355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Евгений Коршунов » И придет большой дождь… » Текст книги (страница 6)
И придет большой дождь…
  • Текст добавлен: 10 сентября 2016, 01:42

Текст книги "И придет большой дождь…"


Автор книги: Евгений Коршунов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– И два грузовика с солдатами… к электростанции… Лампочка мигнула раз, другой и погасла.

– Уже…

Голос солдата дрожал от волнения:

– Я велел шоферу подготовить машину. Она у ворот…

И тут генерал почувствовал, что энергия возвращается к нему. Ему показалось, что он почуял запах пороха, с которым был знаком только лишь по маневрам. Он внутренне весь подобрался, он, генерал, не участвовавший ни в одном сражении, и отчаянный восторг вдруг охватил его душу. Может быть, вся его жизнь была именно ради этого момента, и этот момент наконец настал…

Его зеленый «мерседес» пулей вылетел из ворот, завернул за угол и…

– Стой!

Грохнула очередь из пулемета.

По мостовой навстречу машине бежали люди в военной форме. Другие выскакивали из грузовика, приткнувшегося у обочины.

– Стой! Стой! – кричали они и стреляли в воздух.

Шофер резко нажал на тормоз, машина словно споткнулась и замерла на месте.

Генерал успел заметить, как его ординарец выставил в окно ручной пулемет.

«И когда он успел его раздобыть?» – подумалось генералу.

– Убери эту штуку! – решительно приказал он солдату. – Открой дверь!

Тот положил пулемет на сиденье и выскочил из машины, привычно распахивая заднюю дверцу.

Генерал вышел из машины и встал, широко расставив ноги, рукой оперся на эфес сабли… Сейчас он выглядел точь-в-точь как на параде, каким его привыкли видеть солдаты и офицеры, идущие парадным английским шагом – два коротких, один длинный – мимо командующего, под марш военного оркестра…

Солдаты приближались, мягко шлепая по асфальту своими брезентовыми, оклеенными резиной сапогами с короткими голенищами. Первым подбежал молоденький лейтенант, запыхавшийся, с маленьким черным автоматом в руке.

– Смирно! – раскатистым басом, каким он привык командовать на маневрах, рявкнул генерал и сам удивился строгости и решительности своего голоса. – Это еще что за безобразие, господин лейтенант?

Лейтенант стоял перед ним в положении «смирно», подбросив руку к козырьку фуражки.

– Па-а-а-чему беспорядок?

Солдаты превратились в статуи, там, где их застиг приказ.

– Па-а-а-чему стрельба?

В голосе генерала бушевала ярость.

– Господин лейтенант!

– Слушаюсь, ваше превосходительство!

– Поставить караулы у моего дома. Никого не впускать, никого не выпускать! Я еду в штаб и оттуда пришлю указания. Выполняйте!

– Слушаюсь! Лейтенант опять козырнул.

– Сержант Окигбо! – выкрикнул он в сторону стоящих по стойке «смирно» солдат. – Поставить караулы у дома командующего. Никого не впускать. Ждать приказа.

Он опять козырнул генералу и так и замер, пока командующий садился в машину. Он даже осторожно прикрыл за ним дверцу.

И только когда зеленый «мерседес» уже скрылся за углом, лейтенант вдруг со всей силы ударил себя кулаком в лицо и разрыдался бессильными мальчишескими слезами.

– В штаб полиции! – приказал генерал шоферу.

Им владела необычайная энергия, мысли были четки и быстры.

«Наверняка повстанцы захватили штаб армии, – про себя размышлял он. – Я бы на их месте сделал то же самое. Молодцы мальчики… Но мы еще посмотрим, кто кого. Мы еще посмотрим».

Генерал был уверен, что штаб полиции еще не занят. Вряд ли офицерам удалось вовлечь в заговор своих коллег из полиции, которая издавна находилась на более привилегированном положении, чем армия. Да и полицейских в стране было намного больше, чем солдат, к тому же силы полиции уже не раз испы-тывались в деле – в подавлении всяческих волнений и демонстраций.

Действительно, в штабе полиции было все спокойно. Часовые удивленно вскочили, увидев в столь необычное время командующего армией, взяли на караул.

– Немедленно вызвать бригадира Акатолу, – резко бросил он прибежавшему дежурному офицеру. – Поднять части по тревоге!

И уже через несколько минут в полицейских казармах, расположенных рядом – буквально в нескольких шагах, взвыла сирена.

Бригадир Акатола явился, на ходу застегивая мундир.

Генерал уже сидел в его кабинете и за его столом. В другое время бригадир возмутился бы этим вторжением – пусть даже вторгся и сам командующий армией, но теперь генерал ему просто не дал для этого времени.

– Судя по всему, произошел бунт в армии, – сразу же начал генерал, как только Акатола появился на пороге кабинета. – Что вы об этом знаете?

Бригадир не знал ровным счетом ничего.

– Тогда что вы намерены делать?

«У тебя бунт, а спрашиваешь ты меня», – злорадно подумал бригадир, но вслух ответил, медленно подбирая слова и стараясь выиграть время: мысли его после вчерашнего приема у заместителя командующего армией еще путались.

– Я… полагаю… необходимо известить премьер-министра…

«Как же! – злорадно мелькнула мысль у генерала. – Ищи его! Мятежники наверняка начали именно с его дворца! Это вам не полицейские офицеры».

– Что ж, попробуем!

Генерал снял трубку телефона и подул в нее.

– Не работает? Хорошо, пошлите мотоциклиста. И… мотоциклистов по городу посмотреть, что творится… Окружить это здание мобильными частями полиции. Затем пошлите мотоциклистов… в арсенал, на военно-морскую базу… в казармы запасного батальона… в…

Он называл части, стараясь не пропустить ни одной, кроме второй бригады.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ЛУИС ПЕРЕД БУРЕЙ

ГЛАВА I
1

До Игадана патрули то и дело останавливали «пежо». Собственно, в этом не было ничего необычного. Вот уже два года, как на всех дорогах этой провинции были установлены специальные полицейские посты: они обыскивали автомашины – искали оружие. Тень заговора продолжала витать над страной, хотя вождь Колоколо уже давно сидел в тюрьме где-то на Севере.

Обычно дорогу перегораживали пустыми железными бочками, между которыми клали солидную жердь. Этот импровизированный шлагбаум поднимался и закрывался полицейским с винтовкой за плечами. Другие полицейские тем временем шарили в багажниках.

Оружия не находили. Но редко кому из шоферов дряхлых грузовиков, набитых пассажирами и товарами, удавалось избежать «даша».

«Даш» по-местному означало «подарок».

И полицейские установили твердую таксу «даша» в зависимости от количества пассажиров и груза, однако не меньше двух шиллингов с водителя.

Шоферы ворчали, но делать было нечего. Дряхлые машины, которые здесь назывались «буш-такси» или «мамми-ваген», как правило, или не имели необходимых документов, или эти документы были давно просрочены… и водители предпочитали платить дань полицейским.

Они не обижались на полицейских, а только завидовали. Кто же упустит деньги, которые сами просятся в руки, рассуждали они: жить-то ведь надо каждому!

2

Дарамола перестал улыбаться.

Чем ближе они подъезжали к Игадану, тем сильнее ощущалась опасность. И Петр вдруг поймал себя на том, что непроизвольно достал из кармана и приколол к рубашке «золотого льва». Патрули нервничали. Полицейские орали на шоферов, случайно оказавшихся в это нежаркое воскресное утро здесь, на пустынной лесной дороге, и обыскивали машины особенно тщательно.

В ответ на вопрос о том, что происходит, они лишь хмуро пожимали плечами: чувствовалось, что и им мало что известно.

У самого Игадана дорогу перегородила полицейская машина с фиолетовым фонарем на крыше.

Патрулем командовал пожилой, усталый офицер с жезлом. Он заглянул в машину и вежливо козырнул:

– Куда едете?

– В Луис, – ответил сидевший на переднем сиденье Жак.

– В Луис… – Офицер что-то хотел сказать, и в этот момент его взгляд остановился на значке Петра. Он поспешно отвел глаза. – Ладно, езжайте… Но по другой дороге – через Даду. Дорога подлиннее, но спокойнее…

– Что же все-таки происходит там? – Жак кивнул в направлении Луиса. – Что же будет дальше?

– Не знаю, – вздохнул офицер. – Мы не можем обеспечить порядок. Нельзя же стрелять по людям только за то, что они устали от всех этих безобразий… По дороге на Луис идут бои – сторонники «Действующей партии» режут сторонников «Демократической партии». Горят дома, машины…

– А что на дороге через Даду? – спросил Петр.

– Там спокойно. Там всегда население поддерживало вождя Колоколо. Там сейчас праздник. – Офицер опять козырнул, и его взгляд невольно задержался на значке Петра. – Желаю удачи… Может быть, вы все-таки проедете в Луис.

Миль пять они ехали, не снижая скорости. Дорога была пустынна.

В противоположность остальным пассажирам, на которых пустынная и тихая дорога действовала угнетающе и которые заметно нервничали, француз был совершенно спокоен. Он лишь напряженно вглядывался в рассеченную серой лентой шоссе зеленую чащу тропического леса, а когда Дарамола притормаживал на крутых поворотах, скулы француза набухали каменными желваками.

– Стой! – вдруг рявкнул он на Дарамолу и крутанул руль, вырвав его из рук водителя: на крутом повороте, неожиданно открывшемся из-за зеленой стены деревьев, прямо поперек шоссе стоял броневик.

«Пежо» занесло на обочину, Дарамола вдавил до отказа педаль тормоза, и машина стала, словно наткнувшись на стену. Из-за броневика выбежали солдаты.

Жак поморщился:

– Ну, начинается опять. – Он кивнул Петру: – Вся надежда на ваш значок. Выходите, Питер…

Петр нехотя вылез из машины, расправил грудь, «золотой лев» горел на его серой рубашке.

Солдат, подбежавший первым, удивленно замер, увидев значок на груди белого человека, затем поднес руку к краю каски. Его товарищи сделали то же самое.

– Безобразие! – прогремел из-за спины Петра разъяренный голос француза. – Почему задержка? Где командир?

– Майор Даджума… – начал было солдат.

– Ах, майор Даджума! Вторая бригада…

Солдаты не сводили взглядов со значка на рубахе Петра.

– А ну пропустить! – вдруг решительно приказал Жак.

– Впереди идет бой, – неуверенно возразил солдат. – Мы прорываемся на Луис.

– И кто же вас не пускает? Таких молодцов и с такими… телегами?

Жак насмешливо кивнул на перегораживающий дорогу броневик.

– «Антимятежная полиция». Мы вышибли их из города…

– Ладно, где майор Даджума? Идем к нему. А ты садись к нам!

Солдат козырнул и поспешно полез к Дарамоле. Они осторожно, по самой обочине, объехали броневик и на малой скорости двинулись вперед. Дорога по-прежнему была тиха и пустынна.

Проехали с милю. Солдат велел остановиться, поставить машину на обочину. Они вышли из «пежо» и пошли вслед за своим проводником по тропинке, сырой и скользкой, в чащу. Грязь противно чавкала под ногами.

Метров через сто лес расступился, и на просторной поляне они увидели броневик, возле которого над маленьким походным столиком склонилась группа офицеров. Глубокие следы широких рубчатых шин тянулись от поляны в чащу.

Один из офицеров, единственный, кто сидел за столиком, устроившись на канистре из-под бензина, поднял голову, и Петр узнал майора Даджуму.

Широкое, добродушное лицо командира второй бригады было напряженным и усталым, белки больших, навыкате глаз – в красных прожилках. Даджума сразу же впился взглядом в значок, затем взглянул в лицо Петра – и узнал.

– Мистер Николаев, – вздохнул он с облегчением и улыбнулся. – Тот самый, кто спас майора Нначи…

Эта фраза относилась уже к офицерам, настороженно разглядывавшим пришельцев.

– Так вы… с нами?

Петр оглянулся на своих спутников. Дарамола всем своим видом выражал восторг от встречи с известным всему Луису командиром второй бригады. Жак иронически кривил губы. Войтович был серьезен и не скрывал своего интереса к происходящему.

«Как зрители на спектакле», – подумал Петр и почему-то разозлился.

– Как вам сказать, – ответил он, уголком глаза заметив, как на лице Войтовича отразилось разочарование. – Я иностранец.

– Вы… из Каруны? Петр кивнул.

– Так что же вы молчите? Как там дела? – Даджума вскочил, стиснул его плечо.

– Честно говоря, я плохо представляю ситуацию в целом, – растерялся от такого взрыва чувств Петр. – Мы спешим в Луис.

Майор помрачнел:

– Это не так-то просто!

Он решительно шагнул к броневику – и в тот же момент его фуражка, лежавшим на столе, взвилась вверх, словно подброшенная мощным ударом невидимого кулака. Лишь мгновение спустя до Петра дошло, что по ним стреляли. Жак сбил его с ног, и они лежали рядом, уткнувшись носами в траву. Офицеры остались на ногах и растерянно смотрели туда, где темнели вершины гигантских деревьев, возвышавшихся, словно башни, над неровной крышей тропического леса. Второй выстрел поразил седого капитана, стоявшего рядом с Даджумой.

– Снайпер! Ложись! – не своим голосом заорал Жак. Грохнул третий выстрел, и пуля подняла фонтанчик земли рядом с Петром.

– Я вижу его…

Не отводя взгляда от далекой вершины дерева, Жак протянул в сторону руку.

– Карабин!

Кто-то из лежащих рядом осторожно передал ему оружие. Не оборачиваясь, Жак взял его… И вдруг вскочил, одновременно вскидывая карабин.

Тррах! На дереве затрещали ветки, и тяжелое тело, сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее стало валиться вниз. Жак перевел дух.

Офицеры поднимались, восхищенно покачивая головами.

– Вот это выстрел! – сказал кто-то.

Но Даджума прервал изъявления восторга:

– Помогите капитану Ония, – сурово приказал он и испытующе посмотрел на Жака: – И вы тоже едете в Луис… с нашим другом. А этот?

Он кивнул на Войтовича.

– Я, конечно, не такой отличный стрелок, как мсье Ювелен, – шутливо поклонился Анджей. – Но если от этого будет зависеть возможность попасть в Луис, что ж, дайте карабин и мне.

Даджума не принял шутки.

– Ладно, попробуем вам помочь. – Он решительно направился к Петру, взял его под руку. – Пойдемте…

Они вернулись к дороге той же тропинкой.

– Специальные войска блокировали дорогу на Луис, – рассказывал о ситуации Даджума. – Мы выбили их из города, но они вдруг решили не пропустить нас в Луис. Я не понимаю, в чем дело. А тут еще… – он с досадой выругался. – Оказалось, что наша новая радиоаппаратура, которую мы несколько дней назад получили в арсенале, никуда не годится.

Он старался держаться как можно спокойнее, но в его голосе проскальзывала тревога.

– У нас нет связи. Как все-таки хорошо, что Нначи позаботился, чтобы вы выбрались из Каруны! – Он кивнул на значок на рубахе Петра. – Мы пошлем к противнику парламентера, одного из моих офицеров. Попытаемся договориться, чтобы вас пропустили.

– А почему бы вам не попытаться прорваться? – заговорил Войтович.

Даджума снисходительно улыбнулся этому штатскому, ничего не смыслящему в военных делах.

– Шоссе узкое, а у противника есть базуки. Мы не можем себе позволить потерять ни одного броневика. Кто знает, что там сейчас, в Луисе! Поэтому действует только наша пехота, части, присоединившиеся в Игадане, и солдаты, подошедшие из Дады. Нас и противника разделяет шоссе, по которому вам придется ехать…

– Прогулочка! – усмехнулся Жак. – А если… – Он замолк, что-то обдумывая. – …если я пойду… вместо парламентера. Меня они не тронут, а за жизнь вашего офицера поручиться трудновато.

Те тридцать или сорок минут, пока Жак, с белым платком в руках пересекший шоссе где-то впереди и договаривавшийся с противником, отсутствовал, майор расспрашивал Петра и Войтовича о положении в Каруне, заставляя повторять отдельные детали по нескольку раз. Он откровенно радовался успехам первой бригады и не скрывал этого.

– Теперь – на Луис! – сжимал он кулаки, и глаза его задорно блестели. Казалось, всю его усталость сняло как рукой.

Жак возвратился довольный: противник был согласен пропустить в Луис машину с мирными путешественниками.

– Как вам это удалось? – удивился Даджума. – Вот уж не ожидал! Специальные части подготовлены полковником Роджерсом так, что договориться с ними о чем-нибудь практически невозможно. А если они получили от кого-то приказ блокировать дорогу на Луис…

– Не стоит говорить об этом, – перебил его Жак. – Лучше поспешим, чтобы там, – он кивнул на другую сторону шоссе, – не передумали.

Он сам сел за руль «пежо». Даджума взял под козырек и подмигнул Петру:

– До встречи в Луисе. Как только мы возьмем власть, все ваши неприятности в нашей стране прекратятся!

Петр смущенно махнул рукой.

Шоссе было пустынно, ничто не выдавало солдат, притаившихся с оружием наготове по обеим его сторонам. Через полмили они увидели несколько трупов в пятнистой форме десантников, распластанных на буром от крови асфальте.

– Приготовиться! – тихо сказал Жак и пригнулся за рулем. – Пошли!

Машина рванулась и понеслась. И в тот же момент, когда она поравнялась с трупами, Петр заметил, как чаща, где были солдаты «антимятежной полиции», ожила. С диким воем солдаты кинулись через шоссе, под прикрытием проходящей мимо машины. Тишина взорвалась пулеметным треском, взрывы гранат слились в сплошной грохот…

Через четверть часа они въехали в Игадан.

Обычно этот огромный город, уютно раскинувшийся среди окружающих его гигантской подковой зеленых холмов, бывал шумен и многолюден, особенно по воскресным дням. Нарядные гвианийцы спешили в церкви и из церквей, в воскресные школы или просто в гости к знакомым. Многочисленные семьи зажиточных горожан важно шествовали по улицам, свободным от автомобилей деловых людей. Впереди выступал глава семьи, которого все именовали папа или па. Рядом с ним шел его любимый сын или дочка с ртом, набитым сладостями. Затем следовали другие дети и жены – в пышных одеждах из переливающейся парчи обязательно одного и того же цвета. Они тяжело переваливались, словно сытые утки, и в солнечных лучах искрились их украшения: золотые серьги и браслеты, кольца с фальшивыми камнями. От каждой такой группы тяжело пахло духами местного производства, приготовленными неведомо из каких смесей.

Подростки, молодежь держались обособленно. Они слонялись небольшими группами и обязательно с включенными на всю мощь маленькими транзисторными приемниками. Парни носили укороченные брюки и остроносые штиблеты. Между брюками и штиблетами виднелись яркие носки – желтые, красные или оранжевые.

Девушки были в таких узких юбках, что, казалось, они вот-вот лопнут. Юбки были короткими, значительно выше колен. Девушки и парни обязательно были в темных очках.

Толстые мамми презрительно фыркали на молодежь и громко говорили о падении нравов.

Обычно…

Но сегодня Игадан был пуст. Ветер гонял по пыльному асфальту клочки бумаги, обрывки газет. Даже на единственной тумбе регулировщика, установленной в самом центре города, никого не было.

Город притаился и затих.

– Не понимаю… – Петр сказал это вслух впервые, хотя думал об этом всю дорогу – от самой Каруны. – Как расценивать все это? Переворот? Революция?

– Во всяком случае, хуже, чем раньше, не будет, – философски ответил Войтович, тщательно протирая свои очки. – Чем была Гвиания раньше? Колонией, да еще какой! Верный сателлит Англии. А что дальше будет – посмотрим.

– Но переворот провалился!

– А самые реакционные лидеры – фьють! Войтович щелкнул пальцами и присвистнул:

– Накрылись!

– Накрылись? – Жак повторил это слово по-русски и вытащил записную книжку. – Как ты сказал? «Накрылись»? А что это такое?

Жак всячески старался углубить свои знания русского языка, почерпнутые от Петра.

– «Накрылись»… это…

Петр принялся объяснять Жаку значение слова «накрылись». Говорил он медленно, повторяя объяснения по нескольку раз, как перед непонятливым студентом.

Жак терпеливо делал пометки в своей записной книжке. Он действительно напоминал студента. И Петру вспомнилось, как Жак однажды рассказал ему историю своей жизни.

Жизнь Жака Ювелена сложилась, по его словам, неудачно. Он родился в Марселе, в годы войны потерял родителей. А потом с компанией таких же, как и он, мальчишек, увязавшихся за войсками союзников, оказался в Париже. Здесь он разыскал дальнего родственника, владельца цветочного магазина. Но торговля цветами была не для него. Он жадно смотрел фильмы о войне, его тянуло в экзотические страны.

Жак был ловок и даже одно время снимался в кино: подменял актеров в несложных, но опасных трюках. И все же жизнь казалась ему до крайности нудной. Скоро он очутился в иностранном легионе – в Алжире. Его дерзость и бесстрашие заметили. Он быстро продвинулся и был произведен в офицеры. И все же военная служба была Жаку не по нутру. Настал день, когда он зашвырнул свой револьвер в придорожную канаву и с помощью контрабандистов перебрался в Марокко, а затем в Англию, где нанялся на работу в большую фирму, которой нужны были вот такие бравые молодцы в отъезд – фирма расширяла филиал в Гвиании.

Парни эти должны быть привычными к бродячей жизни и африканскому климату. Прожаренный алжирским солнцем лейтенант-дезертир очень устраивал лондонских бизнесменов.

И хотя вице-президент компании по одному ему известным каналам узнал о молодом французе еще кое-что, о чем тот умалчивал, фирма облекла экс-лейтенанта Жака Ювелена полным доверием во всем, что касалось закупки арахиса и шкур в Северной Гвиании, а также надзора за ее сетью розничной торговли парфюмерией в том же районе.

– Впрочем, вы должны быть готовым к любым поручениям, – бесцветным и сухим голосом сказал вице-президент Жаку, когда контракт, только что подписанный молодым французом, был унесен старшим клерком, и они остались вдвоем в просторном кабинете, где царил вечный полумрак – у вице-президента болели глаза.

Жак попытался разглядеть лицо этого пожилого человека с пепельно-седыми волосами. Но большие темные очки скрывали его глаза, и Жаку запомнилась лишь щеточка седых усов над верхней губой вице-президента, жестко очерченной, заметно выступающей вперед.

«Он похож на гунди, сахарскую крысу», – подумал Жак, в чьей памяти еще слишком живы были рейды по песчаным плато Алжира.

– Слушаюсь, сэр, – по-военному щелкнул он каблуками.

– Я уверен, что вы будете нам полезны. В тех краях неспокойно. Извечная история – племена враждуют, христиане и мусульмане…

И человек в темных очках протянул Жаку сухую, сильную руку, смуглость которой подчеркивалась жестким белоснежным манжетом.

«А он в Африке не новичок», – отметил про себя Жак.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю