Текст книги "Черный Лебедь для Злого Босса (СИ)"
Автор книги: Ева Мелоди
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)
Глава 3
Так началась моя работа в замке, нелегкая, надо сказать. Работников почти не было, поэтому я носилась как белка за орехами, или под орехами… не суть. Я так уставала, что не было сил идти домой, поэтому добрая Настя выделила мне комнату в гостинице, в дальнем конце коридора, на нижнем этаже. Может, конечно, и не доброта это была, а желание побыть с мужем наедине и наладить отношения. Но все к нашему обоюдному удовлетворению, мне не надо было домой тащиться, а Настя могла свои проблемы порешать. Так что я обуютила комнату, через неделю уже совсем перетащила свои, не слишком объемные, пожитки. В планах было дождаться, когда Анастасия скажет, что моя помощь больше не нужна, ну и зарплату получить к этому времени… и срулить подобру-поздорову на родину. Вернусь домой, понянчусь с племяшем… Я ведь его даже не видела. Только по фото, которые бабуля чуть ли не ежедневно мне в вацапе слала.
Поначалу я немного переживала по поводу своего нелегального положения – но познакомившись с другими горничными – их было двое, женщины дет сорока, Дорика и Вилма, я узнала, что они тоже приезжие, и не имеют рабочей визы. И я успокоилась. Раз босс предпочитает брать на работу нелегалов, значит и отмазать своих работников в случае чего сможет.
* * *
Ирония ситуации состояла в том, что Горан тоже жил в гостинице. Обитал на верхнем, третьем этаже. Я понятия не имела где его покои – туда персонал не допускали, а все обслуживание делал угрюмый мужчина лет сорока по имени Бартос. Он, наверное, был телохранителем, горничной и секретарем в одном флаконе – во всяком случае внушительные мускулы, настоящий шкаф, навевали мысли об охране, а то, что приходил на кухню за едой – на мысли о горничной. Но чаще Горан игнорировал гостиничную кухню и заказывал еду в ресторане. Зря, между прочим. Альма готовила превосходно!
Немного волнительно было ночами осознавать, что мы вдвоем в огромном замке… Но Горан меня не замечал. Тот первый разговор был удивительно полным – теперь в лучшем случае при встрече меня ожидал равнодушный кивок. Став горничной, я превратилась в невидимку. Ну и что? Радоваться должна, что в дела мои не лезет. Но почему-то меня задевало.
Через неделю левое крыло гостиницы было открыто для постояльцев, и работы стало еще больше. Я ужасно уставала, даже сил на наброски не хватало, а ведь я не умею жить без кисти в руках. Начала хандрить. И тут приехал тот самый маститый реставратор, о котором говорила Настя. Я с огромным энтузиазмом рванула на встречу коллеге и встретила надменный и равнодушный прием.
Аксель Янсенс идеально подошел бы на роль Эркюля Пуаро – невысокий, лысеющий бельгиец лет пятидесяти. Сносно изъясняющийся на английском – честное слово, у меня и произношение, и словарный запас куда приличнее. Но со мной бельгийское светило реставрации общаться и вовсе не пожелал. Вышедший из своей берлоги Горан сразу увел специалиста в свой кабинет. А я почувствовала себя гадким утенком, до которого никому нет дела. Вот дура, а я еще помощь свою хотела предложить.
* * *
Вторая неделя моей работы ознаменовалась появлением Фифы. А я-то дура, радовалась, что все идет хорошо и спокойно! Ни одного увольнения, все трудятся себе спокойненько…
Полная решимости обходить острые углы, я пряталась от глаз Тины довольно успешно. И в то же время исподтишка наблюдала за ней и Гораном. Тот радости от появления гламурной дамочки не выказал, но принял радушно и велел накрыть столик во внутреннем дворике. Обслуживать их отправилась Вилма.
Парочка пила вино, а я нашла отличный наблюдательный пункт – за кованым забором росла раскидистая ива. Забавно было наблюдать, как Фифа буквально выпрыгивает из своего платья, флиртуя с мужчиной, который на неё толком даже не смотрит, занятый своим телефоном.
– Эй, ты что это тут делаешь? – раздается рык за спиной.
Оборачиваюсь испуганно – секретарь Горана, так и сверлит меня черными глазищами.
– Я? Да ничего, я тут… клумбу разбить планирую…
– Шпионишь за моим хозяином? – сдвигает брови громила.
– Нет конечно, зачем мне это надо?
– Вот и мне интересно. А ну как пойдем.
Мужчина хватает меня за руку и тянет в сторону парочки. Я вырываюсь изо всех сил!
– Нет, пожалуйста, умоляю! Мне нельзя туда! И дело абсолютно не касается твоего хозяина!
– Ага, так я тебе и поверил.
Он не ослабляет хватку, но и я так просто не сдаюсь, извиваюсь как угорь, пинаюсь ногами и попадаю совсем не туда, куда хотела… То есть, место удара я не планировала, но дать в самое чувствительное – уж точно не входило в мои планы. Мужчина издает полустон-полурев, и падает на колени согнувшись. Мне так его жаль! Но не время сантиментов, я не могу позволить себе быть обнаруженной! Поэтому вылетаю как пробка, несусь к гостинице, надеясь скрыться в своей комнате и пересидеть… И тут врезаюсь во что-то очень твердое, теплое и ммм… приятно, просто вот офигительно приятно пахнущее.
– Что тут происходит? – хлещет по нервам голос Горана.
– Н-ничего, – от испуга начинаю заикаться. Поднимаю глаза – босс выглядит раздраженным. Бросил свою пассию и побежал на выручку слуге? Похвально… Вот только что со мной сделает, за то, что его секретаря покалечила?
– Можно мне пройти… У меня там… пирог подгорает! – брякаю первое что приходит в голову.
– Какой пирог, ты что, повариха? разве не горничная? – хмурится Горан. – Ты чего мне зубы заговариваешь?
И смотрит в ту сторону, где под ивой я оставила его слугу на коленях.
– Что там произошло? Я слышал, кричали. Все с тобой в порядке? Папарацци чертовы…
Он подумал, что за ним следят журналюги! И не в курсе, что я ударила его секретаря. Вздыхаю с облегчением.
– Забыл, как тебя зовут.
– А разве знали?
Блин, опять глупость брякнула. Почему-то мне неловко при мысли, что Горан узнает имя, что подсуропили мне мои креативно-богемные родители. Стесняюсь, хотя давно переросла комплексы, оставила позади. Злюсь на себя за не вовремя проснувшиеся комплексы и ничего не могу поделать.
– Иван? – с удивлением произносит Горан, отвлекшись от выпытывания моего имени. – Что произошло?
Оборачиваюсь и вижу, как шаткой походкой к нам направляется секретарь Василеску. Вот черт!
– Я же говорю, журналисты, – незаметно подмигиваю Ивану, слабо надеясь, что он поддержит мою версию. Есть шанс, что громиле-секретарю не захочется признаваться хозяину, что его побила девушка.
– А… да, журналисты. Но я с ними разобрался, – говорит Иван, кидая на меня обжигающе яростный взгляд.
– Он такой молодец! – изображаю восторг, – Та-ак уделал их, одной левой!
Еще один взгляд полный ненависти. Прямо обещание скорой смерти горит в глазах Ваняши, но меня уже несет, не остановиться.
– Я бы на вашем месте, премию за такую доблесть выписала!
Боже, ну что я такое несу? Самой себе охота по морде дать…
Горан смотрит недоверчиво, то на меня, то на слугу. Потом, наконец, отпускает мою руку, я ее тут же прижимаю к себе и потираю – явно синяк останется.
– Они там хоть живы? Пойдем посмотрим, – неугомонный Василеску рвется в бой.
– Не надо! – восклицаю прежде, чем успеваю подумать, что творю.
– Не стоит, босс, они ушли, – неожиданно поддерживает меня Иван.
– Да? Ну тогда и ты иди. Отвези мою гостью домой, – холодно приказывает Горан.
– Да, сейчас… Мне б рубашку переодеть… Да и брюки…
– Да ничего, все прекрасно, никаких следов драки, – подхожу к Ивану, который отшатывается от меня, и начинаю отряхивать его штанины. Закончив, выпрямляюсь и вижу, что оба мужчины вытаращились на меня, как два барана на новые ворота.
– Что? – восклицаю обиженно. – Разве это не входит в мои обязанности?
– Вообще-то нет, – цедит сквозь зубы Горан. – Так, Иван, ты давай быстро за машиной, вези Тину домой. Она… торопится. А ты – зыркает на меня до того злобно, что в комочек сжаться хочется. – Быстро за мной!
Но видимо решив не ждать моего безоговорочного послушания, больно хватает за руку, чуть пониже подмышки, при этом, между нами максимально большое расстояние, словно я заразная… и тащит меня в дом.
– Мне не нравится такое обращение! – выпаливаю, глядя ему в глаза, когда затаскивает в свой кабинет.
Все эти дни я считала что Настя преувеличила, босс казался мне душкой – тихим и незаметным затворником. Но вот пожалуйста – самодур во всей красе.
– Что вы себе позволяете? У меня теперь… подмышка болит!
– А у меня стойкое ощущение, что болит у тебя под юбкой! – рявкает Горан.
– Что? Да как вы смеете?!
– Слушай, пигалица, хоть ты и пришла сюда вроде как по блату, и Насте я благодарен и даже обязан и не хочу с управляющей ругаться… но если хоть раз еще застану в кустах со своим секретарем – вылетишь отсюда, как пробка из бутылки! Поняла?
– Что? Вы с ума сошли? Решили, что я… С этим гоблином? – аж дыхание спирает от обиды и глаза щиплет. Так меня еще не унижали!
– А что тогда было между вами в кустах? Спортивный спаринг? – ехидно спрашивает босс.
Он даже не подозревает насколько близок к истине! Идиот! Как он может думать что я… с Иваном!! Нет, так меня еще не оскорбляли! Никогда!
– Ни с кем я не обжималась, что за глупые обвинения? – почти кричу в лицо Горана обиженно. – Если у вас котелок только в одном направлении варит – ваши проблемы!
– Ты совсем офигела? Как ты смеешь со мной так разговаривать? Если у тебя есть объяснение получше – так давай. Выслушаю.
– Я не прикасалась к вашему секретарю, ясно? Не надо меня обвинять в том, чего не было!
Неожиданно Горан хватает меня и прижимает к стене. От него веет яростью. У меня перехватывает дыхание, поджилки трясутся. Я на грани обморока… и в то же время возбуждения. Осознав это, впадаю в панику, начинаю трястись мелкой дрожью.
– Да что блин с тобой такое?
– Я скажу вам правду! Т-только отпустите.
Горан убирает руки, и я лепечу с облегчением:
– Я за вами следила, простите. То есть, не за вами – за Тиной. Боюсь, если она узнает, что я тут работаю…
– Ты знакома с Тиной? – удивленно спрашивает босс.
– К сожалению, – выдаю со всхлипом.
– И чем ты ей насолила? Украла столовое серебро? – поднимает правую бровь, изгибая ее столь идеальной дугой, что смотрю зачарованно, мечтая нарисовать это совершенство линии на бумаге.
– Ну? Долго молчать то будем? Может полицию вызвать?
– Ничего не крала! Да что вы сразу так плохо думаете то, аж тошно! Я не прислуга, ясно? Я рисовала у нее! Я художница…
– Да ты что? А я Папа Римский.
– Могу ваш портрет набросать если не верите! В красной сутане или что там папы носят… если изволите, – бурчу обиженно.
Ну и дура же я. Предложила и аж руки зачесались. Вот что со мной делает воздержание от кистей и красок… Аж ломка начинается и всех подряд рисовать готова. Даже этого… Дракулу, который бесит все сильнее. Сколько же он еще будет унижать меня всевозможными инсинуациями?
– Ну допустим, я тебе поверил, – все еще хмуро сморит Василеску. – И что дальше? При чем тут Тина?
– Она заказала фреску… и моя работа ей не понравилась…
– Хочешь сказать ботинки Ван Гога твоя работа? – изумленно спрашивает Горан, а я удивляюсь не меньше. Он видел мое творение? Почему это так волнует меня?
– Да, – отвечаю смущенно. – Это моя работа. Спросите у Насти, если не верите. Ей я тоже нарисовала. Венеру…
– А чего ж ты молчала о своих талантах? Я тут специалиста выписал, а ты под боком. Реставрировать тоже умеешь?
– Я стеснялась… Настя пригласила в горничные, в них была нехватка… А реставрировать… умею конечно, но диплома нет… К вам вон специалист приехал.
– Это правда, – хмурится Горан. – И такой, зараза, обидчивый… Я ему замечание сделал, так он чуть обратно в свою Бельгию не свалил. Нет, в его вотчину лезть не будем. Но что ты за художница – на всякий случай проверим. Тина тебя последними словами крыла, этого не отнять… И ты права – лучше ей на глаза не попадаться. Но и следить за ней не стоит.
– Как вы собираетесь проверять меня? – спрашиваю взволнованно. – Вы точно не вызовете полицию? Я… мне нельзя работать в вашей стране, понимаете? Я не хочу неприятностей. Я просто помогаю Насте. Могу уволиться хоть сейчас!
– Никуда я тебя не отпущу. Работай, никакой полиции. Но придется потрудиться.
– Я и так тружусь!
– Я не об этом. Жду тебя завтра в полдень в моем кабинете.
– Что? Что вы себе позволяете? Я не такая, ни за что! – кричу возмущенно.
– Не знаю, о чем ты сейчас подумала, но явно о грязном, – морщится Горан. – Дура, мне твое целомудрие не уперлось, оставь себе! Я хочу, чтобы ты мне таланты свои продемонстрировала. Художественные. Нарисуешь мой портрет.
Глава 4
Ох, ну и в переплет я угодила!
Ночью не могу уснуть, думая, как завтра буду рисовать этого красивого мужчину. И держать при этом покер фейс, не показывая своего восхищения. Правда восхищение исключительно дарами божьими, а не личностью. Грубый допрос и ноющая подмышка сильно подорвали мою симпатию к боссу! К тому же сегодня Горан уволил одну женщину из обслуги, и садовника. Без объяснения причин. Но судя по тому что парочка уезжала вместе – вполне возможно, что у них случился служебный роман и именно он послужил причиной…
Тоже мне, поборник нравственности!
Но я зря переживала – утром босс укатил из замка, причем надолго, ходили слухи что на неделю. Но всем велено было не расслабляться и работать, тем более что секретарь Иван остался. На меня зыркал до того злобно, помимо воли руки тряслись, хотя я отвечала ему не менее острыми взглядами.
За отсутствием Дракулы – так мы с горничными звали между собой Горана, все потихонечку приходило в спокойное русло. Да, я в курсе что Дракула жил в Румынии, но знаете, пофиг. Дракула он и в Африке Дракула! Холодный, злой и неприступный. Я кино, между прочим, смотрела. С Бандерасом, и посвежее, с Люком Эвансом. Так что представление имею. Как и о вампиризме, как научном явлении, когда не в прямом смысле кровь сосут, а энергетику. И это явно камень в огород Василеску! Хоть бы подольше его бы не было, так хорошо и спокойно в замке, и дышится свободнее, и теплее атмосфера. Мы даже по бокальчику вина после ужина принимаем в теплой компании горничных, завели традицию.
Чтобы мне не было страшно в недоремонтированном крыле замка, где помимо меня обитали только Иван-да-Аксель, я уговорила Вилму оставаться тоже. Она очень добрая женщина, хоть и почти не говорит по-английски, но мы прекрасно понимаем друг друга с помощью жестов. Я даже начала набрасывать ее портрет. Вдруг Дракула вернется, и эта работа сгодится в качестве доказательства моих слов? Совместное времяпрепровождение с Гораном отчего-то меня пугало… Я от всей души надеялась, что он по возвращении не вспомнит об этой странной прихоти.
Анастасия, тем временем, пока нет босса, погрузилась в свою личную жизнь, свалив на меня свои обязанности полностью. Я путалась поначалу, нервничала, ничего не успевала… Психовала. Но не могла подвести подругу. В конце концов что может быть важнее семейной жизни? Ничего, конечно же. Так что пусть решает свои траблы с мужем, а уж я постараюсь прикрыть. Лишь бы не огрести от Дракулы по его возвращении.
Но все шло тихо мирно.
Вот только я и спокойствие вещи несовместимые. Вызванный специалист, Аксель Янсенс, надменный молчаливый бельгиец, лажал просто жутко! Я смотрела на его мазню и ужасалась! Он реально убивал фреску в центральной зале. Ходили слухи, что по окончании работ в этой зале будет устроен тематический бал-маскарад. Звучало волнительно, никогда не бывала на таком мероприятии. Но гораздо сильнее меня волновала фреска. Я чувствовала прям таки физическую боль, наблюдая как старинная вещь погибает от рук неумелого, но понтовитого художника!
Но смогу ли решиться и поговорить об этом с Гораном? Во-первых, совсем в этом не уверена. Во-вторых – ждать и медлить нельзя. Поэтому, я стала привидением. После полуночи, убедившись с помощью Вилмы что Иван и Аксель (они обитали раздельно, не подумайте чего), ушли на боковую, я брала свои кисти, стремянку, и направлялась в большую залу.
POV Горан
Как бы ни было мне глубоко противно, бросить отца на произвол судьбы я не могу. Ожидаемо, что он обвинил во всем что произошло с мамой – меня. Такой уж характер у отца, привык винить всех окружающих, особенно самых близких, но только не себя. Конечно же мне не хотелось влезать в эту ситуацию, но больше некому. Поэтому, собрав силу воли в кулак, поехал навестить брошенного супруга. И нашел его в таком жутком состоянии, что вскипел и отправился за матерью.
Она родила меня очень рано, совсем девчонкой. Едва восемнадцать исполнилось. С отцом познакомилась, еще шестнадцати не было, он очень красиво за ней ухаживал. Разница в пятнадцать лет не мешала их счастью. Но вот неожиданно все изменилось. Кризис среднего возраста? Мать всегда оставалась избалованной девчонкой, меня растили няньки и гувернеры. Отец тоже немного времени уделял моему воспитанию, все время был занят бизнесом. Мной занимались бабушка с дедом. А мама – скорее подружкой была. Всегда воздушная, летящая вечно к свету… вечеринки, флирт… И вот дошло до побега.
Что она нашла в этом автогонщике? Впрочем, мне нет до этого никакого дела. С помощью связей и частного детектива нахожу мать в самой дешевой гостинице на окраине Будапешта. Она выглядит испуганной и подавленной. А ее… хахаль еще и понтуется передо мной. С трудом сдерживаюсь чтобы не дать этому юнцу в морду.
Парень вынимает из кармана сигарету и прикуривает сигарету. Резко вскинув голову, отбрасывает со лба прядь черных как смоль волос и выдыхает из носа облако дыма. Так и хочется схватить за шкирку этого недоделанного дракончика и хорошенько встряхнуть.
– Прекрати портить воздух, – приказываю ледяным тоном, – здесь нельзя курить…
Хотя, в таком гадюшнике вряд ли найдется тот, кто призовет соблюдать правила.
– С чего ты взял что я тебя должен слушаться? Ты мне не папочка! – отвечает дебил с вызовом в глазах. Я старше его всего на пару лет и меня это просто убивает. Как ты могла упасть так низко, мама? Очень хочется спросить ее об этом. А еще больше – наорать. Но она и без того вся трясется, и я оставляю воспитательные беседы на потом.
Встаю из кресла и нависаю над мерзким Шумахером, как черная грозовая туча.
? Я бы убил тебя голыми руками, будь ты моим сыном, – говорю зловещим голосом.
Не проронив больше ни слова, парень направляется в уборную и громко смывает ее в унитаз. Остается лишь противный запах. Терпеть не могу эти мерзкие вонючие палки с табаком. В юности пару раз пробовал, но я всегда занимался спортом, обожал баскетбол и плавание, хотел даже в сборную одно время… Так что все что относится к допингам – не для меня.
Продолжаю сверлить взглядом парня. Чтобы разрулить ситуацию, в которую попала мать, надо иметь не просто крепкие нервы. Скорее, стальные канаты.
– Я не знаю, чем вы думали, заключая официальный брак. Будучи замужем, – обвиняюще смотрю на мать. – Это мошенничество. Мам, ты хоть представляешь сколько дерьма на тебя выльется, когда пронюхают журналюги?
Лишь всхлип и картинное заламывание рук. Ненавижу все это. Я привык давно брать на себя роль родителя в отношениях с этой женщиной. Но сейчас понимаю, что устал.
– Мне нужна компенсация, если дело дойдет до развода, – заявляет парень, закидывая ноги на стол, строя из себя крутого. Бью по ногам так, что слетает с грохотом со стула, летя вниз головой.
– Ты совсем ополоумел, Горан? – орет, вскакивая на ноги.
– Компенсации не будет, усек? Ничего не будет. Ты больше никогда не появишься в Будапеште, или моя семья тебя сгноит. Из-под земли достанет, понял? Очень не советую проверять.
– Да пошли вы все! Я вас не боюсь, ясно?
– Ну тогда рискни. Слышал историю про секретаря моего отца, который годами обворовывал компанию? Его так и не нашли, громкая вышла история…
На самом деле моя семья не имеет никого отношения к пропаже того человека, он украл так много, что смог позволить себе безбедное существование на одном тропическом острове. Гостиницу прикупил. Я лично занимался его поисками, потому что в восемнадцать мне важно было знать, что мой отец не убийца. Но вот этому сопляку знать это не нужно. Иногда такая порочащая информация может очень даже пригодиться.
– Вот билет. Единственный для тебя успешный выход. Вали отсюда. И сам решай, хочешь ли ты рискнуть или нет.
– А деньги? На что я буду жить в чужой стране?
– Да в самом деле! Ты мужчина или где? Ты и так опустошил все ее счета – киваю на мать. У тебя минута, чтобы выйти.
Парень вылетает как пробка из бутылки. А я смотрю на мать. Оставшись наедине со мной она больше не держится, плечи начинают дрожать, она плачет.
– Он же не примет меня назад! Что я буду делать, Горан? На счетах ни копейки! И я… старая.
В этом она вся. Наверное, королевы красоты на всю жизнь остаются такими вот девочками в образе. И старость для них страшна…
– Все будет хорошо. Я найду тебе жилье.
– Я не хочу быть одна! Хочу, чтобы твой отец простил меня!
– Я не могу пообещать тебе этого. Но ты можешь жить со мной.
Мне совсем этого не хочется. Гостиница– мое убежище, как бы странно это ни звучало. Но не могу сейчас заниматься своими хотелками.
– Хорошо, всхлипывает мама.
– А потом я вас помирю. Не переживай.
– Я очень на тебя надеюсь, Горан!
* * *
Перевожу на ночь маму в более приличную гостиницу, снимаю два номера. Ужинаем вместе в тишине. На языке вертится вопрос, который решаюсь задать в самом конце трапезы:
– Зачем ты это сделала, мам? Отец боготворил тебя.
– Ох, Горан, ты так далек от семейной жизни, – вздыхает мама, выглядя при этом совсем не девчонкой. Ей словно резко годы прибавило… И вот интересно, стоило того? Жила ведь как сыр в масле… – Твой отец последнее время меня не замечал. Это больно… Это угнетает.
– Но разве выход изменять, бежать? Еще и брак новый регистрировать? Это же безумие!
– Меня захватило безумие, можешь называть как хочешь, кризис, страх смерти, боль от равнодушия… Но теперь я пришла в себя. И мне еще хуже, Горан! Я так себя ненавижу!
– Успокойся. Мы все разрулим.
– Я так хочу… поговорить с твоим отцом. Мы можем позвонить ему?
– Да, конечно… Давай попробуем.
Как ни странно, отец даже согласился с ней поговорить.
Откидываюсь на спинку стула, пока мама продолжает плакаться отцу в трубку о том, как неправа была, как хочет все исправить. Размышляю, насколько сложная штука семейная жизнь и я вряд ли готов к такому. Но в то же время почему-то именно сейчас меня охватывает чувство пронзительного одиночества. Мои родители чудаки конечно, столько натворили, на старости лет… То есть они совсем еще не старые, разумеется, это так, оборот речи. Но все равно, их эмоции кипят, их страсть еще жива, это чувствуется и по матери, щебечущей в трубку все смелее, и по отцу, который страдал как безумный по этой женщине.
Но у меня несмотря на приступ тоски другие планы, любовь в них не входит, хотя интересно было бы познать, что это за штука такая. Сейчас я занят карьерой. В фирме отца я добился неплохих результатов. Считался восходящей звездой в элите фирмы. Но не стал терпеть самодурство собственного родителя и ушел в самый переломный и решающий момент. Не жалею.
Мне нравится то, чем я сейчас занимаюсь. Пожалуй, гостиничный бизнес это мое, особенно нравится восстанавливать, создавать нечто, что имеет корни и историю. Как гостиница, которой сейчас занимаюсь. Это интересно, увлекательно. Держит в тонусе.
Почему-то вспоминаю свою стычку с горничной, которая оказалась художницей. Дерзкая особа, сразу видно, что шило в одном месте и неприятности ей найти на свою голову – запросто. Я правда велел ей нарисовать мой портрет? Хм, что со мной такое? Я никогда не приставал к персоналу. Это табу, а с ней повел себя на грани домогательства. Любая местная уже катала бы жалобу. Но эта оказалась стойкой. И мне интересно проверить степень ее стойкости.
Почему я взбесился, решив, что она мутит с Иваном? Только из-за субординации? Романы на работе категорически запрещены, это всегда ведет к неприятностям. Но чувствую, есть что-то еще… Эта девушка кажется мне загадкой. И я хочу разгадать ее.
* * *
Шесть утра. От моей чашки с кофе идет пар, когда выхожу на балкон и пью мелкими глотками, наблюдая как оживает шумный проспект, на который выходит балкон гостиницы. Заглянул к матери, спит как ангел.
Пора домой. Эта мысль заставляет меня удивиться самому себе. Потому что снова подумал про свою гостиницу. Да, она мне вовремя подвернулась и стала в какой-то мере спасением от многого – разочарования в родителях, а любовных связях, помогла сбежать от навалившегося дерьма и толп папарацци. Дала пищу для ума и занятие.
Но было что-то еще, что не получалось поймать, вспомнить. Я просто знал, что скучаю… и чувствовал желание вернуться.
* * *
Оставляю мать в гостинице в центре города. Я вымотан донельзя, маминых капризов с каждым днем становилось все больше, а нежелание отца сразу простить ее приводило маму в состояние хандры и депрессии, что выражалось бесконечным нытьем. Она вдруг заявила, что не поедет в недостроенное здание и бесполезно было объяснять, что остались лишь отделочные работы. Но я был рад хоть немного отдохнуть от нее, так что без вопросов снял самый дорогой номер в гостинице поблизости, которую мать сама выбрала. И отправился восвояси. Я даже с Иваном за эту неделю не созвонился, настолько мать закрутила меня. Рассудил, что отсутствие новостей само по себе хорошие новости. И вот теперь задумался – все ли там в порядке…
