Текст книги "Город ненужных принцесс (СИ)"
Автор книги: Ева Бими
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
Уютная комната наполнилась урчанием, смешанным с запахом апельсинового джема и ароматного букета роз, оставшихся после завтрака дракона.
***
«Вот к чему приводят вопросы», – понуро подумала принцесса-без-имени, болтаясь над пропастью. Юный ум так сильно захватила идея познать о драконах всё, чтобы внести и свою лепту в написание главы, посвященной месту обитания чудищ, что дева с волшебными волосами вознамерилась пробраться в святую святых, где никто из них прежде никогда не был. Жилище летающих созданий располагалось в самой высокой горе, испещренной пещерами, словно головка дырявого сыра. Отвесный склон оказался слишком крут, принцесса сорвалась с уступа, но успела зацепиться локоном волос за выступающее иссушенное древо.
Пролетающие мимо нее птицы неодобрительно раскачивали головой, причитая, что нынче пошло сумасбродное поколение дев. Хотя чего еще им было ожидать от никому не нужных принцесс?
«Как бы не пришлось звать на помощь», – ужаснулась девушка, представляя, как тогда ущемится ее гордость. Ведь принцесса-без-имени была горда тем, что никогда и никого ни о чем не просила. И менять своих привычек не собиралась.
«Уж лучше я пострадаю, – взмолилась гордость, надеясь переубедить свою упрямую хозяйку, – чем мы разобьёмся о скалы».
Но девушка старательно игнорировала плач возвышенного чувства и изо всех сил старалась и дальше продолжать подтягиваться. Вновь забраться на уступ – дело непростое, ведь волосы ее были длинные-предлинные, а с каждым рывком сухое дерево жалобно скрипело.
Устав терпеть, древо надломилось, и принцесса-без-имени камнем полетела вниз. Вскрикнув, девушка широко раскрыла глаза, прощаясь с удаляющимся от нее серым облачным небом, а в утешение ее скорой погибели пробившийся сквозь облака луч света решился показаться на ответное прощание.
Вот именно так ей суждено было бы погибнуть – смертью храбрых искательниц ответов на вопросы, если бы луч солнца оказался всего лишь лучом солнца. Но это был золотой дракон. Как прямая остроконечная стрела, он летел за принцессой, безжалостно рассекая свистящий ветер.
Молекулы кислорода охнули и ахнули, наблюдая за волнительным поворотом сюжета, ветер так распереживался, что не знал, в какую сторону ему дуть, а острые скалы у подножия горы в испуге ощетинились, боясь скорого столкновения с непутевой девой.
Поскольку принцесса-без-имени привыкла полагаться только на себя, она схватилась за локон золотых волос, подобно лассо раскрутила его в воздухе и метнула прямиком к вытянутой шее золотого дракона.
Ох как же Румпелю это не понравилось! Мало того, что он соизволил услышать крик принцессы и ринуться за ней вниз, так ему еще не позволили спасти нахальную особу, и та накинула петлю на его шею, как поводок на собаку (не любил он собак, слишком уж те были доверчивы и расположены к люду мирскому!)
Они благополучно спустились на землю, недовольный Румпель пыхтел дымом и огнем, а принцесса-без-имени никак не могла освободить шею дракона от запутавшихся на нем локонов волос, продолжая тянуть их и пытаясь разорвать, чтобы освободиться обоим. Но волшебство так просто не разрушить. Нужен был меч, но коли никто его еще никогда не находил, то и ей придется стоять тут вечно, покуда у кого-то из них не закончится терпение. Но дракон, недолго думая, взял и перекусил золотую удавку. Как говорится – клин клином вышибают (а в их случае – волшебство волшебством, ибо драконы тоже волшебные создания, но пока никто из них об этом не догадывался).
Любую даму повергло бы в шок, что ее лишили столь прекрасной длинной шевелюры, но только не принцессу-без-имени. Она осмотрела откусанные волосы, устилавшие серую каменистую землю. Парочка любопытных волн стремительно утаскивала с берега дивное сокровище на дно морское (видать, решили выслужиться перед королем всех темных вод). А девушка вдруг ощутила доселе неизвестную ей легкость и щекочущие ощущения на плечах. Она пропустила сквозь пальцы неровные короткие локоны и подняла взгляд, полный счастья и восторга, на золотого дракона. Тот аж чуть не поперхнулся дымом.
Многие на него смотрели с восхищением, ведь он был поистине красив, но стоило узнать его скверный характер, как он тут же терял всю свою привлекательность в глазах смотрящих. И потому ему стало не по себе, ведь принцесса взирала на него, как на настоящего героя. Уж кем-кем, а героем он быть не желал, правда, не помнил почему, но был в этом однозначно уверен. Тем временем, сам не ведая того, дракон спас принцессу от бремени волшебных волос, из-за которых та была заточена всю свою жизнь, оттого и ненавидела каждую золотую волосинку на своей голове.
Не в силах сдержать своих чувств, девушка подлетела к груди Румпеля и с благодарностью прижалась к нему. Драконы, как и принцессы, – ласковые и ранимые создания. И конечно же, ни одному могущественному и сильному существу не хотелось признавать в себе эту одну из сторон своей натуры – нежную. Но что-то внутри него вдруг затеплилось – совсем крохотное и неизвестное, что оживилось благодаря хрупкой и самодостаточной принцессе. И потом оно сделало свой первый застенчивый удар. Так стало биться сердце дракона.
***
– Выше! Еще выше! – Азалия пыталась перекричать недовольный гул ветра, которого уже второй раз за сутки тревожат взбалмошные принцессы и не менее надоедливые драконы, извечно снующие по небу то туда, то сюда. Совсем никакого почтения к труду ветродува!
Эра взмахнул сильными кожистыми крыльями, рывками пробиваясь за серые кучные облака. Наконец они оказались поверх пелены, и Азалия стала набивать мешок воздушной полупрозрачной белой ватой, имеющей мятно-пряный аромат.
Она решила заняться «консервацией» – очередным занятием, недавно приснившимся ей. Одни драконы по ее наводке разогревали своим огненным дыханием песок, чтобы после выдуть из расплавленных частиц стекольные банки, другие драконы выгрызали руду металлических пород, чтобы сделать круглые крышки, а принцессы готовили маринады и рассолы, чтобы законсервировать овощи. Эра протяжно вздохнул, сетуя, что именно его принцессе взбрело в голову законсервировать облака. Но долго он не расстраивался, ведь ему нравились совместные с ней полеты. И вот сейчас его распростёртые крылья поддерживали ветряные потоки, а девушка, сидевшая на его спине, хохотала и веселилась.
Днями напролет они парили в облаках, спускаясь к темным водам Бермудского моря, и кружили вокруг острова, где Азалия примечала места, до которых еще не добрались ее облагораживающие реформы.
Эра сдался уговорам принцессы и согласился показать свою пещеру, только с тем условием, что та опишет её в своей книге во всех величественных красках и формах. Девушка дала клятвенный обет, что и словом дурным не обмолвится, и Эра влетел в одно из круглых отверстий в горе.
Дракон с усмешкой наблюдал за девой, что с явным разочарованием оглядывала полумрачную обитель в которой не было ничего, кроме белесого облачного тумана, плавающего под сводами пещеры, и гладкого каменного ложа, отполированного до зеркального блеска, точь-в-точь как обсидиановый клинок.
– Дай угадаю, – самодовольно протянул ящер, щуря от удовольствия желтые ехидные глаза, – ожидала увидеть злато, драгоценные камни всех цветов и как я чахну над украденными богатствами, – как обычно, утвердил Эра.
– Ну, что-то вроде того, – тоскливо откликнулась принцесса, но тут же в ее глазах загорелся знакомый дракону огонек. – Не беда, Эра, и ваши каморки благоустроим!
– Нет! – испуганно ощетинился дракон и встал напротив Азалии, стараясь укрыть своим телом всё то, на что падал взгляд принцессы. – Руки прочь от мужской берлоги! Цветочков и пушистых ковров мне ещё тут не хватало!
– А может, и не хватает! Глядишь, как уют тут наведу, и сам станешь прилежным и покладистым! – серьезно проговорила принцесса, но Эра был категорически против дизайнерского вмешательства.
– Аки домашний кот? – съязвил дракон и свернулся клубком на своем каменном ложе, спрятав морду в лапы. Лишь желтые глаза с настороженностью следили за принцессой, которая уже выстраивала план по переустройству его обители.
– Что же ты упрямый-то такой?
– Какой есть, – обиженно фыркнул ящер.
– И как же тебя угораздило таким родиться, дракон? – спросила Азалия, нечаянно высказав мысль вслух, а сама продолжала ощупывать каменные стены и прикидывать в голове, где бы ей развесить гобелены, чтобы прикрыть эту необтесанную срамоту.
Поскольку Азалия не знала, что драконы (так уж они устроены) отвечают на все вопросы, то и не поняла, что совершила непоправимую ошибку.
Драконы знают многое, только вот забывают единственно главную вещь – как рождаются на свет. И если кому вздумается погубить дракона, то именно это необходимо у них спросить.
По шкуре Эра прошла мелкая дрожь, желтые глаза расширились и наполнились ужасом. Он вспомнил, как родился.
Грудь дракона опалило нестерпимой болью, а потускневший шрам заалел, светясь огнем изнутри и освещая собой полумрачное пространство пещеры.
– Эра! Что с тобой? – Азалия с испугом бросилась к ящеру, которого сводило мучительными судорогами.
– Болит… – простонал он, – болит в груди…
Азалия стала звать на помощь, успокаивая своего дракона, но тот продолжал сбивчивую речь.
– Я обратился тогда, когда вырезал собственное сердце. Оно страдало. Я не мог больше этого терпеть. На закате того дня человек умер. С восходом солнца родился дракон.
Он свернулся в комок, в его груди болела пустота там, где отсутствовало сердце.
========== Глава 7. «Следственно-причинные связи» ==========
– Надо разыскать его сердце и вернуть на место! – Азалия была уверена, что именно так она сможет спасти своего дракона.
– Знаю, с чего начать поиски! – Бель уверенно кивнула и поведала, что ответы на все вопросы они смогут найти в королевстве Знаний, что хранило всю историю про всех и каждого.
– Знаю, на чем мы туда полетим! – принцесса-без-имени похлопала по золотой шее Румпеля, и девушки тут же отправились в путь, оседлав дракона.
Как и ожидалось, никто из наблюдавших за небом не углядел в Румпеле дракона, а лишь проказливый лучик, выбившийся от материнского светила. Ящер зацепился за золотой шпиль высокой башни, и принцессы пробрались внутрь замка. Каждое пространство в нём занимали упорядоченные по особому образу стеллажи с книгами и картины, запечатлевшие каждого некогда рожденного жителя страны. И девушки разбрелись по разные стороны, ища подсказку – где отыскать сердце дракона и как вернуть его на место, дабы спасти тому жизнь.
Сонные совы в очках смахивали пыль с книг, и им не было никакого дела до снующих по замку незнакомок, а уж выпрашивать у тех читательский билет они и вовсе были не намерены.
Принцесса-без-имени ушла в восточное крыло. Пока она искала книгу, которая содержала бы в себе что-нибудь о драконах, ее взгляд наткнулся на знакомый портрет. Она тут же узнала в нем невзрачного соловушку, что был ее единственным спутником, помогавшим коротать заключение в башне. Под рамой она прочитала гравировку на позолоченной таблице.
«Румпельштильцхен XIX. Принц королевства Соловьев. Родился в СМXXXVIII (девятьсот тридцать восьмом) поколении с основания страны. К восемнадцати годам жизни пропал бесследно в поисках волшебного меча».
Следственно-причинные связи посетили принцессу-без-имени, и та тут же все сопоставила и поняла.
Бель ушла в западное крыло. На стороне красавицы была удача. Ей удалось найти старинный фолиант, в котором открывалась тайна рождения драконов.
«Создание дракона. Рецепт № 3»
Ингредиенты:
Принц – одна единица.
Стремление – две с половиной пригоршни.
Страдание – безмерное.
Надломленность – горка на кончике обсидианового клинка размером семь и восемьдесят семь сотых дюйма.
Слезы – две унции.
Отчаянный стон – четыре децибела.
Обреченность – сорок восемь драхм, поделенных на общую массу тела.
Заветная мечта – утрата одной штуки.
Приготовление:
Смешать все ингредиенты, но не взбалтывать. Добавить две оливки.
Припорошить обсидиановый клинок утренней росой, собранной с хрустальных паутинных нитей. Вспороть грудь принца по «Z-образной» форме. Аккуратно вынуть трепещущее сердце. Выбросить страдающий орган за ненадобностью.
Бель задумчиво закрыла книгу, переваривая прочитанное. Тут она невзначай взглянула на противоположную сторону, и сердце ее защемило незабытой тоской и обидой, которую она никогда и никому не высказывала, кроме как своему верному уродцу-дракону Адаму.
На стене висел портрет того самого Чудовища, который бросил её в первую же брачную ночь. Она мало что о нем знала. Только имя. В тот значимый день, лишь стоило ей увидеть Адамоса на площади, сердце её тут же встрепенулось, и когда настало её время выбирать себе кандидата в мужья, она указала на самого последнего из списка. Это было её Чудовище, предначертанное судьбой. Она точно знала. Вот только Бель не знала, что тот в итоге бросит её и сбежит.
Под картиной сверкала отполированная золотая табличка.
«Чудовище по кличке Адамос из рода Чудовищно застенчивых Чудовищ. Родился в СМXXXVI (девятьсот тридцать шестом) поколении с основания страны. К восемнадцати годам жизни в страхе и смущении сбежал из опочивальни красавицы-супруги и пропал бесследно».
Следственно-причинные связи посетили и Бель, и та тут же всё сопоставила и поняла.
Азалия пошла в саму дальнюю и древнюю секцию замка, куда уже давным-давно не прилетали совы, чтобы смахнуть вековую пыль.
Мягкие сапожки глушили звуки ее шагов, и она озиралась по сторонам, не зная, как же ей найти искомое. Поскольку замок был волшебным и устроен таким образом, что мог считывать пожелания ищущих, то подавал всевозможные вербальные сигналы, дабы привести странника в нужный отсек. Арсенала по наведению у него было немного, но замок работал с тем, что у него было. То приоткроет окошко, чтобы впустить струйки ветра, нашептывающие направления; то пропустит сквозь каменистую щель капельку воды, чтобы та звонко шлёпнулась в нужном проходе; то поручит паучкам сплести паутину, где не стоило проходить; то разрешит лучику солнца мигнуть на нужной книге, освещая ее корешок.
Азалия чутко прислушивалась и шла в верном направлении, думала, что ведут её внутренние чувства, а вовсе не магия замка (это, несомненно, расстраивало и оскорбляло замок, ведь всё это стоило ему немалых трудов, но тот непреложно исполнял свой долг главного библиотекаря и навигатора, потому лишь устало вздохнул, всколыхнув пыль, и был таков).
Картина, на которую упал солнечный свет («совершенно случайно и удачно» – так подумала принцесса, вопреки всем стараниям замка), представляла на всеобщее обозрение принца. Она увидела в этом образе что-то до боли знакомое. Иссини-черные перья напоминали шкуру Эра, желтого цвета глаза были точь-в-точь такого же оттенка, а самое главное – ухмылка принца состояла из тех же эмоциональных реакций: слегка надменная, слегка игривая, слегка задумчивая и совсем немного грустная, как и у её дракона.
На табличке под портретом было выгравировано:
«Эрасмос. Принц из королевства Любящих. Родился в DXLIV (пятьсот сорок четвертом) поколении с основания страны. К восемнадцати годам жизни отправился на поиски истинной любви и пропал бесследно».
Следственно-причинные связи сформировались в сознании принцессы, та тут же все сопоставила и поняла.
– Это он! – воскликнула Азалия, а сонные паучки недовольно шикнули на неё, призывая соблюдать положенные для этого места тишину и покой.
Принцессам было известно всё, что нужно, и Румпель вместе с ними взмыл в небеса. Отряд спасителей направился на поиски сердца Эра к королевству Любящих. Они знали, что и где искать. Выброшенное сердце оставляет в том месте кратер, как от упавшей звезды, которая исполнила загаданное заветное желание и прекратила суть своего существования, для которого и была рождена.
Путь был не близок, но сильные крылья Румпеля несли их навстречу брошенному сердцу, а ветер свистел им в спину, подгоняя к цели.
Острый глаз дракона углядел кратер, и он стрелой полетел вниз.
Увы. Их ждало ужасающее разочарование и страх от бессилия что-либо исправить. Ведь вместо сердца они нашли маленький черный камушек.
– Иссохло, – печально и скорбно проговорил Румпель, – слишком долго лежало без любви.
– И как же теперь быть? – поникла Азалия, и по её щекам потекли слезы, орошая мертвый холодный камушек.
Бель пролистала книгу, но не нашла ни слова о том, как спасти дракона, лишившегося сердца. Принцесса-без-имени прижалась к Румпелю и заглянула в карие глаза, точь-в-точь как у своего соловушки, кем и являлся золотой дракон, который пока что не знал об этом.
– Скажи, как спасти Эра? – она повторила вопрос Азалии, и тот нахмурился, не желая давать ответ. Но был вынужден подчиниться древнему заклятью, что наложил на весь драконий род один обидчивый маг – Дамбульдур из рода Мерлюнгов (он же после и писал про драконов всякие гадости, пороча их репутацию: мол, те едят принцесс, кичатся златом, что неправомерно загребают к себе в пещеры, и вообще ведут себя совершенно неприличнейшим образом).
– Коли дракон вспомнит о своем сердце, умрет на седьмой день, не вернув его себе, – нехотя произнес Румпель. – Сердце, долго пролежавшее без любви, усыхает и сжимается в камень, становясь непригодным. Тогда спасти дракона может сердце, отданное по доброй воле.
– Смерти тому не избежать, – печально заключила принцесса-без-имени, прижимаясь к груди дракона-соловья.
========== Глава 8. «Сердце для дракона» ==========
– Подумай, прежде чем пойти на этот шаг, – мудро изрек Румпель, сидевший у входа в пещеру Эра. Азалия слышала слова золотого дракона и понимала, что ожидает её. – Коли любовь не сильна, магия погубит обоих.
– Магия сработает, – упрямо повторила принцесса, поглаживая своего дракона, метавшегося в мучительном забытье.
– А коли сработает, то знай – перестанет биться его половинка, перестанет биться и твоя.
Предостережение его слов не один раз звучало под сводами обители Эра, но Азалия чувствовала, что должна была поступить именно так. Любовь к дракону, что зародилась в её юном и неопытном сердце, не знающем страданий и мук, оплела маленький орган цветущими лозами роз. И с каждым днем светилась изнутри все ярче и ярче.
– Оно будет биться за нас обоих, – твердила принцесса.
– Не выдержишь, – прошипел Румпель.
«Смогу!»
– Не справишься, – эхом отразилось от каменных стен.
«Смогу!»
– Погибнешь.
«Ну и пусть! Зато я дам ему шанс на жизнь!»
У заклинания было лишь три условия: знать имя принца, обращенного в дракона, иметь убежденность и по доброй воле отдать тому половину своего любящего сердца.
Много ли найдется непутевых принцесс, способных на этот отчаянный шаг? Ответ, увы, прост и печален – много. И далеко не у каждой хватало духа, а после и сил, чтобы пережить подобное.
Но Азалию не страшили последствия. Весь мир был бы ей не мил, не стань в нем Эра. Она познала с ним радость дружбы, поддержку его сильного плеча, ласковость взора, мудрых и утешительных наставлений. Но главное – он принимал её такой, какой она была: порой неряшливой, порой слабой и совсем не железной, порой хандрящей и очень уставшей. Он берег её, спасая от мира жёстких условностей, не приемлющих несовершенства; спасая от неё самой, которая по привычке требовала от себя сверх нормы, как и полагалось принцессам.
Он угасал в её объятьях, а она не представляла, как быть без него.
***
Пора.
На исходе седьмого дня, ровно в тот момент, когда оранжевое светило касалось тёмных синих вод Бермудского моря, озаряя горизонт зелёной вспышкой, принцесса занесла над собой обсидиановый клинок и вонзила в грудь, разрезая её по «Z-образной» форме. Маленькое сердце, переполненное любовью, затрепетало, испугавшись своей открытости и беззащитности. Его коснулось черное острое лезвие клинка, раздваивая посередине, и половинчатый комочек, плачущий алыми слезами, был вложен в грудь дракона.
«Бейся!» – взмолилась принцесса, смотря на бездыханного дракона. Но маленькая частица сердца не откликалась на зов своей хозяйки.
«Бейся!» – с упорством настаивала принцесса, ведь она больше не была ненужной. Она знала, что нужна своему дракону.
«Прошу тебя, бейся! Ради нас!» – и половника сердечка сделала свой первый удар внутри дракона.
Желтые глаза резко раскрылись, и иссиня-черная грудь сделала вздох.
Открытые раны на телах двух влюбленных заалели, светясь огнем, неровные края сошлись, закрывая от взора половинки одного сердца, и боль ушла.
***
– Не смотри так на меня, – смутилась Азалия.
– Как так? – сделав благопристойный вид невинного агнца, Эра лукаво прищурился.
– А вот так, – принцесса скосила глаза к переносице, передразнивая дракона.
– Лицо у меня так устроено. Не нравится, подай жалобу в профсоюз! – фыркнул Эра и, пользуясь возможностью, подглядел в записи принцессы, пока та причитала.
– Больно-то надо. Развели бюрократию! Да чтобы до вашей канцелярии дойти, подошвы все стереть можно по пути! Там зарегистрируйся. Там подай прошение о заказе. Там заполни форму номер четырнадцать.
– Номер четырнадцать дробь «Б», – поправил Эра, пробежав взглядом по последнему абзацу «Руководства по эксплуатации драконов».
– Да-да! Потом очередь отстоять, чтобы печать на бланке поставить. Потом встать в очередь, чтобы этот бланк отдать. Потом встать в очередь, чтобы получить уведомление о принятии бланка. Потом встать в очередь, чтобы… Ой! – половинка сердца принцессы застучала сильнее в том же ритме, что и у дракона. Уж крайне сильно Эра нравилось, как Азалия причитала, становясь похожей на очень милую и кучерявую морковку. А Азалия всегда чувствовала, когда он радовался, потому и половинка ее сердца радовалась вместе с ним.
– По́лно тебе разоряться, сделаю одолжение – пересмотрю систему логистических процессов, – промурлыкал дракон, – покажи лучше, чем книга твоя закончилась.
«На каждую непутевую принцессу найдется свой дракон. Надо лишь немного подождать».
– Финтифлюшку нужно после абзаца нарисовать, – мудро посоветовал дракон, ведь именно двойной филигранной волной подытоживались все сказки.
͌
«Так и повелось у них с тех пор. Драконы оберегали принцесс, а принцессы – драконов. И никому не было никакого дела до этих непунктуальных принцев».
***
Post scriptum
История рождения драконов
Румпельштильцхен
Румпельштильцхен – неприметный и крайне пунктуальный принц-соловей из королевства Соловьев – воспылал любовью к принцессе-без-имени и полетел на поиски волшебного меча, дабы избавить деву от страданий и заточения. Был он мал и слаб, но крохотное тело обладало безудержной стойкостью духа. Много дней и ночей соловей летел без отдыха и сна к границе тёмных земель, где по легенде был спрятан меч, способный разрубить любую магию. Он юрко пролетал между шипов заколдованных кустарников, растущих в нелюдимых землях. Один укол или порез тех острых отростков поверг бы его в вечный сон. Но Румпельштильцхен справился, невредимо добравшись до центра непролазной чащи.
На что рассчитывал принц-соловей, пытаясь крохотными лапками извлечь из каменного валуна вонзенный меч, весящий в сотни раз больше, чем он сам? Он был верен себе и своей мечте – во что бы то ни стало (ценой всего!) вызволить прекрасную печальную деву.
Проходили недели, но старания его не оправдались. Тоска и грусть поселились в его сердце – ведь он подвел принцессу-без-имени. Отчаявшись, понимая, что опоздал на заключительный бал, где, вероятно, уже кто-то другой вызволил его принцессу, Румпельштильцхен обрушился грудью на длинный острый шип, и сердце его заснуло.
На рассвете следующего дня проснулся в том месте золотой дракон, не помнящий, кто он, к чему стремился и что искал.
Печален и хмур был Румпель. Неведомо для самого себя дракон кружил вокруг королевств, заглядывая в окна высоких башен. Ни одна из принцесс с глупым мечтательным выражением лица не прельщала его. Но почему продолжал облетать замки, он не знал.
В один из дней своего бесцельного полета нежданно и негаданно за его хвост уцепилась дева. Поскольку сердце его спало, то и не узнал он в ней ту самую любимую им принцессу-без-имени.
Много дней после воротил он от неё свой нос, сетуя и пыхтя на злокозненное создание, что вероломно воспользовалось им как доставщиком до «Города ненужных принцесс». Ведь тот дракон, что принесет с собой деву в сей город, станет её избранным, приносящим заботу и поддержку.
Румпеля обижало, что принцесса не просила его о помощи, и он места себе не находил, становясь еще более замкнутым. Но он просто не знал, что принцесса-без-имени не была обучена просьбам, и потому, как лошадь ломовая, она сама по себе добывала пропитание и иные блага.
Но вот однажды, когда он перекусил тяготившие волосы принцессы и ощутил объятия, ранее не познанные им, в груди Румпеля проснулось сердце, и с каждым новым ударом оно приносило с собой давно забытые воспоминания.
Он вспомнил, кем был и как сильно любил принцессу-без-имени. И в подарок дал ей имя, которое дева благосклонно приняла. Отныне звали её Рапунцель, как принцессу с самыми короткими волосами.
Эрасмос
Эрасмос – принц из королевства Любящих. То королевство славилось тем, что каждый в нём имел сердце, способное безошибочно найти свою истинную любовь. Эрасмос многим отличался от жителей того края: все они были как на одно лицо – с белым оперением, голубоглазые и с доброй улыбкой. И только лишь Эрасмос был среди них чёрной вороной. Оттого и многие сторонились его. Сердце принца наполнялось тоской и одиночеством, никак не откликалось на зов настоящей любви. И думал он, что уродился бракованным, коль так сильно разнился со своими сородичами.
На свое восемнадцатилетие, поняв, что сердце его по прежнему глухо, отправился он на поиски истинной любви. Много прошло лет с тех пор, а он так никого и не встретил.
Решил он обратиться к мудрым письменам, чтобы те помогли ему разобраться с его молчаливым сердцем. Увы, рецепта он не нашел и был вынужден и дальше скитаться по свету. Проходили года, складываясь в столетия, одинокий ворон кружил над землями своей страны, пока не взмолился звёздам, чтобы те уняли его боль в груди от ноющего сердца, которому не суждено было познать любовь.
Одна из звёздочек (совсем молодая и неопытная) по глупости своей сжалилась над чёрным вороном и поведала тому секрет, как унять боль в его груди.
И Эрасмос решился вырвать своё тоскующее сердце и выбросить за ненадобностью.
Так родился дракон Эра.
Отныне его не беспокоил плач сердца, страдающего без любви.
Проходили столетия, и Эра совсем позабыл о пустоте в своей груди, да и не помнил толком, откуда на его шкуре был шрам. Пока однажды эта пустота не проснулась и не позвала его в страну королевств. Не мог дракон совладать с ней, и тело, перестав подчиняться ему, отправилось в далёкий путь.
Там он нашел никому не нужную принцессу Азалию. Что-то в ней напомнило ему о себе, и он, не думая, схватил одиноко стоявшую девушку и унёс с собой.
Отныне он больше не был один. Юная дева скрашивала его дни и заполняла собой пустоту в его груди. Не мыслил дракон больше жизни без неё и тех приятных хлопот, что доставляла ему принцесса.
Но пустота внутри него не была безгранична, в отличие от той бесконечной любви, что изливалась на Эра и не находила себе пристанище, ведь сосуд для любви – сердце – было выброшено. И тогда, в роковой час, услышав вопрос, на который он должен был дать ответ, завеса памяти раскрылась, и он вспомнил, какую ошибку совершил по наставлению глупой опрометчивой звёздочки (которая всего-то лишь желала принцу добра, но не знала, к чему порой ведут благие намерения).
Колдовское заклятие, что перерождает каждого дракона, зажглось в его груди, отсчитывая оставшиеся семь дней жизни, покуда не будет вложено иное сердце, отданное по доброй воле и переполненное любовью.
Эра хоть и был наблюдательным, но за неимением сердца не смог углядеть в Азалии свою ту самую истинную любовь. Но сердце девы уже давно подсказало ей истину и было разделено напополам, дабы вечно биться в груди двух влюбленных.
Адамос
Чудовище по кличке Адамос из рода Чудовищно застенчивых Чудовищ.
Несмотря на свой устрашающий вид, принц Адамос был невероятно застенчив, пожалуй, даже чрезмерно. Он не тешил себя надеждами, что хоть кто-нибудь обратит на него взор, ведь каждый смотрящий на него невольно кривился, а порой и убегал в ужасе от косматого рогатого принца. И каково же было его удивление, когда самая красивая принцесса, выбившаяся в тройку лучших и достойных принцесс, указала на него.
Он мало что знал о Бель и старался даже не смотреть в её сторону, боясь лишний раз увидеть брезгливость на точёном личике. Но та смотрела на него совсем иначе (он не знал, как объяснить выражение её лица, ведь к нему никто прежде так не обращал свой взор).
Красавица была его полной противоположностью, и он никак не мог понять, почему ту, которая лучилась изнутри и блистала своим совершенством, так тянет к нему – вечно хмурому и затравленному.
Однако под ропот ошарашенной и удивлённой толпы выбор прекрасной Бель пал именно на него. Бесстрашная дева принесла ему клятву в вечной любви и к заходу солнца ожидала его в своей опочивальне.
Не мог Адамос решиться войти в покои невесты-принцессы, ведь был убежден, что это лишь очередная злая шутка из неизменно преследующих его всю сознательную жизнь. Ведь все кому не лень убеждали Чудовище в том, что тот из-за своей внешности недостоин даже помыслить о счастье, и уж тем более с красавицей. Множество раз брошенные в его адрес злые и грубые слова ранили сердце Адамоса, оставляя на нем сотни трещинок и сколов.
И вот, уверовав, что и на этот раз ему желают причинить лишь боль, сердце принца не выдержало последнего удара и раскололось на миллион осколков.
Дабы скрыть от всех рёв, полный боли и отчаянья, Адамос убежал из королевства, прячась в лесах подальше от людских глаз.
Поднял он взгляд к ночному небу и загадал свою заветную мечту.
Старая, умудренная жизнью звёздочка, давным-давно родившаяся в космических просторах, сонно мигнула и обрушилась прямиком на Чудовище.
Так была исполнена её миссия жизни – она стала сердцем в груди Адамоса, что выдержит любые нападки и удары. Однако у этого был свой побочный эффект. Принц переродился драконом.
На рассвете следующего дня Адам влетел в покои Бель и был готов принять ту злую шутку, что, как он думал, она планировала. Но был удивлен, что Бель оказалась не из глумливых. Она оседлала его и отправилась в путь на поиски Адамоса. Дракон, совсем позабыв, что был именно тем, кого она и искала, покорно исполнял волю принцессы, желая, чтобы эта бойкая верная красавица отыскала свою истинную любовь.
