Текст книги "Шпионы, террористы, диверсанты"
Автор книги: Евгений Коршунов
Жанр:
Политика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)
Путь в «фюреры»
Передо мною раскрытая папка. В ней – работы известного ливанского карикатуриста Махмуда Халиля с 1978 по 1981 год – вырезки из бейрутских газет и журналов в которых он тогда сотрудничал. И раскрыл я эту папку для того, чтобы Махмуд Халиль помог мне написать о Менахеме Бегине, возглавлявшем в те годы сионистское правительство Израиля.
Почему же я обратился за помощью к работам художника-карикатуриста? Да потому, что мастера карикатурь как никто другой, умеют с удивительной точностью видеть главные черты характера объекта своей сатиры, выделят их и изображать с бескомпромиссной резкостью.
И вот я листаю карикатуры Махмуда Халиля, выбирая из них посвященные израильскому премьеру. Их много, очень много, целая серия. Портреты Бегина…
Низкий приплюснутый лоб, большой рот, редкие зубы-клыки. Оттопыренные уши. Очки в тяжелой оправе. В этом художник недалеко отошел от фотографии. Но… с клыков капает кровь. В очках отражения – лицо плачущего арабского ребенка, труп замученного в сионистском застенке палестинца.
Еще один портрет. Те же черты, но во рту вместо зубов эмблемы американских долларов. Опять портрет. Вместо носа – авиационная бомба. Вместо рта – поверженная фигура человека, символическое изображение Ливана. Бомба падает на охваченного ужасом человека, а на лацкане пиджака Бегина медаль лауреата Нобелевской премии мира.
Продолжаю перебирать карикатуры. Бегин, напрягший мускулы, изображен в виде бомбардировщика над Бейрутом. Вот он преграждает путь специальным силам ООН, прибывшим, чтобы восстановить власть ливанского правительства в Южном Ливане, оккупированном сионистами в марте 1978 года. Изо всех сил старается согнуть шею араба, придавить его к земле. Со злобной улыбкой маскирует меч войны под оливковую ветвь мира. Наведенная на Ливан пушка… Бегин пишет на ядре – «любовь, а не война!». Бегин отходит, довольно отряхивая руки, от могилы, где им только что похоронен Мир. На могильной плите – изображение голубя…
Это, можно сказать, черты характера Бегина в том, что касается Ливана. А вот Бегин в виде осла – эмблема демократической партии США! – на хвосте которого болтается марионетка – экс-президент США Картер. Бегин с Картером приготовились закусить Садатом, лежащим перед ними на блюде. Название карикатуры – «Меню по-кэмп-дэвидски». Бегин (в платье невесты) и ковбой Картер (с дробовиком) тащат жениха Садата…
Еще несколько карикатур: роль Бегина в кэмп-дэвидском сговоре. Вот он занял место знаменитого сфинкса у египетских пирамид, а Садат под руководством Картера разрисовывает его головной платок под американский флаг. Все трое перекрашивают злобного американского орла в голубя мира. «Победа» в Кэмп-Дэвиде: на плечах обливающегося потом Садата сидит довольный Картер, на плечах Картера – ликующий Бегин!
И наконец, надежды Бегина на то, что с помощью он сможет обмануть арабские народы и заставить их поверить, что теперь он стал сторонником мира: Садат опрыскивает шкуру зверька-вонючки (с физиономией Бегина) из пульверизатора, стараясь отбить присущий этому существу мерзкий запах.
Даже при таком схематичном и беглом пересказе содержания карикатур лишь одного Махмуда Халиля перед нами вырисовывается пока что схематичный, но достаточно четкий характер Менахема Бегина, сионистского деятеля, с чьим именем связаны самые кровавые и драматические страницы в современной истории Ближнего Востока. Если же к этому добавить еще и описание плаката, расклеенного примерно тридцать пять лет назад в Иерусалиме англичанами, чьей подмандатной территорией была в то время Палестина и обещавшими за голову «террориста Менахема Бегина» десять тысяч фунтов, то образ Бегина будет почти завершенным.
Бегин, как и все заправилы сионизма, никогда не чурался рекламы. И сегодня библиографический список, в той или иной степени связанный с его личностью, уже, довольно внушителен. Это и его собственные книги «Револьт» («Бунт») и «Белые ночи», и книги его биографов Фрэнка Жервази («Жизнь и времена Менахема Бегина») и Эйтана Хабера («Менахем Бегин»), его статьи и выступления, статьи и брошюры о нем, в том числе брошюра Бейрутского института палестинских исследований «Кто такой Менахем Бегин?». Словом, для исследования eго биографии, характера и убеждений материала имеется предостаточно.
Он родился в 1913 году в Брест-Литовске в семье еврейского торговца, который был известен своими реакционными националистическими взглядами и входил верхушку местных сионистов. Впоследствии, подчеркивая сионистские убеждения своего родителя, Бегин одновременно отмечает, что уже в первые годы своей жизни он не только испытывал инстинктивное влечение к сионизму, но и «отвращение» к коммунизму, пролетарской революции. Первым своим столкновением с революцией Бегин считает встречу с девушкой-комиссаром (еврейкой), остановившейся как-то на несколько дней в доме его родителей в годы гражданской войны. С тех пор и продолжается его ненависть к коммунистам-евреям, с годами приобретшая патологический характер.
В десятилетнем возрасте Бегин вступил в сионистскую скаутскую организацию, а после тринадцати лет стал членом молодежной сионистской организации «Бетар» («Брит Трумпельдор» [6]6
Иосиф Трумпельдор, бывший унтер-офицер царской армии, «образцовый сионист», убитый в стычке с арабами в Палестине в 1920 году. Вместе с Жаботинским в годы первой мировой войны участвовал в создании так называемого «Еврейского легиона», а затем командовал отрядами «Хаганы» в Палестине. В его честь Жаботинский и создал сионистскую молодежную организацию «Сыны Трумпельдора».
[Закрыть]), основанной одним из наиболее экстремистски настроенных главарей сионизма Зеевом (Владимиром) Жаботинским (1880–1940 гг.).
Именно Жаботинского с его ставкой на насилие Бегин считает своим духовным отцом и взахлеб прославляет как «государственного деятеля, оратора, поэта, солдата – величайшего еврейского политического вождя современности после Герцля (одного из основателей сионизма)». Как раз из «Бетара» и вышла потом ультра-террористическая сионистская организация «Иргун цвей леуми».
В 1938 году Бегин стал уже «командором» польского отделения «Бетара» и участвовал во Всемирном конгрессе этой организации, на котором занял крайне реакционные позиции и во всеуслышание поклялся «освободить еврейское отечество силой оружия». К руководству польским отделением «Бетара» Бегин шел путем провокаций, погромных подстрекательств и демагогии. Он мог говорить часами. Но даже его родной брат сказал ему как-то однажды, что говорит он долго и яростно, но… ни о чем!
Это было сказано, когда Бегин еще был студентом Варшавского университета и только начинал свой путь в сионистские «фюреры». Он, видимо, учел критику. С тех пор во всех его выступлениях было «содержание», был главный тезис – ставка на насилие, на создание сионистских штурмовых отрядов (прямая аналогия между штурмовиками сионистскими и нацистскими. И те и другие – орудие террора, и те и другие размахивали знаменами разнузданного национализма и расового превосходства, и те и другие утверждали, что выступают за восстановление «исторической справедливости» в отношении «их» народов, и требовали «жизненного пространства»).
Даже форма у бетаровцев была коричневая, как у нацистских штурмовиков. И в момент бракосочетания Бегин и его будущая жена предстали перед раввином в коричневой бетаровской униформе.
В 1939 году, когда гитлеровцы захватили Польшу, Бегин бежал в Вильнюс. Нет, он не собирался принимать участие в антифашистском сопротивлении. Конечно, он осуждал нацизм – не осуждать нацизм ему было нельзя. Но уже тогда его главными врагами была Англия, осуществлявшая мандатное управление в Палестине через так называемое «Правительство Палестины», и прогрессивные силы, которые Бегин люто ненавидел за то, что они «отвлекали» еврейские массы от всеобщего участия в сионистских планах.
Оказавшись в Вильнюсе, Бегин пытался создавать и здесь бетаровские организации и организовать отправку евреев, способных носить оружие, в Палестину, а не на борьбу против нацистских оккупантов. Одновременно он вел антисоветскую пропаганду, за что и был арестован. Однако уже в 1941 году был освобожден и вступил в формировавшуюся тогда на территории СССР армию польского генерала Андерса, который, как и он, тоже не собирался вести борьбу против гитлеровцев. Вместе с андерсовцами Бегин ушел сначала в Иран, а затем в Палестину.
Несколько лет спустя Бегин написал книгу «Белые ночи». Чувствуя, что рассказа о «страданиях в лапах большевиков» у него не получается (нет материала!), Бегин изложил в этой книге свою идейную программу. Сам он рисуется этаким героем, стойким и принципиальным борцом, уверенно опровергающим «коммунистические догмы».
Бегин позирует и откровенно рисуется, похваляется своим животным антикоммунизмом, повторяет и смакует избитые клеветнические утверждения антисоветской пропаганды. Он еле удерживается от того, чтобы только в открытую не приветствовать нападение Гитлера на Советский Союз. Зато именно в те дни, когда советские солдаты гибли, преграждая путь фашистским армиям, Бегин с сочувствием слушает слова своих друзей по камере – антисоветчиков, жалеющих, что они не оказались на уже оккупированных Гитлером советских территориях и не получили возможность сотрудничать с гитлеровцами. Единственное, что он осуждает в Гитлере, – так это то, что фашисты уничтожают евреев. Об испытаниях, выпавших на долю других народов – поляков, русских, украинцев, белоруссов, он и не вспоминает. Сам он кроме лютой ненависти к ним и чувства превосходства над ними ничего не испытывает.
Зато цинично оправдывает встречи одного из главарей сионизма (Вейцмана) с Муссолини на предмет сотрудничества. Оправдывает он и Герцля, предложившего в свое время услуги для борьбы с революционерами царскому министру внутренних дел Плеве. По мнению Бегина, «когда дом горит», можно, сотрудничать хоть с чертом, лишь бы «спасти дом». «При определенных обстоятельствах ие могло быть и речи о морали», – пишет он в своей книге «Револьт».
Это Бегину принадлежат слова: «Мы ищем еврейского Муссолини!»
Конечно же, после всего этого Бегин палец о палец не ударил для борьбы с фашизмом. В 1943 году, когда народы не щадили сил в борьбе против гитлеровских орд, Бегин дезертировал из армии и стал главарем террористической сионистской организации «Иргун цвей леуми», которая под флагом «борьбы за освобождение еврейского отечества» наносила удары по англичанам в Палестине. Бегин отказался признавать перемирие в борьбе против англичан, провозглашенное до конца второй мировой войны Еврейским агентством и сионистскими вооруженными силами в Палестине «Хагана».
Действия руководимого Бегином «Иргуна» были таковы, что, как пишет его биограф Эйтан Хабер, даже евреи считали, что «Иргун» помогает нацистам («Менахем Бегин – легенда и человек»). Банды «Иргуна» и отпочковавшейся от нее террористической группы «Лехи» (их главари не поделили между собой власть), по словам того же Хабера, действовали в глубоком подполье больше из страха перед еврейским населением Палестины, чем перед английскими военными властями. Евреям было за что ненавидеть «Иргун» и «Лехи», террористов, заставлявших их платить себе дань: террористы Бегина не останавливались даже перед тем, чтобы врываться в еврейские дома.
Бегин отпустил себе усики «а ля Гитлер». Таким мы его и видим на фотографии 1948 года во время смотра им одной из банд «Иргуна», на фотографии начала 50-х годов, когда он рвался в израильский парламент – кнессет. К этому времени он уже стал признанным «фюрером» ультраправых сионистских группировок в Израиле.
«…Враг еврейского народа», – так назвал в 1946 году «Иргун» Давид Бен-Гурион, первый глава правительства Израиля. Он заявил это корреспонденту «Франс суар» после того, как террористы Бегина взорвали целое крыло отеля «Царь Давид», где размещался штаб английских войск, находящихся в Палестине. При взрыве было убито и ранено более двухсот человек, в том числе арабы и евреи.
Всеобщее возмущение было таково, что Бегин хотел былс сначала свалить вину за кровопролитие на самих англичан. Потом счел за лучшее отмалчиваться. Во всякол случае этим «подвигом» он в своих книгах не похваляется и даже пытается оправдываться. Зато похваляется он другими террористическими актами против английских войск, которые после 1945 года «Иргун» и «Банда Штерна» стали проводить все в более широких масштабах.
Когда в 1985 году были опубликованы документы правительства Уинстона Черчилля (согласно закону, предусматривающему публикацию подобных документов через тридцать лет, истекших с момента их появления на свет), среди них оказался секретный меморандум, подготовленный в связи с тем, что Бегин обратился за визой на въезд в Великобританию. В то время он возглавлял ультраправую партию «Херут».
В меморандуме напоминается, что Бегин был главарем «Иргун цвей леуми» и на его счету немало террористических акций против англичан. Представитель английского МИДа при обсуждении вопроса о визе для Бегина возмущенно воскликнул:
– Наглость со стороны Бегина даже заикаться об этом! Я надеюсь, что мы решительно отшвырнем этого ядовитого гада от нашей груди!
Этот чиновник работал в английском посольстве в Риме в 1946 году, когда посольство было взорвано террористами «Иргуна». Однако в 70-х годах Бегина принимали в Лондоне как уважаемого премьер-министра Израиля.
Но в 50-е годы имя Бегина приобрело в газетах, в том числе и в сионистских, постоянные эпитеты – «фашист», «террорист», «убийца». Его, как он сам пишет, повсюду разыскивали англичане, а известные сионистские лидеры, признаваемые на международной арене в качестве респектабельных политических деятелей, вроде Бен-Гуриона, от него всячески отмежевывались.
В своих книгах Бегин, озлобленный таким отношением, обвиняет их в лицемерии, в том, что они имели с ним и его террористами постоянные контакты, вели переговоры, вырабатывали планы совместных действий и… стремились загребать жар его руками! Сами же между тем шли к власти путем сговора с англичанами. Бегин же и «Иргун» должны были делать грязную работу, вешая английских солдат, подвергая порке английских офицеров, совершая нападения на английские склады оружия и полицейские участки.
Безусловно, респектабельные отцы современного сионизма вели тогда двойную игру, добиваясь скорейшего создания государства Израиль. Конечно, еще 2 ноября 1917 года британский министр иностранных дел лорд Бальфур сообщал в письме к лидеру британских сионистов лорду Ротшильду о согласии британского правительства на «создание в Палестине национального очага для еврейского народа». Это письмо впоследствии стало называться «Декларацией Бальфура». С другой стороны, англичане, стремясь сохранить свои позиции на Арабском Востоке, вроде бы и не очень спешили претворять это согласие в жизнь, колебались, не будучи уверены, что сионисты будут служить их интересам, а не интересам рвущихся к ближневосточной нефти монополий США, страны, где сионистское лобби диктовало уже свою политику по многим вопросам. Поэтому англичан надо было «подтолкнуть», заставить их согласиться на создание Израиля как можно скорее. В то же время надо было не скомпрометировать себя действиями, которые в дальнейшем затруднили бы поддержку англичанами Израиля. Вот тут-то кстати и оказался Бегин с его репутацией оголтелого террориста, за действия которого сионистское движение не несет никакой ответственности.
Как явствует из подтекста писаний Бегина, он все это прекрасно понимал. Во всяком случае роль, отведенную ему, он играл очень охотно, откровенно рассчитывая приобрести себе политический капитал в роли «героя борьбы за освобождение родины».
В годы, непосредственно предшествующие созданию Израиля, Бегину было наплевать на то, что его именуют «террористом». Он рвался к власти и рассчитывал, что его штурмовики и репутация «сильного человека» дадут возможность добиться ее. Тщеславие и жажда власти были присущи ему еще с тех пор, когда он был «командором» бетаровцев в Польше.
Однако более тертые сионистские политиканы видели и эти черты характера Бегина. Его и его штурмовиков использовали против англичан, для запугивания арабского населения, но при этом держали ухо востро.
В мае 1948 года, когда только что было провозглашено создание государства Израиль, агенты Бегина привели ему пароход «Алталена», на котором находилось девятьсот отборных штурмовиков и груз оружия и боеприпасов. Всего этого, по словам самого же Бегина, хватило бы, чтобы оснастить до десяти батальонов. Сделано это было вопреки запрещению ООН в отношении поставок оружия в Израиль, на которое первое израильское правительство дало свое принципиальное согласие. Но именно по этому поводу Бегин и заявил цинично, что в определенных обстоятельствах о принципах не может идти и речи.
В книге «Револьт» он пишет, что оружие и девятьсот молодчиков должны были сыграть решающую роль в начавшейся уже тогда первой арабо-израильской войне. Но судя по тому, как реагировало на прибытие «Алталень» правительство Давида Бен-Гуриона, у Бегина были и свои планы в отношении груза и ударников, прибывших этом судне. По тому, как он усиленно подчеркивает «Револьте», что он во что бы то ни стало хотел избежать в Израиле гражданской войны, можно прийти к выводу, что речь шла о подготовке к захвату власти им самим и на «Алталену» возлагались немалые надежды.
Во всяком случае, «Алталена» была по приказу Гуриона расстреляна и потоплена с частью груза, а Бегин и его люди, пытавшиеся «обеспечить» ее разгрузку, oкpужены, обстреляны и разоружены верными Бен-Гуриону подразделениями «Хаганы», причем сам Бегин был временно им задержан.
Этого Бегин не может простить Бен-Гуриону даже после его смерти. Однако если об истории с «Алталеной» Бегин пишет и вспоминает много и охотно, не перестав возмущаться «непатриотичным» поведением Бен-Гуриона, то событиям в арабской деревне Дейр-Ясин, произошедшим 10 апреля 1948 года – за месяц с лишним до потопления «Алталены», он уделяет в «Револьте» всего несколько увертливых абзацев. А между тем эти события заставили содрогнуться весь мир, и Бегин имеет к ним самое прямое отношение.
«Раненых добивали ножами»
Один из отрядов «Иргун цвей леуми» окружил на рассвете 10 апреля 1948 года небольшую арабскую деревушку, расположенную чуть западнее Иерусалима. Эта деревня была известна тем, что ее жители поддерживали хорошие отношения с жителями соседних еврейских поселков и не принимали никакого участия в арабо-еврейеких столкновениях.
Молодчики из «Иргуна» прекрасно знали, что среди четырехсот жителей Дейр-Ясина не было ни одного вооруженного человека. Однако жителям через громкоговорители было приказано сдать оружие и в течение пятнадцати минут покинуть свои дома. Чуть больше сотни человек успело выполнить этот приказ – то есть выйти из своих домов. Остальные испуганно попрятались.
И тут бандиты принялись истреблять оставшихся, хладнокровно, методично, обходя дом за домом, убивая всех подряд, в том числе стариков, женщин и детей…
Жак де Ренье, французский сотрудник Международного Красного Креста, сумевший прибыть на место этого преступления на следующий день, рассказывает о том, что он увидел:
«Банда была одета в форму со шлемами. Все они были молоды, некоторые даже несовершеннолетние, мужчины и женщины, вооруженные до зубов: револьверы, пулеметы, ручные гранаты, в руках большие тесаки, большинство которых все еще были в пятнах крови. Красивая юная девица с глазами уголовницы показала мне свой тесак, с которого еще стекала кровь. Она продемонстрировала его мне с гордостью. Это была „команда по очистке“, и было очевидно, что она выполняла свою задачу очень старательно. (Главарь банды заявил Жаку де Ренье, что в Дейр-Ясине он проводит „операцию по очистке“.)
Я попытался войти в один из домов. Дюжина солдат окружила меня и навела на меня автоматы. Их офицер приказал мне не двигаться. Мертвые, если таковые имеются, будут ко мне принесены, сказал он. И тут меня охватила ярость такой силы, какой я не испытывал никогда во всей моей жизни! Я сказал этим преступникам все, что о них думаю, угрожая им всеми карами, которые только мог себе вообразить, оттолкнул их и вошел в дом.
В первой комнате было темно, все разгромлено, но никого не было. Во второй под обломками мебели и домашней утвари я тташел несколько остывших трупов. Здесь „очистка“ производилась с помощью пулеметов и гранат. Завершилась она с помощью ножей – это было видно каждому. То же самое было и в следующей комнате, но когда я собрался было уходить, я услышал что-то вроде вздоха. Я принялся искать повсюду, переворачивая трупы, и вдруг обнаружил маленькую ножку, еще теплую. Это была маленькая девочка лет десяти, изуродованная взрывом гранаты, но еще живая. Я хотел вынести ее, но офицер загородил мне дверь. Я оттолкнул его и вышел со своей драгоценной ношей… „Скорая помощь“ (де Ренье приехал на этой машине) немедленно умчалась с приказом вернуться как можно скорее.
Поскольку банда не осмеливалась прямо напасть на меня, я мог продолжать свою работу. Я приказал, чтобы трупы из этого дома были погружены в кузов грузовика, и стал обходить дом за домом. Повсюду было все то же ужасающее зрелище. Я обнаружил в живых еще только двоих – обе женщины, одна из них – древняя старушка, прятавшаяся последние 24 часа в куче хвороста.
В деревне было четыреста жителей. Около пятидесяти из них бежали и остались в живых. Остальные были преднамеренно и хладнокровно зарезаны, что я сам лично и свидетельствую. Банда была прекрасно дисциплинирована и действовала только по приказам».
По уточненным данным, в Дейр-Ясине было вырезано более 24 арабов – мужчин, женщин, стариков и детей. «Раненых арабов нет!» – заявил главарь банды Жаку де Ренье. После того как де Ренье побывал в Дейр-Ясине, его навестили в Иерусалиме два «корректных джентльмена» и потребовали, чтобы он молчал, если ему дорога его жизнь. Отрывок, приведенный выше, взят из книги «От убежища до завоевания», изданной Бейрутским институтом палестинских исследований.
Бегин в своей книге «Револьт» называет резню в Дейр-Ясине «важной наступательной операцией», которая проводилась по согласованию с командованием «Хаганы». При этом он цинично заявляет, что «воспитание, полученное нашими парнями в годы восстания, основано на соблюдении традиционных законов войны». Он нагло лжет, говоря, что его бандитам «приходилось сражаться за каждый дом и, чтобы подавить врага, они использовали большое количество гранат».
«Оправдавшись» таким образом, Бегин похваляется что «легенда о еврейских зверствах» помогла сионистам очистить «Еретц Израэл» (древний Израиль) от сотен тысяч арабов. Действительно, сионистская пропаганд прямо заявляла арабам, что, если они не покинут poдные города и деревни, их ждет судьба жителей Дейр-Ясина. И палачи Дейр-Ясина оправдываются сегодня сионистами, как и все другие кровавые преступления против арабского народа Палестины.
Но в те дни сионистские правители Израиля пытаются лицемерно отмежевываться от Бегина и его погромщиков. Сам Бегин обвиняет их в «Револьте» в лицемерии! Еврейское агентство нашло даже нужным выступить с «извинениями». И опять двойная игра! С одной стороны, лицемерные «охи» и «ахи», «извинения», а с другой – расписывание в мельчайших деталях ужасов Дейр-Ясина (под видом сожаления в расчете на то, чтобы запугать арабов). Результат – бегство 700 тысяч охваченных ужасом палестинцев: сионисты врывались в их деревни и, как в Дейр-Ясине, давали им четверть часа, чтобы бежать из родных краев, иначе…
И после резни в Дейр-Ясине молодчики «Иргун цвей леуми» продолжали свои террористические операции под командованием Бегина и в самом тесном сотрудничестве с «Хаганой». Лишь в сентябре 1948 года они были распущены, и «Иргун» официально прекратила свое существование.
Зато Бегин и его сподручные по «Иргуну» немедленно образовали ультраправую партию «Херут» («Свобода»). Сионистский «фюрер» решил прорваться к власти легальным путем. В свой политический актив он с гордостью записал:
«Я был командиром „Игрун цвей леуми“ с мрачной зимы 1943 года и до блестящего лета 1948 года». Он гордился своим кровавым прошлым.
Бегин и его сообщники получили на выборах в кнессет всего лишь 12 мест – из 120 депутатских кресел. Главарь «Херута» прошел в израильский парламент и занял в нем крайне правые позиции, нещадно критикуя правительства Партии труда, одно за другим сменявшиеся у кормила правления.
Именно в этот период он пишет книги «Револьт», очень напоминающую по духу книгу Гитлера «Майн кампф», и «Белые ночи», подлинный катехизис человеконенавистничества и животного антикоммунизма, демагогии, лицемерия, самолюбования и самовосхваления.
«Респектабельные» сионистские вожди делают вид, что не одобряют его экстремизма. Глава правительства Давид Бен-Гурион даже отказывается вслух произносить его имя. Когда в кнессете ему нужно назвать Бегина, он говорит – «человек, сидящий рядом с членом кнессета Бадером».
Впрочем, иногда Бегин пытается отмыть коричневую краску со своего образа. В книге «Белые ночи» он даже лицемерно приводит заявление, якобы сделанное когда-то Жаботинским англичанам, что «в Палестине есть место для арабов, для миллионов евреев и для мира». Он занимается в «Белых ночах» словесной эквилибристикой.
Например, он выступает против «колониального режима» в Палестине, но за «режим колонизации». Разница, на его взгляд, в том, что «колониальный режим» (англичане) угнетал Палестину, а «режим колонизации» (сионисты) проводит «освоение ее земель». Все это варево, естественно, сдобрено лютым антикоммунизмом и антисоветизмом.
Бегин по-прежнему требует расширения «жизненного; пространства» и создания «Великого Израиля» от Нила до Евфрата, он кричит об «историческом праве» сионистов на огромные территории, ссылаясь при этом на Библию и библейские легенды. «Филистиняне (древние жители Палестины, которых безуспешно пытались уничтожить бродячие иудейские племена) – древние враги Израиля!» – заявляет при этом Бегин.
Он не скрывает своих долгосрочных замыслов и говорит:
«Обратив свой взор на север, мы видим плодородные низменности Сирии и Ливана… На востоке раскинулись богатые долины Евфрата, на западе – страна египтян. У нас не будет возможностей для развития, пока мы не решим наши территориальные проблемы с позиции силы, принудив арабов к полному послушанию».
В 1965 году Бегин создает объединение «Херут» «Главное сионистское крыло либеральной партии», получившее название «Гахал». На выборах в кнессет «Гахал» получит 21 процент голосов избирателей. Накануне июньской войны 1967 года «Гахал» присоединяется к так называемому «Правительству национального единства», в котором Бегин получает пост министра без портфеля. Его мечта – прорваться к власти – близка к осуществлению. Но в 1970 году правительство разваливается, «Гахал» опять переходит в оппозицию. В 1973 году Бегин создает новый блок – «Ликуд», в который вмест с «Гахалом» входит ряд других ультраправых партий. В том же году «Ликуд» получает в кнессете 39 мес А на выборах 17 мая 1977 года у «Ликуда» новая победа – 42 места! Набрав себе в кнессете союзников, заручившись поддержкой «независимых» депутатов, Бегин создает себе парламентское большинство и формирует правительство. Он – премьер-министр! Сбылась меч всей его жизни! Он – глава сионистского государства!
Биограф Бегина и его давний поклонник Фрэнк Жервази, американский журналист, писал о своем «герое»:
«Если бы вы вложили в ноябре 1977 года в компютер ленту, на которой запрограммированы жизнь и времена Менахёма Бегина, и спросили бы машину о том – может ли он установить мир между своей страной и соседями-арабами, чудище электроники кашлянуло бы несколько раз с явным смущением и выкрикнуло бы: НЕТ! И как бы ни бились над ним приглашенные вами для его ремонта механики или как бы яростно ни обвиняли вы механический мозг в политической предвзятости, вы все время получали бы тот же ответ.
Ничто в интеллектуальном и политическом ландшафте Бегина не показывало, что он согласится на мир до тех пор, пока географические условия договоренности с арабами не будут соответствовать существующей в его мозгу карте „Еретц Израэл“ – „Земля Израиля“».
И еще одна цитата, на этот раз из речи, произнесенной 6 января 1977 года Бегином (до его прихода к власти) на 13-й конференции «Херута»:
«На моем собственном опыте я могу сказать, что очень немногие в Америке знают, что мы сделали для нее в течение семи лет войны во Вьетнаме, когда мы, находясь на восточном берегу Суэцкого канала, закрывали его. Заставляя таким образом советские грузы оружия отправляться кружным путем вокруг мыса Доброй Надежды, мы задерживали доставку вооружения врагам США…»
Говорить о том, что Израиль стал цепным псом американского, империализма на Ближнем Востоке, лютым врагом национально-освободительных движений арабских народов – это значит повторяться. Истина эта давно известна и не требует доказательств. Но Бегин не только категорически против справедливого и прочного мира с арабами, против законных прав арабского народа Палестины, и прежде всего права на создание собственного независимого государства. Он враг национально-освободительных движений вообще – в Азии, в Африке, в Латинской Америке. Его друзья – расисты ЮАР и кровавая хунта Пиночета, террористические режимы, где бы они ни существовали, ведь терроризм – это основа мировоззрения Бегина. Ястреб остается ястребом.
Правительство Бегина не дотянуло до окончания полного срока своих полномочий – до ноября 1981 года, когда по закону должны были состояться очередные выборы в парламент. В результате раскола в блоке «Ликуд» и выхода в отставку одного за другим восьми министров потерял большинство в кнессете. Это означало, что при первом же голосовании вопроса о доверии его правительство потерпело бы поражение и вынуждено было бы подать в отставку. Но и тут Бегин «вывернулся», решив держаться у власти до последнего.
Он внес в кнессет закон о роспуске депутатов и о проведении новых выборов с тем, чтобы оставаться у власти до этих самих выборов, которые были назначены в конце концов на 30 июня 1981 года. Этот шаг, по мнению членов правительства Бегина и его самого, должен был показать, что их не вынудили уйти с правительственной арены, а они сделали это по собственному желанию, обратившись за поддержкой к избирателям, чтобы завоевать в кнессете устойчивое большинство.
Закон о роспуске кнессета был принят, и почти сразу же блок «Ликуд»… развалился! Союзники Бегина побежали от него, как крысы с тонущего корабля. И никто, этому не удивился – ни в самом Израиле, ни за рубежом. Такой конец был закономерен.
Пресса начала подводить итоги пребывания сионистского «фюрера» у власти. Казалось, его бал окончен и уже гасятся недогоревшие свечи. А ведь еще совсем недавно Израиль был охвачен эйфорией, и Бегин щеголял в одеянии «ангела мира», сулившего израильтянак счастливую жизнь в добрососедстве с арабами, экономическое процветание и возрождение растерянных моральных ценностей.