Текст книги "Тайна подземелий"

Автор книги: Ева Никольская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Так что сам момент извлечения красных кристаллов я так и не увидела. В это время я обнималась с Рыжиком, прикладываясь к фляге Надьи, и бормотала то ли ей, то ли коту, то ли самой себе, что на фиг такие драгоценности. А потом, спалив то, что можно было спалить у несчастного «червя», мы отправились к подземной реке: пополнять запасы питьевой воды и мыться.

Возле подземной реки

Их было целых два, и каждый величиной с крупную горошину. Тщательно отмытые, они лежали на широкой ладони норда, словно сотканные из крови и света алмазы. Не бриллианты с идеальной огранкой, но и не просто необработанные кристаллы. Уж не знаю, что там за химические процессы шли в организме кризла, но выглядели камни, зародившиеся в его внутренностях, очень эффектно. Неудивительно, что они так ценились в этом мире.

– Нравятся? – спросил Керр-сай, чуть пошевелив рукой, отчего подсвеченные элементалями сокровища заиграли бликами, становясь еще краше. Они завораживали, притягивали взгляд, ими хотелось любоваться, но… не настолько, чтобы терять из-за них голову. Поэтому, пожав плечами, я ответила:

– Симпатично. – И отошла к Надье, которая готовила бутерброды из остатков взятой из Стортхэма еды.

Хлеб за время пути успел порядком зачерстветь, зато сыр, оставленный на ночь среди холодных камней, совсем не испортился. Вяленое мясо трогать не хотели, храня его на крайний случай. Вечером же мужчины планировали снова пойти на охоту, чтобы обеспечить и нам, и керсам полноценный ужин. От этой мысли мне было неспокойно. Ведь новый уровень Итировых подземелий уже не казался таким спокойным, как предыдущий. Утешало одно: норды опытные охотники, которые не раз спускались в эти каменные дебри и… всегда возвращались домой. Значит, все будет хорошо и сейчас. Будет… Ведь правда же?

– Симпатично? И это все, что ты можешь сказать? – Керр-сай, сверкая свежими ссадинами на своей слишком уж довольной для пострадавшего физиономии, шел следом. – Иллера, мать твою! Я тебе главное сокровище нашего мира показываю, а ты даже рассмотреть его толком не хочешь! – немного обиженно воскликнул он.

– Показывай кому-нибудь другому, а? – попросила я, не оборачиваясь. – Еванне вон, а то она загрустила что-то совсем. А нам с Надьей некогда, – начиная помогать вивьере, отрезала я. Та лишь чуть улыбнулась, протягивая мне продукты.

По сути, особой помощи девушке не требовалось, но и отказываться от моей компании она не стала, прекрасно видя, что я пытаюсь избавиться от чересчур навязчивого внимания нашего предводителя. Если честно, то он достал! Пока Йен с Миртом и их элементали проделывали в каменном берегу каналы, чтобы вывести воду в отдельную пещеру и устроить там две безопасные купальни с подогревом, Керр упорно донимал меня. То вопросами про «навигатор», который ничего нового не показывал, то этими дурацкими кристаллами, едва не ставшими причиной гибели обоих нордов. Да чем угодно! И я уже искренне жалела, что его, как потерпевшего, не стали нагружать работой. Безделье на Керра действовало плохо. Вернее, плохо от него было мне.

– Ил-л-л-лера, – растягивая мое новое имя, промурлыкал темноволосый. – А хочешь, я подарю тебе кулон с красным кристаллом?

У меня чуть нож из рук не выпал от такого предложения. Покрепче сжав пальцами деревянную рукоять, я медленно развернулась к стоящему за плечом мужчине и, машинально махнув вооруженной рукой, проговорила:

– Уйди по-хорошему, а? Дари драгоценности другим лэфам. А от меня просто отстань.

– Хочешь сказать, что ты особенная? – прищурился темноволосый, смахнув со лба слипшуюся от пота и крови челку. – Все бабы падки на дорогие украшения, – со знанием дела заявил он. – Верно, Надья?

– Я бы не отказалась, ага, – кивнула шатенка, продолжая возиться с продуктами, разложенными по куску ткани, покрывавшему каменную плиту. – Подаришь кулончик, а? Керрюш? – хитро улыбнувшись, спросила она. – В счет будущих свиданий.

– Перебьешься, – беззлобно усмехнулся он. – Твои походные тарифы обговорены заранее. Или ты весь будущий год собралась меня ублажать, дорогуша? Боюсь, мне требуется разнообразие.

Лично я бы на такие заявления обиделась, вивьера же только отмахнулась и продолжила готовить.

– Принеси воды, Керр-сай, – несколько резче, чем хотела, попросила я. – Надо вскипятить чаю к бутербродам.

Девушек к реке не пускали. Ибо темная вода, чуть подсвеченная все той же вездесущей плесенью, разрисовавшей каменные стены пещер, таила в себе много сюрпризов. И далеко не все из них были безобидными.

– И камни спрячь, – сказал подходящий к нам Илис. – А то еще потеряешь то, ради чего всех нас чуть не угробил.

– Он не теряет, он раздаривает, – сдала Керра вивьера.

– Общее имущество? – Темные брови красноволосого норда взлетели вверх.

– Еще и общее?! – возмутилась я, хмуро глянув на темноволосого. – Ну ты, Керр… слов нет! – И замолчала, отвернувшись. А потом, не выдержав, снова заговорила: – Так это что сейчас было? Очередная проверка на вшивость, что ли? А на деле ты ничего дарить мне не собирался?

– А тебя это так задевает, мышка? – нагло улыбаясь, поинтересовался меченый гад.

– Меня бесит в тебе многое, – сказала я серьезно и вновь вернулась к своему занятию. – Но ложь особенно.

– А если я не лгал? Если мне по карману выкупить красный кристалл у общины для своей аманты? – чуть наклонившись ко мне со спины, вкрадчиво полюбопытствовал он. Мужское дыхание обожгло острый кончик уха, которое неприязненно дернулось, когда я отстранилась от норда.

– Своей аманте, – выделив интонацией первое слово, раздраженно отозвалась я, – и делай такие подарки. А от меня отстань.

– Ну и дура! – неожиданно зло рявкнул мужчина и, взяв котелок, пошел к реке.

– Хм, – глядя ему в спину, хмыкнул Илис. – А ведь он правда мог бы выкупить кристалл, если б захотел. Только раньше никому ничего похожего не предлагал. Ты уверена, что не хочешь…

– От Керр-сая я хочу одного, – перебив красноволосого, сказала я, – чтобы он начал относиться ко мне наконец как к невесте своего друга, а не как к дешевой шлюхе, готовой променять доверие любимого мужчины на всякую сверкающую мишуру. – И тут же смущенно пробормотала: – Прости, Надья. Я не имела в виду…

– Да ладно, – усмехнулась та. – К тому же лично я о-о-очень дорогая шлюха. Ведь кроме меня с мечеными в подземелья никто не ходит.

– Любимого? – Проклятье! И почему у нордов такой хороший слух, а? – Значит, любимого, да? – язвительно переспросил Керр, помахивая пустым котелком. – Любишь жениха, Иллера? А которого из двоих?

– Сам знаешь, которого, – пробурчала я, подозревая, что этот тип если не услышит, то прочтет по губам.

– А он-то тебя любит? – Неприятная ухмылочка искривила его губы.

Мне очень хотелось ответить «да» и я даже открыла рот, чтобы уверенно произнести это короткое, но веское слово. И… закрыла его снова. Потому что как-то вдруг осознала, что за пару недель нашей почти семейной жизни мой рыжий Медведь ни разу не признался мне в любви. Он называл меня своей девочкой, Лерой, Лерочкой, милой, ненаглядной, единственной и… ни разу любимой. Сердце неприятно царапнуло, руки дрогнули, а довольный достигнутым эффектом сай, насвистывая какой-то мотивчик, зашагал дальше.

Черт! И кого я, спрашивается, слушаю? Идиотка. Слова – всего лишь сочетания букв. А чувства доказываются поступками. И если смотреть на вопрос с этой точки зрения, то Йен меня любит… так, как ни один мужчина раньше. И пошел этот умник Керр куда подальше!

После того как все ополоснулись, а некоторые особо грязные и тщательно вымылись, мы переоделись, постирали грязную одежду, перекусили и, сверившись с «навигатором», отправились дальше по узкому каменному обрыву. Я, как и прежде, ехала на Рыже в компании со свернутой лежанкой и сумкой, набитой всяким походным инвентарем. Мужчины шли пешком. Надью, как и меня, посадили на одного из керсов, а Еванна предпочла топать ножками, обозвав нас с вивьерой слаба́чками и обузами.

Ни я, ни кудрявая не обиделись. Как-то попривыкли уже к нашей «принцессе» и ее заявлениям. Медленно двигаясь вперед по узкому «балкону», слева от которого была почти вертикальная стена, а справа за рваным каменным краем темнело зеркало подземной реки, наша небольшая группа уходила все ниже под землю. И чем дальше мы продвигались, тем светлее становилось вокруг.

Бледно-зеленая плесень покрывала густым светящимся налетом стены пещер на метр, а то и на два вверх. Рил ликовал, поглощая ее излучение. Настало время пира и для этого элементаля. Я же без конца косилась на камни, опасаясь увидеть там полупрозрачного кровопийцу из разряда тех, что напал на меня ранее. Но, к счастью, никакого шевеления поблизости не было. Только серо-зеленые выступы скал и фосфоресцирующая роспись по ним.

Узкая тропа наконец начала расширяться, и в глухой стене стали появляться темные провалы проходов. А наш «балкон» как-то неожиданно закончился – словно кто-то откусил от него солидный кусок. И хотя фирское «стекло» по-прежнему требовало двигаться прямо, нам предстояло выбрать: вернуться немного назад и по тонкому ненадежному перешейку перебраться на другой берег реки или же свернуть в один из проемов и искать параллельный путь там. Желания ступать на хлипкий мостик никто не изъявил, а потому вся наша спасательная экспедиция направилась в очередной тоннель.

Я немного задержалась, надеясь переброситься хоть словом с Йеном, по-прежнему замыкавшим цепь, и тут увидела ее. Сказки о драконах и Змеях Горынычах ожили в одночасье, отозвавшись вполне обоснованной тревогой. Она смотрела, казалось, прямо на меня, и я тоже была не в силах отвести от нее взгляд.

У иномирной гидры была темная до синевы чешуя, желтые светящиеся глаза и острый гребень на всех трех головах, так тихо вынырнувших из воды, что никто этого не услышал. Длинные шеи не шевелились, поэтому создавалось ощущение, что орна, примерное описание которой мне дали норды перед походом, всего лишь часть подземного пейзажа, как та же стена или плесень на ней. Но взгляд… этот холодный непроницаемый взгляд пугал, вызывая у меня странную ассоциацию с перископом. С тремя перископами!

– Она не тронет, не бойся, – поравнявшись со мной, сказал Йен. Его бело-рыжие от ранней седины волосы, забранные в короткий хвост на затылке, были еще влажными после купания. Воздушных элементалей среди нас, к сожалению, не наблюдалось, а Лааш хоть и пытался подсушить народ, но выходило это у него из рук вон плохо. – Мы слишком высоко, а по отвесным скалам орны, в отличие от каменных спрутов, не ползают.

– Таша она достала, когда он был еще выше, – зачем-то пробормотала я, позволяя рыжеволосому норду уводить Рыжа в темный тоннель следом за нагруженной поклажей Бригитой. Оба кота были спокойны, что только подтверждало слова моего тамана.

– Это и странно, – вздохнув, отозвался он. – Орны, конечно, выбираются поохотиться и на верхние уровни подземелий, но редко и… не на нордов.

– Думаешь, это существо целенаправленно пришло туда за Ташем? – искоса глядя на своего спутника, спросила я. И тот, немного помолчав, признался:

– В свете последних событий… да.

Той же ночью

Мне не спалось. И дело было не в сытном ужине, которым нас перекормили охотники. И не в очередном эротическом концерте, на этот раз доносящемся из-за «выращенной» Миной перегородки. Не в слышных со всех сторон шорохах, в которых мне чудилось приближение то кризлов, то каменных спрутов, а то и еще каких-то неведомых зверей. Не в посапывании вычесанных перед сном керсов и даже не в храпе нашего предводителя, вырубившегося после насыщенного дня. Я уже битый час ворочалась на своей лежанке, не в силах уснуть из-за мерзкой мыслишки, засевшей в голове благодаря словам Керр-сая, брошенным мне у реки.

Любит, не любит, плюнет, поцелует…

Повторяя про себя слова детского гадания на ромашках, я лежала и думала: а не разбудить ли Йена и не спросить ли его прямо о чувствах ко мне. Ведь он честный и порядочный, значит, лгать не станет. Но отчего-то было так страшно решиться. Всего один вопрос, всего один ответ… и иллюзия моего хрупкого счастья могла разлететься на куски.

Любит, не любит, к сердцу прижмет, к черту пошлет…

Тяжелая рука опустилась на плечо, притянув меня к горячему мужскому телу, и норд шепнул, касаясь губами моей шеи:

– Спи, маленькая. Завтра трудный день.

От его дыхания по коже побежали мурашки, от близости – свело легкой судорогой низ живота. И все это лишь сильнее растревожило осиное гнездо сомнений, жужжащих в моей голове. А вдруг то, что мы чувствуем друг к другу, вовсе не любовь. Вдруг это обычное физическое влечение, замешанное на доверии и благодарности, вдруг…

– Лера, что не так? – пресекая мою попытку отодвинуться, сонно спросил Йен.

Он порядком вымотался сегодня и отключился почти сразу же, как только лег на лежанку, расстеленную рядом с моей. А теперь вот проснулся из-за моих вздохов и возни. Стало стыдно за то, что я его разбудила. И еще больше захотелось ничего не говорить. Пусть отдыхает, ему это гораздо нужнее, чем выслушивать бредовые идеи своей аманты. Закусив губу, я буркнула:

– Ничего. Спи. – И замерла, стараясь больше не шевелиться, чтобы дать возможность мужчине вернуться в объятия прерванного сна. Он заслужил нормальный отдых, а не вертлявый раздражитель под боком. Надо будет завтра обустроить свое спальное место подальше от его, чтобы не мешать таману спать. А еще…

– Лера, я слушаю. – Его дыхание шевелило мои волосы, а губы почти касались кожи. Мгновение – и мужчина поцеловал меня за левым ушком. Нежно, едва касаясь… прекрасно зная, что от этой легкой ласки я моментально теряю контроль над собой. За две недели совместной жизни Медведь прекрасно изучил мое тело и его реакции. И теперь, невзирая на крайне неподходящую обстановку, бессовестно этим пользовался. – С-с-слушаю. – Искушающий шепот, возбуждающий. Да что же он делает, черт возьми!

– Йен! – чуть громче, чем хотелось бы, возмутилась я.

– Ш-ш-ш, – прикрывая мне ладонью рот, зашипел мужчина. И пальцы его, не желая оставаться в покое, тут же заскользили по моему лицу, щеке… чуть приоткрытым губам, с которых сам собой сорвался прерывистый вздох. В глазах потемнело, голова пошла кругом, а рука накрыла его запястье, непроизвольно впиваясь ногтями в кожу. – Так что случилос-с-сь, маленькая? – захватывая губами мочку моего уха, повторил свой вопрос таман.

Отвечать я была не в силах, как и сопротивляться. Норд оставил в покое мой рот, чуть огладил подбородок, убрал волосы с шеи и, дернув слабо завязанную шнуровку на рубахе, запустил руку в широкий вырез. Почти невесомые касания пальцев горящей от возбуждения кожи – и я замерла, на время перестав дышать. А потом резко выгнулась, закусив нижнюю губу, чтобы сдержать рвущийся из горла стон, когда его ладонь накрыла мою грудь, сжав ее на мгновение, и тут же пальцы снова «ожили», круговыми движениями лаская нежную плоть полушария и теребя затвердевшую вершинку.

Губы Йена покрывали поцелуями мою открытую шею и плечо, не давая мне опомниться, вырваться из плена такого желанного удовольствия. Другая рука мужчины, поднырнув под меня, легла на живот. Я инстинктивно сжала ноги, впиваясь пальцами в его вторую ладонь – ту самую, которая потихоньку вытаскивала край заправленной в штаны рубахи. Простые движения, понятные нам обоим… и от того еще более волнующие.

– Мы же… нас же… – пролепетала испуганно, пытаясь обернуться, чтобы взглянуть на тамана. Осознание, что мы здесь не одни, напрягало и возбуждало одновременно. Или я просто слишком соскучилась по ласкам любимого мужчины?

– И что? – Чуть поднявшись, Йен навис надо мной, желая заглянуть в глаза и… высвободить наконец рубашку из плена штанов. Когда его рука, сминая ткань, принялась гладить мой обнаженный живот, я бы застонала в голос, но рыжий норд заглушил мой стон поцелуем. Уже не нежным и не дразнящим, а долгим, глубоким и безумно интимным.

Ресницы мои дрожали, сердце бешено билось, щеки же горели, как и кончики чересчур подвижных и очень чувствительных ушей. А дразнящие поцелуи лишь сильнее разжигали этот стыдливый жар. Наши спальные места находились в углу пещеры. В нескольких шагах от них была пустая лежанка Надьи. А за ней спала Еванна, и мне казалось, что на деле девушка лишь притворяется спящей. В полумраке пещеры привычные к темноте глаза вполне могли различить наши фигуры, да и вивьера с Илисом вот-вот должны были вернуться, и нам бы прекратить затеянную игру, пока не поздно, вот только как?

Когда руки любимого сжимают бедра, стягивая ниже все то, что их скрывает, а губы покрывают жадными поцелуями полуобнаженное тело. Когда прикосновения обжигают, волнуют, выбивают из реальности и… уносят на небеса. Когда я запускаю руки в рыжие волосы, распуская их, взлохмачивая, наслаждаясь гладкой прохладой жестких прядей, а потом обнимаю могучую шею, провожу дрожащими пальцами по роговым наростам на позвоночнике и с упоением царапаю мужские плечи.

Кожа у тамана толстая, а ногти у меня коротко острижены – следов почти не останется. Но я знаю, что ему это нравится так же, как и мне. Тихо щелкает застежка ремня, рвется пуговица под нетерпеливыми руками норда… и пропитанный злостью голос Евы, так похожий на шипение гадюки, возвращает меня с небес на землю всего одной язвительной фразой:

– Иди со своей ш-ш-шлюхой за перегородку, Йен-ри, – потребовала лэфа. – С-с-сообразите там на четверых.

– Спи, Еванна, – ответил Йен, замерев лишь на миг. – Маленькая ты еще, чтобы давать нам советы. – И, нисколько не смущаясь того, что она на нас смотрит, переложил меня к стене, загородив от чужих взглядов своей спиной, и продолжил целовать.

– Йен, а?.. – пытаясь восстановить дыхание, прошептала я.

– Плевать, – выдохнул мне в губы он, и мир снова поплыл. Или это я поплыла?

Когда мы, потные, уставшие, но при этом очень довольные, повалились на лежанку, Еванны в пещере уже не было, видать, не вынесла нежная душа «принцессы» наш «грубый разврат». Остальные же по-прежнему крепко спали, не реагируя ни на что вокруг. Элементали охраняли подступы к выбранной для ночлега пещере, а Илис с Надьей продолжали зажигать за перегородкой.

И судя по времени, проведенному там, я невольно подумала: а не маскируют ли они под секс игру в ристикс. Не зря же Илис всюду с собой колоду таскает. Может, отыгрывает у вивьеры свои кровные денежки, обещанные ей за интимные услуги, а та протяжно стонет, когда проигрывает? С этой парочки станется и такое учудить.

– Так что тебя беспокоило, Лер? – немного отдышавшись, вернулся к прерванной теме Йен.

– Да ерунда всякая, – чувствуя себя счастливой и расслабленной, отмахнулась я.

– И все же? – продолжал допытываться таман, нежно целуя меня в обнаженное плечо.

После наших постельных игр на мне осталась одна рубашка правда длинная. А на рыжем норде, наоборот, штаны, которые он застегивал, прикрывшись одеялом. Мою же попытку надеть все то, что с меня нагло сняли, мужчина пресек как глупую. Ибо спать, по его мнению, мне следовало в его объятиях и в похожей на ночнушку рубахе. Чтобы лучше выспаться, угу. Единственное, что удалось отбить, – это нижнее белье. И только после напоминания, что я во сне люблю раскрываться.

Вся эта возня и шуточные пререкания были такими милыми, знакомыми, родными, что портить идиллию недоверием к чувствам норда мне вовсе не хотелось. А он все настаивал на ответе, и в конце концов я не выдержала. Рассказала ему о нашем разговоре с Керр-саем и о сомнениях, которые он заронил мне в душу. И тут же пожалела, потому что Йен молчал. Лежал, обняв меня сзади и уткнувшись носом в мою шею, но не произносил ни слова. Ни поспешных заверений в большой и чистой любви, ни успокаивающих речей на тему того, что я зря слушаю всякий бред… ничего! И мое прекрасное настроение начинало стремительно падать. А губы, искусанные от попыток сначала не закричать в преддверии оргазма, потом не засмеяться в голос во время нашей потасовки с одеждой, на этот раз подверглись экзекуции с одной лишь целью – не заплакать.

– Знаешь, маленькая, – наконец заговорил таман, и голос его… задумчивый, чуть хрипловатый и какой-то… отстраненный, что ли, еще больше раздраконил свернувшуюся на сердце змею-тревогу. – Я все пытаюсь обмануть себя, убеждая, что ты моя, что навсегда останешься со мной и будешь счастлива от этого. – Я хотела сказать, что буду, очень хотела, но лишь сильнее зажимала зубами многострадальную губу, стараясь с помощью боли подавить желание разреветься. Мне не нравилось то, что говорил Йен, потому что от слов его веяло обреченностью. А может, подступившие к глазам слезы были всего лишь результатом эмоционального пика, на который возвел меня таман несколько минут назад, как знать. – А потом я вижу, как загораются твои глаза, когда ты жмешь на странные квадратики, нарисованные на осколке фирского зеркала. Ты словно светишься вся, будто крылья за спиной вырастают. И не я тому причина, не мои к тебе чувства, а несчастная стекляшка, которая работает как привычные тебе предметы из того… другого мира. Он не отпустит тебя. Никогда, Лера. И если фирсы, наигравшись, оставят нас в покое, лишив своих необычных «игрушек», ты зачахнешь от тоски в моей каменной берлоге. Шитье, готовка, тренировка, керсы… скучная жизнь меченого – это все, что я могу тебе предложить. Надолго ли тебя хватит, маленькая моя иномирянка? – едва слышно прошептал он и поцеловал меня в нервно дернувшееся ушко.

Я прикрыла глаза, сделала глубокий вдох, затем еще один, после чего развернулась, желая посмотреть ему в лицо, и, стараясь, чтобы не дрожал голос, проговорила:

– Йен, как ты можешь быть таким умным, рассудительным… дураком?

В полумраке блеснули его белые зубы, когда норд усмехнулся. А потом подтянул меня повыше, обнял покрепче и поцеловал в кончик носа, в щеку. Затем, почувствовав влагу, все-таки пролившуюся из глаз, принялся собирать соленые капли губами, шепча, что я самая лучшая, самая красивая и просто самая-самая. И эта его безграничная нежность успокаивала, баюкала, заставляя снова расслабиться и закрыть глаза. Уже засыпая, я вспомнила главное и заплетающимся языком укорила:

– А что любишь, так и не сказал.

– Люблю, – донеслось до уплывающего в сон сознания.

Или мне это уже приснилось?

Через несколько часов

Проснулась я от холода. Сколь бы ни было теплым одеяло, а горячее тело тамана ему не заменить. Проведя рукой по соседней лежанке, я нахмурилась. Место Йена уже остыло, значит, ушел он не только что. Народ спал, в том числе и Еванна, за каменной решеткой, созданной Миной, виднелся огонек охраняющего нас Лааша, керсы дрыхли в углу почти всем составом. Почти… Бригиты среди них не было.

Приподнявшись на локтях, я тряхнула головой, отгоняя остатки сонливости, и, нашарив рядом со спальным местом свои штаны, принялась одеваться под прикрытием одеяла. Несмотря на то что в пещере свет был чисто символический, ибо выбирали для ночлега самое чистое от плесени место, я все равно стеснялась. Ведь по закону подлости кто-нибудь мог проснуться в самый неподходящий момент. Провозившись с застежкой, на которой теперь не хватало верхней пуговицы, я наконец справилась с одеждой. Натянув на ноги носки, обула ботинки и… снова села.

Потому что просто не знала, что делать дальше. Сна как не бывало, на сердце тревожно, а Йен все не возвращается… и как в такой ситуации быть? Будить никого по причине надуманных беспокойств не хотелось. Вдруг рыжеволосый норд по нужде вышел. Или проснулся и захотел прогуляться, чтобы о жизни подумать… да мало ли что! К элементалям пошел, например, о безопасности периметра справиться, а я тут насочиняла лишнего и разнервничалась на ровном месте.

Решив, что сидеть так и мучить саму себя – плохая идея, я тихонько встала, плеснула воды из фляги на ладонь, чтобы омыть лицо, потом прополоскала рот, выпила несколько глотков и, заправив за уши приглаженные руками волосы, пошла к Лаашу. Вдруг он в курсе, куда ночью понесло его напарника? Каково же было мое разочарование, когда поняла, что спросонья за «огонек» приняла «светлячка».

Рил встретил меня хмурым взглядом и кривой улыбочкой, очень похожей на ту, которая частенько появлялась на губах Керр-сая. Вот уж точно два сапога – пара! Оба вредные и противные. Зачем я только к нему вышла? Пока раздумывала над тем, не развернуться ли мне, чтобы уйти назад, золотистый элементаль заговорил:

– Женишка потеряла, Иллера? – И даже интонации в голосе те же, что у напарника. Репетируют они, что ли? Общий арсенал язвительных «шпилек» вечерами перед зеркалом отрабатывают. – Уже второго, заметь. И чего они бегут от тебя, как от прокаженной?

– Куда бегут? – игнорируя все остальное, уточнила я то, что меня интересовало.

– Таш в подземелья, Йен – из них, – втянув, а затем снова резко выпустив лучики-лапки, проговорило «солнышко».

– Хочешь сказать, что Йен уехал домой? – От такой глупости я даже рассмеялась. Но тут же прикрыла ладонью рот и воровато оглянулась, испугавшись, что кого-нибудь разбудила. Однако народ продолжал спать, ну, или делать вид, что спит.

– Может, и не домой. Но куда-то он точно поехал, прихватив с собой Лааша. Странно, да? Тайком, ночью, на керсе и с элементалем.

– На охоту, может? – зачем-то предположила я, хотя и не хотела ведь развивать наш разговор.

– Может, – согласился дух, скосив на меня взгляд. – Знать бы только… на что охотится наш загадочный ри.

– На завтрак, – сказала я, мрачнея.

– Вот уж вряд ли, – усмехнулся Рил и посмотрел на меня так сочувственно, будто знал что-то очень неприятное о моем тамане.

– Пойду дальше спать, – решив, что хорошего от нашей беседы ждать не приходится, вздохнула я и даже зевнула для правдоподобности намерений.

– Иди-иди, – покивал элементаль и вкрадчиво так добавил: – Если не хочешь узнать правду.

– Как будто ты мне эту правду скажешь, – насмешливо ответила я.

– Мне ты не поверишь, – широко улыбнулся дух. – А вот если разбудишь своего керса и пустишь его по следу Бригиты…

– Спасибо за совет, Рил, – сказала я, когда он многозначительно замолчал. – Но выслеживать тамана, катаясь в одиночку по Итировым подземельям, я, пожалуй, не буду. Вернется – расскажет, куда ездил. – И, развернувшись так резко, что волосы, взметнувшись вверх, описали дугу, отправилась обратно в пещеру.

Разулась, ослабила ремень на штанах и, выпустив для удобства рубаху, улеглась на свое место. Правда, уснуть мне так и не удалось. В голову лезли всякие нехорошие мысли, навеянные собственной фантазией и туманными намеками «светлячка». А еще неприятным ощущением одиночества и незащищенности. Почему-то снова вспомнился каменный спрут, и я начала внимательно всматриваться в темные стены, выискивая на них признаки инородных существ. А когда эти самые признаки обнаружила, то чуть не заорала от страха, но, к счастью, вовремя поняла, что меня навестил не местный монстр, а уже знакомый глаз на паучьих лапках-отростках. Несколько долгих минут мы молча смотрели друг на друга, потом я не выдержала и спросила:

– Ты знаешь, где Йен?

Глаз, к сожалению, не ответил. Оно и понятно – глаз же, а не рот. Повисел еще какое-то время на невидимой нити паутины, а потом, активно шевеля отростками, уполз в темноту. Ловить его я не пошла, смысл? Фирсовы наблюдатели наверняка повсюду. И этот – лишь один из них.

Когда Медведь вернулся, я сделала вид, что только проснулась. Обняла его и спросила «сонным» голосом, где он был. На что мне ответили банальное «ходил подышать воздухом… спи… не волнуйся». И я бы рада была не волноваться и спать, вот только в словах его оказалось слишком много недосказанности, а в небрежном поцелуе – слишком мало чувства. Удивительно, что с таким набором сомнений, копошащихся в голове, я все-таки уснула.

А с утра меня разбудила знакомая трель электронного письма. Не открывая глаз и безбожно зевая, я полезла в сумку за ноутом. И только нащупав там не прямоугольный кусок стекла, а миниатюрный диск, сообразила наконец, где я, кто я и зачем. Резко распахнув глаза, поняла две вещи: во-первых, в пещере, кроме меня, только Надья, которая по-прежнему спит. А во-вторых, я шарю вовсе не в своей сумке. И мне бы отдернуть руку, как полагается приличной девушке, но любопытство было настолько сильным, что я не сдержалась и… осторожно вытянула странный предмет, чтобы тут же тихо охнуть.

Это был круглый плоский кусок не то слюды, не то чего-то подобного, отполированный до зеркального блеска, с голубовато-зеленым значком @ посередине. На него-то я и надавила подушечкой указательного пальца, чтобы тут же увидеть на экране премилую картину: Валерия Бродская (а вернее, Ильва Ирс в моем земном теле) в куртке, штанах с кучей карманов, кепке и с рюкзаком за плечами, матерясь так, будто всю жизнь прожила среди русских алкашей, топала через наши новгородские буреломы. За ней следом бежал упакованный по последней туристической моде Гриша. И замыкал эту процессию невысокий мужичок с простой деревянной тросточкой в руке и вещевым мешком за спиной.

– Там болота, негоже туда лезть, – заявил он парочке.

– Нам на-а-адо! – вытирая с лица то ли слезы, то ли грязь, заныла девушка. И, всхлипнув, сунула проводнику под нос такой же зеркальный осколок, как у меня: – Стрелка показывает туда, значит… идем в болота.

Что ж, судя по всему, даже если Ильва и выбросила фирский подарок, избежать испытательного квеста ей не удалось. Доставили небось «навигатор» отдельно, активировали метку и, перечислив весь перечень мотиваций, отправили девчонку покорять болота. Интересно, кого она там ищет? Хотя… нет, не интересно.

Изображение мигнуло и исчезло. А вместе с ним пропал и до боли знакомый значок. Камень вновь стал просто камнем. Холодным и безжизненным. И я, отойдя от шока, быстро вернула его в сумку Йена. Сама же достала свой «навигатор», чтобы проверить, нет ли и там тоже каких-нибудь странных сообщений. Как выяснилось, были. Один из не опознанных мною ранее значков, расположенных в верхнем углу экрана, призывно моргал. И когда я на него нажала, выдал мне дубль того видеоролика, который только что просмотрела на чужом носителе. Чужом… м-да.

Вопрос о загадочной прогулке рыжего норда, который в одиночку разъезжает по жутким подземельям и прячет в своих вещах фирскую «безделушку», явно предназначенную для связи, становился все более интригующим. А еще неприятным и с привкусом разочарования. Может, и прав был Рил, намекая, что не так чист Йен-ри, как хочет казаться. У каждого из нас были тайны, и я-то таману давно уже выложила все свои. А он мне? Похоже, что нет.