Текст книги "Крупп"

Автор книги: Эрнст Шредер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Технически одаренный Франц Дюннендаль из Хорста, неподалеку от Штеле, с юных лет интересовавшийся горным делом, познакомился с конструкцией паровой машины на заводе "Салине Кенигсборн" и потом помогал специалистам пускать в ход эти машины на шахте «Фольмонд». По профессии он был столяром, но очень любил заниматься техникой. Существовала легенда, что первым его занятием была работа на свиноферме. Без сомнения, у него не было прочных знаний, которые приобретают в школе, так как он был самоучкой и поэтому обнаруживал в своей подготовке как сильные, так и слабые стороны. В 1801 – 1803 годах ему удалось сконструировать свою собственную паровую машину, а в 1807 году он основал в Эссене собственную фабрику.

Признаком нового времени было то, что идиллическая жизнь в Рурской области коренным образом изменилась, и паровые машины для глубинных разработок для шахты «Зельцер-Нойак» недалеко от Эссена заказывали теперь не в Верхней Силезии, а на фабрике Дюннендаля.

Дюннендаль был хорошо известен на заводе в Штеркраде: в 1806 году он участвовал в закладке нового компрессора для печи на металлургическом заводе, с Фридрихом Крупном, бывшем на десяток лет младше его, у Дюннендаля сложились дружеские доверительные отношения. Для двадцатилетнего хозяина металлургического завода имело очень большое значение, что он отливает детали паровой машины для Дюннендаля, – так высоко он ценил свою дружбу с ним. Насколько рискованным было это мероприятие, Фридрих Крупп понял гораздо позже.

В докладе, адресованном Дюннендалем Главному горному ведомству, он подробно изложил свои претензии к заводу к Штеркраде. Он писал: "Причина заключалась в том, что это продолжалось очень долго, мне пришлось отливать цилиндр для моей машины и другие крупные детали на очень несовершенном металлургическом заводе в Штеркраде, причем некоторые детали приходилось переделывать по три раза, прежде чем они стали пригодными для меня. В результате этого я не только понес большие потери, но и испытал много неприятных минут".

К чести обоих, Круппа и Дюннендаля, нужно сказать, что их дружба выдержала эти испытания. Дюннендаль имел характер самоуверенный и легко возбудимый. Он видел недостатки у других и никогда у себя и не принимал близко к сердцу, что постоянно имел задолженность по платежам. А Фридрих Крупп, находясь в положении, когда его собственного капитала было недостаточно, очень рассчитывал на эти платежи. С одной стороны, он постоянно должен был одалживать у своей богатой бабушки деньги, чтобы расплатиться с рабочими; с другой – он был полон планов развития и расширения производства, которые, безусловно, были необходимы, но осуществление их становилось выше его возможностей. Он считал вопросом чести сделать все возможное, чтобы его завод не отставал от завода "Санкт Антоний", которым образцово управлял Якоби. Конкурентная борьба двух родственных по направлению заводов при Фридрихе Круппе свелась почти на нет. Крупп заявлял о свой готовности учиться у Якоби, с которым управляющий завода "Гуте Хоффнунг" Линдгофф находился в постоянной вражде. Крупп решил расстаться с упрямым управляющим. Трудно сказать, было ли это решение правильным. Линдгофф по складу своего ума был консерватором, к тому же он привык принимать решения самостоятельно и не мог потерпеть вмешательства в его дела молодого хозяина. Скорее всего, это увольнение было непродуманным шагом со стороны Круппа, так как впоследствии выяснилось, что без него производству пришлось очень трудно. Ситуация осложнилась еще рядом причин внешнего порядка, на которые Крупп не мог повлиять, и все вместе привело к очень неутешительному результату.

Бабушка Круппа, которая была к этому времени уже старой и умудренной жизнью женщиной, к тому же совершенно не склонной к сентиментальности, сделала соответствующие выводы. Она начала постепенно отходить от дел и, посоветовавшись с семьей, отменила свое решение о передаче металлургического завода в собственность ее внука – Фридриха Круппа, но оставила за ним должность управляющего делами завода.

Так неудачно окончилась его первая попытка самостоятельного решения экономических трудностей, с которыми он столкнулся. Она оставила у него чувство разочарования, основанного на зависимости от родственников и какие-то неосознанные надежды на их финансовую поддержку.

Вскоре Фридрих потерял и то последнее, что оставалось от его прежнего положения владельца завода. Разумные люди давно понимали, что иметь два расположенных рядом завода одного направления, с экономической точки зрения, невыгодно. С образованием великого герцогства Берг, созданием которого Германия была обязана милости Наполеона, исчезли территориальные границы между тремя металлургическими заводами. Логика экономического развития была в их объединении. Якоби посоветовал своим родственникам, двум зятьям, проживавшим в Рурской области и торговавшим углем, Францу и Герхарду Ганиель, выкупить части заводов "Санкт Антоний" и «Нойэссен» у настоятельницы монастыря. Завод "Гуте Хоффнунг" купил другой зять братьев Ганиель – проживавший в Эссене Генрих Хьюссен, доводившийся дальним родственником семье Крупп. Когда Хьюссен предложил вдове Крупп за завод 37500 талеров, что в несколько раз превышало цену покупки, назначенную ею самой в свое время, она сразу же согласилась. В апреле 1810 года объединение трех заводов, практически происшедшее уже в 1808 году, совладельцами которых стали теперь Якоби, Ганиель и Хьюссен, получило нотариальное подтверждение.

Завод "Гуте Хоффнунг", самое большое индустриальное предприятие в районе Штеркраде-Оберхаузен, считает днем своего рождения 5 апреля 1810 года.

Логика этого развития очевидна, но возникает вопрос, не могла ли семья Крупп использовать все происходящее с большей для себя выгодой? Настоятельница монастыря Эссен не раз предлагала вдове Крупп приобрести у нее акции завода, но безуспешно. Очевидно, что на это решение у Хелены-Амалии были какие-то причины. Возможно, она высоко, даже слишком высоко оценивала свои возможности, и, кроме того, у нее были надежды, связанные с ее подрастающим внуком, а в семье между тем не было другого мужчины, обладавшего опытом и сильной волей. В одном вдова Крупп недооценила своего внука. Фридрих Крупп, оказавшись в центре событий на заводе "Гуте Хоффнунг", под напором идей, пришедших с новым промышленным веком, не смог противостоять им. Вполне возможно, он предполагал, что его конкурент Якоби владеет тайной производства литья стали; этим вопросом занимались тогда многие специалисты на континенте, англичане же тщательно скрывали свои достижения в этой области. Вероятно, фантазия Фридриха Крупна рисовала ему все возможные выгоды, которые это открытие могло бы принести деловому человеку. Окружающие Крупна ошибочно предполагали, что он долго будет оставаться исполнителем воли своей бабушки, но этого не случилось.

Ликвидация долговых обязательств и счетов дебиторов в первую очередь отразилась на нем. Особенно трудно было произвести расчет с Дюинендалем, который в результате остался Круппу должен 5000 талеров, а эта сумма должна была в качестве ипотеки войти в стоимость земельного участка завода.

Такие столь далеко идущие планы Фридриха Круппа, естественно, вызывали недоверие у обывателей Эссена. Они лучше понимали его, если бы он начал свою карьеру с простого служащего в торговой лавке или клерка в конторе. Сам же Крупп разделял чувства своего современника Фридриха Гаркорта, написавшего: "Мы не для того появились на свет, чтобы спокойно наслаждаться жизнью, мы хотим прорваться в неизвестные миры".

Итак, Крупп расстается с делом его бабушки и основывает свою собственную фирму – продает бакалейные товары, купленные за границей. К этому делу он привлекает своего младшего брата Вильгельма. В основании этой фирмы, имевшей, безусловно, ограниченное значение, отразились реальные условия того времени: соединение двух масштабов – большого и маленького, местного. Возникновение этой фирмы стало следствием политики, проводимой Наполеоном по отношению к английским товарам.

Из опыта обеих мировых войн, в которых Англия и Германия были враждующими сторонами, нам известны средства, которые применялись для достижения военных успехов – это блокада и голод.

В многолетней войне между Англией и Францией Наполеон в 1806 году тоже решил использовать метод блокады на море, хотя не Франция, а Англия считалась владычицей морей. Частично политика блокады состояла в запрете ввоза в Англию товаров, производимых на континенте. Но главным средством борьбы с противником были наполеоновские декреты, которые с каждым годом ужесточались все больше и ставили своей целью не допустить на континент английских колониальных товаров и промышленных изделий; это была продуманная система, полностью разрушающая английскую экономику.

Конечно, английской экономике был нанесен сильный удар, но полностью уничтожить ее, так же как запретить доступ английских товаров на рынки континентальных стран, к счастью, было невозможно. Наполеон узнал на своем опыте, – хотя это было уже давно известно, – что товар, который не может попасть на рынок открытым путем, придет к покупателю через черный рынок.

Имея в наличии морские транспортные средства того времени, прорыв блокады не был трудной задачей. Английские, американские и турецкие суда доставляли товар в район побережья, к ним подходили легкие рыбацкие лодки, перевозили его на берег и дальше он перегружался на сухопутные транспортные средства. Следствием этого было увеличение цен на товар, что вызывало у населения недовольство и ропот.

В июле 1809 года появился новый декрет Наполеона, устанавливающий еще одну таможенную границу, проходившую от Реса до Бремена и пресекавшую торговые отношения между Голландией и герцогством Берг, к которому с 1806 года относился город Эссен. До этого времени между Эссеном и голландскими фирмами существовали очень тесные отношения; установление границы болезненно сказалось на транзите, проходящем через эти линии; в первую очередь от этого пострадала фирма Фридриха Крупна, ввозившая импортные товары.

Исполнение декрета 1809 года могло бы стать смертельным ударом как для голландской, так и для бергской торговли. Понимая это, обе стороны удвоили все торговые отношения, стараясь максимально использовать время, которое оставалось до полного введения декрета. Фридрих Крупп, начиная еще со времени своей деятельности в Штеркраде имел деловые отношения со многими пограничными городами, например, городом Боркен и с фирмой "Винтере, Мензик и K°", с которой он в октябре 1805 года заключил договор о ввозе и сбыте голландских бакалейных товаров.

Время существования фирмы Фридриха Круппа, торговавшей импортными товарами, было очень недолгим, она функционировала до 1811 года, когда таможенная граница полностью закрылась. Торговля сахаром, кофе и индиго давала неплохую прибыль, потом в соответствии с изменившейся обстановкой торговля стала опасной и в конце концов совсем прекратилась. Последней поставкой уже после закрытия границы, в 1812 году, была бочка мыла, расчеты за которую тянулись еще долго, вплоть до 1818 года.

К этому времени положение Фридриха Круппа полностью изменилось. Он стал городским советником Эссена и хозяином сталелитейной фабрики недалеко от въезда в Эссен. В это время Крупп, казалось, находился на вершине своего жизненного пути, его считали богатым человеком, но он исчерпал свои силы и впереди его ожидали тяжелые времена.

Фридрих Крупп: основатель сталелитейной фабрики

Главные вехи в истории рурской индустрии отмечены несколькими выдающимися личностями, в биографиях которых обнаруживается удивительное сходство. Это Фридрих Гаркорт, Франц Дюннендаль и Фридрих Крупп. Но все те черты, которые составляли их общность, не повторились в тех, кто шел за ними и для кого они проложили первый путь. Гаркорт, как и Фридрих Крупп, был коммерсант и образованный человек. Его деятельность как изобретателя в значительной степени была обусловлена континентальной блокадой Наполеона и задачей, вытекающей из этой блокады. Если Наполеон, проводя обоюдоострую континентальную блокаду, был уверен, что она принесет ему успех, он не предвидел, что в ответ на нее развернется лихорадочная изобретательская деятельность, направленная на создание равноценной замены английским товарам, не имеющим доступа на континент. Гаркорту было 18 лет, когда он занялся получением сахара из обыкновенной сахарной свеклы – этим изобретением тогда заинтересовался и Наполеон, стремившийся получить технологию этого изобретения и назначивший за нее премию. Задача, которой занимался Крупп и его помощники, заключалась в получении литой стали, которая должна была в полной мере заменить тигельную сталь, производившуюся в Англии. За оба изобретения были назначены денежные премии.

Для Гаркорта, не обладавшего ни богатством, ни состоянием, эта премия могла представлять определенный интерес; финансовое положение Фридриха Круппа было другим, и 4000 франков, которые он мог получить в случае удачи, не играли для него большой роли и не могли служить особым стимулом.

В 1810 году умерла бабушка Фридриха – Хелена-Амалия Крупп. Наследниками ее состояния в 120000 талеров были Фридрих Крупп, его сестра Хелена, помолвленная с лейтенантом прусской армии Фридрихом фон Мюллером, и его брат Вильгельм Крупп, который был негласным компаньоном в фирме Фридриха Круппа, занимавшейся ввозом импортных товаров. Петронелла Крупп, мать Фридриха, Вильгельма и Хелены Крупп, у которой было собственное состояние, не входила в число наследников.

Наследство Хелены-Амалии состояло из запасов товаров, недвижимости и долговых обязательств; наличными деньгами осталось всего 220 талеров. 1 октября 1810 года Фридрих Крупп стал владельцем фирмы и соединил ее со своим предприятием, а брат Вильгельм на всю свою долю наследства приобрел долгосрочные счета. К злостным неплательщикам вдовы Крупп по праву можно причислить братьев Штеннес; фирма "Герман Штеннес в Мюльгейме" осталась должна ей за уголь 2 талера, долговое обязательство вдовы Крупп к "Матиас Штеннес", также за уголь, было на большую сумму – оно составляло 107 талеров.

Фридриха Круппа не очень огорчило то, что большая часть состояния, которое он получил, состояла в недвижимости и замороженных кредитах. В 1811 году, в самый разгар колониальной блокады, которая все больше воспринималась как нарушение кровообращения в экономике, буквально парализовала торговлю и промышленность, старинный конкурент Круппа, Якоби, заявил о том, что он окончательно прекращает производство литейной стали. Нужно было обладать оптимизмом Фридриха Круппа, к тому же его жизнелюбием, присущим рейнцам, чтобы в самый разгар экономического кризиса открыть в Эссене сталелитейную фабрику. В одиночку он вряд ли отважился бы на это, но судьба свела его с двумя братьями, которые согласились участвовать в строительстве фабрики и на первый взгляд подходили Круппу, который еще в бытность в Штеркраде, приобрел начальные сведения в области металлургии. Оба брата, предложившие себя в качестве пайщиков, офицеры, носившие фамилию Кехель, уверили Круппа, что им известна тайна изготовления литой стали. При этом они тщательно скрывали, что в прошлом они уже пытались участвовать в подобном предприятии, инициаторами которого были братья – Иоганн Петер и Иоганн Абрахам Поенсген из Гелленталя в Айфеле. Тогда они тоже строили большие планы, построили сталеплавильные печи и после дорогостоящих опытов, продолжавшихся 18 месяцев, отказались от этого. Когда выявилась их полная неспособность добиться поставленной цели, братья Поенсген приложили большие усилия, чтобы ликвидировать договор, заключенный ранее на 24 года. Фридрих Крупп так и не узнал, что его пайщики были люди с сомнительным прошлым, имеющие все основания скрывать его.

Очевидно, что свои знания они черпали из популярного тогда учебника химии, в котором было описание метода француза Клуэ для изготовления литой стали. Клуэ заимствовал этот метод у часовщика Гунтсмана из Шеффилда, которому удалось в 1742 году получить литую сталь. Этот метод был основан на довольно сложных химических процессах. В их описании встречались туманные упоминания о какой-то квинтэссенции – "жидкости, в которой заключена тайна" и все это напоминало старинные алхимические рецепты.

Таинственностью братья Кехель воспользовались и в общении с Круппом, но, несмотря на это, в договоре, заключенном между ними, были указаны их обязанности. Они должны были "основательно ознакомить господина Круппа со всеми сведениями, которыми они располагают, как практическими, так и теоретическими, необходимыми для ввода фабрики в действие". Крупп финансировал это мероприятие, фабрика со всем оборудованием оставалась в его полной собственности. Их общие интересы распространялись только на прибыль.

Братья Кехель обещали, что "каждый оборот вложенного капитала будет выражаться не менее, чем в 40–50 % увеличения добычи литейной стали".

Этот пункт договора был для Фридриха Крупна особенно важным, так как он не хотел терять много времени на бесполезные поиски. В это время в непосредственной близости от его фабрики появляются конкуренты. Иоганн Конрад Фишер из Шаффхаузена и братья Понселе уже решили вопрос о производстве литейной стали. Кроме того, К.В. Брюнингхаузен, аукционер из Эльберфельда, учредивший в лесу, недалеко от Зелингена, общество по изобретению и производству литейной стали, и фирма Ломана из Виттена также соревновались между собой в производстве качественной литейной стали.

Первые опыты братьев Кехель, которым помогали двое рабочих, были проведены в арендованном Круппом доме по адресу Эссен II, Веберштрассе. Веря в возможности своих пайщиков, Крупп сразу же после этого начинает строительство большого фабричного здания на площади в 5 моргенов (Морген – немецкая земельная мера = 0,25 га.) на территории крестьянского хозяйства Альтенэссен, граничившего с Борбеккермарк. Это был земельный участок с полуразвалившейся хозяйственной постройкой; при разделе этот участок отошел Хелене-Амалии Крупп. После раздела ее наследства он перешел к Вильгельму Круппу, который уступил его своему брату Фридриху за 2000 талеров.

Фридрих Крупп, одержимый строительством, чувствовал себя счастливым в эти моменты. Строительство фабрики он воспринял с энтузиазмом. С наступлением весны, в марте 1812 года, набрав большое число строительных рабочих – иногда их число доходило до полусотни – он начал строить плавильную мастерскую, затем кузницу; оба здания были готовы еще до начала зимы. Строительство двух подсобных помещений – конюшни и сарая было завершено к 1813 году; особых усилий потребовало обустройство русла мелководной речки Берн, размывавшей берег. В хозяйственной постройке, расположенной поблизости поселились братья Кехель и бухгалтер.

В очень большом количестве были закуплены все необходимые сырьевые материалы, в том числе, каменный и древесный уголь, чугун. В эссенскую типографию дали заказ на 100 прейскурантов.

Увлеченный фантастическими перспективами Крупп считал, что полученной им сталью и предметами, которые изготовит из нее, он сможет беспрепятственно снабдить "Францию, Голландию, Швейцарию, всю Германию и остальную часть Европы. Гамбург, вся Голландия и вся Франция будут главными потребителями этих товаров".

Но до осуществления этих смелых планов было очень далеко.

О том, как братья Кехель проводили свой опыт по добыванию литейной стали, мы знаем немного.

Судя по тому, что они закупали такие химикалии, как нашатырный спирт, сурьму, мышьяк и буру они были уверены, что получат какую-то таинственную жидкость, которую они потом смогут применить для получения стали.

Первые тигли, обязательная составляющая литой стали, были куплены в готовом виде. Но вскоре Крупп приобрел сырье, из которого получали тигель, это были графит и глина, и начал сам его изготавливать. Эту часть приготовления стали Крупп взял на себя. Он разыскивал в окрестностях Эссена месторождения глины, выбирал самую подходящую и экспериментальным путем получал сплав графита с глиной. Форму тигель получал на гончарном круге, затем его просушивали в сушильной камере, обжигали и закаливали в специальной печи.

В апреле 1813 года все три стороны, участвовавшие в договоре, внесли в него изменения. Братья Кехель по этому соглашению превращались в постоянных служащих Фридриха Круппа, при этом все обязательства, которые они взяли на себя раньше, оставались без изменения. Новые условия были для братьев Кехель еще более выгодными, так как они не связывали их постоянные доходы с результатами, полученными ими на производстве (кстати, очень незначительными).

Между тем финансовое положение Фридриха Круппа становилось все хуже. В течение трех лет, когда он занимался строительством и производством стали его вложения превысили 30000 талеров; почти половина этой суммы была потрачена на строительство, выручка же составляла 1422 талера. Испытывая недостаток наличных денег, он хотел прибегнуть к помощи своих родственников, но они нашли необходимым связать свою помощь с условием отставки братьев Кехель. "Хотя эти условия и причиняют мне страдания, – писал Фридрих Крупп 6 ноября 1814 года своему бухгалтеру, – но я твердо убежден, что упомянутые господа фон Кехель никогда не смогут реализовать взятые ими на себя обязательства. Это и вынуждает меня объявить им о моем желании, чтобы они прекратили дальнейшие попытки в получении литой стали и как можно скорее нашли себе другое местопребывание".

После некоторого сопротивления в ноябре 1814 года братья Кехель навсегда уехали из Эссена.

Такой неудачей окончилась попытка Фридриха Круппа занять определенное положение в деловом мире. Но в строительство фабрики были вложены слишком большие средства, что не позволяло ему быстро освободиться от нее, как это было раньше с заводом "Гуте Хоффнунг". Тогда Фридрих был только внуком своей богатой бабушки, теперь он и сам принадлежал к эссенской знати и, по сложившейся семейной традиции, входил в совет города Эссена. Его главная обязанность как советника города, кстати, очень непростая, состояла в распределении по квартирам горожан солдат, проходивших в составе воинских подразделений через город. Для представительного городского управления эта задача была нелегкой, так как требовала от ее исполнителя больших затрат энергии. В отличие от других отцов города Крупп никогда не уклонялся от выполнения этой неблагодарной задачи, продиктованной временем. Когда в ноябре 1814 года союзные войска вошли в Эссен, он в качестве адъютанта вступил в штурмовой батальон, переименованный позднее в батальон гражданской обороны.

Политический мир, наступивший после падения Наполеона, оживил повсюду надежду на подъем торговли и ремесел. Печальный опыт совместной работы с братьями Кехель был для Круппа уже в прошлом, когда в 1816 году Дюннендаль рекомендует Круппу в качестве пайщика нового специалиста в области производства литой стали. Этого человека, носившего то же самое имя, что и известный немецкий просветитель, звали Фридрихом Николаи; он говорил о себе, что служил раньше в гусарской армии, имел чин ротмистра и находится теперь в отставке. Кроме этого у него был патент на производство литой стали, выданный ему Прусским правительством.

После разрыва с братьями Кехель Крупп не прекратил опытов на своей фабрике и добился некоторых успехов в изготовлении тигля. Его новый сотрудник и пайщик уже имел славу изобретателя, так как бесспорно был мастером саморекламы. В заметке, опубликованной в 1808 году в газете "Вестфелишер анцейгер" Николаи представлял себя как "исключительно полезного члена общества и государства…" "Чтобы усовершенствовать свой талант, – писал он, – я объехал большую часть Германии, Голландии, Англии и Франции с целью более близкого знакомства со всем богатством полезного опыта, накопленного в этих странах в области механизмов и машин разного вида…". "В Радеформвальде, – говорилось в заметке, – я смонтировал превосходную машинку для стрижки овец…" Не будем проверять фактическую сторону этих заявлений, возможно, они соответствовали действительности. Ясно также, что этот гусар не был активным армейским офицером, хотя и принимал участие в освободительных войнах. Если он не был шарлатаном, то авантюристом его вполне можно было бы назвать.

Фридрих Николаи хвастал своими связями в высших слоях общества. Уже в декабре 1811 года на металлургическом заводе «Карлсхютте» недалеко от Эйнбекка он выплавил опытные образцы стали и получил от главного советника по горному делу Риббентропа и главного управляющего Рейнкинга заключение, что он может получать литую сталь такого качества, которое соответствует показателям английской стали. В июне 1815 года Высшее прусское горное ведомство подтвердило соответствующей справкой, что сталь, "которую производит фабрикант господин Николаи при помощи изобретенной им шихтовки, за изготовление которой он получил патент от 8 мая сего года, имеет такие качества, которые не уступают самой лучшей английской литейной стали. Кроме того, эта сталь имеет то преимущество, что ее поставки нам могут осуществляться в форме как сваривающейся, так и несваривающейся стали".

В технических аспектах Фридрих Крупп был на правильном пути, хотя – что он и сам хорошо понимал – и далеко от поставленной цели. Крупп с легкостью поверил обещаниям Николаи о том, что тот сумеет поставлять литейную сталь "без проведения дальнейших опытов, без всяких погрешностей в производстве с самого начала работы фабрики… причем поставки будут осуществляться как в форме сваривающейся, так и несваривающейся стали, что они по своему качеству не будут уступать самой лучшей английской литейной стали и шихтовка стали ни в малейшей степени не выйдет за установленные нормы".

Взяв на себя такие обязательства, Николаи пообещал гораздо больше, чем мог выполнить. Он никогда не производил литейной стали в большом количестве и как фабрикант должен был предвидеть трудности, возникающие при пуске каждой фабричной установки и любого оборудования. Николаи обязался также покрывать все производственные расходы и расходы на новые установки до тех пор, пока они не сравняются по сумме с теми расходами, которые понес Крупп, вкладывая средства в это производство. Все произведенные до этого момента расходы Крупна должны были считаться вложенным капиталом. И расходы и прибыль обе стороны обязывались делить пополам. К сожалению, Крупп своевременно не поинтересовался, какими материальными возможностями обладает его пайщик. Сразу же после заключения договора выяснилось, что Николаи не может выполнить своих финансовых обязательств ввиду нехватки денежных средств. Его взносы ограничивались 2234 талерами, которые он получил от прусского правительства в качестве поощрительной награды. В остальном же ему оставалось только рассчитывать на средства Круппа, который и так уже имел большие долги.

Вскоре выяснилось, что Николаи не может выполнить и других обязательств этого договора. Обе договаривающиеся стороны обязались обмениваться друг с другом всеми имеющимися в их распоряжении практическими и теоретическими сведениями. В одном из пунктов этого договора Николаи связал распространение своих знаний с согласием на это берлинских властей, которым он был обязан получением своего патента. «Изобретатель» сам представил свой договор Центральному берлинскому управлению по добыче соли, горного дела и металлургии. В ответ от получил разъяснение, что ему "не разрешается сообщать сведения, относящиеся к фабричному производству, другой стороне".

Это стало одной из причин быстрого ухудшения партнерских отношений между Крупном и Николаи.

Как Фридрих Крупп, так и Николаи пришли к общему мнению, что "новое начинание" требует крупномасштабного строительства. Строительные работы растянулись до конца 1815 года, число плавильных печей увеличилось до шести, печей для обжига – до четырех. У Николаи бесспорно были способности изобретателя, но не было твердости и выдержки коммерсанта, не было уверенности, которая сохраняется у испытателя, несмотря на его ошибки и промахи, не было и настойчивости, которые все же смогли бы привести к цели. Вместо того чтобы заниматься своими прямыми обязанностями, он продолжал разъезжать, заниматься множеством других вопросов, в том числе участвуя в решении проблемы подъема горного дела в районе Эссена" а процесс плавки поручил своему 16-летнему сыну Людвигу. Когда стало ясно, что юноша не справился с этой задачей, Николаи сам стал к плавильной печи. Но и у него не было достаточно знаний и опыта, и его отливки оказались неудачными.

По отзывам директора вальдеровского Общества по производству литейной стали И.А. Фриза, мы можем судить сегодня о том, какие трудности стояли на пути изобретателей. С 1808 по 1811 год это общество, переменив название на "Химическое общество" прилагало все усилия, чтобы начать производство литейной стали; для этой цели они в 1811 году построили свою фабрику в Бехе, неподалеку от Золингена. Эти специалисты очень основательно подготовились к производству: они учитывали и химические, и металлургические, и технические аспекты. Еще до постройки фабрики полученная ими сталь была оценена специалистами как самая качественная. "Мы сделали вывод, – писал Фриз, – что производство в больших количествах проходит иначе, чем в опытных образцах за это мы должны были дорого заплатить".

Благодаря соединению практических навыков с теорией специалистам из Вальдера удалось опередить своих современников, пытавшихся решать этот вопрос чисто эмпирическим путем. Николаи был последовательным эмпириком, верившим в какое-то алхимическое средство; неудачи в производстве вызывали в нем недоверие к Круппу, которого он подозревал в желании узнать у него тайну, связанную с производством стали. Конечно, его представление о какой-то одной тайне производства было ошибочным. Если заниматься производством литейной стали в больших объемах, то нужно знать сотни таких тайн; их нельзя увидеть и перенять, для того чтобы они могли принести пользу, нужна очень длительная, дорогостоящая исследовательская работа, включающая в себя и многочисленные опыты. Вскоре Крупп понял, что Николаи не только не помогает, но даже мешает ему.

Договор предусматривал, что разногласия, возникающие между двумя сторонами, подписавшими договор, должны решаться в суде, назначенном Высшим вестфальским горным ведомством. По ходатайству обеих сторон в мае 1816 года состоялось заседание комиссии, проверившей условия договора и его выполнение. Решение этой комиссии должно было определить дальнейшее участие Николаи в делах фабрики. По решению комиссии, произведенная Николаи литейная сталь была признана непригодной, а он сам – некомпетентным в этой области.