Текст книги "Бархат"

Автор книги: Эва Хансен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

«Как ребенок, объевшийся конфет», – мысленно усмехнулась подруга.

– А любовнице зачем устранять курицу, несущую золотые яйца? Если Аника кормила их всех, то к чему ее травить?

– Не знаю…

– Значит, конкуренты… – вздохнула Фрида.

– Кто?!

– Конкуренты, Бритт, – это худший вариант. Это уже не отчаянье курицы, потратившей лишнюю сотню крон без ведома хозяев или даже присвоившей себе тысячу евро. Думаю, услуги умельца, запустившего вирус в комп Ханне, стоят куда больше.

– М-м-м… борьба с медицинскими корпорациями, ведущими незаконный бизнес? Мне уже нравится! – объявила Бритт, мечтательно закатив глаза.

– А мне нет.

– Ты прозаична. Для тебя проще убийство из ревности? – Сыщица-любительница подозрительно изучала улицу, прижавшись спиной к стене рядом с окном.

Фрида испугалась:

– Что там?

– Ничего, пустая улица.

– Тогда что ты изучаешь и почему прячешься?

– Вот это и странно, что пустая.

Фрида только головой покачала, помощница у нее играет в расследование, как ребенок.

– Бритт, рабочий день закончился, а наша улица не слишком популярна для прогулок.

– Подожди… Человек с собакой…

– Ну и что?

– Как-то подозрительно медленно идет… Остановился… снова пошел… Почему он не торопится?

Фрида подошла к окну. Внизу человек действительно после рабочего дня выгуливал своего небольшого пса.

– Потому что собака не человек, она на прогулке не движется с заданной целью, она гуляет, понимаешь?

– Ты думаешь? – подозрительно уточнила Бритт. Она все же вышла из-за стены и некоторое время смотрела, как удаляется человек с собакой. Потом вздохнула, словно жалея, что собака не оказалась закамуфлированным лазутчиком.

– Так что там с ревностью?

– Чьей? – не поняла Фрида.

– Ну, ты говорила об убийствах из ревности…

– А… Убийство из ревности не всегда легче распутать, иногда бывают такие заковыки… – Фрида стала серьезной. – Но когда завязаны финансовые интересы, не просто трудно, а опасно. Если я пойму, что это так, пусть Флинт не обижается, связываться не буду.

– Вот еще! Это же самое то – раскрыть мафию в пластической хирургии, нечто вроде торговли органами…

Договорить Бритт не успела, подруга просто свалилась от хохота. В кабинет заглянула Луиза, Фрида замахала на нее руками:

– На сегодня свободна, можешь идти.

– Ну и что тут смешного? – обиженно поинтересовалась Бритт, когда за Луизой закрылась дверь.

– Торговля органами у пластических хирургов? Интересно, чем они могут торговать? Отрезанными у трупов носами для пересадки или сдавать на переработку удаленные вторые подбородки?

Несколько секунд Бритт молча смотрела на нее, пытаясь сдержаться, но не смогла и тоже повалилась на диван, маша руками. Подруги хохотали до слез на глазах и колик в животах, приступ стихал, но стоило вспомнить о штабелях заготовленных носов или бочках с вытопленным из пациенток жиром, как истерика начиналась снова.

Когда веселье, наконец, закончилось, Бритт начала «серьезный» разговор, который на поверку недалеко ушел от предположения о торговле отрезанными в ходе пластической операции органами.

– Фрида, знаешь такой сериал «Мыслить, как преступник»? Там копы приходят на место преступления и пытаются представить себя на месте преступника. – Не обратив ни малейшего внимания на скептический взгляд Фриды, она увлеченно продолжала: – И они вдруг начинают представлять, как произошло убийство, видят почти реальную картинку. А ты так не умеешь? Вас не учили?

– Бритт, ни один сыщик не может влезть в голову преступнику, чтобы его глазами увидеть преступление, это выдумка досужих кинематографистов. Психолог-криминалист не видит мир глазами преступника, но интуитивно способен понять, как мыслил преступник в момент преступления, представить, что он чувствовал и почему. Есть два «но».

– Ну?

– Я не психолог-криминалист…

– Ты лучше! – бодро заверила подругу Бритт.

– Спасибо. И у нас нет преступления, а следовательно, преступника.

– Как это нет?! Анику Флинт отравили амоксициллином, а ты говоришь нет!

– Так считает Петра. Не думаю, чтобы она не сообщила о своих подозрениях полиции, если следователи ничего не нашли, значит, и преступления не было.

– Чем же мы тогда занимаемся? – уставилась на подругу Бритт.

– Вот именно.

– Слушай, я никогда не просила рассказать, как ты работала следователем. Расскажи, а?

– Что именно, Бритт? Страсти о трупах, искромсанных, растерзанных, просто удушенных людях?.. Так куда страшней патологоанатомам, Агнесс вон без ментолатума и дня не проведет.

– Без чего?

– Ментолатум – болеутоляющий гель, который к тому же заглушает посторонние запахи. Иногда трудно сосредоточиться из-за навязчивого запаха крови или смерти.

– Ценная вещь! Я вот не переношу кое-какие запахи, рвать тянет. Нужно намазать в носу, и хоть фекалии нюхай, – Бритт была просто в восторге от возможности нюхать черт-те что.

– Нет-нет, только не в нос, просто слегка под носом. И зачем тебе нюхать фекалии?

– Это я так, на всякий случай, – махнула рукой подруга.

– Господи, Бритт, ты же не в морге!

– У меня однокашник из колледжа стал психологом-криминалистом. Работает в группе анализа поведения преступников. Такой важный… делает вид, что все обо всех способен узнать, только посмотрев в глаза.

– Это глупость. Психологи-криминалисты пытаются по признакам поведения преступника на месте преступления понять, что за человек его совершил, к какому типу личности он принадлежит и как поведет себя после. Это помогает поймать преступника.

Они еще некоторое время беседовали о нынешнем состоянии расследования преступлений вообще и криминалистике в частности, потом решили, что пора домой.

Ларс намерению немедленно перебраться на Библиотексгатан удивился, но не возражал:

– Может, подождете, пока я вернусь?

– Ты забыл бабушку? Если она что-то задумала, исполнять нужно немедленно. Хорошо еще, не решила делать это ночью… Мы переберемся сами, Ларс, перевозить-то нечего, да и Петер с Жаном и Мари помогут.

Они разговаривали о переезде, это давало возможность не вспоминать о ночном происшествии, казалось, все вернулось на место. Линн хотелось, чтобы Ларс понял: она пощады не попросит, что бы он ни делал. Понял ли?

Позвонила Фриде, сообщила о переезде.

– Хорошо, Линн, завтра мы с Бритт будем у Флинтов вдвоем, а послезавтра ты уже освободишься и присоединишься к нам. Если хочешь, конечно.

– Конечно, хочу! Ради этого и переезжаю. Надоело сидеть дома курицей, пора расправлять крылья. Кстати, я попробую расспросить маму, уж она-то знает подробности светской жизни Аники Флинт. Мне кажется, что мама даже бывала в этой клинике, но она так часто что-то предпринимает для своей красоты, что за всем не уследишь.

– Где она у тебя сейчас?

– В Италии… а может, во Франции… не знаю, скоро должна прилететь.

– Она до сих пор не видела малышку?

– Нет, сначала мы были в Швейцарии, теперь она порхает по всему свету.

Опасные знакомства

Утром, едва дождавшись девяти часов, позвонила Ханне и принялась что-то шептать в трубку. Фрида поморщилась: еще одна играет в шпионов. С нее и Бритт хватит.

– Ханне, говорите громче и уберите руку от трубки, я ничего не слышу.

– Не могу! – возбужденным шепотом возразила та и добавила с плохо скрываемым ужасом: – Я ее видела!

Можно не объяснять, Фрида вздохнула:

– Кого, Лору Трувассон?

– Нет, Анику!

– Кого?!

Крыша поехала с перепугу? Напомнить, что Анику Флинт кремировали, или не стоит?

– Да. Это она!

Так, дело серьезней, чем казалось на первый взгляд. Фрида думала не о гибели Аники, а о состоянии психики Ханне. Кажется, в таком случае лучше не возражать, нужно согласиться, сделать вид, что эта курица серьезно помогла, а тем временем организовать ей встречу с психиатром.

Фрида так и поступила, Ханне на предложение встретиться где-нибудь в кафе с радостью согласилась.

Они встретились в кофейне на Эстермальмском рынке. Ханне вела себя так, словно за ней и впрямь следят, она нелепо оглядывалась, ежеминутно делала страшные глаза и упорно говорила шепотом. Фрида решила больше глупостям не потакать, допить свой кофе и объявить, что решила от дела отказаться, поскольку полиция ничего не нашла. В конце концов, Кевин же сказал, что там все в порядке. Вопрос задала просто так, потому что кофе в чашке еще оставался.

– Когда вы видели Анику?

– Вчера! – Шепот Ханне по-прежнему был театральным, но Фрида уже не обращала внимания.

– Где?

– У дома Лоры Трувассон.

– Что вы там делали?

– Хотела поговорить с ней, но никто дверь не открыл, я решила подождать, и вот…

– Вам могло показаться…

Фрида уже поняла, что отвести свихнувшуюся администраторшу к врачу будет не так-то легко. Надо сказать о ее состоянии Флинту, причем чем скорее, тем лучше.

Нет, Флинту сейчас не до спятившей сотрудницы, придется звонить кому-то другому.

Фрида, как могла, успокоила бедолагу, заверив ее, что просто показалось. Между делом узнала, кто в клинике теперь главный. Ханне назвала врача Карла Адлера, в отсутствие Аники он делает операции и вообще, кажется, жаждет обладать клиникой.

– Выбросьте вы все это из головы. Или у вас какие-то проблемы из-за Лоры?

– Нет-нет, что вы! – испуганно заверила администратор.

Фрида сделала вывод, что проблемы есть, но усугублять их не стоит.

– Полиция никаких нарушений не нашла, дело закрыто, Аника Флинт погибла из-за несчастного случая. Андреас Флинт заверил нас, что клиника будет работать по-прежнему.

– Да?

Ясно, боится, что выгонят, обнаружив перерасход перчаток или одноразовых шприцев.

– Конечно. Успокойтесь и не пытайтесь никого разыскивать, могут подумать, что у вас нервный срыв. Оно вам нужно?

– Нет!

На том и распрощались, к удовольствию Фриды.

Конечно, у этой Ханне с мозгами не все в порядке, но на всякий случай Фрида позвонила Агнесс и поинтересовалась, сравнивали ли ДНК Аники с чем-то. Агнесс звонку обрадовалась, толково ответила, что сравнение делали, Петра Флинт приносила волос с расчески. Совпадений было достаточно.

– Почему волос, а у самой Петры взять материалы для ДНК нельзя?

– Это бесполезно, Петра приемная дочь Флинтов. А почему ты сомневаешься?

– Я не знаю. Просто объявилась тут одна сумасшедшая, которая утверждает, что видела Анику уже после ее гибели.

– Нет, этого не могло быть. Там и одежда совпадает, и все остальное. Труп, конечно, обгорел, но по ДНК совпадений процентов 80. Посоветуй своей сумасшедшей лечиться.

– Похоже, надо.

Дальше они беседовали уже об отделе, о делах, о том, не намерена ли Фрида вернуться в Управление…

После разговора с Агнесс Фрида позвонила Карлу Адлеру, чтобы договориться о встрече с ним, а заодно сообщила о том, что некая особа видела Анику Флинт.

– Кто? – явно насторожился Адлер.

Сама не зная почему, Фрида не стала выдавать чокнутую администраторшу. Ну, выгонят ее, куда денется? Пусть работает, вреда от нее немного.

– Мой сотрудник. Хотя он мог спутать, живьем-то Флинт не видел, только на снимке из газеты.

– Вы меня пугаете, я уж стал подозревать черт-те что. К сожалению, встретиться с вами ни сегодня, ни завтра не могу, операции, знаете ли. Или это срочно?

Они договорились о встрече, посмеялись над необоснованными страхами и распрощались, почти довольные друг другом.

Фрида старательно вслушивалась в интонации Адлера, пытаясь понять, нет ли в голосе фальши. Не услышала. Хлыщ, конечно, еще тот, но от него и ждать другого не стоило.

Посмотрим, что скажет об Адлере сам Флинт…

Пока Линн и ее семейство меняли место жительства, Фрида и Бритт действительно отправились к Флинту за обещанным списком и подробными разъяснениями по поводу каждого имени в нем.

Флинты жили в соседнем с клиникой особнячке. Бритт фыркнула:

– На работу в тапочках… удобно.

– Ты не бывала у них?

– Нет, мы не настолько близко дружили с Петрой.

Встретившая их Петра поинтересовалась:

– Вы вдвоем?

– А мы должны прийти с отрядом полицейских?

Тут появился хозяин дома.

Только глянув на Андреаса Флинта, Фрида поняла, что список, может, и получит, а вот разъяснения… Андреас явно провел бурную ночь с бутылкой в обнимку и теперь восстанавливал вменяемое состояние по принципу клина, который клином же и выбивают.

Выручила их Петра, она взялась объяснить, кто есть кто в списке. Фрида оставила Бритт общаться с папашей, чувствовавшим себя тяжеловато и не слишком уверенно, и удалилась в комнату Петры к компьютеру. Честно говоря, находиться рядом с подвыпившим Флинтом ей было тяжело. Бритт героически держалась, шепнув, что пьяный может выболтать то, что трезвый никогда не скажет. В этом утверждении имелся свой резон.

Петра показала список приятелей матери и отчима, едко комментируя каждое имя.

– …у этого самомнение больше «Глобала», а в ямочке на подбородке мог бы поместиться вертолет…

– …она носит туфли исключительно на платформе, считая, что это придает вес и власть…

– …в ее лице ботокса уже больше, чем собственного коллагена…

Большинство из списка не удостоились добрых слов Петры, лишь некоторые были упомянуты вскользь, что, видно, означало высшую похвалу или слишком поверхностное знакомство. Главный вывод, который сделала Фрида: Петра ненавидит всех, кто отнимал у нее внимание матери.

Фриду привлекли имена, добавленные самой Петрой, вернее, одно из них: Лили. Подумала, что это имя скорее проститутки. Петра на вопрос рассмеялась неприятным, злым смехом:

– Так и есть, только она числится консультантом у отца. Консультирует его в вопросах… секса. Занятная особа и одна из немногих, кому смерть матери выгодна.

– А еще кому выгодна?

– Что? – удивилась девушка.

– Ты сказала: «Одна из немногих», значит, есть еще кто-то?

Петра пожала плечами:

– Мы с отцом… Карл Адлер… конкуренты в Европе…

– Петра, давай честно, кого ты лично подозреваешь и почему?

Несколько мгновений девушка молчала, словно обдумывая, стоит ли говорить, потом кивнула на список:

– Ее.

– Лили?

Кивок согласия.

– Почему?

– А вы познакомьтесь с ней и все поймете.

– Как это сделать? – В ответ на недоуменный взгляд Фрида пояснила: – Мы не полиция и не можем просто прийти в дом к человеку и потребовать, чтобы он рассказал все, что знает по существу дела. А чтобы рассказал добровольно, нужно знать, как к нему подойти и разговорить. Расскажи о Лили подробней и помоги с ней связаться, если можешь.

– Она действительно проститутка, но из тех, кому нет необходимости стоять на улице или завлекать клиентов в Сети. Лили вообще может перебирать клиентов по собственному желанию. Один из них отец. У Лили нет менеджера или каких-то обязательств. Она умна, начитанна, прекрасный психолог. И хороша собой. Познакомьтесь, пойдет на пользу.

– Почему ты подозреваешь Лили? Твоя мама ей мешала?

– Не думаю, во всяком случае, замуж за отчима Лили не собиралась. Нет, это ревность.

– Ревность? – удивленно подняла бровь Фрида. Что-то не вязалось, Фрида привыкла доверять ощущениям, а сейчас интуиция подсказывала, что Петра не говорит правду до конца. Зря, потому что распутывать вслепую будет трудней и дольше. Странная девушка, сама же все затеяла, а откровенной быть не желает. – Скажи, а Аника подозревала о существовании любовницы у мужа?

– Подозревала? Прекрасно знала, она знала Лили.

– И относилась к этому спокойно? – усомнилась в правдивости услышанного Фрида.

Петра в ответ только пожала плечами.

Не дождавшись разъяснений, Фрида решила действительно поговорить с Лили, а потом снова задать вопросы Петре.

– А адрес или телефон красотки дать можешь? Не искать же ее по всему Стокгольму по одному имени, да еще и вымышленному?

– Оно не вымышленное. Лили откуда-то из Восточной Европы, там это в порядке вещей. У меня ощущение, что все проститутки из Восточной Европы.

Фрида хотела сказать, что это свидетельство того, что в Восточной Европе красивые женщины, но промолчала.

Петра протянула листок с номером телефона:

– Скажете, что от меня, иначе она говорить не станет.

– Хорошо, – смирилась с половинчатым результатом Фрида.

Вернувшись в комнату, они застали интересную картину: хозяин квартиры и Бритт стояли возле бара, причем Флинт занимался тем, что в просторечье называется лапать. Его рука сначала легла на поясницу Бритт, а потом скользнула ниже, с удовольствием погладив ее ягодицы. Фрида поняла, что в следующее мгновение он просто стиснет то, что под рукой, благо никто не видит. Но сделать этого вдовец не успел…

– Эй, эй, господин Флинт, вы платите нам за расследование гибели вашей супруги! Лапать кого-то можно бы за меньшие деньги.

Бритт вывернулась из-под руки Флинта и теперь стояла к нему лицом.

Фрида поняла, что сейчас договор будет расторгнут, потому что лицо Андреаса начало покрываться красными пятнами, а ноздри раздуваться. Конечно, он немало выпил, но это не извиняло хамского поведения, однако и Бритт не была ангелом. Приблизив лицо к его почти багровой физиономии, для чего пришлось подняться на цыпочки, прошипела по-английски:

– Будь мы в Америке, я бы уже отбила тебе яйца за сексуальное домогательство!

Пока Флинт пытался сглотнуть, Бритт демонстративно сдула нависшую на лоб прядку и, круто развернувшись, отправилась прочь.

Фрида с удовольствием поддержала бы подругу, но понимала, что придется приносить за нее извинения. Не успела – Андреас Флинт сам забормотал, что просит простить его, он просто пьян и потому не контролирует свое поведение…

Хм, оказывается, мужчинам, даже если ты работаешь по их заказу, время от времени надо обещать оторвать их достоинство, некоторых это приводит в чувство.

Вернувшись в офис, подвели итоги. У них имелась погибшая женщина Аника Флинт, аллергией которой, возможно, воспользовались, подмешав амоксициллин в какое-то питье.

Странные родственники, которые, с одной стороны, ничуть не переживают из-за гибели Аники Флинт, с другой – затеяли дополнительное расследование, не поверив полиции.

Любовница мужа, а ныне вдовца, которую дочь подозревает, но не говорит почему.

Налаженная сеть клиник пластической хирургии, которая без погибшей владелицы, конечно, ко дну не пойдет, но непременно понесет убытки.

Если человека убивают, да еще и так изощренно, значит, у кого-то есть мотив.

– Нужно попытаться понять, кому выгодна смерть Аники.

– Никому! – мрачно объявила Бритт. – Я тебе уже говорила.

– Попробуем еще раз проанализировать список. Сначала родные, у них обычно возможностей больше всего. Муж… Что он получает по завещанию? – Фрида заглянула в текст завещания, которое по ее просьбе скопировал Флинт. – Ничего. То есть получает, но ему куда выгодней живая Аника с ее доходами. Но если жена терпела его любовницу, еще не означает, что она была ей рада.

– Не знаю, Петра всегда говорила, что Анике безразлично, с кем спит Андреас, лишь бы не с ней самой. Мне кажется, она была лесби.

– Это не отменяет убийства… Бритт, Петра всегда такая странная?

– Ну… да… а что значит «странная», что не так, по-твоему?

– Она заторможенная, словно спит. И не желает быть откровенной. Может, она тебе что-то расскажет подробней?

– Нет, – помотала головой Бритт. – Мне сказала, что мы все расследуем сами, если, конечно, профессионалы.

Фрида обратила внимание на то, что сама Бритт меньше всего думает о деле и явно торопится куда-то.

– Ты с кем-то встречаешься? Куда-то спешишь?

– Понимаешь, у Юхана какой-то серьезный разговор, вообще-то, он бешеный, разозлился на меня… Потребовал, чтобы я была в Сети, хочет поговорить.

– Ну так говори.

– Нет, я лучше дома с компа по скайпу. Ты пока тут порассуждай…

Подруга умчалась, Фрида подумала, что если бы у Бритт был хвост, это могло называться «вильнув хвостом».

Помощницы у нее… У одной крошечная дочка и муж, которому вовсе не понравится постоянное отсутствие супруги, у второй проблемы с парнем. Фрида не считала Юхана блестящей находкой для Бритт, он хороший парень, но Бритт не из тех, кто способен сидеть и ждать возвращения возлюбленного, а тот часто и надолго уезжал. Везет Бритт на таких парней.

Сама Фрида просто занялась бы делом, и это скрасило ожидание, но Бритт иная, она еще не нашла себя. Фрида понимала, что даже работа в агентстве только развлечение, которое уже надоело. Бритт быстро загорается, но так же быстро во всем разочаровывается. Единственная любовь на всю жизнь – это сама жизнь и скрипка. Бритт мечтала стать профессиональной скрипачкой и даже училась серьезно, перед ней открывалась блестящая перспектива… А потом авария, которая разом перечеркнула все надежды, руку сохранили, но держать скрипку подолгу она не может. Играет только для себя и то понемногу.

Ларс пытался показывать Бритт английским врачам, но все лишь качали головами:

– Время упущено. Если бы сразу…

Фрида вышла в приемную. Луиза, их секретарь, уже упорхнула, оставив привычный бардак. Что за сокровище? Придется отказаться от ее услуг. Все равно все приходится перепечатывать заново, у девушки какая-то странная особенность пропускать слоги, слова и целые строчки. Подчеркнешь пропущенное или ошибки, она наберет снова, и снова что-нибудь не так. Проще сразу сделать самой.

Луиза поняла, что Фрида предпочитает готовить договоры сама, и с легкостью уступила эту работу своей начальнице. В результате сидит только ради того, чтобы не пустовало место в приемной. Если сложить ее зарплату, объем испорченной бумаги, оплату ненужных и бестолковых звонков и прочее, получится немалая сумма, которая очень пригодилась бы совсем в другом.

Фрида решила заварить кофе, но оказалось, что фильтр кофеварки тоже давно немыт и полон спрессовавшегося порошка, и чистых чашек нет. А ведь они договаривались, что это обязанность Луизы, поскольку никаких других попросту не осталось.

– И кофе тоже нет!

Теперь Фрида по-настоящему разозлилась, эта девчонка никогда не приходит на работу вовремя, удрать норовит, как только возвращается после обеда, причем стоит заметить – обед у нее длится часа два, всегда оказывается, что встретился кто-то из давних знакомых, заболтались, и не заметила, как пролетело время. Но и когда бывает на своем месте, кроме болтовни по телефону, из-за которой в агентство невозможно дозвониться, и разглядывания глянцевых журналов, не занята ничем.

– Все, с меня хватит!

Фрида набрала номер Луизы.

– Луиза, завтра можешь не приходить на работу…

– Правда? – обрадовалась та. – А я как раз хотела у тебя отпроситься. Завтра прилетает парень, с которым я давно не виделась, так хотелось побыть с ним.

– Ты сделала то, что я тебе сегодня поручала?

Девушка растерялась:

– А… что? Ой, я забыла, что ты мне поручила… Я такая рассеянная, мне нужно напоминать несколько раз… Прости, приду послезавтра, напомнишь, ладно?

– Не трудись, ни завтра, ни послезавтра. Мне не нужна работница, за которой все, слышишь, все приходится делать самой! Даже чашки мыть за тобой. Ты больше у меня не работаешь. Я сокращаю эту должность. И не вздумай настаивать на выходном пособии, высчитаю за все, что по твоей милости не было сделано, останешься мне должна.

– Я… я… – растерялась Луиза.

Фрида не стала ждать, пока она придумает, как бы возразить, и отключила телефон.

Вымыла все чашки, для чего пришлось приложить немало усилий, потому что все засохло, а пакетики с чаем в двух чашках даже покрылись серым налетом, потом кофемашину, протерла столик, за которым вообще-то собирались пить кофе и чай, но который был завален непонятно чем, потом секретарский стол, выбросив в корзину множество использованных зубочисток, скомканных салфеток и даже… упаковку от презерватива (о боже, неужели она занималась этим прямо здесь?!).

Потом отправила три письма-отчета, которые Луиза должна была отослать еще утром, сварила себе кофе и села в кабинете размышлять.

Похоже, не только на Луизу, но и на Бритт рассчитывать не стоит, у нее голова занята своими проблемами. Значит, придется справляться самой, обеим подругам – Бритт и Линн – деньги не нужны, но у Фриды все равно не было финансовой возможности нанять настоящих детективов, да и дел для них не было. Создать агентство еще не все, нужно, чтобы у него была работа.

Допивая кофе, Фрида уже решила, что справится сама. Конечно, работать в одиночку неудобно и даже опасно, но ничего другого не оставалось. Магнус, конечно, помощник, но он не может работать постоянно, только время от времени.

– Ничего, справлюсь! – успокоила себя Фрида, закрывая дверь своего небольшого агентства.

Она вспомнила о непонятном интересе Петры к Линн, надо бы спросить у Бритт, может, знает, в чем дело…

Бритт дома не было, ее ноутбук стоял на месте. Куда это она отправилась общаться со своим Юханом?

Фрида успела приготовить ужин, ответить на два звонка, которые были сделаны в агентство (снова неверные супруги, и чего людей так тянет наставлять друг другу рога или подозревать мужей просто из-за наличия симпатичной соседки?), и даже посмотреть телевизор, когда в двери начал поворачиваться ключ.

– Бритт, это ты?

– Я, кто же еще? Или ты любовника ждешь?

– Угу, и окликаю его твоим именем. Ты почему так долго?

– Он меня достал! – Бритт привычно плюхнулась на диван с ногами.

– Чем? – Фрида постаралась сдержать улыбку, прекрасно понимая, что подруга обидится, если заметит.

– О господи, можно я уже встречу нормального мужчину, а?

– Ну, что случилось, чем Юхан тебя так задел?

– Требует переехать к нему. – Оскорбление, видно, было велико, на глазах у бедолаги даже выступили слезы. Интересно, что могло Бритт так напугать в предложении жить вместе, Юхан ее тащит не в ратушу и не на венчание, а дома она уже бывала. Подруги подробно не расспрашивали, но до сих пор жилище приятеля не пугало ее до смерти.

Фрида осторожно уточнила:

– У Юхана крошечная клетушка под лестницей, угол в подвале или он вообще живет в неотапливаемом гараже?

– Какой гараж? – изумленно уставилась на подругу Бритт. – А… нет, он хочет, чтобы я переехала не в его съемную берлогу, а в дом, ну, тот, что у них с сестрой на двоих.

Та-ак… это уже серьезная заявка. Юхан решил взять подругу в руки. Честно говоря, давно пора, они с Бритт то разбегаются навсегда, которое длится пару недель, то решают начать все сначала. Судя по всему, предстоит очередная попытка, только на более серьезном уровне.

Это хорошо и плохо одновременно. Хорошо, потому что есть надежда, что Юхан все же сумеет прибрать Бритт к рукам и у них все получится. Давно пора, Линн права, упоминая о возрасте Бритт, необязательно, чтобы она выходила замуж, но обязательно иметь личную жизнь. Фрида сама страдала из-за ее отсутствия, редкие встречи с давним приятелем, ныне обремененным семьей, не в счет, это скорее физиологическая потребность.

Плохо, потому что, если у Юхана и Бритт наладятся постоянные отношения, она перестанет работать, Бритт не умеет что-то делать наполовину, работа ей нужна не ради заработка – из подруг заработок актуален только для самой Фриды, – Бритт участвует в расследовании ради самовыражения. Занявшись организацией новой жизни, Бритт попросту бросит сыск.

И все же Фрида готова вести дела сама или взять кого-то в помощники, только бы подруги были счастливы. Одиночество – это страшно, можно быть занятой с рассвета до полуночи, но после полуночи все равно наступает время, когда все с кем-то, а ты одна. Фрида не из тех, кому нужен мужчина под боком ежедневно, она способна обходиться без таких «изысков», как разбросанные по квартире мужские носки или забытый на раковине открытый тюбик пены для бритья. Ей не нужен еженощный партнер в постели, которому часто наплевать на твое состояние. Она сама способна заработать на жизнь, починить кран или сменить лампочку в светильнике, тем более многие мужчины и этого не умеют. Но это не значит, что остальные должны жить так же.

У Линн с ее Ларсом все в порядке, то, что она взбрыкивает, требуя уважения, – это нормально, с этим они разберутся, через худшее прошли. А вот Бритт никак не найдет свою половинку. Фрида вовсе не была уверена, что Юхан является таковой, скорее наоборот, но подруга должна убедиться сама и прекратить отношения, а не тянуть резину, потому что, порвавшись, эта самая резина имеет свойство больно шлепать того, кто ее тянул.

Оказалось, что Юхан предлагал Бритт перебраться в дом, в котором жила его сестра с мужем и двумя сорванцами шести и трех лет. Половина дома принадлежала ему, места больше чем достаточно, район прекрасный…

– Зачем?

Бритт кивнула:

– Этот вопрос задала и я. Оказывается, там я буду под присмотром, меня будет кому время от времени выгуливать, например, в ресторан или в кино… это когда он в отъезде.

Фрида уже все поняла, нет смысла продолжать не только этот разговор, но и отношения с Юханом.

– Я знаю, подруга, – рассмеялась Фрида, – что ты мазохистка и способна сидеть в комнате, оклеенной обоями в цветочек, любуясь портретом любимого и слушая вопли его племянников, дерущихся подушками, но как долго? Тебя больше чем на пару вечеров не хватит, потом ты вернешься сюда и будешь проклинать попытку несколько месяцев. Конечно, можешь попробовать, твоя комната будет ждать тебя.

Она не стала ничего добавлять о работе.

Бритт услышала то, что захотела услышать, оживилась:

– Ты думаешь, стоит попробовать?

«Черт! Я вовсе не это хотела сказать», – мысленно огрызнулась Фрида, но только пожала плечами:

– Попробуй, если времени и сил не жалко.

– Так я перееду?

– Рискнешь? Поезжай.

– Зато не буду жалеть, что не попробовала. – В голосе столько благодарности, словно Фрида разрешила ей разорвать цепи, приковывавшие к скале, как Прометея. – Знаешь, я боялась, что ты обидишься.

– Ты сегодня переезжаешь?

– Да. Ты правда не обиделась?

– Бритт, только не давай там никаких обещаний, ладно?

– А ты не вздумай никого пустить в комнату вместо меня.

– Эй, эй! Разве это должна говорить счастливица, которая решила жить в семье своего парня?

Бритт только вздохнула, но этот вздох был вовсе не сокрушенным.

На что она надеется, что сумеет стать паинькой под давлением сестры Юхана? Фрида однажды встречалась с этой женщиной. Вокруг Мереты все происходит так, как того желает она. Раз и навсегда установленные правила, ее мнение превыше справедливости и даже здравого смысла, шаг в сторону считается попыткой к бегству и карается незамедлительно. Понятие свободы даже слова, не только поступков, следует оставить за дверью их дома.

При этом она умудрилась вырастить двух мальчишек, для которых понятия «нельзя» не существует, они избалованы, вернее, просто испорчены. Два бандита шести и трех лет, чувствующие себя хозяевами дома, будут не самым приятным довеском к мании диктата Мереты. Неужели Бритт способна такое выдержать?

Линн, сумевшая не растеряться и свернуть челюсть здоровенному бандиту одним ударом ноги или не пасть духом в минуты смертельной опасности, превращается в послушную овечку, стоит только серым глазам Ларса посмотреть на нее. Но это любовь, которая лишает женщину способности навязывать свою волю и сопротивляться чужой, и подчиняться воле любимого мужа – одно, а диктату сестры парня, с которым неизвестно, будешь ли жить вообще, – совсем иное.