Текст книги "Дом 16/1 (СИ)"

Автор книги: Этого Удалите

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Екатерина Горбунова.

Дом № 16/1.

Когда летишь со свистом вниз,

Увы, бессмысленно: «Вернись».

Когда в гробу, тогда пустяк,

Ты был мудрец или дурак.

Когда ты зол, тебе равно,

Добро ты сделал, или зло.

Когда ты слеп, то солнца луч

Не отличишь от грозных туч.

Когда влюблен, как ясный миг

Любой вопрос, и жест, и крик.

Когда – когда… Но человек

Всего лишь миг… А в нем весь век…

Он стоял там с начала семидесятых. Обычный, дом по улице Интернациональной. Ему было наплевать на все изменения, происходящие в мире, в стране, в городе, да и в отдельной семье в частности. Дом был просто большим домом, вместилищем, жилищем для разных чужих друг другу, да и иногда самим себе, людям. Не было у него своей судьбы, мнения, индивидуальности. Потому что в любом городе нашей родины есть улица Интернациональная, почти везде есть дом 16 с дробью… И там живут такие же как везде люди…

Хотя, наверное, я ошибаюсь, у дома все же была судьба – судьба его жильцов. Они были основой его души в нашем немного потерянном времени, в начале 21 века… И дом жил их жизнью, их печалью и радостью. Старел вместе с кем-то, умирал и рождался вновь. Потому что у всего, что под Богом есть душа…

Квартира 1. Консьержка.

Варвара Петровна прослышала о своем нелестном прозвище: Баба Яга – при чем, оно бытовало не только среди местной детворы, но и среди взрослых. И все настолько пытались его от нее скрыть, что женщина узнала о нем буквально пару дней назад. А первым назвал Варвару Петровну нелестным именем персонажа русских сказок этот, новенький, из пятнадцатой квартиры – Владлен Павлович. Вот уж точно, пренеприятный тип, из «новых»… Спрашивается, что нашел он в их обычной одно-подъездной многоэтажке, построенной в начале семидесятых? Такому бы свой коттедж, или квартиру с суммированной площадью четырех этажей. Но нет, купил обычную у Митрофановых год назад и живет – не тужит, еще прозвища дает.

Варвара Петровна вздохнула и достала свою амбарную книгу, куда вписывала все «огрехи» своих жильцов. Открыла на отметке «15». И отмстить бы чем-нибудь, да не придерешься, все правильно, чин-чинарем, без нарушений: квартплата без долгов, за свет уплачено, порядок не нарушается – ангел, не человек… Женщина недовольно захлопнула книгу, и продолжила мысль: «Только прозвища дает, как мальчишка».

И за что – главное: за одинокое существование. Будто ее вина, Варвары Петровны, что живет она одна, без семьи, без детей… Это Богу только ведомо, кому мужа миловать, а кому век одной куковать…

Будто чувствуя невеселые думы хозяйки, подошел и потерся об ногу кот Василий, единственное родное существо в ее жизни. Он выгнул черную спину, задрал пушистый смоляной хвост и призывно замяукал.

Да – да, мой хороший. Разве я забуду про тебя, – женщина достала из холодильника палочку ливерной колбасы, нарезала половину ее маленькими ломтиками и положила в миску кота, потом в глубокое блюдечко налила молока и поставила это все на пол.

Василий тут же отдал должное пище, потому что это была его почти единственная радость в этой жизни, за исключением разве только ласки хозяйки. Ибо на другие радости нашелся врачебный инструмент.

Нет, поначалу, когда Василий только появился пушистым комочком у Варвары Петровны, она совсем не хотела мешать его мужскому естеству, но по мере того, как он рос, как становился полноправной частью ее жизни, ей стало жаль, что из-за какой-то милой кошечки он будет терпеть потасовки в своем кошачьем сообществе, а может, и вовсе сгинет. Этого допустить она не могла. И обратилась к ветеринару, благо, жил тот в ее же доме, на девятом этаже. Услуга обошлась не дорого и обеспечила беспокойное существование и Василию, и его хозяйке.

А он вымахал огромным, на пятнадцать кило. Лениво переставлял мягкие лапки и почти все время спал: на диванчике пока ждал Варвару Петровну с работы, на коленях женщины, когда она приходила и садилась поесть или просто отдохнуть, на полу в жаркие дни. Теперь уже женщина забеспокоилась, что кот может заболеть от ожирения, и кормила его по режиму, не очень большими порциями, отмеренными на ее взгляд.

Так они и жили. На такое житье – бытье вполне хватало скромной пенсии Варвары Петровны и приработка консьержкой в ее же доме. Женщина согласилась поработать сразу, как только попросили из ЖЭУ, все какая никакая денежная прибавка, а потом даже втянулась. Принесла в свой закуток старое кресло, стол и завела амбарную книгу. Хотела попросить было провести ей телефон, но потом подумала и решила, что не стоит, все равно, звонить ей некому, а ей некуда. Так и сидела на своем посту уже четыре года по будним дням: с 8 до 12, и с 13 до 23, пока подъезд не закрывали изнутри, так что снаружи его можно было открыть только особым ключом, копии которого были розданы всем жильцам.

Ничего… Не сказка, но жить можно…

А тут на тебе – Баба Яга… В сердце женщины опять закипела обида. Варвара Петровна даже оттолкнула Василия, полезшего миловаться, правда тут же, едва услышав обиженное мяуканье, принялась гладить и целовать в морду. Кот только блаженно щурился и щекотал ее усами.

Тьфу ты, забыла с тобой. Время то уже час. Пора на работу, – женщина отнесла любимца на диван, привычным жестом пригладила седые волосы, оправила жакет с юбкой и вышла в коридор.

Почти сразу же прошла Аня из десятой. Вот уж девочка, так девочка, всегда опрятная, приветливая, на музыку ходит четыре раза в неделю. И сейчас улыбнулась, поздоровалась…

Потом слышно было, как подъехала машина. И зашли два парня. Одетые с иголочки. Дежурная улыбка на лице.

Не подскажите, где живет Семенов Владлен Павлович? – вопрос задал тот, который постарше.

А зачем вам? – Варваре Петровне только пришлось удивиться совпадению, весь день думала о нем, и на тебе, его же и спрашивают.

Мы из налоговой, – младший показал корочку, но очень быстро, женщина даже не успела толком разглядеть фотографию. – Есть у нас к нему парочка вопросов.

Его нет дома. Если есть вопросы, обратитесь на место работы, – посоветовала консьержка, в голове появилась неясная мысль, почему, если из органов, не знают номера квартиры, и почему не идут на работу интересующего их человека в среду днем, но тут же заглушилась обидой на Семенова.

Своими делами занимайтесь, а работать нас учить не надо, – огрызнулся старший и покосился в сторону двери подъезда.

Младший взял его за рукав, отвел в сторону и что-то негромко сказал, после чего оба попрощались и ушли. Варвара Петровна услышала звук отъезжающей машины.

На сердце стало беспокойно. Даже тревожно. Вернулись смутные мысли. Не к добру были эти расспросы…

Даже сердце закололо. Варвара Петровна достала пузырек с «Корвалолом», наполнила стакан водой и стала отсчитывать привычные двадцать капель. Одна, две, три… А собственно говоря, почему ее должен волновать этот инцидент. Ну, интересовались жильцом, но не квартиру же пришли вскрывать, не с пистолетом ворвались, а то, что нагрубил один, так это не новость. Только в кино показывают правильных милиционеров. Или налоговая – это не милиция?…

Женщина выпила лекарство и убрала пузырек в ящик стола.

На лестнице раздались ритмичные четкие шаги – Анечка побежала на музыку. Девочка дошла до места консьержки и принюхалась.

Вам плохо, Варвара Петровна? Я могу вызвать врача, – предложила с готовностью Анюта.

Нет, моя хорошая. Все в порядке. Просто душно здесь, – женщина постаралась улыбнуться. – Ты на музыку?

У меня сегодня сольфеджио и хор, – гордо поведала девочка, затем порылась в своем пакете и достала что-то, обернутое газетой, – Примерно через полчаса сюда подойдет мальчик, рыжий такой, передадите, а то мне ждать некогда.

Хорошо, оставь. А как зовут-то его?

Анечка немного вызывающе вскинула головку и недоверчиво, как показалось Варваре Петровне, посмотрела на нее:

А вам зачем? Я же сказала, рыжий, не перепутаете.

Что-то в ее голосе ясно сказало: «Баба Яга». Женщине стало очень неприятно. Закралось сомнение, что может быть и эта милая девочка не так уж хорошо относится к ней, и хихикая с подружками во дворе, называет ее не по имени – отчеству, а прозвищем. Нахлынула дурнота, даже круги поплыли перед глазами.

Ай, ладно, – Аня забрала сверток, – может, еще встречу его по дороге, – девочке хотелось как–то извиниться, что немного нагрубила, и поэтому она добавила, как бы в оправдание, – Это учебник. Мы сидим с Рыжиком за одной партой, и у нас одна «Геометрия» на двоих. Сначала я делаю задания, потом – он.

Я все понимаю, – передохнув, просипела Варвара Петровна. – Ты оставь, разминетесь еще.

Да, ладно, – махнула рукой Анюта, – он все равно всегда у меня списывает.

И опять ее шаги ритмично застучали по лесенкам.

Женщина с болью поглядела ей вслед. Неужели это глупое прозвище так и будет отравлять ее жизнь? Вот заставило почувствовать неприязнь к безвредной малышке. Может, она и не имела в виду ничего «такого», а настроение испорчено. Эх, Семенов Владлен Павлович, испортили вы мне жизнь!

И если до этого Варвара Петровна смутно колебалась, надо ли сообщать жильцу о том, что его разыскивают налоговики, то теперь у нее появилась уверенность, что этого делать не следует. Пусть совершенно неожиданно нагрянут в его офис, да еще откопают что-нибудь…

Остаток дня прошел более – менее ровно. То, что пришлось выгонять пьяных дружков Баянова из тридцать второй, было ни в счет, даже удалось немного выпустить пар. А так, все, как всегда. Череда «Здравствуйте – как поживаете – как здоровье – никто меня не спрашивал – до свидания». Вереница знакомых лиц, волей неволей в которых женщина силилась прочитать, называют ли они ее Бабой Ягой тоже или просто хихикают тайком при этом прозвище, деланно пожимая плечами. Обида, словно червь, вгрызалась в душу Варвары Петровны, высасывая из нее все силы улыбаться. Даже Михаил Борисович остановился, чтобы поинтересоваться ее здоровьем, хотя обычно сразу спешил домой, поскорее к жене Инессе Владимировне – она уже несколько лет как обезножела и передвигалась только на кресле.

Только закончилось дежурство, женщина сразу покинула свой пост. Хотелось искупаться. Казалось, что на ней просто ушат грязи.

Но сначала пришлось накормить Василия. У бедняги от вынужденной диеты испортился характер, и он нежданно-негаданно ободрал когтями диванную обивку, чего не совершал уже с детства. Варвара Петровна накормила его отварной рыбой, но перед этим отчитала за провинность. Кот смотрел наглыми глазами и возмущенно мяукал, словно обвинял. Хозяйка постыдила его за наглость, но он только задрал вверх хвост и испортил воздух.

Женщина махнула рукой на воспитание животного и заперлась в ванной. Раздевшись, аккуратно повесила костюм на плечики, и села в теплую воду. Налила ароматной пены и постаралась расслабиться. Представила себя снова молодой, наивной, полной надежд и новых впечатлений. Это помогло. Неприятности дня отступили. Вся грязь души смывалась вместе с грязью телесной.

Опять появились мысли, правильно ли она поступила, что не сказала Семенову о посетителях. Голос совести требовательно приказывал исправить ошибку. А обида размякла, стала казаться детской и смешной.

Варвара Петровна вылезла из воды, завернулась в теплый махровый халат и прямо босиком пошлепала до кухни, где стоял телефон. Женщина набрала номер Владлена Павловича, но не дождавшись гудков, бросила трубку. Единственное, что в этот день она сделала еще, это до отвала накормила Василия ливерной колбасой.

Животное наелось до безобразия, забралось к ней на постель и сразу же захрапело. А к его хозяйке сон ни как не хотел идти…

Женщина сама не понимала причину своей бессонницы. Всегда спала хорошо, невзирая на свой возраст. Если другие, в очереди, например, жаловались, что не могут заснуть, она только усмехалась в ответ, думая про себя, что чтобы прекрасно спать ночью, нужно загружать себя работой днем, тогда никаких проблем… Но сегодняшняя ночь явно выпадала из ее теории. Впечатлений и работы было навалом, а сна ни в одном глазу. Варвара Петровна даже позавидовала своему коту. Она потрепала его за уши. Даже это не могло разбудить Василия. Он только приоткрыл зеленые глаза и повернулся на другой бок, вытянувшись во всю длину.

Хозяйка гладила его, гладила и сама не заметила как пришел сон. Беспокойный, какой-то тревожный. Будто стоит она на лестнице, а мимо проходят все жильцы, молча, глядя с укоризной. А потом, последним идет ее Василий и не мяучит, а шепчет: «Баба Яга». И хочет Варвара Петровна догнать его, а не может, кричит долго, зовет, прельщает любимой ливерной колбасой, но все бесполезно. Выходит на улицу ее кот. А тут вдруг подъезжает машина с сегодняшними налоговиками, и сбивает животное. Оборачивается Василий на женщину, смотрит на нее и кричит, жалобно – жалобно.

Варвара Петровна проснулась оттого, что мечется по кровати и шепчет: «Нет, нет, нет». На улице орала машина Семенова, как всегда включилась сигнализация, от какой–нибудь мелочи, а он не торопиться ее выключить. Конечно, спит себе на своем четвертом этаже, да еще и с другой стороны. А авто сигналит прямо под ее окнами.

Женщина недовольно встала и закрыла форточку. Машина все вопила. В комнате становилось душно. Варвара Петровна подошла к телефону, чтобы позвонить мучителю, но в этот момент раздалось пиканье и машина замолчала. Надолго ли? А сон опять прошел…

На утро была закономерная головная боль. Варвара Петровна еле оторвала голову от подушки, когда зазвонил будильник. Женщина нащупала шлепанцы на полу, накинула халат и зашлепала в туалет, а потом на кухню. Там уже стоял Василий и нюхал свою пустую миску.

Извини, друг, сегодня у тебя разгрузочный день. Сейчас сварю тебе яйцо и будет с тебя, – зевая произнесла хозяйка.

Кот, будто понял, недовольно заурчал и спрятался под стол.

Да, сглупила я что-то и нарушила вчера твой режим. Сегодня будем исправляться.

Варвара Петровна поставила вариться два яйца: для себя и для питомца и пошла умываться. Пока чистила зубы, разглядывала себя в зеркало: видок был не самый лучший, одни синяки под глазами чего стоили, волосы всклокочены от бесконечных метаний по постели, бледная кожа – есть чего испугаться. Она будто пережила за восемь часов восемь лет, и постарела. Ужас…

Женщина постаралась придать прическе приличенствущий вид с помощью мокрой щетки, не успокаиваясь, пока не стал виден результат. С остальным бороться было тяжелее. Но это можно было списать на головную боль.

Варвара Петровна вспомнила, что так и не выпила таблетку, быстро дочистила зубы и вернулась на кухню. Василий так и не вылез из-под стола. И просидел там, пока хозяйка доставала яйца, остужала их под струей холодной воды, чистила. Но когда она достала разделочную доску и раскрошила на ней порцию кота, голод выманил его к миске. Последние секунды животное уже нетерпеливо молотило хвостом и набросилось на еду, едва она оказалась в плошке.

Аппетита у женщины оказалось ничуть не больше, чем сна накануне. Она через силу заставила себя проглотить свое яйцо с небольшим кусочком хлеба. Потом вспомнила, что так и не налила Василию молока, но достав пакет, выяснила, что оно скисло.

Простоквашу будешь, – хозяйка сунула под нос кота пакет, но Васька недовольно поводил усами и ушел в комнату, – Ясно. Придется сходить во время обеда. Потерпишь? Хотя тебе не повредит перебиться водичкой, – она намеренно повысила голос, чтобы питомец ее услышал, но последний не издал ни звука.

Все понятно, прячется где – нибудь в комнате, забился и переживает, что хозяйка почему-то не дает вдоволь полакомиться пищей. Или наоборот, обиделся, значит и днем встречать не выйдет, будет воротить морду и всячески показывать кошачью гордость. Все это Варвара Петровна проходила уже не раз. Хотя обычно мирилась сразу, но сегодня настроения не было. Да, и часы показывали уже без десяти восемь. Пора.

В коридоре было тихо. Основная масса работающих жильцов уже давно прошла, а те, кому было ни к спеху, или попозже, еще не показались. Консьержка посмотрела на календарик: сегодня Марина может принести квитанции на оплату, надо будет аккуратно переписать, у кого какие долги, а потом разложить бумажки по почтовым ящикам.

Варвара Петровна достала из стола вязание. Обычно это ее успокаивало, приводило в благодушное настроение. Потому, что вязала она уже автоматически, не задумываясь. Научила ее еще этому бабушка, говорила, пойдут детки, будет кому обновки носить. Но сейчас уже самой впору бабушкой быть, ан не сложилось. Ну, ничего, раздавала носочки и жилеточки знакомым, вон, Анечкина мама, например, месяц тому назад попросила для дочки связать кофточку, даже шерсть купила. Сейчас ходит соседка в обновке…

И почему она побоялась родить себе свою Анечку? Было бы сейчас кому пожаловаться, поделиться проблемами. Да, и Бабой Ягой причин бы называть не было…

Мысли Варвары Петровны, как старая телега, упорно сворачивали в прежнюю колею. От этого вязание путалось, петли соскальзывали и упрямо не хотели цепляться одна за другую. Как проклятие какое-то привязалось это прозвище.

Может и ей прозвать Семенова как – нибудь? Это была идея! Женщина с воодушевлением ребенка начала перебирать: колобок, очкарик, пятачок… И масса других. Но что-то ни одно не зацепляло. И не колобок, а просто немного крупный, накаченный; и не очкарик, ходит в стильных, затемненных очках, конечно, но они как-то очень уж органично к нему подходят; и не пятачок, потому, что…

«Я защищаю его что ли?» – осекла себя Варвара Петровна. Почему-то не получалось легко, как в детстве дать прозвище, меткое, точное, чтоб прилепилось намертво.

Такого, наверное, и ребенком не обзывали! – в сердцах произнесла женщина.

Кого? – она и не заметила, что пришла Марина с квитанциями, и даже вздрогнула от неожиданно прозвучавшего вопроса.

Да, так. Задумалась.

С вами все в порядке?

И что все привязались к ней с этим вопросом? То не нужна никому, то вдруг интересуются делами ее, чуть ли ни каждый второй. Или бояться, что и впрямь, как настоящая Баба Яга ворожить начнет? Варвара Петровна хмыкнула про себя. Внезапно показалось смешной картинка, как она сама в темных одеждах сидит за столом, перед ней все атрибуты настоящего колдовства, известного по сказкам: ну, то свечи там, карты, хрустальный шар – и пытается навести, например, порчу на того же соседа из 15 квартиры. И непременно Василий рядом. Почему–то говорит, как в бородатом анекдоте: «Вот теперь пожалеешь еще, что меня кастрировала».

Настроение женщины поднялось. Стало легко. Даже воздуха показалось больше. Хотя, какой особо там воздух в конце жаркого лета. Но это было мелочью.

Что, отлегло, – участливо поинтересовалась Марина, – даже порозовели.

Ага. Ты квитанции принесла?

Принесла, – тон в тон отозвалась девушка. – А у меня вот бабушка тоже болеет. Жара стоит. Сердечникам сейчас совсем тяжело. Но говорят, в конце недели дождь пойдут?

Не слышала. А у меня не сердце, голова просто. Спала плохо.

А-а, – удивленно протянула Марина, наверное, ей казалось странным, как это можно плохо спать, хотя, у нее же есть бабушка, а ту наверняка мучает бессонница. – Я пойду. Мне еще в пять домов занести надо, – она потрясла кипой квитанций и чему-то радостно засмеялась.

Девушка убежала, оставив после себя легкий аромат духов и хорошее настроение. Консьержка достала свою тетрадь и неторопливо принялась переписывать – просматривать задолженности жильцов. Потом разнесла квитанции по почтовым ящикам и вернулась на свое место.

Незаметно подошло время обеда. Варвара Петровна вспомнила, что надо сходить за хлебом, молоком и рыбой, достала дежурную сумку из ящика стола, потому что очень уж хотелось избежать недообщения с обиженным котом, и закрыв подъездную дверь на ключ, выскочила в магазин.

Он, как и двадцать лет назад находился за углом. Только если раньше он назывался просто «Гастроном», и в нем можно было в придачу к скромным покупкам получить обиженные почему-то взгляды продавщиц, при этом самое меньшее полчаса простояв в очереди; то теперь это был небольшой современный «Супер – эконом», один из целой сети по городу, и здесь можно было приобрести все, что нужно, имея, разумеется деньги, без очереди, и в награду получив белоснежные улыбки кассирш и консультантов. Варваре Петровне это нравилось. Это было новое веяние, но очень приятное. Оно в противовес многому остальному внушало надежду, что не все так плохо в современной жизни.

Женщина закрыла сумку в сейф с номером, взяла легкую корзинку на колесиках и пошла мимо стеллажей, просто заваленных товаром. Так, буханка хлеба, пакет молока… Может побаловать Ваську чем-нибудь экзотическим?… Варвара Петровна в некотором недоумении пробежалась глазами по полке с питанием для кошек. Видов было очень много, даже слишком. Гораздо больше, чем рекламируют по телевидению. Это вызвало оцепление.

Вам чем-нибудь помочь? – тот час подоспела услужливая продавщица.

Мне бы для кошечки, – почему-то смутившись прошептала женщина.

Они все для кошек. У вас котенок? – девушка неожиданно перешла на тон для детей – олигофренов, видимо приняла ее за типичную домашнюю старушку, опешившую от натиска времени.

Нет. Взрослый кот, – медленные и натянуто-вежливые интонации привели Варвару Петровну в чувство, и даже немного обидели. – Я выберу сама. Или лучше, ничего не буду брать, тут только химия одна. Где тут у вас свежая рыба?

Пойдете по правой стороне и свернете, – консультант отошла к другой такой же девушке и начала ей что-то быстро шептать на ухо, изредка посмеиваясь.

До женщины долетели слова: «старуха, одинокая, кот, думают о себе, дилетантка, не с ее пенсией, как Баба Яга…» Хорошее настроение стало медленно испаряться. Очарование новшеств магазина померкло. Она пообещала себе, что в следующий раз за покупками пойдет на рынок по соседству, и пошла за рыбой.

Расплатившись за покупки, Варвара Петровна вышла на свежий воздух, по крайней мере так показалось после общения с грубиянкой – продавщицей, и медленно направилась в сторону дома. Хотелось вернуть ощущение легкости и радости. Крохи его еще мерцали в сознании и была надежда, что разрастутся от соприкосновения с летним солнцем, зелеными листьями, легким ветерком.

Пытаясь настроиться на положительный заряд, женщина думала исключительно о приятных вещах: как обрадуется кот жареной рыбе, о вежливой девочке Ане, о Марине… О том, что, наверное, все-таки хороших людей больше, чем плохих…

Взгляд Варвары Петровны плавал по сторонам, выцепляя давно знакомые черты улицы, двора. Пока не наткнулся на незнакомую машину, стоявшую в тени, недалеко от подъезда. В ней сидел парень. Заметив направленный на него взгляд, он почему-то отвернулся, надел очки и принялся демонстративно смотреть в другую сторону. То ли эта демонстративность, то ли то, что видела его здесь впервые, то ли что-то еще показались женщине очень подозрительными. Она быстро открыла дверь и зашла в подъезд.

До конца обеденного перерыва было еще полчаса, надо было накормить Василия купленной рыбой и поесть самой. Варвара Петровна уже дома, готовя обед, и изредка бросая взгляд в окно, на незнакомца в машине, поняла, чем он ее встревожил – он чем–то неуловимо напоминал тех, вчерашних. Может, все же стоило позвонить Семенову и предупредить?

Последние искорки радости падали в бездонную бочку сомнений и безвозвратно гасли на самом дне.

Женщина чувствовала, что положительный настрой Марины кончился, как завод в часах. И сразу ударил в нос запах несвежей рыбы, кипящей в масле не сковородке. Вредный кот так и не показался на зов. А машина с парнем уехала. Но тот час, словно при смене караула, на ее место подъехал незнакомый велосипедист, медленно поглядывавший из– под низко опушенной каски на верхние этажи дома.

Может это просто паранойя? Может, следует обратиться к врачу? Но совесть не давала Варваре Петровне поблажки. Было обидно до слез. Она так и не смогла съесть ни кусочка, выложила все в миску Василию, налила ему молока и пошла на рабочее место.

Почти сразу же зашел тот самый незнакомец с велосипеда. И немного замявшись при входе, подошел к ней.

Простите, можно через вас передать в девятнадцатую? – он протянул плотный завернутый не очень большой пакет.

Нет. Через меня нельзя, – консьержка приняла самый непреклонный вид, хотя от сердца немного отлегло: «Вот совсем ни при чем здесь 15». – Приходите вечером. Передадите лично.

Ну, не могу я вечером, – парень настойчиво совал сверток. – Чего сложного, взять и передать?

Ничего сложного нет, – женщина отодвинула его обратно, – только вдруг там бомба или еще что-то.

Да, какая бомба, – незнакомец запсиховал и покрылся красными пятнами. – Я просто… Это подарок, но меня не должны видеть. А я уезжаю…

Нет, – Варвара Петровна твердо вернула пакет в руки парню. – Это ваши проблемы, как вы передадите, но не через меня – это точно. Можете по почте…

Незнакомец схватил сверток и словно ошпаренный выскочил на улицу, бросив на бегу: «Баба Яга!».

Консьержка побледнела и беззвучно дала себе слово, что ни за что не скажет ничего Семенову, хотя пятнадцать минут назад была полна решимости сделать вечером обратное.

Следующие два дня были полны уже несколько привычных терзаний и сомнений. Варвара Петровна упорно старалась бороться сама с собой. Кот, видимо чувствуя колебания хозяйки, игнорировал ее ласки, забирался под кресло, и никакими посулами и уговорами его оттуда было не выманить.

Привычная жизнь рушилась на глазах. Женщина стала угрюмой и раздражительной. Апофигеем, вершиной всего стала меловая надпись «Баба Яга» возле ее двери. Вероятно, так сказалось ее отношение к кому нибудь из не обласканных жильцов, тем более, что консьержка разнесла квитанции на оплату коммунальных услуг, а они не всех устраивали. Или еще что-то произошло, чего Варвара Петровна не заметила в свете своих проблем. Но женщина предпочитала винить во всем только соседа из «15», при этом смутно чувствуя свою вину.

Почему же ее это так задевало? Почему маленькая Варенька могла спокойно не обратить внимания на новую кличку, а став большой, и даже уже пожилой, не могла спокойно отнестись к глупости Семенова? Женщина по несколько раз задавала себе эти вопросы, но ответа не находила. Впору было научиться мудрости у маленькой Анечки, которая, увидев меловые буквы принесла мокрую тряпку и вытерла стену. Только белые разводы напоминали о надписи.

Не обращайте внимания, – просто посоветовала девочка, – Меня, например, в школе прозвали Моцартом, а я ничего.

Толи по простоте души своей, толи еще по какой причине, девочка не провела аналогии между двумя прозвищами, одно дело быть великим музыкантом, другое – нелестным, злобным сказочным персонажем. Варвара Петровна указала Анюте на это, но она только пожала плечами, будто не поняла.

Не тот у меня возраст, – заключила женщина.

Мама говорит, что возраст тела не имеет значения, главное на сколько ощущает себя душа, – серьезно проговорила девочка и ушла в школу.

Может, ты и права…

Консьержка поглядела ей вслед. «Дураков везде полно»,– словно говорила спина ребенка. И Варвара Петровна поверила этой спине. Решила, что просто представит, что это дурной сон, а если услышит еще про Бабу Ягу… В конце концов, можно применить психологический прием, выливать ушат воды на того, кто произносит прозвище…

На душе заметно полегчало. Женщина, в силу субботнего отдыха занялась уборкой в квартире. Чтобы было не скучно, включила телевизор для фона. Пусть болтает. Передали новости. Опять какое – то покушение на местного олигарха, одного из директоров фирмы «Меридиан», исполнитель и заказчик не найдены. Потом сведения о налоговой службе. Это напомнила Варваре Петровне об странных посетителях. Она даже выглянула в окно, чтобы удостовериться, что сегодня никто посторонний во дворе не околачивается. Никого не было, и женщина в душе посмеялась над своими страхами. Просто ждал человек кого–то, а она сразу невесть что придумала себе. Потом показали детский мультфильм: «Летучий корабль». Варвара Петровна так воодушевилась Аниной поддержкой, что даже напевала частушки Бабок Ежек, вместе с ними, весело размахивая пылевой тряпкой.

Даже Василий вышел из своего убежища и удивленно следил за хозяйкой. Та подскочила к нему и принялась гладить, приговаривая: «Будем жить, Василий. Все у нас хорошо».

В результате эйфории, женщина решила нацепить на кота поводок, и выгулять его, к тому же все равно надо было прикупить продуктов.

На улице было жарко. Парило. Солнце играло на изумрудных листьях. Васька тут же стал гоняться за солнечными зайчиками, но ремешок не давал большого разгона. Чтобы порадовать питомца, Варвара Петровна решила дать ему немного побегать на просторе и отцепила «собачку». И буквально в ту же минуту во двор вышел Николай со своим бульдогом. Пес увидел заклятого врага – кота, и кинулся за ним. Васька не будь промах, тут же будто взлетел на дерево и уселся на ветку.

Джек, фу, – лениво скомандовал мужчина, и пес вернулся к нему, поглаживая его по слюнявой морде, Николай обратился к соседке: – Тоже выгуливаете? Я тогда уйду. Вы извините.

Ничего, – пробормотала Варвара Петровна.

Дождавшись, пока собачник скроется из вида, она пробралась в заросли и, встав под деревом, принялась звать кота. Тот неуверенно начал спускаться. Женщина внимательно следила за ним, пока боковым зрением не увидела фигуру за кустами.

Подхватив Василия на руки, так, чтобы не было видно, куда именно она смотрит, консьержка бросила взгляд в ту сторону. Так и есть, там стоял тот, из тонированной машины. Стоял так, чтобы не бросаться никому в глаза и наблюдал за их домом.

Тот час всплыли сегодняшние новости про директора «Меридиана». Почему это название показалось знакомым?…

Сердце тревожно заныло. Варвара Петровна подхватила присмиревшего любимца на руки и поспешила на рынок. Пока она выбирала продукты, пока считала деньги, пока возвращалась домой, женщина не могла выкинуть из головы вернувшиеся сомнения. Может она сделала ошибку, не сообщив Семенову о посетителях?

Впрочем, почему бы не принять на веру их слова, что они из налоговой? Что давало ей право не доверять им? Абсолютно ничего.

А от соседа из «15» только одни проблемы! Варвара Петровна поняла, что обида опять закипает в ней. А вместе с ней и головная боль.

Лишь подойдя к дому, женщина вспомнила, что Семенов предупредил ее в пятницу, что уезжает на выходные и оставляет квартиру на сигнализации. От сердца отлегло. В конце концов, в доме есть молоденькие девушки, почему бы ни принять незнакомца за робкого поклонника? Но тихий голос внутри злобно шепнул: «Баба Яга»…

И все, теперь каждый листок, колышущийся от ветра, каждое встречное лицо шептало это прозвище. Мимо проехал мальчишка на велосипеде, едва успев вырулить, чтобы не проехаться по ногам Варвары Петровны, он хмуро выкрикнул что-то. Женщина не услышала, что именно, но почему-то была уверена, что как раз имя злобного сказочного персонажа…