Текст книги "Развод. Сквозь боль и страх (СИ)"

Автор книги: Ева Вайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Глава 7. Яна

Всю дорогу до дома Виктор разговаривает по телефону. Делает это эмоционально и раздраженно. Громко говорит, ругается и даже матерится.

От этого мне становится еще страшнее. Я даже представить боюсь, что меня ждет дома. Но уверена точно, что просто так он все не оставит. Виктор не успокоится, пока не накажет меня. Ведь, по его мнению, я провинилась. А причины, по которым я совершила побег, его абсолютно не интересуют.

Машина заезжает в гараж, охранник выходит первым и вопросительно смотрит на меня.

– Я сама выйду! – излишне эмоционально произношу. И это не укрывается от мужа, он недовольно закатывает глаза.

Пока я поправляла халат и вылезала из машины, Виктор уже вышел из гаража.

В дом иду под конвоем. Один охранник впереди, другой сзади. На территории двора увеличилось количество охраны, они стоят повсюду, куда я не посмотрю. Чувствую себя преступницей, которую ведут на казнь.

В доме тихо, такое ощущение, что муж дал прислуге выходной. Это на него вообще не похоже. Он не считает прислугу за людей, и думает, что они роботы, которые благодарны ему за предоставленную работу.

– Че застыла? – гаркает Виктор, когда я замираю в холле.

– Вить, – набираю полную грудь воздуха, – давай поговорим.

– Вчера надо было разговаривать, – грубо отвечает он. – А сейчас иди в свою комнату, умойся и приведи себя в порядок. Я даю тебе пятнадцать минут, – он разворачивается и уходит.

В свою комнату иду также в сопровождении охраны.

Мне теперь в туалет с ними ходить?

Я все же преступница?

А-а-а…Как же больно…

Мои надзиратели остаются снаружи около двери, плотно закрыв дверь после того, как я зашла.

Вот и все, я в золотой клетке. Из которой нет выхода.

Нахожу свой телефон на прикроватной тумбочке, он лежит рядом с наручниками. Хотя я оставляла его телефон в ванной. Получается, Виктор в него лазил. И мой пароль для него не является препятствием.

Смахиваю наручники на пол, взяв телефон, набираю номер сестры.

– Яна, – слышу в трубке взволнованный голос Ники. – Ты в порядке?

– Да, все хорошо. Как у тебя дела?

– Яночка, зачем ты врешь? – сестра уже не сдерживаясь всхлипывает. – Твой муж приезжал сегодня к нам домой. Был жуткий скандал, они так сильно ругались. Я испугалась.

Какой ужас! Бедная моя девочка. Даже не представляю, что ей пришлось пережить.

– Никусь, а тебе Виктор что-нибудь говорил? – осторожно уточняю. На самом деле, мне очень страшно услышать ее ответ.

– Г-говорил, – продолжает всхлипывать она.

– Что, Ника? Что он тебе сказал? – хожу по комнате из угла в угол.

– Он сказал, что если я ему не скажу, где ты, то отправлюсь в закрытый интернат до своего восемнадцатилетия. А потом он решит, что со мной делать – мудак! Угрожает маленькому ребенку.

– Никусь, тебе не надо бояться. Виктор никуда тебя не отправит. Я все сделаю, чтобы защитить тебя. Ты главное не бойся. И не ругайся с родителями.

– Ян, а родители со мной не разговаривают. Они сказали, что я им не дочь больше. Потому что не захотела рассказать, где ты. А я ведь и правда не знала. Ян, почему они мне не верят?

Ну, что за люди? Ника еще ребенок, который только пошел в школу, а родители вместо поддержки давят на нее, загоняя не в понятные рамки. Детская психика настолько ранимая, но они словно не понимают этого.

Твари! Самые настоящие твари!

Всю свою сознательную жизнь я страдала от отсутствия внимания, заботы, любви. Я надеялась, что с Вероникой такого не будет. Ведь она родилась у них уже в сознательном возрасте. У нас с ней разница восемнадцать лет.

Но, похоже, наши родители не способны на любовь к своим детям. Для них важнее всего финансы.

– Никусь, не обижайся на родителей. Они просто по-другому не умеют жить. Ты знай, что я тебя очень сильно люблю. Я постараюсь к тебе приехать.

– Спасибо, Ян.

– Пока, солнышко, люблю тебя.

Ника кладет трубку, я прижимаю телефон к груди, думая, что мне делать дальше. Как выйти из такой непростой ситуации с наименьшими потерями для меня и сестры? Родители меня больше не интересуют. Я смирилась с тем, что им на меня наплевать, а вот за сестру, я их теперь ненавижу.

Надо действовать.

Дверь в мою комнату открывается и заходит Виктор. Внимательно смотрит на меня и на гостиничный халат. Его губы искривляются.

– У тебя плохо со слухом? Я тебе что сказал сделать? – он засовывает руки в карманы брюк. – А? Яна?

– Виктор…

– Заткнись! Быстро пошла в душ и сняла с себя это дерьмо! Или это сделаю я!

Глава 8. Яна

Сняв халат, я захожу в душевую кабинку под поток горячей воды, но дрожь не покидает меня. Тело никак не может согреться, меня пробивает крупная дрожь. Упираясь руками в холодный кафель, я прижимаю лоб к его поверхности, ощущая, как вода стекает сверху, словно смывая все неприятности сегодняшнего дня. Только это не помогает.

Я очень сильно устала. У меня не осталось сил бороться. Виктор – настоящее чудовище, от которого мне не спрятаться, не скрыться. Единственное, из-за кого я пытаюсь выкарабкаться, это моя сестра. Понимаю, что без меня она совсем зачахнет. Родители ее изведут и выдадут замуж за очередного морального урода.

Взяв мочалку, намыливаю свое тело до противного скрипа. Тело горит и печет, так же как и моя душа.

Смыв с себя пену, выключаю воду, открыв створку, замираю. Около раковины стоит Виктор, держа в руках полотенце.

– Твое время давно вышло, – он кидает в меня полотенце.

Успеваю схватить его до того, как оно столкнется с мокрой плиткой на полу, и сразу прижимаю его к обнаженному телу.

– Прячешь от меня свое тело?

– Выйди, пожалуйста, я хочу переодеться.

– Что мне сделать?

– Выйти, – сглатываю вязкую слюну. – Пожалуйста.

Виктор меня не слушает, он стремительно приближается ко мне и, грубо схватив за руку, тянет на себя. Полотенце падает на пол, я мокрым телом прижимаюсь к его идеальному костюму. Виктор недовольно кривится и, глядя прямо в мои глаза, жестко впивается в мои губы.

От неожиданности я теряюсь, Виктор языком пытается разомкнуть мои губы. Я начинаю извиваться и мычать в его губы. Он сильнее прижимает меня к себе и, запустив руку в мои волосы, ощутимо сдавливает.

– Открой рот, Яна, – говорит мне в губы он.

Отрицательно качаю головой и, воспользовавшись его заминкой, сильно бью коленом в пах.

Виктор отпускает меня и, схватившись руками за яйца, сгибается, грозно выкрикивая ругательства. Но я его не слушаю, хватаю халат и выбегаю из ванны. И только когда я добегаю до входной двери, вспоминаю об охране за ней. Второпях надеваю халат, крепко завязав пояс, и на всякий случай решаю проверить, стоят они или нет, и открыв дверь, сразу же закрываю ее.

Три охранника стоят!

Три!

– Тварь! – орет Виктор, выбегая из ванны.

Я подбегаю к кровати и, схватив с тумбочки вазу, выставляю ее вперед.

– Не подходи ко мне! Я больше не позволю тебе сделать мне больно! – слезы застилают глаза, но я держусь из последних сил.

– Смелая стала. А ведь я хотел по-хорошему – он медленно приближается ко мне, а я отступаю к стене. И только когда упираюсь в нее, понимаю, что нахожусь в ловушке.

– Виктор, уйди. Не приближайся ко мне.

– Заткнись!

Резкий рывок в мою сторону, я долго не думая, замахнувшись вазой, кидаю в него. Виктор ловко поворачивает голову, избегая попадания. Ваза с громким стуком падает на пол, разлетаясь на мелкие кусочки.

– Ах, ты сука! – Виктор в бешенстве, его глаза налились кровью.

Хватает меня за горло и, прижав к стене, начинает сдавливать. Он смотрит прямо в мои глаза и наслаждается тем, что видит. Пытаюсь оторвать его руку от своего горла, впиваюсь ногтями в его руку. Он шипит и еще сильнее сдавливает.

Очень надеюсь, что ему больно.

Но силы покидают меня, моя хватка ослабевает, перед глазами все плывет, острая нехватка воздуха.

– Тварь! – он резко отпускает руку, и я падаю на пол.

Начинаю сильно кашлять и хватать ртом воздух. Дверь в мою комнату открывается и заглядывает один из охранников.

– Виктор Константинович, – на меня не смотрит только на своего шефа, – Смол на связи.

– Позже, – грубо отвечает ему.

– Но…

– Пошел вон! – не сдерживаясь, орет. Тот сразу же ретируется, плотно прикрыв за собой дверь.

– Ну, что дорогая женушка, отдышалась? – садится около меня на корточки.

– Ублюдок! – плюю ему в лицо. – Ненавижу тебя!

Виктор резко дергается, поднимаю на него взгляд, он, размахнувшись, бьет меня по лицу наотмашь.

Падаю на пол, больно ударяясь головой. В глазах появляются звездочки, гул в голове нарастает. Чувствую, как из носа тонкой струйкой вытекает кровь.

Лежу тихо, скуля, не шевелясь, но, видимо, Виктору этого мало, он наклоняется надо мной.

– А теперь, я вижу, ты успокоилась, и мы с тобой развлечемся…

Глава 9. Влад

– Владислав Дмитриевич, – в мой кабинет заглядывает медсестра. – Нужна ваша помощь, – видно, что женщина нервничает. – Там такой ужас творится.

– Что случилось? – откладываю историю болезни и, накинув халат, выхожу из кабинета.

– Там, – она запинается и бежит рядом со мной, – там какой-то бандит привез женщину или жену избитую, – торопливо говорит она. – Орет и ругается, чтобы ей немедленно оказали помощь. Но к ней никого не подпускают.

Ускоряю шаг и направляюсь прямиком в приемное отделение, в смотровую.

– Что здесь происходит? – говорю, когда вижу толпу мужчин, окруживших каталку.

– Ты кто такой? – налетает на меня неадекватный мужик, хватая за края халата, – удивленно вскидываю брови.

– Руки убрал, – спокойно отвечаю и сам убираю его руки. – Кому нужна помощь? – обойдя мужика, подхожу к каталке.

На ней лежит, скрутившись в эмбрион, белокурая девушка, держась за живот.

– Вышли все из смотровой, – повышая тон, говорю. – Быстро!

– Я никуда не уйду, – орет неадекват. – Ты кто вообще такой?

Поворачиваюсь к этой компании и, отойдя от пациента на несколько шагов, громко произношу:

– Я являюсь руководителем этой клиники, а также оперирующим врачом-хирургом. Пока мы с Вами ведем беседы непонятного характера, пациентка имеет все шансы умереть прямо на этой каталке. Так что, еще что-нибудь обсудим? Или вы все выйдете и мы будем оказывать первую помощь?

Вся компания разворачивается и выходит из смотровой, а этот неадекват стоит и сканирует меня.

– Поговорим?

– Помоги моей жене, я не обижу, – и наконец-то уходит.

Наклоняюсь над девушкой, она лежит с закрытыми глазами и тихонько стонет. Пытаюсь перевернуть ее на спину. Она протестующе мычит.

– Мне необходимо Вас осмотреть. Где болит, можете показать?

Девушка сама переворачивается и распахивает глаза. Удивленно смотрю на ее лицо. Это моя недавняя попутчица с побоями на лице.

Вот так встреча. И почему я не удивлен?

– Давай, помоги мне. Покажи, где болит.

– Живот, – еле слышно произносит она.

Девушка в халате, я развязываю пояс и распахиваю его. То, что я вижу, разжигает в моей крови ярость и гнев, я готов придушить этого психа собственными руками. Что в голове должно быть у человека, чтобы совершить такое в отношении хрупкой и невинной девушки? Вся правая половина живота в крови, местами пятна начали уже подсыхать. На первый взгляд и не скажешь откуда кровит, но я замечаю след от ножевого ранения чуть ниже правого подреберья.

Пока я мысленно костерил мудака на все лады, понял, что девушка больше не стонет. Бросаю тревожный взгляд на её лицо и понимаю, что она без сознания, лицо бледное, губы обескровлены. Быстро прикладываю два пальца к сонной артерии и с облегчением улавливаю толчки пульса слабого наполнения и очень частые.

– Аня, – зову медсестру. – Возьми у девушки кровь на определение группы и резус-фактора и срочно подавай ее в операционную. И вызывай анестезиолога.

Медлить нельзя. Конечно, ещё теплится слабая надежда, что ранение не проникающее, но по девушке видно, что у нее острая кровопотеря.

Захожу в операционную, когда больная уже находится под наркозом.

Медсестра помогает мне надеть хирургический халат и перчатки. Подхожу к столу и начинаю обрабатывать операционное поле.

– Какой объем операции? – уточняет Сергей, наш анестезиолог, параллельно фиксируя манжету на руке пациентки и пульсоксиметр. Хмурится, глядя на монитор. – Давление низкое, тахикардия.

– Срединная лапаротомия, ревизия органов брюшной полости, а там по ходу разберемся.

– У девушки вторая положительная, – в операционную зашел Алексей, мой коллега, который будет ассистировать мне на операции. – Я сказал девочкам готовить эритроцитарную массу для переливания. Пока гемоглобин сто, но если у неё активное внутреннее кровотечение, то он начнет быстро падать.

– Молодец, правильно сделал. Ну что, поехали, – я взял в руки скальпель, намереваясь сделать разрез.

Мое внутреннее я сопротивлялось этому кощунству, мне не хотелось портить такое юное тело ужасным рубцом, но выбора нет: если задет паренхиматозный орган, счёт идёт на минуты.

В ходе операции выяснилось, что задета правая доля печени. Рану благополучно ушили. Из-за того, что было массивное внутреннее кровотечение, пациентке во время операции прокапали два пакета эр массы.

После операции больную спустили в реанимацию, там ей предстоит провести как минимум три дня.

Устало выдохнув, выхожу из операционной. Медсестра рассказала, что больную зовут Сова Яна Александровна, ей двадцать семь лет. Замужем за Сова Виктором Николаевичем. И вот теперь начинается самое интересное. Я далеко не дурак и прекрасно понимаю, для чего мужик привез в частную клинику избившую жену. Но не все так просто. Мы точно так же близко работаем с полицией и сообщаем о таких случаях. Потому что я даю свою руку на отсечение, что Яна не будет писать никакого заявления на мужа.

– Что будешь делать с ним? – говорит подошедший ко мне хирург, который ассистировал на операции.

– Сейчас поговорю с ним у себя в кабинете, потом вызову полицию. Все как обычно, – пожимаю плечами.

– Думаешь, он согласится на полицию? Он же бандит, сразу видно.

– Это не мои проблемы. Я работаю по протоколу.

Едва выхожу в коридор, на меня чуть ли не налетает Янин муж.

– Как моя жена? Она жива? – вижу настоящий испуг в его глазах.

– Через десять минут зайдите ко мне в кабинет. Мы с вами обо всем поговорим.

– Скажи мне, она жива? – не сдерживаясь, кричит он.

– Жива, – спокойно отвечаю. – Через десять минут жду вас в кабинете.

Не дожидаясь никакой реакции, ухожу. У себя в кабинете привожу себя в порядок после операции и, взяв историю болезни Яны, делаю записи.

Дверь в мой кабинет открывается без стука. Виктор вальяжной походкой заходит в мой кабинет. Сейчас он выглядит по-другому, нежели десять минут назад. Он заметно успокоился, расслабился и вновь чувствует себя королем жизни.

– Что с моей женой? – садится в кресло и, закинув ногу на ногу, смотрит на меня.

– Вашей жене провели операцию. Она потеряла много крови и ближайшие три дня будет находиться в реанимации. Теперь расскажите мне, что произошло, – откладываю ручку на стол и смотрю на него.

– Ничего, ударилась.

– Как интересно, – задумчиво говорю. – Ладно, сейчас приедет полиция и будите рассказывать им.

– Какая полиция? Зачем? – Виктор заметно напрягается. – Сами разберемся. Дела семейные.

– Это так не работает. У пациентки ножевое ранение, мы обязаны сообщать.

– Так я компенсирую все расходы. И даже больше. А когда проснется Яна, то спросите у нее. И поверьте мне, моя жена будет против писать заявление.

– Конечно, если ее постоянно избивать, и угрожать ей, то она будет против.

– Послушай, докторишка, – мудак встает и подходит к моему столу, – тебе же нужны твои руки целыми?

– Вы мне угрожаете? – также спокойно отвечаю. – Не стоит.

– Это мне решать, стоит или не стоит. Не лезь не в свое дело!

Разворачивается и выходит, напоследок громко хлопнув дверью.

Ну, мы еще посмотрим, стоит или не стоит.

Глава 10. Яна

– Яна! – звонкий голос Ники разнесся по всей площади. – Наконец-то ты пришла ко мне. Моя маленькая любимая сестрёнка подбежала ко мне и, прижавшись всем телом, крепко обняла.

Прижимаю к себе хрупкое тело Ники и всхлипываю.

Я так соскучилась!

– Я теперь всегда буду с тобой, моя крошка, – смотрю на нее с нежностью сквозь поток слез, стекающих по моим щекам.

Не могу сказать, почему я плачу. Нужно радоваться и смеяться, ведь сегодня самый лучший день в моей жизни, день избавления от чего-то ужасного и страшного. Но вот от чего?

Грудь сжимает от тревоги и тоски.

– Яночка, пошли на колесо обозрения, ты обещала, – говорит Ника и хватает меня за руку.

Тянет в сторону парка аттракционов, который раскинулся в шаговой доступности от места нашей встречи.

– Пойдем, конечно! – делаю шаг, и меня останавливает разъяренный злой голос, в котором сквозит ненависть вперемешку с предвкушением.

– Далеко собралась? Я ещё с тобой не закончил.

Медленно оборачиваюсь и вижу Виктора, в полуметре от меня. На его лице застыла холодная маска, в глазах предвкушение, а губы растянулись в хищной улыбке.

С ужасом опускаю взгляд, и он утыкается в белую рубашку с пятнами чего-то красного.

Почему его рубашка в краске?

И тут взгляд выхватывает нож, который он сжимает в руке. Кончик ножа окрашен в тот же цвет, что и пятна на рубашке.

И я понимаю, что это не краска, а кровь.

Моя кровь!

Открываю рот, чтобы закричать, но из горла не вырывается ни звука. Разворачиваюсь, чтобы убежать, но ноги вязнут, тяжело сделать шаг, меня затягивает словно в болото, а на небо опускается тьма.

И последнее, что я вижу, это ужас и отчаяние в глазах моей маленькой сестрёнки.

“Прости меня, моя родная, я не смогу быть с тобой…”

Пип… пип… доносится до меня слабый звук, я слышу его не ярко, а будто из-за слоя ваты.

Пип…

Делаю рывок, стараюсь выбраться из-под толщи воды, что накрыла меня и моё сознание.

Я начинаю различать шумы окружающего меня мира, тянусь к ним и понимаю, что я жива.

Я жива, потому что я хочу жить!

Ощущение такое, будто моё тело балансирует на надувном матрасе, который медленно перебрасывают морские волны.

Пип… Звук становится ярче и звонче.

Отчётливо слышу стук колёс по кафельной плитке…

Где я?

Пытаюсь открыть глаза, но сделать это простое движение очень сложно, складывается ощущение, что на веки положили пудовые гири и сдвинуть их невозможно.

Делаю над собой еще одно усилие и разлепляю веки. Яркий дневной свет тут же бьет по глазам, отчего я опять зажмуриваюсь. Это простое движение вызывает сковывающую боль в висках.

Неосознанно дергаюсь, и моё тело тут же простреливает острая, невыносимая боль.

– Ммм, – не сдерживаясь, стону.

Что со мной?

В голове мечутся лихорадочные мысли.

И яркой вспышкой перед глазами встает сон, такой реалистичный, что кажется, будто это было на самом деле.

А сон ли это?

Делаю над собой усилие, вспоминая детали. Умственная деятельность сопровождается опоясывающей болью в голове, но я должна вспомнить, поэтому не сдаюсь.

Сон или реальность? Перед закрытыми глазами калейдоскопом вспыхивают разноцветные картинки, как кадры из фильма ужасов.

Я вспомнила!

Реальность похожая на сон!

В груди заныло, а из глаз покатились слезы. Ужас, который я тогда испытала, накрыл меня с удвоенной силой.

… Я просто хотела защититься.

Противостояние мужу обернулось против меня.

Когда этот зверь, называющий себя моим мужем, двинулся на меня, я схватила с тумбочки канцелярский нож, чтобы защититься.

Но этот монстр не испугался, а только рассмеялся мне в лицо.

– Яна, Яна, моя наивная жёнушка, ты думаешь, я испугаюсь этого? – и он кивнул головой на холодное оружие в моей подрагивающей руке.

А в следующее мгновение он сделал резкий рывок ко мне, схватил за полы халата и сорвал его с моего тела.

На автомате выдвинула лезвие канцелярского ножа на всю длину и замахнулась.

Даже не знаю, что произошло в следующий момент, но я почувствовала острую боль в животе. Виктор отскочил от меня, как ошпаренный, а я, приложив руку к месту, боль от которого начала распространяться по всему телу, ощутила что-то липкое.

Опустила глаза. Моя рука была в крови, а по животу расплывалось большое кровавое пятно.

Меня сковал холод, голова резко закружилась, и меня поглотила тьма…

Мне кажется, что на короткий миг я приходила в сознание. В памяти всплыло лицо мужчины, смутно мне знакомое. Но я не смогла вспомнить, где я его видела…

– Она приходила в себя? – в мои мысли ворвался мужской голос и лёгкий скрип открывшейся двери.

– Мы ее вывели из наркоза, но сразу погрузили в медикаментозный сон. Показатели гемодинамики были нестабильными, поддерживали при помощи ИВЛ. Буквально за час до Вашего прихода сняли эндотрахеальную трубку.

– Что по анализам? – Лежу с закрытыми глазами, внимательно вслушиваясь в разговор, до моего обостренного слуха доносится шум перелистываемых страниц.

– Гемоглобин восемьдесят пять. Утром прокапали ещё один пакет эр. массы. А так поддерживаем давление вазотониками и массивной инфузией солевых растворов.

– Хорошо, я думаю, ей достаточно переливаний, больше кровь лить не будем. Организм молодой, восстановится.

– Согласен. Будете её смотреть?

– Да, сейчас медсестра принесет перевязочный материал, надо сменить повязки.

Итак, из услышанного я поняла, что нахожусь в больнице и меня оперировали. Но я абсолютно ничего не помню.

Кто меня привез? И где Виктор?

При воспоминании о последнем, по телу прошла ледяная волна страха.

– Владислав Дмитриевич, я всё принесла.

И я снова начала прислушиваться к тому, что происходит в моей палате. В голове немного прояснилось, и боль уже не была такой изматывающей, скорее лёгкой, давящей.

– Отлично, Ирина, давай приступать, – ответил мужчина, который спрашивал, очнулась ли я.

– Я тогда пойду, – проговорил другой, – Как закончите, жду Вас у себя в кабинете, надо решить вопрос о переводе больной к вам в отделение.

– Никита Алексеевич, я бы попросил оставить эту пациентку в реанимации на более длительный срок.

– Почему? Я не вижу показаний для ее нахождения в нашем отделении.

Мне тоже стало очень интересно, почему. Но я так и не узнал ответа на этот вопрос, так как врач, который, по всей видимости, является моим лечащим, ответил.

– Я Вам всё подробно расскажу, как выйду от пациентки.

Хлопнула дверь и к моей кровати подошли. Когда откинули одеяло, которым я была прикрыта, то я поняла, что смысла притворяться спящей больше нет и распахнула глаза. Мой врач сразу же это заметил.

– Здравствуйте, Яна Александровна. Как Вы себя чувствуете? – Он посмотрел на меня внимательным, изучающим взглядом. Сложилось впечатление, что меня просканировали, словно рентгеном.

Видимо, не разглядев на моем лице ничего, что вызывало бы опасения, он перевел взгляд на мой живот, с которого медсестра снимала повязку. Я немного поморщилась. Неприятное ощущение, когда с кожи сдирают лейкопластырь.

– Здравствуйте, – проскрипела я, во рту пересохло и у меня с трудом получилось пошевелить, прилипшим к небу языком.

Поняв это, врач поднес к моему рту бутылку с трубочкой и слегка приподнял мою голову, чтобы мне было удобнее пить.

– Только немного, – предупредил он.

Вода была такая вкусная, освежающая, что я еле подавила стон разочарования, когда врач отнял у меня этот источник живительной влаги.

Мужчина вернулся к осмотру и начал прощупывать мой живот.

– Мммм, больно… Не давите так сильно. – Из глаз полились непрошенные слезы.

– Мне необходимо тщательно осмотреть живот, чтобы не пропустить возможные послеоперационные осложнения. Болеть будет еще дней пять, так что потерпите. – на лице мужчины не дрогнул ни один мускул.

– Как Вас зовут? – Было некомфортно называть этого мужчину просто врачом.

– Владислав Дмитриевич, я Ваш лечащий врач. – не отрываясь от осмотра, представился он. – Ирина, накладывай повязку с йодопироном. – Это уже медсестре.

– Что у меня было? – Мне тяжело было рассмотреть рану на животе, но по ощущениям она была очень большой.

– А что Вы помните? – Теперь его сосредоточенный взгляд опять сканировал мое лицо.

Мне не очень хотелось рассказывать ему о том, что произошло.

Я пока не знаю, что буду делать после того, как меня выпишут. Но твердо знала одно: к Виктору я не вернусь.

Как мне убежать от него, я пока не решила. Но я обязательно что-нибудь придумаю.

– Практически ничего не помню, – без зазрения совести солгала, но по вскинутой брове и скептическому выражению его лица, я поняла, что мне не поверили. Ну и ладно, больно надо. – Ответьте на мой вопрос, пожалуйста.

– Вчера вечером Вы поступили к нам с ножевым ранением. Я Вас оперировал, у Вас была задета печень, и Вы потеряли много крови.

– Кто меня привез в больницу?

– Ваш муж, – на этом слове взгляд врача стал еще более внимательным и цепким.

Он что-то знает или догадывается?

– А где сейчас мой муж? – нужно знать, чего мне опасаться.

– Как только я вызвал полицию, он уехал.

Владислав Дмитриевич, наверное, подумал, что тот испугался. Но я точно знаю, что этот человек не боится никого и ничего. Он всегда выходит сухим из воды.

– А полиция что? – решила все-таки уточнить я.

– Ждут, пока Вы очнетесь и сможете дать показания. – и я поняла, что мои рассуждения оказались верными, моему мужу ничего не грозит. Я уверена в том, что мои показания могут обернуться против меня в двойном размере.

Поэтому мне лучше молчать. В таком случае у меня остается один единственный выход – это бежать!