Текст книги "Хрустальный сад"

Автор книги: Эвелина Баш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

22

Солнечные лучи искрились в голубой воде залива. Мы сидели в одном из многочисленных прибрежных кафе. Она задумчиво болтала трубочкой в бокале с коктейлем, а я сосредоточенно изучал меню, изредка поглядывая на нее. Она хотела поговорить со мной о чем-то наедине, но я специально притащил ее сюда. Я думал, шумная толпа не даст ей собраться с мыслями, но она вдруг заговорила:

– Вальтер, – тихо сказала она.

– Да? – резко ответил я и тут же смутился от своей резкости.

– Увези меня отсюда, – почти одними губами произнесла она.

– Конечно, малышка, – я улыбнулся ей. – Тебе не нравится Франция?

– Мне здесь плохо, – ее голос дрожал, но лицо не выражало абсолютно никаких эмоций.

Я так и не привык к этой ее особенности, по спине побежали мурашки. Но это была девушка, которую я любил, и поэтому я взял ее за руку и спросил:

– Поедем в Испанию или Италию, а?

– Мне все равно куда, – она сжала мои пальцы, и, склонившись ко мне, еле слышно прошептала, – увези меня от Генриха.

– Что? – я просто не поверил своим ушам.

– Увези меня от Генриха, – повторила она.

– Ты предлагаешь сбежать от него? – она кивнула. – Вдвоем? – она кивнула еще раз. – От Штайнберга? – на всякий случай уточнил я.

– Да, – ответила она. – Я больше не могу быть с ним, не могу играть в его маленькую куколку. Я хочу быть с тобой, только с тобой, – она смотрела на меня с мольбой, и сжимала мою руку так, что мои пальцы побелели.

– Ты понимаешь, чего ты просишь? – спросил я ее.

– Да, – ответила она. – Я прошу, чтобы ты увез меня подальше от Генриха.

– И предал его?

– Да, – ответила она после небольшой паузы.

– Ты понимаешь, что на свете нет места, где Штайнберг нас не найдет?

– Да.

– Ты понимаешь, что нас ждет только один финал?

– Да.

– И ты этого хочешь? – с удивлением спросил я.

– Да, – ответила она громче, чем следовало. Несколько человек обернулось. Девушка, беседовавшая о чем-то с официантом, с особым интересом уставилась на нас. На какое-то мгновение мне показалось, что я узнал ее. Эти волосы с медным отливом, глаза, усмешка. Я моргнул и потряс головой. Показалось.

– Алиша, – я взял ее за руки и склонился к ней. – Ты хочешь прожить счастливую, но короткую жизнь…

– С тобой, – перебила она меня. – Я никогда не испытывала такого чувства, которое испытываю к тебе, я хочу быть с тобой.

Я посмотрел на нее. Я не был уверен, что так же сильно разделяю ее чувства. Я не был уверен, что готов к тому, о чем она меня просит. Я старался подобрать слова, как бы мягче сказать ей об этом, и не мог.

– Вальтер? – позвала она и посмотрела мне в глаза.

– Алиша, – сказал я и замешкался, – Алиша, – я прокашлялся, – ты просишь слишком много. Ты хочешь, чтобы мы пошли на предательство, чтобы мы обрекли себя на верную смерть, сейчас, именно сейчас, когда весь мир принадлежит нам…

– Но Генрих знает, – она вновь перебила меня, я почувствовал, как меня прошиб холодный пот.

– Что знает? – осторожно уточнил я.

– Что у меня есть кто-то кроме него…

– Он знает кто? – мое сердце почти перестало биться.

– Нет, – сказала Алиша, и мне сразу полегчало. – Но когда-нибудь он узнает, я не хочу больше обманывать его и скрывать мои чувства.

Я молчал и смотрел на нее. Зачем же ты топишь меня? Зачем требуешь от меня невозможного?

– Ты меня не любишь? – она прервала молчание.

– Конечно, люблю, глупышка, – попытался я смягчить ситуацию, – давай подождем с побегом от Наставника, давай для начала съездим куда-нибудь, развеемся, а потом решим, что будем делать.

Алиша молчала, я знал, что не такого ответа она ожидала, но это было лучшее, что я мог ей предложить. В конце концов, она сказала:

– Хорошо, пусть будет так.

Я попросил у Штайнберга небольшой тайм-аут и увез ее в Рим. Я приезжал сюда много раз, но едва видел город за тонированными стеклами автомобилей. Теперь, оказавшись на его кипящих жизнью улицах, я словно побывал в нем впервые. Рим поразил меня своим великолепием. Каждый камень, по которому мы прошли, дышал историей. Каждое здание, которое мы видели, могло рассказать свою легенду, и не одну. Античность, готика, классицизм и модерн – здесь смешались все стили и эпохи. Колизей и Витториана, Пантеон, некогда храм всех Богов, и Ватикан, центр мирового католицизма. Мы просыпались под нескончаемые звуки сирен и отправлялись в гущу толпы, впитывать эту невероятную атмосферу Вечного города. Я был поражен мощной энергетикой Рима, я чувствовал подъем сил и нескончаемый восторг от его улиц, домов, статуй, храмов и итальянцев. О, итальянцы! Шумные, позитивные, они заражали своей жизнерадостностью и оптимизмом. Здесь не было места унынию и печали, и я думал, что Алиша оставит свои мысли о побеге, но я ошибся.

Однажды ночью я проснулся внезапно, то ли от кошмара, то ли от звука в темноте. Я сел на широкой кровати нашего люкса и прислушался, но тишину нарушал лишь звук проезжающих машин. Алиши не было в номере. Серебряный свет лился сквозь щель между занавесками. Я потянулся, встал и вышел на террасу. Полная белая луна стояла над городом. Ее призрачный безжизненный свет заливал все вокруг, и было что-то угрожающее во всей этой картине. Я поежился, не то от ночной прохлады, не то от вида Алиши. Она сидела неподвижно на плетеной скамейке, обхватив колени руками. Ее лицо в лунном свете казалось совсем бледным, глазницы глубокими и темными. Я кашлянул, она обернулась, снова поежившись, я подошел к ней.

Пристроившись рядом, я обнял ее за плечи и стал глядеть на крыши домов. И вдруг над нашими головами раздался гром, его тяжелые раскаты разошлись во все стороны. Налетел холодный ветер, в одно мгновение небо затянуло тучами, и хлынул ливень. Мы вскочили со скамьи и бросились к двери в номер. Совсем рядом с нами ударила молния, раскрошив каменный пол. Дверь была заперта. Я попытался разбить стекло локтем, но стекло оказалось ударопрочным. Алиша в испуге прижималась ко мне. Другая молния ударила совсем рядом, разбив вдребезги цветочные горшки, стоявшие по краям террасы. Я пытался сосредоточиться и открыть дверь с помощью магии. Дождь заливал мне глаза, холодные струи текли по спине. Любой человеческий замок уже давно бы поддался, но я совершенно точно противостоял силе, более мощной, чем моя собственная. Еще несколько молний ударило совсем близко. В нас полетела каменная крошка и глиняные осколки ваз. Алиша дрожала всем телом, я знал, что она не чувствует дождя, и это был страх. «Это Генрих, это Генрих», – то и дело повторяла она. Если бы она могла, я думаю, она бы заплакала, я слышал это в ее голосе.

Меня охватила злость. Я обернулся и, раскинув руки, закричал: «Если ты хочешь нам что-то сказать, выходи сам, – молния промелькнула прямо перед моим носом, и я почувствовал легкий запах озона, но не отступил ни на шаг, – Я не боюсь ни тебя, ни твоего светопреставления», – крикнул я еще громче. Ветер был такой силы, что почти сбивал с ног, Алиша крепко обхватывала меня руками сзади и прятала лицо. Я дождался очередной молнии и усилием мысли направил ее в окно позади нас. Стекло разлетелось на мелкие осколки, поранив меня и задев Алишу. Я толкнул дверь, и оказалось, что она вовсе не была заперта. Мы забежали в комнату, и стало тихо. Я оглянулся и увидел, что на улице снова светила луна. Мокрые осколки стекла, керамики и камня блестели в ее призрачном свете. Алиша сидела на полу, в ее огромных темных глазах был ужас. Мой мозг лихорадочно работал, надо было найти выход, придумать решение.

– Мы должны вернуться к Штайнбергу, – наконец сказал я.

– Нет! – закричала Алиша.

– Это было предупреждение, – я встал на колени рядом с ней, – уничтожить нас не составит ему труда. Мы должны вернуться и поговорить с ним.

– Нет, Вальтер, нельзя, – в ее голосе слышалась мольба, – он не пощадит нас.

– Слишком поздно, – тихо сказал я и, проведя рукой по ее мокрым спутавшимся волосам, поднялся. Я прошел в ванную, с меня все еще текла вода, из мелких ссадин сочилась кровь. Я встал под душ и закрыл глаза. В номере хлопнула дверь. Алиша ушла, но не я знал куда.

Через пару часов я сидел в самолете и уже утром был в замке Штайнберга. Я нашел его в кабинете, он стоял у окна и явно ждал меня. На улице поливал дождь, было темно словно поздним вечером.

– Отпустите ее, – тихо сказал я.

Он поднял брови и ничего не ответил.

– Я прошу Вас, – сказал я громче.

Наставник вздохнул и, отвернувшись от меня, посмотрел в окно. Струи дождя стекали по стеклу.

– Я знал, что когда-нибудь этот день настанет, – сказал он. – Знал, что ты не сможешь противостоять своим инстинктам. Знал, что ты захочешь забрать ее у меня, просто потому, что ты берешь все, что хочешь.

– Я люблю ее, – возразил я.

– Любишь? – он посмотрел на меня через плечо и отвернулся обратно к окну. – Почему же ты сейчас здесь, а не с ней?

– Потому что я пришел просить Вас отпустить ее.

– И ты думаешь, что я отпущу ее?

– Да, – я ответил, не раздумывая.

Он расхохотался.

– Твоя дерзость впечатляет, – произнес он, – но ты не получишь ее. Ты убьешь ее.

За окном сверкнула молния, и послышались раскаты грома.

– Нет, – твердо сказал я.

– Нет? – он отошел от окна и сделал несколько шагов в мою сторону.

– Нет, – я сжал кулаки.

– Тогда я убью тебя, – тихо сказал он.

Я вздохнул и развел руками:

– Значит, это моя судьба.

Он очень долго и внимательно смотрел на меня. Я был полон решимости, я был уверен, что он ничего мне не сделает.

– Тебе была уготована великая судьба, – сказал он, – мне жаль, что ты оказался таким глупцом. Как ты себе представляешь жизнь с ней? Когда-нибудь ты состаришься, а она не изменится никогда. Она всегда будет куклой. Ты готов к этому? – я промолчал. – Ты можешь стать хозяином этого мира, – он подошел ко мне почти вплотную, – у тебя может быть все, что ты захочешь – деньги, слава, сотни, тысячи женщин, – шептал он мне в ухо. – Если ты избавишься от нее, я забуду об этом твоем проступке, и ты по-прежнему будешь моим помощником. Или… я могу позволить тебе уйти с ней, но я лишу тебя твоей силы, и до конца своих дней ты будешь влачить жалкое существование среди людей. Поверь мне, ее не хватит надолго, она уйдет от тебя, она не сможет жить простой жизнью. Она променяет тебя на кого-нибудь более молодого, красивого, богатого. Предав однажды, она предаст снова. Ты возненавидишь ее за это. Будешь проклинать ее и себя до конца своих дней.

Я слушал его и понимал, это не просто слова, в них есть горькая доля правды.

– Подумай, чего ты хочешь на самом деле, – сказал он, – Я буду ждать твоего решения, а теперь ступай, найди Алишу и сделай то, что велит тебе сердце.

Он отошел от меня и вернулся к столу. Я был свободен, я не мог поверить, что он давал мне право выбора, я не мог доверять ему, но что мне оставалось? Я вернулся в Рим, в наш разгромленный номер и нашел там записку от Алиши. Она предлагала встретиться в полночь у храма Сатурна на Римском форуме.

23

Я сидел на ступенях разрушенного храма, прислонившись спиной к колонне. В траве стрекотали цикады. Большая желтая луна вставала над древними развалинами. В тени триумфальной арки бесшумно появилась Алиша. Прижимая к груди какой-то предмет, она, словно зачарованная, медленно ступала босыми ногами по древним камням. Ее платье было грязным и изорванным в клочья, а на щеке красовался огромный шрам. С кем же ты воевала, моя девочка? Ее губы шевелились, но я не слышал слов. Я встал и шагнул ей навстречу. Алиша остановилась и, не проронив ни слова, протянула мне предмет, который сжимала в руках. Кинжал. Я взглянул на нее.

– Это Хранитель душ, – пояснила Алиша, глядя на кинжал, его рукоять, выполненная в виде странного животного, похожего на ящера, сверкала в лунном свете сотнями рубинов и изумрудов, – Он избавляет души суа от вечных скитаний, он заберет мою душу и…

– Не говори ничего, – процедил я сквозь зубы, – я не позволю тебе этого сделать.

– Это сделаешь ты, – спокойно сказала она. – Ты должен, у тебя нет другого выхода.

– Разве ты не понимаешь, что именно этого от нас хочет Штайнберг? – прошептал я.

– У нас нет другого выхода, – повторила она.

– Выход есть всегда, – сказал я.

Моя решительность, с которой я пришел к Наставнику, таяла с каждой секундой. Противостоять ему было куда проще, чем противостоять ей.

– Ты знаешь, что ты должен это сделать, – она взяла мою руку, в которой я сжимал кинжал, – он не тронет тебя.

– Но я не хочу жить без тебя!

Я был на грани отчаяния. Я провел весь день в размышлениях, как мне остаться со Штайнбергом и не потерять Алишу, но толкового решения так и не нашел.

– Я увезу тебя и скажу ему, что тебя больше нет, – сказал я.

– Он не поверит тебе, – ответила Алиша. Она была само спокойствие, в ее темных глазах не было и намека на страх и неуверенность. – Он чувствует меня, он меня создал, ты забыл?

Я ничего не ответил, лишь посмотрел на нее и провел пальцами по ее лицу. Такая нежная и теплая кожа. Алиша, если бы только ты была живой…

– Он никогда не простит меня, – тихо сказала она, – но он ничего не сделает тебе, он любит тебя больше, чем меня.

– Глупости!

– Ты нужен ему больше, чем я, Вальтер, – все так же тихо, но твердо продолжала она. – Если ты не сделаешь этого сейчас, он все равно заставит тебя сделать это. Пожалуйста, помоги мне, Вальтер. Освободи меня, спаси мою душу.

– Я не могу, – прошептал я, глядя на нож. – Я люблю тебя.

– Я прошу тебя, – в ее голосе впервые послышалось отчаяние, – я умоляю тебя, сделай это, если действительно любишь.

Я стоял перед нелегким выбором, Штайнберг преподал мне самый важный урок в моей жизни – думать о последствиях. Зачем, зачем я поддался ее очарованию? Зачем я позволил себе вскружить ей голову? Мне некого было винить в том, что происходило. Я сам разрушил все, что мне удалось построить за это время. Кто сказал, что мне все можно, и наказание никогда меня не настигнет?

Я переводил взгляд с нее на кинжал и обратно. Мне казалось, она требует от меня невозможного. Я не мог, не мог ее убить! Как? Как??? Думай, думай, думай!

Краем глаза я видел, как неподалеку, в тени старых развалин, собираются какие-то темные фигуры. С другой стороны, на Капитолийском холме стояло еще несколько.

– Они пришли за нами, Вальтер, – прошептала она. – Прошу тебя, не дай им забрать меня, – она вцепилась в меня руками. Я прижал ее к себе и поцеловал. От нее пахло орхидеями. Она была такой маленькой и хрупкой в моих объятиях. Я слегка отстранился от нее и, продолжая придерживать ее одной рукой, занес руку с кинжалом над ней.

– Я люблю тебя, – шепотом сказал я, – Прости меня, – и я вонзил кинжал в ее грудь.

Она обвила руками мою шею, и я снова целовал ее, осторожно опуская ее все ниже и ниже, пока не почувствовал, что мое колено коснулось каменных ступеней. Она становилась все легче и слабее, и внезапно я осознал, что практически лежу на ступенях, прижимаясь к холодному камню, и из моих глаз текут слезы. Алиша исчезла, исчез нож, исчезли тени, наблюдавшие за нами, и я оказался один на развалинах древнего храма. И только желтая луна безучастно смотрела с высоты на мое горе.

24

Полуденное солнце просачивалось сквозь жалюзи. Где-то за окном хлопнула дверца машины, и завелся мотор. Я вздрогнул и проснулся. Сел на кровати, потирая виски. Алиша… Сон или реальность? Ее не было в комнате, но это ни о чем не говорило. А что если это была реальность? Я рывком соскочил с кровати и вышел на террасу. С улицы доносились голоса, музыка и шум то и дело подъезжавших и отъезжавших машин. Молоденький мальчишка-мойщик препирался с продавцом газет, стоявшим на углу. Четверо парней и девушка, сидя в новом супернавороченном джипе, благодушно посмеивались над своим другом, покупавшем у уличного торговца газировку и хот-доги. От этого безмятежного вида мне стало еще тоскливее.

Я вернулся в номер. В номере царил бардак, вещи были разбросаны, на полу лежали осколки стекла. Мой взгляд упал на отражение в зеркале, и это отражение заставило меня ужаснуться. Волосы были взлохмачены, глаза провалились, лицо покрыто щетиной и к тому же имело болезненный желтоватый оттенок. Я с отвращением отвернулся от зеркала, снял с себя покрытую пылью рубашку и бросил ее на кровать. Судорожно вздохнув, я присел на край кровати и обхватил голову руками. Как я буду жить без нее? Как?! Второй и последний раз в жизни Вальтер Рит плакал.

Я вернулся к Наставнику. Не то, чтобы я хотел этого на самом деле, я просто поехал в аэропорт, купил билет и прилетел в Прагу. Все происходило словно на автопилоте, не помню, чтобы я четко осознавал, что делаю. Тем не менее, я снова был в замке, снова в его кабинете. Я сидел в кресле, глядя на темнеющие в камине угли. Он стоял, прислонившись к столу, и смотрел на меня. Молчание продолжалось несколько минут, а может и часов. За окном барабанил дождь.

– Я знал, что ты не ослушаешься меня, – наконец сказал он.

– Я выполнял ее просьбу, – тихо отозвался я, не глядя на него.

– Манипулировать людьми, – усмехнулся он, – это так просто.

– Значит, это Вы внушили ей эту идею? – спросил я, по-прежнему глядя в камин.

– И не только эту, я внушил ей мысль о Хранителе душ и даже позволил забрать его.

Я посмотрел на него, во мне постепенно закипала злость.

– Вы сами наказали себя, дети мои, – расхохотался он.

Я вцепился в подлокотник кресла, борясь с порывом броситься на него.

– Я дал ей слишком много ума и свободы, – сказал он, и я заметил, что он сразу как-то постарел и осунулся, – прекрасный пример того, что добро никогда не остается безнаказанным, – он опустился в кресло напротив меня. – Я потратил долгие годы, прежде чем нашел такого как ты. Дал тебе все, вывел тебя в высшие круги нашего общества и наделил почти безграничной властью. Я разрешил тебе все, а ты покусился на единственное, что было тебе запрещено – на мою Алишу. Неужели тебе совсем не знакомо понятие благодарности?

Его голос был сухим и холодным. За окном бушевал ветер, крупный град застучал по стеклу.

– Виноград погибнет, – тихо сказал я.

– Мне все равно, – он откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.

– Мне жаль, что все так вышло, – почти шепотом сказал я. Он усмехнулся. – Я не хотел влюбляться в нее, но я не смог, – я поставил локти на колени и обхватил голову руками.

– Ты на темной стороне, здесь нет места для дружбы и любви, – донесся до меня его голос.

– Но вы же любили! – воскликнул я и посмотрел на него, он по-прежнему сидел, закрыв глаза.

– Но это не сделало меня счастливым, – сказал он. – Мы созданы не для счастья, Вальтер. Мы одиноки в нашем темном мире.

– Ненавижу одиночество, – выдохнул я.

– Ты привыкнешь к нему, – ответил он.

– Я не хочу.

– Сколько еще друзей и любимых тебе нужно потерять, чтобы ты понял, что это все не твое? – он открыл глаза и посмотрел на меня.

Я почувствовал, как кровь приливает к моему лицу.

– Что вы знаете об этом?

– О, твой прекрасный рыжеволосый юный друг, – протянул он, и мое сердце забилось быстрее, – из него вышел бы отличный темный суа, если бы в нем была хоть капелька магии.

– Это вы убили Санни? – спросил я быстрее, чем эта мысль сформировалась в моей голове.

– Он был честолюбив, самовлюблен, – продолжал он, проигнорировав мой вопрос, – совсем такой же, как ты. Только ты до последнего пытался изображать из себя правильного, а он вытащил всю свою демоническую сущность наружу.

– Это вы убили Санни? – повторил я свой вопрос. – Это вы заставили его принимать наркотики?

– О, нет, что ты, наркотики – это была полностью его идея, мне даже не пришлось подталкивать его к этому.

– Но под машину-то он попал не случайно, – сквозь зубы процедил я.

– Он мешал тебе двигаться дальше, – сказал Штайнберг.

Я не помню, как это произошло, но через мгновение он лежал на полу вместе с перевернутым креслом, а я нависал над ним и собирался перекусить ему шею. Я знал, что он видит сейчас огромного огнедышащего волка. Он тяжело дышал, пытался сопротивляться и насылал на меня какие-то свои иллюзии, но я не поддавался. Я разжал челюсти и практически укусил его, когда окно над моей головой разлетелось на сотни осколков, и меня поразил удар молнии.

25

Сквозь сон я почувствовал, как меня пробирает холод, а тело тяжелеет и немеет. От этого странного ощущения я окончательно проснулся. Открыл глаза и почти сразу же зажмурился, свет показался слишком ярким. Попробовал пошевелиться, но руки и ноги почти не слушались. Было такое чувство, словно в тело вонзилось несколько сотен иголок. Подо мной было что-то очень твердое, холодное и мокрое. Попробовал снова открыть глаза, оказалось, что лежу на ступенях замка. Темные дубовые ворота передо мной были наглухо закрыты. Ночью, похоже, поливал нехилый ливень. Кругом были лужи, одна из них собралась под моим онемевшим телом. Из-за этого моя одежда была мокрой насквозь. От холода начали стучать зубы. Я попытался подняться. С четвертой или пятой попытки мне это, наконец, удалось. Почти. Ноги наотрез отказывались стоять ровно, спина не разгибалась, глаза почти ничего не видели. Шаг, еще шаг, нужно размять конечности, чтобы хоть как-то вернуть чувствительность. Для этого потребовались невероятные усилия. Я поднял голову и посмотрел на окна замка. Они были темны и безжизненны. Значит, он выбросил меня, размышлял я, не убил, а просто выбросил, как ненужную тряпку. Я бросил последний взгляд на замок и побрел прочь, через лес, к автомагистрали. Я ожидал, что серое небо, угрюмо нависшее над лесом, разверзнется и меня поразит молния, или хлынет ливень, но ничего не происходило. Я был разбит, опустошен и унижен. Мысли бесформенными призраками возникали и исчезали в моей голове.

Через какое-то время я вышел к дороге и почти сразу поймал попутку. Пожилая семейная пара с удовольствием согласилась подвезти меня до Праги. Им было невдомек, что везут они вовсе не милую и скромную ученицу колледжа, домой к родителям.

Я остановился в отеле. Представился пожилым американским туристом, путешествующим по Европе. Проспав почти сутки, я отправился в город. Возвращение в Прагу оказалось совсем не триумфальным, как в тот, первый раз. Я шатался по улицам, словно городской сумасшедший, заглядывал в витрины и здоровался с прохожими. Я гнал прочь мысли об Алише, заставляя себя забыть то, что я натворил. Иногда получалось. Я ждал, когда Наставник меня найдет. Ждал, когда он придет убить меня. Я думал, что он задумал какую-то страшную расправу надо мной и ждал, когда же она меня настигнет.

Ожидание убивало меня. Время текло невероятно медленно. Проходили дни, но мне казалось, будто проходили недели. Я не мог спать, не мог есть, не мог сосредоточиться ни на чем. Ожидание путало все мысли. Странным образом, я не чувствовал к Наставнику ненависти и злобы, я не жаждал мести. Я скучал по нему, и меня это пугало. Неужели я стал таким монстром, что смерть двух близких мне людей не заставила меня воспылать жаждой мести? Неужели мое сердце превратилось в кусок хрусталя и больше ничего не чувствует? Хотя что-то я все-таки чувствовал, маленький твердый комок в груди приносил почти физическую боль. Иногда хотелось кричать и лезть на стены, а иногда – свернуться калачиком и умереть.

Спустя несколько недель я понял, что Наставник выбрал для меня самое страшное наказание. Он просто добавил меня в список игнорируемых, сделал изгоем общества суа. Тогда я решил, что раз моя жизнь продолжается, надо с ней что-то делать. Думаю, мне не хватало домашнего тепла и уюта, поэтому я купил пятикомнатные двухуровневые апартаменты с видом на Влтаву, нанял лучшего дизайнера в городе и бригаду рабочих из Украины. Я ходил по самым дорогим мебельным салонам и покупал самые дорогие материалы и сантехнику. Хотел было поставить золотой унитаз, но передумал, подумал, что это будет уже слишком. Проблем с деньгами я не испытывал, ведь по-прежнему я мог убедить всех в том, что я миллиардер, а когда у них не сойдется бухгалтерия, никто и не вспомнит, что у них был такой клиент, как Вальтер Рит.

Ремонт длился почти два месяца и полностью захватил мои мысли, но в тот день, когда я в последний раз проводил Янку, моего дизайнера, и рабочих, и закрыл за ними дверь, я опустился на кожаный диван в своей суперсовременной гостиной, и мысли вернулись ко мне. В воздухе витал запах новой мебели, свежей краски и чистящих средств. В наступившей тишине я слышал лишь тиканье часов, висевших на стене. У меня не было друзей, чтобы пригласить их на новоселье. У меня не было врагов, чтобы они лопнули от зависти. Я был одинок как никогда прежде. Я так мало ценил друзей, когда они у меня еще были. Алиша доверилась мне, попросила моей помощи, а я не смог, не захотел ее защитить. Похоже, моя любовь к ней была лишь очередной иллюзией.