355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Ева Трикк » Купидон с гранатометом » Текст книги (страница 2)
Купидон с гранатометом
  • Текст добавлен: 8 ноября 2020, 22:30

Текст книги "Купидон с гранатометом"


Автор книги: Ева Трикк



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Так что не вариант, ох, не вариант.

Тогда сто таблеток от поноса и – готово дело.

Если все-таки повезет умереть, то будет лучше, если меня сожгут в печке крематория. Стану пеплом, его развеют где-нибудь. Осяду на землю, всосусь, растворюсь, впитаюсь в землю, в корешки какие-нибудь, а потом стану цветами или деревом. Придет время, и развеюсь я по миру семенами или пыльцой. И снова прорасту и снова развеюсь. И не будет мне больше Смерть начальницей и властительницей, увернусь я от нее, буду жить вечно и никогда больше не умру. Это куда лучше, чем лежать в гробу и ждать когда же тебя слопают, переварят и выделят червячки. Признаюсь, неромантично это как-то.

Стою, думаю обо всем этом и вдруг слышу:

– Девушка, не надо.

Я не врубилась поначалу кто это и о чем, поскольку была полностью погружена в себя, но потом все-таки инстинктивно посмотрела в сторону говорящего. Это был высокий симпотный парень, нет, скорее даже не парень, а молодой мужик. Стоит рядом на платформе и так внимательно на меня смотрит, что я даже смутилась.

– Чего не надо? – промямлила я.

– Сама знаешь чего.

– И ты тоже знаешь? – попыталась огрызнуться я, но как-то все это неубедительно у меня получилось.

– Не прыгай под поезд, это глупо.

– Глупо – НЕ прыгнуть, – возразила я.

– Тогда лучше уж с моста в реку.

– Или из окна на асфальт.

– Нет, это тоже глупо.

– Почему? – искренне удивилась я.

– Потому что так можно упасть на кого-нибудь и зашибить. Зачем тащить за собой остальных?

– Тогда почему глупо прыгнуть сюда? – спросила я и показала рукой на отполированные до блеска лезвия рельсов, терпеливо поджидающие меня внизу.

– Испортишь настроение машинисту, его начнут пытать насчет того, мог ли он успеть затормозить, то, се… и вообще, пришлось бы останавливать движение, доставать из-под вагона твое уродское месиво. Не вмешивай в это дело других, разберись с собой культурно, без драм.

– Это как?

– Не знаю, как-нибудь по-другому. И вообще…

– Что вообще?

– А ты не боишься, что и ТАМ тоже окажешься лишней и никому не нужной… Вот будет номер!

Этим он меня застопорил: никаких ответов на этот вопрос у меня не было. Поэтому я ничего умнее не придумала, как нагрубить этому парню-мужику. Говорю ему:

– Затрахал ты меня энвироментальной энтропией.

Это мое коронное средство отвязаться от человека. Запомнила вычитанную где-то фразу и щеголяю ей в такие вот неловкие моменты, когда надо от человека вежливо отделаться.

А мужик глянул на меня удивленно и говорит:

– Как все научились красиво изъясняться! Нет бы сказать «пошел ты, придурок» или на худой конец «я хочу повысить степень сопротивляемости индивида разрушительному воздействию окружающей среды», так нет же «энвироментальная энтропия», мать твою! Умные шибко все стали, зато огрызки под ноги кидают, да вон бутылки пивные везде валяются. Презентация, бьеннале, экзистенциализм, эгрегор. Комбинацию чаще меняй, дура шибко умная, Нефертитька!

Мужик в сердцах сплюнул, а тут как раз подъехал поезд, распахнул двери, выпустил-впустил народ, потом гильотина дверей захлопнулась, отсекла мирок вагона от станции, и поезд укатил, увозя в своем брюхе и этого мужика. А я осталась на платформе переваривать его слова.

Господи, парень, мужик, человек! Ну, зачем ты меня тут бросил со всем этим?! Ну, нагрубила по глупости, так что? Взял бы и простил. А то перебил охоту прыгать на рельсы и смылся. Хорош гусь! А как же я? Что мне-то делать теперь?

Нет, одиночество так не лечится. А оно вообще-то хоть как-то лечится?

Одиночество. Оно преследует меня и преследует. А вас? У вас оно тоже засело где-то внутри, тоже так зацепилось, что никак его не отдерешь? Вот зараза! Что ему, со мной и с вами – уютно и тепло, хорошо ему с нами, да? Как нам избавиться от него, одиночества этого проклятущего, что каждый день неутомимо кидает очередную монетку в нашу с вами копилочку печали? Вот-вот и она переполнится…

Скажите, а у вас тоже бывает ужасная тоска по ночам?! А, может, это только у меня одной так, потому что всему виной мои вывихнутые мозги?

Душа что-то болит. Впрочем, это даже хорошо – значит, я еще живая, я еще не продала душу… потому как жду повышения курса… ха-ха… а все этот очередной пустой день виноват, что прошел в обнимку с депрессняком, да еще слезинки, что лезут из глаз, сколько их не вытирай…

Сам Всевышний смотрит на меня в такие вот минуты самотерзаний и спрашивает: «Как же ты можешь так жить-то, а?» А мне и ответить ему нечего…

Ведь однажды я уже кричала в бездонное небо:

– Че делать-то мне, Господи?!

Вы думаете, небо промолчало?

Не тут то было.

Оно вздохнуло и произнесло уставшим голосом:

– Знаешь, ты меня достала своими воплями по самое не хочу. Возьми и сделай, наконец, хоть что-нибудь!

И я послушалась – взяла и написала вот эту вот историю, начав свое повествование в тот злополучный день, в пятницу, 13 числа…

Эх, поменять бы это мое внутреннее богатство на смазливую мордаху, розовую кожу и 90х60х90. Поменять сразу, без торгов и навсегда. Почему поменять? Да потому что на меня стоит взглянуть хотя бы раз – и сразу поймешь причину всех моих бед. Так и живу-мучаюсь пигалицей… этаким пустым местом для всех, самой незаметной особью женского пола для пола мужского.

А все из-за того, что волосенки на голове у меня жиденькие и тонкие, глазки маленькие в окружении безволосых ресниц, носик острый, ротик – как задница у крокодила… Ни верхнего бюста заметного нет, ни нижнего… Колченогая какая-то, зато – трико в облипочку… Глаза мои бы не смотрели на эту красотку… Да приходится иногда, когда в зеркале ее вижу, потому как эта красотка – я…

Стояла тут недавно у зеркала, позвала свое собственное отражение в нем по имени, перевернув его наоборот, как и положено в Зазеркалье:

– !абюЛ…

– !аД… – тут же отозвалось зеркало.

Или мне это только показалось?..

«И вправду ад… – подумалось мне, а потом еще: – А как еще сделать, чтобы все было по-другому? Можно, конечно, зажмуриться и представить себе, что все совсем не так… И тогда напротив в зеркале будет прекрасна как наяда девушка. Что если попробовать, а?

Я улыбаюсь – и она улыбнется мне в ответ.

Я поправляю упавшую прядку – и ее рука потянется к волосам.

На девушке будет легкое, цвета кофе с молоком, одеяние, шнуровка от сандалет будет извиваться золотой змейкой вокруг стройной розовой ножки и доползет до нежного колена.

Я протягиваю к ней руку – и наши ладошки встречаются.

Я тянусь, к ней, чтобы поцеловать ее в щечку, но губы упираются во что-то твердое и холодное.

Приходится открывать глаза, чтобы узнать причину этого досадного недоразумения.

Проклятье! Опять эта уродка из зеркала на меня пялится! Когда-нибудь я обязательно разобью это чертово зеркало вдребезги! Ну, что, что оно мне показывает! Какую-то нелепую особу в виде циркуля. Стоит передо мной голая, некрасивая, угловатая с выпирающими отовсюду костями дочь Бабы-Яги, жалкие детские груди-крохотульки грустно смотрят сосочками и медленно ходят чуть вверх и чуть вниз в такт моему дыханию. В общем и целом какой-то Освенцим, а не барышня. Ничего-то ей не идет, все висит как на вешалке. Господи, хоть бы чуточку потолстеть, что ли. Глядеть на нее сил нет, а коли глянешь – так одни нецензурные эпитеты в башку лезут, а рука сама собой к топору тянется, чтобы одним махом перерубить эту уродку пополам, дабы не мучилась.

Правда, в глазах у нее пронзительная боль, но кому до этого дело

Как же ты безжалостен, как беспристрастен – мой оценщик-зеркало… об этом знаю только я, быстро стареющая нимфетка, которой скоро-скоро стукнет… да какая разница сколько… уже не девочка, хотя еще и не женщина…

Всем понятно, что от таких как, я народ на улице ржет нервным смехом, детки плачут, у беременных начинаются преждевременные схватки, собаки тоскливо воют и разбегаются, поджав хвосты и испуганно оглядываясь.

Хотя с другой стороны во всем этом есть своя положительная сторона – ко мне никто и никогда из мужских особей всех возрастов не пристает. Ко мне пристает только загар… ха-ха…

Наверное, все ждут от меня тут убийственных огненных стрел в адрес мужчин, потому я им по фигу. Что ж, многие на моем месте так бы и сделали, мстя всем мальчишкам, юношам, мужчинам и старичкам за полное их к себе невнимание. Однако лично я вовсе не считаю, что все мужики – скоты, потому что в таком случае придется признать, что мы, барышни, леди и бабы все как одна – зоофилки. Но у меня как раз нормальна половая ориентация. Так что с ненавистью к мужчинам у меня не ахти. Впрочем, равно как и вообще с отношениями с ними.

Знает ли кто, до чего может довести человека переживание по поводу собственной невзрачной внешности, переживание, начавшееся еще в ранней юности? Правильно – к полной потери всяческих иллюзий по поводу своего шанса быть счастливой. Потому как самое надежное лекарство от иллюзий – взгляд в зеркало, которое все также успешно отражает все твои попытки казаться красивой.

Что ж, мир такой, какой есть.

No exit.

No future.

Есть только here and now.

И вообще – я чувствую себя в этом мире такой ненужной, как стриптизерка на нудистском пляже.

Отчего это? Только ли оттого, что я такая уродина? А, может, и оттого еще, что настолько дерганная какая-то, что иногда мне кажется, что все без исключения клетки моего организма – нервные.

Так что в квартире у меня бардак, в башке бардак, кругом один сплошной бардак. А, может, это все как-то связано воедино и друг за друга цепляется? Но если так, то кто подскажет, с чего начать разборку завалов, что первично, а что вторично?

А в анкете снова прочерк:

Нет, не знаю, нет, не брали.

У меня поганый почерк -

Черти чтоб не разобрали…

Такое вот балансирование на тонкой грани между чёрным юмором и тихим умопомешательством. Все-таки есть, определенно есть что-то в моей психике, что не даёт мне жить нормальной людской жизнью, но одновременно не даёт порваться натянутой до предела струне внутри меня.

Взять к примеру моих родителей. Зачем они жили вместе? Какая им от этого была радость? Что, ребеночка захотелось, да? Захотелось завести себе вот это особое ручное домашнее животное, чтобы было кого холить, лелеять и дрессировать? Ну, вот и выродили меня, счастливицу, взрастили, ну и кому теперь от этого прок? Зачем вам это было нужно, а? Мне лично это не нужно нафиг! Вот почему я никаких детей рожать не буду. Зачем, чтобы они тоже мучились, как и я сейчас, и проклинали маму-папу, что они не стерилизовались в пятилетнем возрасте? Поэтому я уж точно постараюсь избежать причин, по которым появляются дети. А именно:

1. А что я, хуже других, что ли?

2. Организьма ужас как этого хочет.

3. Удержать любимого и ненаглядного любой ценой.

4. Залет как самая частая причина продолжения счастливого людского рода.

Так, что еще?

Ах, да…

5. Чтобы было кому стакан подать в старости.

Да не будут они нам этот стакан подавать, потому как на хрен мы им не будем в старости нужны.

Впрочем, всего этого мне будет легко избежать, потому как всех мужиков тошнит при одном взгляде на меня, красавицу. Потому и нет у меня перспективы плодить несчастных.

В общем, если по правде сказать – занудливая я стала какая-то в последнее время. Мне кажется, что занудство надо вообще записать как восьмой смертный грех. По крайней мере, мне этот грех точно свойственен. Как и жажда любви. Парадокс? Да нисколько! Да, мне нужна любовь, признаюсь, но только настоящая, а не просто «хотелка»! Я тут как-то взяла и, набравшись терпения, прочитала эту нудную Кама-Сутру… прочитала внимательно от начала до конца… и вот что скажу: ничего в ней интересного для меня нет, так, скучное и сухое описание влажного процесса, вот и все.

Скорее всего, мне все это не в кайф, потому что я-то как раз из тех стремительно уменьшающихся в количественном выражении дурных особей, кто проповедует тезис «Умри, но не давай поцелуя без любви!». Жаль только, что я, скорее всего, так и умру нецелованной. Потому как целовать мне некого… Разве что обои на стенах.

А так охота найти кого-нибудь стоящего.

И в объятиях задушить.

В общем, мне бы хотелось, чтобы не только хотелось, но еще и было с кем…

По этой самой причине мне трудно смотреть на влюбленные парочки. Как назло вокруг меня полным-полно этих маленьких праздников на двоих, на которых я чужая…

Вот почему у меня в зеркале взгляд всегда какой-то потерянный… Наверное, я потерялась, а кто-то меня ищет… наверное, это сказочный Принц. Да, сознаюсь – как все приличные барышни всех времен, я, конечно же, тоже жду вот этого своего сказочного Принца. Принц, где ты, ау! Что-то тебя нет и нет… Ты, наверное, долго и с остервенением рукоблудствуешь в ванной и там же с остервенением давишь прыщи перед зеркалом, а перед сном кладешь в портфель колоду порнографических карт, перед этим пролистав ее какой уже раз…

Так что Принцу я не нужна. Да и не доверяю я никому, если честно. И вообще не люблю знакомиться. А уж на улице или в транспорте особенно. Хотя… вру, был у меня один такой случай. Недавно еду в переполненной электричке. Напротив меня стоит парень, достаточно симпатичный, и что интереснее всего – в глазах мысли видны. Стоит и смотрит на меня. Не брезгливо или там с презрением, а просто по-человечески.

«Интересно – думаю я, – а чего он на меня смотрит?»

В общем, едем мы и друг дружку от нечего делать изучаем.

А парень мне все больше и больше нравится. И даже стало мне казаться, что он мною заинтересовался. Смотрю на него и думаю, что много бы дала за то, чтобы понять, о чем он сейчас размышляет.

А он, наверное, думал о том, что не плохо бы узнать – что я думаю.

И так мне захотелось, чтобы он был МОИМ парнем и чтобы согрел, что ли… прижал к груди и все такое…

Но он не делал никаких поползновений на этот счет. Боялся, наверное, что я его оттолкну.

А мне еще больше захотелось быть рядом с ним, почувствовать его тепло, чтобы я была ТОЛЬКО ЕГО! Жуть как захотелось!

Но он наверняка этого не знал. А если и знал, то, видать, стеснялся сделать первый шаг.

И я тоже.

Может, он боялся, что я стерва какая-нибудь?

И мне стало обидно, что он так мог обо мне подумать.

Поэтому я ему улыбнулась.

И он мне тоже!

Вот это был номер!

Выходит, что мы одновременно думали друг о друге.

Но я как-то не решались законтачить, хотя и стояли мы с ним совсем рядом, почти вплотную.

Эх, вот бы он заговорил со мной. А я бы ему что-нибудь остроумное ответила. И не отшила бы. Нет, точно бы не отшила, он ведь не походил на придурка, а, значит, и не заговорил бы со мной как придурок.

Вот взять бы и самой с ним заговорить! Или просто взять и дотронуться до его руки… вроде как случайно…

А потом бы мы с ним познакомились, все такое и этакое, он бы сказал мне: «Слушай, не уходи…» А я бы ему: «Не уйду, если ты захочешь…». А потом уже, когда-нибудь он бы мне сказал: «Слушай, Любка, милее тебя на всем белом свете ниииииинооогооооо нееееетууууу…».

Но тут в самый разгар моих мечтаний голос под потолком пробурчал

«Гырбармырская»…

И он вышел из вагона. Наверно ему было жаль, что он ни на что не мог решиться.

А я осталась в вагоне, жалея, что он так ни на что и не решился.

Потом я встрепенулась, хотела было двинуться к двери, решив рвануть все-таки за ним и самой все начать…

Но тут раздалось «Осторожно… Двери закрываются… Следующая остановка«Табармрставская»…

Так что пока я протискивалась к выходу, двери и захлопнулись…

И стало мне так тошно, потому что я точно знала, что больше никогда его не увижу…

Может, он тоже горевал об этом?..

Теперь об этот никто уже не узнает…

А вот и дождь кончился. Надо бы пойти прошвырнуться.

Я люблю ходить после дождя по городу и смотреть, как веселые дождевые червяки ползают по мокрому асфальту и дружно плюют на меня и мои заморочки.

Город свой я обожаю и ненавижу одновременно. Обожаю за ширь и масштаб, ненавижу за то, что в нем слишком большая муравейниковая толчея. И еще эти автобусы– троллейбусы-трамваи, что тренькают, скрипят и грохочут, а мы варимся в их неуютных железных желудках среди невнятно объявляемых остановок и всех этих толкающихся входящих-выходящих, которые так и норовят отдавить тебе ноги.

Странно, но я заметила, что цветы в городе в последнее время не срывают. Можно пройтись мимо клумбы и почти все цветы будут на ней целыми. Даже гвоздики и тюльпаны выживают нынче, чего раньше с ними не бывало.

Вот и я тоже очень хочу тут выжить.

Но не знаю как. И страшно завидую тем, кто говорит «знаю как».

Когда человек твердо говорит «я знаю», к нему не придерешься. И хотя я таких людей не люблю, но следует признать, что они чаще всего живут лучше всех остальных. Жаль, что я не такая. Я как раз из тех, что вечно талдычат сами себе: Ты уверена? А уверена ли ты в том, что ты уверена? А уверена ли ты в том, что ты уверена в уверенности? Взять бы и поменять бы себя эту на ту, которая была бы уверена в себе и все время говорила «я знаю». Но вот как? Может стать стервой? А что, это мысль! Стерва – ведь и есть самая счастливая из всех населяющих земной шар! Она всегда знает, что ей нужно, где это находится и как это получить, и не сует свой напудренный носик туда, где того, что ей нужно нет.

А я… нет, глупо все-таки отрицать, что я довольно слабая барышня, боюсь трудностей, поэтому всю жизнь стараюсь избегать их. И вообще саму эту свою жизнь я воспринимаю как сплошную трудность, как одну большую нескончаемую Китайскую стену трудностей.

У меня вообще все не как у нормальных людей. Они пытаются достичь чего-то в жизни, а я нет… И это даже не зависть, не ревность к их успехам. Это просто отвращение. Отвращение к себе самой из-за того, что я вот такая нескладная, бесполезная тварь, отвратительная даже для себя самой, этакая Геморроидальная Трещина, Язва Двенадцатиперстной Кишки, Опоясывающий Лишай, Дисфункция Желчных Протоков и еще много-много такого же вместе взятого…

Как было бы здорово, если бы меня кто-то взял и убил, грохнул на месте прямо здесь и сейчас. Только я бы не хотела, чтобы кто-то хороший томился в тюрьме из-за моей маленькой прихоти не быть живой.

Поэтому я как-нибудь соберусь с силенками и возьму это дело в свои руки. Надо бы и способ найти поприкольнее, чтобы покончить со всем этим раз и навсегда. Бах – и все, финита, конец, каюк или как говорят чукчи «камака».

Черт! Верхние соседи, как назло принялись заниматься любовью, ритмично стуча своей кроватью по моему потолку…

Нет… думать ни о чем путном совершенно невозможно из-за проклятого ритмичного стука по потолку… эта кровать наверху меня уже просто задолбала…

Впрочем, стук по потолку – всего лишь невежливое напоминание мне, что пора заканчивать этот душевный эксгибиционизм. Да и должна же я хоть что-то оставить недосказанным.

Пора, пора! Рога трубят. И вальсы дивные играют. Впрочем, зачем нам Моцарт, если есть балалайка?

Так, соседи сверху завершили, наконец, свое каждодневное катание по постели с акробатическими упражнениями, поэтому я могу приступить к описанию всего того, что последовало в этот день, когда я все-таки вылезла в город и отправилась вон из него на лоно природы, потому как только там, где нет людей, мне хоть как-то сносно живется.

Итак, начну-ка я потихоньку, полегоньку свой весело-грустный рассказ о том, что вот, жила-была на свете одна городская жаба по внешнему виду и царевна по внутреннему содержанию. Это не удивительно, ведь в каждой жабе содержится обещание: если её как следует поцеловать, то она – раз и станет царевной.

Точно, вот с этого самого места я и начну свою повесть про миллион слезинок, сто тысяч ранок и семь с четвертью тонн тоски вкупе с маленьким золотым самородком счастья, который так и не смог затеряться и исчезнуть навсегда под толщей болотного ила и снова волшебным образом блеснул мне в самом конце моей странной повести…

В этом моем рассказе все чистая правда, а если вру – то типун мне на язык и контрольный выстрел в глупую голову.

Вы еще здесь? Вы еще в силах читать эти бредни из параллельных миров? Ну что ж. Я рада, что вы не смылись. Буду надеяться, что вы дотерпите и ознакомитесь с моей забавной историей до конца.

Поэтому, если вы еще здесь, то я нахально воспользуюсь вашим присутствием и перейду, наконец, к самой главной в моей жизни встрече.

Глава 2. Начало сказки.

Так, как там все сказочные истории начинаются… Жили-были, да жила-была? Что ж, начну я и также.

Итак, жила-была на свете я. Самая обыкновенная. Нет, конечно, не обыкновенная, а необыкновенно страшненькая.

Нет, надо бы начать по-другому. Прозаично как-то, ведь у нас тут вроде бы идет речь о сказке, пусть и для взрослых.

Так что начну я лучше по-другому.

Жила-была на свете одна сказочная красавица.

Да, вот так, именно так я эту свою историю и начну…

Итак, жила-была на свете одна сказочная красавица. Такая уж у них, сказочных красавиц, доля – жить да быть. А проходило ее житьё-бытьё в горнице на самом верху самой высокой башни во всей округе. На шестнадцатом этаже, если точнее. Под самой крышей, зато с балконом.

Была эта сказочная красавица беловолосой (а если точнее – белобрысой), невысокой и худощавой. Первое ей было по барабану, второе – тоже не очень смущало, зато вот третье – мучило, потому как на самом деле худощавость эта была просто ужасной, то есть тощая она была как неизвестно что. Да, в жизни так часто бывает: что легко можно изменить – например, при помощи краски для волос, – менять не хочется, а то, что страстно желаешь – не получается. Впрочем, наша героиня была умненькая, а потому не только смирилась с этой несправедливостью, но даже заметила, что на самом деле все не так уж и плохо. К примеру, ткани на платья ей шло меньше, чем некоторым подругам, отличавшимся высоким ростом, плотным телосложением и, в довершении ко всему, ступнями 45 размера.

Так бы все и шло у нее, но однажды героиня нашей сказки проснулась и вдруг отчетливо поняла, что выросла. И только мягкие пупсики у ее подушки напоминал ей те совсем недалекие еще времена, когда помадки были вкуснее, а жизнь проще.

Итак, это был день как день, самый что ни на есть обыкновенный. Все шло своим чередом. Я ехала в электричке за город. И ничего, в общем-то, не предвещало крутых изменений в моей в целом никому, включая и саму меня, никчемной жизни.

Признаюст честно: я поначалу и не обратила внимания на очередного продавца какого-то барахла, каких полно ездят по пригородным поездам. Но он так громко рекламировал свой товар, что оторвал меня от размышлений о бренности бытия и заставил посмотреть в его сторону. Господи, лучше бы он этого не делал – жизнь моя тогда пошла совсем по другому пути. Но кто мог подумать, что этот очередной продавец из числа бесчисленного множества себе подобных, есть указатель резкого поворота моей странной судьбы… Во всяком случае, я тогда не восприняла его в качестве такового указателя. Теперь понимаю, что совершенно напрасно.

Итак, посмотрев несколько раздраженно на громкоголосого продавца, прервавшего ход моих глубокомысленных размышлений, я увидела, что этот тип втюхивает скучающим пассажирам электрички женское белье. Он буквально весь был обвешан лифчиками, трусиками и прочим в том же духе.

«Интересно, а есть такие дуры, которые это все покупают?» – подумала я.

В этот момент продавец во весь голос заявил:

– Девочки, девушки, женщины и дамы! Только сейчас и только у меня эксклюзивное женское белье по супернизким ценам!

Я, глядя на все это, не выдержала и рассмеялась. А продавец подошел ко мне и говорит:

– Во-первых, смех без причины признак… наркомана, а во-вторых – что, мужики ни за какие деньги не хотят смотреть на твои детские сиськи? Тогда это мой тебе подарок – как раз твой размерчик! Только ватки побольше под него подложи, – с этими словами он повесил огромного размера лифчик мне на шею и пошел себе дальше.

Признаюсь – я от этого просто оторопела и не знала куда деваться. Сидящая неподалеку компания незнакомых парней стала тыкать в мою сторону пальцами, оглашая вагон дружным громким ржанием. От всего этого мне стало совсем не по себе, я швырнула проклятый лифчик на скамейку, вскочила и пулей вылетела в тамбур. Ну и в слезы, конечно.

Вот тут-то судьба и появилась передо мной прямо в пропахшем мочой и куревом тамбуре.

Появилась в виде высокого молодого мужчины, красивого как черт. Он посмотрел на меня внимательно и сказал с дружелюбной и спокойной улыбкой:

– Не переживай, детка, ты и без его подарка круто смотришься. А что касается этого… – он похлопал себя руками по груди, – не рисуй из-за ерунды помадой крест у себя на лбу. На, возьми лучше, вытри мордаху, – он протянул мне чистый носовой платок.

– Спасибо, – еле слышно проговорила я, вытерев глаза и вернув платок его хозяину.

Не знаю почему, но я почувствовала себя вдруг почему-то очень маленькой и беспомощной.

Он улыбнулся мне, из-за чего я чуть не свалилась с катушек, потому что вдруг посмотрела в его удивительные глаза. А пока я стояла как дура и чувствовала, что прямо сейчас потону в этих его потрясших меня глазах, он и спросил:

– Тебя как звать-то?

– Люба, – пропищала я каким-то чужим, противным голосом.

– Хорошее имя.

– Спасибо, – вылезло из меня.

– На здоровье, – отозвался он и представился: – А я Богдан.

Надо сказать, что к этому моменту я уже немного пришла в себя и даже стала надеяться, что скоро наконец-то начну хоть что-то соображать.

Его глаза, его голос… они оказывали на меня просто магическое действие. Я готова была сделать все, что он скажет, как заколдованная я была готова повиноваться ему во всем.

Нет, до этого момента я твердо знала, что, едва познакомившись с человеком, не стоит «прыгать с ним с крыши», и всё-таки меня где-то перемкнуло. Раньше я никогда не совершала легкомысленных поступков. Но с появлением в моей жизни Богдана внезапно образовалось нечто вроде обрыва, и я знала, что стоит только прыгнуть с него, как жизнь моя мгновенно изменится. Признаюсь, что прыгать было страшно-страшно, но и долго стоять у края было невозможно.

Я еще раз заглянула в его глаза, но в их зеленовато-серой глубине мне так и не удалось прочитать ничего определенного. А он стоял и смотрел мне в самую душу, не давая мне разгадать тайну своих глаз. Я глядела в них, плохо соображая, что со мной, и отчетливо понимала только одно – я влюблена в эти глаза!

И тут он посмотрел на меня как-то особенно внимательно, потом легонько коснулся рукой моего плеча. Я затаила дыхание: мне одновременно было и страшно и… я не знала, что это было за чувство, это было что-то совершенно для меня новое, доселе мне не известное…

– Пойдем, присядем, – сказал Богдан и открыл дверь из тамбура в вагон. – Не здесь же нам стоять всю дорогу. Да и ароматы тут не ахти. Ну, что ты со мной или останешься здесь? – спросил он меня, все еще колеблющуюся…

И тут я прыгнула с обрыва…

Как сомнамбула шла я за ним по вагону, пока он не сел у окна и, указав рукой на свободное место перед собой, не произнес:

– Садись, Любаш, в ногах правды нет.

Ну, конечно же, я приняла его приглашение. Да и как я могла еще поступить, летя с края обрыва в неизведанное, страшное и призывно зовущее к себе…

А потом…

Потом я сидела и слушала его, впитывая каждое слово Богдана словно губка влагу.

– Кончай рассматривать других баб под углом своего несовершенства, – говорил мне он. – Никто и никогда не сможет понять, почему и чем один человек цепляет другого. И какой там у тебя размер грудей не влияет на это, поверь мне, – тут он заговорил громче, наверное, для того, чтобы услышали все остальные. – Знаешь, мне искренне жаль всех этих глупых недоносков, у которых все еще сырая душа, а все желания сводятся к наращиванию количества мокрощелок, которых удалось полапать в грязном закоулке. И вообще я презираю всех тех, кто слишком строит из себя крутых и пофигистов. Обычно они становятся самыми погаными снобами, какие только есть. Хочешь, прочту одну вещь про это?

Я утвердительно кивнула.

Богдан вытащил листок бумаги и прочел уже обычным, а не нарочито громким голосом:

Ненавижу ниспровергателей и нонкомформистов,

Нынешних крутых и якобы пофигистов.

Большинство из вас, кто не сдохнет от передоза,

Скоро будет сажать безумно красивые розы

На аккуратной лужайке у собственного особняка,

Да коллекционировать дорогие сорта кубинских сигар

и французского коньяка.

К тридцати обзаведетесь избалованными детишками,

К сорока нужными связями и полезными людишками,

К полтиннику устанете от ненасытных любовниц и сварливых жен,

К шестому десятку смените шампанское на полезный боржом,

К седьмому десятку будете полоскать вставные челюсти в банке от помидор.

Так что вся ваша нынешняя крутизна и спесь – просто туфта и вздор!

– Это чье? – поинтересовалась я.

– Мое, – признался Богдан. – Сочинил только что, прямо в этой электричке.

– Значит, ты не из таких, которых тут описал?

– Нет, не из таких, – ответил он, убирая бумажку со стихами в карман. – Я самодостаточный и состоявшийся человек, у меня есть ум, деньги, машина, квартира в хорошем районе, которую я собираюсь в ближайшее время поменять на очень большую и очень хорошую. И знаешь, одним из критериев выбора места моего нового проживания является наличие поблизости храма. Старого, намоленного. Потому что я не хочу ездить в храм на машине, как делают все те, у кого посещения храма только показуха, я хочу ходить в храм пешком, а по вечерам слушать мелодичный колокольный звон.

Что тут и говорить, я, понятное дело, слушала его, открыв рот: впервые рядом со мной оказался человек, который со мой об этом ТАК говорил. Слова Богдана падали прямо мне в сердце, отчего оно вдруг забилось от сладкого предчувствия чего-то еще неиспытанного, того, о чем мечталось уже давно, втайне от других и даже от себя самой.

Мы стали подъезжать к какой-то станции. Богдан протянул мне руку и сказал:

– Пойду-ка я изнасилую палочками суши с ролами и пропишу их в своем желудке. Ты как, со мной или с этим проклятым поездом?

Конечно же, я не смогла устоять, настолько надежной показалась мне рука Богдана.

Почему-то мне не было страшно идти за почти незнакомым взрослым мужиком, хотя я и знала о всяких таких историях. Но я все равно пошла за ним, как брошенный на произвол судьбы котенок идет за первым встречным, который поманил его за собой, обещая приютить и накормить.

Мы вышли из вагона и спустились с платформы. Богдан держал меня за руку, причем делал это привычно и без всякого злого умысла, а у меня кружилась голова от того, что вот, впервые в моей еще совсем недавно никчемной жизни, я иду с красивым человеком, иду и держу в руке его горячую ладонь, тепла которой хватало на нас двоих.

Так мы и шли некоторое время по улице, идущей от станции, покуда Богдан не огляделся и не сказал:


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю