Текст книги "Мёртвое сердце. Том 2. Кровь от крови"

Автор книги: Этель Рефар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Глава 7. Бледная дева

Зелёная марка, окрестности Бру-на-Лайгх. Два дня спустя…

«…Почему говорящая-с-богом молчит? Она едет на Угольке, опустив голову, точно увядший цветочек. Чёрный капюшон с маской скрывает её белое-белое лицо, и госпожа совсем не смотрит на Мархада-Ку, она просит его молчать и следить за дорогой. А что там за ней следить?»

Дорожка от Пограничного Камня между Южной и Зелёной марками вела на Бру-на-Лайгх через осенний лес. Ветер гонял золотые берёзовые листья по жухлой траве, отцветали последние самые стойкие к холодам эльфийские колокольчики и роняли голубые, лиловые и красные цветы на холодеющую землю. По-осеннему высокое небо густого василькового цвета выдалось чистейшее, а солнце, так нещадно палящее на равнинах, сейчас светило на удивление мягко и отстранённо… Золотилась трава, зеленел мох на многочисленных камнях, журчал говорливый ручеёк где-то поблизости.

– В кустах притаился серенький волк, в толстых барашках знает он толк, – пропел Мархад и гаденько рассмеялся, принимаясь сочинять новую песенку.

– Помолчи, Мархад, – наконец подала голос Мистлев.

Из-под чёрного капюшона на шута раздражённо глянули золотистые глаза. Голос у неё был непривычно тихий, шелестящий, под стать имени. Ей не требовалось кричать на своих подчинённых, чтобы заставить их беспрекословно подчиняться. Мархад поджал губы, принял на мгновение по-детски обиженный вид, но всё же замолчал. Минут на пять. Реван закатил глаза, Мистлев устало вздохнула и крепче ухватилась за поводья, прислушиваясь к лесу. Было слишком тихо, только где-то неосторожно хрустнула тоненькая веточка.

Такая неестественная тишина всегда означало одно – развлечение для Мархада, очередную засаду. Видимо, трёх путников без доспехов и безоружных на вид разбойники посчитали вполне лёгкой добычей. Несомненно, они позарились на набитые чересседельные сумки, а в них и правда было, чем поживиться. Да и пара таких отличных лошадей всегда лакомый кусок для бандитов.

К драгоценностям, которые Мистлев и Реван надевали на пир, прибавилось несколько украденных золотых колец, один браслет и целое ожерелье. В быстрых танцах да после обильных возлияний гости не заметили пропажу. Некромант, конечно, был ни сном, ни духом, да и Мистлев вовсе не собиралась говорить с ним о своей добыче. Лекции-то он давно уже не читал, но взгляд… Среди украденного и личного барахла был и кинжал, который не прочь получить заказчик. О сроках он умолчал, сказав лишь, что сам найдёт Мистлев, когда нужно, поэтому она никуда не торопилась.

Уголёк настороженно повела ухом и остановилась, послушная воле своей хозяйки.

– Эй, девка, слезай со своего коня, да дружку своему скажи, чтобы то же самое сделал. Дальше пешком пойдёте, если послушаете доброго и честного гражданина, а если нет, то извиняйте, прикопаем мы вас в канавке.

«Добрый и честный» орк, косая сажень в плечах, заступил путникам дорогу, по всему его виду было ясно, что доспехи он «честно» и по частям собирал с тех бедняг, которые шли этой дорогой в Бру-на-Лайгх. Меховые поножи с железными накладками здорово контрастировали со стальными наплечниками явно имперской ковки. Откуда у здоровенного зеленокожего орка взялся эльфийский щит оставалось загадкой, традиционный этлийский топор висел у разбойника на поясе.

Мархад нервно заёрзал, Мистлев понимала, что ещё секунда, и орку сильно не поздоровится.

– Как ты обращаешься к госпоже?! Через неё говорит сам Многоликий и одаривает своей благодатью! – взвизгнул Мархад, вытаскивая кинжал и готовясь вот-вот броситься.

– Э-э-э, что?

Орк неуверенно глянул на своих дружков, пытавшихся окружить всадников. Десяток, всего десяток разбойников. Мистлев вздохнула, это даже не развлечение, а так, затравка какая-то. Реван флегматично наблюдал за разворачивающейся на его глазах картиной. Мешать Мархаду что-то сделать бесполезно, он даже Мистлев не всегда слушался, если что-то взбрело в голову. Оставалось лишь наблюдать, что будет дальше. Бандиты явно недооценивали придурковатого белобрысого парня, выглядящего так, будто он сбежал из цирка уродцев.

– Недостойный просит у госпожи дозволения укокошить кого-нибудь! Мархад-Ку давно никого не резал! Мархад-Ку исполнил всё, что велела госпожа, и он ждёт награды за это.

– Что ж, – Мистлев слабо улыбнулась. – Было бы несправедливым обделить тебя, Мархад. Но, видишь ли, есть одна загвоздка, – янтарные глаза уставились на побледневшего орка, который вмиг растерял всю свою уверенность. – Будь это бандиты, другое дело, мой дорогой друг, мы бы с радостью их укокошили. Но эти добрые и честные люди не сделали нам ничего плохого, правда

Орк нервно сглотнул, его дружки в нерешительности отступили на шаг назад. Он не знал, что его пугало больше – тихий и вкрадчивый голос девчонки, в котором таилась змеиная угроза, странный мертвецки бледный мужик с абсолютно непроницаемым выражением лица или безумно улыбающийся альбинос, то и дело посмеивающийся и размахивающий длинным кинжалом. Тайное шестое чувство подсказывало орку, что эти трое с лёгкостью порешат всю его небольшую шайку и не запыхаются.

– П-правда, – орк энергично закивал, косясь на острый кончик кинжала, неожиданно возникший у самого его носа.

Проклятый безумец появился перед разбойником молниеносно. Он оказался очень быстр, однако каждое его движение было невероятно плавным, шаг стелющимся и совершенно неслышным. Этот человек явно не раз и не два незаметно подкрадывался к ничего не подозревающей жертве, и орку отчаянно не хотелось испытать на себе остроту его кинжала. Уж не из Стаи ли эта троица?

Взгляд Мархада был совершенно безумным, зрачки расширены, в них читалась жажда крови и убийства. Орк мельком глянул на девчонку, для него было очевидно, что она главная, одно её слово или движение, и всё, здравствуй, смерть. Она выглядела молодой, но орк уже встречал женщин такого типа. Ей могло быть двадцать, а могло и тридцать, в её глазах читалась усталость и, странное дело, безграничная нежность, когда она смотрела на своего ручного психа.

– Ай-й-й, – орк махнул рукой, бросая топор на землю, стараясь делать это так аккуратно, чтобы ненароком не спровоцировать психа, вдохновенно мурлыкающего себе под нос песенки про рваные кишочки. – Ну вас к вашему Многоликому.

Он так и не понял, какую ошибку совершил. Взгляд безумца мгновенно потемнел, сделался совершенно серьёзным и злым, холодная как лёд сталь кинжала перерезала горло до самой кости в одно движение.

– Мархад.

Услышал он напоследок тихий голос той, кого человек по имени Мархад называл госпожой. Кажется, она совсем не сердилась, когда шут решил действовать, не дожидаясь её приказа.

– Грязный орк ругался именем Многоликого, грязный орк осквернил имя бога, теперь его будут грызть волки. Я волчишек накормлю, им пару трупов подарю! Но сначала, – Мархад склонился над трупом, – Мархад-Ку вырвет орку его поганый язык.

Безумец запустил руку прямо в разрезанное горло, кровь брызнула на его лицо.

– Ой! – воскликнул он. – Пачкается! – и рассмеялся, будто ребёнок, которому подарили новую игрушку.

Десять прихвостней орка сбежали куда подальше как только тело их предводителя рухнуло на землю. Мистлев даже не смотрела, куда делись бандиты, ей было всё равно. Вряд ли они осмелятся напасть на путников после того, что случилось с их предводителем.

– Ты мог бы не осквернять тела хотя бы при мне? – устало спросил некромант, понимая, что все его увещевания были без толку.

– Мархад-Ку не оскверняет. Мархад-Ку восстанавливает справедливость и надеется, что заклинатель мёртвых всё уладит.

Мархад, весело приплясывая, уже отвлёкся от трупа и теперь искал сучок, на который бы насадить «болтливый язычок». Длинный язык, окровавленный, с белым налётом, нашёл своё пристанище на берёзе, с верхней ветки на него с любопытством поглядывала серая ворона, Мархад шутливо пригрозил ей пальцем.

Мистлев облизнула пересохшие губы и посмотрела на слишком яркое солнце, на лбу выступил пот, и она поспешила стереть эти неприятные холодные капельки.

«Всё хорошо, солнце просто напекло голову», – успокаивала она себя.

Но перед глазами предательски темнело. Встреча с разбойниками не входила в планы Мистлев, и она надеялась, что когда состояние неизбежно ухудшится, они хотя бы будут под тёплой крышей «Пьяной пастушки» в Бру-на-Лайгх. Слабость мучила её ещё со вчерашнего дня, а сегодня утром Мистлев с большим трудом села на собственного коня.

«Какая я была дура, что не согласилась взять от Элси парочку лечебных зелий!»

– Мистлев!

– Госпожа!

Услышала она голоса где-то очень, очень далеко. Хоть в чём-то Мархад и Реван оказались единодушны. Чьи-то руки не дали Мистлев упасть. Она почувствовала, как кто-то легко вскочил в седло сзади и взял поводья, а Уголёк даже не возмутилась. Значит Реван – Мархаду кобыла не позволяла на себя садиться. Дальнейшее путешествие до Бру-на-Лайгх Мистлев помнила лишь урывками.

Стук копыт по дороге, лошади две, но одна из них ступает легче. Чёрная шерсть Уголька под рукой, запах сухих листьев, грибов и крови. Железный привкус во рту… Откуда кровь? Она почему-то на руках Ревана, который был ещё более молчалив и серьёзен как никогда. Да и Мархад притих – ни песенок, ни шуток, ни смеха и свиста, только всхрапывает иногда конь, да вдали каркают вороны. Даже никаких пререканий с некромантом! Голова кружилась, а проклятое солнце в зените распалялось всё сильнее несмотря на осеннее время. Иногда до слуха Мистлев доносились обрывки разговоров и недовольный бубнёж Мархада. Кажется, однажды они попались патрулю и Ревану стоило больших усилий, чтобы встреча не закончилась кровопролитием.

– Такое несчастье приключилось с нами в дороге, такое несчастье! – причитал Мархад. – Мы едем в Бру-на-Лайгх навестить родню, – заливал он. – Лиходеи, злые гадкие люди, подстерегали нас в лесу! Кто бы мог подумать, что дороги здесь так не безопасны! Видите, ей нездоровится, нам нужно в город!

Мистлев на мгновение показалось, что Мархад даже всплакнул. Да уж, убитый горем слуга, который надеется, что в Бру-на-Лайгх, до которого было ближе всего, его бедной госпоже помогут добрые люди и исцелят от ран. И, если подумать, Мархад почти не врал. Они действительно напоролись на разбойников в лесу, но об исходе этой встречи лучше и правда умолчать.

По дороге им больше не встретилось патрулей, однако, когда к закату они оказались под воротами Бру-на-Лайгх, возникло неожиданное препятствие в виде охотника на нечисть, который теперь стоял на страже и мрачно взирал на путников, входящих в город. Таковые были не редкостью на Этле, где то и дело встречались оборотни, да и вампиры стали появляться. Таверны полнились слухами о пропадающих посреди ночи людях, которые домой больше не возвращались. Неудивительно, что у странствующих охотников прибавилось забот.

Вот и этот нашёл себе дело и взялся следить за порядком в Бру-на Лайгх. Каждого он внимательно осматривал и одобрительно кивал, если не замечал ничего подозрительного. Мистлев приоткрыла глаза. Этот высокий этлиец куда более опасен в отличие от простоватых стражников, которых можно подкупить, уговорить или запугать, на крайний случай намекнуть на связи с Той-Самой-Гильдией. На его чёрном стёганом доспехе ярко сверкали серебряные пряжки, накладки и клёпки, Мистлев вынужденно прикрыла глаза.

– Мархаду-Ку не нравится этот чёрный человек, ох как не нравится, – пробормотал Мархад, думая, что Мистлев не слышит.

Мистлев почувствовала, что и Реван напрягся. Ей казалось, будто она слышала, как у обоих спутников участился пульс. Нет, это должно быть, отдаёт её собственное бешено колотящееся сердце. Кровь пульсировала в висках и перед глазами всё плыло. Миновать охрану у ворот было никак нельзя, разворачиваться и искать тайный ход в город, когда их уже заметили, тоже уже нельзя. Реван свободной рукой крепче прижал Мистлев к себе:

– Всё нормально, нас не в чем заподозрить.

– Откуда кровь?

Спросил охотник, но у Мистлев не было сил ответить. Да и понятия она не имела, что происходит. Реван сказал, что из носа и что ей очень плохо и нужен покой. Мистлев почувствовала как кто-то осмотрел ей шею и запястья, а потом сознание накрыла ласковая темнота.

Глава 8. Когда что-то идёт не так

Очнулась Мистлев уже за полночь, слабость, преследовавшая её весь день, ненадолго отступила. Сквозь туманное марево, через которое виделся мир, до её слуха донеслись голоса.

– Я делаю, что могу! Если она сейчас очнётся, то в дальнейшем можно не опасаться за её жизнь, – женский голос, совсем незнакомый.

В тёплом помещении сильно пахло травами, горькими, терпкими. Снизу доносился запах жареного мяса, голоса посетителей и музыка. Ко всему этому примешивался запах крови, солёный, знакомый не менее. Он забивал все остальные.

«Я ранена? – пронеслось в голове. – Реван? Мархад?»

– Мархад советует тебе потрудиться получше, а не то… – Мархад, видимо, вместо слов решил наглядно чиркнуть пальцем по шее.

В голосе слышался едва прикрываемый страх. О, что с ним будет, если Мистлев, которую он искал так долго, сегодня ночью умрёт?

– Вам нельзя долго оставаться здесь. Вы… привлекли внимание, это очень, очень плохо. Я видела, как за нами следили.

Охотники? Здесь? В Бру-на-Лайгх? Ну конечно, кем же ещё мог оказаться тот, у ворот. От такого обилия серебра, которое было на его одежде, Мистлев сделалось не по себе, оно слишком ярко, до рези в глазах, сверкало на закатном солнце. По слухам, которыми полнился остров, участились пропажи людей, после захода лучше и вовсе не появляться на улице. Ничего удивительного, что ремесло многочисленных охотников за нежитью вновь стало популярным.

Мистлев застонала, поморщившись, она закашлялась, приоткрыв глаза. Над ней склонились Мархад и целительница, которую, видимо, сюда притащили не по доброй воле. Она с опаской косилась на безумца рядом, особенно на его кинжалы в ножнах. Горячая рука коснулась лба Мистлев.

– Совсем холодная, – женщина покачала головой, вглядываясь Мистлев в глаза. – Знала бы ты, как тебя колотило, мы еле удержали тебя! Ты двое суток не приходила в сознание!

Мистлев втянула носом воздух. Кровью пахло слишком сильно, в ушах стоял гул, это нестройно отбивали ритм сердца всех собравшихся в комнате и там, внизу.

– Я умираю? – спросила она, встретившись с перепуганным Мархадом взглядом. – А где Реван?

– Нет-нет-нет! Не говори так, дитя бога не может умереть, благословенная никогда не умрёт! Никогда! Мархад-Ку будет оберегать тебя до самой смерти! А что тебе заклинатель мёртвых?

– Мархад… – Мистлев нахмурилась.

Он будто специально не замечал Ревана, всячески игнорируя его.

– Вниз пошёл. За едой. Мы в «Пьяной пастушке», – добавил Мархад немного помедлив.

Он был ещё более бледен, тих и выглядел очень уставшим, тяжёлые тени залегли под глазами. Мархад вцепился пальцами в край постели, на которой лежала Мистлев, но не осмеливался прикоснуться к ней. Белые волосы были спутаны, на виске проглядывала тонкая голубая жилка. Взгляд Мистлев скользнул ниже, к шее, где она ясно видела, как артерия, полная красной тёплой крови, пульсировала под кожей, которую так легко порезать ножом, прокусить клыками…

– Ты не умираешь, – целительница развела руками, – я бы даже сказала, что идёшь на поправку. Могу сказать точно, что лихорадка к тебе не вернётся.

Женщина говорила что-то ещё, рассказывала, как позапрошлым вечером Мархад выловил её прямо на улице, когда она шла из таверны домой. Прицепился как банный лист, кричал что-то про бедную жрицу, что её нельзя так долго оставлять одну и что Мархад порежет её, Дриву, на кусочки, если она не поторопится и не пойдёт с ним. На робкое предложение отнести больную в ближайший храм, Мархад всего лишь положил руку на рукоять кинжала, и сказал, что ни в коем случае не стоит этого делать. Многое ещё она рассказывала, но Мистлев не слушала, поймав себя на мысли, что считает удары сердца Мархада. Быстро, очень быстро оно бьётся, гоняя кровь по венам.

Мистлев закрыла глаза и несколько раз глубоко вздохнула.

– Думаю, мне пора, – сказала Дрива, – тебе сейчас нужен крепкий отдых. И обязательно поесть.

Хлопнула дверь, послышались шаги в коридоре, а затем затихли. Мистлев совершенно не хотелось мяса, ароматного, жареного на вертеле, истекающего жиром, от которого шипит огонь, когда капли попадают на горящие дрова. Не хотелось ей и вина, и мёда, сладкого как грех, и тёмного пива, пахнущего ржаным хлебом, ни даже простой колодезной воды.

Ревана всё не было, а Мархад нервничал. Мистлев с удивлением обнаружила, что слышит, как некромант спорит с трактирщицей внизу, как сыпятся на прилавок звонкие монеты. Как плещется в деревянной кружке мёд, очевидно, подогретый. В тусклом свете свечи, которая стояла в подсвечнике на грубо сколоченной прикроватной тумбочке, Мистлев принялась считать прожилки на досках в потолке, количество сучков и линий. Она больше не чувствовала тошноты и головокружения, её не бил озноб, и в целом, у Ревана и Мархада уже не было причин опасаться за её здоровье.

– Я не хочу… есть, Реван, – вяло произнесла Мистлев, видя, как в дверях появился некромант с деревянным подносом в руках. – А тебе бы не помешало.

– Да куда ему, заклинатель мёртвых обойдётся и так! – Мархад махнул рукой.

Реван, проигнорировав его выпад, молча поставил поднос на тумбочку рядом с постелью, однако воздух вокруг стал густым. Мистлев показалось даже, что светильники потускнели.

– Мархад. Выйди, – велела она. – Я не хочу, чтобы вы ругались при мне.

Мархад бросил взгляд на Ревана, но ослушаться не посмел. Он вышел, хлопнув дверью, Мистлев огорчённо вздохнула:

– Он ревнует. И винит тебя в том, что случилось со мной.

– О, я заметил, – Реван пододвинул стул и сел рядом с постелью. – И всё же, целительница сказала, тебе надо есть. Не будешь сама, велено кормить тебя силой, понятно?

– Ты не можешь меня заставить, – Мистлев скривилась, но всё же села, подложив себе под спину подушку. – Мы поменялись ролями и на Этле я главная. А ты, – она ткнула в Ревана пальцем, – будешь ко мне прислушиваться, пока остаёшься в Стае. Ха-ха, ты видел сейчас своё лицо? Видел? Короче, ты не пытаешься командовать мной, я не пытаюсь проделывать с тобой то же самое, идёт?

– Идёт, – Реван пожал плечами.

После случившегося на материке ему многое стало безразлично, особенно правила и иерархия. Когда-то он следовал им и старательно отыгрывал роль законопослушного мага, это позволяло избежать многих проблем. Но такое не могло длиться вечно, а годами играя зануду постепенно становишься таковым сам.

– Но всё же позволь мне немного побыть занудой и ешь наконец! Ты взрослая женщина, а кривишь нос как капризная девчонка лет шести.

– Бе-бе-бе, – Мистлев показала Ревану язык, но всё же нехотя взяла с подноса тарелку с едой.

Миска была полна мяса до краёв, а в деревянной кружке, оставшейся на тумбочке, плескался подогретый мёд со специями. Ароматный пар витал в воздухе, способный пробудить аппетит даже у мёртвого. Но только не у Мистлев. Она примеривалась вилкой то к одному куску, то к другому, но никак не могла заставить себя попробовать хоть кусочек, хотя мясо всегда любила.

– Если ты не будешь есть сама, мне придётся кормить тебя с ложечки! – пригрозил Реван. – Сама же в ужасе будешь.

Мистлев передёрнуло. Ещё бы с ложки её кормили, ужас какой. Она ненавидела быть слабой, а чужая забота лишний раз напоминала об этом. Если Реван исполнит угрозу, Мистлев сгорит от стыда. Она вздохнула, и снова попробовала заставить себя съесть хоть половину кусочка, даже насадила один на двузубую вилку, поднесла ко рту и тут же бросила в тарелку. Мистлев замутило.

Она всё ещё была бледна, её глаза болезненно блестели как стёклышки, в зрачках плясал огонёк свечи. Рыжий хвост разошёлся, и теперь начавшие виться волосы торчали во все стороны. Поняв, что уговорами ничего не добиться, а приказывать Мистлев некромант не имел никакого права, Реван решил сменить тактику. Тарелка перекочевала на подноси некромант принялся аккуратными движениями разрезать кусочки на более мелкие под гневным взором Мистлев. Двузубая вилка тускло блестела в свете свечей и луны, вышедшей из-за крыш ближайших домов, которые были видны из открытого окна.

Отвлёкшись на короткую перепалку с Мистлев, в которой горело поистине эльфийское упрямство, Реван порезал палец ножом. Мистлев испуганно выдохнула, дыхание участилось, острый запах свежей крови ударил в ноздри. Чужой крови.

Реван не видел этого, увлёкшись мясом. Несмотря на протесты Мистлев, он бесцеремонно уселся на край кровати, в одной руке держа тарелку с нарезанной говядиной, а в другой вилку с зажаренным до хрустящей корочки куском.

– Реван, – выдохнула Мистлев, пытаясь увернуться от вилки с мясом. Запах крови от крохотного пореза кружил голову.

– Твоё упрямство тебя погубит. Уйди. Пожалуйста.

– Уйду, если ты съешь хотя бы его, – Реван помахал вилкой у Мистлев перед носом.

Если бы света было побольше, Реван, может быть, и заметил бы неуловимые изменения во внешности Мистлев, чтобы понять, что находиться в одном помещении с новообращённой вампиршей крайне, крайне опасно. Но нет, молчала даже его чуйка на нежить, хотя вампира в замке МакГриллов он нашёл очень и очень быстро.

– К демонам это мясо, Реван! – рявкнула Мистлев, одним сильным ударом выбив тарелку из рук некроманта.

Кусочки мяса с чавкающим звуком упали на пол, Реван не успел опомниться, как она притянула его за шею к себе, отчего некромант, потеряв равновесие повалился на кровать.

– Что ты делаешь?

– Помолчи ты наконец, – выдохнула она, требовательным поцелуем впившись в губы Ревана.

Нельзя было сказать, что он совсем не ожидал такого поворота событий и уж тем более такой неожиданной пылкости со стороны Мистлев, которая после Дун-Крайха была с ним холодной как лёд. Реван не растерялся и, воспользовавшись своим положением, ловко оказался сверху.

Руки, скользнувшие Мистлев под льняную рубашку, казались ей слишком горячими, а её кожа казалась некроманту слишком холодной.

«Какой же ты идиот!» – пронеслось в голове, когда губы вампирши уже тянулись к беззащитному горлу, клыки едва задели кожу, оставив две алых полосы.

«Да что я делаю! Это же Реван!»

– Вон отсюда! – утробный рык. – Вон! Ненавижу тебя! Уходи и никогда не приближайся ко мне, слышишь?! Никогда!

Когда побледневший от происходящего Реван ушёл, Мистлев забилась в дальний угол комнаты, обхватив колени руками.

– Это для твоего же блага…

…Реван вылетел из «Пьяной пастушки» как ошпаренный. Прохладный ночной воздух на крыльце немного охладил пыл, но ни капли не успокоил. Он должен был раньше догадаться о том, что происходит с Мистлев! Как и где был упущен момент? После укуса Эмриса она оправилась от ран и выжила, но вампиром не стала. Так почему сейчас? Неужели дело в эльфийской крови, которая сопротивлялась так долго? Реван прикрыл глаза и прислонился к стене. Господин книгочей, как его в шутку когда-то величали сокурсники, допустил за короткий срок уже несколько грубых промашек.

«Что, Реван, стоило влюбиться, отшибло все мозги?» – ехидный внутренний голос тут же оживился.

– Надо вернуться, – сказал он сам себе. – Вернуться и успокоить её. Как-нибудь, пока не натворила дел в городе.

«Вернуться? Может ещё и признаться, что ты и только ты виноват в том, что сейчас происходит?»

– Что, госпожа тоже выгнала заклинателя мёртвых как побитую собаку?

Проклятый альбинос возник будто из ниоткуда. На Ревана он смотрел с плохо скрываемым торжеством. Пусть Мархад сейчас в том же положении, но его радовало то, что и некромант разделил с ним немилость. Реван не выдержал и ударил резко и в полную силу. Не магией, нет, кулаком в челюсть. Мархад пошатнулся, сплюнув кровью на землю, но к удивлению некроманта он улыбался. Улыбался окровавленными губами и наслаждался болью. А потом всё произошло слишком быстро – против тренированного убийцы в ближнем бою у мага не было никаких шансов. Он пропустил тычок в бок, после чего Мархад, гадко рассмеявшись, убежал прочь. Реван пошатнулся, не сразу поняв, что из раны течёт кровь. Кто-то из прохожих звал стражу, но Мархада и след простыл.

– Пустяк, – Реван прислонился спиной к стене и потянулся к поясной сумке за порошком, останавливающим кровь.

Рана, нанесённая Мархадом, действительно была пустяковой. Если бы не одно но – нож оказался отравлен. Реван потерял сознание быстрее, чем успел сделать хоть что-нибудь.