Текст книги "ЖУРНАЛ «ЕСЛИ» №11 2007 г."

Автор книги: ЕСЛИ Журнал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц)

Потом в куполе – или в куполах – на противоположной от входа стороне образовался дверной проем. Артур заметил, что скафандры, чем дальше он заглядывал, по мере отдаления становились все более технологически совершенными – начиная от громоздкого, неуклюжего сооружения вокруг человека до изящного, плотно прилегающего к телу одеяния с полностью закрывающим голову, но практически невидимым шлемом.

Идея обрела форму. Артур осмотрел дисплей пульта, указатель приник к левой вертикальной линии. Да, все астронавты должны быть исследователями, которые могли бы, как он сам, обнаружить планетарий и использовать его для путешествия в будущее. Но одержимая часть его мозга вопрошала здравомыслящую составляющую: Женя утверждал, что это невозможно – и был прав?

Чувствуя себя обособленно, как исполнитель главной роли в шумной толпе статистов на уличном представлении, он снова обратил свой взгляд к залам.

Астронавт в самом дальнем куполе направился к выходу. Другие астронавты один за другим последовали за ним. Артур присоединился к процессии и пошел к выходу. Очевидно, последний на вход, первый на выход.

Когда Артур добрался до выхода, на Луне уже стояла ночь, но кратер был ярко освещен. Там двигались какие-то люди, очевидно, группа встречающих – без скафандров! Артур подумал, что сможет разглядеть намек на прозрачный купол над кратером.

Астронавт впереди снял свой шлем. Артур наблюдал за ним несколько секунд. Человек не упал, не закачался, и Артур, почувствовав себя в безопасности, снял свой собственный шлем.

И тут же почувствовал легкий ветерок, вдохнул запах свежести, очень кстати после восстановленного душного воздуха скафандра. Он снова услышал живые звуки мира, смех счастливых людей, а не металлические голоса и хрипы из передатчика и не собственное тяжелое дыхание.

В этот момент разговоры и смех смолкли. Люди остановились и смотрели вверх, где вдруг появился гигантский двадцатигранный космический корабль. Летательный аппарат был достаточно велик, чтобы улавливать лучи Солнца, хоть в кратере и была ночь. Великолепное зрелище производило впечатление: полированный металл, четкие углы граней с огромными иллюминаторами и синие, похожие на северное сияние языки пламени двигателей.

Рассматривая корабль, готовый прилуниться вне покрытого куполом кратера, Артур почувствовал себя зрителем научно-фантастической эпопеи. Он даже будто бы слышал музыку.

Артур осознал цель планетария: это пункт вербовки астронавтов, исследователей, обладающих развитой способностью к языкам. Может, дело и не в таланте к языкам, а в особой склонности к решению загадок. Или в стремлении открывать новое…

Потом он увидел краешек Солнца над горизонтом, и граница ночи и дня двинулась поперек кратера примерно со скоростью бегущего человека. Ночь быстро превратилась в день. Артур почувствовал, что при слабой лунной гравитации прыжки и кульбиты не смогут адекватно отразить его абсолютный восторг. Кажется, денек выдался на славу. Будет здорово, если он сможет поделиться с кем-нибудь своим полным счастьем.

Артур услышал сзади какой-то звук. Считая себя последним в череде астронавтов, он был крайне удивлен, когда повернулся и увидел в нескольких шагах фигуру в скафандре старого образца. Когда человек начал снимать шлем, Артур ахнул от неожиданности. Он выпустил из рук шлем, и тот с легким стуком упал на грунт. Артур бросился вперед. Казалось, человек отпрянул на мгновение, но потом отбросил свой шлем и раскрыл объятия.

Перевела с английского Татьяна МУРИНА

© Carl Frederick. A Zoo in the Jungle. Публикуется с разрешения автора. Рассказ впервые напечатан в журнале «Analog» в 2007 году.

АЛЕКСЕЙ ЕВТУШЕНКО
ПАСТУХ

Если бы Пояса астероидов не существовало, его следовало бы создать. Для пользы всего человечества.

Эта не блещущая оригинальностью мысль часто приходит в мою голову по утрам, когда я собираюсь на работу.

Забавно, верно? Проснулся человек утром, сделал зарядку, приступил к водным процедурам – и тут его посещает мысль о полезности и даже необходимости для человечества Пояса астероидов.

Вот вы часто по утрам думаете о Поясе астероидов?

То-то!

Впрочем, никаких секретов. Дело в том, что Пояс астероидов – это и есть место, где я работаю, так что думать о нем мне, как говорится, сам бог велел. А к тому времени, когда я по утрам приступаю к водным процедурам, моя голова после ночного сна уже вполне способна принять любую мысль. В том числе и о полезности Пояса астероидов для человечества.

Ну и, разумеется, здесь стоит учесть тот факт, что работу свою я люблю. Она у меня интересная, а профессия, с одной стороны, вроде бы одна из самых древних, а с другой – новейшая и редчайшая… В общем, чтобы уже наконец все стало ясно, объясняю: я пастух. Как вы уже, наверное, догадались, пастух не обычный, а космический (иначе с чего бы я стал распространяться насчет Пояса астероидов?). Пасу, разумеется, Solar Seals – cолнечных тюленей, или, проще говоря, соларов. Ибо больше в открытом космосе пасти некого – кроме cолнечных тюленей, животных там пока не обнаружено.

Тем, кто забыл, я напомню, что солары – это особая форма жизни, обитающая в нашей Солнечной системе, преимущественно в районе Пояса астероидов. Если верить фактам, а не слухам. Но слухи слухам рознь. Впрочем, как и факты фактам. Особенно в обитаемом космосе, где хватает любителей и откровенно приврать для красного словца, и выдать желаемое за действительное, а то и вовсе наплести незадачливому инвестору кучу небылиц. Впрочем, мы отвлеклись.

Так вот, солары.

Лично мне, кроме Пояса астероидов, нигде больше эти удивительные животные не попадались, хотя в свое время я побывал и на Меркурии, и на лунах Сатурна и много где еще. Люди, которым я, в целом, доверяю, утверждают: солнечные тюлени иногда встречаются на мелких спутниках Юпитера, вроде Леды или Фемисто, но, повторяю, сам я этого не видел, а официальная наука на сей счет не имеет твердого мнения.

Впрочем, официальная наука не имеет твердого мнения даже насчет того, как форма жизни, подобная соларам, вообще могла образоваться во Вселенной, и жизнь ли это вообще.

Да-да, именно так, вы не ослышались. Двадцать первый век заканчивается, а среди нас, оказывается, есть еще такие, с позволения сказать, ученые, которые не мыслят себе другой жизни, кроме белковой. Мол, солары ваши – это квазижизнь. Или псевдо-, уж как вам лингвистически будет удобнее.

Я вот, например, чуть ли не с детства помню, что жизнь – это активное, идущее с затратой энергии, поддержание и воспроизведение специфической структуры. А уж белковая она, эта структура, или еще какая – совершенно неважно. И удобнее всего – плюнуть на рассуждения этих… квази-, а также псевдоученых и спокойно заниматься своим делом. Потому что стоит только один раз увидеть солнечных тюленей, как сразу становится понятно: они живее всех живых. Да еще и крайне симпатичны. Не говоря уже о той пользе, которую они приносят нам, людям.

Утверждают иногда, что никакое видео не в силах передать того очарования, которое буквально излучает стадо солнечных тюленей, если смотреть на него непосредственно через прозрачный щиток скафандра. Чепуха. В силах. Если это хорошее видео, снятое умелым оператором. Мне такое попадалось. А насмотрелся я на соларов, как вы понимаете, вдосталь. Так и эдак. И продолжаю ими любоваться почти ежедневно на протяжении вот уже почти десяти лет.

Если вычленить самую суть, то работа пастуха солнечных тюленей заключается в том же, что и работа любого другого пастуха: выгонять животных на пастбище, следить, чтобы они исправно паслись и не разбредались, оберегать их от всяческих невзгод и опасностей, пригонять стадо обратно на место ночевки и дойки… А то, что пастбище – это открытый космос, а место ночевки и база находятся на астероиде, где притяжение чуть ли не в сто раз меньше земного, – уже не особо важно.

Хотя, если взглянуть шире, то, разумеется, космический пастух, в отличие от земного коллеги, должен еще уметь мастерски управлять спейсфлаером класса «скутер» и сворой роботов, играющих ту же роль, что и живые овчарки. Не считая кучи других навыков, без которых не бывает нормального профессионального космонавта. Потому как, если ты работаешь в космосе, то являешься космонавтом по определению. И даже в первую очередь. А уж затем пилотом, штурманом, инженером, рабочим-монтажником, пастухом или кем-то еще.

Вообще-то, о своей работе я могу рассказывать часами. Во-первых, потому что ее люблю, а во-вторых, пастухи соларов болтливы по своей, что называется, природе.

Издержки профессии, так сказать.

Не все, конечно, но что касается меня, то в полной мере. Дай волю, и я могу проговорить несколько часов подряд, не останавливаясь.

Некоторые, особенно те, кто ничего не понимает в нашей профессии (недобросовестные журналисты, в первую очередь), утверждают, что это все от одиночества. Мол, космический пастух редко видит людей, а потому готов трепаться до упаду с первым встречным-поперечным.

Смею заверить, это полная ерунда.

Начать с того, что мы вовсе не одиноки. На одной моей базе нас девятнадцать человек вместе с доярами и всем инженерно-техническим персоналом, а уж когда прибывает грузовик с Земли, то и вовсе становится тесно. Плюс ко всему я не очень понимаю, как можно чувствовать себя одиноким при современных средствах связи и виртуальных развлечениях. Да, конечно, электромагнитные волны бегут от нас до Земли больше 23 минут. И столько же – обратно. То есть в режиме чата или радиотелефонного разговора поболтать с друзьями-товарищами-любимыми не удастся. Ну и что? Мы прекрасно общаемся и в режиме интернет-блогов, например. Никаких проблем. А уж об отдыхе я и не говорю. Диск – в комп, шлем – на голову, и расслабляйся сколько угодно. На любой вкус и полную катушку. Хотя, если честно, на развлечения-расслабления времени и желания особо не остается. Ведь сама по себе наша работа – такое развлечение, что куда там всем последним и навороченным компсимуляторам и прочим виртуальным радостям!

Для тех, кто понимает, ясное дело.

Например, вы пробовали когда-нибудь загнать обратно в гурт трех-четырех соларов, которым одновременно вздумалось полюбопытствовать, что интересного происходит в паре-тройке тысяч километров от сферы пастбища? И хорошо еще, если в паре-тройке, а то ведь бывает и на десять тысяч скачут… Ищи потом их свищи, если растерялся и сразу не среагировал! Пояс большой, а солар прыткий. При большом желании развивает такую скорость, что никакой «скутер» не догонит – только на роботов-«овчарок» и надежда. Да и то не всегда. Тем более что способ передвижения соларов до сих пор окончательно не разгадан. Точнее, не способ, а механизм. Потому как уже всем давно ясно: солнечные тюлени передвигаются в космическом пространстве, используя нечто вроде непрерывной нуль-транспортировки на сверхкороткие расстояния.

То есть солар, чья средняя длина, как известно, редко превышает сотню метров, исчезает в одной точке пространства и тут же появляется в другой, отстоящей от первой не более чем на… пять миллиметров. А в секунду он таких перемещений может сделать и тысячу, и миллион. Отсюда и скорость. Только непонятно, КАК он это делает. По идее, должен у соларов быть какой-то специальный внутренний орган, обеспечивающий подобный фантастический способ передвижения. Но никто пока этого органа не обнаружил, а значит, и не разгадал главной загадки этих животных.

Хотя откуда мне известно, что именно эта загадка солнечных тюленей – главная? Есть и другие. Например, откуда они вообще взялись и почему так легко дали себя приручить…

Это рабочее утро ничем не отличалось от сотен и сотен других. Мой гурт насчитывает ровно двадцать девять особей, и при моем появлении над загоном-ангаром в сопровождении пяти «овчарок» лепестки верхнего люка расходятся, и все двадцать девять медленно, один за другим, выплывают наружу. Величественное зрелище и никогда мне не надоедает, хотя я и не знаю даже, с чем его сравнить.

Проходит секунда-другая, и стадо, набирая скорость, устремляется прочь от места ночлега, прямо, что называется, в открытый космос.

Ну, а я вместе со своими «овчарками» – за ними.

Радиовызов с базы пришел в десять часов двадцать восемь минут по бортовому времени:

– Ферма-два – Пустыннику, Ферма-два – Пустыннику. Как слышите меня? Прием.

– Здесь Пустынник. Слышу вас хорошо. Что там у вас, ребята, неужто внеплановый космолет с девчонками на борту? Прием.

– С каких это пор ты интересуешься девчонками? Я думал, тебе твоих соларов хватает. Прием.

– С соларами я, конечно, весело провожу время, это ты верно заметил, да только жаль, полного удовлетворения никак достичь не получается. Девчонки же…

В подобном духе мы с нашим штатным радистом засоряли эфир еще минут пять, пока наконец мой собеседник не соизволил перейти к делу.

Оказывается, пришло сообщение с нашей главной пастушьей обители на Церере о том, что в районе Пояса и вроде бы относительно неподалеку от нас около двадцати минут назад зафиксировано появление трех неопознанных объектов. Предположительно искусственного происхождения. В связи с чем непосредственно пастухам и всему остальному персоналу предписано удвоить внимание, проявить бдительность, смотреть в оба и вообще быть готовыми.

– Делать им нечего, – выразил я свое мнение по данному вопросу. – Какие еще искусственные объекты?

– Три внеплановых космолета с девчонками, – хрюкнул радист. – Почем я знаю? Но фишка в том, что диаметр самого малого объекта предположительно достигает четырнадцати километров.

– Сколько-сколько? – не поверил я своим ушам.

– Четырнадцать километров, – повторил радист. – А самого большого – двадцать два.

– И где ж они теперь?

– А шут их знает. База утверждает, что они, лишь только появившись, немедленно исчезли с экранов. Как растворились.

– Глюки Пояса, – хмыкнул я. – Тут еще и не такое мерещится иногда. Тебе ли не знать.

– Я-то знаю, – согласился радист. – Но администратору нашему с Цереры этого не объяснишь. Молодой он еще, да ранний. Выслужиться хочет.

– Ну и черт с ним, – зевнул я.

– Ага, – согласился радист. – Но поставить тебя в известность я был обязан.

Я в изысканных выражениях поблагодарил радиста за похвальное отношение к профессиональным обязанностям и собрался уж было выслушать не менее цветистую ответную тираду, как в наушниках треснуло с такой силой, что на долю секунды я перестал не только что-либо слышать, но и видеть.

А когда слух и зрение вернулись, то оказалось, что в эфире царит мертвая тишина, а на обзорном экране прямо по курсу расположились… Я как-то сразу осознал, что это и есть те самые пресловутые искусственные объекты.

Диаметром, если верить дальномеру, четырнадцать, восемнадцать и двадцать два километра.

А с чего бы мне ему не верить? Я и поверил. Тем более что и на собственные глаза полагаться привык. Хотя то, что перед ними появилось, больше всего смахивало на плод не в меру расшалившегося воображения.

Представьте себе белую розу. Крупную, с изящно вылепленными и хитроумно закрученными, будто испускающими нежный свет, лепестками.

Представили?

А теперь уберите стебель и поместите розу в космос прямо по носу вашего «скутера», увеличив ее диаметр в сто тысяч раз и расположив рядом две такие же, только еще большего размера.

Может, я не очень удачно излагаю, и какой-нибудь поэт сумел бы сказать точнее и красивее, но мне кажется, что более или менее правдивая картинка в вашей голове должна была возникнуть.

Ну, а у меня она возникла не в голове, а на обзорном экране. Во всей, так сказать, красе.

И вот, значит, висят эти три «розы» точнехонько у меня по курсу, а солары мои числом двадцать девять штук, не выказывая ни малейшего беспокойства, устремляются прямо к ним.

Как будто век мечтали о долгожданной встрече.

И это крайне удивительно, потому как солнечные тюлени – животные довольно осторожные, чуют опасность загодя и всемерно стараются ее избежать.

Значит, думаю я в рифму, нет угроз от этих «роз»? Или просто солары их не видят? Да нет, вряд ли. Если я вижу, то и они должны. Хотя вот странность. Радар-то показывает, что никаких материальных объектов впереди по курсу нет! А я вижу, что есть. И лазерный дальномер сообщает: до них всего-то сто пятьдесят километров и, по-хорошему, пора тормозить.

Но пора не только тормозить, а вообще принимать решение. Если солары не видят «роз» в своем электромагнитном диапазоне, то это еще не значит, что их нет. Отдаю команду «овчаркам» и одновременно сбрасываю скорость.

Пять роботов перестраиваются, заходят справа и пытаются изменить курс стада с помощью чувствительных лазерных уколов. Обычно это действует. Но не сейчас. Едва успели мои «овчарки» по разу «куснуть» вожака и следующих за ним четырех самых крупных соларов, как мне показалось, будто чьи-то невидимые могучие руки ухватили роботов прямо на лету, смяли их в бесформенные комки и… убрали из окружающего пространства с глаз долой. Куда? А черт его знает! Убрали – и все. Вот только что «овчарки» были – и уже их нет.

Я испугался. По-настоящему. Потому что сделать такое с космороботами, масса каждого из которых около восьмидесяти тонн, не способно ни одно известное мне земное оружие. Сжечь – да. Хорошая лазерная пушка, предназначенная для горнорудных работ на тех же астероидах, могла бы. А здесь… Просто смяли, как бумажки, и выбросили к чертовой матери. Возможно, в прямом смысле слова.

Но страх страхом, а делать что-то надо. Если стадо неуправляемо, а точнее, управляется теперь этими… объектами, то следует позаботиться о собственной безопасности. Ибо нет никакой гарантии, что мой «скутер» вместе со мной не разделит судьбу «овчарок», попытайся я наперекор всему изменить курс соларов с помощью все того же лазерного «хлыста» на борту.

Итак, отключаю тягу и врубаю на полную тормозные двигатели. Сначала надо сбросить скорость, потом развернуться и валить отсюда, пока, что называется, при памяти и ветер без камней. Ведь в инструкции ясно сказано: «При возникновении угрозы стаду пастух обязан принять все меры для устранения данной угрозы или постараться ее избежать. При этом не подвергая опасности собственную жизнь».

Что ж, устранить «розы»-угрозы я не могу никак, значит, постараемся избежать.

Однако избежать не получилось.

Тормозные двигатели чуть не срывались с консолей от натуги, но сбросить ход мне не удавалось. «Скутер» как летел точно в центр одной из «роз», так и продолжал двигаться в том же направлении. С той же скоростью. И мои любимые и родные солары летели туда же.

Судя по приборам, до неминуемого столкновения оставалось не более пятнадцати секунд, и я уже мысленно просил у Бога прощения за все, в чем, по моему мнению, был перед ним виноват, как вдруг скорость сама по себе резко упала, центральная часть «розы» раздвинулась, образуя некий вход-тоннель, и все стадо, а за ним и я, благополучно переместилось из космоса внутрь неизвестно чего.

Полная тьма – вот что окружило меня, как только столбик спидометра опустился до нуля, а короткий вход-тоннель сзади захлопнулся. Или зарос (я так и не понял, с помощью какого механизма он открывался и закрывался). Естественно, первым делом я протянул руку к пульту и попробовал включить прожектор. Безрезультатно. То же самое и со связью. Радио молчало на всех диапазонах. Не работал и лазерный дальномер, так что я даже приблизительно не мог определить размеров своей «тюрьмы».

«Замуровали, демоны», – вспомнил я реплику из древней, но очень смешной кинокомедии. Это помогло мне убить панику в самом зародыше, после чего, уже в твердом и ясном уме, я сунул руку под кресло и достал заначку.

Заначка представляла собой металлическую флягу объемом 400 миллилитров, внутри которой было, конечно же, спиртное. А именно – ром. Старый «Бакарди» крепостью ровно 45 градусов.

Скажете, 400 миллилитров «Бакарди» – это много? Я так не считаю. Пусть лучше останется, чем не хватит. Тем более что держать на борту спиртное строжайше возбраняется. Вплоть до немедленного увольнения и запрета на профессию. Так что, если уж пропадать, то за дело, а не какие-нибудь жалкие 200 граммов.

После третьего глотка освещенная приборами кабина родного «скутера» показалась мне донельзя уютной, а после пятого тревожная непроницаемая тьма на обзорном экране – просто летней безлунной и беззвездной ночью. Бывает. Что я, безлунных ночей не видел? Сейчас еще включим музычку, и будет совсем хорошо.

Но музыку включить я не успел.

Потому что черная, как самые черные чернила, ночь сначала посерела, а затем и вовсе превратилась в некий сияющий жемчужным светом туман. При этом туман словно просочился сквозь обшивку «скутера» в кабину и заполнил ее всю сверху донизу. Да так, что я перестал видеть не только приборную доску, но и собственную руку с заветной флягой.

Странно, но страха не было. Вообще никакого. Даже мысль о том, что, наверное, следовало бы влезть в скафандр, показалась какой-то несущественной. В скафандре, без скафандра… Какая разница? Если этот жемчужный туман проник в «скутер», то уж скафандр и подавно ему противостоять не сможет. А то, что не видно фляги, ерунда. Мы и на ощупь можем…

– Хватит, – произнес чей-то голос, как мне показалось, прямо в моей голове.

– Да пошел ты, – храбро ответил я, отчего-то ничуть не удивившись, и демонстративно приложился к фляге. – Я сам решаю, когда мне хватит, а когда – нет.

– Как хочешь, – сказал голос. – Только не надо потом оправдываться тем, что был пьян.

– Потом – это после чего и когда? И вообще, кто ты такой?

– Потом – это после того как мы уничтожим человечество, – любезно пояснил голос. – А кто я – неважно.

– Ясно, – говорю и прячу флягу под сиденье. Там осталось больше половины, и мне в голову приходит мысль, что «Бакарди» сегодня мне еще может остро понадобиться. – Значит, ты хочешь уничтожить человечество и при этом отказываешься себя называть? Что ж, тогда для меня ты будешь Конь-в-пальто. Устраивает имечко?

Много позже я не раз думал о том, откуда во мне взялась тогда эта бесшабашная наглость и роскошное наплевательство. «Бакарди»? Вероятно. Но не только. Наверное, еще в тот момент, когда я узрел на обзорном экране три гигантские «розы», где-то в подсознании щелкнул определенный рычажок, и мое глубоко скрытое истинное «я» принялось настраиваться на первую в истории человечества встречу с инопланетным разумом. В соответствии со своими понятиями о том, как надо себя во время данной встречи вести.

А в том, что это именно Контакт, я не сомневался ни секунды. Да и с чего бы? Зрительные и слуховые галлюцинации сначала до, а затем после ста пятидесяти граммов пусть крепкого, но хорошего рома? Не смешите меня. В космосе слабым на психику не место, а медосмотр я проходил последний раз всего две недели назад. И был признан абсолютно здоровым.

– Если ты пытаешься меня разозлить, то напрасно, – сообщает голос. – Лучше подумай о том, что ты можешь сказать в свое оправдание.

– Оправдание? – удивляюсь я. – Чтобы оправдываться, надо чувствовать вину. Хоть в чем-то. А я ее не чувствую. Даже в том, что назвал тебя Конем-в-пальто. Уж извини.

– Ладно, если тебе так уж необходимо меня как-то называть, то можешь звать… ну, скажем… Адмиралом. Что же касается твоей вины, то лично мне наплевать, чувствуешь ты ее или нет. Достаточно того, что она есть. И очень большая. Настолько большая, что я готов уничтожить Землю, чтобы ее смыть.

– С кого смыть? – ухмыльнулся я.

– С вас! – рявкнул голос. – Людей! И вместе с вами! Не будет вас – не будет и вины. Священное Служение будет восстановлено, и Долг исполнен.

Клянусь, он так и произнес это «Священное Служение» и «Долг». С заглавной буквы.

– Долг – дело святое, – примирительно заметил я. – Тут ты прав. Но все-таки как быть с виной? Нет, Адмирал, честно, я не имею ни малейшего понятия, о чем ты толкуешь.

– Хорошо, – процедил Адмирал. – Я тебе покажу. Немедленно в тумане передо мной образовалось нечто вроде большого обзорного экрана, разбитого на шесть ячеек. И в каждой ячейке я увидел своих любимых соларов. Все шесть наших стад. По одному на каждую ячейку. А вместе с ними и пастушьи «скутеры» в окружении «овчарок»…

Собственно, ничего нового мне не показывали – обычную нашу пастушью работу: следить, чтобы солары не разлетались в разные стороны, и вовремя загонять их обратно на астероидные базы в ангары-корабли. Где за них уже брались дояры. «Молоко» солнечных тюленей – исключительное вещество. Именно на его основе делается знаменитый и баснословно дорогой иммунит – «лекарство от всех болезней». Кстати, дояров за их работой мне тоже показали. Та еще работенка, надо сказать. Требует хорошо развитой интуиции, умения, опыта и бесстрашия. Солнечный тюлень – существо по-своему нежное и фамильярного обращения при доении не терпит: может так взбрыкнуть, что костей не соберешь. Бывали случаи.

– И что? – осведомился я, когда жемчужный туман вновь затянул все вокруг. – Ты показал мне мою работу, о которой я и так все знаю. Тебя она чем-то не устаивает?

– Не только меня, – сухо ответил неведомый Адмирал. – Всю мою расу. То, что ты называешь работой, для нас – мерзейшее святотатство. Расплатой за которое может быть только смерть всего людского рода. Мы очень долго искали тех, кого вы называете соларами. Все наши силы и ресурсы были брошены на поиск. И вот наконец мы их нашли. Но что же мы увидели? Низкие существа, едва-едва научившиеся передвигаться в пределах системы своей звезды, используют наших священных йохров в качестве обычных домашних животных! И даже, как выясняется, ничуть этого не стыдятся. Нет, только смерть. Готовься. Через пять часов по вашему времени Земля будет уничтожена. И ты вместе с ней. Аннигиляторы материи уже выходят на рабочий режим.

Мама дорогая, так вот в чем дело! Значит, солнечные тюлени – живые святыни этих, как-их-там, обиженных на всю голову инопланетян. А мы, соответственно… М-да. Религия – штука деликатная. Особенно религия чужая. И крайне опасная. В том смысле, что обращаться с ней надо очень осторожно, дабы не натворила она неописуемых бед. Вплоть до уничтожения одних разумных другими. Что мы уже неоднократно наблюдали в своей истории. И вот – снова.

С нашей точки зрения, мы, конечно, абсолютно невиновны, потому как ни сном, ни духом. Но это наша точка зрения. Которая, как я понимаю, Адмирала и его боевой флот нисколько не колышет. Особенно в отсутствие у Земли военных кораблей…

Стоп. А с чего я взял, что он не блефует? Все-таки целую планету на атомы разнести – это вам не на песочный замок ногой наступить. И вообще. Если они такие могучие и непримиримые, то почему этот Адмирал меня пленил и вообще стал со мной разговаривать? Сплющил бы и выбросил вон, как тех же «овчарок»… Получается, что не так уж он и уверен в своей правоте, как хочет показать? Сидят, значит, где-то глубоко в его инопланетянском подсознании крохи сомнения, и они, крохи эти, вынуждают его сейчас вести со мной пусть надменную – но беседу. Для того, как водится, чтобы окончательно убедить свою совесть в том, что решение принято верное и другого пути нет и быть не может.

Та-ак. Это уже греет. Раз искорка сомнения есть, значит, ее можно превратить в пламя. Во всяком случае, надо попытаться. Думай, пастух, думай. И упаси тебя господь считать данную проблему не своей. Есть, мол, правительства и дипломаты, которые искусству переговоров специально обучены, вот пусть они и отдуваются. Не будет этого. Реальность такова, что здесь, в брюхе у «розочки», ты один. Если не брать во внимание соларов.

А почему, собственно, не брать?

Как раз из-за них весь сыр-бор и разгорелся. То есть именно в них все дело. И логика подсказывает, что где-то здесь и должен быть ключ к решению данной проблемы. Вот только на что этот ключ похож…

Эти и другие мысли проскочили в моей голове со скоростью свиста. Я чувствовал, что решение совсем рядом, но никак не мог его нащупать. Пришлось вместо него нащупать флягу под креслом и, не обращая внимания на незримое присутствие Адмирала, сделать изрядный глоток.

Ром проскочил в желудок, как родной, и в голове сразу прояснилось. Или мне это только показалось. Что, впрочем, не имело ни малейшего значения. Раз уж я чувствую прояснение, значит, этим нужно немедленно воспользоваться.

Итак, солары. Будем размышлять логически. Каким образом они оказались в Солнечной системе вообще и в Поясе астероидов в частности? Адмирал говорит, что их долго искали. Кого обычно ищут? Тех, кто потерялся.

Или… сбежал?

Вот оно!

Для закрепления достигнутого успеха я снова приложился к фляге и не без некоторого сожаления убрал ее на место. Прояснение прояснением, но надо и меру знать…

Если солары – живые святыни расы Адмирала, то потеряться они не могли, это смешно. А вот сбежать… При их способностях к мгновенному перемещению в пространстве… Хорошо, примем эту версию за рабочую. Хотя бы потому, что только она дает мне некоторые козыри против Адмирала. Раз солары сбежали от его расы – и неважно в данном случае, как далеко их звездная система находится от Солнечной – к нам, значит, на то была причина. Какая? Это тоже не так уж важно. Была, и точка. Веская. Плохо им стало. Тоскливо и неуютно. Вот и сделали ноги. Новые впечатления, новые пастбища, новые перспективы. Что дальше? А дальше выходит, как ни крути, что Адмирал и вся его соларолюбивая раса должны чувствовать ба-альшую вину. Потому что от хорошей жизни не бегут. И теперь эту свою вину они в лице Адмирала пытаются переложить на нас, людей.

Нет, ну какие гады!

Это же ни в какие ворота не лезет! Сами довели бедных животных до того, что те улепетнули чуть не на край Вселенной (всем ведь известно, что Солнце расположено на краю Млечного Пути), и теперь пытаются свалить с больной головы на здоровую?! Знакомый приемчик, черт побери!

Первым моим порывом было немедленно высказать Адмиралу в самых ярких и образных выражениях, что я обо всем этом думаю. Но, как известно, первый эмоциональный порыв слишком часто бывает самым неверным, и я сдержался. Гнев и возмущение – плохие советчики. Особенно, когда на карту поставлено существование Земли и всего человечества.

Медленно досчитать про себя до десяти.

Способ, проверенный столетиями.

Вот и теперь он помог. Я успокоился, сделал глубокий вдох-выдох и самым примирительным тоном, на который только был способен, задал свой первый вопрос:

– Глубокоуважаемый Адмирал, а как вышло, что йохры покинули вашу систему и оказались здесь?

Но ответа не дождался.

Жемчужный туман начал стремительно редеть, словно утекая сквозь обшивку «скутера», а затем случилось и вовсе странное. На какие-то пару секунд я закрыл глаза и потряс головой, чтобы навести в ней хоть какой-то порядок. А когда открыл, то увидел вокруг себя не чернильную тьму вражеского трюма и не странный жемчужный туман, а привычный космос с мириадами разноцветных дружелюбных звезд. И стадо моих соларов точно по курсу, охраняемое по бокам «овчарками». Ровно двадцать девять животных и пять «овчарок». Один к одному.