, я резким движением бросил на лицо сестре футболку и, вскочив, хотел схватить парня, но он оказался проворнее и я лишь больно ударил руку о куст. Подскочив как ошпаренная, сестра начала быстро одеваться.

– Вот урод, – не выдержала Ира, – я убью его, если он что-нибудь расскажет!

Одевшись чуть раньше, я бегом бросился к тому месту, где мы расположились. Выбежав на пляж, я долго искал взглядом близнеца и когда нашёл, чуть не взвыл от отчаяния. Это было не возможно, но я просто не мог отличить его от брата.

– Где он? – сзади подбежала запыхавшаяся сестра.

– Я не могу их отличить! – со смехом сказал я.

Ирина уставилась на близнецов, игравших на берегу.

– Не может быть только не это! Игорь, надо что-то делать?! – я видел, что сестре не до смеха. Она была готова броситься на братьев прямо сейчас.

– Что ты психуешь, что я могу сделать? Мне кажется, будет ещё хуже, если мы начнем ему угрожать, – спокойно проговорил я, – И вообще, если он что-то понял, не факт, что он это расскажет. А если расскажет, то кто ему поверит? К тому же здесь полно народа, как и девушек, по-моему, он не видел твоего лица, так что не паникуй раньше времени.

Тем временем братьям надоело возиться в песке, и они побежали к своим родителям, которые сидели в тени огромного тополя.

Наши родители, увидев, как мы вышли из леса, тоже позвали нас к себе...

Тогда нам повезло. Не знаю, рассказал или нет близнец своим родителям, о том, что увидел, во всяком случае, ни кто нас не спрашивал, где мы были и что делали, но после того случае мне часто казалось, что соседи бросают на меня косые взгляды. Мы ходили по лезвию бритвы.

Родители так ни чего и не заподозрили, не догадываясь о наших с сестрой отношениях. Их не удивило, что за этот год мы практически полностью перестали общаться с нашими друзьями, замкнувшись на общении друг с другом.

А потом сестра окончила школу и как не отговаривала её мама, говоря, что это очень тяжелая в моральном плане работа, поступила в медицинский институт. Отец снял для неё двухкомнатную квартиру в городе, сказав, что первое время они будут жить вместе, пока я не окончу школу. Я не знал, как я буду без неё жить, я боялся, что за это время сестра охолодеет ко мне.

Два месяца я ходил подавленный и угрюмый, меня ни чего не интересовало, каждый день без сестры был для меня пыткой. Несмотря на то, что мы постоянно перезванивались, мне было мало просто слышать её голос, я хотел обнять, прижать сестру к себе и ощутить её ответные объятия. Я знал, что Ирина чувствует себя также, но ей было легче, её отвлекали от грустных мыслей: учеба, новая обстановка, новый круг общения, и хотя в душе я был рад за неё, меня не могло не удручать это обстоятельство.

Мама не понимала, почему я так сильно переживаю из-за отъезда сестры, но она и сама сильно тосковала, ведь ни я, ни сестра, ни когда до этого не уезжали надолго из дома. Единственный раз, когда мы на месяц уехали в детский лагерь, родители каждую неделю навещали нас и забрали за день до так называемой "королевской ночи", из-за того, что я сильно подрался с одним из "главарей" образовавшейся тут "группировки". О чём сестра тут же сообщила родителям, зная, что иначе мне будет очень плохо, как "клятвенно" заверил этот новоявленный "авторитет". Поэтому мама по-своему объяснила моё состояние тем, что мы ни разу не расставались с сестрой.

Кое-как дождавшись каникул, я на первой же электричке поехал в город. Так случилось, что папа наоборот уезжал на следующий день домой.

Я открыл дверь своим ключом и вошёл в квартиру, сначала мне показалось, что ни кого нет, но тут из кухни вышел отец, он распростер руки и я бросился к нему. Хотя папа, в отличие от сестры, приезжал домой, всё же мы очень скучали – у нас была довольно дружная семья.

– Привет папа! – сказал я, отрываясь от него, – А где Ира?

– На учебе, где же ещё, – улыбнулся отец, – в институте нет каникул.

– Я знаю. А когда она придет?

– Часам к четырем – посмотри на полке её расписание.

– А мне пора на работу, – сказал папа проходя в прихожую.

– После работы я заеду посмотрю как вы здесь и сразу поеду домой, а то мама одна дома осталась, – снова улыбнулся отец, надевая туфли.

Закрыв за ним дверь, я подошел к окну. Отец сел в нашу серую Chevrolet-Niva бесшумно завел двигатель и медленно выехал со двора.

Я сел на кресло и посмотрел на будильник, часы показывали без пяти два. Я сгорал от нетерпения, не зная чем же себя занять. Вспомнив о расписании, я подошел к столу, над которым висела полка, заставленная медицинской литературой. На второй полке стояла фотография в рамке на ней мы всей семьей напротив нашей местной реки. Взяв её в руки, я в который раз припомнил тот день, не смотря на то, что мы сестрой стояли на ней угрюмые, фотография всё равно была красивой, я улыбнулся, и мне и ещё сильнее захотелось увидеть сестру. Самое главное я понял, что сестра также скучала по мне.

Найдя расписание, я понял, что папа оказался прав – у Иры сегодня было четыре пары. Я подумал о том, чтобы ей позвонить, но не стал этого делать, ведь этим я бы ни чего не решил. Тогда я просто включил телевизор, и стал беспорядочно переключать каналы, пока не наткнулся на какой то фильм показавшийся мне интересным. Я не заметил, как задремал, меня разбудил поворачивающийся в замке ключ. Дверь распахнулась и на пороге появилась Ирина, она сразу увидела меня, будто зная, что я сидел на кресле.

– Игорь! – она кинулась ко мне, кинув на пол сумку с учебниками.

Я вскочил к ней на встречу, схватив её за талию, начал кружится, чуть не упав вместе с ней на пол. Остановившись посреди комнаты, мы начали осыпать друг друга поцелуями, я помню, как целовал её, в щёки, губы, нос, шею, не открывая глаза, будто боясь поверить в то, что она снова рядом. Я не заметил, как Ирина сняла с меня рубашку, целуя мне грудь, и опускалась всё ниже, я посмотрел на неё:

– Ирина, ты уверена, что хочешь этого?

– А как ты думаешь?!

И она сдёрнула с меня шорты, в которых я приехал. Не снимая, боксеры она пальцами поводила по рвущемуся на волю члену, наконец, сняв и их, она на миг остановилась, разглядывая мой член. Вначале она аккуратно лизнула его в головку, и подняла глаза на меня, я же уже не мог спокойно стоять, ноги буквально подкашивались от чудовищного возбуждения, я готов был взорваться. И тогда Ирина полностью взяла его в рот, я кончил ей на лицо, забрызгав всё спермой, обессиленный я упал на колени.

Она слизнула с губ сперму:

– Она же безвкусная, а говорили что солёная, – сестра вдруг громко захохотала, я посмотрел на неё и то же начал смеяться. Я подтянул Ирину к себе и поцеловал в мокрое лицо, на самом деле она всё же имела вкус, но очень специфический.

Это было божественно.

* * *

Следующие полгода пролетели для меня практически не заметно, и не только потому, что сестра приезжала домой на новый год, и мы вновь улучив подходящий момент, занимались оральным сексом, теперь я точно был уверен, что никто и ничто на этом свете не сможет разлучить нас. Ни кто и ни что, если мы сами этого не захотим.

Пришло время и мне выбирать свою будущую профессию, естественно, коли сестра пошла по стопам матери, мне самой судьбой велено было идти по стопам отца, что я и сделал. К тому же меня, в отличие от сестры ни кто не отговаривала, а даже наоборот. Как сказал папа: "Это правильный выбор, стоит продолжить семейную традицию". К слову сказать, наш дед был строителем, так что отец был искренен в своих словах. И я пошёл и, что называется, пришел, увидел и... поступил. А если серьёзно, то на самом деле я потратил целое лето, поступая в институт, подавая документы, сдавая экзамены и занимаясь прочей вступительной кутерьмой.

Я поступил, я стал студентом, и я был рад, очень рад. Я стал практически независим, свободным, по-настоящему взрослым. Начались гулянки, вечеринки у друзей, драки, ну и неизменное – экзамены, сессия. Говорят: "студенческие годы – золотые годы" и они бывают лишь раз в жизни, это чистая правда. Оканчивая институт, я понял одну вещь, которая, пожалуй, имеет универсальный характер, не только для таких периодов, но для всей жизни. Ценность таких моментов, как это не печально, как раз в том, что они ни когда не повторятся, ведь если бы мы в любой момент могли их повторить, то они стали бы приторными и не интересными, как и вся жизнь. И вообще вся жизнь это чудо: от своего начала, – зачатия в чреве матери, разве не чудо то что внутри одной жизни появляется другая жизнь и не просто жизнь, а жизнь имеющая душу и во время беременности мать имеет две души свою и своего ребенка; и до конца – до своей смерти, действительно, до сих пор неизвестно что же такое смерть, – биологическая смерть мозга или что-то более, значит и смерть в своём роде чудо. Каждая жизнь уникальна, уникальна сочетанием генов, той обстановкой в которую попадает и теми поступками которые мы совершаем на протяжении этой жизни. Жизнь уникальна и нужно ценить эту жизнь какой бы она не была. Так я рассуждал тогда, так я считаю и сегодня. Не знаю, повлияло ли это, каким-то образом на мои дальнейшие отношения с Ириной или нет. Впереди меня ждал ещё год армейской службы.

А тогда для меня самое главное было то, что теперь мы сестрой были постоянно вместе. Это был пик наших отношений, самые счастливые наши годы. Но слово "счастливо" даже на полпроцента не отражает той гаммы чувств, которую нам пришлось пережить, все, что нам пришлось испытать. Нет такого слова, которое полностью передало бы наше тогдашнее состояние.

Когда мы сестрой были совсем маленькими, наша бабушка рассказывала нам различные истории, в основном это были русские былины и древнегреческие мифы, практически всю жизнь она проработала в местной школе учителем русского языка и литературы и была довольно начитанной, к тому же она увлекалась подобного рода книгами. Думаю, многим известна легенда о том, что давным-давно на земле жили однополые люди и были они счастливы, до тех пор пока чем то не прогневали своих богов. В наказанье боги разделили людей на мужчин и женщин, перемешав половинки и разбросав их по всему миру. С тех пор люди вынуждены всю жизнь искать свою половинку, и мучиться, если живут не со своей половиной.

Так получилось, что мы с сестрой оказались этими половинками бывшими когда-то одним целым. Мне и раньше приходила в голову эта мысль и действительно мы были как единый организм, если бы была такая возможность, мы вообще ни когда не расставались. Даже в разговоре у нас практически исчезло слово "я" осталось только слово "мы". Мы не могли представить себя друг без друга. Но была ли это любовь, теперь я с уверенностью могу сказать – нет, страсть, но не любовь, – несмотря на то, что мы так часто говорили это друг другу. Как брат с сестрой да, несомненно, редко в какой семье существует такая любовь между братом и сестрой, но как любовники нет.

Интересно и то, что сестра не была эталоном красоты в классическом понимании: девяносто, шестьдесят, девяносто и всё остальное. Нет, ни тогда, ни сейчас она не была дурнушкой, о-о-о нет, далеко нет, в ней есть, что-то такое, что притягивает мужчин всех возрастов. И все же она ни когда бы не попала на обложку модного журнала, и не выиграла бы конкурс красоты. Небольшого роста, склонная к полноте, но только в "нужных" местах и точно не толстушка, даже, в определенные времена, худеющая до состояния "кожа и кости", у неё маленькое лицо, чёрные, но не тяжелые волосы, слишком большие, даже немного на выкате, широко расставленные карие глаза, маленький курносый носик и пухлые губки. В школе и на первом курсе у Ирины были длинные волосы, но на втором курсе она их состригла, сделав "мальчишескую" причёску. Она долго скрывала это от мамы, а когда та всё-таки узнала, был большой скандал. На мой взгляд, она сделала это из-за меня, что бы как я уже говорил, мы стали ещё больше похожи друг на друга, стали единым целым.

* * *

Любовь..., есть ли в мире хоть ещё одно понятие, которое выражало такую же гамму чувств?! Оно столь многогранно, что вряд ли есть человек, который знает их все. Но если говорить о любви как о чувстве возникающем между мужчиной и женщиной, то, на мой взгляд, малой кто из людей знает что же на самом деле это такое. Только единицы счастливчиков испытывали и испытывают настоящую, а главное взаимную любовь. Взаимность – главное условие настоящей любви. Сегодня я со стопроцентной уверенностью могу сказать, что я один из этих счастливчиков. Я люблю свою жену и я любим ею. Только теперь я понял, что же на самом деле это такое любовь. Во многих семьях существует любовь, но нет уважения, а это так же одно из составляющих настоящей любви. Родители не уважают своих детей, мужья жен и наоборот. Многие действительно готовы отдать всё, пойти на любые жертвы ради любимого человека. Не понимая, что нужно не только отдавать, но уметь принимать. Да, да мы привыкли к тому, что это фразу нам говорят наоборот, но для тех, кто по-настоящему любит она звучит именно так. Любовь это диалог двух душ, поэтому нужно не только уметь хорошо говорить, но и уметь слушать, что бы понимать, что нужно твоему партнёру. Как часто мы мучаем любимого человека?! Некоторые восклицают: Как же так я для него всё, а он ко мне так! Не понимая, что может быть это «всё» и не нужно вашему любимому, что он хочет чего-то конкретного. Трудно сказать чего больше несёт любовь Добра или зла. Мы по привычке думаем, что добро сильнее зла, поэтому считается, что любовь всегда добро, так как счастье, приносимое любовью, несомненно, самое большое и лучшее, что есть в этом мире. Но количество зла, приносимое любовью много больше – сколько смертей и загубленных судеб, больше половины населения Земли страдает от не разделённой любви.

С сестрой же у нас была лишь страсть, страсть и похоть. Мы полностью отдались, а лучше сказать поддались, этой страсти, утонули в ней. Мы и не хотели держаться, мы окунались в неё с головой, отдавая друг другу себя без остатка. Я до сих пор удивляюсь, как мы смогли сдать все экзамены в первый год нашей совместной жизни. Мы не жили, мы занимались сексом. Утром, вечером, ночью и днём, в институте и дома, в гостях, – везде где только можно, уличив минуту мы спешили уединиться. Всё ограничивалось только моими ресурсами, если бы я мог, мы занимались бы этим без остановки. Я думаю, некоторые наши знакомые, о чём-то догадывались, заставая нас в неловких ситуациях, женском туалете или в лесу, когда мы выезжали за город. Это уже был даже не секс, это было звериное совокупление и не страсть, а похоть, которая захлестнула нас. Мы перепробовали всё что только можно, может быть даже придумали что-то новое, что впрочем, и сексом то уже нельзя было назвать в истинном смысле этого слова. И мы НЕ ПРЕДОХРОНЯЛИСЬ, знаю, многие мне не поверят, но это правда, мы действительно не использовали ни каких средств контрацепции. Лишь несколько раз мы использовали презерватив. Понимали ли мы всю серьёзность ситуации? Конечно да, кому как не Ирине, учащейся в медицинском институте, было знать о последствиях. Но это лишь усиливало нашу страсть, подзадоривало, заставляя совершать все более не обдуманные поступки. В каждом из нас сидит этот "червячок", который заставляет нас совершать подобные вещи. Заставляет ходить по обрыву. Каждый, кто стоял на краю этого обрыва думал: "а что если...?", неизвестное манит, запретный плод сладок.

Не делай то, не делай этого, нельзя то, нельзя это. Родители повторяют нам эти слова с раннего детства и всё равно, все делают что-то, чего никогда нельзя делать, то о чём возможно жалеют всю жизнь. Все нарушают правила, вопрос лишь в том, – в какой степени?! Мы с сестрой нарушили их все и нарушив двинулись дальше. Покатившись вниз как по ледяной горке, мы уже не могли и не хотели останавливаться, наоборот мы лишь ускоряли движение. Это было настоящее сумасшествие, и мы отдались этому сумасшествию, дали ему завладеть нами, полностью поглотить. На мгновение, на миг мы возвращались в реальный мир из придуманного нами, и оглядываясь назад с ужасом понимали, что мы творим чудовищные вещи и мы хотели прекратить это, но стоило нам прикоснуться к друг другу как мы забывали обо всём на свете оказываясь в своём мире секса и похоти.

Сумасшествие и идиотизм, кретинизм не знаю, как его назвать, разные вещи. Практически со стопроцентной достоверностью доказано, что все жившие когда-либо на Земле гении в той или иной степени сумасшедшие. Где та грань, что отделяет реальный мир от выдуманного, по которой можно судить, здоров человек или болен. Психотерапевты шутят, что настоящие сумасшедшие не знают об этом, мы с сестрой знали, но от этого не переставали ими быть.

Нам самим было интересно, что же будет дальше? И неизбежно настало то время, когда надо было задать себе этот вопрос. А дальше не было и не могло ни чего быть. Это был тупик. С самого начала, мы не хотели этого видеть, но это не зависело от нас.

* * *

Это случилось не в один день и даже не неделю и не месяц. Можно, конечно всё свалить на Армию, но это будет не правильно. Скорее наоборот она на некоторое время продлила наши отношения. Да и какая это была служба – всего год в своём городе, с высшим образованием, я, как обычно говорят: просидел «писарем в штабе». Помог отец со своими, а точнее его «шефа», связями в областной администрации. Безусловно, иногда было чертовски тяжело – были и разбитые носы и даже проломленные головы, но и в «обычной» жизни случаются неприятности. Я вообще считаю, что Армия это зеркало гражданского общества. Но у нас в Части не было психологического давления ведь зачастую «ломаются» не от физической боли, а из-за того морального унижения, которое в результате этого получают.

Ирина чуть ли не каждую неделю приезжала ко мне в и, конечно, мы занимались с ней не только разговорами.

Нам просто надоело, как не глупо и банально это прозвучит. Уже когда я учился на пятом курсе, а сестра начала работать мы практически перестали заниматься сексом. Лично я виду свой отсчёт с того времени, когда к нам приехала мама чтобы помочь устроиться Ире на работу, в начале моего последнего года учебы. В тот раз мама взяла отпуск на работе и жила у нас очень долго – больше месяца – и после того как они с Ириной нашли для неё работу.

В нашей комнате стояло две кровати, разумеется, как думали родители для меня и сестры. На самом деле мы спали на условно моей кровати, её же кровать расстилалась как раз только тогда когда приезжали родители или иные непредвиденные гости. В этот же раз после отъезда мамы Ира всё равно продолжила спать на своей кровати, всё это произошло так естественно, что осталось не замеченным, ни я, ни она не обратили на это внимание. Трудно объяснить и понять ту ситуацию сегодня, теперь я выношу её на первый план, а тогда это значило лишь то, что она хочет поспать одна и ничего более. Очень редко она делала так и раньше, но не больше чем на одну ночь. Это не означает, что мы перестали заниматься сексом, просто теперь это происходило не каждую ночь вот и всё. Просто она начала работать, просто мы стали старше, просто она стала женщиной...

Желание не ушло и не пропало, быть может, немного ослабло, но всё стало настолько приторно и обыденно, что это уже не доставляло прежнего удовольствия.

Поэтому я и говорил о двояком влиянии Армии: с одной стороны если бы не служба, то мы бы расстались раньше, но с другой – всё же Армия изменила меня, как сказали бы в свое время: сделала из меня "человека", также как изменила Ирину работа. К тому же именно во время моей службы она познакомилась с Лёней. Это произошло когда мне оставался месяц до "дембеля". Леонид работал стоматологом в той же поликлинике, куда устроилась сестра, на два года старше её, высокий, худой, с начинающей лысеть головой. Конечно, я не понимал, что она в нём нашла, нельзя сказать, что бы я ревновал, скорее мне было просто интересно, что у них получится, ведь ни я, ни она, ни имели связи с другими людьми.

Вообще же Леонид хороший человек мы сразу нашли с ним общий язык, теперь я думаю, что больше никому бы "не отдал" свою сестру. Добрый, надёжный, с ним она что называется "как за каменной стенной". И он действительно, а я знаю это точно, любит её, как, наверное, и она его.

Но похоть не выпустила нас полностью из своей власти, она лишь облегчила свою хватку, но не исчезла совсем. И иногда её волны, ослабленные, лишенные прежней силы, но не лишенные власти вновь захлёстывали нас с головой. Это случалось очень редко, но это происходило.

И здесь появилось что-то новое, в то время как всё говорило о том, что скоро мы должны были окончательно расстаться, произошло то, чего мы в душе больше всего боялись и неимоверно желали одновременно. Страсть начала вновь усиливаться. В нашей жизни появился новый элемент, новый запрет который мы не могли не нарушить. Если раньше этими элементами были родители, друзья, знакомые, то теперь им стал Леонид. Все те чувства, желания, которые, казалось, изжили себя и должны были окончательно исчезнуть. Начали возрождаться и мы почувствовали это.

Наша жизнь выходила на новый виток. Мы оказались на развилки это был тот шанс, который мы опять не использовали.

До самой Ирининой свадьбы мы занимались с ней сексом. Часто это происходило по моей инициативе, все-таки у меня до сих пор не было подруги, в отличие от сестры, которая могла заниматься этим и с будущим мужем, но это не означает, что сестра была против. Если бы она только намекнула, что больше не хочет делать это со мной, я бы не сказал ей ни слова. Но она хотела этого не меньше моего, и я знал это точно, за столько лет мы научились понимать друг друга без слов. Однако, она пыталась хоть как-то ограничить себя, но у неё ничего не получалось.

И, тем не менее, теперь всё изменилось, уже не было того полного удовлетворения и ощущения безмятежности и счастья, которое до этого появлялось каждый раз. Сейчас я знал, что всякий раз побуждая Ирину к занятию сексом я заставляю её изменять Леониду, несмотря на молчаливое согласие с её стороны, после каждого такого занятия сексом в душе оставался неприятный осадок. Каждый из нас понимал, что это нужно прекращать, но никто не решался сделать первый шаг.

Уже через год была свадьба, но перед этим был ещё один секс, тот секс, который, как я уже сказал, не был последним, но по значению был таким же важным как и первый.

Свадьба, должна обязательно стать особенным днём иначе в ней нет смысла. Хотя та особенность по которой запомнилась Иринина свадьба, не пожелаешь никому. Но именно это сделало за нас то, что мы бы не смогли никогда сделать сами. Если бы всё было иначе вполне возможно, что это тянулось бы и до сегодняшнего дня. Так что я не знаю чего там было больше хорошего или плохого..

Я приехал к ней за несколько часов до регистрации. И когда все вышли, чтобы встретить жениха и провести традиционный обряд "выкупа" невесты, я молча взял её за руку и повёл в ванную. Там я задрал её свадебное платье, толчком усадил на стиральную машину, стянул плавки и с силой вогнал свой член в неё.

Вероятно, со стороны всё выглядело очень странно, за все время мы не проронили не слова, в полном молчании мы занимались сексом и лишь изредка у неё изо рта вырывался стон, то ли боли, то ли наслаждения. К этому времени, она была уже на втором месяце беременности.

Казалось бы, какие запреты мы только не нарушили, какие ещё табу оставались не тронутыми и всё же, каждый раз, мы умудрялись находить новые, чтобы с маниакальным наслаждением переступить и через них.

Собрав всю волю в кулак, я сумел в кульминационный момент вытащить член бурно излившись в ванну и тем не менее несколько капель попали на белоснежное платье и её нижнее бельё.

И лишь после свадьбы мы наконец-то смогли это оборвать, как потом оказалось не навсегда, но в тот момент это было главное, той новой чертой, которую мы наконец-то достигли, и что самое важное перешли. Я до сих пор не могу простить себе эти последние месяцы, ведь получалось, что я практически принуждал Ирину к сексу, пускай и с её молчаливого согласия, но всё же это была только моя инициатива. Я даже не хочу думать, что она испытывала после каждого такого занятия, и как потом смотрела в глаза Леониду...

Именно, на свадьбе я познакомился с Катей. Она оказалась там случайно – её позвала с собой двоюродная сестра Леонида, с которой они были большими подругами.

Любовь с первого взгляда – сегодня я знаю, она существует, а тогда я считал это литературным штампом. Если бы в те времена я прочитал в какой-нибудь книге что-то наподобие: "я растворился в её бездонных как море синих глазах" – я бы усмехнулся, и посчитал это красивым набором слов, лишённых всякого смысла и не несущем абсолютно никакой информации. А сейчас я не знаю, как по-другому объяснить то, что происходило со мной, тогда, какие слова подобрать. Она села напротив, я посмотрел на неё, и мир перестал существовать, остались лишь её глаза, действительно немного иссиня, они поглотили меня полностью, это было как наваждение, как гипноз. Исчезло всё: комната, стол, люди сидящие рядом, были только её глаза смотрящие прямо в душу. Даже в голове не осталось никаких мыслей, она стала пустой и лёгкой. Катя улыбнулась, и мир расцвёл. Это было сказочно, чудесно – волшебство наяву.

Как и Ирина с Лёней, мы не стали тянуть и уже через полтора года была вторая свадьба, не менее шумная и весёлая. И после неё началась то, что я называю моя сегодняшняя жизнь, с её горестями и радостями, хлопотами и заботами, но в целом счастливая. И я бы сказал настоящая, да именно настоящая, истинная жизнь не для чего, а для кого. Теперь я живу для и ради Кати, ради детей, одним словом, ради семьи.

***

Наши дети, – в наше время духовного вакуума, отсутствия единой объединяющей идеи, для большинства людей, дети остаются единственным смыслом жизни. Единственной надеждой, целью, единственным побуждением двигаться дальше по бесконечной спирали времени, остаются всем... Наши с Ириной дети, также являются для нас всем и мы готовы для них на всё.

Пожалуй, нет настолько разных и одновременно похожих людей, как двое наших старших детей. Наташа, пошла в отца, в отличие от матери, высокая, стройная, с большим бюстом, с роскошными каштановыми волосами с рыжеватым оттенком, тоже доставшимися от Лёни. От матери ей достались глаза, нос и губы. Она живое воплощение грации и изящества.

Данила же, среднего роста, немного нескладный, в какой-то степени неуклюжий, внешне абсолютная копия Кати, тогда как внутренне – моё полное отражение.

Несмотря на такие разительные отличия во внешности, эти двое неожиданно как для нас, так и для себя, нашли много общего. Не столько в характере, сколько в устремлениях, взглядах на жизнь, в оценках той или иной ситуации, в поведении. Они много времени проводят друг с другом, играют, занимаются учёбой и само собой, очень близки. Естественно, сам пережив такое, я наблюдаю за ними, присматриваюсь...

Многие назовут меня лицемером и ханжой. И действительно, если я считаю нормальными для себя инцесуальные отношения с сестрой, то почему же не допускаю того же для них, тем более они, в отличие от нас, всего лишь двоюродные брат с сестрой?

Но всё дело в детях, как я уже сказал, ничего нет важнее детей. Смотря на Данилу с Наташей и их младших братьев и сестёр, я с содроганием думаю о том что бы было, если бы Ирина всё же забеременела от меня. Почему этого не произошло, у меня нет ответа. Может быть моя сестра оказалась более благоразумной чем я и, на самом деле, я знаю её не так хорошо как думаю?

Мы отмечали двадцать лет со дня свадьбы Ирины и Леонида. В определённый момент времени, мы с Ириной уличили момент и ушли в квартиру родителей, которые наконец-то перебрались в город, купив неплохую трёшку, в соседнем с Ириной доме. Намеренно мы остались вдвоем или действительно просто послушались отца и пошли ещё за вином? Наверное, даже сами себе мы не смогли бы ответить на этот вопрос.