Текст книги "Лекарство от одиночества"

Автор книги: Эстер Модлинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

«Мило» – так выразился Виктор, услышав отрывок, который Эми подбирала, но в действительности мелодия была больше чем просто «милой».

Если Роберт сочинил ее сам… У него есть веские причины отказать… если, конечно, она наберется смелости попросить исполнить ее целиком.

Войдя в гостиную, Эми услышала конец разговора родителей.

– …какая жалость! Представляю горе ее родителей!

Эми вопросительно посмотрела на мать, не понимая, о чем она.

– В новостях только что сообщили, что молодая женщина разбилась на мотоцикле на горной дороге. – Магда покачала головой. – Ее родные еще не знают, полиция пока даже не установила личность погибшей.

Эми вдруг похолодела. Женщина лет двадцати с небольшим, личность не установлена… Не может ли Роберт подумать, что речь идет о ней?

Нет, конечно, он так не подумает.

А почему нет?

Именно это он и подумал!

Вчера, когда они так нехорошо расстались после внезапного появления, Роберт оставил ее в уверенности, что они не увидятся, однако утром он позвонил, и, когда никто не подошел к телефону, приехал сам. Тогда Эми решила, что это еще одно из проявлений его непредсказуемости, но теперь засомневалась…

Когда Роберт включил зажигание, в его машине работало радио, Эми помнила, с каким раздражением он поспешил его выключить. Не потому ли, что именно по радио он услышал о смерти неизвестной мотоциклистки?

Эми осадила свое разыгравшееся воображение. Даже если бы погибшей мотоциклисткой была она, какое Роберту до этого дело? Она для него ничего не значит…

– Эми, кто звонил? – спросила Магда.

– Синди. Интересовалась, как поживает ее брат. Я посоветовала ей позвонить ему и узнать у него самого.

Магда улыбнулась.

– Они совсем не похожи, правда?

Эми и сама отмечала, что брат и сестра не только совсем не похожи внешне, но и по характеру разительно отличаются друг от друга.

– Роберт пытается это скрыть, – продолжала Магда, – но его что-то беспокоит.

Эми почти забыла, что ее мать бывает порой на редкость проницательной. Ее родители редко покидали остров и были вполне довольны жизнью на ферме, поэтому люди недалекие вроде Виктора ошибочно полагали, что их сознание так же замкнуто и ограничено, как сам остров. Но Магда была одной из самых проницательных женщин, каких Эми доводилось встречать, она умела правильно оценить человека даже после короткого знакомства. Не ошиблась Магда и на этот раз, Роберта действительно снедает какое-то беспокойство.

– Иначе он не оказался бы на острове, – заметила Эми. И вдруг к ней внезапно пришло решение. Так внезапно, что она сама удивилась. – Мама, я выйду ненадолго, прогуляюсь.

– Сейчас? Но уже поздно…

Магда с сомнением посмотрела в окно, за которым сгущались сумерки.

Но Эми нужно было время и место, чтобы подумать, и она решила, что в этом качестве ей вполне подойдет пешая прогулка до дома Оуэнов. Казалось, какая-то неведомая сила гнала ее из дому, заставляла идти к Роберту.

Не обманывай себя, прошептал внутренний голос, ты просто хочешь его увидеть.

– Я ненадолго, – заверила она, набрасывая на плечи куртку. – Я пройду задами, так что репортеры меня не обнаружат.

Эми не исключала, что несколько самых упорных все еще караулят в засаде в надежде сделать парочку сенсационных снимков Эмбер Андерс в обществе загадочного брюнета.

В доме Оуэнов горел свет – по крайней мере, Роберт дома. После утреннего инцидента Эми не представляла, какой прием ее ждет, но это не заставило ее свернуть с пути. В конце концов, даже если Роберт не пустит ее дальше порога, это будет далеко не первым проявлением его грубости.

Эми поднялась по ступенькам и нажала на кнопку звонка. Сердце ее билось чуть ли не в горле. Она даже не решила толком, что скажет Роберту, тем более – как.

Хотя она ждала, пока Роберт откроет, его появление в дверном проеме застало ее врасплох. Мрачный, весь в черном – черные джинсы и черная рубашка – Роберт выглядел еще более недоступным, чем в день своего прибытия на остров. Он вопросительно посмотрел на Эми.

Она нервно облизнула губы.

– Я… ты сказал, что нам нужно поговорить.

Роберт насмешливо скривил губы.

– А ты, помнится, ответила, что говорить не о чем.

Эми подняла голову и посмотрела на него в упор.

– Я передумала.

Роберт посторонился, пропуская ее в дверь, и так же насмешливо заметил:

– Что ж, говорят, это прерогатива дамы.

Эми покраснела. Роберт проводил ее в гостиную. Эми поняла, что до ее прихода он сидел в этой комнате: на журнальном столике перед диваном стоял стакан с остатками виски, на диване лежала гитара, на подушке – ноты. Он, наверное, играл, пока она не появилась! Эми решила воспользоваться случаем. Сцепив пальцы, чтобы унять волнение, она неуверенно начала:

– Роберт, та песня, которую ты играл в воскресенье…

Насмешливо-непринужденное, почти ленивое выражение слетело с лица Роберта, сменившись агрессивным.

– Что насчет песни?

Эми подняла руки, словно оправдываясь.

– Я только хотела узнать, кто ее написал. Понимаешь…

– Не притворяйся, – не дал ей закончить Роберт, – ты уже знаешь, кто ее написал! Моя сестрица тебя просветила.

Как жаль, что Синди уже успела позвонить брату! Эми глубоко вздохнула.

– Ладно, ты прав, но мне все равно хотелось поговорить с тобой насчет этой песни.

– Почему?

– Послушай, Роберт, мне было нелегко прийти к тебе сегодня…

– Так зачем же ты пришла? – безжалостно поинтересовался он.

Зеленые глаза Эми сверкнули. Она сердито процедила:

– Я и сама начинаю удивляться зачем.

Но это была неправда, она пришла потому, что не могла оставаться дома, потому что она полюбила этого упрямого, высокомерного грубияна! Эми кивнула на стакан с виски.

– Нельзя ли мне тоже?..

Роберт пожал плечами, подошел к буфету, достал початую бутылку виски и чистый стакан. Налив немного янтарного напитка, он протянул стакан Эми.

– Это для храбрости?

Эми не ответила. Сделав глоток, она едва не поперхнулась: крепкая жидкость обожгла горло.

– Терпеть не могу эту гадость. – Она, поморщившись, поставила стакан на столик.

– Тогда зачем пить? Может, принести тебе красного вина?

Не дожидаясь ответа, Роберт вышел из комнаты. Эми была даже рада неожиданной передышке. Разговор с Робертом оказался еще труднее, чем она думала. Точнее, она вообще не задумывалась над предстоящим разговором, иначе просто не решилась бы прийти.

Эми посмотрела на разложенные на подушках ноты. Ей очень хотелось взглянуть на них поближе, но страшно даже представить реакцию Роберта, если он, вернувшись, застанет ее за этим занятием.

– Вот твое вино. Пришлось снова совершить набег на запасы Клиффа. – Роберт вручил ей бокал. – Почему ты не садишься? Садись, тогда и я смогу сесть.

Хорошие манеры, привитые ему матерью, снова напомнили о себе.

– Спасибо, я постою, но ты можешь садиться.

Если бы он сел, Эми почувствовала бы себя немного увереннее, во всяком случае, лучше, чем когда Роберт зловеще нависал над ней. Он сел в кресло и посмотрел на нее, прищурившись.

– Так что ты хотела сказать?

Эми нервно сглотнула.

– Я говорила, что мне очень хочется взглянуть на твои песни.

– А я спросил почему.

Роберт говорил бесстрастно, но его выдавала бьющаяся на виске жилка.

Эми пожала плечами.

– Я, знаешь ли, певица, исполняю песни.

Плотно сжатые губы Роберта чуть искривились. Помолчав, он уточнил:

– Кажется, ты не просто певица. Узнав о моих пренебрежительных высказываниях в твой адрес, моя сестрица взяла на себя труд меня просветить и поведала о твоих впечатляющих музыкальных достижениях. Правда, о многом я уже слышал раньше.

Тогда напрашивается вопрос: если знал, то почему был так груб с ней?

Эми покачала головой.

– Только не подумай, будто я жаловалась Синди…

– Я и не думаю, – перебил ее Роберт. – Я достаточно хорошо знаю свою сестру, чтобы понимать, что она составит собственное мнение о ситуации.

Что он имеет в виду под «ситуацией», Эми не понимала, но собиралась во всем разобраться, однако пока все только еще больше запутывалось.

– Я снова спрашиваю, чего ради знаменитая Эмбер Андерс пожелала взглянуть на результаты моих жалких попыток сочинительства? – Роберт буравил ее подозрительным взглядом.

Эми покачала головой.

– Если судить по тому, что я случайно услышала в воскресенье, они вовсе не жалкие. Роберт, мне бы очень хотелось их услышать, потому что я… я…

Он вскочил и навис над ней, отбросив всякие попытки притворяться невозмутимым. Все его тело было напряжено, черты лица казались высеченными из гранита.

– Эми, мне плевать, что наговорила тебе Синди, я не нуждаюсь в твоей благотворительности!

Эми тоже взорвалась, на щеках выступил гневный румянец.

– Это не благотворительность! – с негодованием воскликнула она.

– Я тебе не верю!

Эми вытянулась, стараясь казаться выше.

– Я не вру!

– Откуда мне знать? Всего минут пятнадцать назад ты лгала, когда притворялась, будто не знаешь, кто написал ту песню!

Эми шумно вздохнула, моля Бога ниспослать ей терпение. Этот человек невозможен!

– Роберт, я не лгала, а просто пыталась быть тактичной.

– В таком случае, твоя попытка провалилась! С треском! – проскрежетал он.

– Сама вижу! – огрызнулась Эми. – Господи, Роберт, ты так погряз в жалости к себе, что не можешь поверить, что кто-то искренне интересуется…

– Я не погряз в жалости к себе! – снова повысил голос Роберт.

Эми фыркнула.

– Значит, ты умело притворяешься.

Он смерил ее взглядом.

– Что ты об этом знаешь?

– Мне не нужно ничего знать, достаточно провести в твоем обществе пять минут, чтобы понять, в чем твоя проблема.

– Вот как? – Теперь голос Роберта звучал угрожающе тихо. – И в чем же?

Эми колотила дрожь – от гнева, но не только. Она злилась на Роберта, и в то же время какая-то часть ее существа жаждала обнять его, прижать к себе и держать так до тех пор, пока его боль и разочарование не растают.

– Я только что сказала в чем: в жалости к себе. По причинам, которые мне не известны…

– Вот именно, не известны, – язвительно уточнил Роберт, снова перебивая ее.

– Так расскажи мне! – взмолилась Эми. – Поговори со мной!

Роберт не двинулся с места, однако она почти физически ощущала, как он отстранился от нее, закрылся эмоционально.

– До сих пор разговоры между нами не приводили ни к чему хорошему. – Пригвоздив Эми к месту взглядом, Роберт наконец шагнул к ней и остановился в опасной близости. – Пожалуй, я предпочитаю другие способы общения, – пробормотал он, склоняя к ней голову.

Только не это, мысленно взмолилась Эми, только не так!

Роберт привлек ее к себе, прижал к своему телу, его рот накрыл ее губы в глубоком жадном поцелуе. И Эми поняла, что на этот раз Роберт не остановится, на этот раз он намерен дойти до конца.

А еще она знала, что ей не хватит силы воли ему помешать.

11

Эми не могла этого допустить, только не так, не без любви!

Упершись ладонями в грудь Роберта, она оттолкнула его и замотала головой, простонав:

– Нет, Роберт!

Эми с мольбой посмотрела на него, глаза застилали слезы. На щеках Роберта выступил румянец, глаза потемнели и стали почти черными.

– Но почему, Эми? – Голос прозвучал хрипло, недоумевающе. – Мы же хотим друг друга.

С этим Эми не спорила, она не сомневалась в своих чувствах и знала, что Роберт ее хочет, не заметить это было невозможно. Беда в том, что ей было нужно от него гораздо больше, но короткий разговор еще сильнее укрепил ее в сознании, что Роберт не испытывает к ней ничего, кроме физического влечения.

– Ты что, думаешь, я подставлю себя под удар? Дам повод обвинять меня в том, что я переспала с тобой, чтобы заполучить твои песни?

Эми презрительно изогнула губы, только презрение это было направлено, в основном, на самое себя.

Роберт опешил, он уронил руки и отпустил Эми.

– Мне бы и в голову…

– Пришло бы, пришло, – перебила Эми, отступая подальше, чтобы не ощущать искусительное тепло его тела. – И не только это.

Она не питала иллюзий относительно мнения Роберта о ней.

Несколько долгих секунд Роберт молчал, словно не находил слов, потом прошептал:

– Ты обо мне очень низкого мнения.

Эми покачала головой и невесело улыбнулась.

– Не о тебе, Роберт, скорее о людях вообще.

– Я никогда не считал себя частью толпы!

Его резкий ответ не смутил Эми, она лишь пожала плечами.

– Тем не менее я не хочу давать повод для двусмысленных выводов. Мне нужен новый музыкальный материал, не похожий на мой обычный репертуар. – Эми не слишком откровенничала, так как пока не дала согласия на предложение Колина Терренса. – Нечто в духе твоей песни, которую я слышала.

Взгляд Роберта оставался ледяным.

– Прости мое недоверие, Эми, но я чувствую за всем этим влияние моей сестры и ее мужа.

– Чувствуй что хочешь, но я не больше похожа на филантропа, чем ты – на объект филантропии. Если твои песни мне понравятся – а этот вопрос пока остается открытым, – то мы подпишем контракт, составленный по всем правилам.

Роберт все еще был настроен скептически.

– Боюсь, с этим будут проблемы.

– А именно?

– Дело в том, что я пишу не песни, а только музыку, слов нет.

Эми всплеснула руками.

– Так это еще лучше! Я могу сама написать слова на твою музыку…

– Вряд ли, – попытался остудить ее энтузиазм Роберт.

Эми с трудом сдержала раздражение. Ну почему он так упрям? Зачем тогда вообще писать музыку, если никому не давать ее слушать?

– Потому что я не пишу песен в стиле Эмбер Андерс, – высокомерно объяснил он.

– Господи, Роберт… Да я только что тебе сказала, что хочу сменить репертуар! Мне хочется заняться чем-то новым. – Понимая, что, если кто-то из них или оба сразу потеряют самообладание, к добру это не приведет, Эми старалась говорить как можно спокойнее. – Ты боишься, что Эмбер Андерс осквернит твою музыку?

Роберт вздохнул, прошелся по комнате и остановился у камина.

– Понимаешь, Эми, я пишу любовные баллады. Они, конечно, без слов, но достаточно их только услышать, чтобы понять, что это песни о любви.

– А Эмбер Андерс не исполняет любовные баллады, – закончила за него Эми. – Но мне нужны именно песни о любви! – В пьесе, которую собирался ставить Колин Терренс, главной была любовная линия. Эми решилась открыть карты: – Мне предложили главную роль в пьесе, героиня которой – певица.

Свершилось, она произнесла это вслух. Роберт упрямо замотал головой.

– Твои поклонники ждут от тебя другого.

– Думаешь, я сама этого не знаю? Поэтому я долго думала, прежде чем принять решение.

Но, коль скоро решение было принято, Эми не собиралась отступать.

– Ты приехала на остров, чтобы все обдумать? – догадался Роберт.

– Отчасти, – призналась она. – А ты?

Невинный вопрос вызвал у Роберта резкую реакцию. Он снова враждебно прищурился.

– Что ты имеешь в виду?

– Мне показалось, что ты приехал, чтобы бороться со своими демонами.

Роберт сжал кулаки.

– Что тебе наговорила Синди?

Эми выдержала его испытующий взгляд.

– Ничего.

– Прости, не верю.

– Нет, не прощу, – отрезала Эми. – Синди – твоя сестра, почему ты думаешь, что она обманет твое доверие? Она предана тебе так же, как Клиффу!

– Не впутывай сюда Клиффа!

Эми не понимала причин неожиданной враждебности Роберта. Она устало вздохнула.

– Послушай, я не знаю, что у тебя за проблемы с зятем…

– Моя проблема в том, что Клифф – не только мой зять! – проскрежетал Роберт.

На этот раз пришла очередь Эми испытующе всмотреться в его лицо, но по глазам Роберта ничего нельзя было прочесть.

– Я тебя не понимаю.

– Неужели? – с издевкой осведомился он.

– Нет.

– За что ты так ненавидишь Клиффа?

На лице Роберта отразилось искреннее изумление.

– Я? Ненавижу? Эми, дело не в этом. – Он помолчал. – Клифф – мой брат.

– Я понимаю, что, женившись на твоей сестре, он как бы стал твоим братом. Но это не означает, что ты автоматически должен его полюбить.

Роберт жестом заставил ее замолчать.

– Нет, Эми, он мой единокровный брат. – Чувствовалось, что эти слова дались ему нелегко. Он взял со стола свадебную фотографию Синди и Клиффа. – Посмотри на нас, разве ты не замечаешь сходство?

Эми и раньше казалось, что Роберт больше похож на Клиффа, чем на Синди, но тогда она подумала, что это случайное совпадение. Роберт положил фотографию на каминную полку лицевой стороной вниз и отвернулся к окну. На улице уже совсем стемнело. Тихо, так что Эми его едва слышала, он сказал:

– До своего восемнадцатилетия, когда моя мать сказала мне правду, я считал своим отцом Стюарта Харгривса.

Эми застыла, почти не дыша. Она чувствовала, что Роберту нужно выговориться, и боялась спугнуть его неосторожным словом или даже вздохом.

– Когда мать открыла мне правду, для меня мало что изменилось, – обернувшись, продолжал он тихим хрипловатым голосом. – Стюарт всегда относился ко мне, как к родному сыну, мать меня любила, Синди обожала нас всех, и мы отвечали ей тем же. – Нежная улыбка на миг смягчила лицо Роберта, но быстро погасла. – То, что у меня был другой отец, ничего не изменило.

Эми начинала кое-что понимать. Сейчас он был очень похож на того человека, которого она впервые увидела в аэропорту. Ей вспомнился их разговор, состоявшийся несколько дней назад. Роберт тогда спрашивал ее о родителях, его беспокоило, что Клифф может со временем стать пьяницей и неверным мужем, как когда-то его отец. Но, если Роберт брат Клиффа, значит, Чарлз Оуэн – и его отец!

– Все изменилось, когда Синди и Клифф полюбили друг друга? – догадалась она.

Выражение лица Роберта подсказало Эми, что она попала в точку.

– С восемнадцати лет я знал, что у меня есть брат по отцу, кинорежиссер Клифф Оуэн, но меня вполне устраивала моя жизнь, а он не догадывался о моем существовании, потому я предпочел оставить все, как есть.

– А потом Синди познакомилась с Клиффом.

Надо же было судьбе сыграть с ними такую шутку! Дело не в том, что Синди и Клифф встретились, в этом-то как раз не было ничего удивительного, а в том, что они полюбили друг друга.

Роберт прерывисто вздохнул.

– Да, они встретились и полюбили друг друга. – Он криво усмехнулся. – Звучит, как фраза из дешевой мелодрамы. Самое смешное в этом то, что, когда Клифф узнал, что у нас с ним один отец, не кто иной, как я, уговаривал его не порывать из-за этого с Синди. Я оказался прав, они созданы друг для друга. Но, помогая им обрести счастье, я не догадывался, что тем самым взваливаю груз неразрешимых эмоциональных проблем на себя!

Возможно, он и не догадывался, но Эми было нетрудно предвидеть возможные осложнения. Теперь ей стало ясно, какого рода кризис переживает Роберт – раньше она ошибочно приняла это за преждевременный кризис среднего возраста. Но ее понимание никак не облегчало переживания Роберта.

Стюарт Харгривс, к его чести будь сказано, всегда вел себя по отношению к Роберту как любящий отец. Констанс Гриффитс тоже любила сына, но Роберт не мог забыть о том, что его настоящим отцом был другой мужчина – человек, которого он не знал и не мог знать, так как тот погиб в автокатастрофе еще до рождения Роберта. Даже после того, как Роберту рассказали правду, он не проявлял интереса к личности своего биологического отца – до тех пор, пока не встретился со своим единокровным братом, это произошло два года назад. Он не просто встретился и познакомился с Клиффом, а принял его в члены семьи.

– Ты говорил с Клиффом о его… то есть о вашем отце? – спросила Эми.

– Нет! – резко ответил Роберт. – С какой стати?

– Может, потому что тебе нужно было о нем поговорить?

Он покачал головой.

– Это нелепо…

– Почему же?

– Потому что Чарлз Оуэн для меня ничего не значил, его давно нет в живых…

– Но до тех пор, пока тебе не исполнилось восемнадцать, ты даже не подозревал о его существовании.

Роберт недовольно поморщился.

– Какое отношение имеет одно к другому?

Покачав головой, Эми мягко сказала:

– Ты и без меня знаешь.

На лице Роберта, превратившемся в застывшую маску, холодным блеском сверкнули глаза.

– С каких это пор ты стала психологом?

Но Эми не собиралась обижаться, чего Роберт добивался. Она инстинктивно чувствовала, что таким способом он пытается удержать ее на расстоянии.

– Я не психолог, – легко согласилась она, – но я знаю, что на твоем месте…

– Но ты не на моем месте, – оборвал ее Роберт. – У тебя было счастливое детство на этом идиллическом острове, любящие родители. А теперь у тебя благополучная жизнь, успех… Что ты можешь знать о терзаниях человека, который не знает, кто он?

Эми подумала, не пора ли рассказать ему, что она – приемыш и что ее никогда не волновал вопрос, кем были ее биологические родители, потому что Магда и Тед дали ей все, что нужно ребенку для счастливого детства.

Она всмотрелась в его напряженно застывшее лицо, увидела на нем боль и неуверенность и поняла, что ее откровение было бы не к месту. Роберта сейчас волнует собственное происхождение, а не чье-то еще. Она решила попробовать другой подход.

– Роберт, тебе не кажется, что ты думаешь обо всем этом не под тем углом?

Он снова прищурился. Эми стало казаться, что он делает это всякий раз, когда боится, что она может прочесть в его глазах что-то, что он хочет скрыть, – может быть, неуверенность?

Она вздохнула.

– Мне кажется… – Услышав пренебрежительный смешок, Эми настойчиво повторила: – Мне кажется, кто ты такой, что ты сделал со своей жизнью, куда важнее, чем то, кем были твои родители. Ты рассчитывал преуспеть в чем-то только потому, что твоя мать – Констанс Гриффитс?

– Нет, конечно! – рявкнул Роберт.

Эми кивнула.

– Я так и думала. Тогда почему ты ждешь каких-то неприятностей из-за того, что твоим отцом был Чарлз Оуэн?

Несколько долгих секунд Роберт молча взирал на нее. Очевидно, такая простая мысль не приходила ему в голову. Но его глаза оставались непроницаемыми, словно зеркальные стекла очков.

– Снова играешь в психолога?

Эми оставалось только развести руками. Этот человек возвел вокруг себя такую мощную броню, что сквозь нее не пробиться. Она решила предпринять последнюю попытку.

– Скажи, Роберт, как, по-твоему, каково сейчас Стюарту?

Роберт казался озадаченным.

– Стюарту? Я не думал…

– Я вижу, что не думал, – поймала его на слове Эми. – Но ты говорил, что он относился к тебе, как к родному сыну, хотя с самого начала знал, что это не так. По-видимому, он любил тебя и гордился тобой, как собственным сыном. – Эми помолчала, давая Роберту время задуматься. – Как, по-твоему, повлиял на него твой духовный кризис, в котором ты, насколько я понимаю, пребываешь последние два года, с тех самых пор, как Синди вышла за Клиффа?

На лице Роберта, обычно непроницаемом, отразилась целая гамма эмоций: растерянность, боль, отчаяние, угрызения совести…

Эми помнила, какое облегчение испытали Магда и Тед, когда она заявила им, что не желает разыскивать своих настоящих родителей. Роберт даже при желании не смог бы встретиться со своим родным отцом, но легко представить, какую боль причинило Стюарту поведение Роберта в последние два года.

Наконец Роберт мрачно произнес:

– Мое отношение к Чарлзу Оуэну не умаляет моей любви и уважения по отношению к Стюарту.

– А он об этом знает? Ведь ты – здесь, а он – там, это что-нибудь да значит?

Эми понимала, что Роберт может возненавидеть и даже наверняка возненавидит ее за то, что она открыла ему глаза на горькую правду. Но, если он не может ответить на ее любовь, она, по крайней мере, сделает для него то, что в ее силах: помирит его с семьей, вернет его человеку, заменившему ему отца.

– Насколько я понимаю, в твое отсутствие семейным бизнесом управляет Стюарт?

– Мне, как и любому работающему, положен отпуск хотя бы изредка, – парировал Роберт.

Эми кивком дала понять, что не спорит.

– Однако любой другой, собираясь в отпуск, сообщил бы родным, куда едет, чтобы они не волновались. – Она заговорила быстрее, боясь, что Роберт не даст ей закончить: – Конечно, Клифф и Синди знают, что ты здесь, но ты не хотел посвящать в свои планы даже сестру, это сделал за тебя Клифф!

– Эми, мне тридцать два года, я давно вырос из того возраста, когда докладывают родителям о каждом шаге.

Она не сдавалась.

– Ну и что, мне двадцать четыре, однако я не настолько эгоистична, чтобы считать, будто мои родители не имеют права за меня волноваться.

– Значит, я ко всему еще и эгоистичен? – Роберт саркастически усмехнулся.

– Если честно – да.

Он выпрямился во все свои шесть с лишним футов. Взгляд его серых глаз стал ледяным.

– Не припомню, чтобы я спрашивал твое мнение.

Он и не спрашивал, и Эми охотно предпочла бы, чтобы кто-нибудь другой открыл Роберту глаза на правду, но так уж вышло, что сделать это выпало ей. Только Клифф и Синди точно знали, где Роберт, но ни тот, ни другая не могли бы сказать ему все прямо, как Эми: слишком уж близко это дело касалось их самих.

– Не спрашивал, – со вздохом согласилась Эми. – Но я слишком хорошо отношусь к Синди и Клиффу, чтобы молчать.

Роберт скривился.

– А ко мне, как видно, ты относишься совсем по-другому.

Эми прикусила губу. Роберт сейчас слишком взволнован и растерян, чтобы огорошивать его признанием в безответной любви. Она небрежно заметила:

– Вовсе нет, просто я пыталась поставить себя на место твоих родных, а заодно и на твое.

– И какие же ты сделала выводы? – Однако высокомерный тон яснее всяких слов показывал, что Роберт вовсе не желает знать ее мнение.

– По-моему, ты должен благодарить судьбу за то, что у тебя есть любящие сестра и брат, очаровательная племянница, мать, которая тебя очень любит, отчим… Я его никогда не видела, но этот человек заслуживает всяческого уважения.

– Конечно, я уважаю Стюарта, – подтвердил Роберт.

– В таком случае, попытайся увидеть события его глазами. – В голосе Эми послышалась мольба. – Когда Синди вышла за Клиффа, тебе, наверное, было тяжело, но, представь, насколько тяжелее пришлось Стюарту! Он внезапно превратился в аутсайдера в собственной семье.

Роберт нахмурился – по-видимому, он никогда не оценивал ситуацию с таких позиций. Эми видела, что ее слова заставили его задуматься. Если она знает Роберта хотя бы наполовину так хорошо, как ей кажется, по зрелом размышлении он примет правильное решение: вернуться в Америку и помириться с семьей. Эми шагнула к двери в коридор и решительно сказала:

– Роберт, мне пора. Я сказала родителям, что иду ненадолго прогуляться.

Он проводил ее до дверей.

– Не хочешь, чтобы они заволновались?

– Вот именно. – Перед тем как выйти из дома, Эми остановилась и еще раз посмотрела на Роберта. – Надеюсь, ты примешь правильное решение.

Даже если это означает, что он вернется домой и она никогда его больше не увидит.