Текст книги "В садах Шалимара"

Автор книги: Эсли Харрисон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Не обращая внимания на ее эмоции, Менсур бросил в ответ:

– Теперь уже слишком поздно.

– Как это слишком поздно?

– Мы должны быть в Пешаваре сегодня вечером.

Она засмеялась, чтобы лучше скрыть свое расстройство.

– Ты просто шутишь... – Не дождавшись никакой реакции с его стороны, она продолжала еще энергичнее:

– Почему же сегодня вечером?

– Якуб хочет видеть меня.

Несмотря на внешнее спокойствие мужа, она почувствовала, как он напряжен.

– Якуб?.. – На какое-то время ее вопрос повис в воздухе, потом она настойчиво продолжила нервным голосом:

– Где ты рассчитываешь с ним встретиться?

– У одного из наших друзей, который, впрочем, приютит нас у себя.

У него был тон, не терпящий возражений. Тем не менее Лорин спросила:

– Что у него за срочность такая?

– Не знаю. Он выражался очень уклончиво, но вполне возможно, что ты была права.

– В отношении чего?

Сбитая с толку, Лорин уставилась на Менсура пристальным взглядом. Слова произносились сдержанно, будто и не было полного единства душ в самом начале дня.

– Нам создают проблемы. Финансовые средства, которые мы ожидали, не были переведены на счет компании. Если я не смогу финансировать разработки, то сорву сроки. Хотя и так уже все затянулось...

– Ты полагаешь, что Фуад в этом как-то замешан?

– Не знаю. Дополнительный повод, чтобы увидеться с Джеймсом Моррисом. Может быть, у него будет какая-нибудь информация.

Смирившись, Лорин подчинилась его доводам. Так как дело было решенное, она быстро собрала их чемодан. Час спустя они уже ехали по дороге в обратном направлении.

Глава 8

После нескольких часов безмятежного состояния начинался спуск, который показался Лорин весьма тягостным. С потерей высоты уходила прохлада. Мало-помалу посадки на террасированных склонах уступили место поселкам из глинобитных домов. Проезжая, она заметила у ларьков каких-то утомленных путников, остановившихся там, чтобы отведать рагу с чечевицей и черного чая, разбавленного молоком.

Время от времени смуглолицые ребятишки с миндалевидными глазами перебегали дорогу. Мен-сур предусмотрительно тормозил. В руках они держали деревянные грифельные доски, на которых были накорябаны какие-то арабские слова.

То там, то здесь встречались женщины, сидящие на каменных парапетах.

Внизу река Инд гнала вперед свои воды, серые от земли и песка.

Они приближались к Аттоку, и ландшафт из сурового превратился в величественный. В этом месте Инд был еще бурным и своенравным потоком, но, слившись с рекой Кабул, принимал вид царственного водного пути.

Когда они пересекли реку по металлическому мосту, Лорин рассмотрела зеленоватую воду, плескавшуюся под ними на расстоянии тридцати метров. Находясь в мрачном состоянии духа, она чувствовала созвучность этим суровым ущельям.

Однако, едва они пересекли водную ширь, ландшафт на противоположном берегу стал более радостным. Какая-то деревушка гнездилась на крутых склонах, возвышаясь над расположенным как раз под ней небольшим лодочным портом.

Они не стали задерживаться и съехали вниз к Пешавару, где сразу же обнаружили дом Шафи Сиддики, стоящий чуть в отдалении от города.

Он как раз ожидал их. Увидев осунувшееся лицо Лорин, он тут же предложил провести ее в комнату, предназначенную для отдыха.

После этого он сразу же исчез, а за ним вскоре ушел и Менсур, который торопился увидеть Я куба.

Лорин даже не подумала обидеться на такую поспешность, настолько она чувствовала себя разбитой. Оставшись одна, она надела рубашку из хлопка и посидела некоторое время у окна, созерцая отдаленные холмы. Находясь в состоянии какого-то глухого возбуждения, мешавшего ей заснуть, она скользила блуждающим взглядом по близлежащим равнинам.

Неясный страх, причину которого она не очень-то понимала, рос в ней при мысли, что ее поджидала какая-то неминуемая опасность. В другое время она призвала бы на помощь всю свою неукротимую энергию, чтобы перебороть эту минутную слабость, но в данный момент ее обостренная чувствительность играла с ней дурную шутку, которая вызывала в ней подлинное физическое недомогание. И, только почувствовав себя спокойнее, легла и уснула, не дождавшись возвращения Менсура.

Когда же на следующее утро она проснулась, муж уже был на ногах.

– Я должен исчезнуть, – объявил он ей с озабоченным видом. Лорин зевнула.

– Куда ты идешь?

– Обследовать окрестности. Много деревень в последнее время изменило свой облик.

– А! – Лорин кивнула головой. – Ладно... Кажется, сопровождать тебя я не смогу.

– Конечно, нет, присутствие женщин не очень-то ценится в этих местах. Возможно, что мы будем отсутствовать несколько часов.

– Мы.., то есть?..

– Якуб нас сопровождает, а проведет Шафи. Плохо скрывая свое разочарование, Лорин удивилась.

– Ты не мог бы изъясняться пояснее? Менсур заупрямился, как бы движимый какой-то таинственной силой. Под его безразличным видом просматривалась определенная напряженность.

– Я сам не знаю места нашего назначения, – сказал он.

– Ты уверен, что ничего не скрываешь от меня? Он наклонился, чтобы ее поцеловать, и в этом движении она заметила тень некоторой нерешительности.

– Ну что ты в этом хочешь найти? – прошептал он ей на ухо. Какое-то время он смотрел на нее почти враждебно. – Тебе следовало бы пойти искупаться, добавил он. – Я нахожу, что ты не очень хорошо выглядишь. Пойду попрошу, чтобы принесли завтрак.

После ухода Менсура Лорин посмотрела на себя в зеркало. Честно говоря, она была не в лучшей своей форме. Была заметна бледность лица, а под глазами намечались темные круги.

Она надела купальник.

Интересно, увидит ли она Ясмину, супругу Шафи? Она знала, что женщины редко являются на глаза иностранцам, даже если это происходит на территории их собственного дома. Поэтому она нисколько не удивилась, оказавшись одна в большом саду, в котором находился бассейн.

Она довольно долго плавала, наслаждаясь свежестью воды; потом, когда вернулась к дому, чтобы вытянуться в шезлонге, неожиданно увидела Фуада, появившегося в застекленной двери гостиной.

Что он тут делает? Было над чем задуматься. Она едва успела накинуть банный халат, как он уже вразвалочку направлялся к ней.

Она была шокирована его развязным видом и импровизированным приездом.

– Вы здесь! Вот так сюрприз! – сказала она, насторожившись.

Он поклонился ей несколько торжественно, будто они были на великосветском приеме.

– Я в который раз благодарю случай, который сводит нас вместе.

Случай? Было ли это дело случая? Лорин задала себе этот вопрос. В голосе Фуада было нечто, вызывающее беспокойство. Она инстинктивно напряглась.

– Так вы знакомы с нашим хозяином? – спросила она.

– Знаком ли я с ним? Да мы на самом деле большие друзья. – Заметив удивленный вид Лорин, он добавил:

– Здесь, мадам, кто только не знаком друг с другом!

Чтобы выглядеть невозмутимой, Лорин наклонилась, взяла свой бокал и поднесла его ко рту.

– Вы тоже приглашены на бал у консула? – спросил он без обиняков. Заинтригованная, она посмотрела на него.

– И вы туда идете? Но, однако...

Лорин осеклась, чуть не спросив у него, в каком качестве он был приглашен на этот званый вечер. Менсур и она, по крайней мере, приехали из Соединенных Штатов. Они встречались с соплеменниками. Но Фуад, он-то на каком основании собирался участвовать в этом приеме?

Как бы угадывая ее мысли, он разъяснил:

– Я выходец из этого района. Моя семья занимает соседний дом, поэтому я часто встречаюсь с Шафи. Что же касается консула Соединенных Штатов, то мои полномочия позволяют мне видеть его, когда захочу.

Лорин с неуверенным видом кивнула головой. Но когда Фуад приблизился к ней с глазами, горящими ярче обычного, она не могла сдержаться и отпрянула.

– Насколько я вижу, Менсур вам почти ничего не рассказывал о нас, – сказал он с намеком на обиду. – Однако до своего отъезда в Соединенные Штаты он усердно посещал наш дом. Моя сестра Белкисса его очень ценила. Да и он сам был отзывчив на ее обаяние. В те времена они виделись часто. Я даже подумал...

Он запнулся. Его интонация была наполнена намеками. Лорин побледнела. Она слово в слово повторила его фразу:

– Вы даже подумали?.. – Теперь она в свою очередь оставила вопрос открытым, а затем попросила на одном дыхании:

– Умоляю вас, продолжайте.

Застигнутый врасплох, Фуад ответил уклончиво:

– О! Я не хотел сказать ничего определенного. Моя сестра очень красива, а в то время она пользовалась всеобщим обожанием, вот и все. Какое-то время он хранил молчание. И вдруг в голове Лорин вспыхнула догадка. Менсур, вероятно, был влюблен в Белкиссу. Если она была настолько красива, насколько позволяли думать слова Фуада, то он должен был бы, как и многие другие, поддаться ее чарам. Возможно, он полюбил ее искренне и глубоко, но впоследствии жизнь разлучила их.

Она инстинктивно содрогнулась от укола ревности.

Фуад, тайком наблюдавший за ней, постарался скрыть свой торжествующий вид. Ему удалось влить свою каплю яда. Теперь это прозрение будет медленно укореняться в ней и взращивать сомнения, которые он не упустит случая подогревать.

Они стояли друг против друга, глядя в упор. На секунду Фуад ощутил смутное сожаление. Может быть, он зашел слишком далеко? У него не было привычки прибегать к подобным способам – они ему внушали отвращение, – но обстоятельства вынуждали его действовать именно так. У него не было выбора.

Подавляя в себе малейшие угрызения совести, он высказался, как бы говоря с самим собой:

– Прошлое есть прошлое. Иногда оно вновь всплывает, и тогда бывает, что нет сил...

У Лорин было желание убежать прочь, но она не могла решиться на это, как будто Фуад надломил ее волю, лишив какой-либо самостоятельности.

– А действительно, – спросил он, – вы вспоминаете о нашем разговоре в прошлый раз?

Лорин по-прежнему смотрела на него в упор, пытаясь распутать клубок его мыслей.

– Вы не отвечаете? Маловероятно, чтобы вы были так слабо осведомлены: ваше присутствие здесь доказывает обратное, Она уже собралась было одним махом положить конец этим высказываниям, как вдруг спохватилась.

– Какие у вас конкретные намерения? – спросила она.

Он предусмотрительно промолчал. Лорин размышляла. Она хотела бы извлечь пользу из этой ситуации, но у Фуада был слишком изворотливый ум, чтобы хоть что-нибудь выудить из него.

Чувствуя себя не в своей тарелке, она решила не задерживаться.

В заключение он подытожил глухим голосом:

– Повторяю вам, будьте осмотрительны. Если вам удастся убедить вашего мужа быть таким же...

– Я не понимаю, на что вы намекаете, – пробормотала она.

Он скептически покачал головой.

Чувствуя себя неловко под пристальным взглядом, Лорин сделала несколько шагов.

– Мне пора пойти переодеться, – сказала она с вымученной улыбкой.

Фуад вновь раскланялся...

Пока она добиралась до своей комнаты, в ее сознании было лишь одно страдание, нараставшее в ней и волновавшее до такой степени, что на глаза навернулись слезы.

Что она могла поделать против силы прошлого? Она попыталась сохранить спокойствие. На самом деле, если хорошо над этим задуматься, Фуад не открыл ничего трагического. Он ограничился неясными намеками. Она сама сделала поспешные выводы. Хорошенькое дело – Менсур опять встречается с Белкиссой? Фуад проявил сдержанность в разговоре, но у нее своя интуиция.

На этой мысли она остановилась и затем подумала о том, что ей надо бы подготовиться. Взгляд в зеркало подтверждал ее опасения: выглядела она не лучшим образом. Поразительно, но она не чувствовала ни малейшего желания заниматься своим внешним видом. "Для кого? Ради чего?" – неожиданно задалась она вопросом.

Глава 9

Лорин начала тихонько, беззвучно, безостановочно плакать, и, в то время как слезы текли по ее щекам, она подумала, что любит Менсура больше всего на свете. Открытие, от которого поневоле придешь в смятение...

Что делать? Она вновь ощутила потребность в ходьбе. Второпях она надела шаровары и просторную тунику. В этом городе, который ей был незнаком, лучше выглядеть скромнее. Собравшись, она вышла и бесшумно закрыла дверь комнаты. У нее не было никакого желания встречаться с кем-либо.

Самое лучшее было бы поймать такси. Ей повезло, сев в машину около дома, она попросила отвести ее в Пешавар. Может быть, следовало дождаться возвращения Менсура, но, оставаясь в бездействии, можно довести себя до потери рассудка.

Как только она оказалась одна на большом проспекте, сильная жара пригвоздила ее буквально к месту. Ослепленная пылью, оглушенная клаксонами, она не знала, куда ей отправиться.

Целое скопище "тонга", автобусов, а также грузовиков двигалось по направлению к центру. Какое-то время она наблюдала за ними, сбитая с толку их непривычным внешним видом. Каждый кусочек металлической поверхности был раскрашен, увешан гирляндами и отчеканенными серебристыми пластинками. Было так странно видеть подобные грузовые машины среди повозок, ослов, коров, буйволов, мотороллеров и велосипедов! Оглушенная всем этим, Лорин застыла в оцепенении посреди какого-то переулка.

Пробиваясь между навесами из серого полотна, ослепительный свет солнца падал на торговые полки. Не будь так жарко, зрелище было бы великолепным. Мотки разноцветной шерсти переливались бесконечными оттенками цветов. Чуть подальше горы желтых, белых, зеленых и розовых пирожных соседствовали с рядами пряностей. Мухи описывали удивительные фигуры наподобие арабской вязи над кусками марли, покрывавшими кислое молоко, куски мяса и потрошеных цыплят. От всего этого Лорин чуть было не начало подташнивать.

Усевшись у порога своих дверей, торговцы разворачивали ткани, а дантисты под впечатляющими вывесками поджидали пациентов.

Лорин продвигалась вперед, не очень-то понимая, куда она идет. В голове у нее была лишь одна мысль: в двух шагах от нее жила женщина, неизвестная и, возможно, опасная соперница. Но что могла она поделать в этой стране, которая не переставала удивлять?

Она снова подумала о том, что была безумно влюблена в Менсура, о чем как-то не задумывалась в последние годы. Подхваченные вихрем дел, они беззаботно прожили друг возле друга. И вот теперь все оказалось иначе.

Никогда не подвергала она сомнению чувства, которые испытывал ее муж по отношению к ней. А сегодня она опасалась, как бы он не оказался близок с женщиной его же страны и с чувственностью – она могла бы поклясться в этом сродни его собственной. Сперва Лорин и Менсур понравились друг другу своими различиями; теперь они по той же причине рисковали отдалиться друг от друга.

Лорин остановилась, неожиданно почувствовав себя подавленной. Афганцы со смуглой кожей, с замотанными тканью головами, купцы в богато расшитых одеждах, горцы в скрученных шерстяных беретах – от всего этого она ощущала себя не в своей тарелке. У нее сложилось впечатление, что обращает на себя всеобщее внимание. Она пожалела, что отправилась в город одна, и решила возвращаться. Какая-то повозка "тонга" доставила ее до дома Шафи. Избежав толпы, она наконец-то почувствовала себя в безопасности.

Едва прибыв, она заметила спешившего навстречу Фуада. "Опять он!" отметила она про себя. Ну почему он все время на ее пути? Невозможно избежать его.

– Уважаемая, какая жара! Меня самого и то она мучает. Итак, что вы скажете о Пешаваре?

Она послала ему неопределенную улыбку, нервно теребя свою тунику.

– Старый квартал не лишен обаяния, но от толпы как-то не по себе.

– И притом что вы еще ничего не видели! Если бы вы съездили в Ланди-Котал...

– Ланди-Котал?

– Да, это небольшой поселок народа пачу – последний перед пограничным постом Торхам, находящийся среди извилин Хибер-Пасс. Считайте с час пути от Пешавара.

– Вы думаете, это стоит того?

Она спрашивала, чтобы как-то поддерживать разговор, опасаясь с его стороны какого-нибудь каверзного вопроса.

Подошедший слуга отворил дверь, и они вместе вошли в дом.

Он уточнил с определенной долей юмора:

– Знаете ли вы, что в обычае модниц из Карачи добровольно проделывать путь в две тысячи километров, отделяющих их от Ланди-Котала, чтобы купить там китайские шелковые вещи, обувь или духи? Все, что можно найти в других местах по головокружительным ценам, или даже запрещенное к ввозу скапливается здесь в лавочках. Фуад как-то неопределенно улыбнулся.

– Туда, безусловно, надо съездить, – убеждал он. – В настоящее время Хибер-Пасс и Ланди-Котал закрыты для любых иностранцев, но Менсур должен суметь добиться для вас пропуска.

Упоминание имени мужа болезненно отдалось в ее сознании. В ту же секунду она увидела, как он выходит из сада.

Он тотчас же подбежал к ней.

– Где же ты была? – нетерпеливым голосом спросил он. Фуад исчез, не прощаясь.

– Я ходила прогуляться по Пешавару.

– С Фуадом? – Тембр его голоса был режущим, словно клинок.

– Нет. А что?

– Ты была одна, что не намного лучше. Брови его нахмурились.

– Если тебе не хотелось, чтобы я была одна, то надо было всего лишь проводить меня, – метко ответила она.

– Ты прекрасно знаешь, что я не мог, но это не повод для неблагоразумного поступка. Лорин возмутилась:

– Если ты полагаешь, что существует какая-то опасность, то мог бы меня предупредить.

– Я не думал, что ты рискнешь двинуться отсюда. Она смерила его взглядом.

– Менсур, ты витаешь где-то в облаках. Я не буду оставаться здесь затворницей. Или по оплошности ты ставишь меня в один ряд со всеми теми женщинами, которые никогда не выходят из своего дома? Его лицо нахмурилось.

– Вопрос не в том, – сказал он. – Сегодня этот край уже нельзя считать абсолютно спокойным. Я задаюсь вопросом, осознаешь ли ты это?

Заметив, что Шафи пристально смотрит на них, он увлек ее в их комнату. Как только дверь закрылась, он с жаром приступил к расспросам.

– А Фуад, что он тебе наговорил? Мне не хотелось бы, чтобы ты с ним зналась.

Лорин пристально посмотрела на него округлившимися от неожиданности глазами.

– Почему? По-твоему, ему было, что мне открыть? – В ее голосе была какая-то особенная резкость.

– Он всегда так дурно настроен, – ответил он уклончиво.

– Можно поточнее? Менсур медлил.

– Ну, он мог бы дать тебе разъяснения относительно своих высказываний на прошлой неделе... По поводу Якуба.., насчет его дел и намерений.

Она почувствовала, как невольно кровь прилила к ее лицу.

– Дела и намерения Якуба? – повторила она с задумчивым видом. – Нет, это касалось, скорее, тебя и твоих отношений с его семьей.

– А! Всего-то.

Она рассердилась на него из-за его безразличия. Неожиданно напряжение между ними стало нарастать. Тогда она испытала желание спровоцировать его и с некоторой холодностью перешла в наступление.

– Он мне рассказывал о своей сестре.

– Белкиссе?

Имя вырвалось, мучительно разорвав тишину.

– Да, Белкиссе, – повторила она глухим голосом.

Преодолевая зарождающийся гнев, она смолкла в ожидании объяснений.

– У нее все в порядке? – спросил он с наивным видом. Голос Лорин стал еще тише.

– Не знаю.

– Я думал, он рассказал тебе о ней что-нибудь новое.

Исполненный обезоруживающей искренности, он смело выдержал ее взгляд.

– Нет, действительно, ничего. Он просто вспомнил время, когда ты частенько бывал у них.

– О! Только не надо ничего преувеличивать.

– Я так поняла, что ты их часто видел – его самого и сестру. Впрочем, больше ее, чем его. Странно, что ты никогда мне об этом не рассказывал...

Менсур счел за лучшее отступиться. Он довольствовался тем, что с любопытством разглядывал жену.

Уже плохо сдерживая себя, Лорин повысила голос:

– С тех пор, как мы здесь, ты видел ее опять? У Менсура вырвался жест нетерпения.

– Нет. Что за мысль! Впрочем, вопрос не в том. Фуад ничего больше не упоминал? Не знаю... Он не сообщил тебе причину своего здесь пребывания?

– Сообщил. Бал у консула.

– А! – Он кивнул головой. – Хорошо, оставим эту тему. Я думаю, что пора бы пойти на ужин. Шафи должен нас ждать. Это предложение еще больше разгневало Лорин.

– На меня не рассчитывай, – заявила она. – Сегодня утром ты дал мне понять, что мое присутствие было нежелательным. Так вот, сегодня вечером я отдыхаю.

Нехороший огонек мелькнул в его взгляде, но вместо возражения он заявил безучастным тоном:

– Ты права. Я тебе уже говорил, ты не очень хорошо выглядишь. – Он поспешно поцеловал ее в лоб и, удаляясь, бросил:

– До скорого.

Она смотрела на закрывающуюся дверь, и уверенность покидала ее: любит ли он еще?

Чувствуя себя сильно уставшей, она вытянулась на кровати и закрыла глаза. Словно в кино, медленно наплывали кадры: Белкисса и Менсур оказывались вместе в сумеречном полумраке и целовались.

Видение было столь ясным, что она была вынуждена подавить в себе рыдание... Потом она, должно быть, задремала, так как внезапно, поднявшись на постели, обнаружила, что была уже почти ночь.

Позади сада вздымались размытые голубые силуэты холмов, которые очерчивали горизонт. Теплый воздух и запахи, источаемые цветами, погрузили ее в некоторое оцепенение, из которого она вышла, чтобы вновь впасть в свои безнадежные раздумья.

Решив взять себя в руки, она добралась до сада по лестнице, шедшей вдоль террасы. Затем она пересекла лужайку, заросшую клевером, прежде чем выйти в небольшую рощу из апельсиновых деревьев с зарослями диких роз.

Это был прелестный уголок, где зеленовато-годубоватый колорит деревьев сочетался с различными оттенками роз, расположившихся у их корней.

Несмотря на поздний час, два садовника еще работали, обрезая то здесь, то там отдельные ветви кипарисов.

Лорин шла вперед. Аромат роз она находила изысканным. Вскоре сад сузился, а растительность в тени огромных эвкалиптов стала гуще.

Лишь тогда она увидела его на лесной тропинке, бегущей в траве. Менсур стоял там под старым узловатым деревом, разговаривая с загадочной красавицей, покрытой вуалью.

У нее перехватило дыхание. Может быть, она ошибалась? Было слишком темно, чтобы различить лицо, но его большой силуэт в белой одежде не оставлял никаких сомнений.

Лорин отпрянула назад. Когда она попривыкла к полумраку, то увидела, что на женщине с вуалью были шаровары и туника из зеленого шелка. Под кисеей, охватывавшей ее голову, угадывалась черная как смоль коса.

В то время как они разговаривали тихими голосами, та отвела на короткое мгновение свою скрывавшую черты лица фату. Несмотря на темноту, Лорин отметила, что она была яркой красавицей. Ее сердце сжалось. Их скрытное поведение и неспокойные взгляды, которые Менсур бросал вокруг, говорили достаточно ясно о том, что он боялся быть застигнутым врасплох.

Неожиданно его голос прозвучал как-то особенно гулко в стоявшей тишине.

– До завтра, – сказал он. – Главное – будьте осторожны.

Молодая женщина согласно кивнула головой, затем, опустив воздушную ткань на свое очаровательное лицо, тайком вышла через калитку, которая была наполовину скрыта кустами олеандра.

Менсур в свою очередь тоже удалился. Он прошел недалеко от Лорин, не заметив ее. С бьющимся сердцем она выждала еще несколько минут, прежде чем двинуться в обратный путь.

В смятении она остановилась, охваченная все проникающим запахом кедров, и, закрыв глаза, прислонилась к дереву.

Эта встреча вызвала в ней целый сонм противоречивых и смутных чувств. Бессилие душило ее, она подумала, что сейчас закричит, но лишь несколько слезинок навернулись на глаза.

Задыхаясь от внутренней боли, она принялась колотить кулаками по коре ствола дерева, а затем пустилась бежать. Вдруг она выскочила на дорожку, ведущую к дому. Из проволочного пролета окна до нее донеслись смех, а также аромат мяты и зеленого чая.

Лорин отправилась в свою комнату. Ее первым желанием было принять ванну, чтобы расслабиться, но затем она просто забралась на софу. Она будет спать тут. После случившегося было нестерпимо делить постель с Менсуром.

Успокоенная окутывавшей ее темнотой и тишиной, она начала по-настоящему осознавать реальность. Менсур любил Белкиссу. Он снова с ней виделся. Он увидит ее вновь. Он тайком назначал ей свидания и сопровождал Лорин с единственной целью – увидеться с этой молодой женщиной. Таким образом, все ее подозрения подтвердились. Чем больше она размышляла об этом, тем становилось очевиднее, что Менсур вел двойную жизнь. Все его повторяющиеся отлучки, тайные совещания с Якубом на самом деле были подготовкой к встрече с Белкиссой.

Как она раньше не подумала об этом?

Мусульманский закон разрешал ему иметь нескольких жен... Если он, в свою очередь, имел такое право, то он не посмотрел бы на угрызения совести...

Чувствуя себя уничтоженной, она тяжело вздохнула.

Нет, она приписывала Менсуру мысли, которые он конечно же и не держал в голове. Не верится, чтобы у него была такая черная душа.

Обессилев, она начала всхлипывать, а потом забылась тяжелым сном.

Глава 10

Лорин видела сон. Совершенно неожиданно, стерев какой-либо намек на реальность, всплыли воспоминания детства. Она изо всех сил старалась очутиться в прошлом всякий раз, когда чувствовала себя чужой и одинокой в этой стране.

Итак, она грезила о своем доме, расположенном недалеко от Вашингтон-сквера, этом домике из красного кирпича, который казался ей центром мира. Она вновь видела себя девочкой с темненькими кудряшками, преисполненной жизнью, приводившей в восхищение свою мать, красивую элегантную женщину, часто выходившую в свет.

Отец всегда приходил поцеловать ее, прежде чем уехать, так что уже в полусне она ожидала, когда он проявит свою нежность. Это был крупный, красивый мужчина, лицо которого частенько освещалось веселым настроением.., как, впрочем, и сейчас, когда он наклонился к ней, и она с трудом различала сквозь ресницы его черты.

Кто-то совсем рядом поцеловал ее в губы и погладил. Она чуть двинулась, раскрыла глаза, заметила нежное, улыбающееся лицо и узнала Менсура.

Она протянула к нему руки. Он тут же поцеловал ее. Этот очень долгий поцелуй пробудил в ней сначала незаметное, а потом все более и более острое желание.

Менсур приподнялся, оперевшись на локоть, и посмотрел на нее с легкой улыбкой.

В полусонном состоянии, чувствительная лишь к жаре, которая пропитывала ее, она с наслаждением потянулась. Она испытывала желание и хотела, чтобы он продолжал ласкать, побаюкал ее и взял на руки. Она привстала, пытаясь привлечь его поближе к себе, как вдруг ее сердце замерло, ущемленное болью.

Вот этот мужчина, что склонился к ней, был тем же, кто накануне вечером говорил о любви другой там, в саду. Ее муж! Какая дерзость!

Она испытала какой-то толчок и откинулась назад. В эту секунду она была уверена, что ненавидит его.

Менсур замер, оставаясь в нерешительности.

В полумраке, нарушаемом лишь лунным светом, падавшим на софу, вид этих плеч, этого нежного затылка пробуждал в нем буйное желание. Учащенно дыша, он быстро разделся. Она не сводила с него глаз в темноте. Будучи крупным мужчиной, он отличался хорошей гибкостью, неожиданной для человека его роста. Вместе с тем от всего его существа веяло каким-то ощущением силы, порабощавшей ее.

Не говоря ни слова, он приблизился к ней и коснулся губами ее пылающей щеки. Она почувствовала давящую тяжесть его тела. Хотя она была неспособна противиться, ее разум все же возмущался. Подобное лицемерие ввергало ее в полное смущение. Как он мог так целовать ее, если не отказывал себе испытывать и другую любовь?

Менсур был единственным мужчиной, которого она когда-либо любила. Стоило ли ей решиться на то, чтобы потерять его? Был ли у него к ней лишь плотский интерес?

Как бы подтверждая ее опасения и ничем не выдав своих чувств, он слегка погладил ее шею. Она хотела натянуть на себя кроватное покрывало, но он удержал ее и, схватив твердой рукой с одной стороны, слегка скользнул другой ладонью по ее видневшейся сквозь распахнутую рубашку груди.

Задыхаясь, она выпрямилась, готовая к тому, чтобы убежать. Тогда он прижал ее к себе с такой силой, что она не могла сделать даже попытки высвободиться.

Руки Менсура становились все настойчивее. Лорин глубоко вздохнула. Сладостная истома наполнила ее тело, но чуть он позволил себе более смелые ласки, как тело ее под мужскими пальцами напряглось.

Она рассердилась на себя за свою же слабость. Несмотря на охвативший ее пыл, она замотала головой и, желая высвободиться, забарабанила кулачками в его грудь, а потом разрыдалась. Она задыхалась от потока слез. Ей не хотелось поддаваться своему желанию, но и тем более не хотелось ей, чтобы Менсур покинул ее. Она продолжила еще немного эту борьбу, но потом признала себя побежденной. Желание охватило ее словно лихорадка.

С головой, запрокинутой на край постели, она полностью отдалась ласкам и слепо устремилась к его телу, которое диктовало свою волю. Ее руки охватили его, а их губы вновь слились воедино.

Их любовь протекала в каком-то полуобморочном состоянии. Когда же он отпустил ее, чтобы вытянуться рядом, она уснула со сладостным чувством в сердце, что ее любили по-настоящему.

На следующее утро, когда она проснулась, ее уже ожидал завтрак: кофе, жареные хлебцы, яичница, фисташки, апельсиновый сок, варенье из роз и финиковая нуга.

Поскольку она умирала с голоду, то набросилась на сладости прежде, чем принять душ.

Менсур уже ушел. Лорин не очень тяготилась его отсутствием. Предыдущий день, столь богатый эмоциями, вымотал ее полностью, и она мечтала лишь об отдыхе.

Все события, все, что произошло на протяжении нескольких месяцев, потянулось в ее сознании в логической последовательности. Уверенные в своей любви, они прожили это время с беспечностью богачей, не ведающих пределов своему богатству. Они любили друг друга, не отдавая себе в том отчета, вовсю распыляя тот жар, который был жив в них самих.

Поскольку у них было будущее, то они не осознавали, что переживают какой-то исключительный период. Однако здесь жизнь текла по-иному, накладывая свой определенный ритм, настрой, мелодику.

Будучи уверена, что сердце Менсура принадлежит ей, она пренебрегала всяким кокетством, делая вид, что не замечает знаков его постоянного внимания. Теперь же она с тоской вспоминала о порывах его нежности, о нежданных объяснениях в любви, которые он ей делал когда-то.

Решившись не терять его, она приоткрывала для себя те трудности, которых раньше они не знали. На самом деле это был просто соблазнитель. Она угадывала в нем биение страсти. Этой ночью он любил ее спонтанной, бесстыдной и всепоглощающей любовью. Она дала себя увлечь этому разрушительному потоку. В его жилах текла пылкая кровь, хотя он скрывал свою чувственность под холодным и безучастным видом. Ее мысль снова и снова возвращалась к этой ночи, и при этом воспоминании любовная лихорадка возродилась вновь.

В надежде на то, что расслабится, Лорин посвятила уйму времени наведению красоты. Для придания атласного блеска коже она натерла тело маслом, а на волосы, страдавшие от жары и пыли, нанесла смягчающий лосьон.