Текст книги "Эксперимент (СИ)"

Автор книги: Эверест Правдин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

   И на всё это смотрела Эринеев с выражением омерзения на лице. Ему были противны эти трясущиеся, напуганные людишки, напоминавшие ему ныне покойных родителей.

  – Что бы ни говорил Аверьян! – вполголоса сказал он – Нет в нашем мире хороших людей! Вот он, этот мерзкий народец, суетится, а другие червяки в это время стоят и стараются снять видео подлиннее, поинформативнее и позахватывающе! Вот один червяк подошёл к погорельцу... Садани, брат, его по роже! Нет же, просто отошёл. А я бы выбил камеру из рук этого дурака, который весь в восторге от мысли, что выложит это в инстахлам, а другие червяки посмотрят и будет что в ближайший месяц обсудить... Я не думал, что взрыв будет такой мощный, но я об этом не жалею. Двумя меньше или десятью – здесь без разницы. Противные люди! Гадко! Одни страдают, другие глазеют – тьфу! – и, развернувшись, Эраст ушёл неведомо куда.

   Эраста Эринеева приписали к числу погибших. Никто не видел его выбегавшим из дома, а если видел, то вряд ли узнал, Он был в совершенно новой одежде, в которой его раньше никто не видел, и волосы завязал в маленьких хвостик, чего раньше не делал. Да и не было тут у людей привычки смотреть в окна – как правило, они неотрывно пялились в экран телевизора или монитор компьютера.

   Но Эраст был жив. И немало бед он планировал принести людям, которых так резко возненавидел. Но пока что он просто отошёл подальше и заночевал в подъезде какого-то дома. Ему не было дела до грязи, шума и людей, шастающих по парадной. Он был весь в своих мыслях, мрачных и тяжёлых.

   Тут Эринеева начала невыносимо терзать совесть, доселе спавшая. Он вспоминал жалких, почти с детским испугом на лице, людей и морщился. Ему казалось в такие моменты, что он поступил слишком жестоко и бесчеловечно. «Зачем я это сделал? Жили бы себе людишки, копошились...» – ему стало чудиться осуждающее молчаливое лицо Аверьяна, слышались его укоризненные речи...

   Чтобы хоть немного отвлечься от этих невыносимых мыслей, он начал вспоминать свои детские страдания и переживания... И заснул мёртвым сном.

   11

  Артём нимало не жалел о потерянном друге. Он был из той породы людей, которые уверены, что любому найдут замену и пристёгиваться ни к кому не надо. Он продолжил общение с компанией и ни о чём не заботился. Даже узнав о смерти Эринеева, безразлично пожал плечами: «Ну, ладно. Что ж... Жаль.»

   Однако Эраста ему вспомнить всё же пришлось. Идя домой, он заметил, что по пятам неотступно следует какой-то человек в сером, до боли напоминавший покойного Эринеева. Но на лице у него были пряди волос, и подслеповатый Артём так и не разглядел толком, кто это был. Он продолжил путь.

   Заходя в парадную, он насторожился и ускорил шаг. Похожий на Эраста человек всё так же шёл за ним, не отставая. Артём, сильно испугавшись, побежал к себе на этаж, судорожно распахнул дверь квартиры, вскочил внутрь и быстро закрыл. Дома он с облегчениям выдохнул. Сердце колотилось в груди как бешеное, чего давно не случалось с Артёмом.

  – Блин, ну это полный писец! – Артём повалился на табурет – Откуда этот долбоёб взялся?

   Вдруг послышался шум за дверью. Артём встал, подошёл к глазку... А через мгновение чудовищной силы взрыв отбросил от двери мёртвое тело бывшего друга Эринеева. Сам Эраст в это время был уже вне дома и незаметно пробирался туда, где обычно встречались и сидели Арина и Дудаков.

   Долгие, медленно тянущиеся дни и вечера, как правило, эта парочка коротала в гостях у Ани Лыковой, общей знакомой Арины и Эраста, полной добродушной девушки, не блещущей разумом и понятия не имеющей о настоящих друзьях и самоуважении. Аня пускала к себе абсолютно всех, и её квартиру бесконечные знакомые и приятели часто использовали в качестве убежища. Так произошло и в этот раз: у Арины и Дудакова дома были родители, поэтому они заявились к Ане. Причём скоро хозяйка была забыта: парочка вела себя так, как будто никого вокруг не существует. Арина валялась на Дудакове, глядя в телефон и изредка отрываясь, чтобы пососаться с парнем. Ане Лыковой, на которую вообще не обращали внимания, это порядком надоело, и она решила прошвырнуться в ближайший магазин за энергетиком. Аня надела курточку и вышла из дома, а на кровати её начали разгораться нешуточные страсти... Которые прервал сильнейший взрыв газа.

   Бабушка Ани Лыковой ещё долго ставила свечи всем святым за то, что отвели от внучки беду. Арина и Дудаков погибли, пострадали несколько соседей... Но Аня была жива-здорова и цела-невредима. И лишь одного не знала бабушка: виновник взрыва не тронул бы её внучку, он специально ждал, пока она выйдет...

   12

   Лида и Игнат встречались уже около года. Они были из пород тех пар, которые не раздражают и не отталкивают от себя одиноких людей. Сошлись Лида и Игнат, потому что им было интересно друг с другом: они проводили вместе очень много времени. Они могли долго разговаривать на общие темы, а могли просто молчать вдвоём... И вели себя скромно и пристойно, в противоположность скучным глупым пиявкам по типу Арины и Дудакова, которые как присосались друг к другу, так и не оторвутся. Все знакомые описывали их как талантливых и целеустремлённых людей.

   В тот злополучный день Лида сидела дома. Два дня назад, по неудачному стечению обстоятельств она сломала ногу. Костылей у неё не было, поэтому выходить Лида не могла, и единственной радостью в её жизни был визит Игната. Сегодня он обещал прийти к обеду и вдобавок принести чего-нибудь поесть. Лида с нетерпением ждала своего возлюбленного, а чтобы не терять времени, села за переводы, которыми зарабатывала на жизнь. И долгожданный час стал приближаться быстрее...

   Игнат в это время закончил все свои дела и стал собираться к любимой девушке. Он летел к ней весь в предвкушении атмосферного обеда и захватывающих бесед, которыми они так увлекутся, что забудут о еде (что уже часто случалось). Скорее бы добраться до Лиды!

   Игнат прибежал – и обомлел от ужаса. Подъезд и весь первый этаж горел. Игнат заметался, стала искать глазами Лиду – напрасно! Её не было среди сереньких, донельзя схожих друг с другом людей.

   В отчаянии он побежал прямо в горящий подъезд, но его грубо оттолкнули оттуда. Игнат с ужасом огляделся, обезумев от страха за Лиду.

  – Что случилось? Помочь? – раздался хриплый голос. Рядом стоял оборвыш в ветхой серой одежонке, с почерневшим от копоти лицом. Это был Эраст, не успевший убежать и для отвода глаз бродивший в толпе. Растрёпанный студент с нечеловеческим волнением на лице привлёк его внимание, и Эринеев решил обратиться к нему.

   Игнат, заикаясь, едва выговаривая слова, объяснил, что наверху у него сидит девушка, и у неё сломана нога, она не может выйти... А уже второй этаж занимается плаванием!

  – Какие у неё окна? – коротко спросил Эраст. Немного помедлив, Игнат указал ему на окна третьего этажа, и Эринеев, с невероятной ловкостью вскарабкавшийся вверх по трубе, стал пролезать к окну. «Мне уже нечего терять!» – думал Эраст – «А этот бедняга так не похож на других, так искренен в своём горе!». Он переполз на подоконник и со второго рассчитанного удара вышиб стекло, быстро влез на подоконник и аккуратно спустился на пол, закрывая нос и рот. Помещение было уже сильно задымлено, а возле двери лежала без сознания девушка в гипсе. Эринеев подбежал к ней, одной рукой приподнял и потащил к окну. Там он взвалил её на плечо и, аккуратно придерживая, стал спускаться, прикладывая нечеловеческие усилия, чтобы удержать равновесие и не уронить девушку.

   Наконец он спустился и нетвёрдыми шагами пошёл к толпившемуся народу. С диким воплем радости к нему подбежал Игнат, снял Лиду с его плеча, положил на землю, стал приводить в чувство, одновременно выпаливая похвалы Эринееву, которого уже окружило толпа людей. Какая-то женщина, суетясь возле него, лебезила:

  – Вы просто не представляете, какой Вы совершили подвиг! Вы такую девушку спасли, она лингвист, такая умница, три языка знает, как родные! Моего сына, раздолбая-то этого, с двоек на четвёрки по иностранному языку вытянула, ему теперь это самому интересно, представляете? А ведь раньше была она самой обычной, смотришь – ну, дура дурой, а как нашла своё направление... Да, это такая трудяга! Не в нашем бомжатнике бы ей жить, господи, всё старое, вспыхивает, взрывается, наш-то дом и то получше будет, чем эта дрянь... – но Эринеев уже не слушал её. Он тупо уставился на дом напротив, а в голове вертелась одна и та же мысль: не все люди жалкие, серенькие, невежественные, ленивые, есть и целеустремлённые, способные трудиться, жить и не киснуть, даже не имея много денег. А он им вредит!

   Тем временем женщину оттеснил счастливый возлюбленный, который радовался, что Лида пришла в себя. Она уже была в сознании и сидела неподалёку, с благодарностью глядя на своего спасителя.

  – Я не знаю, как Вас благодарить! – студент схватил грязную руку Эринеева, поднёс к губам, поцеловал, потом прижал к своей груди – Что, что мне для Вас сделать? Простите, я теряюсь и даже не могу сказать толком... Пойдёмте со мной! К Лиде, она лучше сообразит, чем я, я совсем одурел от счастья...

   Но Эринеев только грустно поглядел на него:

  – Неужели Вам не противно брать эту руку? Поглядите только, какая она ужасная! – он вытянул грязную исцарапанную руку и печально посмотрел на неё.

  – Это прекрасная рука! Она спасла такого человека, который мне поистине дорог! – Игнат взял Эраста за руку и повёл к своей девушке, на которую уже наседали надоедливые журналисты.

  – Пошли прочь! – вдруг рявкнул Эраст – Не докучайте! Делают сенсацию из чужого горя! Прочь! – он аж покраснел от натуги. Игнат, видя это, растолкал в два счёта толпившуюся прессу, каких-то ротозеев и тиктокеров, пытающихся снять самое захватывающее двадцатисекундное видео на планете и, подняв свою девушку на ноги, стал выбираться из толпы, увлекая за собой Лиду и Эраста. Эринеев едва поспевал за ними, корча рот, пытаясь не зарыдать. Горячие благодарности Лиды и Игната, их умные живые лица – всё это разбудило в Эринееве давно забытое сочувствие, давно задавленные зачатки любви к людям. Он видел, как его хотят наградить за спасение Лиды и одновременно понимал, что весь этот ужас случился из-за него. «Я едва не убил человека! Не червяка пустого, гнусного, а живого, любящего и любимого человека! И сколько горя я им причинил, сколько переживаний, бедная девушка осталась без жилья! Им надо было меня растерзать, растоптать, уничтожить, а они благодарят!» – думал он, в смятении глядя в спину Игната, едва соображая, куда идёт. Они уже выбрались из толпы и отошли от горящего дома, а Эраст не видел перед собой ничего, кроме мечущегося в ужасе Игната и лежащей в задымлённом помещении Лиды.

  – Всё в порядке? Вы меня слышите? – в лицо Эрасту смотрело участливое лицо Лиды. Эринеев почувствовал, что больше ни секунды не выдержит с этими доброжелательными заботливыми людьми. Глаза уже заволакивало слезами, и Эраст, обезумев от угрызений совести, опрометью побежал куда-то в сторону, так, чтобы никто не мог его удержать. Он видел провожавшие его изумлённые взгляды Лиды и Игната и ускорялся, ускорялся, дабы его точно не догнали.

   Эраст сломя голову понёсся в неизвестном направлении. Добежав до какой-то открытую парадную, заскочил в неё, побежал на самый верх и там, бросившись на грязный, запачканный краской, пол, дал волю своим слезам. «Людишки! Как их после этого понять? Аверьян, ты, чёрт возьми, сто раз прав, как можно ненавидеть таких людей? А я навредил им, лишил их дома и чуть было не лишил одного из них жизни! А сколько таких судеб я мог разрушить? Скольких хороших людей я мог оставить без крова или даже умертвить? Нет прощения мне, повесить, растерзать, убить меня мало! А они меня благодарили... И это больнее всего! Лучше бы они ногами забили моё дрянное тело до смерти!» – и Эринеев зарыдал, рыдал до беспамятства, иногда вскрикивая и делая попытки разодрать грудь отросшими ногтями. Он бесновался до ночи, пока не потерял сознание.

   13

   На следующий день Эринеев заболел. Он лежал на полу, голова его пылала, он часто бредил и звал Аверьяна, метался, просил помощи. Ему чудился дядя, огромный, неприступный, с каменным лицом твердящий: «Ненависть тебя погубит. Ненависть тебя убьёт. Ненависть сожжёт изнутри.». А Эраст кричал: «Я уже погиб!», просыпаясь от собственного голоса, весь в липком холодном поту. Тут же он пугливо озирался, боясь, что кто-нибудь услышит его крики и обнаружит его самого, и в изнеможении падал обратно на грязный пол.

   Один раз, когда он в очередной раз проснулся от собственных воплей, он услышал внизу шум и шаги. Это вернулись ремонтировавшие парадную рабочие. Эраст, опасаясь, что они зайдут на верхний этаж, увидят его в беспамятстве и отправят в шумную суетную, заполненную другими людьми больницу, где он будет лежать и мучиться от невозможности побыть с самим собой наедине, где его, чего доброго, за сумасшедшего примут... Итак, боясь этого неприемлемого для него исхода, Эринеев поднялся и, собравшись с силами, поплёлся вниз, едва переставляя ноги и наваливаясь всей тяжестью тела на перила. После двух пролётов он почувствовал смертельную усталость и желание свалиться на пол и лежать, не обращая внимания ни на рабочих, ни на просто живущих здесь людей, да так и умереть. «Но нет же!» – подумал Эраст со злостью – «Как же, дадут проклятые людишки помереть спокойно! Будут лезть со своей помощью, со своими скорыми, полициями, милициями! И будут при этом преследовать две цели: либо убрать неизвестного дурака из подъезда, либо, что ещё хуже, выставить себя героем, мол, смотрите как я милосерден, вызвал скорую, всем соседям распиздел, что человеку плохо, хожу тут, суечусь, правда, когда он уедет, плевать я на него хотел, зато будет что бабушке и тётушке рассказать. Вот, я спас человека, медаль мне!» – и он так сильно стукнул себя кулаком в грудь, что едва не свалился с ног.

   От удара Эрасту стало ещё хуже. Он уже в полуобморочном состоянии прошёл мимо рабочих, краем уха уловив, что они говорят о «всяких обдолбышах, которые сидят в парадных» и рассердился. Невероятно громким и чётким для обессиленного больного голосом он отчеканил:

  – Сами вы обдолбыши! Ничего не знают о человеке, а уже рассуждают, кто он, да откуда, всё знают, бараны! – и Эринеев вышел из дома.

   Злость придала Эрасту немного сил. Он дошёл до соседнего дома, но там ему вновь захотелось прилечь. Он сел на скамейку возле парадной и принялся ждать, пока дверь откроется. Всего его терзали различные мысли: «Вот и люби после этого людей! Конечно, самых справедливых, самых умных, самых благородных! Как! Как, Аверьян, как ты, такой образованный не суетный человек, как ты мог любить это стадо? Ладно, ты его не любил, согласен, но ты терпел это стадо безмозглых кретинов с ужасно раздутым самомнением! Взять хоть твоего идиота брата! И ты говорил, что так лучше... Как?!»

   В мучительных раздумьях Эринеев заснул. Когда он встал, то увидел, что окоченел от холода. Потирая скрюченные замёрзшие пальцы, он подошёл к двери, ведущей в подъезд и, прислонившись к стене, стал ждать. Ему посчастливилось: через десять минут вышел какой-то человек, и Эраст проскользнул в парадную. Там он, слабея, дополз до верхнего этажа, поднялся к чердаку и рухнул там, бездыханный.

   14

   Три дня лежал Эринеев в беспамятстве, а после этого пошёл на поправку.

   Организм Эраста был очень живучий и вполне себе трудоспособный, так что уже на второй день после болезни он перебрался в другой дом, нахватал из магазинчиков бесплатных объедков, забежал в парочку торговых центров, где как следует умылся и справил все свои нужды... Эринеев даже немного приободрился и отошёл от своей злобы на людей. Но вряд ли это было надолго...

   Сперва он ничего не взрывал, наоборот, помогал людям: повсюду убирал мусор, сдавал за мелкие деньги, сшибал кое-какие копейки и жил, никого не тревожа. После долгих скитаний по городу он даже нашёл себе пристанище в пустынном, самом заброшенном районе города. Приютом ему служили старые проржавленные гаражи, где собирались бомжеватые дети пьяниц, бывшие уголовники, оставшиеся без жилья и прочий сброд.

   Время от времени Эраст подбирал с помоек кое-какие книги. Один раз он даже нашёл эксклюзивное, хоть и подпорченное водой издание, где были написаны рубайаты Омара Хайяма, чему читавший Эраст удивился сильно:

  – И что только не выбросит невежественный народ! – с презрением подумал Эринеев, унося с собой книгу, которой под тусклым светом кое-как прилепленной на потолок старой лампочки наслаждался весь вечер. И не раз за всё это время Эринееву приходила в голову мысль, что можно бы было жить спокойно в окружении хороших книжек, как это делал Аверьян, изучать иностранные языки, психологию, философию... И тогда бы не пришлось прятаться, скрываться, жить в каких-то гаражах с сомнительным контингентом... «Но уже поздно! Меня не зря причислили к мёртвым – моя душа умерла, да и тело скоро умрёт... Глупой, собачьей смертью.» – думал Эринеев с грустью. В такие моменты он вспоминал Лиду и Игната, как чуть не убил её, как спас, как они благодарили его; вспоминал мудрого милосердного Аверьяна, который учил его, что ненависть губительна... И охватывала его невыносимая тоска по спокойной отрешённой жизни, по науке, по книгам за любимым столом, и хотелось ему в эти моменты окончить своё бесполезное существование.

   15

   Спустя три года в самом спокойном районе города появилось чудище, то есть не совсем чудище, а человек, косматый, со спутанными грязными волосами почти до пояса и колтунами в них, одетый в лохмотья, с потрескавшимися, никогда не заживающими руками, с многочисленными язвами на тощих посиневших ногах... Это и был и Эраст Эринеев. Но тот, кто видел его когда-то, не узнал бы его сейчас, как не узнал и прошедший мимо Мирослав Селёдкин, столкновение с которым разбудила в Эрасте бесконечную грусть. « А ведь он был прав! Не с теми я связался.» – подумал Эраст, отворачиваясь от Мирослава – «И вот где я теперь! Он пойдёт в свою квартиру, а я – в тёмный загаженный подвал... Да, не с теми связался, не те эксперименты проводил над собой! Всё не то, вся моя жизнь, да даже моё появление на свет – одна сплошная ошибка.» – размышляя так, Эринеев поспешил уйти от дома, где встретил Селёдкина. Он сел возле парадной у здания напротив и стал ждать, не выйдет ли кто.

   И он дождался: какая-то девушка вышла из парадной, и можно было заходить... Но он не зашёл: он смотрел ей вслед, поражённый.

   Из девушек Эраст помнил только Арину с её предательством и Лиду, которую он едва не убил. Больше он не обращал на них внимания, как, впрочем, и на всех окружающих людей. Но вышедшая девушка была необыкновенно красива. Не внешне: в ней не было ничего особенного, ни роковой порочной красоты, ни милого ангельского вида. Она была красива внутренне, каким-то особым сосредоточенно-задумчивым лицом, сдержанными и собранными движениями... Эринеев не понимал толком, что произошло с ним при виде этой девушки, но что-то шевельнулось в зачерствевшей душе этого страшного и глубоко несчастного человека. И целый день он просидел возле подъезда, ожидая вновь её увидеть.

   И она пришла. Она была уже не одна, а с какой-то девушкой, тоже симпатичной, однако с выражением лица гораздо более угрюмым. Но, как оказалось, понравившаяся Эрасту девушка могла легко рассмешить свою спутницу, и лицо последней сразу же преображалось.

   Они подошли поближе, и Эринеев стал слышать их разговор. Говорила в основном та самая красивая девушка, причём рассказывала так интересно, что Эраст готов был слушать вечно. Её собеседница внимательно слушала, изредка вставляя занятные рассказы в обширное повествование первой. Эраст был в восхищении от этой умной и не пустословящей пары.

  – Наташа! – на прощание сказала вторая девушка – Будь осторожнее с Асмодеевым. Он отбитый на голову, не дай Бог что – останется безнаказанным.

  – Мне он ничего не сделает! Я гораздо сильнее его.

  – Попова было тоже сильнее, однако вся асмодеевская компания ей попользовалась, а в суде ты попробуй докажи, особенно если...

  – Так её споили! – поджав губы, перебила Наталья – Она же наивная, доверчивая, под крылом у мамы с папой росла, откуда ж ей знать про такие вещи! Я её не виню, не подумай. – добавила Наталья, уже чуть мягче – Только Асмодеева здесь дóлжно казнить. Но ты, однако ж, с Поповой меня не сравнивай, мне эти все его штучки не страшны. Ну, до завтра! – и она, крепко обняв свою спутницу, ушла домой.

   «Ничего не сделает тебе этот Асмодеев! Я не допущу.» – подумал Эринеев, провожая её глазами.

   С тех пор заросший, потерявший весь человеческий вид, Эраст бродил возле её дома или прятался в парадной. Он старался не попадаться людям на глаза, зная, как ужасна его внешность. Он лишь потихоньку наблюдал за Натальей, каждый раз с грустью провожая её взглядом и думая, что, попадись она ему лет пять назад, он выучился бы, занимался творчеством, читал, вместо того, чтоб ставить над собой сомнительные эксперименты и внушать себе ненависть ко всем людям на земле... Но уже поздно!

   Эринеев вскоре заметил, что к Наталье действительно подбивает клинья какой-то глупый парень на понтах. Но она твёрдо заявляла, что никаких дел с ним иметь не желает, и просила по-хорошему отстать. Но парень не сдавался: как-то раз он припёрся к дому в компании шести друзей, чтобы силой заполучить Наталью, но Эраст был начеку: схватил какой-то ржавый крюк, валявшийся под рукой, с диким воплем выбежал наружу и начал железным крюком охаживать непрошенных гостей. Грязный железный крюк вонзился глубоко в кожу одного из них, и вся компания сразу разбежалась, бросив раненого товарища, который ценой огромных усилий смог убежать от чудовищного человека с крюком. Прогнав Асмодеева и его дружков, Эраст немедленно скрылся.

   После этого случая Эраст некоторое время прятался в домах на параллельной улице и отслеживал Асмодеева и его компанию. Он узнал много чего нехорошего о них из разрозненных разговоров взрослых и подростков, к примеру, об изнасиловании трёх совсем юных подростков, почти девочек, чистых, непорочных и наивных. Узнал и о том, что, катаясь на машине, Асмодеев сбил пожилую пару и ловко избежал наказания. Один раз он услышал рассказ худенького тщедушного парня, как его Асмодеев с четырьмя приятелями чуть не забили до смерти... И Эринеев твёрдо укрепился в своём намерении их уничтожить.

   Эраст выследил каждого из асмодеевской компании и прикончил всех, кроме самого Асмодеева, почти одновременно. Чаще всего он придушивал этих безмозглых и бессовестных существ на пустырях или в лесках и тщательно уничтожал все следы преступления, дотла сжигая тела. Сам он возвращался в тот самый район, где жила Наталья и скрывался в подвалах и немногим ведомых служебных ходах.

   Но Эринеев понимал, что долго так продолжаться не может: начиналось серьёзное расследование, затеянное кем-то из отцов пропавших гадёнышей, так что его могли найти. И Эраст решил: сперва он убьёт по-прежнему пристающего к Наташе Асмодеева, а потом спрячется очень далеко, откуда его точно никто не достанет.

   16

   В тот самый вечер, прохладный, мягкий, просто божественный, когда все люди стремились на улицу... В тот вечер Эраст не замечал ни заката, ни свежести – он думал только об Асмодееве и о том, что сейчас предстоит совершить. Тем временем последний, невменяемый от выпивки и курева, плёлся домой. Он ничего вокруг себя не видел и не слышал. Кое-как заползши в свою парадную, он потащился, ругаясь, наверх... И не заметил ужасного человекоподобного чудища с острым ржавым крюком, стоящего прямо рядом с ним. Ему всё было по барабану, как он сам говорил много раз... Но вдруг в грудь ему вонзился ржавый крюк.

   Асмодеев только и успел, что чертыхнуться, перевернуться и, хрипя, захлёбываясь кровью, прошептать:

  – За что?

  – За Наталью! – твёрдо ответил Эринеев – За все твои намерения, за все твои дурные помыслы об этой девушке! И за всех людей, пострадавших из-за компании ваших ублюдков! – и, оттащив тело с лестницы, Эраст ушёл вон.

  ...Через полчаса нашли на улице тело заросшего, грязного, ободранного, израненного человека. Грудь у него была растерзана и окровавлена. Рядом с бездыханным телом валялся ржавый крючок... И ни один человек, кроме случайно оказавшегося рядом Мирослава Селёдкина, не мог опознать погибшего. А Мирослав узнал в этом чудовище бывшего друга и прослезился. «Знать бы мне!» – горько подумал он – «Насильно бы выволок тебя из того поганого клуба и привёл к своим! Эх, Эринеев, Эринеев! Не успел я тебя спасти, а мог. Прощай же теперь, мой бедный приятель!»

   17

   Наскоро схоронили Эраста рядом с дядей... Помянул его один Мирослав Селёдкин, да какой-то его приятель, решивший просто выпить на халяву. И тут же забыл весь мир Эраста Эринеева.

   И только потом в одном из технических помещений нашли труп пропавшего Асмодеева, поднялась суета, долго шло расследование... Но оно уже не могло потревожить Эринеева. Он ушёл в мир иной, где не было ни противных людишек, ни предательства, ни ненависти, ни любви, ни экспериментов – ничего земного.