Текст книги "Мужчина и Женщина. За порогом Рая"

Автор книги: Ева Весельницкая

Соавторы: Игорь Калинаускас
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

Причины возникновения нетрадиционной ориентации

Уважаемый «сторонник традиционного подхода», сейчас так много шума вокруг подхода нетрадиционного, что создается иллюзия, что «меньшинство» уже практически сравнялось с «большинством», хотя я полагаю, что все это шум и мода. И честно говоря, рассматривать это как явление социальное, мне кажется, не входит в круг наших интересов, а вот истоки, причины… Что это – особенности физиологии, психологическая предрасположенность, брак социализации?

Существуют социальные иллюзии о так называемой нетрадиционной сексуальной ориентации. Это, как мне представляется, происходит прежде всего от вынужденных способов получения физиологического удовольствия в условиях изоляции, как, например, на острове Лесбос или как, например, в тюрьме. Кроме того, проблемы у мужчин часто возникают от страха перед женщинами.

А у женщин отклонения в ориентации возникают от самомнения, уровень которого даже трудно представить: будто бы только они являются носителями сексуальных ценностей, а без них род человеческий вообще бы не состоялся. Какая патология имеет место – это надо разбираться в каждом конкретном случае.

Периоды человеческой жизни и особенности сексуальности

Проблемы сексуальности, разумеется, связаны с периодами человеческой жизни и в зависимости от этого приобретают различную окрашенность. На период индивидуальности базовой подсознательной программой является поиск партнера. Естественно, что в период индивидуальности очень редко что-нибудь может доминировать над физиологическими мотивами. А поскольку происходит бурный процесс физиологических изменений в организме, то они, естественно, отражаются в работе сознания и трансформируют восприятие именно в эту сторону. Когда происходит кризис, то есть переход от доминирования энергии индивидуальности к доминированию энергии личности, естественно, происходят также изменения в сексуальности. Естественно, потому что включается подсознательная программа поиска социальной территории и поиска партнера для создания этой территории, поскольку институт брака является одной из социальных основ.

Либо возникает другой вариант, когда сексуальность используется как энергия для достижения личностных целей, когда важен социальный статус. Когда сексуальность как бы ущемляется и подчиняется социальным целям и социальным ценностям. Если в период индивидуальности это еще что-то живое, более или менее, хотя бы на уровне физиологическом, биологическом, то в период личности это может очень легко превратиться в средство для достижения социальных целей. Человек может стать сексуальным спортсменом. В широком смысле слова спортсменом, для которого главное – это счет, количество «побед».

В период, когда включается энергия сущности, сексуальность в отсутствие целостности становится очень слабо выраженной. Она – в осадке и включается только под остаточным давлением физиологии. Но этот ответ общий, а конкретно все зависит от того, что мы называем возрастом сущности, возрастом личности. Должен вам сказать, что социум превратил сексуальность просто в товар, а если не в товар, то в социальный стимул.

Мечта и реальность

Этот текст не был частью наших бесед. Он прозвучал однажды при большом стечении народа в совершенно романтической обстановке, на острове, на берег которого, как гласит легенда, вышла из пены только что рожденная Афродита. Где еще и говорить о сексе, любви и мечте, как не здесь.

Была середина осени. Море бурлило и переливалось. Облака на небе казались письменами неизвестного языка. Казалось, только успей, прочти, и не останется ни одного вопроса, ни одной загадки. Из сочетания этого романтического фона и зрелой трезвости слов рождалось мужество заглянуть внутрь себя, открыться перед собой. Признать. Принять. И примириться.

«Мы сегодня говорим про секс. Даже, точнее сказать, мы говорим о сексуальных контактах, потому что, как я уже говорил, секс – это любое взаимодействие мужчины и женщины. Все дело в том, что в отношениях мужчины и женщины оживает вся история человечества. Осознания этой истории в общественном сознании нет, и поэтому женщины не то что не вспоминают, они и не помнят, и не знают, что внутри себя, в глубине себя любая женщина содержит иллюзию о том, что только она является носителем физиологического удовольствия, в силу чего она и склонна к торговле своим телом как товаром.

Это тотальная сила, тотальная власть. И когда мужчина тоскует об идеальной паре, то еще надо бы разобраться, что он имеет в виду. Потому что, не дай бог, реальность ответит на его запрос прямо, непосредственно, он будет бежать от такого счастья, не оглядываясь и очень долго. Женщинам, которые мечтают об идеальной паре, тоже надо разобраться, того ли они хотят. Потому что если реальность ответит на их мечту непосредственно, то придется забыть все – социальное признание, духовное признание и т. д.

Если исследовать имеющийся у женщины в подсознании образ идеального мужчины, то это такой сексуальный гигант, что, пока он на работе, дай бог успеть хоть немного прийти в себя. А если соответственно исследовать идеальный образ женщины, скрытый в подсознании мужчины, то там обнаружится такая стихия, что дай бог не сойти с ума и выжить. И если эти подсознательные проекции станут явными, то они вступят в противоречие со всеми остальными запросами человека. Это еще один источник проблем, потому что если совместить два образа и представить, как бы жили идеальная женщина из мужских грез и идеальный мужчина из женских грез, то нам пришлось бы констатировать, что они просто ничем бы не занимались, кроме секса. Никаких бытовых забот. Идеальный вариант – это королевский отель, номер люкс и – пока не умрем. Приблизительно так.

Сверхценностное отношение к сексу связано с тем, что это единственный осознаваемый источник удовольствий и наслаждений. И очень часто людям кажется, что именно в этом они проявляют себя как частный человек, как неповторимый индивид. Сюда и нагружается вся проблематика. Кораблик нагружается, нагружается и потом начинает тонуть. Потому я приветствовал и приветствую сексуальную революцию хотя бы в том, что она позволила говорить о сексуальных отношениях более или менее открыто.»

Глава третья
Путеводитель по отношениям

Она торопилась вернуться домой, где ее уже давно ждали дети. Сколько она себя помнила, ее всегда ждали дети. Это были ее дети и не ее, совсем маленькие и уже взрослые, в ее глазах они всегда оставались детьми, и самые взрослые и сильные из них приходили к ней именно тогда, когда ослабевали от жизни и им нужно было место, где их будут любить и жалеть, где их накормят, обогреют и будут им рады.

В ее доме всегда горел очаг, там всегда было тепло и уютно, там было спокойно и безопасно. Всегда, что бы ни происходило снаружи. Грохот урагана казался у этого очага тихим шелестом деревьев, рычание зверей – нежным урчанием домашних животных.

Они приходили к ней за любовью, теплом и силой, иногда вконец измученные, но всегда уверенные в ее неизбывном терпении и всепрощающей и всепонимающей доброте. Она была Матерью им всем. Так было всегда. Это никогда не начиналось, это никогда не могло кончиться. Это было так естественно, как воздух и солнце.

Бывали минуты, когда ей казалось, что у нее не хватит сил на всех, и тогда, как сегодня, она уходила подальше от дома и просила помощи у тех неведомых, но известных ей, которых она никогда не видела, но надежда на встречу с которыми всегда жила в ней, потому что так было заповедано.

***

Племя, к которому она принадлежала, всегда умело летать, но когда в раннем детстве она заблудилась в глухом лесу, ее нашли люди другого племени, и она, казалось, навсегда забыла, как это делается. Только очень редко, в самых счастливых снах она летала и, казалось, вот-вот вспомнит обо всем, но сон кончался, память не возвращалась, и только тревожное и смутное воспоминание теснило душу и оставляло печаль.

Однажды после такого сна она бродила по холмам вдали от дома и вдруг услышала звук, рожденный из тишины. Он был ни на что не похож и похож на все самое прекрасное в мире одновременно. Звук затих, и она замерла в страхе, что он больше никогда не повторится и она его больше никогда не услышит. Страх был огромен. Почему-то она точно знала, что от этого звука зависит вся ее жизнь. И он повторился. Он был тот же и совершенно другой, подобно тому как каждое утро встает над Землей то же и совершенно другое солнце, как каждую весну распускаются те же, но совершенно другие цветы.

И она вспомнила! Ее племя знало тайну летящего звука и тайну свободы. Чтобы летать, надо было петь, петь, чтобы исчезли страхи и границы, так петь, чтобы исчез певец и осталась только песня, – и тогда начинался полет.

Она вспомнила то, что должна была знать с самого рождения: ее песня, ее полет – это и есть она, и зовут ее Свобода. Она вспомнила, что суждено ей быть одной, но никогда не быть одинокой, потому что есть на земле неизвестные, но близкие, и есть тот, кто терпеливо ждет, и что неминуема встреча, и это знание укрепит силы и поддержит полет.

***

Племя, в котором она родилась, очень сильно отличалось от всех вокруг. Она не знала об этом, пока не начала путешествовать. В ее племени люди были легки на подъем, веселы и праздником считали саму жизнь. И только путешествуя по другим племенам и народам, она обнаружила, что так больше никто не живет, и долго не могла понять почему. Жители других племен с радостью присоединялись к праздничности ее жизни, к ее путешествиям, но не могли веселиться долго, по неведомым ей причинам быстро уставали, скучнели и задумывались. Они, казалось, любили ее, радовались ее появлению, всегда встречали с необыкновенным почтением, но никогда не приходили к ней сами и сами ее никогда не звали. Это оставалось для нее неразгаданной тайной, пока однажды ей не рассказали о Смерти.

Оказалось, что все люди, с которыми она встречалась, боялись этой неведомой. Память о ней, знание о том, что она непременно придет, омрачало их жизнь, лишало радости и порой делало бессмысленной саму жизнь. И чем больше она удивлялась и недоумевала, тем сильнее укреплялись люди в уверенности, что это она и есть, потому что кто может не знать и не бояться смерти? Только сама Смерть. Она смеялась над их выдумками и их страхами, но они рассказывали ей страшные предания, дошедшие к ним из прошлого, показывали портреты, с которых на нее смотрела прекрасная зеленоглазая женщина, действительно похожая на нее.

Она даже пыталась взывать к их разуму, объясняя, что, пока есть жизнь, смерти нет, но это пугало их еще больше, давая возможность все больше утвердиться в своей, такой важной для них правоте. Она предлагала им бессмертие, а они называли это концом всего. Она предлагала им безоглядность, а они боялись и потому умирали. Она предлагала им вечность, а они цеплялись за то, что часы их отмерены, и старели, глупели, скучнели и не хотели ничего.

Все эти странности в конце концов внесли смущение в ее душу. Неизвестно, что бы произошло, если бы не случайный попутчик на одной из ее многочисленных дорог, встреча с которым оказалась совсем не случайной. Он рассказал ей о том, что она не одна, что ей предстоит встреча с такими же как она, хотя и совсем непохожими. Время этой встречи неопределенно, и место ее неизвестно. Известно только, что она не может не произойти, ибо так заповедано. И все, что случилось с ней, и все, что еще случится, – это и есть главное путешествие ее жизни, путешествие к месту встречи.

По слову его все и произошло.

***

Приводя в порядок записи наших бесед, я задумалась над тем, каким необычным может быть разговор между мужчиной и женщиной о вещах таких жизненно важных. И попыталась проанализировать и понять, в чем необычность. Я же сама принимала в них участие, но тогда изнутри, в момент разговора все казалось очень органичным и естественным. И пришла мне в голову мысль, что нет в них какого-то привычного, ожидаемого и набившего оскомину запаха.

Что же это за запах такой, по которому так легко опознается – ага, тут «вечнозеленой» темой запахло? Я так и не смогла тогда сразу ответить на этот вопрос. А потом жизнь покатилась… Одна ситуация сменяла другую, они накатывались, как волны на берег моря, и среди них были такие, где тот, не определенный мной запах несомненно присутствовал.

Через какое-то время я вернулась к работе над записями и вдруг поняла – в этих текстах не пахнет борьбой и войной. Ни один из собеседников, очевидно, не имел намерения что-то доказать другому. В разговоре о таких важных для мужчины и женщины вещах не было войны полов.

Вот говорят вокруг: война полов, война полов… Как будто амазонки с героями сошлись в неравном бою. Но нет ни амазонок, ни героев. Где война? За что борьба? Вот именно, за что воюем, товарищи?

Что это – перемирие у водопоя или дар моего собеседника? Потому что в своей полной свободе от этой войны я совершенно не была уверена.

Итак, ситуация, в которой на равных участвуют мужчина и женщина, причем на территории заведомо мужской, интеллектуальной, но оказавшейся территорией без войны. Для начала я предположила, что еще и сам подход к теме способствовал такой удачной и необычной ситуации. Фундаментальные вещи, факты, уважение к знаниям. Хотя не могу не признать, что сами эти факты и фундаментальность подхода вызывали у меня немалое напряжение.

А ведь дальше виднелись куда более болезненные, то есть еще более запутанные темы. Любовь, отношения, принципы и законы их строительства, чувства, эмоции. Неужели и дальше так получится? Если получится у нас, значит, может получиться и у других. Значит, не только объяснениями, которые рождаются в этих беседах, но и самим фактом этих бесед можно будет подтвердить – есть территория без войны.

И я подумала: а что ее кормит эту войну, как не мы сами? А если рискнуть и отказаться от претензий на власть, если начать требовать с себя? Что тогда получится?

Вдохновленная этим обнадеживающим открытием, я ринулась в продолжение нашего общения, спровоцировав разговор на самую «простую» из интересовавших меня тем – разговор о любви.

Дыхание любви

Смотри, что получается. (Мой собеседник и друг только что перечитал подготовленные мною материалы наших предыдущих бесед). О чем бы мы ни говорили, об истоках чувственности, о сексе, как только рассуждения отходят от фундаментальных законов биологической природы, как только возникает «человеческое», сразу возникает тема отношений. А ведь это и есть самая болезненная, самая запутанная и самая привлекательная тема для людей.

Люди жизнь кладут на пресловутое «выяснение отношений». «Любит – не любит, плюнет – поцелует, к сердцу прижмет – к черту пошлет». Сериалы раздражают, трагедии возвышают, комедии веселят, но все они об одном. Об отношениях. О любви, в конце-то концов, все о ней.

Почему же все о ней? Разве мало других отношений? Других ведь гораздо больше… Так обернешься любовь ушла в сериалы, осталось только «другое». Где любовь-то?

Ты полагаешь, что и здесь можно внести внятность, в этих горько-сладких дебрях?!

Давай посмотрим на любовь. Любовь в общем виде – это удовлетворение какой-то потребности, которая находится на грани социальных и биологических, на стыке двух областей нашего существования. Очень редко на это наслаивается еще и идеальная любовь. Любовь как взаимопознание, взаимопроникновение, потому что для этого нужно иметь как минимум исследовательскую мотивацию.

Ага, значит, нам осталась любовь как взаимо-обнимание и взаимо-понимание, ну еще взаимо-утешение? А как же любовь как то самое, что сверкает на вершине снегом под солнцем? Любовь, которая все побеждает, все оживляет, все решает? Та что с первого взгляда и до «счастливо умерли в один день»? Не могли же люди ее просто выдумать?

А то о чем вы говорите и не любовь вовсе…

Итак, потребности

Естественно, что, с одной стороны, подпирает потребность в продолжении рода, всячески подкрепляемая социумом. Социальное давление в этом месте максимальное. Ослабевать это давление начало с развитием индустриального общества. Потому что само развитие этого общества породило конфликт между необходимостью воспроизводства людей и необходимостью привлечь в производство и женщин. Вот тут-то и начались все проблемы с рождаемостью. Что поделаешь – или рождаемость, или индустриальное общество.

Вы думаете эта потребность еще не отмерла?

С другой стороны, человеком движет потребность в эмоциональном контакте, то есть в продолжении детства, поиске мамы, поиске, к кому бы прижаться и помурлыкать. В социальной жизни удовлетворить эту потребность невероятно трудно. Общество всегда полагалось в этом месте на семью. Именно семья должна была быть тем местом, где эта потребность удовлетворяется. Но не предполагал социум, что семьи, превратившись в ячейки общества, могут изменить своим самым главным функциям: и продолжения рода, и удовлетворения потребности в эмоциональном контакте.

А вот скажите, с какого момента семья превратилась в ячейку общества? И как собственно эта «ячеистость» мешает «прижаться и помурлыкать»? И еще эмоциональный контакт он физический да?

Позволю себе заметить, что ты верен себе, и мы начинаем с вещей фундаментальных. И, расколов этот орех и добравшись до ядра, мы обнаруживаем, что оно из двух половинок – из потребности иметь детей и из невыносимости одиночества. И что, все, что люди называют любовью, растет из этого?

А как это называете вы? Неужели так и отмечаете про себя: вот тут хочу иметь детей, а здесь эмоциональный контакт себе организую да еще с мурлыканием? Можно ли жить постоянно отдавая себе отчет в том, какая потребность вдруг взыграла, а какая ее подгоняет?

Увидим. Итак, если человек влюбился, это еще ни о чем не говорит, кроме того, что у него поднялся гормональный фон и запахло. Хотя, конечно, от людей пахнет меньше, чем от животных в их брачный период.

Другое дело, если человек полюбил. Произошла с ним эта загадочная штуковина под названием любовь.

Так она все-таки происходит? Ее можно найти, встретить? А то судя по сказанному ранее, ее можно только заработать день и ночь рефлексируя свои потребности?..

Главное, что нужно сделать, чтобы любовь жила, – уберечь эмоциональный контакт. Умирает она именно тогда, когда уже не хочется прижаться и мурлыкать. Если это ушло, то все и кончилось. Дальше начинается битва полов, социальные битвы, жизнь как бесконечное «выяснение отношений».

Ну-уу а как же знаменитый итальянский сценарий? Довыясняться до летающих сковородок ― такая вот безумная любовь… А потом так же бурно мириться… И вообще как насчет безумной и ослепляющей, все затмевающей любви? Или это вовсе не любовь?

Все так безнадежно. Разладился эмоциональный контакт и все? Его же в принципе можно восстановить при обоюдном желании и совместных усилиях. Должно же быть что-то, чем подкормить эмоциональную сферу в трудный момент.

Единственная страховка в этой области – это интим, потому что в нем кроме прямой чувственности присутствует и удовлетворение потребности в эмоциональном контакте. Собственно говоря, сексуальная потребность отсоединилась от потребности в продолжении рода именно за счет того, что соединились в одном месте: потребность в чувственном удовольствии и потребность в эмоциональном контакте.

Это как ― «ночь все спишет»?

Естественно, это огромный приз,

Какой приз? Это интим ― приз? Неужели вот такая сильная штука?

а раз это огромный приз, то, естественно, социум свою лапу тут же и запустил в это место и начал эту сферу использовать как средство для управления социальным поведением.

А как он через это управляет?

Так что «клубничка» у нас растет на навозе, как и все остальное, в почве растет. Без почвы ничего не бывает, кроме человеческих иллюзий. Вот они-то совершенно беспочвенны. Какая проза – эта ваша земля, корни, удобрения. Какая проза! У нас сразу цветочки. Висят в воздухе, и все. Откуда они там взялись?

Но посмотри, с самого раннего детства и до глубокой старости, в сказках и в Библии, в любой культуре легенды о любви, сказания о любви, мечта о любви, ожидание любви. Все пронизано этим. Существует некий уговор «по умолчанию», что, как бы удачлив ни был человек, каких бы успехов он ни добился, если не было в его жизни любви, значит, не было чего-то настолько важного, что и считать свою жизнь счастливой и действительно удачной он не может.

И это так глубоко впечатано, так прочно помещено в зону вещей, само собой разумеющихся, что даже не обсуждается. Обсуждаются следствия, конкретный сюжет, цена, которую человек за это готов заплатить. Один карьерой жертвует, другой деньгами, а кто-то и жизнью, люди оставляют детей и покидают родину, но предположение, что без этого вообще можно обойтись – оно просто не обсуждается всерьез. И это касается не только «слабых женщин», для которых вообще счастливая жизнь без любви не считается возможной, но и «сильных мужчин».

Понятие любви превратилось уже в шаманское заклинание: Любовь! Любовь! Любовь! Именно любовь должна спасти меня от общения с живым человеком. Вот наступит любовь – и все само собой рассосется.

Так есть любовь или нет любви? Есть она как то, что движет солнца и светила и совершает другие более прозаические чудеса? Читать книгу о мужчине и женщине, в которой отрицается любовь… стоит ли читать ее вообще? Иллюзии хоть жить дают, а это знание по вашему оно что дает?

Ну, рассосется не рассосется, но мечта о любви – это, надо признать, очень часто действительно надежда, что случится нечто и встретится человек, который поймет, поддержит, почувствует. Как сказано: «В горе и в радости, в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии, пока смерть не разлучит нас».

Или ты хочешь сказать, что любовь, что все это просто принято называть любовью, а в действительности это что-то другое. И потому так много об этом говорят, думают, пишут, что, называя любовью массу самых разнообразных вещей, люди чувствуют, что все это не совсем то.

Влюбленность ― молния, зажигающая спичку, а любовь ― время пока ты сможешь удержать ее горящую в руках… Так о любви можно говорить только в прошедшем времени?

А что такое любовь? И чем она отличается от влюбленности? Кто об этом задумывался? Влюбленность временна – она приходит и уходит. У нее есть своя динамика, и относиться к этому надо нормально. Любовь же – это высшая форма отношений. Когда мы говорим «любовь», мы должны понимать, что любовь подразумевает прежде всего сверхценностное отношение к другому. Именно в этом смысле в «Соломоновых песнях» сказано: «Ибо крепка, как смерть, любовь».

Любовь ― это разве не чувство? Чувство, рождающее это самое сверхценностное отношение? Так какое оно это чувство и «из какого сора» берется?

Когда это сверхценностное отношение взаимно, то тогда появляются Ромео и Джульетта.

А разве у них любовь?

Когда сверхценностное отношение только с одной стороны, рождается вариант трагический или, наоборот, возвышенный. А это означает только одно: в паре у одного есть самопожертвование как сверхценность, а у другого – нет…

«Сирано Де Бержерак»? Татьяна и Онегин?

А любовь? Это всегда сверхценностное отношение к другому. Это снятие дистанции, а не решение проблем межличностных отношений.

А влюбленность ― не сверхценностное? Или любовь ― это такое сознательное отношение, тимуровское такое?:)) И как это с эмоциональным контактом связать?

И секс в любви может быть, а может и не быть. И насколько известно, никакие знания такого совпадения не обеспечивают. Это – судьба. Распоряжение реальности. Все, что угодно! Да, бывает такое чудо, что все совпадет.

То есть нет в любви никаких компонентов, ни из чего ее не приготовишь, ни на чем не замешаешь?

А зачем люди вообще ищут любовь?

Мы, следуя нашему главному поводу, говорим о самом понятии и пытаемся отграничить предмет нашей беседы. Любовь как таковая не завязана на отношениях полов. Это не обязательно отношения между мужчиной и женщиной. Любовь, если коротко сказать, – это выход за пределы себя, игнорирование себя во имя другого. Поэтому и говорят: подвиг любви.

Альтруизм? Жертвенность? Вот она и нашлась ― слепая любовь…

В большинстве же случаев люди любовью называют влюбленность или удачно сложившиеся отношения, подкрепленные влюбленностью. Потому любовь и влюбленность как понятия потеряли всякий смысл, что они стали безразмерными.

А они имели смысл эти понятия? То есть у Данте и Петрарки, Орфея и Шекспира ― эти понятия еще имели смысл, а у нас сегодняшних ― нет?

А чем «удачно сложившиеся отношения, подкрепленные влюбленностью» от любви отличаются?

Что только не называют любовью! И проекцию идеального отца, и проекцию идеальной матери, и торговые сделки. Что только не называют влюбленностью!

Но если мы хотим в чем-то помочь себе или людям, мы должны наконец определиться, о чем мы говорим. Бывает, конечно, любовь между мужчиной и женщиной. Но бывает любовь и между мужчинами, и между дочерью и матерью, между истиной и человеком, между природой и человеком… Когда другой, кто бы это ни был или что бы это ни было, ценнее, чем я сам.

«Люблю я Родину, но странною любовью. Не победит ее рассудок мой»… А теперь посмотрим слайды. То есть любовь ― это мое отношение? Нет любви «между», а есть моя любовь к кому-то? И разделенной любви не бывает?

Любящий делает следующий шаг к духовности, потому что он видит лучше, чувствует лучше, обостреннее воспринимает.

Хм… А духовность тут при чем?

Действительно, любовь это один из ключей духовных. Но именно любовь, а не влюбленность, потому что у влюбленности есть своя динамика, она может появиться, пройти и так далее. И никого в этом нельзя винить, поскольку влюбленность – это резонанс, совпадение биологического и психологического резонанса. Например, психологический резонанс сохранился, а биологический расстроился, и что тогда?! Влюбленности больше нет. Нет бесконечной любви, но есть бесконечность любви.

Один болгарин даже написал толстенную монографию «Любовь. Научно-психологическое исследование вопроса». Очень, кстати, разумная книжка. Но там не было самого главного: что он, собственно говоря, исследует? Там не было определения.

Если же говорить о духовном пути, то понятно, что пока человек не достигает божественной любви, то все его отношения – в лучшем случае человеческие, а когда достигает божественной любви, то все становится божественным. Но в божественной любви сокрыта и тайна божественного равнодушия. Бог не различает. Он любит всех одинаково: и праведников, и грешников.

Ты знаешь, я слышу в твоих речах упрек. Я знаю, что ты никого ни в чем не винишь, что ты говоришь о том, что видишь, и о том, что знаешь. Знаю, а все-таки слышу. Ты так красиво перебрасываешь мосты от простой влюбленности к Божеской любви. А люди? Люди, обычные мужчины и женщины, они, по-моему, где-то посередине.

С некоторых пор мужчины вызывают у меня огромное сочувствие. Их судьба очень не проста. Женщины в своем легкомысленном эгоизме привыкли попрекать мужчин их преимуществами, их якобы свободой и тем, что они присвоили себе слишком много прав. Эта чепуха так давно повторяется на разные лады, что многие в нее совершенно поверили и относятся к ней вполне серьезно.

Но ведь возможен совсем другой взгляд. Смотри, как все происходит. Испокон века, когда в семье ждут ребенка, особенно первого, ждут мальчика, и не вообще мальчика, ребенка, подарок судьбы. Ждут очень конкретно, наследника, продолжателя рода, носителя лучших черт семьи, заранее зная, каким он должен быть, чтобы все были довольны, чтобы оправдать ожидания рода, предков. И вот он, долгожданный, появляется.

Мужчина должен, мужчина обязан, у нас в роду мужчины никогда…

Его все время сравнивают, он все время соревнуется…

И ищет любви. И кажется ему, иногда находит. Но там тоже сравнивают, там тоже приходится соревноваться. И он идет дальше и продолжает искать. Искать не приза и награды, а женщину, которая примет и полюбит его ни за что. Просто потому, что он – это он. И он сможет наконец снять все доспехи, отказаться от всех соревнований и безбоязненно раскрыть душу.

Но самое печальное, что доспехи прирастают, а дух соревнования так въедается в плоть, что если и посылает судьба чудо такой любви, то чаще всего нечем ее принять и нечем в нее поверить.

Потом я вдруг увидела, что такого же сочувствия достойны и женщины. С раннего детства ей внушают, что, когда она вырастет, она станет хорошей женой и заботливой матерью и за это ее будут любить. Она должна быть умной, или обаятельной, или очаровательной, и за это ее будут любить. И она старается соответствовать тому идеалу, за который любят.

И так же как и мужчина, соревнуется, сравнивает, старается соответствовать, и так же ищет любви, а натыкается на более или менее удачную торговую сделку. И так же ищет того, кто полюбит ее ни за что, а просто потому, что она – это она. И также, даже встретив такое чудо, боится и недоверчиво спрашивает: «За что?»

И ведь это искренняя и настоящая боль, и может, стоит об этом рассказать?

Я тебя понимаю и не сомневаюсь в искренности людей, но когда любовь есть, о ней не говорят, когда ее нет, то слова ее не заменят. Так есть на земле. Любовь как сверхценностное отношение очень редка. Мало кто отдает себя ради другого.

Я не раз слышал жалобы на то, что никак не удается встретить любовь. Тут ничего не поделаешь: если человек не может забыть про себя, то и не встретит. Все очень просто. Сможет забыть про себя – будет обязательно. Никакой трагедии я в этом месте не вижу. Трагедия – в другом. Трагедия начинается, когда у человека вдруг возникают некоторые претензии, своего рода запросы.

Жил человек жил, а потом у него вдруг запросы появились, чего-то этакого захотелось… Захотелось человеку любви большой, да еще чтобы духовной она была со степенями всякими. А делать для этого он ничего не хочет, да и не знает, как делать. Одно только дело привычное и осталось – страдать. Поэтому надо думать, что ты хочешь и зачем ты это хочешь. То есть что ты с этим будешь делать. А уже потом, если согласен на последствия этой самой большой и духовной любви, ищи средства и методы, учись.

А то хочется духовности, как принца на коне. А так не бывает. И вот тогда начинается действительная трагедия, потому что человек оказывается в знаменитом таком месте – «между стульев». А когда «между», то это очень больно; стулья все расползаются, а мышцы не железные, рано или поздно заболит.

Эта трагедия сродни всем другим поводам, по которым люди считают возможным и даже правильным позволить себе страдать. Эта потрясающая вилка между тем, что человек хочет, и тем, что он для этого делает.

В этой ситуации, наверное, я окажусь достаточно жесткой, но мне всегда казалось, что выход есть – или не надо хотеть того, ради чего не готов делать, или делай во исполнение собственных желаний.

Но если вернуться к нашей теме поисков любви, ведь не все же столь категоричны в стремлении к предельному, они просто живут и ищут радости в своей обычной, каждодневной жизни.

Итак, мы определились с тем, какое содержание мы вкладываем в понятие «любовь». Для того чтобы полюбить, нужно другим заинтересоваться больше, чем собой. Это сложно и не очень понятно – зачем. Если любовь пришла, то это либо подарок судьбы, либо наказание. А если еще не случилось и если человек пытается как-то прорваться к любви и пережить это чувство, то ему нужен свой собственный, им самим пережитый смысл, который бы позволил так отнестись к другому. А такой смысл может обнаружить только человек, переживший свое собственное величие. Не манию величия, а переживание, что он – Человек, что он – по образу и подобию Божьему и что его предназначение – гораздо интереснее, объемнее и богаче, чем то, что называется «просто жизнь».