Текст книги "По тонкому льду"

Автор книги: Эрл Стенли Гарднер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава 8

На следующее утро, придя на работу, я обнаружил, что Берта рвет и мечет.

– Во что ты вляпался? – набросилась она на меня.

– Я?

– Ты!

– Ни во что я не вляпывался.

– Не вешай мне лапшу на уши! На сей раз Фрэнк Селлерс всерьез за тебя взялся. Ты лишаешься лицензии!

– Кто говорит, что я лишаюсь лицензии?

– Фрэнк.

– Ха! У него на меня ничего нет. Сержант из тех, кто, сложив два и два, получает шестнадцать. Он считает, что я покрываю преступника в деле об одной женщине, которую сбила машина, и еще кое-что, но все это одни домыслы. И потом…

– Домыслы! Черт побери! – взорвалась Берта, ее маленькие глазки сверкали, как бриллианты. – Тебя как дурачка втянули в эту историю. Ты просто сунул свою шею в петлю. Селлерс мог бы выручить нас, если бы ты пошел к нему и чистосердечно во всем признался. Он сказал, что дал тебе шанс выпутаться. Но разве ты им воспользовался? Нет, только не ты. Ведь ты у нас такой умный! Ты улизнул в Денвер и предупредил клиента, чтобы он лег на дно. Ты пытался замять дело о наезде с помощью наличных в обмен на то, что пострадавшая не станет возбуждать дела. И не говори, что это все – плод воспаленного воображения сержанта Селлерса. Знаешь что?

– Что? – спросил я.

– После того как машину Филлис Даусон обследовали в полицейской лаборатории, они обнаружили на решетке радиатора три четко различимые нити. Сравнив эти нити с порванным платьем миссис Честер, которое было на ней в тот злополучный день, эксперты установили полное тождество волокон… Посмотрим, что скажет в суде, перед лицом жюри присяжных, этот бойкий адвокат, которого наняли Даусоны.

– Полиция изъяла платье, которое было на миссис Честер? – спросил я.

– Нет, – ответила она. – Но они взяли образчик материи.

– Как это?

– Миссис Честер сбили на перекрестке, и карета «Скорой помощи» доставила ее в больницу. Она была в шоке. Врачи предупредили, что ей следует несколько дней полежать в постели, чтобы исключить возможные осложнения. К счастью, кости оказались целы.

Поскольку женщину сбила машина, а ее платье оказалось разорванным, судя по всему в результате дорожного инцидента, полицейские отрезали небольшой кусок материи с внутренней стороны подола.

– Она дала им свое разрешение?

– Почем я знаю, черт тебя возьми? – возмутилась Берта. – Дальше полиция сбилась со следа, поскольку в дело вмешался ты! Случай обыкновенный. Полиция всегда собирает фактические доказательства, которые потом обрабатывают и предъявляют на судебном процессе. Лишившись миссис Честер, полиция попадает в глупое положение, правда, у них есть косвенные доказательства: побитое крыло и волокна, оставшиеся на решетке радиатора, или как там они ее называют. Точно, Селлерс именно так и сказал.

– Так это он вам рассказал?

– Он рассказал мне достаточно, чтобы я сделала для себя вывод: не лезть в это дело, а то вместе с тобой лишусь лицензии. Селлерс, будь он проклят, всегда был мне хорошим другом.

– Я тоже был ему хорошим другом, – кисло заметил я. – И не раз выручал его.

– Ты его всегда так выручаешь, что он ходит злой как черт.

– Ничем не могу помочь.

– Да, ты его выручал, только на этот раз ты перегнул палку. Тебе остается лишь одно.

– Что?

– Утереть нос Селлерсу. Только, пожалуйста, не ссылайся на меня!

– Вы имеете в виду миссис Честер?

– Я имею в виду миссис Честер. Ты дал ей денег. Она на «Скорой» помчалась в аэропорт. По всей видимости, села в самолет до Денвера. В Денвере с ней что-то случилось. Для нее было там заказано инвалидное кресло, и кто-то умыкнул ее из аэропорта. Даю тебе две попытки, чтобы угадать, кто это был.

– Хотите сказать, что это был наш клиент?

– Я хочу сказать именно это, – поморщилась Берта. – Зажарьте меня, как устрицу, но я бы с радостью вонзила в него свои когти!

Я не стал возражать.

– Этот чертов клиент, – пыхтя, продолжала Берта, – подставил тебя самым элементарным образом. Он заманил тебя в ловушку, подкинув немного деньжат, после чего спокойно исчез с горизонта. Знаешь, что я тебе скажу?

– Что?

– Селлерс считает, что эта Филлис Даусон – не та, за кого себя выдает. Что она никакая не дочь Клейтона, а его любовница. И что он – богатый человек, которому пришлось бы за все расплачиваться.

Я сунул руки в карманы и плюхнулся на стул.

– Ну? – требовательно продолжила Берта. – Скажи хоть что-нибудь.

– Дайте подумать.

– Поздно спохватился, черт тебя возьми. Раньше нужно было думать, до того, как сунуть голову в петлю. Конечно, мне будет тебя недоставать как партнера, но… Селлерс как пить дать отнимет у тебя лицензию. Он просто взбешен. Таким я его никогда не видела. Он заявил, что на поиски миссис Честер брошено тридцать сотрудников его подразделения.

– Вполне возможно, – невозмутимо отозвался я. – Но до меня ему не добраться.

– Что значит – не добраться?

– Он дал мне срок, в течение которого я должен был назвать имя моего клиента, и пообещал в присутствии свидетелей, что, если я назову это имя, он от меня отстанет.

– Держи карман шире, – возразила Берта. – Мне он сказал, что ты пытался подбить его на такой шаг, но он тебя предупредил, что, если ты попытаешься хоть раз нарушить правила, тебе несдобровать. И, по его словам, ты их уже нарушил. Ты назвал ему имя клиента, но на тебе все равно висит соучастие… Он велел передать: если ты доставишь к нему миссис Честер сегодня до двенадцати ноль-ноль, то значительно облегчишь себе жизнь, и что он не собирается мириться с детективным агентством, которое норовит покрывать преступников.

– Я не могу привезти ее. Я даже не знаю, где она находится.

– Селлерс ее отыщет! – грозно предупредила Берта.

– Здесь очень много неясного, – проговорил я через некоторое время. – Это просто в голове не укладывается.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Давайте начнем с самого начала, – предложил я. – Перед нами не такое уж серьезное дорожное происшествие. На пешеходном переходе сбита женщина, однако она не так уж сильно пострадала. Во всяком случае, труп в деле не фигурирует. Идем дальше. Какие-то таинственные люди появляются на сцене с такой кучей денег, какая и не снилась миссис Честер. Мы берем эти деньги и обращаемся к жертве. Причем делаем это в спешке и под покровом тайны. Мне удается передать ей десять штук и телеграфировать нашему клиенту. Все проходит без сучка без задоринки. Меня никто ни о чем не спрашивает. Меня даже не просят поторговаться. Тот, кто стоит за всем этим, просто передает мне по-быстрому десять тысяч.

– Я понимаю, куда ты клонишь, – заметила Берта. – Ты хочешь сказать, что машиной управляла некая важная особа.

– При условии, что машина вообще была.

– Что?

– Откуда мы знаем, что она была?

– Что ты несешь?

– В этой чертовой истории все чересчур гладко. Почему Фрэнк Селлерс так быстро сел мне на хвост? Как он узнал, что миссис Честер заплатили за молчание?

– Но ведь миссис Честер проболталась. Она показала деньги соседке.

– А с чего это Селлерс обратился к соседке?

– Он проводил расследование.

– Но как могло случиться, что полицейский такого ранга, как Селлерс, взялся расследовать столь заурядный случай?

– Потому что… это важно.

– В тот момент это еще не было важным. Этот случай не представлял собой интереса до тех пор, пока дело не дошло до сокрытия свидетельств преступления – если предположить, что преступление вообще имело место.

– Но ведь машина сбила человека!

– Хорошо, – согласился я, – давайте во избежание споров решим, что так оно и было. Но как мог Селлерс лично заняться расследованием да еще и прибыть на место так быстро?

– Я не знаю, – чистосердечно ответила моя напарница. – Этого Фрэнк мне не говорил.

– Есть только один способ быстро добраться до места происшествия. А именно: получить наводку.

– И кто, по-твоему, его навел? – с любопытством спросила Берта.

Я все еще сидел на стуле, голова моя лихорадочно работала.

– Ну? – уже громче повторила Берта. – Так кто же он?

– В данных обстоятельствах это должен быть один из трех… нет, один из четырех.

– Не тяни.

– Либо это наш клиент, Клейтон Даусон. Либо его так называемая дочь Филлис. Или Сидней Элдон, приятель Филлис. Или же Колтон Эссекс, адвокат.

– Ты что, совсем тронулся? – спросила Берта. – Ни один из них не решился бы на такое. Они рискуют потерять все.

Я поднялся на ноги:

– Меня не будет весь день, а может быть, дня два-три.

– Можешь повторить это еще раз, – проговорила Берта. – Тебя нет, и точка. Только я не собираюсь якшаться с человеком, потерявшим лицензию. Селлерс настоятельно рекомендовал мне умыть руки. И я это делаю.

– О’кей. – Я пожал плечами, направился к двери и на пороге обернулся: – Значит, мы больше не партнеры.

Я отправился в свой кабинет и по дороге наткнулся на плачущую Элси Бранд.

– Что случилось, Элси?

– Берта мне все рассказала.

– Про лицензию?

– Да.

– Не обращай внимания.

– Но это значит, что нашей фирме конец… это значит конец твоей карьере.

– Лицензию пока не отобрали, – сказал я.

– Дональд, без тебя я здесь не останусь ни минуты, ты это сам знаешь.

– Да подожди ты меня хоронить.

– Я никогда тебя не хоронила, Дональд, – проговорила она, глядя на меня своими огромными заплаканными глазами, – но на этот раз удача не на твоей стороне, да и Берта обозлилась. Как партнер, она могла бы проявить побольше лояльности! – в сердцах воскликнула Элси. – Я не смогу с ней дальше работать!

– А тебе и не придется работать с Бертой, – пытался я успокоить девушку. – Скройся куда-нибудь, но так, чтобы я мог связаться с тобой по телефону. Видишь ли, я собираюсь исчезнуть на некоторое время.

– Куда я могла бы тебе позвонить? – спросила она. – На случай, если произойдет что-то важное?

– Я сам буду тебе названивать время от времени.

– Дональд… прошу тебя, будь осторожен.

– Поздно осторожничать, – нахмурился я. – Мне придется иметь дело либо с адвокатом-мошенником, либо с ревнивым любовником, либо с дочкой-интриганкой, либо с ее богатым отцом, либо со всеми вместе.

– Да, с такой компанией тебе не удастся быть осторожным. Но хотя бы попытайся, – сказала она, провожая меня тревожным взглядом.

Глава 9

Фрэнк Селлерс был полицейским до мозга костей. В нем были упорство и самоуверенность, хотя быстротой соображения он не отличался. Ко всем, у кого был хорошо подвешен язык, сержант относился с подозрением и, кроме того, обладал бульдожьей хваткой.

В том, чтобы отыскать миссис Харвей Честер, у Селлерса, несомненно, было преимущество.

Я знал, что к этому времени полиция уже проштудировала все городские справочники и с каждой женщиной, носящей фамилию Честер, провели беседу на предмет наличия родственницы по имени Харвей Честер. Или, может быть, они знавали когда-то вдову, миссис Харвей Честер?

Короче говоря, полицейское расследование шло на всю катушку.

Если я попытаюсь воспользоваться обычными путями, то наслежу так, что за мной потянется шлейф полицейских.

Нет, здесь требуется иной подход, такой, до которого полиция еще не успела додуматься.

Миссис Честер получила десять тысяч долларов. Вызвала по телефону «Скорую». И умчалась в аэропорт, где села на самолет, направлявшийся в Денвер.

Когда она прибыла в Денвер, то там ее уже ждало кресло-каталка. Некий сострадательный джентльмен довез бедную женщину до легковой машины. Дальше след оборвался. Миссис Честер как в воду канула. Стюардесса, которая ухаживала за ней на борту, сообщила, что пассажирка всю дорогу пребывала под воздействием транквилизаторов.

Первым делом, рассуждал я, Селлерс, конечно, свяжется с денверской полицией. А там из кожи вон вылезут, чтобы засечь миссис Честер на своей территории.

Самолет маршрута Лос-Анджелес – Денвер делает только одну промежуточную посадку в Лас-Вегасе.

Вряд ли кресло на колесиках могло появиться на сцене в Лас-Вегасе без того, чтобы его заметили стюардессы.

Но имелась еще одна возможность.

Та женщина, которая прибыла в аэропорт Лос-Анджелеса в машине «Скорой помощи», вовсе не обязательно была той же самой, что сошла на землю в Денвере. Кресло-каталку могли заказать на имя миссис Честер, но совершенно другая миссис Честер могла приобрести билет и подняться на борт самолета, пока стюардессы были заняты рассаживанием пассажиров.

Женщина, которая села в самолет, также могла сойти в Лас-Вегасе, передав свой билет другой женщине, которая летела в самолете с ней вместе.

Трюк, конечно, сомнительный, хотя применительно к автомобильным авариям подобное случается сплошь и рядом.

Больше всего меня беспокоило то, как быстро Фрэнк Селлерс ухитрился выйти на меня после того, как были уплачены отступные. Создавалось впечатление, что тут не обошлось без «доброжелателя». Возможно, это был анонимный звонок по телефону. Насколько я понимал, позвонить могли миссис Харвей Честер, Филлис, ее отец, ревнивый друг Филлис или тот адвокат, который строил из себя умника.

На этот раз, направляясь в Лас-Вегас, я не повторил прежней ошибки.

Я вывернул свои карманы и уплатил наличными.

Ступив на землю Лас-Вегаса, я взял такси, а в отеле зарегистрировался под своим собственным именем, дабы избежать возможных осложнений с Селлерсом.

Немного отдохнув, я отправился обозревать игральные заведения знаменитого города.

Лас-Вегас, расположенный в штате Невада, представляет собой предприятие, функционирующее двадцать четыре часа в сутки. День и ночь напролет в казино с кондиционированным воздухом слышатся стук игральных фишек, жужжание автоматов, голоса крупье, объявляющих, что такой-то только что сорвал банк, и перезвон шариков из слоновой кости, стремительно бегающих по кругу рулетки.

Сотни тысяч страждущих с мрачной сосредоточенностью стараются выиграть или проиграть. Я побывал почти везде и редко где слышал радостный смех. Передо мной были плотные ряды одержимых, мрачных, напряженных людей, позабывших об улыбке.

Отыскать одно-единственное лицо среди этого невообразимого скопления туристов, приехавших сюда отвести душу, и праздношатающихся зевак было все равно, что отыскать пресловутую иголку в стоге сена.

Кто-то сказал, что работа настоящего полицейского – это девяносто процентов беготни и десять – умения шевелить мозгами. Может, это верно, а может, и нет, но альтернативы у меня не было. Вздохнув, я приступил к прочесыванию Лас-Вегаса.

На этот раз удача мне улыбнулась. Я направился в казино «Голубой купол» и, проплутав часа два в толпе так называемых любителей острых ощущений, обнаружил ее. Живая и невредимая, она стояла перед двадцатипятицентовым игровым автоматом и как ненормальная дергала ручку.

Я приблизился и остановился за ее спиной.

Мужчина, который терзал автомат справа, наконец сдался, и миссис Честер тут же оккупировала обе машины, бросая четвертаки поочередно то в один, то в другой и яростно опуская на себя ручки «одноруких бандитов».

– Рад видеть вас в добром здравии, миссис Честер!

Она обернулась и с изумлением уставилась на меня разинув рот.

– Господь милосердный! – выдавила она наконец.

– Везет? – вежливо поинтересовался я.

Она показала мне мешочек, полный монет.

– Выигрыш.

– Почему вы навели на меня копов? – резко спросил я.

– Я навела! Вы что, идиот?

– Но кто-то же сделал это. В данный момент вас усиленно разыскивают. Полиция в Лос-Анджелесе и в Денвере поставлена на уши. До Лас-Вегаса они еще добраться не успели, но доберутся, можете не сомневаться.

– О господи, – выдохнула она.

Я никак на это не отреагировал.

– Давайте уберемся отсюда к чертовой матери, – предложила она, – а то кто-нибудь еще засечет меня.

Мы вышли на улицу.

– У вас есть машина? – спросил я.

– Нет.

– Где вы остановились?

– Приткнулась в одном коттедже. Из тех, что сдают на шесть недель парочкам, приехавшим получить развод. Цены умопомрачительные, зато полная гарантия конфиденциальности.

– Разрешите взглянуть?

На такси мы добрались до нескольких бунгало, составляющих что-то вроде мотеля. В присутствии водителя мы, разумеется, помалкивали, но я заметил, как моя спутница исподтишка разглядывает меня. Она выглядела озабоченной – очевидно, опасалась предстоящего объяснения.

Маленькое бунгало оказалось стандартным «домом, где разбиваются сердца». Внешне ничем не примечательное строение внутри было оборудовано лишь самым необходимым. Потертый ковер и мягкие кресла, которые выглядели достаточно удобными, но стоило вам в них сесть, как всякие иллюзии на их счет развеивались.

Шесть недель в подобном жилище – и женщина превращается в мегеру.

Конечно, представительницы прекрасного пола, которые останавливались в Лас-Вегасе, не собирались проводить все свое время в подобных жилищах. Скорее всего, едва распаковав вещи и развесив одежду в шкафах, пропахших нафталином, они бросались в казино или на вечеринки.

Как правило, у них имелись любовники, которые более или менее активно участвовали в расторжении брака. Время от времени эти мужчины чувствовали себя одинокими, и тогда они наведывались в Лас-Вегас.

Если же у прибывающих женщин не было любовников, то приобрести их прямо на месте не составляло никакого труда. Как правило, в Лас-Вегас прилетала жена, проявляющая инициативу в вопросе о расторжении брака, она же и добивалась его расторжения по истечении указанного периода. Муж, конечно же, был слишком занят – он зарабатывал деньги на содержание «семьи».

Когда мы наконец уселись в так называемой гостиной, миссис Честер одарила меня неопределенной улыбкой.

– Итак, – сказала она, – что вам нужно?

– Признайтесь, вы тогда знали, что я к вам заявлюсь… – начал я.

Она несколько секунд размышляла над моими словами, потом молча кивнула.

– Вы знали, как меня зовут?

– Мне вас описали.

– Кто?

– Вам так важно это узнать?

– Да.

– Не думаю, что могу назвать имя этого человека.

– Тем хуже, – заметил я и после короткой паузы прибавил: – Для вас.

– Мне нет до этого дела, – уверенно парировала она. – Я вышла из игры.

– По-моему, вы немного запоздали с этим решением.

– Я так не думаю.

Я замолчал.

Миссис Честер, не выдержав долгой паузы, спросила:

– Что вы хотите узнать?

– Кто инспирировал эту сделку?

– Адвокат.

– Колтон Эссекс?

– Да.

– Какое вы имеете к нему отношение?

– Раньше не имела никакого.

– Но вы его знали прежде?

– Да.

– Откуда?

– Он был адвокатом противной стороны в одном из моих судебных разбирательств.

– Что это значит – противной стороны?

– Он выступал на стороне ответчика.

– Страховой компании?

– Страховой компании и владельца машины одновременно. Да.

– И чем дело кончилось?

– По одному иску была получена весьма незначительная сумма.

– Что это было за дело?

– Одно из моих обычных дел, – сказала она и, подумав, прибавила: – Я – профессиональная акробатка. То есть была ею, пока не состарилась. Я немного отяжелела, но форму сохранила. Мне ничего не стоит махнуть сумкой перед бампером автомобиля, отскочить в сторону, упасть на землю и перевернуться. Любой прохожий поклянется, что меня сбила машина.

– Даже если автомобиль не двигается?

– Я специализировалась на движущихся автомобилях, – с достоинством ответила она. – Работаю на перекрестках. Обычно я ставлю свою машину таким образом, чтобы она загораживала обзор. Примерно одна из десяти машин непременно выскакивает на полосу перехода. Я мгновенно оцениваю машину, естественно, отдавая предпочтение более дорогим маркам.

– Дальше?

– Дальше. Дальше у меня был один друг, находившийся поблизости, который звонил в пункт «Скорой помощи» прежде, чем кто-либо успевал оповестить полицию. «Скорая» приезжала быстро и увозила меня в больницу. Мой друг следил за тем, чтобы несчастный случай получил огласку. Он обычно указывал мой адрес, а полицейский приходил, чтобы снять показания. Если сбивший меня водитель останавливался и случай фиксировался как дорожно-транспортное происшествие, я, как правило, обращалась в страховую компанию и получала от нее вознаграждение. Если же водитель удирал, мы выслеживали его и выколачивали из него кучу денег, чтобы не доводить дело до суда. Такой человек оказывался замешан в серьезном преступлении, и поэтому с него можно было три шкуры драть. Всякий раз я использовала другое имя.

– И Колтону Эссексу все это было известно?

– Я же сказала вам, что он был адвокатом противной стороны. У него нюх на настоящих богачей, и, когда мы раскручивали это дело, мне не так уж много перепало. Он хороший адвокат.

– И что произошло в последний раз?

– В тот вечер Эссекс позвонил и сказал, что я должна быть на одном перекрестке через десять минут. Сказал, что мы можем заработать десять «штук» и половина из них – мои. Лучшего и пожелать нельзя.

– Он указал вам машину?

– Вы угадали. Он указал мне свой собственный автомобиль.

– Свой собственный? – воскликнул я.

– Совершенно верно. Он сказал, что посигналит мне фарами, когда приблизится к перекрестку. Мне нужно будет постараться, чтобы прохожие поверили в то, что он меня сбил, но предупредил, что не станет останавливаться и чтобы я ничего не предпринимала, пока он не подаст условный сигнал. Он хотел обеспечить себе путь для отхода.

– Проклятье! – тихо проговорил я.

– Разве это не забавно? – спросила она.

– И вы были на месте, и он подал вам сигнал фарами? – на всякий случай переспросил я.

– Ну, конечно. Он проехал через этот перекресток раз десять. Надо было убедиться, что все в порядке, и только потом включил передние фары. Я отработала номер, и он дал газу и скрылся. Свернул за угол, и все.

– А что с тем платьем, которое на вас было?

– Позже он приехал ко мне домой, взял плоскогубцы и вырвал клочок материи.

– Дальше?

– Дальше он приказал мне ждать. Сказал, что вскоре ко мне придет один человек, чтобы договориться. На третьи сутки он позвонил мне и предупредил, что этот человек очень умен, что он молод, хрупкого телосложения, но соображает быстро, и чтобы я ничего не выдумывала, а только поменьше болтала и разыгрывала из себя пострадавшую. Он еще прибавил, что вы сами можете разыграть кого угодно. В заключение он снова напомнил мне о десяти тысячах, пять из которых полагались мне.

– А другие пять?

– Я должна была передать их адвокату.

Я замолчал, переваривая услышанное.

– Ну а теперь, – спросила она, – что вы собираетесь делать? Вы хотите испортить мне жизнь из-за этих пяти тысяч? Должна вам сказать, что это мой первый приличный заработок за шесть месяцев. Эти проклятые страховые компании заводят досье на тех, кто симулирует увечья, и всякий раз приходится придумывать что-то новенькое. Дело дошло до того, что я стала очень редко подавать в суд на тех, кто останавливается…

– А что происходит, если они останавливаются?

– О… – протянула она. – Они останавливаются, спрашивают, как сильно я ушиблась, а мой напарник отвечает, что вызвал «Скорую». Тогда они дают мне свои визитки, заверяют, что у них имеется страховка, и просят, чтобы я связалась с ними, что о происшествии они поставят в известность свою страховую компанию, а затем спрашивают, как меня зовут. Обычно я указываю фальшивый адрес и имя, и на этом дело заканчивается. Что касается тех, кто пытается скрыться, то я предпочитаю иметь дело с пьяными. Здесь мой помощник помогает мне вытрясти денежки.

– Каким образом?

– О, он обычно заходит в клуб или питейное заведение, выбирает клиента, который выпил достаточно, потом отправляется на место парковки, записывает номер машины и узнает, в каком направлении он собирается ехать. Позже я отправляюсь на место предполагаемой аварии. Конечно, таким образом мы многих теряли, но уж когда кто-то попадался, то трясли мы его не на шутку. Знаете, как это бывает: человек сидит в баре часа полтора, потом выходит, садится в машину и сбивает пешехода. Конечно, приходится останавливаться, но при малейшей возможности каждый старается улизнуть. Только его и видели. Конечно, мы тщательно выбираем время – когда движение не очень большое и у подвыпившего водителя есть искушение нажать на газ и смыться.

– И сколько таких дел вы провернули с Эссексом?

– Господь с вами, только одно! Сработано чисто и аккуратно.

– Кто эта девушка, которая должна была сидеть за рулем? Филлис Даусон – или Элдон? Вы о ней что-нибудь знаете?

– Ничего. Конечно, не она вела ту машину. Ее вел Колтон Эссекс. Машина принадлежит ему.

– Вы испортили ей крыло?

– Нет. Я просто оттолкнулась от капота, перевернулась вокруг себя пару раз, потом сделала полусальто и кувыркнулась.

– Ваш друг присутствовал при этом?

– Нет. Эссекс заранее предупредил меня, чтобы я работала в одиночку. Он сказал, что прохожие сами вызовут «неотложку», а когда я буду общаться с полицией, то должна сказать, что очень сильно ударилась. Естественно, – продолжала женщина, – я привела в доказательство массу всяких симптомов. Сотрясение мозга, травма спины, потеря координации, ужасная мигрень, боли в спине, ухудшение зрения… ну и прочее.

– Вам пришлось их отрепетировать? – спросил я.

– А как вы думаете?

Я встал и принялся мерить шагами пол.

– Черт бы вас побрал, – находившись, констатировал я.

– Правда? – сказала она. – Послушайте, Дональд, вы так хорошо ко мне отнеслись… Что вы собираетесь делать со всем этим?

– Сам не знаю.

– Сдадите меня полиции?

– Нет, – успокоил я ее. – Во всяком случае, не сейчас. Мне хочется узнать, что стоит за всем этим.

Глаза женщины блеснули.

– Я уверена, что мы думаем об одном и том же.

– То есть?

– За всем этим стоят деньги. Такой адвокат, как Колтон Эссекс, работает по-крупному, разная мелочь его совершенно не интересует. Возьмите человека, который желает попасть в дорожное происшествие, заплатить десять штук, чтобы потом оставить мне только половину этой суммы.

Конечно, моя ошибка в том, что я позволила себя обнаружить. Мы договорились, что я исчезаю с горизонта, и если кто-либо на меня наткнется, то выкручиваться придется самой. Они станут все отрицать, а, учитывая мои показания, я рискую тут же оказаться за решеткой. Мне же никто не поверит, даже если я поклянусь на десяти Библиях. Я подозреваю, что Эссекс на это и рассчитывал. Деньги, деньги. Я думаю, тут пахнет огромными деньгами! Когда долго занимаешься подобным рэкетом, у тебя вырабатывается нюх на деньги. Может, заключим сделку?

– Никаких сделок, – покачал головой я.

– После того как я раскрыла свои карты, – с явным неудовольствием проговорила она, – с вашей стороны не совсем честно так поступать.

– Вы выложили карты на стол, потому что другого выхода у вас не было, – сказал я. – Я вас нашел. Все, что мне остается, – это сообщить в полицию ваше местонахождение, и конец счастливым денечкам.

– Думаю, в этом у вас преимущество, – признала женщина. – Впрочем, я догадываюсь, что все это значит.

– Что?

– Вы хотите сами добраться до этих денег… и, черт возьми, я думаю, вы достаточно сообразительны для этого!

– Как у вас идут дела? – спросил я, уходя от вопроса.

– Не так уж плохо. Хотя, конечно, невозможно выигрывать постоянно. Приходится бороться с математическими законами. Когда я снимаю кон, то беру десять процентов и играю только на них. Выиграв, я ухожу. Если мне не везет, я проигрываю эти десять процентов, не больше. Только так можно играть в казино. Если повезет, я могу выиграть все, что лежит на столе, но как бы ни везло другим, я рискую лишиться только своих десяти процентов.

– Ловко, – заметил я.

– Когда имеешь дело с математикой, важно заключить соглашение с самим собой, – философски заметила она.

– Куда вы направитесь потом?

Она только улыбнулась в ответ.

– Давайте, облегчите душу, – продолжал я. – Мне ничего не стоит подойти к телефону и позвонить в полицию. У меня на руках все козыри, и я должен это знать.

– Хотите испортить мне жизнь?

– Если бы я хотел испортить вам жизнь, то давным-давно сделал бы это.

– Я полечу в Солт-Лейк-Сити. Там живет моя дочь.

– Она замужем?

– Вдова.

– Дети есть?

– Нет. Она держит там маленькое заведение. Для меня в ее доме всегда найдется местечко.

– Вы даете ей деньги?

– В этом нет необходимости. У нее хорошая работа. Я у нее ничего не прошу, и она не задает ненужных вопросов.

– Она ни о чем не догадывается?

– Знаете, – рассмеялась миссис Честер, – порой она посматривает на меня с подозрением. Держу пари, что она принимает меня за гулящую, считает, наверное, что я веду аморальный образ жизни.

– Но она не подозревает, чем в действительности вы зарабатываете себе на жизнь?

Миссис Честер отрицательно покачала головой.

– Дайте мне адрес вашей дочери.

Она взяла листок бумаги и написала на нем адрес.

– Как зовут вашу дочь?

– Эйлин Адамс.

– У нее есть телефон?

– Есть. Вам нужен номер?

– Запишите на память, – попросил я.

– Отдаю себя в ваши руки, – сказала она.

– А что еще вам остается делать, – сдержанно заметил я. – Не забывайте: один звонок куда следует…

– Вы собираетесь это сделать?

– Не знаю.

Она задумчиво посмотрела на меня:

– Меня не проведешь. Я знаю, за чем вы гоняетесь. Вы почуяли деньги, и вам не терпится наложить на них лапу. Работая на пару, мы получили бы в два раза больше и могли бы разделить барыши.

– Как по-вашему, на кой мне сдался ваш адрес?

– Ну чтобы… черт, да не знаю я.

– Возможно, чтобы работать на пару?

– Дональд, – она просияла, – хороший мальчик. Потрясающе толковый мальчик. Как только вы вошли в мой дом со своими дурацкими журналами, я поняла – вы отличный парень, черт побери!

– Ладно, хватит об этом. Держите связь с дочерью, так чтобы я мог вас найти в любой момент. Только запомните одно: это никакая не сделка. Просто я хочу довести до конца расследование этой махинации.

– Какой махинации?

– С поддельным дорожным происшествием.

– Здесь и расследовать нечего, – удивилась она. – Вы и так все знаете.

– Хотел бы так думать, – со вздохом произнес я. – Как сегодня сработали ваши десять процентов?

– Дональд, – снова просияла она, – я приумножила свой капитал. Сейчас у меня пятнадцать тысяч.

– И вы наварили все это на игровых автоматах?

– О боже, нет, конечно. Я поступаю так: сажусь за рулетку, а когда удача идет на убыль, обналичиваю все фишки и переключаюсь на автоматы. Если и с ними мне не везет, я выжидаю день, после чего процедура повторяется снова, только теперь я уже начинаю с автоматов. Сегодня у меня три раза был выигрыш, и я почувствовала, что удача на моей стороне. И тогда я опять пошла играть в рулетку.

Невозможно выработать четкую математическую систему, которая позволила бы постоянно выигрывать в этом механизированном рэкете, но можно выработать ритмическую систему выигрыша, когда везет, и проигрыша, когда не везет. Поверь, такая система работает. Лас-Вегас не сумел выкачать из меня денежки.

– Что вы сделаете с деньгами? – спросил я. – Положите в банк?

– В какой-нибудь, – улыбнулась она. – Вы можете сколько угодно давить на меня, но я вам об этом ничего не скажу.

– И не надо, – успокоил я ее. – Желаю вам удачи здесь, в Лас-Вегасе. Смотрите не разоритесь. Полиция не может проведать о вашем укромном местечке в Солт-Лейк-Сити?