Текст книги "Последние штрихи"

Автор книги: Эстер Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

MTV

. – Это что, шутка? Или как? Две другие девушки – миниатюрная блондинка в меховой жилетке и совершенно кукольная девица с атласной кожей кофейного оттенка – синхронно закивали в поддержку этого выступления. Чего нельзя было сказать о мисс Торн, которая недовольно поджала губы. – Ведь так? – На этот раз синий ноготь указал прямо на меня. – Я что, фрукты к ним пришла есть? Я понимающе улыбнулась, чувствуя, как мисс Торн у меня за спиной бросает на девушку гневные взгляды. – Согласна, это на самом деле выглядит старомодно, – примирительно сказала я. – Бананы давно перестали быть для нас экзотикой. По-моему, если вы приехали на обед, а вам в качестве десерта подают обычный банан, это может означать, что с запланированным десертом что-то приключилось. И в такой ситуации хозяйке будет совершенно все равно, чем и как вы будете есть банан. Для нее гораздо важнее, чтобы у вас был довольный вид. Собственно, это и есть хорошие манеры, а вовсе не нож для фруктов. Блондинка в жилетке скосила миндалевидные глаза на девицу, которая отвечала первой, и сказала с явным русским акцентом: – Венеция! У тебя наверняка был бы довольный вид, если бы ты ела банан. Венеция наконец-то отлепилась от мобильного телефона и одарила присутствующих ядовитым взглядом, способным расплавить пластмассу. Надо признать, он не очень-то шел к ее ангельской внешности. – В смысле? – В смысле, ну… Ты же у нас любишь все сладенькое, – с невинным видом подхватила Подведенная. Венеция отбросила с лица густую прядь. – Очень остроумно… Хламми. Тоже мне, сестричка Дракулы! А с этой бомжихой мне вообще не о чем разговаривать, – бросила она презрительный взгляд на русскую. – Не Хламми, а Клемми, – мрачно поправила Подведенная. – А я как сказала? – Венеция приняла обескураженный вид. – Я что, опять сказала «Хламми»? Ну извини. Оговорилась. – Ax, какие мы умные! – тоном базарной торговки подключилась русская. – Куда уж нам, убогим… Мисс Макгрегор звонко хлопнула в ладоши: – Анастасия! Венеция! Немедленно прекратите! – Боюсь, такое остроумие не красит леди из Академии Филлимора. Не ожидала, – театрально произнесла мисс Торн, дернув подбородком и поморщившись, как будто ей в спину впился сценический корсет. Это выглядело бы достаточно убедительно, если бы в ту же секунду мисс Торн не посмотрела в мою сторону – как-то я реагирую? Чтобы окончательно добить ее, я открыла ежедневник и принялась писать. Я записывала имена девушек и все, что удалось о них узнать – например, что у Анастасии есть штрафы за неправильную парковку и что Поллетт ее побаивается. Тут темнокожая девушка, лицо которой кого-то мне напоминало, принялась крутить головой: кажется, пыталась спросить что-то у одноклассниц. – Ну что еще, Дивинити? – вздохнула мисс Торн. – Может быть, кто-нибудь скажет, что записывать? – протянула она. – Про ножи для бананов или что? – Лучше ешьте виноград, не ошибетесь, – сказала я. – Безопаснее всего. Только не берите по одной ягоде, а отрывайте сразу веточку. И не выплевывайте косточки. – Продолжай, Бетси, – одобрила мисс Макгрегор. – Теперь устрицы. – Ой! – прямо-таки подпрыгнула от радости Дивинити. – А вот про это я в курсе! Потому что если устрицы, значит, он хочет затащить тебя в койку! Это знак – так же, как ключи от машины… – Дивинити! – Теперь даже мисс Макгрегор была в шоке. – Я о другом спрашиваю. – Нет, кроме шуток! – принялась уверять Дивинити. – Венеция, у тебя же так было? Когда ты поехала с этим кинопродюсером? Помнишь, такой, со странными волосами? Сначала он заказал тебе устриц, а потом ты нашла под салфеткой ключ от номера… – Боюсь, это сомнительный аргумент, – сухо оборвала ее мисс Торн. – А чего тут спорить? – Венеция рассеянно потрогала тарелку с перепелиными яйцами, после чего, не поднимая глаз, шепотом уточнила: – Отель Беркли. Апартаменты Челси. – Вау! – Дивинити посмотрела на детальных девиц, которых, в отличие от нее, это нисколько не впечатлило. – Это же там, где эта… ну, как ее, ну, в общем, одна актриса отмечала свой развод! Ва-а-аще круто! – Ну да, делов-то: проглотить пару устриц – и добро пожаловать в джакузи вместе с Венецией, – сказала Клемми. – Венеция, а у тебя остались его контакты? Можно мы свяжемся с ним через Facebook? – Э-э… Так случается далеко не каждый раз, когда вы заказываете устрицы, – поспешно сказала я, заметив, что Дивинити что-то пишет в тетрадку. – Ведь вам может попасться и сомнительный экземпляр. И тогда, уж поверьте, ваше свидание закончится очень быстро. – А как узнать, что это сомнительный экземпляр? – Клемми потеряла интерес к Венеции и уставилась на круглую серебряную крышку, под которой, вероятно, таились устрицы, предназначенные для практики. – Как их различить, если они все пахнут, как… – Как блевотина, – злобно подхватила Анастасия и набычилась. – Надо просто выблевывать их сразу на урода, который привел тебя в ресторан, где не проверяют поставщиков. У меня один раз так было. От ее слов всех едва не вывернуло. Довольная произведенным эффектом, Анастасия развязно рассмеялась, после чего опять приняла агрессивный вид. – Прикольно, да? А потом мой отец вообще закрыл этот ресторан. – Твой отец работает в органах защиты окружающей среды? – с надеждой спросила я. – Нет, – поспешила ответить мисс Макгрегор. – Отец Анастасии… В общем, он занимается нефтью. – Официально – да, – с обворожительной улыбкой сказала Анастасия. – Итак, девочки, – в срочном порядке сменила тему мисс Макгрегор, – где вы должны искать булочку на торжественном приеме? Я, конечно, знала ответ, но решила помолчать и понаблюдать, как бравая четверка отодвигает тарелки и бокалы. В ходе поисков девушки не прекращали спорить о том, как именно действуют устрицы на организм: возбуждают желание или вызывают тошноту. Мисс Макгрегор повернулась ко мне и вопросительно подняла бровь. – В салфетке, – не смогла удержаться я. – Очень хорошо, Элизабет, – натянуто сказала мисс Торн. – Тебе самой надо вести уроки. Самое удивительное, что я никогда не учила, где должен лежать хлеб, где должны сидеть принцессы, а где их кавалеры, и все такое. Для меня это было как в сказке о Золушке или в Стране чудес у Алисы. Расставленные по росту хрустальные бокалы, смешные ложечки для соли, булочки, спрятанные в салфетках… Я верила в сказку, хотя посуду при мне драили содой и лишь потом она начинала сверкать на волшебном столе. Я понимаю, говорить об этом сейчас несколько нелепо (сейчас, то есть во времена, когда главная проблема столового этикета – угадать, сколько сэндвичей тебе разрешено съесть или что на самом деле спрятано в роллах). И все-таки иногда хочется романтики… Мои полные светлой грусти размышления прервала мисс Торн. – Ну, ты уже достаточно посмотрела, Элизабет? – сквозь зубы процедила она. – Как видишь, мы придерживаемся традиционного женского воспитания. Собственно, этим мы и знамениты, на том стоим. И мне кажется, совершенно нет необходимости… – А вы что, новая учительница? – с некоторым сомнением спросила Дивинити, как будто не представляла, чему бы я могла их научить. – Или новая ученица? – Мне просто… – начала я, но мисс Торн перебила меня, примирительно накрыв мою руку своей. – Элизабет выступает здесь от лица лорда Филлимора. Она так называемый профессиональный консультант и должна нас проверить, а потом дать нам оценку. Поэтому советую всем вести себя хорошо. – Мисс Торн помолчала. – И прошу тебя, Клементина, не воспринимай это как вызов. Теперь все четверо уставились на меня во все глаза. Венеция со скорбным видом разглядывала мой наряд. Дивинити так широко улыбалась, что было видно жвачку у нее во рту. Анастасия изучала меня специальным остановившимся взглядом – такой встречается у вышибал в лондонских клубах. И только Клемми с откровенно скучающим видом вертела кольцо у себя в носу. – На самом деле все не так официально! – попыталась возразить я, однако мисс Торн, кажется, еще не закончила. – Кстати, тебя, Дивинити, тоже касается. Это не дает никому из вас права опаздывать на занятия, – прошипела она, после чего повернулась ко мне: – Клементина – одна из немногих за последние годы, кто пришел к нам на три семестра. – Да? – переспросила я. – А сколько сейчас длятся семестры? – Полтора месяца, – сказала мисс Макгрегор. – Хотя иногда кажется, что намного дольше. – Ой, я вас умоляю… – простонала Клемми. – Да за угон машины дают срок меньше, чем я уже здесь отмотала. Тот же казенный дом, только с перепелиными яйцами. – Она закатила густо подведенные глаза, отчего ее сходство с ходячим мертвецом стало еще более явным. Да, трудно изображать из себя политического обозревателя, если твой кумир – Нигелла Лаусон.[19] Но честь ей и хвала – она хотя бы попыталась. Впрочем, мисс Торн не разделяла моего восторга. – Поверь мне, Клементина, мы все очень хотим, чтобы ты побыстрее превратилась в юную очаровательную леди, которая прячется у тебя… внутри. Но твой отец настаивает, чтобы ты оставалась здесь до тех пор, пока есть опасность повторения того случая на выпускном балу твоего брата… И в Сандхерсте![20] – невольно повысила она голос. – И… перед герцогом Йоркским![21] – Такого он еще не видел, – высказалась Дивинити. – Он ведь, кажется, больше по военно-морской части… – Все в твоих руках: соберись, возьмись за дело как следует, – предложила мисс Макгрегор. – Выкинь свои пентаграммы – и тогда скатертью дорога. Клемми, как флюгер, повернула к ним острый подбородок. – У кого-то – пентаграммы. А у меня символы викки.[22] Вы не чувствуете разницы? – Ой, извините, – помахала мне Дивинити и показала пальцем на мои туфли. – А где вы покупали эти туфли? Такие классные! Это от Фионы Флемминге? Я видела их в «Еllе». Просто суперские! – А мисс Торн говорит, что лакированную обувь носят только шлюхи, потому что в ней могут отражаться трусы! – поддержала беседу Анастасия. – А что, их действительно видно? – Хм… – Я не знала, что и сказать. К счастью для всех присутствующих, в этот момент раздался стук в дверь и показалась голова Поллетт. Правда, в следующую секунду голова исчезла: видимо, ее хозяйка вспомнила, что после стука надо немного подождать. – Да заходи уж, Поллетт, – раздраженно произнесла мисс Торн. Поллетт просунула голову снова, радостно улыбнулась мне и несколько нервно – мисс Торн. – Мисс Торн, вас срочно зовет казначей. – Она заглянула в записную книжку. – Типа того, что банки встали на уши из-за каких-то неоплаченных счетов… И еще спрашивает, почему мы не оплатили электроэнергию. Говорит, студенткам надо поставить в подвале беговую дорожку, чтобы они сами вырабатывали электричество. – Она запнулась. – Или это шутка такая? А еще из винного магазина просили подтвердить заказ на херес. И вообще, Марк сказал, чтобы вы всем напоминали гасить свет, когда выходят из комнаты. И если им холодно, то надевать второй свитер… – Спасибо, спасибо, Поллетт. – Мисс Торн рукой остановила этот поток красноречия и бросила на меня измученный взгляд: – Да уж, пансион – не только чаепития и походы в Королевскую Академию. Надо же, не одно, так другое. Почти как у тебя в большом бизнесе, – добавила мисс Торн, и я, грешным делом, подумала, не видит ли она насквозь, как на рентгене, мою истинную сущность. Так, надо собраться. – Действительно, очень похоже, – с безмятежной улыбкой сказала я, – Пожалуй, я останусь ненадолго и проведу некоторые наблюдения. – Замечательная идея! – тут же отозвалась мисс Макгрегор. – Оставайся, Бетси. Мисс Торн, напротив, была от этой идеи явно не в восторге, но не успела высказаться, потому что опять заглянула Поллетт. – А еще звонила мама Дивинити. Узнать, нельзя ли им поехать с нами в этом году на закрытые королевские скачки в Эскот… Мисс Торн сделала страдальческое лицо и, извинившись, вышла. Было еще долго слышно, как она костерит Поллетт – всю дорогу по коридору. Вдобавок мне удалось уловить выражения типа «вопиющая невоспитанность» и «наглый выскочка», которые, как я поняла, относились к Марку. Когда голос мисс Торн растаял вдали и в комнате леди Гамильтон воцарилась тишина, я внезапно осознала, что четыре пары глаз по-прежнему сверлят меня. Каждая из девушек пыталась выставить свою оценку моему внешнему виду, моему акценту, а главное – моей красной сумке. Я постаралась изобразить приветливое выражение лица, хотя, если честно, это далось мне с трудом: под пронзающими все мое тело лучами их драгоценностей я чувствовала себя почти в неглиже! Да, наверное, я, что называется, выпала из темы. Конечно, среди покупателей Фионы встречались весьма обеспеченные люди, да и сама я жила не за чертой бедности… Но наверное, надо отдавать себе отчет в том, насколько богатыми должны быть девушки (а вернее, их родители), чтобы им пришла в голову мысль отдать дочь в пансион благородных девиц. На каждой болталось бриллиантовых цацек на сумму в две мои квартиры. И хотя Клемми отколупывала с ногтей синий лак, а Дивинити жевала жвачку пополам со своими волосами, от всех пансионерок исходил неподдельный, пьянящий блеск настоящего богатства. Итак, что я могу им противопоставить? Я мысленно положила на свою чашу весов опыт реальной жизни, плюс честный заработок собственным умом, плюс красный диплом университета. На худой конец, я прекрасно разбираюсь в тонкостях столового этикета… – Ну хорошо, – радостно сказала я. – А как насчет суши? Мисс Макгрегор озадаченно посмотрела на меня: – Суши? – Ну да, суши – вместе с палочками для еды, пиалами и сложными правилами, что куда макать. Я очень люблю суши, но в свое время мне самой пришлось научиться их есть, поскольку неумение обошлось в пару солидных счетов из химчистки. Теперь я пыталась с помощью этой темы привлечь внимание девушек. – Если хотите чувствовать себя комфортно в современном общепите, вы должны уметь пользоваться палочками, – авторитетно заявила я. – Сегодня все лучшие рестораны в Лондоне – японские. Венеция согласно кивнула. – Мы не готовим суши, – произнесла мисс Макгрегор, и мне показалось, что глаза ее за очками дерзко сверкнули. – Мисс Торн считает, что мы должны придерживаться кушаний, которые обычно заказывает королева в Букингемском дворце. Вот, например, дальше у нас идут… – она заглянула под серебряную крышку, – артишоки. – А что делать с канапе и бокалом вина? – спросила я. – А как есть острый рис? Или кебабы? И как быть с косточками от маслин? Мисс Макгрегор со значением посмотрела на меня: – Таково распоряжение мисс Торн. Она считает, что королева не ест маслины. – Но ведь принц Филипп – грек! – не задумываясь сказала я. – Значит, королеве приходится сталкиваться как с маслинами, так и с косточками. – Ой! – заломив руки, вскричала Дивинити. – А давайте съездим на экскурсию на какую-нибудь вип-вечеринку и посмотрим, куда звезды девают косточки от маслин! Ну давайте! Это же в тысячу раз интереснее, чем ездить во всякие там картинные галереи! При этих словах подружки со стоном закатили глаза. Клемми особенно усердствовала: я даже побоялась за контактные линзы, которые она носила – судя по чрезмерно голубому цвету радужных оболочек. – Дивинити готова объездить с экскурсиями все лондонские клубы, – объяснила Клемми. – Обожает фотографироваться, когда фейсконтроль выводит ее оттуда под белы ручки. Или выносит. Типа, мы их всех сделали. – Между прочим, я дочь знаменитости, – напомнила Дивинити. – Мне нужна практика! Я собираюсь стать звездой, и мне необходимо пройти через все заранее, чтобы потом я могла делать вид, будто меня шикарная ночная жизнь уже достала! – Поэтому ты одеваешься так, чтобы выгоняли прямо сразу, – сказала Венеция, сама облаченная в кашемировый топ а-ля Виктория Бекхэм, и вытянула худенькие, открытые до плеч загорелые руки. – Полиция нравов по тебе плачет. А уж нашей Невестой вампира и настоящая полиция интересуется… Клемми так и подскочила. – В таком случае тебе нужна карета «скорой помощи», – выкрикнула она. – А то вдруг у какого-нибудь твоего папика откажет кардиостимулятор, когда он увидит, как ты распотрошила его бумажник! – А мне? – с достоинством произнесла Анастасия. – По мне Интерпол плачет, что ли? Ее вопрос остался без ответа. Слишком уж он, ответ, был очевиден. – Девочки! – На почтенном лице мисс Макгрегор читалась усталость. – У Бетси может сложиться не очень хорошее впечатление о нашем классе. – Она попыталась сложить губы в вежливую улыбку. Оставшаяся часть урока прошла в том же духе: обсуждались мидии, улитки и прочая еда, которая «похожа на слизь», однако никаких полезных советов, как есть эту живность, не прозвучало. Когда я подняла вопрос о том, чем можно привлечь внимание официанта, Венеция, к ужасу мисс Макгрегор, демонстративно скрестила ноги, а Дивинити так стукнула бокалом об стол, что он разлетелся вдребезги. Впрочем, урок явно не прошел впустую, по крайней мере с точки зрения моей ревизии. Я выяснила, что парковочные штрафы Анастасии исчисляются уже тысячными суммами, а все местные дорожные инспекторы ее прекрасно знают. Также я выяснила, что Венеция часто принимает приглашения покататься на яхте (Клемми вообще обозвала ее «яхт-проституткой»). Девушкам явно не требовались уроки разговорной речи: я получила исчерпывающую информацию о том, у кого из них наращенные волосы, у кого – ногти, а также (несмотря на просьбы мисс Макгрегор сменить тему) услугами каких салонов они пользуются. В самом разгаре дискуссии по поводу того, что делать, если вы случайно набили полный рот чем-то невкусным, в ходе которой мисс Макгрегор мужественно боролась с приступами смеха, раздался звонок, возвещающий о конце урока. Девушки сразу схватили сумки, начали болтать по телефону – в общем, вели себя так, словно нас с мисс Макгрегор уже не было в комнате. Пораженная их наглостью, я повернулась к мисс Макгрегор в надежде, что она загипнотизирует их своим фирменным ледяным взглядом, который способен превратить шампанское в крем-брюле. Однако мисс Макгрегор, даже не пытаясь перекричать экзальтированные «вау!» и «приветик!», с тяжким вздохом прикрыла глаза. – Они не сказали спасибо? – нахмурилась я. – И не подождали, пока вы отпустите их с урока? Мисс Макгрегор пробормотала что-то вроде: «Пустяки», однако потом честно сказала: – Времена изменились, Бетси. Это совсем не та школа, которую ты помнишь. – Изменились? Я понимаю, что содержание уроков может немного меняться со временем, но ведь не элементарные правила вежливости? Фрэнни всегда говорила, что манеры важнее, чем любой этикет – Я помолчала. – Вокруг нее люди всегда чувствовали себя по-другому. Я лично именно так представляю себе хорошие манеры. При упоминании Фрэнни чопорное лицо мисс Макгрегор осветилось нежностью. – Я тоже, – сказала она, облокотившись на стол. – В том-то и проблема. Никто здесь и не собирается изучать хорошие манеры. Я вообще не понимаю, зачем они сюда пришли. Мои уроки их абсолютно не интересуют. Во мне проснулся менеджер магазина, который сразу прикинул, что можно решить половину проблем в Академии, если узнать у студенток, что бы они на самом деле хотели изучать, и по этому принципу выстроить занятия. – А вы не думали как-нибудь модернизировать уроки столового этикета? – Я бы с радостью, детка, но Джеральдина Торн очень консервативна в вопросах программы. По ней, так девчонки должны целыми днями вышивать или учиться носить перчатки, – улыбнулась она. – Бетси, как же я рада тебя видеть! Наверное, мы для тебя вроде мелкой рыбешки? Ты, я слышала, консультируешь международные компании? Я покраснела. – Не совсем. Хм… Мне пора идти на следующий урок, – сказала я, сделав вид, что не продолжаю эту тему исключительно от большой скромности, а на самом-то деле я – ого-го! – министр торговли и промышленности всей Шотландии. – Значит, тебе наверх, в кабинет Кларендона.[23] Там будет литературная дискуссия с миссис Ангелль. – Мисс Макгрегор принялась приводить в порядок стол и складывать вилки для рыбы. – Заскочишь потом к Кэтлин попить чайку, хорошо? Хочу узнать, как ты там вообще… – Обязательно, – улыбнулась я, потому что действительно была очень рада ее видеть. Она напоминала о лучших временах, еще при Фрэнни. И потом, кто уж точно мог помнить о выпускницах 1980 года, так это мисс Макгрегор. – У нас ведь есть о чем поболтать. – Это точно, – сказала она, – И есть что вспомнить. Вилки для рыбы… Надо же. Вилки для рыбы у них есть, а китайских палочек нет. Можно подумать, время остановилось. Расправив плечи, я зашагала в кабинет Кларендона на следующий урок. Надеюсь, там мне повезет больше. Глава 7 Чтобы тюльпаны не клонились в вазе, воткните под каждую головку по обыкновенной булавке. Обычно мое личное «литературное обозрение» проходит пассивно – когда я удобно устраиваюсь где-нибудь у окна самолета. Не могу сказать, что мои познания в литературе обширны: почин положили куртуазные исторические романы, позаимствованные у Нэнси, а небольшие дополнения были почерпнуты из ненавязчивых уроков литературы в Академии. Как журнал «Сhар» рекомендует после обеда сигару и портвейн, так и эти уроки пробуждали у девушек интерес к книгам. Правда, хотя начиналось все с рекомендаций почитать годную на все случаи жизни Джейн Остин или что-нибудь попроще из Диккенса, заканчивался урок дискуссией по какой-нибудь Джилли Купер[24] и обсуждением актуальнейшего вопроса, чей отец на самом деле был прототипом Руперта Кэмпбелл-Блэка[25] Ну и конечно, не обходилось без потрепанного томика Джудит Кранц,[26] ходившего по рукам до конца занятия, а потом еще весь перерыв до урока биологии. Tихонько проскользнув в класс через заднюю дверь, я подумала: слава богу, что уроки литературного обозрения вообще остались в программе – ведь только собравшись вместе, девчонки способны читать что-то, кроме журналов о знаменитостях. Никто не услышал ни скрипа двери, ни моих шагов – и вовсе не по причине оживленного обсуждения шорт-листа литературной премии «Оранж».[27] Просто все до одной девицы болтали, да так громко, что войди вместо меня слон, и то никто не обратил бы внимания. Средних лет дама с буйной седой шевелюрой в стиле Камиллы Паркер, для убедительности сидевшая прямо на столе, безуспешно пыталась уговорить студенток открыть книгу «Жена путешественника во времени». Клемми вроде слушала, но не проявляла интереса. Дивинити старательно изучала анонс вечеринок в журнале «ОК!». А Венеция подпиливала ногти и попутно выдавала пикантные подробности про то, как прошлым вечером ее пригласил в новый клуб один «сверток» по имени Мило. Впрочем, «свертком» его назвала про себя я, поскольку Венеция говорила лишь «упакованный» и «навороченный». – Разумеется, куда именно, я тебе не скажу, – встряхнув белокурой гривой, резюмировала она. – А что так? – спросила Клемми. – Может, у твоего клуба просто нет адреса? Венеция горделиво посмотрела на свой нос. – Нет, Клемми, просто туда пускают только своих. Мило там свой. – Подумаешь, проблема… – обиженно надулась Клемми, но тут же вспомнила, что от этого на лбу могут появиться морщины. – Прошу вас, давайте поговорим о книге, – воспользовавшись затишьем, предложила миссис Ангелль. – А можно? – спросила Дивинити (в который раз я заметила, что она единственная из всех, кто чувствует себя обязанной хоть как-то работать на уроке). – Так вот, мне эта книга вообще не понравилась. Потому что в ней нет доктора Кто.[28] Все, как по команде, повернули к ней головы. – А что? – удивилась она, оглядывая присутствующих. – Книга ведь называется «Жена путешественника во времени»? Так вот, мне говорили, это про доктора Кто. И потом, она вообще дебильная. Разве можно путешествовать во времени то вперед, то назад? Как понять, что у них там носят? Что надо надевать? Вот клёши, например, вы их понарошку, что ли, наденете или на самом деле? А если вы попадете туда, где брюк вообще еще не было? – Это все не по-настоящему, – миролюбиво заметила Анастасия. – Это придумано. И вот тут я решила, что с меня хватит. Не буду им мешать. Конечно, стоило бы немного порыскать, но после увиденного и услышанного, я чувствовала себя как выжатый лимон. Если бы моя мать была такой же, как они, унаследованных мозгов мне хватило бы только на то, чтобы без посторонней помощи одеваться. Оставив за закрытой дверью бурное обсуждение доктора Кто, я подошла к окну на лестничной площадке и выглянула в сад. Увы, вид из окна тоже не вдохновлял. В центре самого большого куста роз белел смятый пластиковый стаканчик, а на голову каменного ангела кто-то надел пакетик из-под чипсов. Я закрыла глаза, и из памяти тут же всплыли нарядные летние платья и солнечные блики на стаканах с коктейлем пиммс…[29] Увы, когда я их открыла, пакетик из-под чипсов по-прежнему был на месте. Словно в поддержку ему, из кабинета донесся голос Венеции: дескать, только тупые коровы сами покупают себе шампанское в клубе, а вслед за этим веселое мычание – в исполнении Клементины. На красной стене напротив я заметила несколько фотографий в рамках. Рискуя быть пойманной на месте, я все же принялась рассматривать их. К сожалению, здесь не было снимков по годам – только фотографии военного времени, на которых решительные девушки в форме и при жемчужных серьгах рядами стояли на ступеньках. Думаю, если у них и случались незапланированные беременности, они оперативно улаживали дело и со спокойной душой ехали в «Cuckoo Club»[30] пить джин с тоником. Во всяком случае, судя по виду. Да нет, бесполезно. Надо просто откопать в документах телефон Нелл Говард и все у нее узнать, а не заниматься изучением истории хороших манер в картинках. – Вам помочь? – прозвучал вдруг мужской голос у меня над ухом, так что я едва не подпрыгнула. Я обернулась и увидела казначея Марка Монтгомери. Если честно, я узнала его только по проволочным очкам и недовольному выражению лица. Вместо парадного костюма, в котором он разгуливал на поминальном вечере, на нем были темно-зеленые вельветовые брюки, серый пуловер и теплый твидовый пиджак. В таком виде он, ей-богу, выглядел гораздо более органично – и теперь уже точно подходил для рекламы геркулесовых хлопьев. Не хватало только верного спаниеля у ног – тогда образ деревенского ветеринара был бы полностью завершен. Впрочем, кажется, я увлеклась неконструктивной критикой. Заметив пачку бумаг у Марка в руке, я с неприятным холодком в районе желудка осознала, что часть из них – те самые неоплаченные счета. Мне показалось, что Марк тоже чем-то взволнован: темная густая шевелюра стояла торчком, словно он только что полчаса лично лохматил ее руками. Однако, приглядевшись, я поняла, что у него просто сильно вьются волосы: вероятно, в прошлый раз ему пришлось прилагать титанические усилия, чтобы хоть как-то их пригладить. – Простите, мы с вами раньше не встречались? – спросил он, напряженно в меня вглядываясь. – Такое ощущение, что я вас где-то видел. Из уст Джейми подобная фраза прозвучала бы как удачно найденный повод для знакомства и уж точно сопровождалась бы голливудской улыбкой. В исполнении же Марка этот невинный вопрос был окрашен тревогой и волнением. От натуги бедняга даже скривил рот. Кстати, очень даже красивый рот для мужчины… Губы широкие, но не слишком полные, уголки саркастически смотрят вниз… Гм, о чем это я? – Да! Я Бетси Филлимор, мы с вами виделись на приеме. – Ну конечно, – кивнул он и натянуто улыбнулся. – Мисс Филлимор – знаменитый консультант по бизнесу, а по совместительству изготовитель сэндвичей! Заявление вызвало у меня легкую панику. Ведь это только несведущей мисс Торн так легко запудрить мозги по поводу моего могучего профессионализма, но никак не бухгалтеру Марку Монтгомери. – Надеюсь, сегодня мы обойдемся без сэндвичей! Я приглашена сюда, чтобы провести осмотр и дать кое-какие советы. – Я почувствовала, как под его пытливым взглядом у меня начинается паралич мозга, и в голову опять полезли дурацкие аналогии с магазином. – Необходимо грамотно подогнать учебный план под клиентуру. Усовершенствовать все модели. Учесть нюансы климата… Марк удивленно и даже с некоторой опаской вскинул брови. – Климата? – осторожно переспросил он. – Я имею в виду производственный климат. Тут со стороны кабинета литературного обозрения послышался гогот, совершенно не подобающий настоящим леди. – Блин, я его убью, этого чертова татуировщика! Я же ему ясно сказала: «Омар!» Омар, а не комар! – Дивинити издала вопль, который было слышно, наверное, в моем далеком Сент-Эндрюсе. – Может, поднимемся ко мне в кабинет? – со вздохом предложил Марк. – Обычно туда доносятся только отдельные выкрики. И я направилась за ним на третий этаж, где располагались кабинеты: комнатка Нэнси, еще одна – секретарская. Судя по всему, они тоже были обитаемы, однако, пока мы шли, у меня сложилось впечатление, что в этих местах уже много лет не ступала нога человека. Золоченые ажурные решетки перил были серыми от пыли, а паутина, лохмотьями свисающая с портретов, наводила на мысли о товарах для Хеллоуина. Честно говоря, я не удивилась бы, если бы из-под лестницы с карканьем вылетела стая ворон. – Интересно, когда последний раз проводили генеральную уборку? – не удержалась я от ехидного вопроса. – Или у вас тут ферма по разведению пауков? – Ха-ха, – сказал Марк, распахивая передо мной дверь, на которой красовалась оставшаяся еще со времен его отца табличка «Полковник Дж. Монтгомери, казначей». – Будь у меня деньги на уборщицу, я бы не сидел целый час с мисс Торн, обсуждая, что лучше оплатить: счета за электричество или услуги адвокатов. – И что же вы выбрали в итоге, если не секрет? – спросила я, стараясь не вкладывать в интонацию слишком много иронии. Он посмотрел поверх очков и криво улыбнулся: – Да ничего. Она все равно уже потратила эти деньги: заплатила за услуги такси. Зато составила список вещей, которые можно продать. Теперь как-нибудь выкрутимся. – Да неужели? И все благодаря ей! – Разумеется! – Марк закрыл дверь. В одну секунду мне стало понятно, почему он ходит в помещении практически в уличной одежде: если в классах было еще сравнительно тепло, то здесь температура едва ли поднималась выше нуля. – Вы, наверное, хотите просмотреть учетные книги? – Пожалуйста, – сказала я как можно более позитивно. – Я считаю, лучше сразу отделаться от самого неприятного, тогда все остальное покажется легкой прогулкой. Марк принялся рыться в шкафу с выдвижными ящиками. – Извините, если что не так… – произнес он, и я не поняла, что он имеет в виду: счета или беспорядок в кабинете. Бумаги – в папках и без – валялись на всех свободных поверхностях, кроме предназначенного для этой цели большого дубового стола: тот, напротив, был девственно чист, если не считать лэптопа, калькулятора и вазы с красными тюльпанами. Складывалось впечатление, что кто-то в порыве злости одним широким движением смахнул все к чертовой матери. – Тюльпаны не мои, – заметил Марк, перехватив мой взгляд. – Каждое утро их кто-то сюда притаскивает. Своеобразный подход к экономии в этой школе… Вот интересно, кто бы это мог быть. Еще интереснее, почему это совсем не интересно Марку? Или мужчины все такие? – Пожалуй, я с вами не соглашусь. Небольшой букетик всегда оживляет обстановку. Да и держатся они долго. В общем, вполне стоят заплаченных денег, – Я вспомнила про чудовищные искусственные лилии и освежитель воздуха, которые видела сегодня в фойе. – Хотя можно купить и красивую подделку… Чтоб уж точно не завяли. – Скажите это мисс Торн, – проворчал Марк. – Если цветочный бюджет больше, чем страховой, и при этом никому не интересно, что говорит по этому поводу квалифицированный бухгалтер… – Он перестал копаться в бумагах и посмотрел на меня таким пристальным взглядом, что мне стало жарко даже в этом склепе. – Извините… Думаю, вам стоит сесть, прежде чем мы начнем обсуждать наши финансовые дела. Он жестом указал на стул. Прежде чем присесть на краешек, я на всякий случай протерла рукой сиденье, после чего начала рыться в сумке в поисках ежедневника. Таким образом я выиграла себе еще немного времени, чтобы собраться с духом. В очередной раз. – Итак, какова нынешняя ситуация? Только честно. Марк снял очки и потер переносицу. – Говоря непрофессиональным языком? А вот это уже меня реально взбесило. Я, кажется, вполне доходчиво продемонстрировала ему свой уровень. И вообще, у меня нет комплексов по поводу собственного мозга. – Ну, если вам так проще… Мне-то все равно: я, если вы не в курсе, по специальности математик. Умею решать задачки и посложнее. Марк вскинул на меня взгляд: пожалуй, удивления в нем было больше, чем раскаяния. – Извините, – сказал он с виноватой улыбкой, которая молодила его еще больше, чем твидовый пиджак. – Прежде я имел обыкновение беседовать с мисс Торн. Она считает, что воспитанные девушки не опускаются до разговоров о деньгах. – Кое-какие опускаются, – заметила я. – Впрочем, девушки этажом ниже тоже не считают это зазорным. – Ну хорошо. Скажу все как есть: Академия находится на последнем издыхании. – Марк принялся ворошить стопку бумаг. – У нас нет денег на следующий год, потому что по непонятной причине некому вести усадебные дела, а срок доверительной собственности вот-вот закончится. Я сказал лорду Филлимору, что разумнее всего будет продать дом и, если уж им хочется возиться с этим пансионом, подыскать что-нибудь поскромнее. Где-нибудь на окраине, подальше от центра… – Он наконец нашел нужный документ и протянул мне. В момент передачи мы случайно соприкоснулись пальцами, и Марк поспешно отдернул руку. – А если хотите знать мое профессиональное мнение, которое, как ни странно, здесь никого не интересует, так вот, я думаю, надо продать все к чертовой бабушке, и точка. Эти нелепые пансионы устарели еще до войны. Продать дом? И вот так просто закрыть Академию? Я даже фыркнула от возмущения. – А вы считаете, лорду Филлимору не надо ее продавать? – Марк посмотрел на меня в упор. – И продолжать учить профурсеток складывать букетики? Я попыталась овладеть своим лицом. Незачем Марку думать, что мое эмоциональное восприятие Академии может возобладать над профессиональным подходом. – По-моему, прежде чем продавать или закрывать что бы то ни было, надо предпринять какие-никакие усилия. Именно удачное расположение помогло этому заведению обрести известность. Центр старого Лондона. Уверена, отец Анастасии не стал бы определять ее сюда, если бы Академия Филлимора располагалась… ну, скажем, в Стритхэме. Марк качнулся на стуле и отвел взгляд. – Конечно, я понимаю, тяжело, когда из семьи уходит такая собственность. Но я же не говорю, что продавать надо дешево. Вы как наследница можете насчет этого не волноваться. Господи, неужели он думает, что я претендую на этот дом? Нет, держать лицо и дальше я не могла. – Дело вовсе не в наследстве! – с жаром сказала я и так всплеснула руками, что Марк снова поднял глаза. Должна признаться, взгляд у него был не слишком дружелюбный. Тем не менее сдаваться я не собиралась. – Я приехала сюда не из-за денег. Для меня важно сохранить дело семьи Филлимор. Моя… моя мать столько сделала для Академии! Да, проблем много, но если навалиться всем миром… Марк рукой остановил меня. Вид у него был скорее усталый, чем злобный. – Бетси, я понимаю и ценю все, что вы говорите, но если вы пытаетесь убедить меня, что в наше время можно всерьез говорить о существовании рынка пансионов благородных девиц, то вы обратились не по адресу. – Он скрестил руки на груди и склонил голову набок. – Давайте играть в открытую. По-моему, это просто ужасно. Даже оскорбительно! Внушать девчонкам, будто самое главное в жизни – уметь складывать салфетки и прихорашиваться. Или что там еще – играть на клавикордах? – Я не утверждаю, что все должно оставаться так, как сейчас… – начала я, однако он опять не дал мне договорить. – Я предлагал мисс Торн ввести новые предметы. Например, приобретение недвижимости. Или управление собственным – как правило, весьма солидным – денежным пособием. Но мисс Торн считает, что девушки приходят сюда не для этого. – А для чего? – спросила я. – Кто-нибудь скажет мне? – Не знаю… Наверное, чтобы стать фирменными кошечками. А впрочем, сдаюсь. – Он поднял обе руки. – Я ведь мужчина, что я могу в этом понимать? Похоже, что я ломилась в открытую дверь: на самом деле нам с ним было не о чем спорить. – И все же на первом месте здесь салфетки, а вовсе не умение вести семейный бюджет или поддерживать беседу. – Марк замолчал, будто опасался наговорить лишнего. – Грош цена такому образованию. Да ни одна из этих девиц не имеет ни малейшего представления о том, что происходит в реальном мире! – Он запустил руку в волосы и еще больше их взлохматил. – Кстати, я никак не ожидал, что выпускница Академии Филлимора может быть такой умной и амбициозной. Я думал, что обещанная Бетси-консультант окажется куклой Барби в костюме менеджера. – Да будет вам известно, что я никогда здесь не училась! – воскликнула я, пропустив мимо ушей двусмысленный комплимент. – Да? – искренне удивился он, – А я думал… Наверное, не следовало так бурно реагировать, но он задел меня за живое. – Что? Что вы думали? – рявкнула я. – Что я намерена консультировать по бизнесу в ритме вальса? Извините! Опыт у меня совершенно реальный. Я собираюсь сделать все возможное, чтобы спасти Академию, как и обещала лорду Филлимору. И не воображайте, будто моя цель – вывести вас на чистую воду или захватить власть. Я просто хочу помочь отцу. Поэтому сначала перепробую все способы, а уж потом – если ничего не выйдет – можно будет поговорить и о продаже! Я даже не сразу заметила, что в порыве страсти стучу кулаком по столу. Теперь Марк смотрел новым взглядом. Он откинулся на спинку стула и выжидательно сложил руки на груди: типа, что же я скажу дальше? Действительно, не каждый день консультанты по кризисным ситуациям ломают мебель. – У вас есть какой-нибудь рекламный буклет? – сменив тон, спросила я. – Хочу посмотреть, как Академия подается на рынке. Ну и счета за последний год. Завернув рукава кашемирового свитера, Марк опять начал открывать и закрывать ящики, бормоча что-то про отвратительное хранение документов. По-моему, мы с ним совсем неплохо поговорили, хотя явно вышли за рамки официального разговора. Фактически мы раскрыли друг перед другом все карты. Зато теперь в кабинете царила совсем другая атмосфера: мы с ним словно настроились на одну волну. Особенно меня порадовал тот факт, что он нисколько не испугался моего математического диплома, как это обычно случалось с мужчинами. Любопытно… Судя по заношенному воротничку клетчатой рубашки, Марк не слишком переживает по поводу одежды и внешнего вида. Что же касается серого свитера, он вполне может быть рождественским подарком от возлюбленной. – Ну вот. – Марк вывел меня из раздумий, выложив на стол глянцевый буклет и прозрачный файл со счетами. – Только не советую читать за чашкой кофе. Теперь, когда он не был по другую сторону баррикад, он показался мне даже привлекательным – по-своему. Такой симпатичный ботаник в очочках. Кроме того, у нас с ним много общего. Например, Марк явно в большей степени сочувствует лорду П., чем мисс Торн. Меня смущал лишь его критический и даже несколько злобный взгляд на вещи. – Почему? – спросила я. – Не дай бог, выроните чашку. – Кривоватая улыбка придавала ему мальчишеский вид. – И весь столовый этикет к чертям. Самое смешное, что он как в воду глядел: я действительно сдуру стала читать этот буклет в «Pret a Manger», куда зашла пообедать, – и в результате чуть не подавилась капучино. Буклет оказался поистине ужасен. После его просмотра меня уже не удивляло, что в Академии всего четыре студентки; скорее удивляло, что они вообще есть. Нет, он был очень красиво напечатан, на дорогой бумаге, в нем даже (о чудо!) не упоминались цены. Но сам текст! Настолько дремучий, настолько устаревший, словно его составляли еще во времена юности Фрэнни или того раньше. Благодаря чуткому руководству мисс Торн Академия вернулась в эпоху старых многосерийных фильмов, где разговаривают в возвышенных тонах и бросаются друг другу в объятия на фоне поезда. «Никакие манеры не ценятся столь высоко, как манеры настоящей английской леди», – гласила подпись под фотографией (очевидно, литературный шедевр от мисс Торн). На фото девушка, украшенная аж тремя нитками жемчуга, выбирала шляпку. Ей предлагалось две: одна походила на рулон туалетной бумаги в оборочках, другая, побольше, – на расплющенный кочан капусты. На заднем плане можно было видеть саму мисс Торн, которая, судя по всему, давала советы. «Академия Филлимора славится тем, что принимает в свои стены девушек, а выпускает настоящих леди, способных вести себя достойно в высших эшелонах общества». Эта подпись красовалась под нелепыми фотографиями, на которых еще более плотно увешанные жемчугом девицы оживленно болтали за чашкой чая, а мисс Торн с одобрительной улыбкой смотрела на их плотно сжатые колени. Было такое ощущение, что действие происходит в Версальском дворце, правда, в гостиничном варианте Лас-Вегаса. Или в музее мадам Тюссо. «Мы стремимся вооружить наших воспитанниц всеми секретами очарования, которые необходимы им в их будущей наполненной жизни», – говорилось далее. В качестве иллюстрации прилагалась картинка, на которой некая фотомодель изображала, что она читает «Мадам Бовари» (вне всякого сомнения, это был первый случай, когда ей пришлось взять в руки книгу), а другая фотомодель делала вид, что разговаривает по старинному телефону (который, судя по всему, был беспроводным). Интересно, с кем она разговаривала? Может быть, с принцессой Дианой из потустороннего мира? Или с мисс Торн, на этот раз не попавшей в кадр? Дисциплины, предлагаемые к изучению в Академии, могли вызвать у читателя только недоумение. «Все, что должна знать и уметь настоящая леди». Возможно, в 1980 году девушка, страдающая от безделья в каком-нибудь замке Баварии, где на километры вокруг одни только священники, и смогла бы обойтись предложенным списком. Как приготовить фуршет после спортивных занятий. Как вышить подушечку для иголок. Как делать съестные припасы. Что такое швейцарская кухня… Разумеется, в списке встречались и вполне осмысленные вещи, например: «Как составить автобиографию» или «Как писать письма», но они явно относились к временам, когда не было ни электронной почты, ни женской эмансипации, ни дешевых международных авиаперелетов. Ей-богу, в сложных математических уравнениях с бешеным количеством чисел и всяких греческих закорючек проще было разобраться, чем в этом идиотском буклете. Что такое «протокол»? А что такое «персональная этика»? А главное, почему мисс Торн сидит в засаде на всех фотографиях, как полицейский, призванный следить за соблюдением этикета? Я откинулась на стуле и с отвращением посмотрела на буклет, подпертый для удобства просмотра недоеденным сэндвичем. Подумать только: всю сознательную жизнь я считала себя ущемленной из-за того, что не была допущена в заведение, где учат правильно пить чай… Нет, это даже хорошо, что мне довелось увидеть этот иллюстрированный каталог последствий обучения хорошим манерам. Господи, неужели так было всегда? А как же пленительные «взрослые» секретики, которые Фрэнни раздавала, будто конфеты, и которые так хотелось поскорее попробовать? Значит, на самом деле все обстояло иначе? Я скинула в контейнер пустой стаканчик и коробку из-под сэндвича, вышла из кафе и направилась вниз по Пикадилли. Солнце спряталось за тучу, но я уже не обращала на него внимания… Увы, моя попытка проскользнуть обратно в кабинет казначея, чтобы просмотреть папки, закончилась неудачей: прямо на входе меня поймала мисс Торн и затащила на свой урок – она вела разговорную речь. Собственно, сама речь на ее уроке была не главной, то есть мисс Торн не пыталась никого учить, как правильно вести беседу. Скорее, наоборот, она подавала пример того, как можно легко свернуть любой разговор, едва только он вырулит на подходящую тему. С завидным постоянством она пресекала любые (местами очень даже забавные) комментарии девушек по поводу сплетен о звездах, политики, телевидения, болезней и модных тату. В общем, весь урок я считала минуты до того момента, как наконец забегу к Кэтлин и Нэнси и получу хоть какую-то моральную поддержку. Ровно в четыре часа студентки пулей выскочили из здания Академии, как будто оно было объято пламенем. Что касается меня, я испытывала острейшую необходимость выпить чаю, причем желательно сдобренного порцией виски. Обычно я его не пью, но после урока разговорной речи мисс Торн вдруг потянуло. Хотя бы для того, чтобы не быть похожей на настоящую леди. Через запущенный садик я прошла к знакомому конюшенному дому. В отличие от всего остального, дом выглядел как новенький: по крайней мере, медная дверная ручка сверкала даже в скудном сумеречном свете. He успела я за нее взяться, как дверь распахнулась. На пороге стояла Нэнси и смотрела на меня так, будто я только что вернулась из экспедиции в Арктику. В принципе, я и сама чувствовала нечто подобное. Быстро затащив меня в дом, Нэнси усадила мое бренное тело на стул возле старой печки, а Кэтлин соорудила в тарелке подобие каменной кладки из бисквитного торта. – Ну, как все прошло? – спросила Кэтлин, когда я выпила чай и протянула чашку за новой порцией. Я задумалась, пытаясь сформировать в мозгу некий гармоничный баланс позитива и негатива, однако была прервана на полпути. – Только честно, Бетси, – сурово сказала Кэтлин. – Выкладывай все как на духу. – В общем… требуется генеральная уборка. – А что конкретно нужно? – поинтересовалась Нэнси. – Наверное, новые учителя? В прошлом году мисс Торн многих уволила по сокращению штатов. Оставила только Эдвину Ангелль и саму себя, – улыбнулась она. – Но ты же обязательно что-нибудь придумаешь. Бедные мои, милые, добрые, честнейшие во всем мире старушки! Как мне было их жаль! Они прожили здесь всю жизнь, отстаивая идеалы добра и порядочности, за которые ратовала Фрэнни… Как же признаться им, что дело зашло слишком далеко? Что теперь даже предложение казначея закрыть Академию совсем не кажется бредовым? А ведь они ждут от меня спасения… Впрочем, они же сами приучили меня говорить только правду. – Не знаю, что делать, – сказала я, честно глядя в их полные ожидания глаза. – Будет невероятно сложно заманить новых студенток – слишком многое требуется пересмотреть. Сегодня правила королевских приемов никому не интересны. Казначей считает, что лорд Филлимор должен подумать о продаже Академии. – О продаже? – упавшим голосом протянула Нэнси, и ее чашка со звоном запрыгала на блюдце. – Ладно, Нэн, как будто мы ничего не знали. – Кэтлин бросила на меня мужественный взгляд. – Ну и что, даже если он продаст? – как можно более непринужденно сказала я. – Ну, поселится рядом с вами какой-нибудь нувориш из оффшорного бизнеса. Они дома-то бывают от силы двадцать дней в году! При этих словах на лицо Кэтлин надвинулась тень, а Нэнси плотно сжала губы. У обеих сразу ввалились глаза, и я вдруг с болью осознала, как сильно мои тетушки постарели. Захотелось прижать их обеих к груди, хотя мой бюст, в силу объемов, вряд ли годился для утешения. – Ну что вы молчите?! – пожалуй, слишком резко воскликнула я, однако никто не сделал мне замечание. – Просто ему придется продать не только дом, – сказала Кэтлин. – Здесь полно другой недвижимости: гараж на три машины, квартиры для обслуги… И конюшни. Мы только жильцы, Бетси. И всегда так было. Это как бы часть нашего пенсионного пакета. У меня сам собою открылся рот. Нет, надо же быть такой тупой! Мне ведь даже в голову не пришло, что из-за продажи Академии Кэтлин и Нэнси могут потерять крышу над головой. – Но… наверняка лорд П. подыщет вам что-нибудь за городом. В Беллингхэме, например… Кэтлин молитвенно сложила руки. – Жить за городом? В нашем-то возрасте? Это ужас! Там нет фонарей. И воняет. Не то что в Лондоне… – Нет, правда, мы не хотим уезжать из Лондона. Возможно, новому хозяину понадобится прислуга, – с подрагивающей улыбкой сказала Нэнси. – Говорят, сейчас есть такие пылесосы, которые не надо таскать по лестнице. Благослови, Господь, мою старую спину. Да и Кэтлин пока не растеряла своего мастерства… – Нет уж! – скрипнув стулом, сказала я. – Этого не будет! Думаете, Фрэнни позволила бы кому-нибудь вышвырнуть вас из собственного дома? Да она бы всех тут порвала! Я зажмурилась, чтобы не заплакать, потому что Нэнси тоже была на грани и я не хотела ее провоцировать. – Так вот: Академия Филлимора не закроется, и никто ее не продаст, – объявила я и схватилась за ежедневник (гораздо легче, когда держишь что-нибудь в руках). – Необходимо что-то предпринять… Вы только посмотрите на их буклет! Он же совершенно идиотский! Аранжировка цветов, торжественные обеды, обращение с прислугой… Как будто на дворе девятнадцатый век. Тут вообще есть учителя моложе пятидесяти? Нэнси и Кэтлин переглянулись. – Ну да, есть… Вот, например, Адель, – сказала Нэнси. – Какая еще Адель? – насторожилась я. Я ненавидела это имя. Единственную воспитанницу Академии, которая мне реально не нравилась, звали Адель Буканан. По правде говоря, ее все терпеть не могли, но саму ее это нисколько не трогало. В этой восемнадцатилетней девушке не было совсем ничего девичьего (пока однажды она не «поехала кататься на лыжах» и не вернулась с крохотным носиком вместо прежнего шнобеля и с новыми белоснежными зубами). – Адель Буканан, – сказала Кэтлин, ставя на плиту чайник. – Помнишь ее? Пепельная блондинка, вечно ходила в мини-юбке. И в мини-трусиках. Теперь водит дружбу с мисс Торн. Периодически заявляется в Академию и начинает всех воспитывать. Не знаю уж, в чем это выражается. – Да что ты? – Я попыталась представить Адель в роли учительницы, но не смогла. – Наверное, она замужем, живет где-нибудь в поместье? По крайней мере, именно об этом она мечтала. Помню, она говорила, что в двадцать три года у нее будет собственный вертолет. – Вот, недавно овдовела, – со значением произнесла Нэнси. – Была женой графа Пертонширского. Очень трагическая история: однажды вечером они играли в теннис, как вдруг молния ударила прямо в его кардиостимулятор. Впрочем, ему и так перевалило за восемьдесят. Удивительная активность для такого возраста, правда? Наверное, корт у них имел какое-то особое освещение… Кэтлин перехватила мой взгляд и поджала губы. В принципе, можно было и не продолжать. И так все яснее ясного. Но Нэнси явно не давали покоя загадочные обстоятельства этого происшествия. – Если тебе интересно мое мнение, – заявила Кэтлин, – так, по-моему, Адель положила глаз на лорда Филлимора. Так и вьется вокруг в обтягивающей юбке и все щебечет о том, что у нее тоже недавно умер муж. Джеральдина Торн говорит, что они товарищи по несчастью и что она оказывает ему поддержку в его горе. – Ну что ты, Кэтлин, – сказала Нэнси, бросив на меня взгляд. – Она бы не осмелилась… – Еще как осмелилась, – отрезала Кэтлин. При этих словах в груди у меня неприятно кольнуло. У Филлиморов была идеальная, крепкая семья, о которой я втайне мечтала, с завтраками в постели, с долгими вечерами у камина. Разве пошлая интрижка на одну ночь может такое заменить? Во всяком случае, не интрижка с Адель Буканан. Я хотела промолчать, но не удержалась: – Они были женаты сорок лет! Он до сих пор не убрал ее поднос для завтрака из буфетной – лежит там рядом с чайником. Сама видела, когда приезжала на Рождество. И вообще, вы же знаете, что для старика означает понятие «леди»… Такие женщины, как Адель, для него вообще не существуют! – Да не слушай ты Кэтлин! – сказала Нэнси, похлопав меня по руке. – Уверена, что это даже в голову ему не приходило, сколько бы эта глупая курица перед ним ни кривлялась. Никто не сможет заменить лорду П. леди Франсес. Даже не думай, Бетси! У тебя и без этого проблем хватает… Я пожала ей руку в ответ и с ужасом ощутила, какая у нее хрупкая и маленькая ладошка. Боже мой… Фрэнни ушла, а если уйдут Нэнси и Кэтлин, кто будет меня подбадривать? Если я не найду свою родную мать, тогда совсем некому… Кэтлин все никак не могла успокоиться по поводу Адель. – Одному богу известно, чему она там их учит. Как была стервой, так и осталась. Таскает с собой китайского мопса в сумке – ши-тцу называется. Сплошная антисанитария! Мопса? Ну, тогда все в порядке, – с облегчением подумала я. Адель может строить планы сколько ей угодно. Потому что лорд П. предпочитает исключительно датских догов. А они, в свою очередь, предпочитают маленьких собачек. В смысле, на завтрак – вместе с кошечками и фазанами. Глава 8 Научитесь перекрывать воду и отключать пробки, не дожидаясь аварийной ситуации. Кроме того, в вашей телефонной книжке должны быть номера живущих по соседству водопроводчика и электрика. Когда в семь вечера я добралась наконец до дома Лив, у меня было ощущение, что я путешествую уже дня три, хотя еще ранним утром была в Эдинбурге, то есть в совершенно другом мире. Ноги жутко ныли от каблуков, в висках стучало, а в голове беспрестанно крутилась мысль о необдуманном обещании лорду П. Теперь точно надо что-то делать, но вот что? Я совершенно не представляла, с чего начать. Ну, допустим, я скажу лорду П., что надо продать Академию – этого динозавра, пожирающего деньги и приводящего в бешенство феминисток. Что тогда? Нэнси и Кэтлин подумают, что ослышались, Фрэнни перевернется в гробу, а я так и не узнаю, кто же подбросил меня под дверь. Или, допустим, я сумею убедить его не закрывать Академию. Тогда мне придется придумывать, как сохранить ее на плаву. Гм… Боюсь, проще воскресить Джейн Остин и уговорить ее возглавить класс менуэта. Плюс ко всему целых две недели мне надо будет прикидываться успешной бизнес-леди, убедив Фиону не увольнять меня за прогул. Я перекинула сумку на другое плечо и нажала на звонок. Может быть, что-нибудь придумается, когда я начну рассказывать Лив… В общем, оставалось закрыть глаза и страстно пожелать сошествия божественного вдохновения. Послышались торопливые шаги, дверь распахнулась, и на пороге возникла Лив с мокрыми растрепанными волосами, которые облепили ей щеки. Из глубины дома доносились странные глухие звуки. – Бетси! – выдохнула Лив, хватая меня за руку. – Быстрее! Помоги! – Что случилось? – Я отшвырнула сумку, и Лив потащила меня через холл в кухню. – Я затопила дом! – орала она. – И не могу найти кота! И… – Стоп! Успокойся, вдохни поглубже и расскажи по порядку. Лив сделала глубокий судорожный вдох и отбросила с лица волосы. – Я решила, что надо постирать простыни перед твоим приездом. Все чистые я уже использовала, новые покупать было некогда, и я решила постирать… – Ну и? – И… – Лив моргнула и замахала руками. – И теперь я ничего не понимаю! Я метнулась следом за ней на кухню, где передо мной предстала картина рушащегося мира. Мыльная вода, отороченная яркой розовой пеной, ползла по кафельным плиткам. Источником ее служила стиральная машина, которая издавала странные хлопающие и рычащие звуки, извергая из приоткрытой дверцы груду мокрых розовых простыней. Это напоминало сцену родов из ужастика. В опасной близости от мыльной лужи я заметила гладильную доску с влажной простыней. На простыне располагался утюг, и он… He задавая лишних вопросов, я в один прыжок пересекла кухню, выключила утюг и стащила его с простыни в тот самый момент, когда из-под него стал подниматься дымок. Затем, совершив несколько оборотов вокруг своей оси, я нашла место для горячего утюга и в качестве финального аккорда все-таки выключила стиральную машину. Потом, правда, я еще выключила орущее радио. Тогда стало слышно, как в гостиной отчаянно мяукает кот. В этот момент застывшая в дверях Лив не выдержала и разразилась слезами. – Прости меня! Ну прости! – Да ладно, все нормально, – сказала я, сгребая мокрые простыни и складывая их в раковину. – У всех когда-нибудь ломается стиральная машина. Порой я думаю, что производители машин и постельного белья заключают сделки, чтобы мы чаще покупали новые простыни… Лив уселась на стул и закрыла лицо руками. – Господи, до чего же мерзкий де-е-ень! – в голос завыла она. – Ничего не получа-а-ется! Стараясь сохранять спокойствие, я вытянула из кучи белья невесть как затесавшуюся туда окрашенную вручную красную футболку, которая и явилась источником розового безумия. – Ты хотя бы попыталась отстирать простыни – уже прогресс! – Я заглянула под раковину в поисках отбеливателя, но обнаружила только банку из-под средства от мух да стертую наждачку. – Это ведь гораздо разумнее, чем покупать новые. Лив издала булькающий звук – не хуже, чем у стиральной машины. – Я и не смогла бы купить новые! – вскричала она. – Моя карточка заблокирована! У меня осталось всего двадцать три фунта, а папуля в бегах! От закона! – Что? – подскочила я так, что едва не ударилась головой о гладильную доску. – Он уехал в Испанию и теперь не может давать мне деньги! И вообще ничего не может – у него ни один счет не работает! – Лив откинула волосы со лба, и я увидела, как лихорадочно блестят у нее глаза. – И он ничего не говорит! Возможно, просто не хочет меня волновать… Но он так и не сказал мне, в чем дело: заморозили счета или что-то похуже… – Лив закрыла рот рукой и зажмурилась. – А вдруг ко мне нагрянет полиция? Я вывалила оставшееся белье в раковину, чтобы стекала вода. – Да брось ты, такое бывает только по телику. Успокойся. Сделай глубокий вдох и расскажи наконец, что случилось. Лив вытерла поплывшую тушь и, сдерживая всхлипы, обвела кухню безумным взглядом Офелии, будто пыталась понять, откуда взялся хаос. – Я хотела прибраться к твоему приезду… – икнув, всхлипнула она. – Сложила все белье и долго разбиралась, какое средство лучше налить… – Да бог с ней, со стиральной машиной! Меня больше беспокоит, что произошло с Кеном… Хотя, думаю, скоро все прояснится. Знаешь, давай-ка попьем чаю! Поставь чайник, а я пока разберусь с наводнением… Он хотя бы примерно сказал, когда вернется? Я вытащила из-под шкафа швабру с насадкой, засохшей в форме диковинного цветка, и принялась собирать воду. – Нет! Зато теперь понятно, почему он сунул мне пачку наличных на той неделе… Надо же! – вдруг воскликнула Лив, заметив, как ловко я орудую шваброй. – Как это у тебя получается? Шлеп-шлеп – и отжимаешь… Я так никогда не пробовала. Класс! – Это совсем просто. Ты давай дыши глубже… Лужа на полу осушалась прямо на глазах, а вместе с ней и горькие слезы Лив. Правда, на смену им почти сразу же пришла паника. – Господи, что же мне делать? Нет ни Эрин, ни Джоан, ни папы… А я не могу даже постирать белье, не устроив потоп, – сказала она, не отрывая завороженного взгляда от швабры. – И еще пришла куча писем из банка и извещений по закладным, а я ничего в этом не понимаю, потому что бумажками всегда папа занимался… – Неожиданно Лив замолчала и преданно посмотрела мне в глаза: – Скажи честно, Бетси, я должна знать. Вот эта стиральная машина… У нее же открывается дверца, так ведь? А что для этого нужно: нажать на кнопку экстренной остановки? – Оливия, – отчеканила я. – Буду с тобой откровенна. В стиральной машине нет никакой кнопки экстренной остановки. Есть просто переключатель «включено/выключено». – Правда? – удивилась Лив. – А ты заливаешь средство в… выдвижной ящичек? – Лив, ты что, действительно не знаешь, как работает стиральная машина? – Нет, – еле слышно ответила она. – Я ужасная, да? Я открыла было рот, но тут же закрыла. Сколько помню, Лив всегда исполняла роль трогательной неумехи, которой так и хотелось помочь. Еще в школе мне приходилось растолковывать ей буквально все: как нажимать тормоз на велосипеде, откуда появились евро и т. п. Разве могла я предположить, что благодаря многочисленным помощникам Лив пронесет свою бытовую невинность сквозь годы и останется настолько далека от прозы жизни. Вы только подумайте: в двадцать шесть лет она не в состоянии запустить стиральную машину, чтобы постирать свои трусики! Что уж говорить о закладных… Причем Лив – далеко не дура. В конце концов, сумела же она подыскать себе четырех женихов, один из которых имеет собственный самолет и до сих пор хранит все подарки в честь помолвки с ней? И потом… она хорошо разбирается в винах, у нее прекрасный французский, шикарные волосы. И вообще, она всегда выглядит так, будто только что от стилиста. – Так ты сможешь сделать чай? – неуверенно спросила я. – Да уж наверно! – Лив обиженно надула губы и принялась рыться во всех шкафчиках, пытаясь найти чайные пакетики. Я отжала последнюю воду из тряпки и показала Лив на кухонный стол, заваленный, между прочим, теми же бумагами, которые я пыталась разбирать, когда была здесь последний раз. – Сейчас мы сядем, вскроем эти письма всего до одного и решим, что тебе нужно сделать в первую очередь. Лив в последний раз всхлипнула и даже смогла улыбнуться. – Хорошо, Бетси. Знаешь, с тобой все сразу понятно и легко. И как это ты всегда знаешь, что делать? – Да ничего я не знаю! На ходу соображаю. Давай-ка еще раз, с самого начала. Итак, Кен позвонил и сказал, что он не на отдыхе, а в бегах… Поскольку Лив не имела привычки задавать ключевые вопросы (типа «почему?» или «как долго?»), понадобилось некоторое время, чтобы выудить из нее хоть какие-то подробности. В целом вырисовывалась следующая картина: чиновники из налогового управления учуяли прибыльное дельце и решили прощупать доходы Кена. В результате Лив больше не будет получать свое ежемесячное содержание – доход с определенного имущества. – Кошмар! – снова запричитала Лив. – Папа как заладил одно: лучше тебе ничего не знать, принцесса, лучше ничего не знать! Да я и не против ничего не знать, но про что именно? Что он в тюрьме? Или что он женился? Вот ей-богу, при всем моем уважении к Кену, появись он сейчас здесь со своими слащавыми увещеваниями, летел бы у меня до самого Вандсворта! Подумать только, всю жизнь плясал вокруг дочки – типа, моя принцессочка, ограждал от всего на свете, – а потом взял и бросил, как беспомощного щенка, один на один с долгами! В последнее время доходы Лив складывались из нескольких источников. Зарплата, которую она получала, работая на полставки в шотландском баре Айгора (одного из дружков Кена – такого же «деятеля», как и он сам), вместе с арендной платой Эрин целиком уходила на еду из службы доставки и на повседневные расходы. Для серьезных же трат, которых требовала жизнь в Лондоне, служил «счет за дом», то есть сумма заклада. Так вот, на этом счету в данный момент оставалось ровно пятьдесят три фунта и десять пенсов, что, впрочем, было не важно, поскольку в любой момент могла прийти подписка на «Vogue», которую заказала Лив, и одним махом стереть всю сумму. А если не подписка, то еще что-нибудь. Лив никогда не помнит, сколько и на что тратит. – Спокойно, сейчас мы все выясним и проверим. – Я привычным движением разложила счета в порядке первоочередности. – Ты знаешь хотя бы приблизительно, какая сумма тебе нужна, чтобы хватило на коммунальные услуги, плату по закладной и еще осталось на жизнь? Ответом было молчание. Лив смотрела на меня, виновато кусая губу. – Лив! – строго повторила я. – Сколько нужно платить в месяц по закладной? – Понятия не имею! – пробурчала она. – Эрин все вычисляла в какой-то компьютерной программе, и я платила половину. – Лив отправила в рот очередную экологически чистую трехслойную шоколадную печенюшку из пачки неприкосновенного запаса, которую нам пришлось вскрыть. – Ну прости меня, Бетси. Я понимаю, все ужасно глупо. Конечно, это было бы наглостью – просить, чтобы теперь ты как-то организовывала мою жизнь… – Она устремила на меня исполненный мольбы, гипнотический взгляд голубых глаз. – Но если ты сможешь… Я постаралась принять неприступный вид – для ее же блага. – Нет, Оливия, ты должна сделать все сама, – твердо заявила я. – Как говорит Нэнси, раньше начал – раньше кончил. Вскрывай письма. Все до одного. Я помогу тебе, обещаю. Лив тупо уставилась в чашку с чаем. – Наверное, ты права, – помолчав, сказала она и лихорадочно засунула в рот еще одно печенье. Типа, когда теперь доведется поесть деликатесов. На всякий случай я решила на нее не давить, а то, не дай бог, сбежит в Испанию. Вместо этого я заварила нормальный чай в чайнике и перевела разговор на себя, чтобы Лив не возомнила, будто проблемы только у нее. Денек выдался на славу: сначала мисс Торн заявила, что у меня имя как у горничной, потом я узнала, что не за горами выселение Кэтлин и Нэнси, а в промежутках слушала бубнеж казначея Марка: продавать-продавать-продавать… – И тогда Нэнси посмотрела на меня – знаешь, так смотрят старые, брошенные хозяевами псы в собачьем приюте в Бэттерси – и сказала: «Надеюсь, новым владельцам кто-нибудь понадобится, чтобы пылесосить лестницы…» – Я развела руками и посмотрела на Лив, смеясь и плача одновременно. – Ну что я могла ей ответить? Мы обе залились слезами. – Да… Кошмар! – Лив потерла глаза кулаком. – Бедные Нэнси и Кэтлин! И что ты собираешься делать? Я вздохнула и вытряхнула из пачки последнее печенье. – Понятия не имею, в том-то и дело. Спасать Академию? А есть там вообще что спасать? Этот жлобина Марк по-своему прав, когда говорит, надо, мол, убедить лорда П. продать Академию и честно выйти из игры. Но ведь я-то не хочу, чтобы он ее продавал! Что тогда будет с Кэтлин и Нэнси? Как я разыщу Нелл Говард? И вообще, не понимаю, почему все вдруг стало… – Я попыталась подобрать слова, чтобы описать ужас, который почувствовала при виде лежащей в руинах Академии, и не смогла. – Что стало? – поспешила на помощь Лив. – Чем стало? – Стало почему-то никому не нужно! – наконец выпалила я. – Ведь Фрэнни учила девушек не только устраивать званые обеды и правильно кушать сыр! Я откопала в сумке буклет. Лив уставилась на фотографию девушки в белых перчатках, пожимающей руку священнику. Подпись гласила: «Как правильно знакомиться». – Вот, полюбуйся! Сплошные инструкции: «Куда класть чайную ложку», «Как написать адрес на конверте», «Как правильно обратиться к разведенному графу»… Дурацкий этикет для… лакеев! Кто сейчас, находясь в здравом уме, соблюдает эти формальности? – Бетси, но ведь соблюдают же! – Лив, нахмурившись, листала страницы. – Ты говоришь так только потому, что у тебя правила этикета от зубов отскакивают. А для большинства они минное поле! Взять те же свадьбы… – Она закатила глаза. – Просто кошмар! Вспомни, как я выходила замуж за Чарли Пальмерстона и мы с тобой вместе гадали, как поступить с «разведенными» остатками семейства, чтобы никого не обидеть… Было бы совсем неплохо знать, как правильно делают в таких случаях. – Она еще больше нахмурилась. – И если бы ты тогда не позвонила мне и не рассказала о его эдиповом комплексе… Поверь, если есть какая-то принятая формула, когда необходимо расторгнуть помолвку, люди должны о ней знать! – Ну да, наверное, именно этому следует учить девушек, – сухо заметила я. – Организовать свадьбу, а потом – если нужно – вовремя сделать ноги! – Именно! – кивнула Оливия, игнорируя мой сарказм. – А кто еще им об этом расскажет? Мамочки обычно сами ни в зуб ногой. Взять хотя бы нас с тобой… Моя Рина свалила прежде, чем у меня появился первый бойфренд, – и спросить было не у кого. Зато Фрэнни прочитала тебе целый цикл лекций «О важных вещах, которые надо знать», – помнишь, в четвертом классе? Там было и про таксистов, которые распускают руки, и даже «Уступи мне на время своего мальчика за десять фунтов»… Помнишь? У тебя в тетрадке должно было сохраниться. Я поняла, что она имеет в виду тетрадь, куда я записывала советы Фрэнни. У всех учениц «Филлимора» были такие тетрадки с обложками из сиреневой кожи – для лекций. Я тоже всегда носила в школу сиреневую тетрадь. С ней я чувствовала себя такой взрослой, такой умудренной опытом, даже если там были просто адреса. В то лето, когда мне исполнилось пятнадцать, Фрэнни устроила в «Рице» серию чайных вечеров «только для девочек» – тех самых, из серии «Что вы должны знать». Тогда я реально казалась себе взрослой женщиной: мы сидели в саду, прихлебывали чай, а Фрэнни рассказывала о разных типах мужчин, которые могли бы пригласить нас на ужин: об их достоинствах, недостатках и о «вещах, которых следует остерегаться». – Конечно помню. Именно с тех пор при первой встрече я смотрю на обувь. – А где эти тетрадки? – спросила Лив. – Боже, сколько раз мы их перечитывали! Они были для нас как «Cosmo». Даже больше, чем «Cosmo»… В них все было для настоящих леди. Знаешь, Бетси, ты должна опубликовать их – это же целое состояние! – Они лежат в моем старом шкафу у Кэтлин. Я не видела их с… с тех пор, как поступила в университет. – Я тряхнула головой, отгоняя воспоминания, как самолично запихнула тетрадки поглубже в шкаф в приступе обиды на то, что меня не приняли в Академию. – Только вряд ли сегодня в «Филлиморе» это проходят. Остался только снобизм – и вилки для рыбы. Лив показала на буклет: – Но ведь здесь советы, как правильно подбирать одежду, – разве это не полезно знать? – Да, конечно. Советы из серии «Скажите своей портнихе». А девушкам следовало бы иметь представление о распродажах или где купить классное маленькое черное платье. При чем тут шляпы! Буклет меня просто бесит! Неужели они всерьез полагают, что у нормальной женщины есть время и деньги на эти «необременительные условности», которые пытается навязать Академия? Вот если бы они учили делать укладку дома, чтоб была как в салоне… А представь, сколько денег могла бы сэкономить девушка, если бы умела делать сама себе маникюр? – Я выразительно посмотрела на сверкающие ногти Лив, прозрачно намекая на ее арестованный банковский счет. – Вот скажи, сколько ты тратишь каждый месяц на маникюр? – Не хочу об этом думать! – отмахнулась она, однако под напором моего взгляда пошла на попятный – Много. Но я же так привыкла к этому! – А теперь, Оливия ОʼХар, подумай, сколько денег ты сэкономишь, если будешь делать маникюр сама? – Я грозно подняла палец. – Так вот, на эти деньги ты могла бы жить целый день! Дальше. Совершенно не обязательно сдавать в чистку джинсы – их можно постирать! Не поверю, что тебе никто никогда об этом не говорил. Есть масса способов умерить свои расходы, чтобы не обрушить банковский счет. На слове «счет» мой грозно поднятый палец замер – и одновременно в голове стала рождаться смутная идея. Если раньше в Академии девушек учили, как выходить замуж, так почему сегодня не обучать их азам независимой жизни? Например: строительный портал