Текст книги "Эрл Стенли Гарднер"

Автор книги: Эрл Стенли Гарднер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

Она слегка покраснела и сказала:

– Еще нет. Решение пока не вступило в законную силу.

– А когда оно вступит?

– На следующей неделе.

– И тогда вы снова собираетесь выйти замуж?

– Да.

– За мужчину, которого вы знали уже какое-то время?

– Да.

– Я полагаю, он-то не гипнотизер? – спросил с улыбкой Мейсон.

– Нет, мистер Мейсон. Можете спорить на любые деньги.

Мейсон раскрыл свой бумажник, достал четыре пятидесятидолларовые банкноты и сказал:

– Здесь двести долларов, миссис Блевинс, – компенсация за потраченное время и причиненное вам беспокойство. Это пригодится вам в качестве приданого.

Она взяла деньги, сложила их, спрятала в свой кошелек и взглянула на Мейсона глазами, полными благодарности.

– Мистер Мейсон, это… Ну, в общем, это так мило с вашей стороны.

– Мы, разумеется, высоко оценили вашу откровенность, – сказал Мейсон, – а теперь скажите нам: не случалось ли, что Алан когда-нибудь гипнотизировал вас и заставлял вспомнить то, чего не было на самом деле?

– О да. Это был един из его любимых трюков. Он гипнотизировал кого-нибудь и плел всякие небылицы о том, что якобы произошло, а потом приказывал человеку проснуться и не думать об этом в течение часа или двух, но сохранить в памяти все, что ему было внушено, словно бы это произошло с ним на самом деле, а потом, через два часа, в результате постгипнотического внушения, начать об этом рассказывать.

– И это у него получалось?

– С некоторыми – да. Конечно, не каждого можно загипнотизировать, мистер Мейсон, и…

– Понимаю. Да, вот еще что: вы не знаете, доводилось ли ему когда-нибудь гипнотизировать Джозефину Кемптон, экономку мистера Эддикса?

– Я думаю, доводилось. Я помню, он как-то раз упомянул о том, что с ее помощью продемонстрировал что-то мистеру Эддиксу.

– Известно ли вам еще что-нибудь, что могло бы нам помочь? – спросил Мейсон.

– Нет.

– Ну что ж, огромное спасибо. Я думаю, нет больше никакой надобности вас задерживать, миссис Блевинс, но возможно, потом у нас возникнет необходимость побеседовать с вами.

– В любое время, – сказала она, – в любое время после четырех часов. Вы мне позвоните, и я приду когда вам угодно. У мистера Дрейка есть мой номер.

– Благодарю вас, – сказал Мейсон.

Она встала со стула и направилась к двери, потом неожиданно сделала крюк, подошла к Мейсону и взяла его за руку.

– Вы просто прелесть, – сказала она. – Да, вот еще что, может, это вам пригодится. Его настоящая фамилия не Эддикс. Мне точно известно – Алан его как-то раз загипнотизировал и узнал, что его на самом деле зовут Барнуэлл. Если вам еще что-нибудь будет нужно, вы только дайте мне знать.

И, глядя на Мейсона благодарными глазами, она широко улыбнулась, затем открыла дверь и так стремительно повернула, выходя в коридор, что ее юбка взметнулась вверх с озорным хлопком.

– Ну что, был хоть какой-то прок от нее? – спросил Дрейк.

Мейсон усмехнулся и сказал:

– Пол, за последние несколько минут я действительно узнал массу полезного. Отдай приказ – пусть твои ребята начинают работать в Неваде, а сам иди домой, погрейся хорошенько в горячей ванне, залезай в кровать и отсыпайся.

– Ты серьезно? – спросил в изумлении Дрейк.

– Серьезнее не бывает, – сказал Мейсон и быстро вышел из офиса Дрейка.

Пройдя по коридору, Мейсон открыл дверь своего личного кабинета.

Делла Стрит, стоявшая у его стола и перебиравшая какие-то бумаги, взглянула на адвоката.

Мейсон подскочил к ней двумя огромными прыжками, обхватил ее, оторвал от пола, потом развернул и прижал к себе.

– Малышка, – сказал он, – мы напали на золотую жилу.

Она посмотрела на него с легкой печалью:

– Только на счет которой, я полагаю, и можно отнести это неожиданное проявление восторга.

– Это не восторг, – сказал Мейсон, прижимая ее к себе, – это страсть.

– Ну что ж, – сказала она, – значит, это чрезвычайно важная информация.

– До газет дозвонилась? – спросил Мейсон.

– Да. Репортеры уже едут сюда. Я сказала, что это не терпит отсрочки, и они мчатся на всех парах.

– Молодец, – сказал Мейсон и пристально посмотрел ей в глаза.

Она положила руки ему на плечи, и ее лицо запрокинулось. Мейсон нежно склонился над ней.

Их губы слились в долгом поцелуе, потом она неожиданно оттолкнула его, вытащила из косметички бумажный носовой платок и вытерла с его губ помаду.

– Шеф, – воскликнула она, – ты что, забыл, что целая свора наблюдательных, глазастых газетчиков может ворваться сюда в любую минуту?

Мейсон улыбнулся, потрепал ее по плечу и сказал:

– Хорошо, Делла. Мы им выдадим такое, что хорошенько встряхнет мистера Сиднея Хардвика и поставит его на место.

– Отлично. Надеюсь, так оно и будет. Как мой рот? Помада смазалась? А, ты все равно ничего не замечаешь!

– Я все замечаю ничуть не хуже любого глазастого газетчика, – сказал Мейсон.

Она рассмеялась, подошла к зеркалу, чуть тронула губы помадой и сказала:

– Кто-то стоит у двери в приемную.

– Я буду разговаривать с репортерами там, – сказал Мейсон.

Он вышел следом за ней в приемную и поприветствовал двух прибывших одновременно газетчиков. Пока он угощал их сигаретами, подошел третий, а потом и четвертый.

– Ну и что за грандиозные новости вы собираетесь нам сообщить? – спросил один из репортеров. – Надеюсь, это действительно интересно. Ей-богу, мы чуть шеи себе не свернули, пока мчались сюда. Ваша секретарша заявила, что это просто сенсация.

– Так оно и есть, сенсация, – подтвердил Мейсон.

– Ну и в чем дело?

– Вам известно о собственноручно написанном Бенджамином Эддиксом завещании?

– Черт побери, конечно. Я надеюсь, вы не собирались сообщить нам эту новость. «Хардвик, Карсон и Реддинг» дали информацию об этом два часа назад. Она уже попала в последний выпуск.

– Прекрасно, – сказал Мейсон, – но завещание недействительно.

– Что вы имеете в виду, почему это недействительно?

– Именно это и имею в виду, – ответил Мейсон. – Он не оставил никаких распоряжений относительно своей жены.

– Жены? Бенджамин Эддикс был холостяк.

– Кое-кому нужно, чтобы вы именно так и думали.

– Вы хотите сказать, что он был женат?

Мейсон кивнул.

– Какого черта?.. Не дурите нас, Мейсон. Господи, да Бенджамин Эддикс был слишком заметной фигурой. Конечно, он был ужасно скучный тип и вдобавок свихнулся на своих экспериментах с гориллами, но, в конце концов, парень он был известный. Если бы он на ком-нибудь женился, это попало бы в газеты. Не думаю, что это вызвало бы какой-то особенный интерес, но в газеты бы попало. Единственное, что его занимало, – это состояние своего банковского счета и личного зоопарка с гориллами.

– Вы забываете, что в его биографических данных есть большие белые пятна, – заметил Мейсон. – Он был женат.

– Где он женился?

– Где-то, во всяком случае, женился.

– Давайте, давайте, выкладывайте нам всю подноготную!

– У Бенджамина Эддикса, – сказал Мейсон, – была женщина, с которой он жил как со своей женой.

– Где он с ней жил?

– Некоторое время в своем собственном доме.

– Не хотите ли вы сказать, что Джозефина Кемптон…

– Не надо так спешить, – сказал Мейсон, – его женой была Элен Кэдмас. Я могу, господа, предоставить вам адреса некоторых мотелей, в которых они регистрировались как муж и жена, и могу вас уверить, что их абсолютно безошибочно опознали на фотографиях. Можете взять фотографию Элен Кэдмас и проверить, если хотите.

– Ну-у, бросьте вы это, – разочарованно протянул один из репортеров, – он всего лишь крутил шашни со своей секретаршей. Это еще не значит, что он был на ней женат или что его завещание от этого недействительно.

Мейсон усмехнулся.

– Вы, господа, опытные сыщики. Так что обратите внимание на тот факт, что в мотелях эта пара регистрировалась как мистер и миссис Б. Ф. Барнуэлл.

– Барнуэлл?

– Совершенно верно.

– Ну и что же, – сказал один из репортеров, – вот вам и ответ. Чтобы признать законным незарегистрированный гражданский брак, необходимо доказать…

– А кто говорит о гражданском браке? – спросил Мейсон.

– Вы и говорите, разве нет? И вообще, как я понимаю, в нашем штате это не имеет никакого значения. Даже если все так и было, он должен был пользоваться своей настоящей фамилией и…

– И какова же настоящая фамилия Эддикса? – спросил Мейсон.

– Ну, конечно же, Эддикс.

– А это точно?

– Ну разумеется. Он… постойте-ка, а откуда вы вообще выкопали это имя – Барнуэлл?

Мейсон лишь улыбнулся в ответ.

– Так что там насчет гражданского брака? – спросил один из них.

– В некоторых штатах он признается, – сказал Мейсон, – а в некоторых – нет. Но если мужчина путешествует с женщиной, которую называет своей женой, в один прекрасный момент он может оказаться в штате, где гражданский брак считается вполне законным. И вот еще что вы, господа, упустили из виду: здесь, у нас в штате, если двое живут вместе как муж с женой, возникает спорная ситуация с признанием брака законным. Дело может быть разрешено в суде, по показаниям свидетелей.

Репортеры переглянулись.

Мейсон раскрыл солидный том и положил его на стол:

– Вот это место, раздел тридцатый параграфа тысяча девятьсот шестьдесят третьего Гражданского процессуального кодекса.

– А что тогда с его завещанием? – спросил один из репортеров.

– Он не упомянул Элен Кэдмас. Если они жили вместе как муж и жена, то брак дает ей основания претендовать на наследство в качестве наследника первой очереди. Следовательно, завещание вполне может быть оспорено.

– Но он не мог упомянуть Элен Кэдмас. Она уже была мертва.

– Кто вам это сказал?

– Похоже, вы считаете, что она просто прогулялась по воде. Давай нам факты, если хотите, чтобы мы хоть что-то напечатали.

– А мне, черт возьми, плевать, будете вы что-нибудь печатать или нет, – сказал Мейсон, – но Элен Кэдмас не кончала жизнь самоубийством.

– Вы хотите сказать, что она была убита?

– Она не была убита.

– Так что же вы тогда, черт возьми, хотите сказать?

Мейсон ответил:

– Я хочу сказать, что по некоторым причинам, представлявшимися вескими Бенджамину Эддиксу и Элен Кэдмас, она решила скрыться. Выводы вы можете делать сами.

На мгновение воцарилось гробовое молчание.

– Вы имеете в виду, она решила скрыться на какое-то время, чтобы родить ребенка? – спросил один из них.

– В конце концов, – пожал плечами Мейсон, – я занимаюсь этим делом всего лишь несколько часов, но я непрерывно получаю новую информацию, которую мне приходится проверять и анализировать. Я решил, что вы, господа, захотите для начала нацарапать пару слов в связи с этим и…

– Нацарапать для начала пару слов – это все прекрасно. Если у вас есть хоть что-то в подтверждение этой теории, заголовки на всю полосу гарантированы. Черт возьми, какая душещипательная история, настоящая сенсация!

– Отлично, – сказал Мейсон, – судите тогда сами. Кто видел Элен Кэдмас на борту яхты в ту штормовую ночь? Кто видел Элен Кэдмас после того, как яхта отчалила?

– Кто-то из экипажа, разве нет?

– Можно назвать только одного, – сказал Мейсон, – кто утверждал, что видел ее. Это Бенджамин Эддикс.

– И Джозефина Кемптон.

– Нет, миссис Кемптон ее не видела, – возразил Мейсон, – она слышала стук пишущей машинки в соседней каюте. Потом машинка перестала стучать. На ней мог печатать кто угодно – Эддикс, например. Миссис Кемптон приняла дозу снотворного и заснула. А когда утром она проснулась, то услышала о том, что Элен Кэдмас якобы исчезла.

– Вы можете это хоть чем-то подтвердить? – спросил один из репортеров.

– Конечно, – сказал Мейсон, – вспомните, у меня ведь есть дневники Элен Кэдмас.

– И она написала что-нибудь по поводу того, что ждет ребенка?

– Я покажу вам это место, – сказал Мейсон.

Он взял дневник и открыл его на странице, обнаруженной Деллой Стрит и помеченной закладкой.

– Вот здесь. Это написала Элен Кэдмас собственноручно:

«Я сообщила сегодня Б. эту новость. Сначала он очень разволновался, а затем, когда всерьез над этим задумался, я поняла, что все будет в порядке. Он будет им гордиться».

Газетчики самым тщательным образом изучили эту страницу.

– Послушайте, – сказал один из них, – одолжите-ка нам эти дневники. Мы можем пролистать их прямо здесь, в вашей библиотеке, и, может быть, нам удастся найти что-нибудь такое…

Мейсон отрицательно покачал головой.

– Только то, что я вам показал. Это сгодится в качестве эпиграфа к статье.

– Да не получится из этого никакой статьи. Это голая теория, практически ничем не подтвержденная. Мы не можем такое напечатать.

– Черт побери, оказывается, вы не можете! – воскликнул Мейсон. – А много ли у вас собрано доказательств для того, чтобы обвинить Джозефину Кемптон в убийстве Элен Кэдмас?

– А никто и не говорил, что она убила Элен Кэдмас. Мы написали, что власти проводят расследование.

– Отлично, – сказал Мейсон, – а теперь вы можете заверять читателей, что на основании цитированной записи из дневника несколько дюжин сыщиков «Детективного агентства Дрейка» прочесывают эту часть страны с целью подтверждения моей теории о том, что запись в дневнике обозначает нечто совершенно определенное. А если вы вернетесь к себе и заглянете в дело Элен Кэдмас, то обнаружите, что ни один человек из команды не видел Элен Кэдмас после отплытия яхты. Более того, и это очень важно, никому не известно, какого рода конфиденциальную работу она якобы выполнила для Бенджамина Эддикса. Эддикс сказал, что, когда он уходил, она печатала на машинке в своей каюте. Позднее его спросили, получил ли он отпечатанные документы, и он ответил, что конечно нет и что в последний раз он ее видел, когда она расшифровала стенографическую запись, обратите на это особое внимание. Если она покончила жизнь самоубийством, она не стала бы, прыгая за борт, брать с собой перепечатанные страницы. Если бы она собиралась покончить жизнь самоубийством, она не стала бы вообще их перепечатывать. Она просто прыгнула бы за борт, оставив записи нерасшифрованными в своем блокноте для стенографии. С той самой минуты, когда я взялся за расследование дела, мне очень хотелось выяснить, что случилось с документами, продиктованными ей Эддиксом в ту ночь, когда она исчезла. Есть фотографии каюты, в которой, как полагали, она находилась после того, как яхта вышла в море. А теперь, господа, рассмотрите как следует эти фотографии и вы заметите две или три необычные вещи. Машинка стояла на столе, как и положено, и вокруг были разбросаны какие-то бумаги, но я до сих пор не слышал, чтобы кто-нибудь нашел блокнот для стенографии с расшифрованными записями, и мне до сих пор не удавалось найти никого, кто видел в каюте хотя бы какой-нибудь отпечатанный документ. Но особенно меня заинтересовала вот эта фотография. Она была сделана после того, как яхта пришла на Каталину, и на ней изображена каюта Элен Кэдмас. Дверь в душ открыта, и можно даже увидеть с противоположной стороны кусочек интерьера каюты, которую занимала Джозефина Кемптон. Ну а теперь, господа, всмотритесь хорошенько – не замечаете ли вы чего-нибудь странного?

Газетчики тщательно изучали фотографию.

Мейсон сказал:

– Полотенца на одной из вешалок были использованы, Это полотенца, висящие рядом с дверью в каюту Джозефины Кемптон. К полотенцам у дверей в каюту Элен Кэдмас никто даже не притрагивался. Вы полагаете, что она находилась на борту яхты, стенографировала, много печатала на машинке и ни разу даже не помыла руки, даже не развернула полотенце?

Один из репортеров тихонько присвистнул, а затем сказал Мейсону:

– Послушайте, да вы и в самом деле отличный сыщик.

Мейсон усмехнулся:

– Господа, вы стартуете одновременно с полицией. Было бы просто чудесно, если бы вы сами нашли Элен Кэдмас. И если вы подтвердите правильность моих догадок… Ну, тогда у вас будет материальчик намного ценней, чем пустые обвинения заинтересованной стороны. Я не знаю, насколько велико желание ваших редакторов раздобыть исключительное право на интервью с Элен Кэдмас и подлинную историю ее предполагаемого самоубийства, но я полагаю, что тот, кто все это раскопает, может рассчитывать на серию статей за своей собственной подписью, особенно если он раскрутит ее на эксклюзивное интервью. Вот почему я ставлю вас всех в равные условия. Здесь названия двух мотелей, где они регистрировались как мистер и миссис Б. Ф. Барнуэлл, а вот несколько фотографий, чтобы вы не тратили попусту время в ваших редакционных архивах.

– Барнуэлл, – задумчиво произнес один из них. – Послушайте, а ведь этот Хардвик получил телеграмму от Германа Барнуэлла. Он…

Он вдруг замолчал на полуслове. Какое-то мгновение репортеры стояли словно в оцепенении, затем один из них рванулся к двери. И тут же все четверо помчались как сумасшедшие по коридору.

Мейсон улыбнулся Делле Стрит:

– Завтра утром пошлем мистеру Сиднею Хардвику парочку газет и сообщим ему, что мы и сами умеем действовать быстро.

14

– Ну что ж, неплохо, – сказала Делла Стрит, когда стихли последние звуки бегущих ног. – Вот уж действительно, ты взял пуговицу и пришил к ней жилет.

Мейсон улыбнулся.

– Шеф, а ты не рискуешь, устроив все это?

– Что значит – рискую?

– Черт возьми, ты заявил, что у этой девушки ребенок и что она была гражданской женой Бенджамина Эддикса. Боже мой, ну а предположим, что она жива?

– Ну и что?

– А если она подаст на тебя в суд?

– В таком случае, – сказал Мейсон, – Джозефина Кемптон тотчас же сможет вздохнуть посвободнее. Мы ничего не добьемся, находясь в обороне и просто уклоняясь от ответов и отрицая все подряд. Это как раз тот случай, когда нам необходимо перенести сражение на территорию противника.

– Но ты ведь не имеешь права выходить за пределы доказанных фактов.

– Это верно, – сказал Мейсон. – А теперь давай-ка рассмотрим все эти факты. Совершенно очевидно, что они жили вместе. Я полагаю, у них была любовь. Еще когда я впервые принялся просматривать дневники Элен Кэдмас, меня поразили две вещи. Первое – никто из членов команды не упоминал о том, что видел Элен Кэдмас на борту яхты после выхода в открытое море. А второе – неизвестно куда пропали бумаги, которые она напечатала. Или она отнесла их Бенджамину Эддиксу, и тогда объяснения Бенджамина Эддикса полиции были лживы, или бумаги остались в каюте, и тогда их кто-то тайком забрал. Едва ли профессиональная стенографистка настолько любит печатать на машинке, чтобы перепечатать важный документ, а затем прыгнуть за борт, сжимая его в руках.

– А если ее случайно смыло за борт?

– Волны были не настолько огромными, чтобы захлестывать судно, Делла. Ночь была неспокойной, ветреной, кое-где на палубе стояла вода, и было довольно много брызг, но это отнюдь не был один из тех все сметающих на своем пути штормов, когда огромные массы воды, то и дело обрушиваясь на палубу, могли бы сбить девушку с ног.

– Ну, как бы то ни было, ты определенно заварил кашу.

– Что я и собирался сделать, – согласился Мейсон.

– А теперь чем мы займемся?

– Ты отправишься домой, – распорядился Мейсон, – а я усядусь поудобнее. Мне предстоит напряженная работенка.

– И что за работенка? – подозрительно спросила Делла Стрит.

– Я собираюсь изучить дневники самым внимательным образом, с учетом того, что нам теперь известны две даты, когда она останавливалась в мотелях. Я уверен, что между строк можно вычитать какие-то намеки, которые дадут мне своего рода ключ, и, получив этот ключ, я проверю все остальные даты.

– Подвинься, – сказала Делла Стрит. – Я не собираюсь бросать тебя на полпути.

– Нет, тебе нужно отправиться домой и немного отдохнуть.

– Вздор! Я собираюсь довести дело до конца.

– Ну ладно, уж если ты так настаиваешь, то тогда хотя бы сходи поужинай.

– А ты что, собираешься сидеть голодным?

– Ну, я попрошу, чтобы мне принесли снизу, из буфета, кофе и чизбургер.

– Попросите два, – сказала она. – И давайте приступим.

– Вот и отлично, – сдался Мейсон, не скрывая радостной улыбки. – Делла, как ты думаешь, может ли девушка, которая ведет дневник, как это делала Элен Кздмас, влюбившись в своего шефа, писать так, что об этой любви в дневник не просочилось ни слова?

– Многое зависит от характера любовной связи. Я думаю, что женщина, любившая по-настоящему, остерегалась бы писать что-нибудь такое, что могло бы не понравиться ее возлюбленному. С другой стороны, влюбленная женщина всегда склонна исповедоваться своему дневнику.

Мейсон кивнул:

– Вот я как раз и собирался заняться поисками шифра. У нее должно было быть какое-то условное выражение или слово, которое она использовала, когда хотела написать, что была с любимым человеком.

– Если, конечно, предположить, что она его действительно любила, – сказала Делла Стрит.

– Прочитав ее дневники, я стал испытывать к Элен Кэдмас симпатию, – сказал Мейсон. – Она была искренняя, цельная, прямодушная девушка, и, как мне кажется, очень преданная. У нас есть две даты, Делла. Давай-ка найдем их в дневнике и внимательно изучим все записи.

– Если он действительно любил ее, то почему он не женился? – спросила Делла Стрит.

– Да, – сказал Мейсон, – это и есть одна из загадок нашего дела. Ты ведь не хочешь, чтобы в расследуемом деле вовсе не было никаких загадок?

Она улыбнулась и покачала головой.

– Ну что ж, – сказал Мейсон, – примемся за наше исследование.

Мейсон внимательно читал и перечитывал все записи, относящиеся к той дате, когда они впервые зарегистрировались в мотеле.

Делла Стрит подошла сзади, заглянула ему через плечо, и какое-то время они в полном молчании читали вместе.

Неожиданно она рассмеялась.

– В чем дело? – спросил Мейсон.

– Ты смотришь под тем числом, когда они зарегистрировались в мотеле.

– Ну и что? – спросил Мейсон.

– Это не то число, – сказала она. – Она просто не могла ничего поведать своему дневнику, пока не вернулась обратно на следующий день. Так что, скорее всего, когда они ехали домой, Эддикс и предложил…

– Вот это в самую точку! – сказал Мейсон. – Я чувствую, что все мои романтические чувства погребены под снежными заносами деловых соображений. Для юриста дата – это дата. Отлично, давайте-ка взглянем на следующий день.

Они прочли запись за следующий день, и указательный палец Деллы Стрит тут же ткнул в строчку на странице дневника.

– Вот оно, шеф. Яснее и быть не может.

Мейсон прочитал:

«Говорят, что счастье там, где ты его сам найдешь, так оно со мной и произошло. Я хочу положиться на судьбу и, конечно, не стану пытаться ускорить развязку, пока она сама не станет неизбежной».

– Боже мой, – воскликнул Мейсон, – я ведь сам это читал! Эту тетрадь я сам проверял, Делла, и тогда не смог осознать всю важность написанного.

– Ну что ж, все правильно, – заметила Делла Стрит, – запись имеет отношение к тому, что произошло предыдущей ночью. Очевидно, это у них было уже не впервые. Она совершенно явно решила положиться на судьбу и наслаждаться счастьем, пока не наступит развязка.

– Отлично, – сказал Мейсон, – давай-ка вернемся к той, второй, тетради, Делла. Посмотрим, нет ли интересных записей накануне того дня, когда об этом важном событии стало известно Эддиксу.

Делла Стрит принесла тетрадь и положила ее на стол.

– Подвинь стул и садитесь, – предложил Мейсон.

– Нет, спасибо. Мне и так хорошо. Отсюда мне удобнее смотреть вниз на страницу.

Ее щека была совсем рядом со щекой Мейсона; через какое-то время Мейсон протянул правую руку, обнял Деллу за талию и прижал ее ближе к себе.

– Ну вот, и здесь есть об этом, – сказал он, показывая абзац в тетради. – Теперь, когда у нас есть шифр, все совсем просто. Вот, послушай:

«Мне все еще не хочется приближать развязку, но теперь она неизбежна».

– Да, это ее шифр, – согласилась Делла Стрит.

Мейсон отодвинул стул, встал, повернул к себе Деллу так, что она оказалась лицом к лицу с ним, и сказал:

– У нас появилось неотложное дело.

– Какое?

– Мы должны найти ее.

– Ты думаешь, что она не выпрыгнула за борт?

Мейсон покачал головой.

– Но она ведь вполне могла.

– Я знаю, что могла, – сказал Мейсон, – но не думаю, что она на самом деле выпрыгнула.

– Ну, а если предположить, что Эддикс обещал жениться на ней, если… ну, если это стало необходимым, и она пошла и сказала ему, что… Боже мой, как раз при таких обстоятельствах и убивают женщин.

– Я знаю, – согласился Мейсон, – что эту возможность мы не должны сбрасывать со счета, и все же… я сомневаюсь. Я не представляю, какие могли быть у Эддикса причины, чтобы просто не жениться на ней.

– Может быть, он не хотел.

– Возможно, – сказал Мейсон.

– И у него была прекрасная возможность для совершения преступления, – продолжала Делла Стрит. – Была штормовая ночь в проливе. Дул сильный ветер, завывавший в снастях судна, волны обрушивались на нос корабля – едва ли кто-нибудь услышал бы крик. Бенджамин Эддикс выманил ее на палубу на корму яхты. Может быть, он показал ей что-нибудь. Возможно, он сказал: «Мне кажется, там огонь, Элен». Она схватилась за поручни и стала всматриваться. Он неожиданно наклонился, схватил ее за ноги и сильно толкнул.

– Превосходно, – сказал Мейсон, – если тебя послушать, то можно подумать, что ты сама это проделала, Делла.

– Ну, я, собственно, не вижу в этом ничего абсурдного, – заметила она. – Насколько я понимаю, это было бы вполне логичным развитием событий.

– Это было бы вполне логичным развитием событий, если бы не один факт.

– И какой же?

– Твоя предпосылка неверна.

– Я не улавливаю.

– Ты исходишь из того, – сказал он, – что для Эддикса это была всего лишь легкая интрижка.

– Ну хорошо, а какие данные говорят о том, что это было не так?

– Тот факт, что он был миллионером, – сказал Мейсон, – тот факт, что он, останавливаясь в мотелях, регистрировался под своим собственным именем и регистрировал девушку как свою жену. Что из этого следовало, совершенно ясно. Он был полностью в ее власти. Она могла в любой момент прижать его к стенке.

– Может быть, она так и сделала, и именно поэтому он схватил ее за ноги и выбросил за борт.

Мейсон покачал головой:

– Ну ладно, Делла, один из нужных ответов мы нашли. А теперь нам нужно как следует поесть. Затем мы свяжемся с конторой Дрейка, проштудируем дневники и попытаемся найти остальные ответы. И не забывай об одном примечательном факте. Когда Бенджамин Эддикс хотел выкроить себе свободное время, он делал вид, что находится на яхте, хотя на самом деле его там не было. Что может быть проще для него, чем спланировать исчезновение Элен Кэдмас аналогичным образом?

– Но зачем, шеф? Зачем все эти хлопоты? Она могла просто заявить, что бросает работу, уехать и спокойно родить ребенка, и не нужны были бы все эти сложности.

– Я знаю, – согласился Мейсон, – но для этого была какая-то причина. Должна быть причина. Я думаю, Эддикс боялся.

– Боялся?

– Да, боялся, что нечто может случиться с женщиной, которую он любил, и с ребенком, которого он хотел любить. Пойдем ужинать.