Текст книги "Пепел Предтеч (СИ)"

Автор книги: Евгений Хорошко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

Съемных или отделяемых частей не было вовсе, словно его нарисовали мне сразу в воздухе. Я лишь смог простым движением снять барабан, внутри которого обнаружил длинные толстые иглы. Гвоздемёт? Понять бы еще, что за сила в нём метает металл?

– Ты будто впервые в жизни эту штуку увидел, – собеседница смерила меня внимательным взглядом. – Ничего не хочешь сказать мне, Псих?

– Да, хочу, – я быстро согласился, пробуя вернуть барабан на место. – Хочу спросить пару вещей. Для начала: «кто ты такая?», «где мы находимся?» и «что мы здесь забыли?». Просвети меня, будь любезна.

По мере того, как я говорил, лицо странной девицы вытягивалось все сильнее, но удивления в её глазах почему-то я не увидел. Выражение её лица становилось лишь все более сумрачным и усталым, а с моим последним словом, она и вовсе прикрыла веки подобно тому, как если бы я подтвердил её худшие опасения.

Пауза затягивалась, пока я терпеливо ждал. Наконец, она раскрыла веки и взглянула на меня своими небесными глазами, почему-то, даже с некоторым облегчением.

– Это далеко не худшее, что могло с тобой здесь случиться, – усмехнулась она. – Может так статься, что даже лучше, что ты ничего не помнишь. Переведи немного дух, и пойдем – оставаться здесь нам опасно.

Глава 2. Пещерная тройка

– Как эта штука работает? Ваши версии, господа?

– Я потому и предложил назвать это «архотехнологией», что мы не понимаем, как она работает. И никогда не поймём. Это просто за пределами возможностей нашего вида. Всё это место сделано теми, до которых людям ползти, как до нас – улитке.

– Ну, короче, это магия. Она создаёт любые вещи из ничего. Главное, уметь их представить – и вот они, лежат прямо перед тобой. И всех всё устраивает?

– Слушайте, кислорода у нас осталось всего на два дня. Давайте сначала сделаем его с помощью этой штуки, а потом уже будем думать, чем её заряжать, когда кончится Пыль.

Тьма таилась и тонула в тесных коридорах, тенистых аллеях и галереях, где тишина воцарилась ещё от начала времен, и лишь эхо наших шагов нарушало теперь молчание. Здесь, среди сумрачных сводов, царило сонное царство: ни звука, ни шороха, ни шёпота слов не доносилось до наших ушей. И, все же, о сне среди этих стен я не мог и помыслить – здесь, где-то в глубине ночи, будто бродили души умерших. Их невесомые пальцы скользили по мрамору, царапались о стены ногтями. Их беззвучные стоны заполняли собою пространство.

– Бу! – шепнул мне Шут.

– Твой номер – шестнадцатый, – как опомнился после испуга, прошипел я Шуту. И тут, как по команде, рубиноволосая девушка громко вздохнула от усталости, скинула с плеч мешок и решила устроить привал.

Я последовал её примеру, и бессильно опустился по грубой стене спиной. Поначалу я взаправду планировал выпытать у неё по пути все тайны, но девушка устремилась вперёд с такой прытью, что я в любой момент отставал. С необъятным мешком за спиной, мне оставалось лишь безмолвно обливаться за ней мокрым потом, пытаясь угнаться.

– Ты действительно ничего не помнишь? – моя спутница уже в который раз вопросительно посмотрела в мои глаза, будто со временем что-то могло поменяться.

Я терпеливо мотнул в ответ головой, хотя бросаемые на меня взгляды уже начинали меня откровенно тревожить. Я подозревал, что моё положение чем-то девицу даже обрадовало, ведь она не умела скрывать выражение лица. Вот и сейчас, когда она задала вопрос, уголки её губ тронула улыбка. Торжествующая, но кажется, не слишком злорадная.

– Нет. Чему ты улыбаешься? Это что – хорошо? – я не выдержал.

– Как знать, – всерьёз задумалась девушка. – Но тут ничего помнить всё равно не нужно. Главное – выжить и вернуться домой. Всё.

– А «тут» – это где? – спросил я.

Девушка, тем временем, спокойно подошла к моему рюкзаку, и стала рыться в нем, как в своем собственном. Из необъятных глубин вскоре показался на свет длинный спальный мешок, белоснежный и даже на вид нежный, словно сплетённый из паутины. И ещё один, для меня. Расстелила свой первым, после чего на почтительном расстоянии расстелила другой, для меня.

«Д» – доверие, – подумал я. Как будто даже десяток метров стал бы для меня надёжной преградой, вздумай я что-нибудь учинить. Мы были с нею наедине!

Но помимо принципов и простой порядочности, был и еще один повод не пугать её почём зря – эта девушка была для меня поводырём, ведь куда идти, я не знал. Из огромного зала с зеркальными серебристыми стенами мы быстро ушли, после чего попали в причудливый лабиринт из множества коридоров. Там бы я заблудился в считанные минуты. Зайти только за поворот – и все, ты пропал! Каким образом девушка умудрялась с такой уверенностью следовать вперед и не потеряться, оставалось для меня тайной.

– Как тебя зовут? – я не дождался ответа на первый вопрос, и от нетерпения уже задал второй. Девушка вскинула тонкие черные брови, будто бы в удивлении, а затем вспомнила, что я «ничего не помню».

– Белка, – коротко представилась девушка с рубиновым пожаром на голове вместо волос.

Я тяжело выдохнул сквозь сжатые зубы.

«Белка она. Ещё не хватало наедине нам назвать друг друга дурацкими кличками» – подумал я про себя.

– А по имени как тебя звать?

– А тебе какое дело?

– Антон. Очень приятно.

– Ты – Псих. Никакого Антона я знать не знаю, и знать не желаю. Понятно?

– Слушай, – я вздохнул, но меня перебили.

– Нет, это ты слушай! – твердо сказала мне эта «белка». – Мы сейчас в глубинах под Вентилятором, и люди долго здесь не живут. Здесь где-то поблизости есть биомы...

– Чего? Какие ещё «биомы»?! – я не понял последнего слова.

– Это огромные пещеры, которые не обойти и за несколько суток. С потолка там льется свет из больших ламп, которые называются «Солнце». Изредка они орошаются с потолка водой. Ещё там растёт мох и всяческие растения.

– Что-то прямо знакомое, – задумчиво прошептал Шут, а затем засмеялся в моей голове. Я скривился от звона в ушах, и продолжил слушать всё дальше.

– И поскольку там всегда есть, что сожрать, среди биомов всегда гнездится всякая живность, – хмуро подытожила «белка». – Обычно любой биом подгребает под себя один вид, и, судя по всему, это будут Жуки. Надо как-то просочиться между их патрулей, иначе нас просто сожрут.

– Понял, – я кивнул. Слово с заглавной буквы – «Жуки», глагол «сожрать» и «просочиться между патрулей» сделали картину в моей голове целостной. Я понял, что после смерти я попал в Ад.

– Да тут все хорошо! – не согласился Шут, только уверив меня в обратном.

– Нет, ты не понял! – не согласилась «белка», и подытожила. – Нам конец! Вот теперь, я надеюсь, тебе понятно?

– А те двое типов? Как они здесь оказались, и почему они нам не помогли? – я вспомнил о силуэтах, чьи лица скрывал от меня сумрак, и спросил безо всякой задней мысли. Лишь в последний момент я заметил лицо девушки, и осекся.

В полумраке, переносной светильник излучал свет, в котором её лицо казалось высеченной из алебастра скульптурой. Мягко закругленный подбородок переходил в линию скул, словно на картине. Она стала бы красивей любой виденной мной вблизи девушки, если бы только на её лице не отражалась такая досада.

– Помогли? Нам? – выплюнула Белка, пытаясь не рассердиться. – Ты, что ли, дурак? Морлоки – и чтобы хоть кому-нибудь, хотя бы раз помогли?

Она осеклась, когда я прищелкнул пальцами, услышав знакомое слово.

– Морлоки? Это что такое? – повторил я. Конечно, я знал, кем были «морлоки» из романа Герберта Уэллса, и знал даже, кого они разводили себе на прокорм – но вот какое значение вкладывала в свои слова Белка? Вот, в чем вопрос.

– Э-э-э. Это ругательство просто, я не понимаю, что оно означает, – смущённо призналась мне Белка. – Когда-то давно, вроде, за это ругательство полагалось телесное наказание. Вот с тех пор их так за глаза и зовут.

– Почему? – не унимался я, зацепившись за эту деталь, которая показалась мне слишком уж странной.

– Да не знаю я! – потеряла терпение девушка, и раздражённо прикрикнула на меня. – У нас в Вентиляторах историю девочкам не преподавали! Тем более, в таких деталях. Наше дело – делать детей, вообще-то, а не это вот, всё...

Я долго глядел на неё, удивлённый странной интонацией, с которой она бросила фразу. В ней не прозвучало вызова, который я ожидал бы в иных условиях, как и намёка на какую-то шутку. Словно констатация факта, который должен быть мне известен, как восход весеннего солнца, и расспросы на эту тему вызвали в ней законное раздражение.

Я пристально изучал её лицо, но она не шутила. Не иронизировала. И явно не кокетничала.

– Ну ладно, – сдался я. – Тогда что ты здесь забыла?

– Не твоё дело! – закономерно, я заставил её огрызнуться. На её бледном красивом лице выступила красная краска, и она порывисто ушла с места. Кажется, я слишком сильно на неё надавил.

Она отошла на десяток метров и села в свой спальник, повернувшись ко мне спиной.

Неожиданно в моей голове заговорил Шут.

– Ты задаешь не те вопросы, Антон. А для тех, которые ты задаешь, ты неправильно выбираешь местоимение, – он вкрадчиво произнёс. – Тебе надо было, прежде всего, спросить, как зовут тебя самого. И уже потом знакомиться с ней. Ты всё сделал наоборот!

Я вздрогнул от запоздалого понимания, к чему он ведёт.

– Всё верно. В твоём положении любая информация – это ресурс. И даже простое имя могло бы тебе подсказать, как добраться, к примеру, до родственников. Но ты, мало того, что его не спросил – ты ей представился. А теперь представь, что случилось бы, будь ей известно имя этого тела, а не его кличка, и оно бы оказалось другим?

– Тут ты прав, – я закрыл глаза, и впервые мне не нашлось, чем ему возразить. Нужно было признать, что я едва не подставился.

– Вот и гадай теперь – то ли она не знает имени твоего тела, то ли знает – и оно просто совпадает с твоим, — ворчливо продолжил Шут. – Предлагаю отсчитать пару минут, чтобы она успокоилась. После этого подойди, и задай свой предыдущий вопрос, но немного иначе. Опять ты ошибся местоимением...

– Когда спросил, что она здесь забыла? – вздохнул я. – Надо было спросить, что забыли здесь «мы»?

– Именно так. И я советую тебе только потому, что это будет попытка сорвать покров с полезной нам тайны. Это то, что я всецело поддерживаю и поощряю, как ты уже мог заметить.

– Я не нуждаюсь в одобрении глюка в моей голове, – огрызнулся я. – Тем более – в его поощрении.

– Не надо себе льстить и думать, будто ты знаешь, в чем ты нуждаешься или нет. Я никогда не советую ничего бесплатно, но будем считать, что последний мой совет ты невольно уже оплатил.

– Великолепно. Надеюсь, теперь мой баланс на нуле – и ты заткнешься, – проворчал я.

Уж не знаю, почему, но поучительный тон Шута выводил меня из себя. Теперь, когда он уже не указывал мне на проколы, которые я за собой ощущал, впечатление от потустороннего голоса стало совсем иным. На миг, во мне даже поднялся порыв поступить ему наперекор, но я себя пересилил.

Честно выждал пару минут, и приблизился к девушке со спины.

– Белка, – медленно и осторожно начал я, чтобы её не спугнуть. – Извини, если я где-то задал бестактный вопрос, но у меня вся голова состоит сейчас только из них – вопросов. Что мы здесь делаем? Как мы здесь оказались? Скажи, пожалуйста.

Девушка с красными растрёпанными волосами на голове при моих словах сперва напряглась. Невольно я обратил внимание на то, что красные капли крови, которые некогда покрывали её одежду, уже куда-то пропали с поверхности серой ткани.

«Мистика» – устало подумал я. Пока я говорил, напряжение с плеч девушки куда-то ушло.

– Я... понимаю, – осторожно ответила Белка, оборачиваясь ко мне. Её глаза цвета морской волны сочувственно скользнули по моему лицу. – Ты же ничего не помнишь.

– Да. Ты что-нибудь мне расскажешь?

– Конечно, – произнесла девушка, и вдруг встряхнула волосами. – На самом деле... хорошо, что ты мне напомнил.

– Что?

– Мы пришли сюда, чтобы найти Пыль, – сказала мне Белка, пристально глядя в мои глаза. Я встретил её взгляд немного растерянно, ведь теперь у меня было чувство, будто ей впервые стало что-то от меня нужно. Нужно настолько, что она подскочила на месте, и принялась расхаживать из стороны в сторону, под моим удивленным взглядом.

– Что такое – Пыль? – спросил я.

– Пыль – это... – девушка закусила губу, и вновь встряхнула волосами. – Ну, я не знаю, как это тебе объяснить. Вроде бы, раньше именно её пихали в Извлекатель эссенции вместо людей. Когда-то её было здесь очень много. Первые люди в ней буквально купались.

– Извлекатель!? – я почувствовал, как от её слов у меня полезли брови на лоб.

«Извлекатель эссенции, куда пихают людей» – это звучало ещё почище новостей о таинственных монстрах, мимо которых нам предстояло как-то прокрасться. Даже само звучание этого слова предполагало, что после «извлечения» человек жив уже не останется.

– Ну да. Пыль-то кончается, а люди – нет? – неуверенно заговорила Белка. Моя вспышка, кажется, застала её немного врасплох – девушка вскинула тонкие чёрные брови, и начала немного испуганно следить за моим лицом, словно и впрямь она была – белка, маленький зверёк на опушке.

Именно в этот миг, я услышал в своей голове медленные аплодисменты. Шут, как мне показалось, испытывал удовольствие в той же мере, в которой я испытывал сейчас ужас – от понимания, с чем столкнулся.

– Морлоки так и говорят, что должен сводиться баланс, – запнулась Белка на последнем слове. – Короче, надо чтобы у женщин было много детей. И эссенции надо потреблять на протяжении жизни меньше, чем её производится. Они внимательно за этим следят.

Я медленно закрыл глаза. Необязательно было обладать воображением, чтобы понимать под этим всю подоплеку. «Извлечение» и само-то по себе предполагало, что из людей извлекают полезный ресурс, чтобы его потребить. Ясно даже теперь, откуда взялись эти «морлоки». В книгах Уэллса они разводили, как скот, касту людей, которых употребляли в пищу. И хотя местные морлоки их, может быть, и не ели – но они пихали их в Извлекатель, и тоже разводили, судя по словам Белки. Принципиальной разницы пока я не разглядел.

«Похоже, я и правда попал в Ад» – подытожил я мысленно, желая не открывать больше глаз. Мне снова стало казаться, что все, что меня окружает – есть сон. Дикий, чудовищный сон, из которого мне так и хочется скорее проснуться.

– А как же тогда викинги делали свои налеты, Антон? – вкрадчиво спросил Шут. – Что это, ежели не обмен? Испокон веков считалось выгодным разменять человеческую жизнь на добычу. Всегда люди так делали – и не жаловались, что из набега не все возвращаются. Лишь бы обменный курс был приятным. А ты развел тут уже – «Ад, Ад!». Тьфу.

– В общем! – шумно кашлянула девушка, обнаружив, что я отвлекся. Когда я открыл глаза, она уже продолжала. – Мы сюда пришли, чтобы найти Пыль, и нашли. Она, говорят, меняет живых существ. На тебя тоже должно было подействовать как-то. И подействовало, как я вижу!

Я вздрогнул, встретившись взглядом с ней. Её бирюзовые глаза разглядывали меня с вниманием, как у ветеринара в адрес представителя краснокнижного, вымирающего подвида. Но ещё более неприятное ощущение промелькнуло у меня в голове уже после того, как я вспомнил...

Золотой песок, застывший у меня на губах – но не сухой или хрустящий на зубах, как пустынный песок, а какой-то другой – будто живой. Как будто живое существо забилось мне в рот и принялось ползти в глотку, ведомое своим интересом. Как сахар, что проникает в кровь и растворяется в ней, с каждым прикосновением Пыли внутри меня. Последний удар сердца, прежде чем оно замирает в страхе, всего лишь для того, чтобы заработать мгновением позже.

– А что же случилось? Что поменялось!? – Шут зачастил в моей голове, но это был лишь глумеж. Я и без него понимал, что поменялось после прикосновения Пыли.

Я появился здесь, в этом мире – вот, что случилось.

– А эти морлоки – каким образом они растворились в воздухе? – неожиданно для себя, задал я совсем посторонний вопрос. – Как они пропали с наших глаз?

– Телепортировались, – сварливо ответила Белка. – И ещё: отвыкай звать их морлоками. Это ругательство. Услышат, и в Извлекатель тебя сразу отправят! Они воспитателями называются, на самом деле. А эти были ещё и Пыль-пробуждёнными. Это самые важные люди на свете!

– Они телепортировались? – переспросил я, запнувшись.

Я и так уже понял, что телепортировались. Понял это с первого взгляда, но просто отгонял от себя эти мысли. Я видел раньше, как происходит псионическая чертовщина – ещё в двадцать восьмом.

Червь тогда обернулся вокруг Земли, и в рокоте поднявшихся волн цунами, землетрясений, что сотрясли всю планету, разлегся от Арктики до Антарктики. Все думали, что это – Конец. Но когда буря улеглась, и люди осторожно высунули наружу нос, стало ясно, что это – Начало.

Хищные отростки, что как ворсинки на коже Червя, или корневая система исполинского древа – они вонзились в почву и стали медленно пробираться к своим будущим жертвам. Их не интересовали животные – только разумные люди. Причем, как стало известно уже чуть позже – именно взрослые. Отростки охотились на маленьких детей с куда меньшей прытью, а младенцев вообще принимали за предмет меблировки.

Бездушных машин не хватало, чтобы сжигать сорняки роящихся щупалец. Производство роботов, хоть и пошло с места в карьер, давало лишь каплю в море – и сражаться с новым врагом, как встарь, пошли люди. И как только это случилось – в его близости они сразу услышали... голос.

Он проскальзывал сквозь стены сознания, ласковый и сладостный, словно сон. Он то звучал, словно тронутые струны старинной лиры – то раскатисто гремел на расколотом небе, как грозный гром. Шелестящим шепотом, словно шелк, он сначала звучал неслышно в сознании, а затем становился, как слетающий с небес смерч. Он погружался в глубину души, как чужая длань, и из самой бездны своей души человек слышал, как дрожь по коже, свой собственный страшный крик.

Но ещё хлеще были его щупальца – не настоящие, из мускулов и покрытые кожей, а незримые – они тащили к себе жертв из тех, кто не мог совладать с подступающей паникой. Слабый телекинез, который, казалось, питался страхом своей добычи.

Я свыкся с его ударами по сознанию, как с перестуком по столу чужих нервных пальцев. Возможно, это была травма. Возможно, я просто был им одарён.

– Какой ты говоришь, это был год? – лениво уточнил у меня Шут, но я не успел очнуться, чтобы ему ответить.

У Белки вдруг загорелись глаза, и она горячо заговорила, глядя на меня зелёно-голубыми глазами.

– Натренироваться читать мысли или двигать предметы может каждый мужчина, – воодушевленно заметила она мне.

– Но не женщина? – невольно я уцепился за эту деталь.

Мое внимание лишь ненадолго заострилось на этой ремарке: «может каждый мужчина». Насчет женщин я уточнил чисто машинально, и мгновенно прикусил свой язык.

«Идиот» – подумал я про себя. Воспитатели делали свою работу хорошо, как я понял – в речи девушки то и дело проскальзывали эти нотки святой убеждённости, которые теперь всякий раз вызывали у меня тревожную дрожь. Я был уверен, что если ей и не промыли мозги, то уж точно – поставили где-то закладки.

– Нет. Наше дело – детей рожать. Неважно, короче. Хватит меня отвлекать! – Белка скуксилась, поджав при взгляде на меня губы. – Мы насчет пси-способностей с тобой говорили. Так вот, они есть у каждого мужчины. Но есть обычные, нетренированные люди, а есть тренированные. А есть ещё – Пыль-пробужденные. Мы за этим сюда и шли.

– Чтобы все пробудили в себе эти способности? – спросил я.

– Ну, все, кроме меня. Я тоже проглотила эту Пыль, как и все, но ничего в себе не почувствовала, никаких перемен, – печально отметила Белка. – Как, в общем-то, все и предупреждали. Но вот с тобой, Псих, все понятно без слов – Пыль на тебя повлияла, и еще как. Попробуй что-нибудь! Давай!

– Что попробовать? – удивился я энтузиазму в глазах у девушки.

– Что-нибудь! – отчеканила Белка. – Сосредоточься на чем-нибудь... ну, попробуй мысли мои прочесть, или силой мысли поднять меня в воздух. Просто пойми – просто так идти домой нам нельзя. Нужно разобраться сначала с тем, что имеем мы на руках. А имеем мы способности, которые у тебя наверняка должны были пробудиться, но о которых ты даже не знаешь. Надо это исправить.

– Звучит логично, – я тяжело вздохнул, пытаясь как-то переварить эти новости.

Помимо лихорадочной дрожи от предвкушения чуда, внутри себя я ощущал копящийся ужас. Я помнил, что случалось с теми, что поддавались чужому шёпоту Червя – я помнил, как их ноги отрывались от земли, и они в захлёбывающемся, страшном крике падали в шелестящий рой щупалец. И с каждой моей потугой что-нибудь сделать – хоть что-нибудь, пока Белка с ожиданием на меня смотрела – моё сознание вновь охватывала такая же тревожная дрожь. Всё, как тогда, когда я чувствовал в голове чужой голос Червя.

«Бесполезно» – понял я, пытаясь как-то унять бьющуюся на шее жилку. Это было похоже на паническую атаку.

– Дай я! – нетерпеливо потребовал Шут, и вдруг...

Моя ладонь помимо моей воли поднялась в воздух, и пальцы сомкнулись вместе, словно когти злой хищной птицы. Мои веки сузились, и девушка передо мной вздрогнула, заметив мой резко переменившийся взгляд. Внезапно, воздух вокруг и позади меня пришел в движение, и полетел – несокрушимой волной вперёд. Вперёд, сбивая пыль с пола, и заставляя мою спутницу заметно попятиться от меня, с тревожным вскриком и вскинутыми в защитном жесте ладонями.

Воздушная волна вскоре опала на пол, и лишь гул, который эхом загулял по коридорам, напомнил мне о том, что я сделал. Я уставился в неверии на свои ладони, пока Белка пыталась спрятать в губах торжествующую улыбку.

– Получилось! – она воскликнула в полном восторге. Боюсь, он быстро бы поутих, если бы она узнала, что этот трюк совершил «не совсем я». Мягко говоря.

– Что значит – «не совсем я?», – Шут издал слабый смех. – Я – совсем не ты, парень. Совсем не ты.

– Как это получилось? Что ты сделал!? – мысленно воскликнул я, пока пытался переварить то, что случилось.

– «Как?» – это такой вопрос, Антон, на который бесплатно я никогда не отвечу, – прошелестел в тишине Шут, мне усмехнувшись. – И, к сожалению, твой баланс пока на нуле. Как ты, собственно, и хотел. Помнишь?

В моей голове раздался раскатистый смех, от которого звенело в ушах. Я вскинул руки, и обхватил ими виски, пока рубиноволосая девушка возбужденно расхаживала с места на место, ничего не подозревая. Она со всей очевидностью не знала, куда деть теперь руки – я же не знал, как второй раз взять ту планку, которую показал только что Шут.

«Боюсь, Белку придётся скоро разочаровать» – подумалось мне. Я просто не представлял, как повторить этот трюк. Так что красться мимо патрулей тех неведомых «жуков» нам пока было нельзя.