Текст книги "Убийство обезьяны"

Автор книги: Эрл Стенли Гарднер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Убийство обезьяны
Эрл Стэнли Гарднер

Глава I

Стройный, прекрасно сложенный, в легком костюме из чесучового эпонжа,[1]1
  Эпонж – разновидность небеленого китайского шелка.


[Закрыть] Лестер Лейт нежился, растянувшись в плетеном кресле-качалке. Через завешенные окна квартиры в пентхаусе веял легкий послеполуденный ветерок. Камердинер Лейта, Бивер, которого сам Лейт называл «Скаттл», утомительно угодливый до подобострастия, налил из сифона содовую в «Том Коллинз»[2]2
  «Том Коллинз» – коктейль из джина (или вермута) с лимоном или лаймом и сахаром, разбавляемый содовой.


[Закрыть] и почтительно поставил стакан на стол рядом с креслом хозяина. Если Лейт и знал, что этот работавший у него и якобы заинтересованный лишь в его земных благах мужчина на самом деле – полицейский соглядатай, которого внедрил к нему сержант Артур Экли, то никак это знание не выказывал. Синевато-серые глаза цвета чуть потемневшего серебра оставались совершенно непроницаемыми, когда Лейт задумчиво разглядывал пузырьки на стенках стакана с прохладным напитком, которые один за другим отрывались и стремительно всплывали. Слуга кашлянул. Глаза Лейта по-прежнему неподвижно смотрели куда-то вдаль. Полицейский шпик беспокойно поерзал и наконец заговорил:

– Прошу прощения, сэр, не угодно ли еще чего-нибудь?

– Думаю, что нет, Скаттл, – проговорил Лейт, не поворачивая головы.

Помявшись, верзила-шпик перенес вес с одной ноги на другую:

– Прошу прощения, сэр, не сочтите за дерзость, но я хотел бы взять на себя смелость предположить – э-э, сэр…

– Ну давай, Скаттл, – подбодрил Лестер Лейт. – Выкладывай. Что там у тебя?

– Насчет криминальных новостей, сэр, – бухнул шпик. – Вы уже довольно долго не интересовались криминальными новостями, сэр.

– Совершенно верно, Скаттл, – подтвердил Лейт, отхлебнув коктейля. – И пройдет еще больше времени, прежде чем они меня снова будут интересовать.

– Могу ли я спросить почему, сэр?

– Из-за сержанта Экли, черт бы его побрал, Скаттл. Он как женщина, которую в чем-то убедили против ее воли и которая продолжает придерживаться этого мнения. Он почему-то вбил в свою толстую башку, что я и есть тот таинственный похититель, который выискивает неплохо поживившихся преступников и освобождает их от неправедной добычи.

– Да, сэр, – поддакнул шпик. – Он, конечно, зануда страшная.

– По сути дела, – продолжал Лейт, – кто бы ни был этот таинственный похититель – а я понимаю, в полиции твердо убеждены, что такой человек существует, – он заслуживает моего искреннего уважения и восхищения. Ведь, в конце концов, Скаттл, преступление должно быть наказано. А для нераскрытого преступления нет и наказания. Насколько я понимаю, преступники, ставшие жертвами этого похитителя, это люди, которые нарочито совершили свои деяния на глазах у полиции и скрылись. Полиции так и не удалось даже выследить их, не говоря уже о том, чтобы собрать достаточно улик для их осуждения. Потом появляется этот таинственный похититель, раскрывает это преступление, с которым у полиции ничего не вышло, находит преступника и налагает на него стопроцентный штраф, отбирая неправедную добычу. По-моему, Скаттл, это можно считать определенной услугой обществу.

– Да, сэр… И, конечно, вы не станете отрицать, что размеры вашей благотворительности в пользу вдов и сирот полицейских и пожарных, погибших при исполнении своих обязанностей, ваши взносы благотворительным учреждениям и домам престарелых постоянно увеличиваются.

– Ну и что из того, Скаттл? Какое, черт возьми, это имеет отношение к тому, о чем мы говорим?

– Прошу прощения, сэр. Думаю, сержант хотел бы знать, откуда у вас берутся деньги, сэр.

Поставив полупустой стакан обратно на стол, Лестер Лейт потянулся за сигаретницей:

– Какая, однако, наглость с его стороны, Скаттл. Какое ему дело до того, откуда у меня деньги?

– Да, сэр, понимаю, сэр. Совершенно верно, сэр. Но, тем не менее, если позволите предположить, сэр, сдается, что не стоит позволять таким пустякам мешать вам наслаждаться жизнью.

– Наслаждаться жизнью, говоришь?

– Э-э, сэр, я знаю, что вам всегда доставляло огромное удовольствие просматривать газетные вырезки о криминальных сводках. Как вы нередко замечали, у вас возникало ощущение, что человеку стоит лишь изучить рассказ о преступлении в газете, и во многих случаях он может понять, кто виновен, – по одним только фактам, которые там даются.

– Я по-прежнему считаю, что это возможно, Скаттл.

– Да, сэр. – Тут шпик заговорил тише: – А вам никогда не приходило в голову, сэр, что сержанта Экли его собственное невежество нисколько не смущает?

– Не смущает! – воскликнул Лестер Лейт. – Лучше сказать, невежество сержанта Экли его губит! Если знание – сила, то у сержанта Экли протекают клапаны, расшатались поршни, поцарапаны цилиндры и полетели подшипники. Это узколобый, эгоистичный, подозрительный, корыстный, себялюбивый и тупоголовый человек. Ко всему этому, Скаттл, могу добавить, что мне этот человек неприятен.

– Да, сэр. Но если вам захочется пройтись по криминальным сводкам лишь еще разик, сэр, у меня для вас припасено кое-что интересное. И сержант Экли никогда не узнает об этом, сэр.

– Искусить меня пытаешься, Скаттл, – с укором произнес Лейт.

– Виноват, сэр. Я не хотел… то есть, действительно, сэр. Но вы можете положиться на мою осмотрительность, сэр.

Лейт вполоборота повернулся в кресле.

– Я могу на тебя положиться, Скаттл? – спросил он, глядя на шпика загадочным взглядом серебристо-серых глаз.

– Абсолютно, сэр, свою жизнь можете доверить, сэр.

Вздохнув, Лестер Лейт откинулся в кресле и постучал сигаретой по гладкому ногтю большого пальца.

– Скаттл, – начал он, – возможно, у меня настроение такое, возможно, погода влияет, а может – алкоголь, но я решил вернуться к своему хобби только один разик. Однако имей в виду, Скаттл, на этот раз будут чисто теоретические выкладки. Мы просто порассуждаем о том, кто мог бы совершить преступление, и эти рассуждения должны полностью остаться между нами, в этих четырех стенах, как строго конфиденциальная информация.

– Да, сэр. – Весь дрожа от старания, шпик вытащил из кармана кипу газетных вырезок.

– Присядь, Скаттл, – предложил Лейт. – Присядь и расположись поудобнее.

– Хорошо, сэр. Благодарю вас, сэр.

Чиркнув спичкой, Лестер Лейт поднес пламя к кончику сигареты, глубоко затянулся и одним полным дыма выдохом погасил ее:

– Продолжай, Скаттл.

– Да, сэр. Дело о брентвудском алмазе, похоже, сделано для вас как по заказу, сэр.

– Сделано как по заказу для меня, Скаттл?

– Да, сэр, – подтвердил шпик, перебирая газетные вырезки и на миг забывшись. – Полиция так и не нашла виновного. У вас прекрасный шанс хорошо поживиться и…

– Скаттл! – перебил его Лестер Лейт.

Слуга аж подскочил:

– Ох, прошу прощения, сэр. Я не это имел в виду. Я хотел сказать…

– Ничего, Скаттл. Брентвудский алмаз мы пропустим. Что у тебя там еще?

– Это было самое главное, сэр.

– Тогда пропускаем его, Скаттл.

Шпик пролистывал вырезки большим пальцем:

– Вот тут мужчину задушили и унесли около двух тысяч долларов, которые он выиграл в карты.

– Пропускаем, Скаттл, – перебил его Лестер Лейт. – Раз человек выиграл две тысячи долларов в карты и ему не хватило ума добраться до гостиницы в центре и обождать там до утра, он заслужил, чтобы потерять свой выигрыш. Это старый трюк игорных домов. Что там еще?

– Женщина застрелила мужа и заявляет…

– Да будет тебе, Скаттл, – снова прервал его Лестер Лейт. – Ты снова читаешь желтую прессу. Это же абсолютно стереотипный случай. Она застрелила его, потому что потеряла к нему уважение. Потому что считала унизительным для себя принять тот статус в жизни, который, по его мнению, должна иметь жена. Она замужем десять лет, но с отвращением открыла для себя его низменные инстинкты как раз в тот момент, когда под рукой оказался револьвер. Она вытащила его из сумочки, намереваясь лишь привести мужа в чувство, а что произошло потом, точно не помнит. Он вроде бы рванулся к ней, и все помутилось. Она слышала оглушительный звук выстрела и почувствовала отдачу. Потом ничего не помнит, а когда пришла в себя, поняла, что извещает о случившемся по телефону полицию. Это произошло сразу после того, как она сняла домашнее платье и нарядилась во все самое лучшее.

– Вижу, вы читали, сэр, – сказал шпик. – Я не знал, что вы знакомы с этим делом. Могу я спросить, если вы не возражаете, сэр, как получилось, что вы знаете об этом? Это ваши друзья?

– Я не знаком с этим делом, – устало проговорил Лейт, – но знаком с десятками других таких же. Ну же, Скаттл: дайте что-нибудь посвежее.

– Ну, сэр, я не думаю, что… О да, сэр, вот кое-что довольно необычное. Убийство обезьяны, сэр.

– Убийство обезьяны? – повторил Лейт, обернувшись вполоборота, чтобы видеть выражение лица шпика. – За каким дьяволом кому-то понадобилось убивать обезьяну?

– Ну да, конечно, строго говоря, это не убийство, сэр, но я назвал это убийством потому, что, если подозреваемый полицией на самом деле убийца, то фактически это убийство и есть… то есть, сэр, полагаю, вы понимаете меня… я имею в виду…

– Я тебя не понимаю, – оборвал его Лестер Лейт, – а то, что ты имеешь в виду, могу понять лишь из того, что ты говоришь. Будь добр, объяснись, Скаттл.

– Да, сэр. Эта обезьяна принадлежала Питеру Б. Мэйнуэрингу. Мистер Мэйнуэринг вернулся из-за границы, где провел целый год, в основном в Индии и Африке.

– Ну-ну, Скаттл. Ближе к делу. Почему была убита обезьяна?

– Это была обезьяна мистера Мэйнуэринга, сэр.

– И кто убил ее, Скаттл?

– Полиции это неизвестно. Вооруженный бандит.

– Вооруженный бандит, Скаттл?

– Да, сэр. Как рассказывает мистер Мэйнуэринг, этот бандит остановил автомобиль, прострелил обезьяне голову и распорол ей брюхо. Как считает мистер Мэйнуэринг, киллер приехал из Индии. Это какая-то церемония, связанная с убийцами-тагги[3]3
  Тагги (таг, тхаг) – «душитель», член религиозной секты в Индии, поклонявшейся богине смерти Кали.


[Закрыть] и жрецами обезьян, которые поклоняются им и наказывают смертью любую обезьяну, которая покидает свой клан.

– Никогда не слышал ничего подобного, – признался Лейт.

– Да, сэр. Это то, что мистер Мэйнуэринг рассказал полиции.

– Чушь собачья, – заявил Лестер Лейт. – Тагги – одно дело, почитание обезьян в Индии – совсем другое… То есть я не вижу никакой связи с тем, что один человек следует за другим из Индии в Америку только для того, чтобы убить обезьяну и распороть ей брюхо.

– Да, сэр, – неуверенно согласился шпик. – Полиции мало что понятно в этом деле. Я подумал, что… но, возможно, мне не следовало упоминать об этом.

– Давай выкладывай, – сказал Лейт. – О чем речь?

– Мне кажется, я как-то говорил, что одна из моих подружек поддерживает дружеские отношения с человеком из полиции. Не то чтобы она подстрекала его, но он продолжает…

– Да-да, помню, он – полицейский, верно, Скаттл?

– Нет, сэр. Теперь он уже агент сыска.

– A-а, да, Скаттл. Теперь припоминаю. Где он служит?

– Прошу прощения, сэр, об этом я предпочел бы не говорить. Но делиться время от времени кое-какой информацией я не против.

– Правильно ли я понимаю, – спросил Лестер Лейт, – что этот детектив имеет обыкновение рассказывать этой молодой женщине полицейские тайны, а эта молодая женщина, в свою очередь, время от времени передает их тебе?

Верзила-шпик ухмыльнулся:

– Ну, это вы уж чересчур, сэр.

– Ничего не чересчур, – заметил Лейт. – Ты-то ведь точно знаешь, что это уже анекдот с бородой.

– Простите, не понял, сэр?

– Ладно, проехали, Скаттл, – отмахнулся Лейт. – Это я сам с собой. Продолжай. Что ты там хотел рассказать про Мэйнуэринга?

– Так вот, сэр, у полиции возникло подозрение, что Мэйнуэринг связан с шайкой контрабандистов и что, возможно, он убил обезьяну сам, чтобы скрыть истинную причину нападения. Или, опять же, это мог быть соучастник, которого обманули, и он стрелял в Мэйнуэринга, а попал в обезьяну. У полиции – полагаю, вам интересно будет это узнать – есть резон считать, что Мэйнуэринг покинул Индию, опасаясь за свою жизнь.

– Какое отношение все это имеет к контрабанде, Скаттл?

– Ну, сэр, если верить тамошним слухам, сэр, Мэйнуэринг мог передать какому-нибудь сообщнику из местных два очень дорогих драгоценных камня и поручить ему тайно провезти их в страну. В машине Мэйнуэринга камней не оказалось, но если они были у него в Индии, то почему бы не доверить их этому туземцу…

– Что это за драгоценные камни, Скаттл?

– Драгоценности бога обезьян, сэр.

– Драгоценности бога обезьян? Да будет тебе, Скаттл: это становится похожим на одно из взятых с потолка обвинений сержанта Экли.

– Да, сэр. Там, в Индии, у них есть особый бог обезьян, бог по имени… Ханне… Ханни…

– Хануман? – предположил Лестер Лейт.

– Да, сэр. Именно так, сэр. Хануман. Теперь, когда вы мне помогли, сэр, я вспомнил это имя. Благодарю вас, сэр.

– Ну и что же этот Хануман, бог обезьян? – спросил Лестер Лейт.

– Похоже, там, в джунглях, сэр, есть огромная статуя этого бога обезьян. Она покрыта сусальным золотом. Вместо глаз у него изумруды, изумруды и вместо обоих сосков на груди. Поговаривают, какому-то авантюристу удалось пробраться в этот храм и заменить изумруды зеленым стеклом. Подмену обнаружили не сразу.

– А какое это имеет отношение к контрабанде Мэйнуэринга?

– У полиции, сэр, есть основания полагать, что подмену осуществил именно Мэйнуэринг.

– Питер Б. Мэйнуэринг? – переспросил Лестер Лейт.

Слуга кивнул.

– Ну, Скаттл, ты меня заинтриговал, – задумчиво произнес Лейт. – Это меня на самом деле сильно заинтересовало. Думаю, ты согласишься со мной, Скаттл, что, если это правда, нельзя допустить, чтобы Мэйнуэринг оставил себе плоды своих нечестивых деяний.

– Да, сэр, – с загоревшимися глазами согласился шпик. – Только, судя по всему, их у Мэйнуэринга нет.

– И судя по тому же, – продолжал Лейт, – можно также предположить, что, отослав эти камни назад в джунгли, чтобы они снова стали частью анатомии языческого идола, ничего не получишь.

– Да, сэр. В этом я с вами абсолютно согласен, сэр, – с готовностью подтвердил шпик.

– Исходя из всего этого, – провозгласил Лейт, – мы займемся убийством обезьяны, Скаттл. Рассказывай.

– Хорошо, сэр. Ну, как вы понимаете, сэр, полиция была поставлена в известность. Они полагали, возможно, мистер Мэйнуэринг вез изумруды с собой, хотя Мэйнуэринг утверждал, что никаких камней у него не было и он вообще не имеет о них никакого понятия. Он признал, что действительно находился в той самой части страны примерно тогда же, когда камни исчезли. И он убежден, лишь из-за этого факта туземцы решили, что в краже повинен он.

– Да, – согласился Лейт. – Могу себе представить, как случилось, что при таких обстоятельствах невежественные и суеверные туземцы сочли белого человека виновным в утрате. В конце концов, возможно, Мэйнуэринг говорил правду, Скаттл.

– Ну что сказать, сэр. Видите ли, как было дело, сэр. Полицейские и таможенники пристально следили за Мэйнуэрингом. Драгоценности Мэйнуэринг не декларировал, они не были обнаружены и при самом тщательном обыске его багажа. Но он, должно быть, связан с индийскими гангстерами, последователями тагги. Как бы то ни было, это ограбление – тому свидетельство.

– Мэйнуэринг путешествовал один? – спросил Лестер Лейт.

– С ним была его сиделка, сэр.

– Сиделка, Скаттл?

– Да, сэр. У мистера Мэйнуэринга некоторое недомогание, органическое сердечное заболевание. Иногда, когда у него случается приступ, необходимо, чтобы сиделка тут же сделала подкожную инъекцию.

– Эта сиделка – мужчина, Скаттл?

– Нет, сэр. Женщина, и к тому же хорошенькая.

– Ты сказал «сердечное недомогание», Скаттл?

– Да, сэр.

– Тогда понятно, – сказал Лейт. – И эта сиделка была с ним в Индии?

– Да, сэр. Эйрдри Клейтон ее зовут. Вот фотография обоих, если хотите взглянуть, сэр.

Лестер Лейт кивнул. Верзила-шпик передал ему фотографию из газеты. Лейт посмотрел на фотографию, а потом прочитал подпись под ней:

Питер Б. Мэйнуэринг и его сиделка Эйрдри Клейтон, только что вернувшиеся из продолжительного путешествия по Индии и Африке. Пока таможенные чиновники просматривали багаж – его самого и его сиделки – со скрупулезностью, которую Мэйнуэринг с негодованием настойчиво называл «из ряда вон выходящей», мисс Клейтон сидела за столом в офисе таможенного инспектора, жевала резинку и забавлялась с ручной обезьянкой мистера Мэйнуэринга. Эта обезьянка впоследствии была убита при таинственном вооруженном нападении. Мэйнуэринг грозился подать жалобу на таможенников за грубость, неоправданный обыск и необоснованные обвинения. Мисс Клейтон, с другой стороны, заявила, что таможенный чиновник вел себя «восхитительно», и после того, как ее обыскала женщина-инспектор, вернулась в офис, чтобы поблагодарить инспектора за вежливое обращение.

– Она жует резинку, Скаттл?

– Так пишут в газете. По всей видимости, жует она достаточно энергично.

Несколько секунд Лейт задумчиво переваривал эту информацию.

– Скаттл, – сказал он. – Мне трудно представить что-то более благотворно действующее на нервы, чем сиделка, жующая резинку. В этом постоянном жевании есть некая успокоительная монотонность, умиротворяющий эффект которой похож на стук дождя по крыше. Мне нужна сиделка, жующая резинку. Пометь это себе, Скаттл.

– Сиделка, жующая резинку, сэр!

– Да, – подтвердил Лейт. – И она должна быть довольно хорошенькой. Я обратил внимание, что… э-э… нижние конечности и анатомические сочленения мисс Клейтон довольно необычным образом приспособлены для фотографирования.

– Да, сэр, – сказал шпик. – Я правильно понимаю, что вам нужна сиделка со стройными ногами, сэр?

– Не совсем, – поправил его Лестер Лейт. – Мне нужна сиделка, жующая резинку. Если еще и ее средства передвижения будут привлекательными, Скаттл, это будет дополнительное преимущество.

– Но по какой причине вам понадобилась сиделка? То есть я имею в виду, сэр, вы ведь не больны?

– Нет, – сказал Лейт. – Я чувствую себя вполне здоровым, Скаттл. Спасибо.

– Поэтому, – продолжал шпик, – прошу прощения, сэр, но, если взять на работу сиделку, это может… э-э… показаться довольно странным, не так ли?

– Возможно, и так, – согласился Лестер. – И все же, с другой стороны, Скаттл, мне трудно представить, что может лучше примирить меня с постоянным Присутствием сержанта Экли, чем общество молодой женщины со стройными нижними конечностями и привычкой безмятежно жевать резинку.

Шпик быстро заморгал маленькими черными глазками, стараясь понять, что имел в виду Лейт.

– Поэтому, – продолжал тот, – раз наем сиделки, как ты выразился, может показаться странным, я буду настаивать на найме жующей резинку секретарши, Скаттл. Пометь себе, нужно позвонить в агентства по найму насчет ловкой, знающей, заядлой жевательницы резинки, миловидной секретарши, которая жевала бы как корова и разбрасывала бы ее где попало… Вот, Скаттл, возьми карандаш и запиши то, что я тебе продиктую.

– Да, сэр, – проговорил изумленный шпик.

– Открыта вакансия с хорошей зарплатой, – стал диктовать Лестер Лейт, – для миловидной молодой женщины со стройными средствами передвижения. Предпочтение отдается милой, приятной, добродушной, уступчивой молодой женщине, которая ни при каких обстоятельствах не станет нервничать; опытной, ловкой, знающей, заядлой жевательнице резинки, желательно любящей оставлять ее где попало, умеющей надувать из резинки пузыри и громко их лопать. Зарплата триста долларов в месяц и все дорожные расходы… Записал, Скаттл?

– Да, сэр. – В голосе потрясенного шпика слышалось недоверие.

– Прекрасно, – заметил Лейт. – Обзвони агентства по найму, а теперь давай вернемся к Мэйнуэрингу.

– Мэйнуэринг прошел таможню вечером тринадцатого, сэр. Ничего запрещенного к провозу таможенники не нашли. Тогда было около семи часов, и начинало темнеть. Мэйнуэринга ждал его шофер. Он…

– Минуточку, Скаттл. Мэйнуэринг ведь не брал своего шофера с собой в эту поездку, верно?

– Не брал, сэр. Шофер оставался присматривать за домом.

– Понятно. Продолжай, Скаттл.

– Ну вот, шофер погрузил в машину ручную кладь, и они поехали к дому Мэйнуэринга. Когда они были где-то в районе Восемьдесят шестой улицы, у них спустило заднее правое колесо. А когда шофер вышел из машины сменить его, он обнаружил, что сломан домкрат. Он знал, что через полдюжины кварталов есть гараж, и Мэйнуэринг сказал, что, пока шофер ходит в гараж, он подождет вместе с мисс Клейтон в машине. Шоферу пришлось туго, потому что гараж оказался закрыт. Он считает, что отсутствовал, наверное, минут тридцать. Грабитель напал на Мэйнуэринга всего через несколько минут после того, как шофер ушел. На самом деле шофер видел, как этот бандит проехал мимо, он обратил на него внимание, в частности, из-за его телосложения. Тот был большой, толстый, массивный, смуглый. Шофер даже видел, как он выглядит, сэр! Он единственный видел его. Нападавший надел маску, лишь когда поравнялся с машиной Мэйнуэринга.

– Почему же шофер обратил на него такое особенное внимание, Скаттл?

– Потому что надеялся, что тот остановится и подбросит его до гаража, сэр. Шофер был в ливрее, он сошел с тротуара и знаком попросил остановиться. Сам шофер довольно щуплый, сэр, и он, естественно, обратил внимание на тучность другого.

– И тот не остановился, Скаттл?

– Нет, сэр. Как утверждает шофер, тот, похоже, ехал быстро и целенаправленно. Когда шофер увидел его смуглое лицо, в голове у него промелькнуло: а не преследует ли тот машину Мэйнуэринга. Но он отбросил эту мысль как сильно притянутую за уши. Однако, без всякого сомнения, это и был тот человек, который напал на Мэйнуэринга и убил обезьяну.

– Убил обезьяну! – воскликнул Лестер Лейт. – Ты хочешь сказать, что только это он и сделал?

– Да, сэр. Он убил обезьяну. Похоже, именно с этой целью он и хотел напасть на машину.

– И ничего не взял?

– Нет, сэр.

– Странно. Этот человек был в маске?

– Да, сэр, в маске, но сиделка совершенно уверена, что он – уроженец Южной Индии. Она и Мэйнуэринг согласно утверждают, что он был очень толстый, хотя двигался быстро как кошка. Он приехал на машине, которая была украдена.

– Откуда стало известно, что машина украдена?

– Дело в том, что шофер, возвращаясь с домкратом, снова видел эту же машину. Теперь она на большой скорости покидала место преступления. Он заметил, что ее ведет человек в маске, скрывающей лицо, поэтому на всякий случай запомнил номер машины. И, конечно, сообщил его полиции, как только узнал о нападении. В полиции выяснили, что машина украдена. Позже на Девяносто третьей улице была обнаружена и сама машина. Ее там бросили.

– На Девяносто третьей улице, – нахмурился Лестер Лейт. – Минуточку, Скаттл. Ведь там находится станция пригородных поездов?

– Да, сэр, думаю, что да, сэр. Это станция, где останавливаются почти все прибывающие и отбывающие поезда, и там садятся пассажиры, которым не хочется толкаться на центральном вокзале.

– И у обезьяны оказалось распорото брюхо, Скаттл?

– Да, сэр.

– А как зовут шофера, Скаттл?

– Дикин. Парсли Б. Дикин, сэр.

– Фотографии есть?

– Да, сэр. Вот одна, сэр.

С фотографии на Лейта смотрело худое продолговатое лицо с резкими чертами, выдающимися скулами и большими глазами.

– Довольно молодой для шофера, а, Скаттл?

– Не думаю, что он молод, сэр. Он худощав, поэтому и выглядит молодо: эффект стройной фигуры, знаете ли.

– Понятно, – задумчиво нахмурился Лейт. – И после того, как обезьяна была убита, ей вскрыли брюхо?

– Так точно, рассекли почти пополам, а потом швырнули назад в машину. Мэйнуэринг признался, что все время боялся покушения на жизнь обезьяны со стороны какого-нибудь религиозного фанатика. По его словам, эта обезьяна храмовая, и считается, что ее жизнь посвящена жрецам Ханумана. В Индии, если обезьяна, прошедшая такое посвящение, покидает храм, жрецы считают это предательством точно так же, как и по отношению к жрецу, который посвятил свою жизнь служению богу обезьян, а потом пытается покинуть храм и жить где-то еще.

– Какой-то варварский обычай, Скаттл, – сказал Лестер Лейт.

– Да, сэр. Варварский, сэр. Абсолютно варварский.

– А другие свидетели были, Скаттл?

– Таких, что видели лицо этого человека, – нет, сэр. Одна молодая женщина видела мельком толстого мужчину с брюшком и в маске, скрывавшей все лицо, когда он ехал на машине. Но она не может вспомнить даже марку машины. Считает, что это был седан. А на самом деле этот человек ехал на купе. Машину украли около шести часов вечера. Из-за того, что этот человек так старался скрыть цвет своей кожи, полиция сделала вывод, что он, вероятно, был смуглым.

– И на этот вывод, Скаттл, их, конечно, натолкнули показания шофера, – усмехнулся Лейт.

– Да, сэр. Полагаю, что так и есть, сэр. Но, если вы помните, и Мэйнуэринг, и сиделка считали, что это уроженец Южной Индии, сэр.

Лестер Лейт поднял руку, призывая к молчанию:

– Подожди минуту, Скаттл: мне нужно подумать.

Он на несколько секунд застыл в кресле: абсолютно бесстрастное лицо, узкие щелки задумчиво прищуренных глаз. Слуга-шпик, взгромоздив свои обширные формы на край кресла, задумчиво смотрел на Лестера Лейта.

Тот вдруг неожиданно заговорил:

– Скаттл, принесите мне, пожалуйста, телефонную книгу и выясните, какие поезда отправляются со станции «Девяносто третья улица» между семью и половиной десятого вечера. Эта информация нужна мне сейчас же.

– Хорошо, сэр, – проговорил шпик, исчезая в сторону звукоизолированной комнатки, где находился телефон. Через пять минут он вернулся: – Поезд отходит от центрального вокзала в семь двадцать, сэр, делает остановку на «Девяносто третьей улице» в семь пятьдесят, в восемь десять приходит на узловую станцию Белтинг, в восемь тридцать он в Роббинсдейле, а в девять тридцать в Бикон-Сити. После этого он становится курьерским и начинает делать остановки только после полуночи. На этих остановках он лишь подбирает пассажиров в пригороде.

– Отлично, Скаттл, – сказал Лейт. – Подключи параллельный телефон и поставь сюда на стол телефонные аппараты.

Когда шпик выполнил его просьбу, Лестер Лейт позвонил в багажное отделение на узловую станцию Белтинг:

– Алло, я ищу чемодан, сданный на поезд, который уходит с центрального вокзала в семь двадцать вечера. Этот чемодан был отправлен вечером тринадцатого и до сих пор не востребован. У меня есть основания полагать, что он в вашем отделении.

– А кто это говорит? – поинтересовался служащий.

– Это оценщик убытка по страховке, – сказал Лейт. – И поторопитесь.

– Одну минуту. – Через некоторое время служащий доложил: – Нет, здесь такого чемодана нету.

– Благодарю вас, – сказал Лейт и положил трубку.

Он позвонил агенту в Роббинсдейл, сделал то же заявление и получил тот же ответ. Однако в Бикон-Сити ситуация была иная.

Там служащий сказал:

– Ну да, есть у нас тут один чемодан. Поступил на этом поезде и не востребован. После того как он не был получен в течение сорока восьми часов, я взимаю за хранение по десять центов в сутки. Что мне с ним делать?

– Опишите этот чемодан, – попросил Лейт.

– Дешевый, с потрескавшейся кожей, желто-коричневый, с ремнями. Довольно большой.

– Какие-нибудь инициалы есть?

– Да, на каждом краю чемодана черным проставлены инициалы А. В. С.

– Прекрасно, – сказал Лейт. – За ним, видимо, зайдут завтра. Багажную квитанцию этот человек не предъявит. Пусть внесет пятьдесят долларов залога и опишет содержимое, а потом можете передать ему чемодан.

– А ничего, что я отдам чемодан без квитанции? – спросил служащий.

– Ничего, если он скажет, что внутри, и если внесет залог в пятьдесят долларов. Квитанция утеряна, и он здесь утверждает, что носильщик выписал неверную квитанцию. Не думаю, чтобы так и было на самом деле, но, в любом случае, чемодан мы нашли, а это все, что нужно. Он будет у вас завтра. А пока откройте чемодан, ознакомьтесь с содержимым и отдайте чемодан только тому, кто сможет описать, что в нем находится. Это важно.

Положив трубку, Лестер Лейт кивнул шпику.

– Думаю, Скаттл, – сказал он. – Ситуация теперь во многом прояснилась.

– Что вы имеете в виду, сэр?

– Тебе не приходило в голову, Скаттл, что Мэйнуэринг прибег к довольно ловкому трюку? До того как ступить на землю, он открыл обезьяне рот и заставил ее проглотить изумруды. По прибытии домой он, видимо, намеревался убить обезьяну сам и достать эти камни. Однако какой-то умник, который об этом догадался, спикировал на него, убил обезьяну, вспорол животному брюхо и достал камешки. Естественно, Мэйнуэрингу не с руки давать полиции полное объяснение случившегося, потому что его признают виновным в контрабанде и подвергнут штрафу. Поэтому ему пришлось изо всех сил приукрашивать дело и выдумывать все эти невероятные вещи о жрецах Ханумана, которые следуют за обезьяной и приносят ее жизнь в жертву.

– Силы небесные, сэр! Вы правы! – воскликнул шпик.

– Конечно, я прав, – слегка нахмурился Лейт. – Не надо изображать, что ты так удивлен, Скаттл. В конце концов, я проявил лишь весьма ординарную сообразительность.

– Но куда же делись драгоценные камни, сэр?

Несколько секунд Лестер Лейт задумчиво смотрел в пространство. Наконец, он сказал:

– Чтобы ответить на этот вопрос, Скаттл, мне потребуются две трости особой конструкции, четыре поддельных изумруда, пачка ваты и жующая резинку секретарша.

– Вы уже просили меня найти секретаршу, – вспомнил шпик.

– Да, просил, – согласился Лейт.

– Если позволите спросить, сэр, какой тип трости вы имеете в виду?

– Мне понадобились бы две трости, идентичные по внешнему виду, – сказал Лестер Лейт. – Две очень большие трости с полыми ручками; то есть в ручке каждой трости должна быть выдолблена полость. Эта полость должна вмещать два искусственных изумруда. И еще: одна трость должна иметь телескопический зажим из металла, который мог бы разворачиваться и фиксироваться или складываться и так фиксироваться. Помимо этого, обе трости должны быть совершенно одинаковыми.

– Не понимаю, какое это имеет отношение к делу, сэр, – заморгал глазами шпик.

Лейт усмехнулся:

– В конце концов, Скаттл, самое важное – это жующая резинку секретарша. Однако, Скаттл, думаю, на сегодня я уже достаточно поупражнялся в остроумии. Сдается мне, что я приглашен на ужин?

– Да, сэр. Совершенно верно, сэр. Но когда вам нужны эти трости, сэр?

– Они понадобятся самое позднее завтра утром. Я… О чем это я, Скаттл?

– Вы говорили про трости, сэр, когда они вам нужны.

– Боже милостивый, – вздохнул Лейт. – Мне эти трости не нужны. Я лишь прорабатывал разгадку преступления теоретически. Скаттл, ни в коем случае не нужно воспринимать меня серьезно.

– Да, сэр.

– И мне не нужны трости.

– Не нужны, сэр.

– И вата не нужна.

– Точно так, сэр.

– Но что бы ты мог сделать, Скаттл, так это найти мне секретаршу. Пусть каждое агентство пришлет самую искусную жевательницу резинки.