Текст книги "На последнем рубеже"

Автор книги: Эстер М. Фриснер (Фризнер)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– Откуда ты знаешь?.. – начал Намтар.

– Смерть открывает многие врата, – серьезно проговорила тень Сабит. Потом она издала непристойный звук, хотя Намтар никак не мог сообразить, как ей это удалось. – Так бы сказали глупые жрецы. Истина же состоит в том, что после смерти боги делают все тайны мира открытой книгой. Почему бы и нет? Ведь мы уже никак не способны использовать эти сведения.

– Значит, ты знаешь, что я…

– …никогда не предлагал занять мое место здесь? Конечно, – Тень Сабит еще раз игриво толкнула Намтара крылышком. – На твоем месте я бы поступила точно так же, схватила бы свою жизнь и побежала бы, как огонь по ячменному полю. Ну разве человек в здравом уме может согласиться прийти сюда?

Пока Сабит говорила, Намтар заметил, что вокруг них собирается уйма других крылатых теней. Они тихим хором подтвердили слова Сабит, хотя ни у одной из теней не было рта, горла или языка. Бывший раб услышал слабый и печальный перезвон золотых колокольчиков, украшавших шапки несчастных рабов, сошедших в обитель смерти вслед за царем Гильгамешем.

– Иби-Син? – спросил Намтар.

Он не слишком на это рассчитывал, но хотел проверить свои подозрения.

– Да, я, – приглушенно ответила одна из теней. – Значит, ты все-таки решил присоединиться к нам, Намтар? Опоздал, как обычно, и не надел форму, ты всегда был таким.

– Иби, мы были рабами. Какая форма?

Однако доводы Намтара не произвели впечатления на его прежнего наставника. Старый Иби-Син всегда был педантом, когда вставал вопрос об одежде гончара. Старик обожал всех учить. Смерть ничего не изменила.

– Призвание человека должно находить отражение в его одеянии. Если хочешь знать, это социальный контракт. От самого жалкого собирателя глины до Великого Царя каждый должен делать то, что от нас требует должность. Даже боги должны склоняться перед законами, в противном случае мы погрузимся в первородный хаос!

– Послушай, мою шапку отобрал жрец. Так что он и виноват в возникновении первородного хаоса.

Тень Иби-Сина исполнила тот же трюк, который ранее продемонстрировала тень Сабит – он ткнул Намтара своим крылом, только сделал это совсем не по-дружески. Намтару показалось, что его протаранили, он потерял равновесие и упал в пыль.

– Эй! – запротестовал Намтар. – За что? – Его досада тут же переросла в тревогу.

От Иби-Сина и других окруживших его теней исходила злоба.

Волна горького отвращения накатила на Намтара. Не требовалось быть пророком, чтобы понять причину их недовольства.

«Я жив, и они мне завидуют, – подумал Намтар. – Ничего удивительного».

Он встал и пошел прочь. Мрачные тени, не отставая ни на шаг, последовали за ним, хотя у них не было не только лиц, но и ног.

Намтар почувствовал, как его охватывает холодный ужас. Что они с ним сделают, если сумеют схватить? Намтар слышал, что мертвые не имеют власти над живыми, но вдруг это лишь очередной образец «знаний» жрецов? Он ощутил прикосновения Сабит и Иби-Сина. А что будет, если все рабы, сошедшие сюда вслед за Гильгамешем, попытаются наброситься на него? Намтар прекрасно понимал, что очень скоро узнает ответ на свой вопрос, если подпустит к себе тени, но предпочитал не ставить опытов на собственной шкуре. Он продолжал отступать, не сводя глаз с рассерженных теней, пока не наткнулся на нечто твердое.

– Что ты здесь делаешь, раб? – голос за спиной Намтара не принадлежал Инанне или Эрешкигаль, если только вышеназванные леди не решили изменить тембр на баритон, чтобы окончательно смутить своих почитателей.

Намтар обернулся и увидел существо, которое не было похоже ни на крылатые тени, ни на сияющих богинь, ни на смертных людей. Однако в нем было немного от всех трех. Ниже шеи клубился туман обычного призрака, но лицо сохранилось так хорошо, что Намтар сразу же его узнал.

– Царь Гильгамеш! – воскликнул он, автоматически поднимая руки вверх, чтобы воздать положенные монарху почести – впрочем, это помогло бы ему в случае необходимости защититься от удара.

Дух рассмеялся, и все его существо засияло так ярко, что тьма Царства пыли и пепла рассеялась. Угрожающая толпа теней, заставившая Намтара отступить к несуществующему углу, также отодвинулась от света. Лишь душа Сабит, единственная из всех, не питавшая ненависти к Намтару, осталась на прежнем месте.

Приветствую тебя, Намтар! – казалось, веселый голос Великого Царя наполнил владения Эрешкигаль. – Нам не хватало тебя. Они послали другого человека вместо тебя – кажется, солдата, – но солдат и без того было слишком много; когда же понадобится сделать новый набор красивых глиняных сосудов, от него не будет ни малейшего проку.

– Ну, да… – Намтар яростно почесал в затылке. Он не знал, куда обратить свой взор. – Я хотел сказать… разве Иби-Син с этим не справится?

Гильгамеш вновь расхохотался, и свет озарил подземное царство.

– Да, ладно, ладно, я пошутил. Взгляни вокруг! Ты видишь таверны или винодельни? Зачем мне здесь чашки? Или солдаты, арфисты, охотники и служанки, если уж на то пошло? – Он покачал головой. – Глупые жрецы. Они правильно поняли мистическое значение чисел, но не более того. К тому же я не заметил, чтобы они отправили со мной хотя бы кого-нибудь из своей братии.

Намтар решил, что сейчас не самое лучшее время передавать привет от Зикуарру, жреца Энки. Вместо этого он сказал:

– Ты неплохо выглядишь для человека… в твоем положении… учитывая все обстоятельства, о Великий Царь.

Лицо Гильгамеша было чем-то большим, чем плоть, а руки – чем-то меньшим, и все же, когда он положил ладонь на плечо Намтара, бывший раб ощутил ee.

– Мы находимся в месте, где титулы и заслуги ничего не значат, Намтар. – Здесь я царь теней, а теням наплевать на слово царей. Здесь я просто Гильгамеш.

– Прошу прощения, о Великий… но мои глаза убеждают меня, что ты куда значительнее, чем эти тени. У тебя сохранилось лицо. Да и они выказывают тебе уважение.

– А если не станут? – Гильгамеш пожал плечами. – Все дело в легендах. Легендах обо мне. Они всегда делают человека более значительным, так что даже здесь что-то остается. Впрочем, в конечном счете это ничего мне не даст. Да, у меня есть лицо, и я сияю, точно задница бабуина; наверху я мог бы благодаря этому и серебряной монетке купить вина. А здесь – кажется, я уже говорил, – здесь вина нет.

Намтар видел проблему несколько в ином свете, нежели умерший царь.

– Если легенды о твоих подвигах придают тебе сияние, о Гильгамеш, и если этот свет может держать на расстоянии обычные тени, я в твою честь вылью несколько мер вина, когда вернусь домой.

Гильгамеш покачал головой.

– Это не стоит дюжины мер вылитого вина и маленького кусочка влажной земли. Мы, духи, не ощущаем жертвоприношений смертных.

Но я всё равно помогу тебе покинуть это место и благополучно вернуться в Урук. Богиня Инанна ловко заморочила тебя ложью, которую Любовь и Война используют со дня творения. Моя сила будет убывать вместе легендами обо мне, но пока у меня еще кое-что остается, и я с радостью преподам этой даме урок.

Тень упала на Гильгамеша и Намтара, а также на все души, отступившие подальше от сияющего царя. Над ними угрожающе нависли Инанна и Эрешкигаль, сложившие руки на груди и нахмурившие брови.

– Я же говорила тебе, что от него одни неприятности, – сказала сестре Эрешкигаль.

– А, чепуха, – ответила Инанна, – Ну что он может сделать? Он ведь мертв. Если ты разрешишь мне поменять смертное ничтожество на моего солдата, чем помешает этот Царь Пустоты?

В ответ Эрешкигаль взмахнула рукой над толпой теней из гробницы Гильгамеша, призывая одну из них к себе. Затем она подняла руку к своему сверкающему головному убору из золота и самоцветов, прапрапрадедушке звенящих шляп. Сняв безупречной формы ромб из великолепного лазурита, камня небес, она протянула его сестре.

– Возьми, – сказала она. – Этот талисман дает обладателю камня право вывести из моего царства любую попавшую сюда душу, если взамен будет предоставлена другая душа. Душа, выведенная наружу, обретет свое прежнее тело, как только покинет подземный мир. – Увидев, что Инанна уже открыла рот, Эрешкигаль поспешила добавить: – Нет, оно не будет таким же, как перед смертью. Человек не вернется в тело, которое было отравлено. Он. будет живым и здоровым, как ты того желаешь, и для меня оскорбительно, что ты могла подумать, будто я способна на такой гнусный трюк. Вот талисман, вот гончар, вот твой солдат. Прикоснись талисманом к солдату, а другую руку возложи на гончара – и считай, что дело сделано.

Инанне не пришлось повторять дважды: она ткнула талисманом из лазурита в тень солдата и со словами «Иди к мамочке!» схватила Намтара прежде, чем он успел удрать.

Ничего не произошло.

Инанна проделала те же манипуляции во второй раз, и вновь ничего не произошло, но теперь это произвело впечатление. Богиня любви и войны бросила выразительный взгляд на сестру, а Эрешкигаль невинно захлопала глазами, но было видно, что она не удивлена.

Взяв ромб из лазурита, властительница мертвых потрясла его, а потом с важным видом поднесла к уху, словно рассчитывала что-то услышать.

– Он действует, – заявила Эрешкигаль. – Так что существует только одна причина твоей неудачи. – Она показала на Намтара, стоящего рядом с Великим Царем Урука. – Я сказала тебе, что от него одни неприятности – жив он или мертв. До тех пор, пока гончар прижимается к Гильгамешу, он находится под защитой его героической ауры, мешающей талисману. Дурацкие легенды. Они пристают ко всему, к чему прикасаются, точно мед. Для талисмана гончар пахнет как настоящий герой, поэтому он и не дает поменять его на обыкновенного смертного вроде твоего солдата – получается неравный обмен.

Инанна разозлилась, повернулась к Намтару и сказала:

– Говорю тебе в первый и последний раз: убери свои руки и отойди от героя.

А Намтар все с той же холодной решимостью, которую он уже демонстрировал в этот день, покачал головой и ответил:

– Чтобы ты превратила меня в одну из несчастных теней? Со всем уважением, о Лучезарная, отправляйся и займись любовью сама с собой.

Говорят, что тупиковая ситуация не могла разрешиться много дней. Конечно, это неправда, но так звучит гораздо эффектнее. Тем не менее не следует забывать, что Намтар был смертным и не смог бы противиться богине в течение многих дней без воды и пищи, в то время как в распоряжении Инанны была вечность.

На самом деле Инанна, которая могла и подождать, обладала устойчивостью внимания хорька. Когда ее божественная угроза не возымела действия, и гончар показал, что не собирается отступать, она нахмурилась и смотрела на него в течение семи вздохов, после чего швырнула талисман из лазурита и заявила:

– Проклятье. Я найду себе другого солдата. Их полным-полно. – И с этими словами она исчезла.

Эрешкигаль довольно фыркнула.

– А я уж думала, что она никогда не уйдет. – Властительница мертвых потрепала Намтара по голове. – Ты настоящее чудо, маленький человечек. Мне понравилось твое хладнокровие. Быть может, аура героизма принадлежит тебе самому.

– Великая Властительница, ты оказываешь мне слишком большую честь. – Намтар поднял руки и поклонился. – Но не стоит путать упрямство с отвагой. Я самый обычный человек, который хорошо понимает: когда тебе улыбается удача – даже если улыбка у нее смущенная, – следует принять ее в дар, схватить, сделать своей, прежде чем она успеет сделать вдох и спросить: «А ты уверен, что я улыбалась тебе?».

Богиня рассмеялась, и в первый раз ее смех не сопровождался сарказмом:

– Никогда не сделаю подобной ошибки в будущем, о смертный! – с улыбкой воскликнула она.

Намтар ухмыльнулся в ответ, игриво подмигнул властительнице мертвых и сказал:

– И еще я прошу тебя, Великая Властительница, не думать, что я обладаю врожденной способностью находить дорогу. Как мне выбраться отсюда?

Богиня опустилась на колени рядом с гончаром и. погладила его прохладной смуглой рукой.

– Ты хочешь так скоро уйти? – проворковала она. – Ты очень ловко посмеялся над моей сестрицей; мне нравятся подобные способности в мужчине.

– Но ты никогда не любила это качество во мне, – запротестовал Гильгамеш. – Я не раз противостоял Инанне! Вспомни: когда был жив, она хотела забраться в мою постель, но я ответил отказом. Я сказал ей об этом прямо в лицо! Она постаралась отомстить, но я не испугался и…

Эрешкигаль бросила на него презрительный взгляд.

– Она отомстила твоему лучшему другу, Энкиду. Гораздо проще, если за тебя платит другой. О да, ты рыдал, когда он умер, но я не заметила, чтобы ты захотел прыгнуть в могилу вместе с ним. Нет, именно эта история заставила тебя отправиться на поиски цветка вечной молодости. Ты испугался, о Гильгамеш, ты был охвачен ужасом! И если ты хоть раз вспомнил об Энкиде, я готова съесть свою шляпу!

Гильгамеш не стал терпеть оскорблений. Он бросился в бой, обрушив на Эрешкигаль все известные ему ругательства, коих оказалось немало – не зря же он обладал героическим прошлым. Намтар отошел в сторонку, и о нем вновь забыли. Однако теперь он хорошо знал, что рядом обретаются раздраженные души из гробницы Гильгамеша. Если они возобновят свои атаки, он превратится в бездыханное тело, прежде чем Гильгамеш придет к нему на помощь. Единственной надеждой Намтара оставалась легендарная аура героя, но, увы, Гильгамеш принадлежал к той категории людей, которые так же охотно пускают в дело руки, как и языки, стоит им вступить в спор. Мертвый царь Урука так размахивал руками во время ссоры с Эрешкигаль, что подойти к нему было просто невозможно. Намтар понимал, что один удар царя причинит ему вреда больше, чем совместные усилия рассерженных теней.

Намтар понял, что попал в безнадежное положение.

– Мне никогда отсюда не выбраться, – пробормотал он. – Во всяком случае, живым. Какое значение имеет время для богини и мертвецов? Они будут спорить, начисто позабыв обо мне, пока я не умру от старости. Во всем виноваты глупые жрецы: они могли оставить меня в процессии. Что проку от их так называемого милосердия! – Он злобно пнул почву Царства пыли и пепла.

Что-то звякнуло под его сандалией – нет, этот предмет не мог быть пеплом. В воздух взлетело нечто ярко-синее, бросающее вызов мраку царств Эрешкигаль. Намтар подпрыгнул и ловко поймал талисман из лазурита. Потом он стряхнул с него пепел л собрался сообщить Эрешкигаль, что она кое-что потеряла.

Но тут перед ним мелькнуло полупрозрачное крыло, и он услышал тихий голос Сабит:

– Ты собираешься совершить очень глупый поступок, Намтар. Бывший раб посмотрел на лишенную лица тень, а потом опустил взгляд на зажатый в руке талисман.

– Благодарю, Сабит, – ответил он. – Ты не покажешь мне дорогу домой?

Тень Сабит замерцала от удовольствия.

– Иди за мной, о Намтар, – сказала она и полетела вперед. Намтар торопливо последовал за Сабит.

Мстительные души из гробницы Гильгамеша попытались остановить его, но остаточное действие легенд о славном Великом Царе задержало их. Гончар прошел сквозь них со словами:

– Не беспокойтесь, друзья, я обязательно вернусь!

– Большое дело, – проворчала тень Иби-Сина. – Все сюда приходят.

Зикуарру, старший жрец Энки, был доволен собой. Он только что превосходно поужинал и собирался на вечернюю прогулку. Он очень любил гулять в одиночестве, поскольку только так мог порадоваться удачно проведенному дню.

Сегодня старший жрец имел все основания гордиться собой: о погребальной церемонии царя Гильгамеша жители Урука будут говорить еще много дней. Все прошло безупречно, тридцать две человеческие жертвы отправились в загробный мир вслед за своим повелителем. Да, произошел неприятный спор между рабом и молодым солдатом, которому следовало бы держать себя в руках, но поскольку они находились в самом конце процессии, лишь немногие заметили, что произошло. Достоинство и влияние жрецов не пострадало, а все остальное значения не имело. Ради поддержания этого достоинства и влияния Зикуарру надел высокий головной убор, украшенный золотом, сердоликом, лазуритом и черным янтарем. Прохожие должны видеть, кто перед ними.

Позвякивая колокольчиками, Зикуарру шагал по улице Урука, когда из темноты выступил мужчина и встал у него на пути. Его лицо показалось жрецу знакомым, но Зикуарру тут же отбросил сомнения, чтобы продемонстрировать выскочке свою власть. Жрец не привык к проявлениям неуважения и решил обрушить на голову наглеца все свое могущество.

– Пошел прочь, жалкий червяк! – воскликнул жрец. – Посторонись, перед тобой жрец Энки, который в одиночку способен наслать на город чуму, мор, проказу или вызвать падение Урука!

Человек в ответ лишь улыбнулся и потянулся куда-то за спину. Зикуарру удивленно обернулся: быть может, ему показалось, но темнота вдруг стала более плотной? Прежде чем жрец Энки понял, что произошло, прохожий протянул другую руку и – о, какое оскорбление! – схватил Зикуарру за запястье.

– Скажи царю Гильгамешу, что Сабит и все другие ребята из гробницы передают ему привет, – сказал прохожий.

Колокольчик на головном уборе жреца жалобно звякнул, и Зикуарру исчез.

А на его месте появилась хорошенькая девушка в роскошных одеяниях, достойных царского дворца, которая с наслаждением вдохнула прохладный вечерний воздух. Она обняла своего спасителя, шепча ему на ухо слова благодарности и обещания.

– Нет-нет, не стоит, я и сам получил огромное удовольствие, – ответил Намтар, осторожно высвобождаясь из ее рук. – Почему бы тебе не вернуться домой, к Пуаби? Я присоединюсь к вам позже и не стану отказываться от кружки холодного пива, но сначала мне необходимо закончить дела: нужно вернуть обратно еще тридцать одну душу.

– Но где ты найдешь тридцать одну замену? – спросила Сабит. Намтар обратил задумчивый взор на великолепные храмы Урука, возвышавшиеся над городом.

– О, не сомневайся, где-нибудь я их отыщу. – Он улыбнулся. – Я даже разрешу им сохранить шапки.